Текст книги "По следам султанов и раджей"

Автор книги: Ян Марек

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)

Песок над крепостью

Я проснулся раньше всех, на рассвете, и сонный. выглянул из окна. Над бескрайним морем песка поднимался раскаленный диск солнца. Вдоль дороги на верблюде трясся одинокий наездник, направлявшийся к небольшому загону с забором из прутьев терновника. Там он открыл ворота и выпустил многоголовое стадо овец. Он погонит стадо к ближайшей впадине и оставит его пастись на скудной зеленой поросли на день.

Ночью овечки снова вернутся домой, чтобы своим присутствием ободрять хозяев, спящих во временных глиняных домиках рядом. Если бы не забор, не полуразвалившийся колодец возле него, я ни за что бы не догадался, что тут живут люди. Их ветхие лачуги совершенно сливаются с окрестной природой. Лишь небольшой побеленный храм с конусообразной башенкой да ладная усадьба зажиточного крестьянина наводили на мысль, что мы проезжаем мимо деревни. Рядом с хозяйской усадьбой видны небольшие поля с зеленеющими на них всходами, но они были настолько редкими, что, кажется, можно пройти по полю, даже не задев растений.

На меже топорщились два потрепанных кустика, за которыми промелькнули силуэты бегущих от дороги газелей. Казалось, будто бежали лишь длинные, скрученные в клубок рога и белые животы – коричневатые спины почти невозможно различить на фоне волнистых песчаных дюн. Но вот показался караван верблюдов, а дальше на горизонте словно из–под земли выросли крепостные стены с бастионами, пальмы, дворцы, башни и купола. Однако это не фата–моргана – в дымчатом свете утра пробуждался к жизни Биканер, желтая крепость царя Бики.

Уже давно рассвело, однако солнце все еще стояло низко над землей в матовом мареве и было похоже на медный диск. В воздухе неподвижно висела густая завеса из бархатного песка. Ночью над крепостью промчался смерч и наполнил воздух смесью песочной пыли и утреннего тумана. Ничего не было видно на расстоянии ста шагов, и нам показалось, что мы дышали шелковистой грязью.

На платформе биканерского вокзала передаем учительницу в руки ее родственников. Артиллерист показал нам дорогу до почтового бунгало. Комендант из касты брахманов, конечно, нас не ждал, однако выразил готовность приготовить для нас сытный завтрак из яиц, масла и поджаренных ломтиков хлеба. Затем он приказал сыну принести в душевую комнату два ведра полусоленой воды из колодца. В душевой, правда, есть водопровод, но из его кранов не течет ни капли воды. Городское управление распределяет воду по кварталам и дает ее в разное время дня, притом лишь часа на два. Поэтому мы с огромным удовольствием по–индийски обливаемся водой из кружки, стараясь скорее смыть с себя пыль после дороги.

Наконец мы удобно расположились в выделенной нам комнате и решили немного упорядочить свои знания о Биканере перед тем, как приступить к осмотру города. Наш хозяин оказался человеком неразговорчивым, и нам приходилось вытягивать из него каждое слово, а более общительного местного жителя в данную минуту рядом с нами не было. Так что пришлось полностью положиться на путеводитель.

Биканер был одним из крупных княжеств на территории Раджпутаны. Суровость и неприветливость этого пустынного края выковала племя отважных бойцов. Неприступность этих мест и их оторванность от центра империи способствовала созданию здесь независимого княжества. Когда же караваны купцов не могли пройти через плодородный Пенджаб, часто подвергавшийся захватническим набегам воинственных племен из Афганистана, Ирана и Средней Азии, а государства, расположенные в южных долинах реки Инд, были в напряженных отношениях со столицей индийской империи, тогда здесь расцветала доходная торговля, будь то законная или контрабанда. Главное, пути ее пролегали через пустыню Тар. Марварские пастухи считались лучшими воинами во всей Индии. Из богатых краев они всегда возвращались с щедрым вознаграждением за службу и приносили с собой богатую добычу, попадавшую в их руки независимо от того, воевали ли они в армии могущественных правителей или же предпринимали захватнические набеги на свой страх и риск.

Княжество Биканер отделилось от Джодхпура сравнительно поздно, лишь в XV веке. Могущественную крепость Биканер основал в 1488 г. князь Бика (Волк), сын марварского князя Джодхи из раджпутского клана ратхоров. Его потомки принадлежали к наиболее ревностным поборникам объединительной политики императора Акбара и с большим энтузиазмом поддерживали его усилия по созданию мощной и единой индусско–мусульманской империи в Индии. Раджа Биканера Рай Сингх был одним из самых влиятельных раджпутских правителей при дворе Акбара. Он владел не только родовыми княжествами Биканер и Джодхпур, но и соседним Джайсалмером, частью Пенджаба. Будучи императорским наместником, он также управлял и половиной Гуджарата и Саураштрой. После смерти Рай Сингха Биканер потерял свое значение и снова заявил о себе лишь во время правления фанатичного и жестокого императора Аурангзеба, который сделал все, что было в его силах, для подавления раджпутского княжества. Он отнял престол у раджи Каран Сингха и посадил на него своего внебрачного сына Банмали Даса, принявшего из корыстных побуждений исламскую веру и выступившего с захватническими планами против отца.

Во главе биканерского сопротивления Великим Моголам встал махараджа Ануп Сингх. Однако и он позднее подчинился императору Аурангзебу, стал его генералом и завоевал для него султанаты Биджапур и Голконду на юге Индии. Позднее Ануп Сингх дослужился до должности наместника южных провинций Могольской империи. Однако, находясь на службе у Великого Могола, он не изменил своей вере. Правда, Ануп не мог открыто противостоять антииндусской политике императора, но в пределах своих владений им было сделано немало для защиты индуистской религии. Кроме того, Ануп горячо поддерживал индуистское искусство, науку и литературу.

Позднее Биканер стал известным торговым центром на пути к пограничным провинциям Могольской империи. Во время правления махараджей Гаджи Сингха и Сурата Сингха Биканер даже стал своего рода третьей решающей силой в борьбе, которая шла между Джайпуром и Джодхпуром за доминирование в Раджпутане.

Такая двойная роль Биканера давала возможность ратхорским князьям и богатым джайнским купцам привозить в эти бедные пустынные края не только большую военную добычу, а также мастеров и искусных ремесленников, но и получать прибыль от торговли. Благодаря их стараниям возник город, который сегодня является одним из самых значительных памятников индуистского искусства позднего средневековья.

Погода еще больше испортилась. Казалось, что песка в воздухе становится все больше и больше. Однако ждать лучшей погоды мы уже не могли – решительно поднялись, взяли фотоаппараты и вышли навстречу сумрачным улицам.

Если бы на зданиях вокзала и ратуши не висели обвисшие запорошенные песком государственные флаги, наверняка мы так бы и не вспомнили о том, что сегодня День Республики. Лавочники на базарах, как обычно, старались перекричать друг друга, зазывая покупателей, расхваливая свой товар и упорно торгуясь. Они расстилали перед нами простые и шелковые шали землистых цветов, а на них высыпали целый ворох веселых, оранжевых и киноварных цветов полотняных отрезов для настоящих раджпутских тюрбанов. Однако покупки мы отложили на вечер, а то пришлось бы таскаться с ними по городу.

Мы бесцельно бродили по улочкам старого города. В облаках песчаной дымки стояли городские дома с великолепно выполненной резьбой с красивыми эркерами и оконными решетками из желтого песчаника. Жаль, что мы не имели возможности сфотографировать это биканерское чудо. Улочки становились все уже и уже и вскоре превратились в небольшие проходы. Наконец мы вышли на небольшую площадь. Затем от квартала чеканщиков через зловонную канаву мы перебрались к кварталу кожевников и красильщиков, а от них, спотыкаясь на булыжной мостовой, направились к гончарам. При этом все время мы старались не потерять из виду крепость. Пройдя через узкие ворота в проходной башне городской стены, мы остановились, пораженные панорамой крепости, возвышающейся на небольшом холме.

Крепость, построенная раджей Рай Сингхом, – великолепный образец архитектуры эпохи Великих Моголов. Могучие стены крепости, ее бастионы и рвы архитектор объединил в единый четырехугольник, внутри которого укрыл очаровательные сады, жилые постройки придворных сановников, глубокие колодцы и казарму для армейского гарнизона. Он поставил царский дворец у самой крепкой южной стены и спроектировал его по подобию императорских резиденций в Дели, Агре и Лахоре.

Раджа Рай Сингх мог не бояться неожиданного нападения на его новый дворец: вокруг крепости лежали лишь горячие пески пустыни. К тому же он мудро распорядился соорудить систему колодцев и небольших водоемов, так чтобы из крепости можно было распределять воду на прилегающие к ней окрестные земли. Осаждающие крепость умерли бы от жажды прежде, чем им удалось бы проломить мощные крепостные стены. Преемники раджи, Сур Сингх и Ануп Сингх, недооценили его дальновидность и построили перед крепостными стенами новые водоемы, которые во время нападения легко попадали в руки неприятеля и становились основными резервуарами по снабжению атакующих. После того как новые крепостные стены отодвинули подальше от царского дворца, что способствовало его лучшей обороне от артиллерийских обстрелов, колодец Анупа был превращен в городскую водокачку.

Под темным сводом первой башни у деревянной будки нас остановил часовой: оказывается, нам необходимо получить от офицера охраны разрешение на посещение крепости. Дежурный офицер ничего не имел против нашего визита: крепость пуста, махараджа с семьей живет в современнейшем дворце Лалгарха, окруженном со всех сторон садами.

В пространстве между башнями наше внимание привлекла стена, на которой в несколько рядов были укреплены каменные таблички с отпечатками хрупких женских ладоней. Это своего рода памятные доски в честь раджпутских цариц, исполнивших обряд сати: после смерти своих супругов они добровольно взошли на погребальный костер, чтобы даже смерть не смогла их разлучить. Сейчас верующие натирают каменные ладони скульптур киноварью. Царицы любили это делать, поэтому индусские женщины приходят сюда, чтобы таким образом почтить память обожествляемых ими цариц, совершивших, по индусскому обычаю, самую большую жертву, какую только может принести добродетельная жена своему супругу. Однако если бы сегодня кто–то попытался принудить женщину совершить обряд сати, то по принятому закону такое действие рассматривалось бы как убийство.

В крепость мы попали через Солнечную башню, охраняемую двумя огромными каменными слонами. Проход привел нас на широкую площадь, расположенную в северной части крепости. К ней примыкает сад Гаджапати вилас («Жилище погонщика слонов»). По лестнице, украшенной на французский лад латунными столбами, мы поднялись на низкую террасу, а через нее вышли на площадь – на ней находятся административные здания бывшей резиденции махараджей. Затем мы прошли к третьей площади – на ней некогда устраивались приемы для важных государственных гостей.

За старым канцелярским столом восседал бородатый раджпут в тюрбане и продавал билеты. В отличие от Джодхпура здесь сейчас нет туристических групп. Несколько минут мы сидели в ожидании других посетителей и, так и не дождавшись никого, проследовали за сухощавым сторожем в хаки с огромной связкой ключей за поясом. Сначала он повел нас к самым древним зданиям, сооруженным из желтого песчаника, свидетельствующим о еще незатейливых вкусах раджпутских воинов. Затем по темным и узким лестницам поднялись к дворцам Карана и Анупа – самым красивым зданиям во всей крепости. Их создатели пытались воспроизвести лучшие образцы могольской архитектуры. Об этом свидетельствуют стрельчатые арки колонных залов и мраморная облицовка стен, инкрустированных цветными полудрагоценными камнями в виде цветов и растений. Эти здания, к сожалению, не сохранили первозданного вида. Поздние правители перекрыли мрамор сетью филигранных медальонов и пестрых арабесок. У их преемников уже не было места для строительства новых зданий. Не имея возможности расширять территорию крепости, они начали делать все новые и новые пристройки к первоначальному дворцу. Надстроенные одна на другую, они с каждым разом делались все более пышными и вместе с тем все более безвкусными. Благодаря им царский дворец сегодня выглядит, как скопление небоскребов.

Из поздних построек нам больше всего понравилась качахри – уютная канцелярия Гаджи Сингха. Сидя на помосте, который находится в центре зеркального зала, махараджа выполнял свои государственные обязанности: принимал министров и давал аудиенции подданным, ожидавшим его на площади перед дворцом. В двух комнатах раджи, прилегающих к канцелярии, собиралась придворная знать и работали писари. Вечером дворцовые помещения оглашали голоса и веселый смех жен и фавориток правителя. Вместе с ним они наблюдали за пестрым хороводом придворных танцовщиц и слушали их однообразные напевы.

Мы спустились на этаж ниже. И остановились перед покоями двух известнейших биканерских королев – Чанд Каур («Луна») и Пхул Каур – («Цветок»). Покои расположены непосредственно под зеркальным залом. На дверях первой комнаты, вокруг изображения голубого бога Кришны, танцевали вриндаванские пастушки во главе с Радхой, на других – оцепенело улыбались рельефные фигуры португальских дам. Мы переступили босыми ногами через высокий порог покоев, миновали Пхул махал, дворцовые покои Царицы цветка и прошли к узенькой подвесной галерее. На ее внутренней стене мы рассмотрели ряд рельефов, изображающих самые любимые индуистские божества – Шиву и Парвати, Раму и Ситу, Кришну и Радху. Они были изображены в одеждах раджпутских принцев и принцесс.

Наш провожатый приглушенно шлепал босыми ногами по закрытой галерее и вел нас по крутой лестнице все выше и выше, в самые верхние покои дворца. Здесь находится зонтиковый зал, спальня махараджи Дунгар Сингха. Он построен в форме куба. Спальня со всех сторон открыта, чтобы в жаркие летние ночи ветерок пустыни мог обвевать спящего. В день нашего приезда над крепостью зависла тяжелая туча поднятого в воздух песка, поэтому зонтиковый зал показался нам сумрачным. Мелкие крупинки песчаной пыли покрыли тонким серо–коричневым слоем оригинальную бело–голубую изразцовую стену, выложенную из старых английских фарфоровых тарелок.

Всю вторую половину дня мы бродили по замку и не уставали восхищаться великолепием салонов для принца, гардеробных царицы, трапезных и летних беседок для отдыха, обставленных тяжелой старинной мебелью. Нас так и тянуло прилечь на царское ложе из слоновой кости, чтобы хотя бы немного отдохнуть, или покачаться на золотых качелях, украшенных чеканными фигурками пастушек. Но нам еще надо было успеть в древнюю астрономическую обсерваторию, в прекрасно оборудованный арсенал, в картинную галерею с портретами правителей и коллекцией европейских картин махараджи, в основном изображающих обнаженных красавиц. Мы собирались еще зайти в санскритскую библиотеку (она расположена на первом этаже) и заглянуть в крепостные храмы, в которых хранится священная вода из реки Ганг.

Не спеша мы вернулись на центральную площадь. Там нас приветствовал человек лет семидесяти в длинном черном пиджаке, бывший начальник личной охраны махараджи полковник Хукам Сингх.

Узнав, что мы интересуемся историей этого края, он приказал принести традиционную чашку чая и стал рассказывать о жизни покойного правителя. Генерал Его Высочество Махарадж Адхирадж Рай Раджешвар Нарендра Широмани Сир Ганга Сингх Джи Бахадур – так звучало его полное имя со всеми титулами – был, вероятно, самый известный в мире индийский князь. Юношей он участвовал в боях в Китае и Сомали, а затем командовал знаменитым верблюжьим отрядом, получившим в его честь имя «Ганга рисала». Во время первой мировой войны махараджа воевал на стороне англичан в Египте и Палестине. За свои заслуги он был произведен в адъютанты английского короля, а после войны стал представителем Индии в Лиге наций, и его импозантную фигуру можно было увидеть на страницах любого иллюстрированного журнала.

– Пожалуйста, не подумайте, что, занимаясь политикой, махараджа ничего не делал для своих подданных, – с уважением говорил о правителе полковник. – В конце двадцатых годов он предпринял попытку сделать пустыню плодородной. В дистрикте Ганганагар он приказал построить длинный канал с бетонным основанием и пустил в него воду из реки Сатледж. Результат превзошел все ожидания: крестьяне, обработав и засеяв землю, собрали богатый урожай не только в том же году, но и в последующие годы. Таким образом, махараджа доказал, что в пустынных областях можно использовать не только дождевую воду, но и речную.

Закончив рассказ о просвещенном махарадже, полковник проводил нас до самой нижней башни крепости. Там попрощался с нами и сердечно пригласил посетить Биканер еще раз.

После осмотра крепости мы поспешили вернуться в гостиницу. На ужин мы заказали яичницу, а в дорогу прихватили чай. Затем мы расписались в книге для гостей и, не торопясь, отправились на вокзал. К вечеру песок, наконец, осел, воздух очистился и на небе засияли яркие звезды.

Когда поезд, покидая станцию, начал набирать скорость, перед нашим взором промелькнул силуэт биканерской крепости, освещенный прожекторами и украшенный гирляндами цветных лампочек. Мы мысленно распрощались с крепостью.

В царстве королевы лотосов

В отличие от западноиндийских низинных пустынь, где расположены древние государства Джайсалмер, Марвар и Биканер, южные раджастханские области плодороднее, а также и более гористы. Здесь проходят отроги главного хребта горного массива Аравали. В неприступных долинах и степных впадинах издавна жили мевы, полудикие племена горных разбойников. Благодаря им эти суровые, отдаленные от центра Индии места получили название Мевар – «Страна Мевов». Родственные мевам племена жили также в нескольких сотнях километров к северу в горах около города Альвар, через который проходил древний торговый путь в центральные районы Раджастхана, эта область получила название Меват – «Дорога Мевов».

Меварцы до настоящего времени гордятся тем, что их правители встали во главе борьбы всех раджпутских земель против мусульманского завоевания. Самые доблестные из них отклоняли заманчивые предложения Великих Моголов занять высокий пост при императорском дворе даже тогда, когда все остальные индусские правители уже покорились могольским императорам.

Наиболее упорно сопротивлялся рана Пратап Сингх, правитель крепости Читор (Читоргарх). Он так и не склонил голову перед императором Акбаром и стал истинно легендарным символом раджпутского сопротивления чужеземным захватчикам.

Столицей Мевара вот уже четыре столетия является Удайпур, город Удая, его называют также «Городом восходящего солнца». Удайпур раскинулся на склонах протянувшейся здесь возвышенности в красивом окружении лесистых вершин и голубоватых озер. Его правители, принцы из рода Сесодиев, были единственными из раджпутской знати, кто имел право носить титул махарана – «великий рана». Меварские махараны почитаются родоначальниками так называемой «солнечной» династии раджпутов, при этом считается, что их родословная берет начало где–то в туманной древности. Место, где расположен Удайпур, было выбрано в качестве резиденции меварских правителей после того, как Великие Моголы в конце XVI в. завоевали их древнюю родовую крепость Читор. Тогда по приказу махараны Удай Сингха на берегах искусственного озера был построен новый удобный замок.

Благодаря озерам и многочисленным каналам Удайпур иногда «называют «индийской Венецией». Несомненно, это один из прекраснейших городов Индии. С того времени как Удайпур был включен в сеть внутрииндийских авиалиний, он привлекает к себе с каждым годом все большее количество европейских и американских туристов, которые на своем суетливом пути вокруг света приезжают сюда, чтобы взглянуть на дворец махараны и походить среди сказочных летних дворцов на островах. Когда я собирался посетить Мевар, во время своей первой поездки в Индию, аэропорта в Удайпуре еще не было, и я решил попробовать добраться до него ночным поездом.

За несколько рупий с помощью друзей мне удалось достать билет в спальный вагон третьего класса, и в одну из дождливых мартовских ночей я прибыл на железнодорожный вокзал. Попав в вагон, я стал устраиваться на самой верхней полке одной из шестидесяти четырех клетушек этого крольчатника на колесах, который, вопреки здравому смыслу, Северо–западная железная дорога называет «slеереr», что значит спальный вагон. Спать здесь, даже если у пассажира слипаются глаза от усталости, почти невозможно. Тряска в плохо амортизированной тележке вагона, скрип твердых досок и смесь острейших запахов – все это надежно лишает сна.

Да и как тут удобно пристроиться среди такого количества тюков, чемоданов и сундуков? На заводе, который производит эти вагоны, наверняка не принимают во внимание то, что самый бедный паломник не пустится в странствие без постели, нескольких чемоданов, огромного числа узлов и груды посуды. Со стуком колес сливаются бряканье висячих замков на чемоданах новобранцев, скрип подставок для жбанов с питьевой водой, а весь этот шум перекрывает отчаянный плач ребенка в соседнем купе.

Мне, по крайней мере, не надо беспокоиться о багаже. С собой в дорогу я не взял ничего, кроме тощего портфеля, который в поезде и послужил мне в качестве подушки. Перед тем как лечь спать, я снял ботинки – но что теперь с ними делать? Я тщетно искал место, куда бы их поставить. Наконец, взгляд мой упал на потолок, откуда свешивалась целая батарея решетчатых вентиляторов. Всего здесь их было восемь, чтобы каждый из пассажиров мог направить один из них в свою сторону. «В такой холод, конечно, никто вентилятор включать не станет», – сказал я себе и перекинул туфли через решетчатое ограждение вентилятора. Наконец я с наслаждением вытянул на полке ноги и удобно устроился, если это вообще возможно сделать на голых досках.

Паровозик пыхтел по своей метровой колее, и за черными окнами убегали назад расщепленные вершины гор Аравали. То тут, то там к вершине взлетали вклинившиеся между бастионами зубчатые стены. В полудреме у меня мелькнула мысль, что с тех вершин защитники, наверное, сбрасывали на головы неприятеля каменные глыбы.

Трах! Мне на голову шлепнулось нечто тяжелое. Каменная глыба?! Надо побыстрее убираться отсюда – первое, что мне пришло в голову, и я с ужасом вскочил, однако, больно ударившись головой о крышу вагона, снова упал на полку. Снизу послышались топот и крик, кто–то рвался к выходу. Я выглянул в окно и увидел, что поезд стоит на какой–то большой станции. На перроне предлагали горячий арахис и чай. Ко мне наверх протянулась чья–то рука и тормошила меня за рукав:

– Ап ка джута гир гайа, бхаи джи (Ваш ботинок упал, уважаемый брат).

Я растерянно поднял ботинок и, кажется, начал понимать, что произошло. Когда солдат с нижней полки собирал свои вещи, он хотел, вероятно, включить свет, но случайно нажал на выключатель вентилятора. Пожалуй, лучше надеть ботинки, все равно уже светает, и через час поезд прибудет на конечную станцию. В проходе какой–то мусульманин расстелил коврик и, стукаясь лбом о пол, неистово молился. За окном картина восходящего солнца, пробуждающего к жизни ярко–оранжевые цветы сухих кустарников. Вскоре вся степь загорелась единым ясным пламенем, которое неожиданно погасло, когда поезд проезжал через высохшее, усыпанное серой галькой, русло, где вокруг больших камней протекал небольшой ручеек сине–зеленой воды. На другом берегу уже показались ровные крыши домов. Мы в Удайпуре.

На привокзальной площади я долго выбирал тонгу. Мне надо нанять ее на целый день сегодня и еще завтра на утро, так что выбор должен быть точным. Наконец, я заметил бойкого морщинистого старика в чистенькой рубашке и в желтом тюрбане на голове. Он наверняка не впервые сталкивается с иностранцем, и с ним легко можно договориться. Мы быстро с ним сговорились, что за пятнадцать рупий он покажет мне весь город.

Сначала я хотел бы обеспечить себя удобным ночлегом, ведь завтра и послезавтра мне придется провести ночь в поезде. Узнав, что мне нужно, старик, даже не спросив, заказан ли для меня номер в гостинице или нет, повез меня по отличной асфальтированной дороге прямо к лучшему отелю с почтенным названием «Удай Вилас» («Отрада Удая»). Удивительно, но название отеля не обманывало. Действительно, это один из бывших дворцов махараны, поставленный на каменной террасе высоко над озером. Мне быстро предоставили номер, и я сразу же отправился принять душ, чтобы поскорее снять с себя усталость.

Интересно, все ли номера здесь так прекрасно оборудованы, или мне дали самый лучший? Рядом со спальней располагалась не ванная комната, а просторный зал, выложенный карминовым мрамором. Вместо ванной – бассейн из блестящего гладкого мрамора, спуститься в который можно по ступенькам небольшой лестницы с латунными перилами. При этом царское великолепие не противоречило прогрессу XX века. Я нажал на блестящую кнопку, и бассейн быстро заполнился горячей водой. На стене у зеркала я обнаружил элегантную розетку для электробритвы.

Я наскоро привел себя в порядок и с нетерпением поспешил в город. Мой возница терпеливо ожидал меня возле отеля. Он помог мне взобраться в тонгу, и через мгновение мы уже мчались по набережной к близлежащему озеру Фатеха. С высокой дамбы озера мы съехали по серпантинной дороге рядом с водосбросом и остановились на небольшой, чисто убранной площади перед башней, служащей входом в сад.

– Сахелийон ки бари, – сделал знак рукой почтенный экскурсовод и вежливо пригласил меня заглянуть внутрь.

Я вспомнил, что находящийся передо мной «Сад подружек» считается самым прекрасным парком во всем Раджастхане. По преданию, могольский император подарил этот сад жене махараджи Санграм Сингха и ее придворным дамам. На клумбах раскинулось море пурпура и багрянца, равномерно перепоясанное лазурными и бирюзовыми поясами и окрапленное пятнами канареечной желтизны. Кипарисы, опираясь о бока каменных слонов, заглядывали в зеркальную воду небольших озер, окаймленных черным камнем. И над всем этим словно парила ослепительно белая балюстрада.

Самый большой сюрприз ожидал меня в центре сада. В середине квадратного озера стоял павильон, увенчанный мраморным куполом с искусной резьбой. Здесь махарани проводила время в самое жаркое время года. Сторож открыл шлюз подземного канала, и из купола беседки стал бить фонтан с чистой водой. Разбиваясь о каменные желобки сводов, капли воды превращались в тысячи сверкающих ожерелий, исчезающих в глубине искусственного озера. Эта очаровательная забава оказывается возможной благодаря постоянному сильному напору воды из озера Фатеха. В парке били еще десятки других фонтанов.

Я с удовольствием остался бы здесь до вечера, но тогда у меня не осталось бы времени увидеть другие удайпурские достопримечательности. В отель мы возвращались окольным путем, минуя несколько озер и каналов. После обеда меня ждала прогулка по главному озеру Пичола и осмотр двух замков на озере.

На этот раз моему почтенному вознице не пришлось ехать далеко. Под стенами дворца махараны он привязал свою лошадку к тумбе и пошел вместе со мной, спотыкаясь на неровно мощенной набережной. У мола уже тарахтела моторная лодка.

К сожалению, у ближнего и самого красивого дворца посреди озера «Джаг нивас» лодка не делает остановку, а направляется прямо к самому дальнему острову. Я утешал себя мыслью о том, что во дворец меня все равно бы не пустили, так как сейчас его перестраивают под роскошный туристический отель. Конечно, можно посмотреть на дворец хотя бы со стороны.

Мраморные стены дворца «Джаг нивас», названного так в честь махараны Джагат Сингха, появились словно из глубин озерных вод. Впечатляла ажурная отделка мраморных окон дворца, замысловатые арабески решеток которых покрыты цветными стеклышками. Разноцветный полумрак дворцовых покоев, видимо, был создан для игр и отдыха жен махараны и наложниц. Утомленные летней жарой, придворные красавицы приплывали сюда, чтобы среди прохладных вод озера предаваться праздности.

Примерно через полчаса мы пристали у островного Дворца, также носящего имя махараны Джагат Сингха. Дворец «Джаг мандир» («Храм Джага») не может похвастаться тем изысканным великолепием, которое присуще его младшему брату—дворцу «Джаг нивас». Зато он прославился тем, что в нем нашел безопасное прибежище принц Хуррам, бежавший от гнева своего могущественного отца Джахангира. Позднее принц сменил отца на престоле Могольской империи и правил под именем Шах–Джахан. Небольшой дворец, в котором жил принц, построен из охристого песчаника, однако верхние этажи удивляют дорогостоящей облицовкой из мраморных плит. Орнаменты на плитах, выложенные цветными полудрагоценными камнями, напоминают орнаменты Тадж–Махала, но отличаются от них индуистскими мотивами. С круглой веранды дворца открывалась неповторимая картина широкого голубого озера. Оно лежало передо мной, прижатое к клину слегка холмистых вершин и окаймленное гхатами, вишнуитскими храмами и дворцами махараны. По преданию, это огромное, более десяти квадратных километров, озеро было создано неким банджарой – странствующим купцом – в конце XIV столетия.

Раздался сигнал со стоящего у причала и готовящегося отплыть назад в город катера. Еще раз я окинул взглядом места, где еще в прошлом веке свободно бегали тигры, леопарды и кабаны, и стремглав кинулся к молу. Только бы успеть на отходящий катер. Я прыгнул на твердую лавку судна, когда от берега нас уже отделяла широкая полоса бурлящей воды.

Следующий день – воскресенье, значит, все желающие могут бесплатно осмотреть интерьер дворца махараны. Я пришел сюда раньше всех, и мне пришлось ждать, когда откроют ворота во дворец. Однако ожидание для меня не было тягостным, так как я имел возможность наблюдать за туалетом слона. Как раз передо мной чистили скребницей огромного толстокожего слона из стада, принадлежащего махаране. Сегодня этот слон будет возить американских туристов. Его поставили на гранитную площадку и направили на него сильную струю воды из шланга. Но, видно, такого купания ему недостаточно, поэтому перед слоном поставили еще бочку, из которой он хоботом черпал воду и обливал себя сам. Когда ему это надоело, люди стали тереть его пучками соломы. После того как купание слона закончилось, погонщик взял миску с ореховым маслом и тщательно натер ему голову и огромные уши. Слон уже достаточно опытен, чтобы понимать, что голова – самая чувствительная часть тела, и поэтому послушно держит ее, когда ему надевают прошитую золотом шапочку. Затем слону начистят до блеска латунные коронки на подпиленных клыках, через спину перекинут парчовую накидку, укрепят на ней хоудах – открытые носилки – и пошлют на работу.