Текст книги "Душа осени"

Автор книги: Яна Горшкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

– Метка, – она распустила шнуровку и без тени смущения обнажила грудь. – Вот, смотри.

Это была татуировка в два цвета, черно-красная: два дракона обвивали груди Кирт, их острые хвосты переплетались, крылья уходили к ключицам, оскаленные пасти угрожающе застыли друг против друга, а когти, казалось, впивались в соски. Это было очень красиво и одновременно отвратительно. Изумительная зелень трупной мухи тоже поспорит красотой цвета с изумрудом, но не перестанет быть зеленью трупной мухи! И это была работа хоть и не эльфа, но явное ей подражание, даже копия, сделанная рукой искусной и умелой.

Лиэ шумно вздохнул.

– Я была младшей жрицей, Сном о битве драконов. Сбежала. Но меня все равно найдут. Тот вампир внизу, еще немного, и он узнал бы меня. Я же его узнала! Смерть не тела даже, а души... Я не хочу умирать так.

– Ты испугалась не того, что он – упырь, – вслух подумал Лиэ. – Ты испугалась, что он сможет проникнуть сквозь твою маскировку и узнает тебя. А он узнал бы, конечно, едва попробовав не кровь даже, а хотя бы и внешний слой твоего сайн?а... И ты просишь тебя убить.

– Прошу. Сны драконов длятся почти вечность. Вечность мук после смерти на алтаре!.. я сбежала именно от этого! Но теперь они меня найдут. Пока на мне висели те чары, меня не искали, наверное, они решили, что я мертва; теперь же чары не сняты даже, а уничтожены! Да отдача от этого исцеления, что ты учинил, звенит на весь тонкий мир не хуже чумного колокола! Убей меня, пожалуйста, сам. Сегодня... или завтра? Не знаю, может быть, ты все-таки хочешь меня? Драконы видят разные сны, я многое умею, меня обучали и этому тоже. Так возьми меня теперь, но только убей потом, убей сам, ладно? Твой меч вполне сгодится, чтоб обеспечить мне лучший вариант посмертия из тех, что я рассматривала. А?

Общеизвестно, что эльфы краснеют редко. Обычно от гнева лицо истинного сидхэ приобретает сходство со свежевыпавшим снегом, от очень сильного гнева сидхэ как-то сереет, что ли... ну, а зеленеют эльфы только когда ранены или сильно напуганы. Или когда их тошнит. Лиэ побил все рекорды в смене оттенков на лице, он попросту пошел пятнами.

– Знаешь, саэрнэ, так себя мне еще никто не предлагал, – после продолжительного молчания отозвался он. – Прямо-таки запредельная щедрость, что ни говори. Может, ты не сон дракона, Киирт?аэн, а кошмар? Та-ак... раз есть алтарь и жрецы, то есть и жертвы. Сны драконов, значит... жертвы... Смертные жертвы: кровь, страх и муки. И вампир с этим связан. Так. Щиты у него были качественные, хорошие щиты, да только не он их ставил. А высшие вампиры тоже связаны с этой... организацией, Киирт?аэн?

– О, да. Они служат Толкователям Снов.

– А названия-то какие... Ясно. Рубашку-то зашнуруй – я уже достаточно любовался на это... произведение, хватит, и так смогу воспроизвести. Татуировку делал человек, это понятно, но сам рисунок нечеловеческий... и очень, очень древний. Его создавал сидхэ из древнейших. Сон дракона... Тень дракона... Так. Сделаем вот что: боюсь, я не смогу позволить тебе умереть, Киирт?аэн. Равно как и не могу допустить, чтоб тебя нашли эти твои ... уже бывшие единоверцы?

– Бывшие, о да. Но...

– Нет. Ни о каком убийстве не может быть и речи. Ты сейчас поешь и выспишься. Потом – расскажешь мне все, что сочтешь нужным. Я найду способ вывезти тебя отсюда так, чтоб никто об этом не узнал. И замести следы так, чтоб те, кто за тобой следит, если следит, конечно, пребывали в полной уверенности, что ты мертва.

– Но как же мой хозяин?

– Трактирщик? – Лиэ нехорошо усмехнулся. – Тут вовсю практикуют торговлю людьми... проклятье, даже тоэрк себе этого не позволяют! Но нам это на руку. Я тебя куплю.

– Э?

– Скажу, что ты мне так сильно понравилась, – Лиэ ухмыльнулся и ненадолго умолк. Нахмурился в раздумье. – Или... или не понравилась... Ага! Нашел! Скажи, Кирт, насколько громко ты умеешь кричать?

– Что? – смертная настороженно прищурилась. – Ну... довольно громко, наверное. Я не проверяла.

– Вот и проверим. Ночью потренируешься, для правдоподобия. Придется немного поиграть, впрочем, роль тебе понравится, надеюсь.

– Какая такая роль? – выражение лица бывшей младшей жрицы стало... очень странным. Сидхэ только теперь обратил на это внимание и успокаивающе улыбнулся.

– Именно роль, не бойся. Ты же хотела умереть, так? Вот мы и воспользуемся этим. Мы инсценируем твою смерть. Под пыткой, от моих рук. Хотя их, конечно, это может насторожить...

– Если ты думаешь, что людей тут можно чем-то таким удивить, ты ошибаешься.

– Но вряд ли они ожидают от светлого эльфа...

– Они ожидают от светлого эльфа еще и не такого, – Кирт оправилась от шока и усмехнулась. – Запытать до смерти женщину, которая не угодила в постели – что еще можно ожидать от светлого эльфа?

– Даже так? – Лиэ слегка посерел и замолчал ненадолго, потом обронил голосом ледяным и спокойным. – Если люди считают нас способными на такие поступки, то как же они осмеливаются нападать на нас? Впрочем, думаю, мне все же удастся их удивить, если не поступком, так хотя бы техникой исполнения. Я весьма изобретателен, знаешь ли. Ладно, детали надо еще продумать. Далее. Я отвезу тебя в Вэннэлэ и сдам на руки Хранителям. Похоже, это дело касается их напрямую... Не напрягайся так, инэль, у нас не практикуют пытки. А целитель душ тебе понадобится, это точно. Если согласишься, тебе даже могут подчистить память... но только если согласишься. После того, как мы все выясним об этой организации, можно будет подумать о том, как ты будешь жить дальше.

– И буду ли я жить...

– Ну, хватит. Гарантирую, что после общения с целителями душ у тебя вряд ли останется желание умереть, равно как и причины для такого желания. Или ты боишься, что мы убьем тебя потом? Зря. Запомни: у сидхэ убийство женщины или ребенка карается кое-чем пострашнее смерти.

– Разве ваши законы не действительны только для своих?

– Тогда они не были бы законами, – Лиэ дернул плечом. – Разве не очевидно?

– Ты можешь все выяснить и так, – заметила она с какой-то непонятной интонацией в голосе, – здесь и сейчас. Зачем ... зачем тебе эта благотворительность? Зачем возиться со мной дальше? Что ты надеешься из этого получить?

– Получить? – сидхэ фыркнул. – Воистину, возясь со смертными можно получить все, что угодно ... кроме доверия и благодарности! Безнадежный народ ... и что мы с вами возимся? Но если тебе нужны объяснения... Моей природе противно то, что сотворили с тобой. Я дал слово себе, что вытащу тебя отсюда. Моим законам противоречит такая... такое... На моей земле не должно такого быть, и я не желаю, чтоб такое происходило. А потому – я это исправлю. Ибо – не желаю ни видеть, ни терпеть. Ясно?

– Это – людские земли.

– Это люди так считают, – он пожал плечами и кивнул на тарелки. – Ешь. Тебе понадобятся силы.

************************************************************************

Рамборг Лиэссат, княжна Вэннэлэ. Рэир.

Здесь не было четкой границы: пустынность и проклятия этих земель сами себя охраняли. Ни дозоров, ни застав порубежников. Когда-то все это было... очень давно даже по нашему счету. Было – и не стало. Но и равнина тогда звалась иначе. А теперь... Канэ'Каэлл, Равнина Канар, тянулась на два дня конного пути, если напрямик, как летают птицы и ездят эльфы. Невысокие каменистые холмы, больше похожие на курганы, овраги, высохшие столетия назад русла рек. Когда-то, где-то три тысячи лет назад или чуть больше, здесь была великая битва между нами, сидхэ, и драконами. И теми, кто им повиновался. Земля все еще хранила память об ушедшей в нее крови. Равнина была выжжена драконьей и эльфийской магией, здесь до сих пор мало что росло. Кровь эльфа прорастает травой... но только не тут. Здесь не было почвы, только прах. Леса обрывались внезапно. Канэ'Каэлл недаром носила свое имя. Это была старая рана на теле земли, и рана эта все еще болела. Пепел и прах, оплавленные кости живого...

– В гиблые места нас занесло, Рамборг, – сказал Эрил, привстав в стременах и вглядываясь в холмистое бело-серое марево впереди. День был пасмурным, впрочем, равнина Канар редко видит солнце.

– Слишком много старых костей, – обронил угрюмый Айглатт. – Слишком много старых снов и памяти. Мы мало что здесь увидим, княжна.

– И все же увидеть надо, – я озиралась вокруг, пытаясь одновременно и отрешиться от окружающей нас тоски, и в то же время отслеживать изменения в тонком мире. Может, это и вправду не самая лучшая моя идея? Айглатт был прав. Слишком много старых костей и старой памяти.

– Уф, я здесь и дракона в харте пути не почую, – пожаловался Флайн.

– А я думаю, что это отличная идея – пересечь границу именно тут! Если в округе и есть какие-то темные силы, мы на них точно наткнемся! – поделился своим энтузиазмом Маэрхэм. Мрачные взгляды окружающих его совершенно не смутили.

– Хорошо быть твердолобым воякой с бо-ольшим ... – угрожающе протянул Флайн.

– ... мечом! – поспешно вставил Таэрлин, покосившись на меня. Я фыркнула.

– Монстры... – мечтательно прижмурился Маэрхэм. – Нечисть... Нелюдь...

– Кто бы говорил, – буркнул Эрил. – Нелюдь-то как раз искать не надо, тут она, то есть мы.

– Твари там всякие... – Маэрхэм был непробиваем. – Вот только прочесать тут все, и...

– Э-э, братья-воины! То есть дражайшие соратники! В смысле, подчиненные! Хватит мечтать. Мы должны пересечь равнину, а не прочесывать ее в поисках приключений, – одернула я их. – Поэтому привал на полчаса вон в той рощице, и в путь. Маэрхэм и Таэрлин – вперед. Больше, чем на один перестрел, не удаляться. Пошли!

Задержались мы в рощице чуть подольше, чем планировали. У одной из вьючных лошадей порвалась подпруга, да и сами мы, признаться, как могли, оттягивали момент выхода на равнину... Пока Флайн и Ээйрэ возились с поклажей, мы с Эрилом развернули карту.

– В полудне пути отсюда есть руины старой заставы Рассвета. Предлагаю заночевать там.

– Здесь полно таких руин, что заброшены со времен Драконовых войн, – возразил Эхэль. – И уже не одно столетие они видят только ветер и снег с дождем. К чему нам этот крюк? С тем же успехом мы можем обследовать любые другие развалины на пути к Аэл-Канар.

– Например, эти, – Таэрлин показал на карте холмы, ближайшие к озеру и границе. – Хм... Рассветные холмы, верно я говорю, Хэлгэ?

– Безымянные холмы, Таэр, не Рассветные больше. Кого ты рассчитываешь найти среди старых камней, Рамборг? Призраков? – поинтересовался Хэлгэ.

– Нет. Подсказки. Следы, быть может... Всего девять пограничных крепостей стояло здесь когда-то. Мы можем проверить их все для начала. И начать с ближайшей.

– Мне казалось, что мы ищем следы человеческой банды, – снежный сидхэ выделил последние слова голосом и изящным брезгливым движением пальцев, – нападавшей на наших торговцев. Для начала.

– Хэль, чем ты слушал! – Маэрхэм фыркнул. – Мы же не их ищем, а... А что мы ищем, Рамборг?

Хэлгэ не дал мне ответить и не позволил себя прервать.

– Погоди, Маэрх, я еще не закончил. Итак, Рамборг, ты предлагаешь искать это среди руин наших приграничных крепостей на Раненой Равнине. Остроумное решение, вот только, боюсь, в Совете твой юмор не оценят. Или ты все-таки веришь в эти байки о кознях муирэн, а?

– И десяти дней не прошло с начала похода, а ты уже оспариваешь мое главенство, Аэт'глатт, – фыркнула я. – Не передергивай. Мы уже все это обсудили, и не раз, и не помню, чтоб кто-нибудь возражал. Мы проверим и банды, и шайки, и предполагаемых шпионов Маэрэ... мы сделаем все то, с чем прекрасно справились бы порубежники, то, ради чего нас не стали бы сюда посылать. Для отчета в Совете хватит пары гоблинских или бандитских голов, как вам думается, братья? Но посмотрим шире. Что мы имеем? Мы имеем район вблизи наших границ, где происходит нечто странное. Некая активность... э-э... внешних сил? Мы имеем Раненую Равнину, настолько напоенную старыми чарами, что новые могут укрываться здесь совершенно свободно и беспрепятственно. И никакие порубежники их не учуют, просто потому, что не их это работа. Канэ'Каэлл позвала меня сама.

– То есть? – Таэрлин подался вперед. Он крайне серьезно воспринимал чужие провидческие способности, которых сам был лишен. – Тебе было видение?

– Нет. Просто зов. Раненая Равнина ранена вновь, разве вы сами не чувствуете?

– Рамборг права, – подал голос Ээйрэ. – Что-то неладное здесь творится. Мне кажется, именно это имел ввиду Леадарн, когда говорил мне...

– Говорил – что? – нетерпеливо вмешался Флайн. – Что он сказал?

– Ничего конкретного, – Ээйрэ окунул нас в серебро своего загадочного взора. – Он сказал лишь, чтоб мы не слишком увлекались ловлей разбойников. И еще – что нам может представиться хороший случай применить на практике то, что мы изучали в теории. Под его руководством.

– Ловля призраков, – с отвращением подытожил Хэлгэ. – Но хоть что искать-то?

– Когда найдем, узнаем, – обнадежила всех я. – Ясно одно: корни растут отсюда. И, что бы там ни было, это не просто банда смертных. И Маэрэ тут не при чем.

– Не зарекайся, – фыркнул Эрил.

– Наткнемся на какую-нибудь неназываемую дрянь, вот весело-то будет, – усмехнулся Эхэль. – Маэрхэм, тебе в особенности! Ты же у нас любитель за нежитью погоняться. Впрочем, для того нас и учили.

– Тогда вперед, – я встала и подтянула ремни.

– Вперед-вперед, на ловлю привидений! – съязвил Хэлгэ.

Этот красавчик всегда оставляет за собой последнее слово, Бездна его побери!

Ну, и как такими командовать, а?!

*************************************************************************

Глава 4.

Лиэ Лиэх'хэл. Лиан.

– Они слушают, – Лиэ, благодушно наблюдавший, как Кирт доедает предпоследний яблочный пирожок на меду, насторожил уши и ухмыльнулся. – Точно, слушают. Интересно, что рассчитывают услышать?

– Ты не догадываешься или меня дразнишь? Ты же снял женщину на ночь! У вас там что, борделей нет?

Эльф как раз прихлебывал свою эпэссу. Поперхнулся, закашлялся и расплескал пол-чашки себе на рубаху.

– Кирт! Что за дикие предположения!

– А что?

– У нас же матриархат! Какие могут быть бордели, сама подумай.

– У вас правят женщины? – Кирт выскользнула из-за стола и оказалась рядом. – Обжегся?

– Чай был горячим, – фыркнул Лиэ, расшнуровывая рубашку. – Ожог пустяковый, не стоит тратить магию на... что ты делаешь, Кирт?

Она наклонилась и легонько подула. Неожиданно прохладное дыхание скользнуло по обнаженной коже сидхэ, и боль улеглась сразу.

– Я – Сон Дракона, – сказала она, распрямляясь. Так сказала, словно это все объясняло.

– Целительство? – буркнул ошарашенный Лиэ. Кирт кивнула, отвернулась, отошла. Провела рукой по волосам.

– Да... к несчастью. И целительство тоже.

– Что еще?

– О, многое. Не только постельным утехам меня обучали... А рубашку ты испортил.

– Ерунда, – он скинул рубаху и небрежно бросил ее на скамью у окна. – Отстирается. Выходит, ты могла себя исцелить. Сама.

– Могла. Пришлось бы повозиться, хотя... Это было заклятье Толкователя Снов. Я вряд ли осилила бы такие чары... здесь и теперь.

– Жрица, зачем ты здесь? Скрыться можно было и не на такой помойке. Необязательно умирать в канаве.

– Умирать в канаве далеко не так обидно, как на залитой весенним солнышком полянке. Не говоря уж о смерти на алтаре. У меня не было выбора. Как думаешь, сколько мне лет?

Лиэ пристально вгляделся в ее юное, все еще свежее, несмотря на жизнь в таверне, лицо и пожал плечами:

– Мне сложно судить о возрасте смертных, – он задумался и немного помолчал, чуя подвох. – Ты кажешься такой юной... Восемнадцать... двадцать, быть может?

Кирт усмехнулась совсем невесело.

– Что ж, на десяток лет ты промахнулся.

– То есть? Да нет, не может быть! Люди быстро сгорают, а человеческие женщины – особенно. Тем более, здесь.

– Я здесь три года. Я и хотела бы постареть, да не могу. Я – Сон Дракона, я проживу долго, теперь очень долго... а постарею только перед самой смертью, резко и сразу.

– Никогда о таком не слышал. Ты – чистокровный человек, уж столько-то я вижу. Невероятно. А эти твои Толкователи... они тоже не стареют?

– Они нашли способ. Что, рассказывать сейчас?

– Нет, – Лиэ тряхнул головой и потянулся. – Я, по правде, хотел бы отдохнуть, а уж тебе-то спокойный крепкий сон точно не повредит. Но сперва придется все же немного поработать тебе и мне. Обеспечим достоверность завтрашнему представлению. Тем более, что слушателей у нас предостаточно.

– Хм... что нужно делать?

– Так... для начала – подумать, – он встал и прошелся по комнате. – Ты хорошо чуешь магию, жрица? Я слишком выложился, а мне еще колдовать, так что я предпочел бы не распылять сейчас силы. Так ты чуешь?

– О, да.

– Какова вероятность присутствия здесь магического наблюдения?

– Минимальна. Упырь был первым за полгода, на ком была печать.

– А-а-тлично! Задача упрощается. Со временем я немного помухлюю, а эмоциональный фон придется создавать тебе. Справишься?

– Меня этому учили, – Кирт пожала плечами. Сейчас бывшая жрица вовсе не выглядела юной.

– Приятно встретить профессионала, – ухмыльнулся эльф. – А то в последнее время такие овечки попадаются... Тогда сейчас соткем "покрывало", а потом я его аккуратненько наброшу на всю эту лачугу. Обеспечу сдвиг во времени... Так, ладно. Поехали.

– Скрипеть кроватью и стонать?– осведомилась Кирт.

Лиэ кивнул, уже входя в транс. Воздух еле слышно зазвенел от его чар. В этот звон довольно органично начали вплетаться такие скрипы и стоны, что вся округа теперь обречена была помешаться от похоти.

Должно быть, более странное зрелище сложно было бы себе представить: простоволосая, в одной лишь мужской рубашке человеческая женщина ритмично раскачивала кровать, охала и стонала; эльф в одних штанах сидел, скрестив ноги, на столе и сплетал сияющие, почти видимые нити заклятий в "покрывало". Лица у обоих были совершенно отрешенные. Неуловимо быстро плясали руки Лиэ, колыхались и раскачивались темные пряди Кирт. Оба были полностью увлечены своим делом.

Лиэ чуть приостановил поток чар, вынырнул из транса, огляделся.

– Достаточно, Киирт'аэн. Смотри, что получилось.

И развернул "покрывало".

Кирт посмотрела, фыркнула... и покраснела.

– Ой...

– Не "ой", а "ой-ой-ой"! – ухмыльнулся сидхэ, тоже несколько ошарашенный результатами этой совместной работы. – Или, скорее, "о-го-го"! Отличная работа, жрица. Эмоциональный фон ... э-э... очень эмоциональный. Впечатляет.

– Угу.

– Надо передохнуть.

– Ага. А время?

– Уже, Кирт, уже.

– О... ты – мастер.

– Не-е, любой так смог бы. Нас этому учили.

– Нас тоже, однако, я так не могу.

– Зато ты можешь другое. Нет, правда! Лично у меня не получилось бы такой... достоверности. Ладно, пускай местные слюной изойдут. Второй этап будет посложнее. Хм... какой бы повод придумать?

– Повод, чтоб меня избить?

– Повод, чтоб запытать тебя до смерти, – Лиэ очаровательно улыбнулся. – Может, пока еще чаю выпьем?

– Пожалуй, – Кирт прибрала волосы за спину. – У тебя какого-нибудь шнурка нет? Шпильку бы...

– Шпилька! – эльф просиял. – Вот идея! Что бы с тобой сделали, если б ты поцарапала клиента шпилькой?

– Вряд ли убили бы.

– А вот я тебя за такое точно убью.

– Да, но шпильки у меня нет. И ногтей длинных – тоже. Мне просто нечем тебя поцарапать... вилкой разве что?

– Вилкой – не то, – Лиэ потянулся как кот, довольный своей идеей. – А шпильку я тебе сделаю. Ногти... Целительница, ты что, не в состоянии их отрастить?

– Но всплеск энергии...

– ... я спокойно погашу. Тут несколько слоев защиты, о каком всплеске ты говоришь?

– Я все забыла... так давно... – Кирт нерешительно пожала плечами.

– А ты повспоминай, – Лиэ раздул угли в маленькой жаровне и поставил на подставку бронзовый котелок, – а я пока эпэссу заварю.

– Что это за отвар? – Кирт успокоилась и устроилась на табуретке поудобней. Положив руки на стол, она посматривала то на них, то на эльфа.

– Эпэсса. Отличное питье – в холод согреет, в жару – даст прохладу. Успокоит или взбодрит, в зависимости от желания. Она и так хороша, а уж для других зелий, как основа... Одна из основных статей нашего дохода – торговля эпэссой. За пределами Вэннэлэ она стоит серебра в три раза больше своего веса.

– Вы торгуете, а сами – пользуетесь деньгами? – жрица отрешилась от рассматривания своих рук. Лиэ заметил, что руки чуть-чуть изменились. Похоже, ее чары начинали действовать тогда, когда она о них не думала.

– Деньги изобрели гномы, – эльф снял с огня котелок с кипящей водой и зазвенел посудой. Ароматный пар поплыл по комнате, – и с гномами мы впервые начали торговать. Муирэн пользуются деньгами между собой, а мы, винлэс, и таэрэн, Бродячие Эльфы, – нет. В Вэннэлэ чеканят монету, но это для чужих. Ну, то есть нам не нужны деньги внутри страны... зачем? У нас каждый что-то делает. Мы просто меняемся...обмениваемся... наверно, так будет правильно, если говорить на людском... на человеческом.

– О... но ты же князь!

– Наследник. Ну и что? Подумаешь, князь... у нас каждый второй... м-м... неважно.

– А что делаешь ты? Или ты только воин?

– Не только. Кое-что я делаю.

– Оружие, наверное? Какие-нибудь луки, да?

– Нет... ты не будешь смеяться, надеюсь?

– Нет, – Кирт любопытно прищурилась. – Нет, не буду.

– Шорник я.

– Что?!

– Ты обещала не смеяться! – Лиэ сделал вид, что обиделся. – Что слышала. Седла я делаю. И упряжь. В свободное, так сказать, время. А луки я делал раньше,пока не понял, что мне надоело. Потом мечи ковал. М-м... гончаром тоже был одно время... Ну что ты ухмыляешься? У вас, у людей, есть же поговорка... что-то насчет богов и горшков, кажется! А моя сестрица, например, вообще как-то капусту выращивала... года два, наверное... Теперь вот кольчуги плетет,не слишком хорошо, правда. И побрякушки всякие делает из бус и бисера. И даже в походах таскает их в седельных сумках. Сядет, бывало, у костра на биваке – и давай низать...

– Ты меня специально смешишь, да?

– Нет. Просто это действительно так. А мой брат-по-мечу Хэлгэ из Дома Рассвета постоянно чертит... дома, дороги, эти... как их там... акведуки. Впрочем, они там, в Доме Рассвета, все время что-то строят.

– Эльфийский князь – шорник, – Кирт покачала головой. – С ума сойти... Может, у вас и золотари тоже есть?

– Нет. Мы грибок выращиваем специальный, вроде плесени, – он разлил готовый отвар по чашкам. – Какую неаппетитную тему ты выбрала! А чай уже готов. Пробуй.

– Вкусно, – похвалила Кирт, отпив пару глотков.

Пальцы, которыми она обхватила чашку, лишились царапин и ссадин, зато теперь их украшали длинные острые ногти.

– Кирт, – Лиэ кивнул на ее руки, – я просил ногти, а не когти.

– Что? – она только теперь заметила изменения. – Ох...

– Способность к самоисцелению у тебя врожденная или приобретенная?

– Смеешься?

– Смеюсь. Пара царапин, оставленных такими ногтями на моей нежной коже – чем не повод для убийства?

– Для них, – девушка грустно улыбнулась, – нет повода лучше.

– Не грусти. Здесь собрались отбросы. Я знаю, что далеко не все люди таковы. Достойных больше. И вообще... хороших людей, по моим наблюдениям, значительно больше, чем плохих.

– Эльф убеждает меня в человеческих достоинствах! Ну, кто, например?

– Например, ты, Киирт'аэн.

– Ты же ничего не знаешь обо мне.

– Уверена? – Лиэ хитро улыбнулся поверх чашки. – Я все же эльф, Кирт. Я тебя читаю.

– Мои мысли? Мою... память? – она дернулась, словно он ее ударил.

– Не настолько глубоко. Не бойся: у нас проникновение в чужое сознание без позволения приравнивается к изнасилованию. По сути, такая же мерзость. И карается достаточно сурово.

– А как карается убийство? – она встала и отошла к окну. Рука легла на переплет, голос почти замер. – Убийство ребенка?

– Я не вижу в тебе следов такого преступления, – помолчав, промолвил он.

Кирт дернула плечом, не отвечая.

– Ты совершила такое? Почему? Как?

– Ты действительно хочешь знать?

– Нет... наверное. Не хочу. Но я должен услышать. А ты? Хочешь рассказать?

– Нет. Но я должна, – она так и не обернулась.

Лиэ смотрел на ее спину, прямую, застывшую, словно натянутый лук за мгновение до выстрела. Спина не дрогнула, и голос не дрогнул тоже, когда она начала рассказывать.

Рассказ Киирт'аэн.

– ...Обычаи и верования. Моя семья несколько столетий следует им... и не только моя семья. Молодых сводят, как скотину, подбирают пару. У меня нет ни братьев, ни сестер, потому что ребенок жизни может быть только один. Следующий – уже ребенок жертвы...

Жертва... Лучшая жертва – женщина на восьмой луне беременности и ее плод. Ее кладут на алтарь, разрезают живот, но не достают дитя. Они умирают там, сами, долго, так долго...

Столетиями Толкователи похищают беременных женщин и убивают их так. Это и есть источник долголетия и молодости, эта жертва и эликсиры, которые они делают из последа и плода... Награда за жертву.

Они говорили: твой ребенок – дитя жизни. Говорили, это честь – позволение родить.

Пленниц держат в специальной тюрьме, в подвалах храма. Человеческие женщины, гоблинские, даже гномские! Оборотни... Только эльфиек нет – этих убивают сразу. Они – особая жертва, да и не удержать бы их было до нужного срока...

Мы, жрицы, должны были следить за жертвами, кормить их, ухаживать... лгать им. Вот почему нас учат целительству... магии...

Однажды я поняла, что не могу больше. Должно быть, я слишком ослабила щиты, и Толкователь прочел меня, мои мысли. Я надумала бежать, но решиться было сложно. За нами тоже следили, никто не доверял нам, конечно... И сразу же, как только я решилась, Толкователи сказали, что мне позволено продолжить свой род. Мне подобрали пару, и я понесла. Ребенок жизни, так они говорили... Только почти в конце я поняла, что меня обманули. Я прочла их, я сумела... Я была уже жертвой, не жрицей больше. Смерть тела на алтаре, муки души в посмертии.

Я сбежала. Я выскользнула у них из-под носа... но Толкователи успели зацепить меня теми чарами, что ты разрушил сегодня.

Я убегала, заметала следы. Я скрывалась, я скиталась – и нигде не было мне приюта. Стояла зима, морозы были такие, что дыхание замерзало прямо в горле... Я забилась в какие-то руины на пустоши к востоку отсюда, у озера, словно зверь в нору...

Я родила сына там.

Сын... это был сын. Он родился до срока, в стылой каменной норе, но это был крепкий мальчик! Вот только кормить мне его было нечем. У меня не было молока, не было еды, не было сил, чтоб развести огонь... Потом я нашла силы... а они – нашли меня по огню.

Была метель. Я слышала их, совсем рядом, совсем близко. Он был крепким ребенком, он дожил бы до конца этой метели, до какого-нибудь селения, где я нашла бы пищу и тепло. Но они были уже так близко...

Яд у меня был – это все, что у меня было. Быстрый, милосердный яд – сон и смерть во сне. Я напоила его, моего сына, и выпила сама. Он был такой голодный, он выпил так много... Он уснул и умер у меня на руках. И я заснула тоже...

Сон был во всем подобен смерти; должно быть, подобен настолько, что они потеряли меня, не чувствовали уже моей жизни...

Нас не нашли. Они не нашли нас! Я проснулась... сама не знаю, почему так получилось, что я не умерла тогда... Я проснулась – а он нет.

А они не нашли меня тогда...

– Это убийство, – сказал Лиэ, – Но это не преступление. Я не считаю это преступлением, и никто не сочтет. Никто из винлэс не осудит тебя, Кирт. Ты нуждаешься в исцелении, а не в наказании. Но те, другие... Те, кто гнал беременную женщину, словно зверя... те, кто не дал тебе приюта зимой... кто вынудил тебя... Мы доберемся до этой секты, положим конец всему, что они творят. И с теми, кто стоит над этими ... Толкователями... мы побеседуем. Возможно, не я лично, такое – дело Хранителей, но я обещаю тебе, Кирт. На лике Гэлэас не должно быть таких язв. Слово сидхэ из Дома Вереска.

– Я все-таки не могу, – Кирт повернулась к нему, – не могу так сразу поверить, что это волнует кого-то так сильно...

– Убийство женщины карается смертью, – жестко сказал Лиэ. – Убийство женщины и ребенка – преступление вдвойне. Это наш закон.

– Но это касается лишь эльфов? При чем тут люди? Ах... я забыла...это, должно быть, оскорбляет тебя. Ты же считаешь, что это – твои земли...

– Да какая разница? Преступление против женщины и ребенка – это плевок в лицо Звездносияющей, нашей Праматери, Той, что родила всех – сидхэ, Созидателей-богов, людей, драконов, сиэ, гномов, даже гоблинов! Это – плевок в лицо всем нам, каждому из нас, каждому сидхэ. Клянусь Силами, при чем тут порода и форма ушей?!

– Тебя это касается?

– Касается. Иначе зачем бы я с тобой возился? Кстати, о возне. Если ты отдохнула и готова еще немного поработать...

– Да, конечно, – смертная почти мгновенно собралась и настроилась на нужный лад. Такая готовность говорила о многолетней дрессировке и порядком пугала.

– Начнем с первопричины. Царапина не должна выглядеть слишком свежей поутру.

Лиэ откинул волосы с лица и подставил щеку.

– Давай, бей.

Кирт приблизилась, примерилась, замахнулась.

Удара не получилось. Рука ее соскользнула, и, вместо того, чтоб оцарапать, она практически погладила Лиэ по лицу.

– Не могу, – виновато потупилась она. – Нет, не могу.

– Почему?

– Я... понимаешь, причинить боль, даже такую маленькую... я знаю, что должна, но – не могу.

– Тяжелый случай, – эльф вздохнул. – Что ж, бывает. А вообще-то славно, что у женщин на меня рука не поднимается. Целее буду. Ну, придется, значит, действовать самому.

Он взял ее руку, примерился и с силой полоснул ногтями по собственной щеке. От души полоснул, с неожиданной злостью, словно хотел этим самоистязанием перебить иное чувство – боль и отвращение истинного сидхэ, естественные в такой ситуации.

Кирт глухо вскрикнула.

Лиэ дернул щекой.

– О... я причинил боль тебе? Извини, не хотел.

– Нет... – жрица отняла руку и посмотрела на свои окровавленные пальцы. Рука дрожала.

Царапины получились что надо, глубокие, качественные. Ногти были отменной остроты.

Лиэ почувствовал, как теплая струйка стекает со щеки на шею.

– Хорошо, что рубашку снял, – пробормотал он.

Кирт коснулась его щеки кончиками пальцев, осторожно и нежно.

– Красная...– прошептала она. – Она красная...

– Конечно, красная, – сидхэ встал, – Какая же еще? Надо бы найти теперь, чем вытереть это... кровопролитие... или кровопускание?

– Как странно... – Киирт'аэн словно не слышала. – У тебя тоже красная кровь.

– А ты думала, что она зеленая? Или голубая? – эльф фыркнул, занятый поисками какой-нибудь ненужной тряпицы. – У всех живых существ кровь красная и горячая, даже у оборотней-сиэ и гоблинов. За драконов, впрочем, не скажу... Что тебя так удивило? Не так уж сильно мы отличаемся друг от друга, Кирт. По правде, почти совсем не отличаемся... Ага, нашел. Теперь надо промыть.