Текст книги "Грюнвальдская битва"

Автор книги: Ян Длугош

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 23 страниц)

КОРОЛЬ ВЛАДИСЛАВ ОТСЫЛАЕТ КОРОЛЕВУ ЯДВИГУ В ПОЛЬШУ, А САМ ПРИЛАГАЕТ ВСЯЧЕСКОЕ СТАРАНИЕ К ОБРАЩЕНИЮ В КАТОЛИЧЕСТВО РУССКИХ И ЛИТОВЦЕВ.

Столь великим рвением и таким горячим и усердным благочестием охвачен был Владислав, король польский, к насаждению и укреплению в литовцах веры и церкви католической, что, отослав королеву Ядвигу в Польшу, в течение целого года пребывал в Литве. Там он лично посещал области, города, селения и деревни, склоняя и понуждая еще некрещеных к поклонению истинному богу и крестя их святой водой сам или через посредство польских князей, вельмож и священников, наставлял святыми назиданиями и спасительными заветами. Кроме того, он во многих местах воздвигал храмы, одаривал и обеспечивал церкви, часовни и святые места, так что король заслуженно может считаться просветителем и апостолом литовского племени.

Тогда же благочестивый король издал на пользу веры распоряжения и указы для оглашения, скрепив их собственноручной подписью, чтобы верные литовцы-католики избегали и гнушались браков с русскими отступниками, не повинующимися римской церкви; если же они заключат таковые, повелевалось требовать, чтобы русская жена принимала и исповедовала веру мужа-католика, а русский муж – веру жены-католички, всецело оставив греческий обряд, и принуждать их к этому телесными наказаниями.

Кроме того, король постановил освободить как настоящие, так и будущие церковные владения от всех податей, налогов, сборов, обязательств, поставок, постоев и всяческих тягот, обыкновенных и чрезвычайных.

ГОД ГОСПОДЕНЬ 1388

КОРОЛЬ ВЛАДИСЛАВ ДАЕТ В ЖЕНЫ ЗЕМОВИТУ, КНЯЗЮ МАЗОВИИ, СЕСТРУ СВОЮ АЛЕКСАНДРУ, ЖАЛУЯ ЕМУ НАВЕЧНО БЕЛЗСКУЮ ЗЕМЛЮ; ТАКЖЕ И БРАТА ЕГО, КНЯЗЯ ЯНУША, СОЧЕТАЕТ БРАКОМ С АННОЙ, СЕСТРОЙ ВИТОВТА.

Отпраздновав день рождества Христова в новом виленском кафедральном соборе, король польский Владислав, в сопровождении польских и литовских князей и вельмож направился сначала в Витебскую, а затем в Полоцкую области Руси, где пребывал много дней; за это время он подавил и погасил мятежные движения, о возникновении которых ему было сообщено, причем главарей мятежа наказал тюрьмой и лишением имущества.[48]48
  Очевидно, отзвуки начавшихся здесь в 1387 г. волнений.


[Закрыть]

Затем, возвратясь в литовские земли, он устроил и установил порядок их управления и в качестве верховного князя Литвы поставил своего родного брата Скиргайлу, повелев всем другим князьям повиноваться ему. Кроме того, он выдал замуж родную сестру по имени Александра, которая до крещения носила имя ...,[49]49
  Языческое имя Александры пропущено.


[Закрыть] за князя Мазовии Земовита; Дануту же, родную сестру князя Витовта, которая по принятии веры названа была Анной, дал в супруги Янушу, другому князю Мазовии, и справив обе свадьбы в Вильно, направился в Польское королевство. Заехав по пути в Луцк, он дал в держание Луцкий замок с принадлежащей к нему областью Чеславу из Курозвенк, каштеляну сандомежскому, чтобы тот управлял ими от его имени и от имени королевства Польского. Король знал, что муж его сестры Александры, князь Мазовии Земовит, имел право на польский престол и на королевство Польское по естественной преемственности и по избранию.[50]50
  Длугош имеет в виду, что, с одной стороны, Земовит, как и другие мазовецкие князья, был представителем старой, правившей в Польше до Владислава-Ягайлы династии Пястов, с другой – после смерти Людовика Венгерского и вступления на престол Ядвиги он был среди других выдвинут в качестве претендента на ее руку.


[Закрыть] Желая примирить князя с утратой королевства, король обязался дать ему в приданое, как вечный дар, Радомскую землю. Поняв, однако, что вельможи и рыцари польские никоим образом не потерпят такого дара, король наградил его землей Белзской,[51]51
  Белзская земля, как и другие части Волыни, была присоединена к Польше королем Казимиром III в 1349 г. Вместе с Холмской землей она осталась за Польшей и после того, как в 1366 г. остальная Волынь отошла к Литве.


[Закрыть] отписав ее в вечное владение князю в возмещение за несправедливость и утрату Польского королевства. Эта весьма плодородная земля с пастбищами, орошаемыми реками и озерами, во всех отношениях превосходившая Радомскую землю, была владением Польского королевства, так как была завоевана поляками ценой большой крови, тягот и всевозможных лишений.

ГОД ГОСПОДЕНЬ 1389

ВИТОВТ, ОПАСАЯСЬ МОГУЩЕСТВА СКИРГАЙЛЫ, БЕЖИТ К КНЯЗЬЯМ МАЗОВИИ ЯНУШУ И ЗЕМОВИТУ; ПРИНЯТЫЙ ИМИ ДУРНО, ОН ОТЪЕЗЖАЕТ К МАГИСТРУ ПРУССИИ; ПОЛЬЗУЯСЬ ТАМ В ТЕЧЕНИЕ МНОГИХ ЛЕТ ХОРОШИМ ОБХОЖДЕНИЕМ, ПРИНИМАЕТ ХРИСТИАНСКУЮ ВЕРУ. ПОД КОНЕЦ ЖЕ, ЗАХВАТИВ И ПРЕДАВ ОГНЮ ТРИ СИЛЬНЕЙШИХ ЗАМКА КРЕСТОНОСЦЕВ, ОН ВОЗВРАЩАЕТСЯ В ВИЛЬНО В НАДЕЖДЕ ОВЛАДЕТЬ ЛИТОВСКИМ КНЯЖЕСТВОМ. КОГДА ЖЕ ВЗЛЕЛЕЯННАЯ ИМ НАДЕЖДА НА КНЯЖЕНИЕ НЕ ОПРАВДАЛАСЬ, ОН СНОВА НАПРАВЛЯЕТСЯ К КРЕСТОНОСЦАМ.

Порядок и устройство Литовской и Самагитской земель, установленные с большим старанием и предусмотрительностью королем польским Владиславом, вскоре после отъезда последнего в Польшу начали расшатываться и рушиться. Причиной этого было большое число князей, а также непрекращающееся соперничество между братом короля Владислава, Скиргайлой, князем трокским, с одной стороны, и двоюродным братом Витовтом, князем гродненским, – с другой. Незаметно проникая в их сердца, это соперничество настолько усилилось, что они начали преследовать друг друга глубочайшей ненавистью, как непримиримые и смертельные враги. Скиргайло, князь трокский, был по натуре своей смел и свиреп, скор во всем – на язык, на руку и на дело, и всем внушал бы страх, если бы постоянное пьянство не низводило его до ничтожества и не вызывало презрения к нему, ибо в пьяном виде он бросался с оружием на многих людей, и преимущественно на тех, кто являлся его друзьями и близкими. Протрезвившись, он лечил нанесенные им раны по правилам цирюльного искусства, которым был одарен от природы. Витовт же, князь гродненский, муж более умеренного и более сильного и всегда трезвого ума, опасался Скиргайлы, подозревая по многим признакам, что тот сильно жаждет погубить его и его родных и приверженцев оружием, ядом и любым способом, поддерживаемый в этом русскими, которые очень любили Скиргайлу, как принадлежавшего к тому же греческому обряду[52]52
  Скиргайло первым из братьев Владислава-Ягайлы крестился в 1383 или 1384 г. – и при этом под влиянием матери, княжны тверской Юлиании, – в православную веру, приняв имя Иван.


[Закрыть] и ввиду его родства с королем польским Владиславом. Поэтому Витовт бежит из Литвы вместе с супругой Анной,[53]53
  Анна (ум. в 1418 г.) – вторая жена Витовта, дочь князя смоленского, Святослава Ивановича.


[Закрыть] со всеми боярами, рыцарями и подчиненной ему челядью, чтобы сохранить жизнь себе и своим близким, оставив в подвластных ему замках Гродно и Бресте сильные охранные отряды. Он направляется сперва к Янушу, князю Мазовии, мужу сестры своей Анны, иначе Дануты. Найдя, однако, что Януш недостаточно помнит родство и более сдержан в ласке, чем он рассчитывал, он направляется к Земовиту, другому князю Мазовии. Заметив, что вопреки надежде своей и своих спутников, прием и отношение к нему со стороны того и другого мало благожелательны и любезны (ибо князь мазовецкий Януш, на которого он полагался больше как на близкого свойственника, выполнял обязанности гостеприимства к изгою и другу менее ласково и любезно, чем это пристало положению того и другого, и даже, говорят, отнял у него золотую чашу, а такая обида никогда не могла бы изгладиться в его сердце), Витовт, покинув Мазовию и родственных князей, отъехал (как мы указали выше) к магистру Пруссии Конраду Цолльнеру и к крестоносцам, враждебным тогда королю польскому Владиславу и литовцам. Найдя с их стороны благосклонные прием и обхождение и пользуясь правом гостеприимства в течение нескольких лет, он научился немецкому языку и усвоил нравы их и правила внутреннего порядка; они же окружали его милостью и вниманием охотнее и сверх ожидания, не столько по обязанности к изгою, сколько ради собственной пользы, так как думали, что действия против литовцев пойдут успешнее, если будут исходить от его имени и под его водительством.

Последствием бегства князя Витовта из Литвы было то, что Литва и Самагиттия, разделенные пагубным расколом надвое – на сторонников короля Владислава и сторонников Витовта, – стали приходить в упадок и подвергаться разорению из-за внешних и внутренних войн и многих бедствий.

Между тем Владислав, король польский, из опасения, что литовцы и русские, сторонники Витовта, люди сомнительной верности, когда-либо предадут главный, именно Виленский замок, Витовту и крестоносцам, отправляет в Литву подканцлера Польского королевства рыцаря Миколая из Мошкожова с бомбардами, балистами и военным снаряжением. Король дает ему в управление и держание Виленский замок, отставив князя Скиргайлу и изгнав оттуда некоторых литовцев и русских, которые считались склонными к преступному предательству.

Между тем после своего бегства, пребывая изгоем у крестоносцев Витовт, князь литовский, заключил с магистром и Орденом крестоносцев договор о вечном союзе и единении, скрепив его присягой и подписями; и чтобы союз был прочнее, князь вместе с несколькими боярами, бывшими с ним в изгнании, принял крещение в христианскую веру в Тапееве причем восприемниками его от купели были Виганд, командор Рагнеты, в жена старосты тапеевского.[54]54
  Виганд фон Бальдерсгейм был комтуром Рагнеты в 1380—1384 гг. После крещения в 1383 г. Витовт еще два раза менял веру: в 1384 г. в Литве он принял православие с именем Александр, в 1386 г. крестился вместе с Ягайлой в католичество, сохранив то же имя.


[Закрыть] Затем, отправив из Пруссии тайных послов к королю польскому Владиславу, князь Витовт не только умилостивляет короля, но даже примиряет его с собой. Короля страшило вероломство Витовта, совершенное им по его собственному почину и по наущению крестоносцев, у которых он нашел приют, так как Витовт, конечно, сильно домогался Литовского княжества; король же опасался предательства со стороны своих приближенных, единственно в силу чего Витовт мог бы достигнуть своей цели. И вот обнадеженный королем, что тот поставит его во главе великого княжества Литовского, Витовт без ведома крестоносцев выступает из Пруссии тайным походом в Литву. Затем захватывает три замка Ордена, куда он имел доступ и откуда, как союзника и друга, крестоносцы снабжали его всем необходимым, именно: Юргенбург, Мергембург[55]55
  Мергембург, правильно Мариенбург, – замок, выстроенный крестоносцами на Немане. Не следует смешивать с одноименным замком, столицей Ордена, резиденцией великого магистра (на р. Ногате, притоке Вислы).


[Закрыть] и Навандж. Братья Ордена, управлявшие замками, были перебиты и брошены в рвы, упомянутые же замки преданы огню; все остальное множество людей, которых он нашел в тех замках, Витовт увел с собой в Литву пленными.

Но когда с течением времени князь Витовт увидел, что надежды его получить великое княжение в Литве, внушенные ему королем, рассеиваются, он задумал обманом завладеть Виленским замком; приготовив много повозок, он поместил в них вооруженных людей; затем, прикрыв повозки сверху тушами диких животных, отправил их в Виленский замок якобы на празднование свадьбы своей сестры, с целью захватить его. Но так как обман был раскрыт, то Витовт в страхе за свою участь вместе с супругой и друзьями бежал снова в Пруссию. Заключив с крестоносцами новый договор и обменявшись с ними грамотами и клятвами, он в течение двух лет оставался в трех замках, именно Риттерсвердере, Навгарде и Метембурге, построенных для него Орденом на границах Литвы, и с помощью войск крестоносцев разорял литовцев и опустошал их земли [...][56]56
  В вышеизложенном рассказе Длугош как будто объединил события, относящиеся к разным годам, а именно бегство Витовта к крестоносцам после смерти Кейстута в 1382 г., попытку захвата верховной власти в Литве и новое бегство в Пруссию в 1389 г. Любопытно, что, рассказывая под 1382 г. о бегстве Витовта к крестоносцам и о предварительном посещении им князя мазовецкого Януша (о посещении Земовита он там не говорит), Длугош называет Януша и тогда мужем сестры Витовта, Дануты, о браке которой сообщает правильно под 1388 г. Следовательно, и в своем рассказе под 1382 г. Длугош не вполне точен. Что действительно на страницах 19—20 речь идет о бегстве Витовта не в 1389 г., а в 1382 г., это видно из собственной ссылки Длугоша («как мы указали выше») и из сообщения, что «в течение нескольких лет своего пребывания» у крестоносцев Витовт научился немецкому языку, и т. д. На это же указывает сообщение о крещенье Витовта, которое в других источниках датируется 1383 г.


[Закрыть]

ГОД ГОСПОДЕНЬ 1390

КОРОЛЬ ВЛАДИСЛАВ, ЧТОБЫ УМИРОТВОРИТЬ ЛИТВУ, ОТПРАВЛЯЕТСЯ ТУДА И ОВЛАДЕВАЕТ ЗАМКАМИ КНЯЗЯ ВИТОВТА – БРЕСТОМ, МАЛЫМ КАМЕНЦОМ И ГРОДНО

Движимый благим сочувствием к страждущей отчизне, земле литовцев, которая терпела разорение от междоусобной войны и погибала от собственного меча, так как литовцы и русские старались превзойти друг друга во взаимной ненависти и следовали то одной, то другой из борющихся сторон, Владислав, король польский, чтобы помочь ей, набрал войско из польских рыцарей и в начале февраля месяца, когда следовало бы пребывать на зимовке, а не воевать, вывел его против замков Бреста, Малого Каменца[57]57
  Имеются в виду будущие Брест-Литовский и Каменец-Литовский.


[Закрыть] и Гродно, занятых отрядами князя Витовта, которые производили из них нападения на литовские области, и окружил осадой замок Брест.

Завоевав его в течение десяти дней, польское войско возвратилось по домам как из-за скудости и недостатка продовольствия, вследствие чего оно терпело лишения, так и из-за падежа коней. Воины знали, что если бы им пришлось идти далее вглубь, то их ожидали бы великие страдания из-за бесплодности и невозделанности почвы. Поэтому было испрошено и с трудом получено от короля разрешение возвратиться домой (король понимал, что рыцари покинут его, даже если он и не даст им такого разрешения), однако некоторые рыцари, преимущественно придворные и опытные в ратном деле, всего числом сто тридцать копий, остались с королем. Поручив Брестский замок польскому рыцарю Гинчку из Росковиц, король Владислав для выполнения своего замысла, не считаясь с малочисленностью оставшегося с ним отряда, направляется на приступ двух остальных замков князя Витовта. Ибо движимый любовью к отчизне, которую он хотел освободить, и стремлением оказать ей помощь, он не поколебался отправиться в Литву даже с малыми и слабыми силами, хотя и знал, что среди литовцев имеется много ненадежных и сомнительной верности людей. Король ведет с собой рыцарей, пошедших добровольно, правда менее девяти сот, но опытных, выдающихся и отличавшихся мужеством и силой. Взяв замок Каменец после легкого приступа и передав его рыцарю Зиндраму из Машковиц[58]58
  Зиндрам из Машковиц – мечник краковский в 1389—1412 гг.


[Закрыть] в управление, король прибыл в начале великого поста в Гродно; затем, перейдя реку Неман, обложил замок осадой. На помощь ему при этой осаде, продолжавшейся весь великий пост, братья его Скиргайло, Владимир и другие послали литовские и русские отряды. Один из королевских братьев, греческой веры, князь Корибут Новгородский,[59]59
  Корибут – см. прим. 21.


[Закрыть] прибыл лично и, по-видимому, привел с собой рыцарей, и притом с отличным оружием и конями, больше, чем кто-либо из литовских князей.

Между тем князь Витовт, хорошо зная, что Гродненский замок не может выдержать долгой осады, прибыл с прусскими крестоносцами и их войском для освобождения осажденных. Расположившись станом на другой стороне реки Немана напротив Гродненского замка, он пытался насыпать земляной холм и возвести на нем новую крепость. Однако этот труд оказался тщетным и не принес осажденным никакого облегчения, ибо из-за того, что королевскими рыцарями взят был приступом нижний замок, а также вследствие непрерывного обстрела из бомбард, которыми много защитников верхнего замка было ранено и убито, они, впав в страх и отчаяние, заявили Витовту, что не выдержат далее осады. Обеспокоенные этим Витовт и крестоносцы, не будучи в состоянии выполнить главного, протягивают через реку Неман железную цепь, стремясь хотя бы добиться того, чтобы при помощи такой цепи и прикрепленных к ней лодок переправить из замка раненых и больных, а взамен доставить туда новые, свежие силы и продовольствие, так как и в этом ощущался недостаток у осажденных. Но и это хитрое изобретение Витовта и крестоносцев было расстроено королевским войском, ибо польские рыцари, приняв разумное решение, срубили выше по реке значительное количество высоких сосен с густыми ветвями, спустили их вместе с корнями и сучьями в реку, и те, прибитые стремительным течением к замку, своей тяжестью разорвали цепь и разбили несколько лодок; так же потоплены были лодки, которые вместе с людьми из неприятельского стана пытались бороться с напором деревьев. Один из неприятельских воинов, чтобы избежать грозившей ему смертельной опасности, подплывает к берегу, где находился королевский лагерь; и, хотя многие рыцари из войска крестоносцев громкими и настойчивыми криками по-немецки убеждали его лучше утонуть, чем плыть к вражескому лагерю, он, однако, когда один из польских рыцарей, Завиша из Рушкова,[60]60
  Завиша из Рушкова, или Завиша из Олесницы, – один из приближенных королевы Ядвиги.


[Закрыть] протянул ему копье, ухватился за него и таким путем спасся. При этом он открыл расположение своих войск и рассказал, что они в следующую ночь намереваются бежать, покинув свой стан; это бегство действительно последовало, как сообщал беглец.

На пятый день праздника пасхи осажденные, потеряв всякую надежду, сдали замок королю Владиславу. Во время этой осады осаждавшие замок польские, литовские и русские рыцари были настолько теснимы и мучимы голодом, что поддерживали себя одним только грубым черным хлебом, а своих коней – листьями и ветвями деревьев или старой соломой, которую снимали с крыш домов, да и ее они едва находили за четырнадцать миль от замка [...]

ВИТОВТ С ПОМОЩЬЮ МАГИСТРА ПРУССИИ ВСТУПАЕТ В ЛИТВУ И, ВЗЯВ НЕСКОЛЬКО ЗАМКОВ, ОСАЖДАЕТ ВИЛЕНСКИЙ ЗАМОК; А ПОСЛЕ ВЗЯТИЯ КРИВОГО ЗАМКА ОТСЕКАЕТ ГОЛОВУ БРАТУ КОРОЛЯ ВЛАДИСЛАВА, КАЗИМИРУ, ИНАЧЕ КОРИГАЛУ; ОДНАКО ПОЛЯКИ МУЖЕСТВЕННО И СТОЙКО ОБОРОНЯЮТ ДРУГИЕ ЗАМКИ.

Желая отомстить за потерю замков Бреста и Гродно и пойти войной на Литовское княжество, князь Витовт и крестоносцы собирают значительное войско из числа своих иноземных рыцарей (среди которых находился Ланкастер, старший сын английского короля Генриха,[61]61
  Речь идет о сыне Джона, герцога ланкастерского, будущем короле английском, Генрихе IV (1399—1413). О нем же упоминает в этом году и немецкий хронист Посильге (J. Possilge. Chronik, стр. 164, 182).


[Закрыть] с английскими и французскими рыцарями, а также маркграф Фридрих[62]62
  Фридрих – маркграф Мишны.


[Закрыть] со многими немецкими графами) и вторгаются около праздника святого Иоанна Крестителя (24/VI) в Литву тремя отрядами, из коих один вел магистр Пруссии Конрад Валерод[63]63
  В это время магистром Ордена был еще Конрад Цолльнер (ум. в августе 1390 г.).


[Закрыть] с иноземными рыцарями, а именно английскими, немецкими и французскими, другой – магистр Ливонии,[64]64
  Ливонским магистром был Веннемар фон Брюггеней.


[Закрыть] третий – князь Витовт. Устроив прежде всего с большой торжественностью рыцарский пир в Старом Ковно, они подходят к городу и замку Троки и сжигают их, затем теснят тяжкой осадой и виленские замки. Князь Витовт располагает стан свой и своего войска, набранного из литовцев и русских, вблизи Кривого замка; магистр Пруссии – на стороне реки Вильно, обращенной к Польше и к селению виленского капитула Понар; магистр Ливонии – за рекой Вильной, напротив селения Мижехолы.

Не успели еще из вражеского стана открыть какие-либо действия против осажденных, как литовцы и русские, которые считались верными королю, из расположения к князю Витовту и подговоренные им, поджигают Кривой виленский замок.[65]65
  Под этими литовцами и русскими Длугош здесь и дальше имеет в виду те группы литовско-русской знати, которые, будучи недовольны унией, поддерживали Витовта в его войне с Ягайлой.


[Закрыть] Так как пламя из-за вражеского приступа нельзя было остановить, то князь Казимир, иначе Коригал, родной брат польского короля Владислава,[66]66
  Коригал – князь мстиславльский.


[Закрыть] бросается бежать из самого огня, но попадает живым в руки врагов, в великом множестве окружавших горящий замок, и тотчас же падает обезглавленный; насадив голову убитого на длинное копье, враги показывают ее для устрашения полякам, которые обороняли верхний Виленский замок, убеждая их сдаться и сдать замок, так как их король-де убит. Но поляки, хотя и видели, что в Кривом замке, преданном изменой, около четырнадцати тысяч поляков, литовцев и русских сделались добычей пламени либо пали от вражеского меча, все же встречают насмешками и пренебрежением такого рода угрозы. Враги непрерывно, ночью и днем, громят замок ядрами из бомбард, отчего его стены на расстоянии полета стрелы скоро были разрушены и сравнены с землей. Однако Клемент, староста виленский, чтобы представить осаждающим некоторую видимость восстановления стен, приказал развесить в этих местах шкуры, так что каждый удар ядер, теряясь в слабо натянутых пазухах кож, оставался тщетным. Со стороны крестоносцев был убит тогда Альгард граф фон Гогенштейн.

Верхний Виленский замок постигла бы та же участь, что и Кривой, если бы поляки, разделив между собой все обязанности осажденных, не запретили исполнять их литовцам и русским из-за сильного против них подозрения. При этом поляки проявили столь блистательную храбрость и стойкость, что на всякое место, обнаженное и разрушенное осадными орудиями, они днем и ночью вставали стеной, подставляя свои тела под ядра бомбард, и препятствовали врагам, всеми силами старавшимся прорваться к замку через проломы: на место каждого убитого тотчас вступал другой, живой.

Итак, поляки оборонялись более всего двумя способами: во-первых, они заделывали проломы во внешней стене землей, навозом и шкурами животных; во-вторых, они вставали на место убитых или производили внезапные вылазки на осадные орудия и неприятельскую стражу и тем наносили сильнейший урон врагам. Истинно, что нужда действеннее всякого человеческого искусства; она заставляет применять не только привычные средства защиты, но и новые, например, заделывать разрушенные стены шкурами животных, которые без вреда выдерживали бы стрелы и ядра. Так как та и другая стороны всеми силами добивались победы, то во время этой осады, которая длилась от праздника святого Иоанна Крестителя (24/VI) вплоть до пятницы после праздника святого Михаила (29/IX), с обеих сторон было такое множество убитых, что домашние собаки, откормившиеся трупами убитых людей, впали в волчье бешенство; и даже после прекращения осады, привыкнув лакать человеческую кровь, бегали стаями по сожженным и опустошенным селениям и пожирали много людей, набрасываясь даже на одиноких всадников [...]

КНЯЗЬ СКИРГАЙЛО, БРАТ КОРОЛЯ ВЛАДИСЛАВА, НОЧНЫМИ ВЫЛАЗКАМИ ИЗ ВЕРХНЕГО ВИЛЕНСКОГО ЗАМКА ПРИЧИНЯЕТ УРОН ВОЙСКУ ВИТОВТА. ВСЛЕДСТВИЕ ЭТОГО ВИТОВТ, ПОВЕСИВ ВЗЯТОГО В ПОЕДИНКЕ В ПЛЕН КНЯЗЯ НАРИМУТА, ПРИКАНЧИВАЕТ ЕГО СТРЕЛАМИ. ТОТИВИЛА, БРАТА ВИТОВТА, УБИВАЮТ ВЫСТРЕЛОМ БОМБАРДЫ ИЗ ЗАМКА. ЧТОБЫ РЕШИТЬ СПОР ФРАНЦУЗОВ С ПОЛЯКАМИ О РЫЦАРСКОЙ ЧЕСТИ, В ЧЕХИЮ, К КОРОЛЮ, НАПРАВЛЯЮТСЯ ДЛЯ СОСТЯЗАНИЯ ПО ЧЕТЫРЕ РЫЦАРЯ С КАЖДОЙ СТОРОНЫ, НО, ТАК КАК КОРОЛЬ НЕ РАЗРЕШАЕТ ПОЕДИНКА, ОНИ ПРИМИРЯЮТСЯ.

Хотя Миколай из Мошкожова, подканцлер Польского королевства, управлял с польскими рыцарями верхним Виленским замком, однако во главе власти стоял князь Скиргайло, родной брат короля. Вместе с подчиненными ему литовцами и русскими князь причинял урон вражескому войску тайными вылазками из нижних замков,[67]67
  Трудно установить, из какого Виленского замка производились вылазки, – из нижнего, как говорит Длугош здесь, или из верхнего, как он указывает в заголовке раздела.


[Закрыть] чаще ночными, чем дневными, оставляя много врагов убитыми и ранеными, и постоянно возвращаясь в свой лагерь победителем.

Негодуя на эти обиды, Витовт умертвил заведовавшего королевскими замками князя Наримута, который был взят в плен при поединке, и с большей, чем подобало сану того и другого, жестокостью повесил его за ноги на дереве вязе[68]68
  На дереве вязе. В оригинале Wyansz (wiaz), польск., – вяз.


[Закрыть] в поле, где стояли прусские бомбарды; литовцы, русские и татары добили его стрелами. Жену его Юлианию, родную сестру Анны, супруги князя Витовта,[69]69
  Юлиания (ум. в 1448 г.) была не родной, а двоюродной сестрой Анны, жены Витовта.


[Закрыть] по прошествии времени взял в жены литовец Монивид.[70]70
  Может быть, это тот Монивид, который потом был старостой виленским в 1396—1412 гг., потом воеводой там же.


[Закрыть] Но и брат Витовта, князь Тотивил, внезапно погиб, пораженный бомбардой из замка, и был погребен в виленской церкви.

Пока длилась осада, между рыцарями обеих сторон возникали частые споры и перебранки: французы обвиняли поляков в том, что те оказывают помощь варварам против верующих; поляки же возражали, что поступают свято и благочестиво, так как ради веры стали на защиту новообращенных против монахов лжеревнителей веры.[71]71
  Religiosi perversi – букв. «извращенные».


[Закрыть] И обе стороны уговорились, что в доказательство правоты своего дела как поляки, так и французы вступят в рыцарский поединок при дворе Венцеслава (в то время короля римлян и Чехии)[72]72
  Венцеслав – Вацлав IV, король чешский (1378—1419), император германский (Священной Римской империи германской нации) в 1378—1400 гг.; в терминологии, принятой у Длугоша и в последующей польской историографии, – «король римлян». «король римский».


[Закрыть] в Праге в назначенный день, в равном числе, по четыре рыцаря с каждой стороны.[73]73
  По рыцарским обычаям поединки между рыцарями разных стран производились при иностранном нейтральном дворе.


[Закрыть] По наступлении этого дня обе стороны выполнили условие а, именно: когда четыре рыцаря со стороны короля Владислава, Ян из Влощова, каштелян добжинский, Миколай из Вашмунтова, Ян из Здакова и Ярослав Чех, со стороны же французов четыре других рыцаря явились в Прагу, они отправились в сад при зверинце, чтобы попытать удачи в состязании. Однако по повелению Венцеслава, короля римлян и Чехии, противники были разведены и удержаны от схватки, польские рыцари – Иоганном, герцогом люксембургским, братом короля Венцеслава, а французы – Йодоком, маркграфом моравским,[74]74
  Йодок-Йошт – дядя короля Вацлава IV.


[Закрыть] и приведены, француз в паре с поляком и поляк с французом, к королевскому столу, где их сначала пышно приняли и угостили, а затем король Венцеслав, выступив как посредник, примирил их и привел к согласию.