Текст книги "Свадьба с мертвецом"

Автор книги: Ян Сикоревич

Соавторы: Мелина Боярова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)

Мужчина как-то резко тряхнул головой и все вспомнил. Потом он услышал тихий плач из за неплотно прикрытой двери.

Настя, как вышла из ванны так и сидела голая на стуле и горько плакала.

Игнат понимал, что если он Это сейчас с ней не сделает, то может и убить ее, пусть будет, как она хочет.

Он подошел к ней и сказал:

– Только ни о чем не жалей, ты все делаешь правильно, поднял ее и нежно приобняв осторожно, словно больную повел в спальню. Он вошел в нее без подготовки, без поцелуев, как-то буднично. Ведь жизнь часто противоречит тому, что написано в книгах. Настя честно отвечала ему взаимностью. Даже в таком интимном деле она выглядела чрезвычайно порядочной и честной. Сама пришла, сама все решила. Теперь она ждала результата "экзамена".

Когда Игнат уже хотел открыть рот, раздался звонок. Встревоженная Настя сказала: "У сына жар, а я тут бесстыдством занимаюсь! Как я могла! Прощайте!

Хозяин рад был, что женщина сама себе вынесла приговор. Его совесть в отношении ее была незапятнанной. Он и в постели вел себя умышленно так, чтобы она потеряла к нему интерес.

Какая женщина любит грубость?

Но они остались друзьями. Как ни странно Игнат подружился с Русланом, мужем мужем Анастасии, тот оказался человеком, который заполнил пустоту, которая в последнее время окружала. Он и помог Игнату, который уже вернулся к обычному образу жизни устроится на работу водителем скорой помощи. Игнат иногда еще страдал от сильных болей в икрах ног, но постепенно болезнь уходила в прошлое. Свои полномочия в фирме дяди и африканца Ганджу Игнат давно передал новому человеку Тимофею. Но тот все дело завалил. Ушлый Пират-африканец постепенно перетянул все связи и фирма задохнулась, а сам Ганджу Крхоту перекупил долю Альберта за гроши, дал Игнату небольшую компенсацию. На оставшиеся деньги Игнат выкупил квартиру где он жил, а средств к существования почти не было. Скудная пенсия по инвалидности скоро была снята в связи с его поправкой. Дядя Альберт тоже был обворован Африканцем и с трудом сводил концы с концами.

3.

Сегодня годовщина смерти Марианки. Игнат купил несколько гвоздик и поехал на кладбище. Его машина с наклейкой инвалид остановилась у покосившихся ворот. Игнат, хромая, пошел к знакомой могилке. Каждый раз, подходя к этому месту у него появлялось ощущение, что это его косточки мерзнут тут под могильной плитой. Ведь если бы тогда покойница не промахнулась во второй раз, то… да, лежал бы здесь он. А кто бы ему цветы носил? Марианка? Дикая мысль мелькнула и сразу же погасла в сознании, как случайно заблудившийся в поле ветерок. Издалека заметил согнувшуюся фигуру среди холмиков. Прихрамывая, женщина уже шла обратно, она тоже прихрамывала, как и он. "Друзья по несчастью". Сердце Игната внезапно сжалось от тоски. Каждый, кто приходит на кладбище ощущает груз горя, что таится за оградой. Чтобы не столкнуться с женщиной, Игнат специально пошел по другой дорожке. На едва припорошенной снегом плите уже лежали цветы. Игнат вздрогнул:

– Кто здесь мог прийти проведать Марианку? У нее же нет здесь никого? Павел в тюрьме. Скорее всего, та женщина, с которой он предпочел не сталкиваться. Это ж ее следы, слегка смазанные в тех местах, где женщина волочила ногу. Может, знакомая какая, – решил для себя Игнат.

Он приблизился, чтобы положить цветы. Из-под букета, уже успевшего покрыться тонким налетом снежинок, торчал белый бумажный уголок. Игнат, заинтригованный, откинул цветы и взял в руки еще не успевшую намокнуть записку. Развернув письмо, он вздрогнул, узнав до боли знакомый почерк! Это же письмо от Насти! Но как? О боже! Игнат с жадностью впился в строчки.

«Это письмо возможно никто и не прочитает, так как адресат его мертв. Да и не к кому мне больше обратиться. Я пишу это потому, что решилась на отчаянный шаг. Не вижу больше смысла в своем никому не нужном существовании. А, может, это мое покаяние. Вся моя жизнь – отчаянная попытка стать счастливой, быть любимой и нужной.

– Любовь! – это слово из моих уст звучит, как оскорбление. Черная душа убийцы, преступившей черту, просто обречена на страдания. Кто мог знать, что чистая девочка, которой я была несколько лет назад, превратится в холодное, расчетливое создание? Я – белый лист, что, вспыхнув от одной спички, почернел и трепещет от любого дуновения, грозя рассыпаться в прах. Любовь к одному человеку, обстоятельства связанные с ним, довели меня до преступления, и теперь я уже не имею права на прощение. Мой удел ненавидеть и себя, и… любовь! А обстоятельства, которые вложили в мои руки оружие отнюдь не могут служить мне оправданием! Пелена, опустившаяся на мой разум, погубила мое счастье, я отрезала мне пути вернуть все, как было, сделала меня убийцей! Разве может быть счастье сопутствовать человеку, если его руки замараны кровью? А я была счастлива тогда, когда совершила преступление, потому, что спасала себя и его, спасала нашу любовь! Но она, мстя, превратилась в наказание, в пытку, в кровавую тайну, которая навсегда зачеркнула чистоту чувств и счастливые воспоминания! С тех пор я замарала себя тем, что каждый раз, общаясь с очередным клиентом, как проститутка, я ставила свежее клеймо на светлом чувстве, каждый раз то, что приносит трепет и святость в душу людей я втаптывала в грязь! И это привело меня к новым преступлениям! Не вела бы я себя так мерзко, не была бы в застенках чудовище, которое уничтожила своими руками! Сколько же могут выдержать крови женские руки? Я не жду, что расплата минует меня стороной! Наоборот, я сама иду к своему финалу! И чем раньше наказание настигнет меня, тем лучше! Уже нет сил, сопротивляться призракам прошлого и слышать голоса, загубленных мной, пусть и они были моими мучителями! За наши грехи платят невинные, потому как, сами мы за гранью, гранью человечности. Но сейчас я пройду пытку и очищение, я заплачу своей жизнью за всю грязь и пошлость в которой купалась последние годы. Я молю только об одном: если эта плата жизнью достаточна, я надеюсь, что там, куда попаду, все же соединюсь с Максимом, моей первой и единственной любовью!»

Прижав заветный листок к губам и целую его бессчетное количество раз, как живую плоть, Игнат задыхался: «Настя жива! И она продолжает любить, несмотря на то, что я натворил. Но, Боже! Это ведь предсмертная записка, она собирается покончить с собой! Я должен успеть!»

И тут по мобильнику раздался звонок его бригада получила задание приехать срочно по вызову. Со всей скоростью на которую были способны его искалеченные ранением ноги, побежал к машине, он ведь отпросился на полчаса.

Душа разрывалась между желанием разыскать Настю и долгом. Чувство долга победило на этот раз, поскольку передали, что было покушение на самоубийство. И у Игната возникло откуда-то ощущение уверенности, что там его Настя, он почти не сомневался, что это она! Поселок был маленький, пригород Омска, и трудно было поверить в то, что возможны такие совпадения! Решено, он должен выполнить свой долг! Даже если это не его бывшая жена – он обязан спасти человека. А Настя?

Дальше все пронеслось в сознании, как кадры фильма ужасов.

Душа Игната разрывалась, а руки твердо лежали на руле и глаза внимательно обшаривали улицу, а вот и нужный номер – Пустынный переулок 25. С ним молоденькая врач, они вдвоем попадают в квартиру, где вынимают из петли женщину без ступни. У Игната шoк! Это же Настя, та Настя, его Настя, из за которой (когда столкнул ее в сердцах под поезд) вся жизнь последних 10 лет пошла наперекосяк. А вызвал скорую ее муж инвалид без руки, oна к тому времени создала семью с инвалидом). Молодая женщина врач совершенно растерялась. У нее тряслись руки, а из глаз текли ручьями слезы.

Игнат, когда вошли, увидел лишь ноги, болтающиеся над полом. Дикий крик разорвал зловещую тишину, он кинулся к повесившейся. Срезал веревку ударом острого ножа – тело грузно шлепнулось на пол. Не веря в происходящее, Игнат стал делать искусственное дыхание; жизнь еще теплилась в несчастной, все случилось за секунды до появления бригады скорой, муж видимо позвонил, когда она еще только собиралась наложить на себя руки. Был шанс спасти, крохотный, но был. Игнат отчаянно цеплялся за мысль, что так не может быть. Нет, только не сейчас, когда он снова нашел ее! Нашел, чтобы навсегда потерять? Он стал отчаянно массировать бездыханную жертву самоубийства, сдавливая ее грудную клетку весом всего тела, а затем дыхание – губы в губы. О боже! Когда-то эти губы дарили ему столько ответного чувства! Они пылали страстью, как вулкан! А теперь, он пытался протиснуть искорку жизни в ледяную щель губ. Но вот раздался слабый судорожный вдох, Игнат скорее почувствовал его, чем заметил зрительно. Внезапно, видимо сказалось напряжение, судорога свела тело и Игнат упал на пол.

Он умоляюще глазами посмотрел, прося помощи, нет не себе, Насте! Врачиха уже пришла в себя, она вспомнила, что врач – она! Игнат отдал всю свою жизненную силу, он просто одеревенел, молча наблюдая, за ритмичными движениями сдавливания, которые совершала уже взявшая в себя в руки врачиха. Игнат постепенно приходит в себя, он встает на одно колено, наблюдая за действиями врача. Та что-то вкалывает спасенной. Потом она делает укол и Игнату. Он уже опять готов к любым действиям, судорога отпустила.

Когда женщину привели в чувство, она в упор смотрит на Игната и узнает постепенно его сквозь кровавую пелену в глазах. Она молчит и он молчит, оба плачут и их слезы смешиваются.

Молоденькая врач говорит, что покушавшаяся на свою жизнь нужно отвести в неврологическое отделение для прохождения курса интенсивной терапии от суицидных настроений. Муж инвалид не может поехать с ними, ему тоже стало нехорошо, но ему дают сердечные средства, укол и "Скорая" со спасенной уезжает.

Фильм заканчивается. Когда Настю на носилках санитары уносят в отделение, Игнат падает головой на руль своей машины и забывается. Он не хочет увидеть слово конец. Он верит, что спасенная им женщина будет жить.

Да, Это его Настя. Это его счастье и его клеймо. Он теперь не оставит ее до гробовой доски, но маленькое но…если она сама захочет этого…

4.

Вечером после смены, Игнат пришел в больницу, он просидел всю ночь с Настей. Эта ночь оказалась самой длинной в их жизни. – Настенька, милая! Я так виноват перед тобой. Не знаю. Сможешь ли когда-нибудь простить меня? За то, что я сделал, нужно резать на куски и мучать, мучать, мучать, пытать до посинения! Нет мне прощения! Но знай правду! Ты ведь единственная женщина, что я полюбил с первого взгляда! Я боялся тебя, боялся своей любви, не верил, что можно вот так нуждаться в человеке. А ты была такой чистой, хорошей, неиспорченной. Я считал святотатством лишить тебя девственности, настолько крепко любил! Пусть это и выглядит смешно. Ты всегда была сильнее меня, всегда. Это еще больше пугало меня, дурака. Как я не понимал, что можно просто быть счастливым с тобой? Я не успел признаться тебе раньше, все откладывал. Это твое письмо, что я нашел на кладбище, показало, как я был не прав. Если бы я прозрел раньше, я бы не позволил себе даже перечить твоим мыслям не то, что спорить с тобой!

Если бы кто-то посмотрел на мужчину со стороны, то подумал бы, что он сошел с ума. Клятвы в вечной любви перемежались с мольбой о прощении и слезы, слезы, слезы. Их было так много, что, казалось, они зальют всю палату и затопят помещение больницы. Он с такой силой бил себя в грудь и по голове, что не верилось, что этот человек еще не нанес себе серьезной травмы. Куда только делся хладнокровный мужчина, в маске которого Игнат прожил большую часть жизни? Женщина не осталась в долгу. После такого бурного выражения чувств Игната, она уже не могла держать в себе страшную тайну, которая ее отравляла все смутное время (а иначе и не назовешь) с момента страшного гудка надвигающегося поезда до петли, из которой ее вынул ненавиcтный любимый. Анaстасия призналась, что в то роковое утро, перевернувшее всю ее жизнь, она подготовила яд, который по чистой случайности Игнат не принял.

Узнав об этом мужчина выскочил в коридор. Ему казалось, что вернулось то злосчастное время, что ему действительно плохо. Что-то сдавило тисками горло! Неужели яд сейчас начал действовать? Фантомное ощущение удушения? Ему было настолько плохо, что, хватая воздух, он с трудом добежал до поста дежурной медсестры и чуть не свалился в обморок прямо ей на руки. – Что с вами? – испуганная дежурная подбежала к Игнату. Внезапно наступило облегчение, ему стало лучше.

– Ничего пройдет, извините, приснился какой-то кошмар! Он медленно нехотя вернулся в палату к Анастасии. – Так ты меня хотела…? – Да, я… – слова застряли где-то на подходе. Настя испуганно смотрела на своего мужчину.

– Понимаешь, мне стало плохо, словно я только что принял яд! Невероятно! – Игната трясло, как осиновый лист.

– Слушай милый, – давай зачеркнем прошлое, я тебя прощаю, ты тоже много страдал, я вижу, что в тот день и ты мысленно падал под поезд. Не мучайся. Я ничего не помню. Сразу потеряла сознание. А без ступни можно жить, вот живу ведь.

Анастасия пронзительно, словно обожгла кислотой, посмотрела на Игната. Ему опять стало плохо. Потом он сорвал одеяло и стал целовать исступленно культю изувеченной ноги женщины. Он не успокоился, пока не заснул, стоя на коленях перед кроватью и обняв больную ногу возлюбленной, как самое драгоценное сокровище на свете. Насте показалась, что у нее опять нога отросла, стала нормальной. Ведь отсутствующее продолжение ноги в заботе человека, который ее теперь никогда не оставит до гробовой доски. Уверенность крепла и перешла в какое-то удивительное ощущения в котором переплелись счастье и страдание, любовь и ненависть, мука и наслаждение. И еще с ней была ее боль. Боль пальцев, которых давно уже нет, фантомная. Но это впрочем ему и не надо знать. "Все рассказала, теперь, словно груз с плеч свалился, мы квиты. Мы опять чисты".

Настя и заснула с этой мыслью, на душе наступило просветление. Сумерки, долго державшие ее, стали рассеиваться, на горизонте забрезжил рассвет надежды на что-то лучшее. А многое она не просит. Хоть немножко простого человеческого счастья.

В жизни каждого человека бывают моменты, когда кажется, что уже невозможно вдохнуть от душевной боли раздирающей пополам. А потом приходит тишина. Человек, измученный стрессом, расслабляется, словно опускается в какой-то сосуд с успокоительной жидкостью. Сердце начинает стучать ровно, пытаясь внушить своим спокойным ритмом уверенность страдальцу и это у него часто получается. Оно ведь у нас великий актер.

Игнат вскоре очнулся из небытия, он поднялся с затекших колен, аккуратно накрыл одеялом любимую и решил признаться в том, что разрывало его душу, или сейчас или никогда, она должна знать! Он долго смотрел на тихо дышащую во cне женщину, которой принес в жизни столько страданий, наконец, решился.

– Пусть она спит, пусть сквозь дрему воспринимает мои слова. Наяву я ей не за чтобы бы не признался, может быть когда-нибудь, но не сейчас… Настя, – голос Игната дрогнул, я ведь не Игнат, я – Максим. – Максим ведь не погиб тогда. Он выжил, сделал пластическую операцию. Я думал, что если Он умрет, умрет и его любовь к тебе. Но я не смог, не смог отказаться. Тогда, в склепе, это был я, воспользовался тобой, твое тело, каким желанным оно всегда было! Я тогда твердо решил не возвращаться. Но приполз к тебе, как побитая собака. Я ненавидел себя за обман, ненавидел за то горе, что причинил, но открыться не мог. Тогда на кону стояли наши жизни, впрочем, нам всегда грозила опасность. А ты смогла полюбить меня снова! Уже, как Игната. Я не верил этому счастью. Не верил до конца и одновременно умирал от ревности, как легко ты забыла Максима, не плакала, не убивалась! Это сводило с ума! Потом Сильвия, Берт, то кем ты стала! Ты падала с того пьедестала, на который я сам тебя и возвел. Теперь только я вижу, что ты не переставала любить, не переставала хранить память обо мне. Ведь в Игнате, ты видела черты покойного Максима, даже не представляя, кто я есть на самом деле. Прости меня, если сможешь! – тихо заплакал Игнат-Максим. Внезапно, тело Насти изогнулось. Она стала дико кашлять, содрогаясь от спазмов, сдавивших грудную клетку. – Макси – им, – прохрипела она, хватая воздух руками.

– Я здесь, любимая! – Игнат – Максим прижал продолжавшее содрогаться тело Насти к себе, – Я здесь! И уж поверь, никуда не уйду! Прости меня, пусть ты возненавидишь меня за мое преступление, но я все равно буду любить тебя до конца своих дней.

Я буду на коленях вымаливать прощение. Знаешь, такое счастье, что ты жива!

– Я люблю тебя, Максим, – осипшим голосом произнесла Настя, – я вернулась к тебе, я думала, что, если умру, буду с тобой вместе. Но тебя там не оказалось! А я могу жить дальше только в одном мире с тобой! Внезапно Настя побледнела и потеряла сознание. Максима все-таки она любила сильнее, чем Игната, Игнат растерялся, ему не хочется звать кого-то на помощь. И тогда он вспомнил, что его один китаец обучил старинному приему, который передавался из поколения в поколение в семье. Этот прием был способен спасти жизнь человеку. Но для этого мужчина должен овладеть женщиной. Плача, Игнат разделся. Он лег рядом с бесчувственной Настей, которая казалось умирает, смертельная бледность разлилась по ее лицу и пульс не ощущался. Опять Игнату показалось, что он наблюдает за собой со стороны. Вот медленно переворачивает ее на себя и входит в нее. Одновременно он нащупывает определенные точки двумя руками на спине. Он должен создать треугольник жизни. Он делает синхронные глубокие болевые нажатия на две точки на спине своими руками и проникающие глубоко движения членом. Но при этом нужно думать о чем-то постороннем, чтобы своими чувствами не нарушать образовавшееся поле энергии. Он старается думать о Тане, чистой женщине, которая ничего не требовала от него взамен за свою любовь. Совершая от отчаянья спасительный сексуальный контакт с Настей, он думает о Тане, но делает это для спасения Насти. Ему нужно ощущать себя нейтральным, без эмоций, иначе ничего не поможет! Ему нельзя доходить до апогея, Он должен сдержать свой оргазм. И эта сила сдерживания должна передасться Насте. После 300 толчков внизу и нажатий руками, он должен освободить Настю. И дать ей уснуть. Все это сделав, Максим провел потом в кресле бессонную ночь. Он все время неотрывно смотрел на Настю. Он решил для себя, что если она не вернется к жизни, то он наложит на себя руки. Утром с первым лучом солнца, Настя открыла глаза, она сказала только: "я все видела оттуда", она показала на небо," Я видела, как ты меня спасал". Ты меня спасал дважды, из петли вынул и этой ночью вернул из клинической смерти. Я твоя должница.

5

Кто-то постучал тихо, Игнат вышел из комнаты, чтобы не будить Анастасию. Медсестра посмотрела на него:

– Ну как она? Выдержит если мы плохую новость ей сообщим? Я вижу вы видимо родственник, так переживаете.

– Я ее муж. Как? Мне позвонили, что ее муж умер ночью от сердечного приступа.

– Я ее первый муж, мы давно в разводе.

– Понимаю. – Вы, миленькая, присмотрите за ней, я должен бежать на работу. После смены сразу примчусь сюда, с меня подарок, не дайте ей хандрить. Для нее сейчас главное – хорошее настроение.

– Молодой человек, вашей бывшей, ой извините, жене сейчас нужно в первую очередь капельницу поставить и кардиограмму сделать. Она приоткрыла дверь. Настя сидела на кровати и заплетала косу. Судя по ее поведению, она скоро пойдет на поправку. "Шок пережила, подумать только – в петлю!" Игнат стоял в ступоре. С трудом думалось, руки и ноги были, слово не его. Потом внезапно, как молния прошибла сознание мысль: "О том, что было ночью я расcкажу только господу богу".

Он зашел опять в комнату, чтобы пожелать Aнaстасии хорошего дня. Она улыбалась.

– Мамсимчик! Родной, я решила с мужем развестись, хотя и жалко его, хороший человек. Все время инфаркты за инфарктами. – Крепись, родная, я обязан тебе сказать. Он умер ночью.

– Его смерть на моей совести! – Настя заломила руки и упала на кровать. Испуганный Игнат, коря себя за то, что ляпнул без подготовки подбежал, стал на колени перед кроватью и стал целовать пальцы плачущей женщины.

– Настенька, ты не виновата, запомни. Пришел просто его час. Он не перенес пятого инфаркта. Анастасия внезапно перестала плакать и серьезно посмотрела на Максима.

– Я, я его добила! Сколько раз говорила, что загоню его, слишком жгучая, как кислота! А тебе я не нужна, одноногая, спасибо, что спас меня. Иди.

Резкая перемена в настроении женщины была так разительна, что у мужчины опять потемнело в глазах. Игнат не стал ей перечить, объяснять, что ничего не изменилось, что он так же страстно любит ее, как прежде."Теперь, знаю, что она осталась в живых!" Ему уже, как говорится, море было по колено. Жизнь опять распахнула перед ним "ставни" к свету, который он уже отчаялся получить. Но он ей это сейчас не скажет. Пусть за день подумает и решит для себя или ей хочется после всего быть с ним вместе. "Какая длинная ночь!" Максим-Игнат не помнил, как прошел день. Он несколько раз звонил в отделение, ему отвечали, что все с Анастасией в порядке. Но когда он вечером открыл дверь ее новой палаты (ее перевели в двухместную), то женщина рядом с Настей сразу обратилась к нему с тревогой.

– Мужчина, соседка кажись умирает, позовите скорей врача! Игнат, мельком глянув на тяжело дышащую с хрипом Настю, бросился немедленно в поисках хоть какого-то медперсонала. Но как назло – никого! Было позднее время и все куда-то разбрелись, а на станции, где пост дежурной медсестры тоже пусто. Белые стены больничного коридора издевательски блестели после недавнего ремонта. Отчаянье сдавило грудь мужчины. Внезапно показалась девочка практикантка. Она была помощница медсестры. Игнат бросился к ней и чуть не сбил с ног. Он, потеряв контроль над собой, схватил ее за руку и потащил к палате умирающей, объясняясь на ходу:

– Я вас умоляю, сделайте хоть что-нибудь. Девушка растерялась.

– Кому и что? Я тут только на практике, мало что умею. – Укол в вену сможете сделать.

Игнат с надеждой и отчаяньем посмотрел в глаза почти ребенку.

– Постараюсь, – девочка выглядела совершенно растерянной. Игнат чуть ли не силой втолкнул практикантку в палату. Он стал рыться в ящике стола. Руки тряслись.

– А, вот, забыли тут, спасибо за нерадивость. Коли меня!

– Что? – почти прокричало создание напротив него.

– Коли говорю мне вену, да не трясись, кровь будешь брать, ясно, слушай меня.

– Слушаю, – пропищала помощница медсестры. Но, когда она проткнула вену, властный крик Макса остановил ее.

– Стоп, молодец. Теперь втягивай кровь. Вот так, опять молодец. Теперь в ее вену попади и аккуратненько мою кровь ей перельешь.

– А группа у вас какая?

– Это сейчас не имеет значения. Или она умрет или я ее спасу! Рука девушки внезапно стала твердой, ей удалось попасть сразу в вену и влить кровь Максима. После окончания этой процедуры, она была почти в полуобморочном состоянии. Теперь оставалось ждать реакцию.

"У Него была вторая группа крови, если у Насти первая, то она уже не жилец!"

Мужчина с напряжением всматривался в жену. Но чудо свершилось. Иначе и быть не могло! Лицо Анастасии из мертвенно-бледного стало приобретать спокойный бледный оттенок.

– Давай родненькая, повторим! – Максим готов был расцеловать малышку. Но в этот момент за спиной появилась настоящая медсестра.

– Я все видела и слышала, опасно было вас останавливать, давайте. – крикнула она кому-то за дверью. В комнату вкатили передвижную кровать для транспортации.

– И вы, молодой человек со мной пройдите, кровь будете давать, вижу, что подходит. А ей кровь очень сейчас кстати.

…"Два стакана крови. Ну и что? Теперь в ее жилах моя беспутная жидкость, значит я стал частичкой ее". Разные философские мысли одолевали Игната весь вечер. На следующий день ни на какую его работу не пустили, а оставили тоже в больнице восполнять капельницами с плазмой кровь.

6

Пoтом они долго проговорили с Настей. Мужа ее похоронила сестра Дмитрия. Она и принесла в больницу фото с холмиком над могилкой, которое Настя поставила на тумбочку. – Я теперь свободна, но замуж больше не пойду, плохая для меня примета. Давай просто так без оформления. Максим с надеждой посмотрел в глаза бывшей жене. – Какое это имеет теперь для нас значение. Как-то одним из долгих длинных вечеров, он рассказал Насте о еще одном страшном дне из своей жизни. Все со всеми подробностями. Реакция Насти была странной, она поразила Максима. – Знаешь, а ведь ей циганка когда-то нагадала такую смерть, смерть от собственной руки по оплошности. – Если бы не было оплошности, то не было бы и меня. Она мстила мне за тебя. Настю задумалась. Девочка говоришь у нее осталась? Давай разыщем ее и удочерим, ты согласен? Девочка ведь тут не причем, ее мама стреляла, а ребенок есть ребенок. Максик задумался. – Да, дети не отвечают за своих родителей. Завтра же навожу справки. Я только знаю, что Павел, отец ее, мой бывший компаньон сидит, как виновник убийства. – Макс, мы должны сделать все, чтобы его освободили. – Но тогда твою сестру признают как убийцу и самоубийцу? А ребенка Марианны мы не сможем забрать при живом отце! – Я согласна, человек не должен зря сидеть. Он ни в чем не виноват…Скоро они собрались втроем. Павла после дорасследования выпустили, приговор был отменен. Это было странное застолье. Павел уже лыка не вязал, было видно, что он конченный человек. Вы-выпьем за мою ж-ж-жену-убийцу, ха-ха-ха, значит пусть ей земля будет пухом! А ты дочка, – он поманил испуганную девочку, с нами что не выпьешь? За мамку твою, за убийцу пьем! Он поманил пальцем, девочку. Та послушно подошла к столу. Закусывать будешь? Не дождавшись ответа Павлик всунул оторопевшей девочке в руку вилку с наколотым на нее соленым огурчиком. Та хотела откусить. – Стоп, падаль! Сначала выпьешь, а птом и огурчик. Девочка расплакалась. – Папочка, я не хочу пить! – Нет будешь! Молока в доме нет, пей говорю, за маму свою просто об-б-б-бязана! Пей, падлюка! Знаю, мамочкина кровь. Засну, а ты меня шарахнешь кирпичиком по голове, разве не так? Иди сюда к папочке! Держи! Много не налью, детскую порцию! Девочка обреченно подошла еще ближе. Павел взял ее на руки и поднес граненный стакан до половины наполненный самогоном к губам ребенка. Девочка сделала пару глотков и схватилась за горло. – А! Не понравилось, потерпи. Это только сначала. А тост будешь говор-р-р-рить? Девочка от испуга сделала еще несколько глотком и закашлялась. – Ну откуда в детях это притворство? Совсем от рук отбилась. Он ударил ребенка по верхней губе. Из рассеченной губки показалась капелька крови. – У-у-у-х, надоела ты мне, выдра, змею подколодная. Максим и Настя, хоть тоже были поддатые, но с ужасом взирали на всю эту картину. Вдруг Максим встал, на качающихся ногах подошел к бывшему сослуживцу и со всего размаха всадил тому в челюсть. Раздался хруст сломанных зубов и изо рта Павла пошла кровь. Потом случилось необъяснимое. Девочка подбежала к Максиму, забралась на стул и повисла у него на шее. Максим поддержал детское легенькое тельце и прижал девочку к груди.. – Дяденька, родненький, заберите меня от папочки, я буду вашей дочкой, буду хорошей, любить вас, все, что захочете буду делать, буду послушная и хорошая. Только заберите меня отсюда. Я не мочу пить эту гадость, папочка каждый вечер заставляет, а потом у меня все качается, я падаю, умоляю дяденька, я все для вас сделаю, буду самой хорошей дочкой на земле. И не нужно мне никакой мамы, мамы все плохие, злые, мамы убивают людей. У Макса горло сжалось от волнения. – Кто тебе, дочка, это сказал? – Папа. Он мне рассказал, что мама убила человека, а потом и себя. – Настя поднялась со своего места. – Максим, пошли, дочке пора спать ложиться. Нет! – девочка испуганно закричала, я не хочу маму, мамы все плохие, они мучают детей по ночам, мне хватит папы! Максим крепко держал девочку, обнял ее и вышел из комнаты. Бросив через плечо: "Я еду в гостиницу, я тебе, Настя, оттуда позвоню, сама видишь". Насте вдруг заболели пальцы на левой ноге, она понимала, что их у нее уже давно нет, ступню заменял протез ("спасибо Максиму", скривилась она в недоброй усмешке). Пусть идет. Значит не судьба нам быть вместе. У него теперь есть о ком заботится, ее маленькая соперница, дочь покойной сестры, победила. Ценой своего счастья – обретения нового отца, она отняла у Насти ее счастье. Вот как странно жизнь устроена. Кто-то теряет счастье, а кто-то его находит…за счет потерявшего.

7

И стал Максим жить вдвоем с маленькой шестилетней девочкой. Он нанял женщину, которая присматривала в течение для за малышкой. Она ее кормила завтраком, отводила в школу, встречала, кормила обедом, помогала делать уроки. А вечером, когда Максим приходил домой, давала ему полный отчет, а он с ней расплачивался за работу. С Настей Максим-Игнат виделся урывками. Она уже не составляла главное в его жизни. Все чувства постепенно улеглись, все вошло в какой-то жизненный ритм. Раз в неделю он приезжал к ней домой и они, словно старательные ученики урок, повторяли все, что умели делать вдвоем, но это уже были осколки того чувства, которое испытывали друг к другу. Видимо их любовь питалась остротой ощущений, тревогой и напряженными ситуациями. А когда всего этого не стало, их любовь стала медленно умирать, как отмирают у больного проказой нос, уши, пальцы. И в один прекрасный день, когда Максим не пришел, Настя даже этого не заметила. Остроту их любви подпитывала и ненависть, а когда ненависти не стало, затихла обоюдная вина друг перед другом, то не стало и любви. Часто за любовь мы принимаем фикцию. А ее-то нет, есть только обстоятельства, которые держат людей на цепи страха. А еще тщеславие. Никогда не хвастайтесь перед другом, что вы что бы то ни стала добьетесь расположения той или иной женщины, не делайте из своей жизни тотализатор. Сегодня вы ударите по рукам, заключив пари, а завтра жизнь в отместку свернет вам шею. Дни шли за днями, все вертелось одинакого, как по одной и той же колее, шли дни, ночи, годы. Однажды, когда ей уже было 12 лет, Вероника позвонила папе домой.

– Папуня, я скоро буду, не переживай. У меня для тебя сюрприз. Когда раздался звонок, Игнат подумал, кто это может быть? Он пошел открывать. В комнату вошла улыбающаяся счастливая дочка.

– Вот, папуленька, мой сюрприз, знакомься, я маму новую привела. Какая я счастливая. Эта тете такая добрая, я давно с ней знакома. Она у нас в школе поваром работает. И мы с ней решили, что она теперь будет моей мамой. Шoкированый Максим был поставлен перед фактом. Но раз так решила дочка, то он на все согласен.