Текст книги "По следам султанов и раджей"

Автор книги: Ян Марек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

В обнесенный стеной город мы въехали через сводчатую Биканерскую башню и оказались в центре главного базара. Из темной улочки, прилегающей к базару, медленно вышагивая, тянулась цепочка верблюдов. Темнело. В вечерней прохладе люди с удобством располагались прямо на улице и вели долгие беседы о своих ежедневных заботах. От лавочки к лавочке переходили облаченные в длинные свисающие рубахи и широкие свободные шаровары покупатели. Почти на всех красные фески с черными кисточками. То тут, то там мелькали белые бурки (длинный широкий халат) или паранджа, скрывающая с головы до ног молодую женщину. Поодаль тараторили не скрывающие своих лиц под покрывалами зажиточные крестьянки. Их длинные хлопчатобумажные платья привлекали наше внимание яркостью и сочностью цветов и богатством вышивки.

Дом полковника Хашими стоял прямо на базаре. В просторном дворе уже толпилось не менее 100 человек. Вероятно, это были родственники и друзья хозяина. Все ждали нашего прихода. Ужин, кажется, должен был проходить здесь же, во дворе: во всю ширину его пыльной площади установили невысокое деревянное сооружение, покрытое великолепными коврами. Огромный стол, уже уставленный различными мисками и мисочками, по края наполненными пряными кушаньями, как говорится, ломился от угощения. По краям стола высились груды лепешек и стопки белых фарфоровых тарелок. Приборов на столе не было, ведь в них нет необходимости, так как есть все будут руками.

Моя супруга перед ужином изъявила желание помыть руки и привести себя в порядок. Предусмотрительный полковник Хашими предусмотрел и это: он проводил нас до пестрого палаточного занавеса в углу двора.

По очереди мы вошли в этот импровизированный туалет. На умывальнике лежало тусклое зеркало и расческа. Здесь же, на деревянной табуретке, ночной горшок, который оперативный слуга быстро поменял на чистый. Дело в том, что во всей резиденции министра Хашими нет порядочного туалета, не говоря уж о ванной комнате. Наш хозяин приказал соорудить для нас временный, но более удобный туалет с умывальником во дворе, чем то примитивное сооружение, которым пользуется его семья.

Во время визитов в пакистанские дома гости должны, как правило, долго ждать, пока их пригласят к столу. Зато потом сразу же после трапезы гости могут расходиться. В тот день такой порядок был нарушен, может, благодаря тому, что скоро отходил наш поезд. Когда мы возвратились к столу, ужин шел полным ходом. Кое–где миски уже опустошили, а вокруг стола ходил человек с кожаным бурдюком и поливал всем желающим воду на замасленные руки. В конце пиршества на столе появился красный арбуз, разрезанный на куски и обсыпанный кусочками льда.

Мы с женой предпочли отказаться, хотя арбуз и выглядел очень заманчиво. Нам уже известно, как производится здесь лед и в каких условиях он хранится. Впереди у нас оставалось еще несколько дней интересного путешествия, и нам хотелось использовать это время рационально.

Мы подошли к хозяину с просьбой разрешить нам откланяться. Но прежде чем проститься с нами, он увел мою жену в зенану, женскую половину дома, чтобы познакомить со своей женой и дочерьми. Я предполагал, что супруга министра, который несколько лет провел в Лондоне и других городах мира, может выйти к незнакомым людям сама, но этого не произошло. Обычай носить парду [6]6
  6) Парда – дословно «занавеска», «вуаль» (перс). Согласно религиозной традиции, мусульманка не имеет права показываться перед чужими людьми, и если выходит за порог своего дома, то должна быть с головы до ног закутана в бурку.


[Закрыть]упорно сохраняется даже в семьях образованных мусульман. Впрочем, что касается образования, то даже в знатных семьях не так уж часто встретите хорошо образованную мусульманку. Моя супруга быстро возвратилась и с огорчением сообщила, что ни одна из дам не знала английского языка и во время встречи они смогли лишь обменяться несколькими персидскими словами. Возможно, некоторые из этих женщин не умели даже читать и писать…

Наконец мы распрощались с хозяином и отправились на вокзал. Нас сопровождал начальник станции, который также присутствовал на торжественном ужине. Он и полковник уверяли, что скорый поезд без нас не тронется. Пока мы не сядем в вагон, никто не посмеет якобы подать сигнал к отходу поезда. К счастью, оказалось, что поезду нас ждать не придется, так как он сам опаздывал более чем на час. Мы же, по крайней мере, имели возможность еще раз искренне поблагодарить полковника и всех остальных за заботливую организацию нашего пребывания в Бахавалпуре. Принцу Мубараку мы, однако, были обязаны больше всего и поэтому позвонили ему на прощание по телефону.

Затем к перрону подошел самый комфортабельный пакистанский экспресс «Тезгам», который поглотил нас в одном из своих кондиционированных вагонов. Раздался гудок локомотива, и бахавалпурские друзья в мгновение ока пропали в темноте тропической ночи.

Авторучка калибра 5,6

В районе Кохатского перевала, что находится на афганско–пакистанской границе, можно, правда, увидеть такую авторучку, из которой можно выстрелить не какими–то там холостыми патронами, а настоящими боевыми. Конечно, точность попадания такого мини–пистолета в виде авторучки или карандаша невелика, зато ее можно носить пристегнутой к карману пиджака, так чтобы она в случае необходимости была всегда под рукой.

Место, где такие небезопасные игрушки производят, находится высоко в горах, точнее, на пустынных склонах Белых гор (Сафид кух) в Западном Пакистане. Там живут горные племена пуштунов, известные своей гордостью, силой, отвагой и живым умом. Пасут ли они скот или возделывают свои небольшие поля, всегда при них на ремне винтовка и патронташ с патронами.

Те из них, кто уходит за лучшим заработком в низинные области и в города, ищут там такую работу, при которой они могли бы проявить свое мужество и сообразительность. Встретить их можно по всей земле Пакистана в виде охранников банков и правительственных учреждений. Они стоят с винтовками в руках перед входами в здания, как будто вытесанные из камня, всегда готовые неустрашимо защищать вверенные им ценности. Состоятельные пакистанцы нанимают их в свою личную охрану, ночными сторожами своих вилл, шоферами или же расторопными слугами. В больших городах можно увидеть традиционные пуштунские шапочки на головах почти всех водителей такси, а в деревнях люди в высоких пуштунских тюрбанах управляют тракторами и тяжелой строительной техникой.

В окрестностях Пешавара пуштуны из племени африди и шинвари захватили в свои руки весь грузовой и автобусный транспорт, и здесь вы можете услышать, как о них говорят: если раньше они отбирали деньги у проезжавших через Хайберский проход насильно, то теперь это им делать легче: они просто продают билеты.

С гордыми и честными представителями племени африди я познакомился во время своих поездок по историческим местам пешаварского края. Однажды нам потребовался дешевый и быстрый транспорт, а так как до провинциальных городов и пограничных гор протянуты отличные дороги, построенные по стратегическим соображениям еще англичанами, наш выбор пал на машину. Мы нашли совсем новую черно–желтую «шкоду» с толковым водителем–пуштуном Мухаммедом. Он знал, где находится та или иная историческая достопримечательность или красивый уголок природы, и был доволен, что нашел сахиба, которому может обо всем рассказывать, и тот его понимает. В свою очередь, мы радовались, что машина у него еще совсем новая и можно было надеяться, что она в хорошем техническом состоянии. Кроме того, Мухаммед наверняка будет ее беречь и не сбросит нас в какую–нибудь бездонную пропасть.

Итак, мы решили посетить Кохат, столицу бывшего независимого княжества. Мы знали, что дорога проходила через так называемые «племенные» земли пуштунов, где изготовляют самодельное стрелковое оружие, и Кохатский перевал на высоте почти тысячи метров разрешено проезжать только в дневное время. Эта горная область заселена воинственными африди из рода Адам–хель, которых английским колонизаторам никогда не удавалось подчинить. Африди, как и другие пуштунские племена, сохраняли в течение многих столетий свободу и в свои неприступные горы не впустили ни одного чужака.

Да и сегодня, по сравнению с другими жителями Пакистана, они имеют немало преимуществ, сохраняя свой независимый образ жизни. Пакистан заключил с ними договор, по которому африди обязались обеспечивать свободное передвижение людей, скота и транспорта по горной дороге, ведущей из Пешавара в Кохат, а за это правительство должно воздерживаться от вмешательства в жизнь племени. Если раньше ни один иностранец не был уверен в сохранности своей жизни в этих местах, то теперь здесь можно относительно спокойно передвигаться, правда лишь по дороге. Если кто–нибудь пожелает сойти с дороги, то должен быть готов к тому, что недоверчивый пастух–пуштун может в него выстрелить из–за соседнего скалистого утеса.

При въезде в племенную область африди нас остановили пограничники. Пакистанские солдаты проверили наши документы и спросили, не везем ли мы оружие, и, конечно, поинтересовались, куда мы едем и зачем. Наконец шлагбаум подняли, и мы еще раз обратили внимание на укрепленную на шлагбауме большую доску с надписью на английском языке: «Осторожно, вы въезжаете в племенную область. Правительство не гарантирует безопасность пассажирам, покидающим дорогу. До наступления темноты область необходимо покинуть».

Стояло прекрасное солнечное утро, и наша машина без боязни устремилась вперед, и вскоре мы уже карабкались по склонам голых каменистых вершин. Дорога с частыми поворотами вела вверх, и по ее краям появились предостерегающие знаки: «15 миль в час», то есть 24 км в час, а под знаком надпись на урду: «Ахиста» (медленно).

Мухаммед продолжает вести машину со скоростью 50 километров в час.

– Вы что, не умеете читать? – обратился я к нему с упреком.

– Нет, уважаемый сахиб, не умею, – ответил он чистосердечно. – Вы не беспокойтесь, я эти места знаю. Камнепады бывают чуть подальше, но там уже построили новую дорогу. По старой ходят лишь верблюды.

Действительно, вскоре мы подъехали к перекрестку со странным дорожным знаком: обязательное направление движения для автомашин налево, для верблюдов – направо. Мы свернули налево и через несколько километров проехали мимо большой глинобитной крепости.

– Это крепость Маккесона, – сообщил Мухаммед. – Полковник Маккесон около ста лет назад был комиссаром Пешавара, а крепость приказал построить в этом месте для того, чтобы совершать вылазки против нас. Все равно ему это не помогло. Один наш человек его все–таки убил.

Тем временем мы миновали глинобитные домики, разбросанные по обе стороны дороги. Долина немного расширилась, а вокруг деревни зазеленели на полях всходы. На каменистых лужайках паслись овцы и несколько буйволиц. Все дышало спокойствием мирной жизни.

– Здесь находятся самые большие наши мастерские по производству оружия, – омрачил Мухаммед своим высказыванием наше настроение и тут же предложил: – Если хотите, покажу их вам.

Мы напомнили ему, что не имеем права сойти с дороги, но он на эти слова лишь отмахнулся:

– Ведь вы же здесь со мной. Ни один африди еще не обидел гостя своего земляка. Это мог бы сделать лишь кто–нибудь из чужого племени. Если они застрелят двух наших гостей, мы в отместку застрелим четырех. Так что можете идти спокойно.

Мы оставили на дороге машину незакрытой, со спущенными стеклами. На сиденье лежали наши фотоаппараты, которые мы по совету Мухаммеда с собой не взяли. Вокруг машины уже собралось много детей и взрослых.

– У нас не воруют, – успокоил нас водитель, – спокойно можете оставить там все, что хотите. Все вещи останутся нетронутыми.

Он повел нас по узенькой улочке к длинному приземистому сараю, который оказался своеобразным заводом по производству оружия. Правда, здесь не слышно было заводского гула станков, изнутри доносился лишь скрежег напильников, свист дрелей и удары молотков. С согласия хозяина мы вошли в мастерские, расположенные в деревянном здании в просторном дворе.

Внутри помещение похоже на небольшую деревенскую слесарную мастерскую или старую кузницу, однако люди здесь делали оружие. В основном тут копируют известные европейские и американские образцы винтовок и пистолетов, но иногда изготовляют и псевдостаринные красивые образцы восточных ружей, предназначенные, пожалуй, для коллекционеров. Работа, как в настоящей мануфактуре, разделена на отдельные операции, но до настоящего времени немало пуштунов еще умеет без посторонней помощи создать оружие со всеми необходимыми деталями, как это делали в Европе оружейные мастера.

В углу чумазые кузнецы разжигали глиняный горн и готовили железные трубки для производства стволов. Во времена британского владычества, говорят, кузнецы доставали дешевый материал – пускали в ход железнодорожные рельсы. Трубки с обеих сторон просверливают, и, если полость ее получается безупречно ровной, в дело вступают мастера – они наносят внутреннюю резьбу, после чего поверхность готового ствола выравнивают напильником и шлифуют.

Токарь в высоком тюрбане делал затвор, а чуть подальше сидел на корточках слесарь и отлаживал спусковой механизм. Затем слесарь соединил спусковой механизм со стволом и передал все железные детали другому мастеру, который укреплял все части оружия в изготовленном здесь прикладе. Готовая винтовка перешла в другую часть двора для ее полной отладки другим специалистом.

Мы пришли в восторг от того, как четко было организовано производство, и все же в нашем сознании никак не укладывалась сама возможность изготовления оружия при помощи таких примитивных средств. И тем не менее это так. Почти все местные пуштуны, которые в горах не сделают и шага без винтовки и патронов, носят оружие, изготовленное в местных мастерских. Оно дешевле, чем европейские серийные изделия, легко доступно, и нет необходимости иметь на такое оружие разрешение, по крайней мере здесь, в районе расселения племени. В других местах это запрещено. Позднее, при выезде из района расселения племени, мы оказались свидетелями того, как тщательно проверяли солдаты автобус, полный вооруженных пуштунов, и задерживали тех, кто не имел разрешения на ношение оружия.

Мы поинтересовались, зачем пуштуну необходимо оружие, ведь сейчас им не грозят пришельцы.

– Пуштун должен всегда уметь защитить свою честь и честь своей семьи, – прозвучал ответ Мухаммеда.

Все пуштуны, как истинные мусульмане, ревниво оберегают своих женщин, и брат без долгих размышлений может на месте застрелить свою сестру и лучшего друга, если узнает, что между ними есть хотя бы слабый намек на недостойное поведение или измену. Правда, светским законом он будет признан убийцей, осужден, а часто и приговорен к смерти. Однако все пуштуны будут считать его настоящим героем. Мужчина обязан также применить оружие в случае похищения его жены, что еще случается довольно часто.

По дороге в Кохат наш водитель увидел своего знакомого, остановил машину и спросил его, вернул ли тот свою похищенную жену.

– Нет еще, – ответил пострадавший, – но я уже знаю, кто ее украл и где ее скрывает. Я отомщу ему.

Размышляя о типичных чертах характера пуштуна, мы вернулись на деревенскую площадь. Действительно, наш автомобиль стоял там в полной сохранности, и мы решили заглянуть еще в рядом стоящий магазинчик по продаже местного оружия. На стенах висели самые разные винтовки, ружья и автоматы, на полке лежали большие и малые пистолеты и револьверы. На особом месте были выставлены черные «авторучки» и «автокарандаши»: они безупречно гладкие и блестящие, однако раз в двадцать тяжелее, чем обычные. На конце «авторучки», там, где должно быть перо, шарик или грифель, виднеется круглое отверстие миниатюрного ствола. Ручка не заполняется чернилами – в нее вставляют патрон, по капсюлю которого бьет хитроумно скрытое спусковое устройство. Мушки у такого мини–пистолета нет, да она и не требуется, так как такое оружие используется для стрельбы в упор, так что попадание стопроцентное.

Мы с трудом преодолели искушение купить такую «боевую» авторучку, и хотя она и правда стоит довольно дешево, поблагодарили за предложение и решили продолжить наше путешествие в Кохат. По дороге мы обсуждали план пакистанского правительства электрифицировать весь район расселения племени. Электрические провода, протянутые сюда от новой электростанции на плотине Варсак, вероятно, будут способствовать большему приобщению свободолюбивых африди к цивилизации.

Токарные станки и дрели в здешних мастерских стали бы приводиться в действие электричеством, а не силой ног. Может быть, это приведет к тому, что здесь вместо оружия будут производить мирную продукцию, и в наш следующий визит мы увидим, как члены племени африди вместо винтовок и пистолетов трудятся над изготовлением велосипедов или кузовов для автобусов.

Заключение

Эту книгу я написал для того, чтобы поделиться с читателями своими впечатлениями, которые я накопил во время путешествий по заброшенным уголкам и малоизвестным районам Индийского субконтинента. Конечно, я не смею утверждать, что до меня никто не видел и не познал то, с чем удалось познакомиться мне. И все же я хочу заметить, что большинство районов, которые я посетил, в чешской литературе не упоминались.

Время, однако, не стоит на месте, и сегодня некоторые из тех экзотических мест, до которых я добирался с большими трудностями, стали известными туристическими центрами, и до них буквально рукой подать на самолете. Например, Кхаджурахо во время моей первой поездки в Индию было сравнительно малоизвестным местом, а сегодня без экскурсии туда не обходится ни одна иностранная туристическая группа. Взять хотя бы Удайпур, затерянный до недавнего времени на конечной станции местной железнодорожной линии, а в наши дни превратившийся в престижное место пребывания богатых скитальцев по свету. Сегодня он может гордиться своими первоклассными отелями и аэропортом. Подобные превращения несомненно произойдут и с другими историческими местами, будь это Джодхпур, Биканер или Манду.

Да и другие большие и малые города, которые мы посетили вместе с читателями этой книги, не находятся где–то на краю света. Почти все они имеют хорошее железнодорожное сообщение, а до некоторых из них из шумных мегалополисов, как говорится, всего один шаг. И все же, несмотря на то что такие места могут гордиться единственными в своем роде культурными и историческими памятниками, они все еще оставались в тени своих более энергичных соседей, которые смогли изыскать средства и обеспечить избалованных туристов комфортабельными гостиницами.

В своей книге я не хотел давать лишь краткую географическую характеристику или общий обзор истории посещенных мною областей, а ставил перед собой цель показать на примере окраинных областей главное направление исторического и культурного развития индийского субконтинента в прошлом. Ведь в истории Индии культурная жизнь государства неоднократно отступала из разрушенной столицы в отдаленные провинциальные города, превращавшиеся благодаря этому в известные политические и культурные центры.

Уже давно, еще во время своих исследований по истории индо–персидской литературы, мне страстно хотелось побывать, например, в Джаунпуре, где во времена мирного правления султанов из рода Шарки было столько персидских ученых и писателей, что город получил почетное имя «Индийский Шираз». Когда же я переводил поэму Джаяси о принцессе Падумавати, то мечтал когда–нибудь посетить овеянную легендами раджпутскую крепость Читор, в которой, по преданию, жила прекрасная и отважная Падумавати.

Мои мечты сбылись в 1960—1973 годах, когда Институт востоковедения Чехословацкой Академии наук посылал меня на стажировки в Индию и Пакистан. Несмотря на то что изучение исторических и литературных источников привязывало меня к архивам, библиотекам и научным учреждениям крупнейших городов, я тем не менее находил возможность путешествовать, по крайней мере в выходные дни. Каждую свободную минуту я использовал для того, чтобы ближе познакомиться с местами, о которых я во время своих исследований читал столько интересного. В воскресные и праздничные дни я путешествовал по следам давно забытых султанов и раджей, знакомился с пестрой стариной и повседневной жизнью когда–то славных государств и неприметных княжеств.

В бывшей Британской Индии таких княжеств и султанатов насчитывалось более 600. Некоторые из них играли значительную роль в политической жизни страны. Другие нельзя даже найти на карте, настолько они малы и незначительны, но тем не менее их история была красочна и интересна. Некоторые княжества распались еще до британского владычества, точнее, во времена Великих Моголов или же во время распада империи, усиления Маратхского государства и многочисленных междоусобных войн.

Давно исчезнувшие султанаты я посетил потому, что эти земли до настоящего времени сохранили в себе нечто такое, что отличает их от других областей. Я назвал бы это «нечто» живым воспоминанием славного прошлого. Внимательный наблюдатель может почувствовать это не только при виде оригинального стиля архитектурных памятников и той атмосферы, которая окружает великолепные в прошлом княжеские резиденции, но и благодаря характерным чертам сегодняшней жизни этих мест. Большинство из описанных мною княжеств, независимо от того, называли их правителя навабом, султаном или эмиром, были мусульманскими государствами. Остальные, главным образом раджпутские княжества, оставались по крайней мере под влиянием ислама. Ислам и сегодня нельзя назвать лишь просто религией, это также социальная система, отчетливо затрагивающая различные стороны повседневной жизни, главным образом в городах. Об особенностях ислама, насквозь пропитанного философией и мистикой различных религиозных систем, на Индийском субконтиненте наш читатель знает сравнительно немного. Поэтому я решил рассказать, хотя бы в общих чертах, о некоторых интересных особенностях, свойственных исламской ортодоксии и сектантства в бывших княжествах на территории Индии и Пакистана.

Поездки по забытым султанатам дали мне более чем достаточно информации, потому что именно там до настоящего времени в ярко выраженной форме сохранились интересные обычаи, поверья и привычки, которые давно уже исчезли в более оживленных и быстрее приспособившихся к современной жизни местах. Ведь даже неискушенный турист, посетивший Пакистан или Республику Индия, сразу же обращает внимание на огромную разницу между космополитическими европеизированными районами, находившимися в прошлом под прямым управлением британской короны, и бывшими туземными княжествами. При дворах местных правителей, правда, в качестве советника жил, как правило, британский резидент, и все же эти небольшие островки в большей мере сохранили в море Британской империи свои особые краски и специфический аромат Востока.

Я осознаю, что мой рассказ страдает определенной раздробленностью. Иначе это и не могло быть, так как я не путешествовал по строго составленному плану ради самого путешествия и не ставил перед собой задачи добиться каких–то значительных спортивных результатов. Просто я использовал любую возможность для коротких и дальних поездок по различным областям, с историей и архитектурными памятниками которых я хотел познакомиться поближе. При этом я пользовался любым видом транспорта, какой оказывался под рукой в тех условиях. В большинстве случаев я путешествовал один, иногда с друзьями – чехами, словаками и индийцами. Из–за того что во время своих странствий я вынужден был приспосабливаться к ограниченным временем возможностям, случалось иногда так, что некоторые места, расположенные неподалеку друг от друга, я смог посетить с промежутком в несколько лет.

В отличие от других путешественников, я имел определенные преимущества благодаря тому, что без особого труда мог общаться с простыми людьми на хинди и урду. То, что я изучал индийскую культуру, помогло мне лучше увидеть и понять то, что другие могли не заметить. Предметом моих исследований прежде всего была история средневековой индийской культуры, на основе которой я постарался как можно подробнее изложить свои впечатления, полученные от посещения отдаленных уголков Индостана. Ведь эти места – живые свидетели величия индийской культуры, и они могут рассказать о ней больше, чем шумные современные города.