Текст книги "Гуттаперчевый человек. Краткая история российских стрессов"

Автор книги: Яков Миркин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Какая уж здесь великость деяний! Ни года без войны (1796–1815)! Двадцать лет непрерывных войн, в которых шаг за шагом Наполеон – хочется сказать, с маниакальной настойчивостью – раздвигал границы своей империи, поглощал народы, аннексировал государства, вбирая всю Европу. Каждый год должен был дать ему новый кусок.

«К 1811 г. французская империя с ее вассальными государствами насчитывала 71 млн чел. (из 172 млн, населявших Европу)»^[168]. Вперед на Индию! Вот его прямая речь, если верить мемуарам: «Вообразите, что Москва взята, Россия повержена, царь усмирен или пал жертвой дворцового заговора, тогда можно основать новый, зависимый от Франции трон. И скажите, разве для великой французской армии… не открыт путь к Гангу, разве не достаточно одного туше французской шпаги, чтобы на всей территории Индии рухнула эта пирамида английского меркантилизма?»^[169]

Когда-нибудь эта ненасытность закончится? Бонапарт предлагал Павлу I (1800) и Александру I (1807–1808) проекты совместных военных экспедиций в Индию^[170]. А для чего египетская война 1798–1800 гг.? Чтобы создать плацдарм для похода в Индию. «Странствуя по египетским пустыням, он полушутя… высказывал… сожаление, что слишком поздно родился и уже никак не может, подобно Александру Македонскому, тоже завоевавшему Египет, провозгласить себя богом или божьим сыном. Европа мала и… настоящие великие дела совершать… лучше всего на Востоке»^[171].

Он грабил под лозунгом «война должна сама себя кормить»^[172]. Итоги войн (октябрь 1806 г. – октябрь 1808 г.): контрибуции —311,7 млн фр., налоги с вассальных территорий – 79,7 млн фр. Франция получила от Пруссии разных ресурсов на 600 млн фр. Расходы на Великую Армию – 212,9 млн фр., доходы – 248,5 млн фр.^[173] Отличная прибыль! Личное состояние Наполеона к 1812 г. – 300 млн фр. золотом^[174]. С учетом инфляции за 200 лет – многомиллиардные суммы.

У французов своя точка зрения на императора. Он модернизировал Францию. Всегда есть место безрассудной любви. Но упорство Наполеона в новых захватах, в новой крови – каждый год – наталкивают на мысль о том, что его постоянно сжигало маниакальное, безотчетное, неугасимое желание – найти новую жертву. Ни стыда, ни чувства вины, ни раскаяния – лишь огромное наслаждение от войны, самой по себе.

Уходя из Москвы в 1812 г., он дал приказ взорвать Кремль. Зачем? Приказ мстительный, бесполезный! «21 октября начались кремлевские взрывы, от которых в Москве затряслась земля. Взлетели на воздух здание Арсенала, часть кремлевской стены, начались пожары в Грановитой палате, в соборах, разрушены были частично Никольская башня и башни, выходящие в сторону реки, загорелись было соборы. Взрывы были такой страшной силы, что рушились стены построек не только в ограде Кремля, но и за Кремлем… Иван Великий уцелел случайно… Кремль и площадь возле Кремля после каждого взрыва долго оглашались воплями и стонами израненных, полузадавленных, насмерть перепуганных людей»^[175].

Что же это за человек? «Одного я бил, другого царапал, и все меня боялись. Больше всего приходилось от меня терпеть… брату… Я его бил и кусал»^[176]. Угрюмый, замкнутый в малом возрасте, «быстро и надолго раздражался, не искал ни с кем сближения, смотрел на всех без почтения, без приязни и без сочувствия, очень в себе уверенный»^[177]. Феноменальная память, «способен работать день и ночь»^[178], спал по 4–6 часов, жестокий, беспощадный – «полная бестрепетность и быстрая решимость, с которой Бонапарт пошел на такое до тех пор не употреблявшееся средство, как стрельба из пушек среди города в самую гущу толпы»^[179]. Всегда готовый к насилию, «большие батальоны всегда правы»^[180]. И какой нарциссизм! «Подвластные мне народы Италии… должны помнить, что в одном моем мизинце больше ума, чем во всех их головах, вместе взятых»^[181].

«Низкорослый… никогда не отличавшийся физической силой, нервный, подверженный каким-то похожим на эпилепсию припадкам»^[182]. А еще – судорогам, приступам бессознательного состояния, припадкам ярости, когда катался по полу, все бил и ломал^[183]. «Он порой впадал в обморочное или полуобморочное состояние»^[184]. Во время сражений – «приступы непреодолимой сонливости»^[185]. В 1810-х как будто стремился к смерти, замаскированному самоубийству, намеренно подставляя себя под огонь. Пытался покончить с собой, приняв яд (1814)^[186].

В то же время – создал сверхцентрализованное государство, все подчинил себе, гений, или, скорее, злой гений в тактике, стратегии и дипломатии. Объявил себя императором и сам возложил – во время пышнейшей коронации – корону себе на голову, выхватив ее из рук папы римского! Никому не отдал!

«Я хотел обеспечить за Францией господство над всем светом. Следовало призвать все население целиком к оружию»^[187]. Господство над всем светом? Все население к оружию? «Через три года я буду господином всего света» (1811)^[188]. Зачем? «Он так… отождествил себя с Францией, что у него… было готово оправдание всему тому, что он делал; благо Франции, величие Франции, безопасность Франции»^[189]. Франция – это я?

Фигуры, подобные Наполеону, возникали не один раз. Уверенный в своем величии, замыкающий все на себя эгоцентрист, присваивающий себе всю власть, одержимый только собой – и расходующий свой народ как просто ресурс. Живущий в иллюзорном мире. «Он сам создавал себе иллюзии», «ни у одного человека разум и суждение не обманывались до такой степени, не были в такой мере доступны ошибке, не являлись в такой мере жертвой… воображения и собственной страсти»^[190].

Кажется, что он просто не мог иначе. Науке известен тип диктатора – «удачливого психопата». Или, еще хуже, социопата, скрывающегося под маской гения, человека из «черной триады» психологии – нарциссизм, макиавеллизм, психопатия. Двести лет после Наполеона дали много стран и много имен тех, кто тоже был наполеоном, но не в специально устроенном для этого месте, а в реальности. Они были, есть и будут. Тяга к власти, наслаждение от того, чтобы пригнуть, распять, ложное величие – в монументальности, в войнах и убийствах, слава – черная слава, все это по-прежнему живая ткань истории.

Россия получила от Наполеона сполна.

1861. Воодушевлять. Александр II

^[191]

Есть времена дремоты, а есть – скорейших перемен, когда общество приходит в движение. Не страна, а взрыв энергии. И всегда есть автор – тот, кто в эпицентре решений, чья подвижность, яркость и власть создают перевороты во всем. Середина XIX в. удивительно близка нам. Общество – усталая, напряженная вертикаль. Пыльный плац. То же брожение в идеях, кто – в багряно-венценосное, кто – в англо-франко-германское, а кто – в социализм. И все тот же нарастающий разрыв в технологиях с Западом. Сильное давление из-за рубежа на границы, на ценности, на способы жить.

За всем этим – крайняя нужда в авторе перемен. И он появился. Причем высочайший, самый первый, сам государь – Александр Второй.

Освободитель крестьян. Довел до дела, до ума отмену крепости, зревшую при двух прежних царях. Продавил ее через дворянство (кто без боя отдаст свою собственность?). И пусть не так, как хотел, не полностью – но добил стыд, рабство. «Толпы крестьян и образованных людей стояли перед Зимним дворцом и кричали "ура!". Когда царь показался на улице, за его коляской помчался ликующий народ»^[192].

А что еще? Великая земская реформа 1864 г. Вместо слепой вертикали – выборность, земские собрания и управы в губерниях и уездах. Никогда этого не было на Руси. Земские школы, больницы, почта, дороги. Состоятельные семьи (в выборах был имущественный ценз) отныне могли лучше, сами обустраивать свои и «низших классов» места обитания. Вертикаль дрогнула, власть рассредоточилась, пусть под губернаторами, стала умнее, быстрее, чем при тупом, прямом подчинении сверху донизу, по-гоголевски. И еще ведь городская реформа 1870 г. Тоже выборы, городские думы, управы, головы и, самое главное, хозяйство и финансы города в руках тех, кто в нем живет. Значит, больше благоустройства, процветания мест.

А кроме этого? Университетская реформа 1863 г. Минимум вмешательства в жизнь университета, максимум свобод и выборности внутри него. Университетские собрания, правление, суд, открытость и подотчетность им в расходах. Высочайше утвержденная отправка за границу будущих светочей. И, наконец, рост в два раза жалованья профессуре.

Реформа школьного образования 1864 г. Множественность видов школ на любой вкус и для любого сословия, больше реализма в том, как учат, расширение программ, больше открытости, меньше государства. За время царствования Александра II рост числа школ, училищ и гимназий в 2,7 раза, учащихся – в 2,5 раза^[193]. И еще – узаконение женского образования. Женские училища и гимназии с 1856 г., высшие курсы, особенно в медицине, акушерстве, учительстве с середины 1860-х. Наперекор «непристойности» и «невозможности» для женщин быть в просвещении.

Как будто этого было мало! Судебная реформа по европейскому образцу! С 1864 г. гласность и независимость суда, отделение судебной власти от административной, уничтожение сословности судов, адвокатура, состязательность и право на защиту, мировые судьи и их выборность, суд присяжных, отделение следствия, институт независимой прокуратуры (надзор и обвинение), новая иерархия судов, обжалования и кассации и, наконец, «капитальный ремонт» нотариата. Мы и сегодня – в том же по смыслу судебном мире.

Всегда тяжко браться за армейскую реформу. Но и она была всеобъемлюща в 1860-х – 1870-х. Уничтожение военных поселений с 1857 г. Никто сейчас не помнит, что такое пахотный солдат. Более мобильная, компактная армия с расширенным резервом. Вместо рекрутов – всеобщая воинская повинность, кратное сокращение сроков службы. Отмена телесных наказаний. Военные округа, генштаб, военные суды и прокуратура, военные училища для всех сословий. И, конечно, перевооружение. Броненосцы вместо деревянных кораблей.

Финансовая реформа Александра II – мы до сих пор живем ее идеями. Привычный для нас гласный бюджет? Точка отсчета – 1862 год. Вертикаль Минфина, единство бюджета и государственной кассы, казначейство, госконтроль, налоги и таможенный тариф как исходник для ныне действующих – все это из 1860-х. Нынешний Банк России – центральный, мегарегулятор? Его предтеча – Государственный банк, рожденный в 1860 г.

И, чтобы жизнь не казалась легкой, реформа печати – сразу же, после восшествия на престол, резкое облегчение цензуры, дозволение критики и, как следствие, пробуждение четвертой власти – взрывной рост числа газет и журналов. Бурная это была жизнь – пробуждение (и возбуждение) массового сознания в России, война идей, страстей по будущему.

За 25 лет – физически другая страна. При Александре II население Европейской России увеличилось более чем на 20 млн чел.^[194] Нам бы так! Железнодорожный бум, вместе с другими странами, не отставая от них. В 1848–1858 гг. ежегодно строились 79 км железных дорог, в 1858–1868 гг. – 394 км, в 1868–1874 гг. – 1869 км в год^[195]. Только с 1856 по 1871 г. число механических заводов в 50 губерниях Европейской России выросло с 31 до 165, число рабочих на них почти в 5 раз^[196]. В десятки раз увеличился ввоз иностранного оборудования в Россию. Индустриализация, ажиотаж, акционерные общества, бум коммерческих банков, вход иностранного капитала, подъемы и два крупных кризиса, как отклики мировых. И еще – военные финансы, дефицитный бюджет, слабый рубль.

Так вспыхнула энергия общества в потоке перемен. Он мог случиться несколькими десятилетиями раньше или гораздо позже. Но был создан, сделан вручную – только тем, кто готов был упорствовать, насаждать, искать компромиссы, переламывать все «сверху». Имя ему – Александр II. Он мог бесконечно устать, у него были острейшие личные драмы, он мог негодовать на неблагодарность – его, освободителя,15 лет пытались убить: 1866, 1867, дважды в 1879, 1880, 1881 – 6 покушений. Он обвинялся в жестокостях, и его государственная машина была, действительно, неумолима. Но какой же неуклонностью нужно было обладать, чтобы после 25 лет, полных испытаний, войн и отступлений, желать открыть дорогу, пусть первую, пусть дальнюю, пусть через множество комиссий, но к парламентаризму в России! Именно такой план ждал его подписи в день последнего покушения.

Но был убит. Убит так же, как и другой преобразователь – Столыпин.

Кем он был, не приукрашивая? Отец 12 детей. Из них похоронил трех. Воспитывался как «совершенный человек» – европейский, либеральный, военная косточка. Знал несколько языков – французский, английский, немецкий – само собой, польский, латинский. На переломе 1860-х сделал реформы с командой «своих», в своем поколении, в энергичном возрасте 30—40-летних. Видел Россию частью Европы. И еще – ясное понимание будущего, страх бунта, личной судьбы как у Людовика XVI. «Существующий порядок владения душами не может оставаться неизменным. Лучше начать уничтожать крепостное право сверху, нежели дождаться того времени, когда оно начнет само собой уничтожаться снизу»^[197]. А что пишет о нем Жуковский, поэт, главный его воспитатель? «Духовная чистота», «прямой, высокий характер», «покорность своему назначению», «ясный ум», «прекрасная благородная природа», «достоинство»^[198].

Да, человек внутри жесткой государственной машины, человек, много воевавший, усмирявший – но человек. В нем «жили два совершенно различных человека, с резко выраженными индивидуальностями, постоянно боровшимися друг с другом»^[199]. «Сложная душа», «храбрость солдата», «прирожденный самодержец, жестокость которого была только отчасти смягчена образованием» – так сказал о нем Петр Кропоткин. «Император Александр II, мягкость доброй души которого отражалась в его больших, полных нежности глазах» – это великий князь Александр Михайлович^[200]. «Мы любим друг друга одинаково, страстно и яростно, и в голове у нас лишь одна мысль – это наша любовь, что составляет нашу жизнь. Все остальное для нас не существует» – это он сам, Александр II^[201].

Судить? Права не имеем. Понимать? Пытаемся. Оценивать? Отдаем должное. Именно при нем, Александре II, Россия преобразилась. В ней стало меньше рабства и больше энергии – нервной, тяжелой, в каждом поколении пытающейся все перевернуть. Желать? Да, желать людей перемен, крупных людей, обладающих такой же энергией и искусством компромисса, как Александр II. Они очень нужны сегодня России в быстро меняющемся мире.

1881. Никогда. Ни за что. Александр III

А кто потом?

Человек «никогда».

А.Никогда

«Хотят так или иначе довести нас до представительного правительства, но пока я не буду убежден, что для счастия России это необходимо, конечно этого не будет, я не допущу. Вряд ли, впрочем, я когда-нибудь убеждусь в пользе подобной меры, слишком я уверен в ее вреде. Странно слушать умных людей, которые могут серьезно говорить о представительном начале в России, точно заученные фразы, вычитанные ими из нашей паршивой журналистики и бюрократического либерализма»^[202].

И точка. Представительное начало. Вред. Паршивая журналистика. Бюрократический либерализм. Не допущу.

И еще раз. И не единожды.

Б. Ни за что.

«Пока я жив и Богу угодно будет, чтобы я оставался на моем тяжелом посту, на который Он сам меня поставил, не допущу я этой лжи на святой Руси, в этом будьте уверены; я слишком глубоко убежден в безобразии представительного выборного начала, чтобы когда-либо допустить его в России в том виде, как оно существует во всей Европе»^[203].

Представительное начало. Ложь. Безобразие. Не допущу.

И не допустил. Последствия известны.

Все это было в наших семьях – но только давних. Сто с лишним лет назад.

Когда вы под асфальтом.

1917. Проворонить. Николай II

Нельзя читать чужие дневники. Но здесь приходится.

1897 год. 17 января. «Удалось наконец убить ворону из монтекристо!»

20 января. «Во время прогулки убил отлично – ворону».

27 января. «Затем отправился с монтекристо и убил ворону».

I февраля. «Гулял затем и убил ворону».

8 февраля. «Утром гулял и покушался на жизнь ворон».

23 февраля. «Убил двух ворон».

10 марта. «Гулял еще и убил двух ворон».

II марта. «Убил еще две вороны».

16 марта. «Убил три вороны».

19 марта. «Убил еще три вороны».

23 марта. «Убил только одну ворону»

24 марта. «Изредка палил по воронам и ухлопал одну».

29 марта. «Работал в снегу и убил 2 вороны (всего 37)».

1 апреля. «Убил 2 вороны (40) и кошку».

29 апреля. «Гулял и убил ворону (46)».

4 мая. «Сегодня удалось дойти до 50 убитых в парке ворон – из монтекристо исключительно».

Это «Дневники Николая II»^[204].

Идет время, погода – разная, он гуляет по парку и ему очень хорошо.

А потом – все хуже.

«Искать объяснения многого, приведшего в конце концов Россию к гибели и позору, надо не в умственных способностях Николая II, а в отсутствии у него сердца, бросающемся в глаза в целом ряде его поступков… Этою же бессердечностью можно объяснить нежелание ставить себя на место других людей и разделение всего мира на "я" или "мы" и "они"»^[205].

Потери России в Русско-японской войне – больше 50 тыс. чел., в Первой мировой войне – 1,8 млн чел.^[206] По другим источникам, безвозвратные военные потери России, включая пропавших без вести и не вернувшихся из плена – 3,3 млн чел.^[207]

Такова человеческая цена царствования, даже если отставить в сторону кампанию террора и три революции, последняя из которых погубила семью царя и его самого, и вызвала гражданскую войну, в которой погибли: военные потери – 2,5–3,3 млн чел., жертвы террора – несколько сот тысяч чел.^[208]

П. Клее

1917. Сеять хаос. Керенский

28 апреля 1915 г. «Вдруг приносят букет красных цветов и записку… Убеждаемся, что она от Керенского. Скажите пожалуйста! Да еще такая восторженная! Впрочем, в нем есть что-то гимназическое, мальчишеское, в нем самом, что, должно быть, и мило в нем»^[209].

5 апреля 1917 г. «Я верю Керенскому, лишь бы ему не мешали»^[210].

20 мая. «Керенский – настоящий человек на настоящем месте»^[211].

9 августа. «Что… сталось с Керенским?… Он неузнаваем и невменяем»^[212].

14 августа. «Керенский – вагон, сошедший с рельс»^[213].

23 августа. «Стоит шофер, в буквальном смысле слова: гетры, картуз. Оказывается Керенским»^[214].

1 сентября. «Керенский – самодержец – безумец»^[215].

8 октября. «Когда история преломит перспективы, – быть может, кто-нибудь вновь попробует надеть венец героя на Керенского. Но пусть зачтется и мой голос. Я говорю не лично. И я умею смотреть на близкое издали, не увлекаясь. Керенский был тем, чем был в начале революции. И Керенский сейчас – малодушный и несознательный человек; а так как фактически он стоит наверху – то в падении России на дно кровавого рва повинен – он. Он. Пусть это помнят. Жить становится невмоготу»^[216].

Жить. Невмоготу.

5 ноября. «Фатальный человек; слабый. герой. Мужественный. предатель. Женственный. революционер. Истерический главнокомандующий. Нежный, пылкий, боящийся крови – убийца. И очень, очень, весь – несчастный»^[217].

Нам от этого не легче. Хотя почему? Если бы всего этого не случилось, мы бы просто не появились на свет.

В России родились бы другие люди. И это была бы другая Россия.

1920. Перевернуть. Ленин

^[218]

Это была не встреча – столкновение. Сто лет назад Уэллс, писатель с мировым именем, еще во время войны добрался до России и встретился с совершенно новой фигурой в человеческой истории, коммунистическим вождем Лениным. Есть дата – 6 октября 1920 г. Нет стенограммы. Есть тексты Уэллса, Троцкого, обрывочные записи. И есть ощущение, что в этой встрече тот же конфликт миропониманий, моделей будущего, в котором мы находимся и сегодня.

Октябрь 1920 г. – поворотное время в России. Последние дни войны с Польшей. Через месяц красными будет занят Крым. Еще царствует военный коммунизм, торговля запрещена, продразверстка, карточки. Промышленность – 17 % от уровня 1913 г.^[219] «Впечатление величайшего и непоправимого краха… Недоедание, полнейший упадок жизненных сил. За исключением крестьян, все классы общества – в том числе и руководящие круги – испытывают… крайние лишения. Разоренный и разрушенный город»^[220]. Но уже ведутся торговые переговоры в Лондоне. И вот-вот в марте 1921 г. будет объявлен НЭП, который накормит всех.

Личности

Это была встреча ровесников. Уэллсу – 54 года, Ленину – 50. Уэллс – с низов, образовывался урывками, голодал. Семья Ленина пробивалась к потомственному дворянству. Сыт, обучен, ушел в бунт после казни брата. Оба – социалисты. Уэллс ненавидел Маркса. Ленин – его глубокий приверженец. Уэллс дважды женат, любитель дам (чему посвятил отдельную книгу), три сына и дочь. Из них двое – внебрачные. Ленин – нет детей, преданность и болезнь жены. «Крепко тебя целую» – это Инесса Арманд^[221].

Уэллс – социалист, коллективист, как он себя называл. Но никакого опыта нет. Его идеи? Мировое правительство, всемирный план, эволюция, разумные люди, интеллигенция, они сами построят общество, где «всё для всех». Постепенность. Все, что делают правительство и бизнес, потихоньку оборачивается социализмом. Впереди – конвергенция двух миров, капитализма и советской модели. Не признавал деления на классы. Он даже пытался убедить в этом Сталина. Есть стенограмма их беседы в 1930 г. «Я возражаю против этой упрощенной классификации человечества на бедных и богатых». А что в ответ вождь? Классы, их столкновение, старый мир сам не рушится, революция, борьба на жизнь и смерть^[222]. Таких, как Уэллс, в 1930-е держали в лагерях. Или ставили к стенке.

И Ленин – тоже социалист. Но твердокаменный, сделавший из марксизма, из призрака коммунизма, бродящего по Европе, – реальность, жизнь. «Насильственное ниспровержение всего существующего общественного строя», «пусть господствующие классы содрогаются»^[223]. Пролетариат – могильщик, экспроприация частной собственности, централизация, конфискация, огосударствление, «организованное насилие одного класса над другим» – в 1920 г. все это уже есть^[224].

И есть еще – «кто был ничем, тот станет всем», все вертикали взорваны. В ответ – ярчайший взрыв социальной энергии. «Черный передел», крестьянами взята земля. В стране, на 4/5 крестьянской – отличная основа режима! Все было их, все станет наше – и заживем! И еще: есть враг – его нужно давить! «Необходимо… провести беспощадный массовый террор против кулаков, попов и белогвардейцев; сомнительных запереть в концентрационный лагерь. Предсовнаркома Ленин. 9 августа 1918 г.»^[225].

Дирижер всего этого – Ленин. Он находится под нечеловеческим давлением. Вот что пишет Уэллс: «Единственное правительство, возможное в России. Только оно одно воплощает в себе идею, только оно еще дает России основу для сплочения. Ходить по улицам русских городов так же безопасно, как и по улицам любого европейского города. Восстановило порядок»^[226].

Как их сравнивать – Уэллса и Ленина? Люди – в разных вселенных. Один – жуир, фантаст, романист, мечтающий о мировом правительстве. О том, как все разумное, доброе, вечное потихоньку возьмет власть в руки. «Мы, англичане… никогда… не знали внезапных переворотов. Чтобы мы что-нибудь "свергли", "опрокинули", "уничтожили"… чтобы мы начали всё "сызнова". никогда!»^[227].

Другой – диктатор, выспрашивающий Уэллса, почему британский пролетариат еще не начал революцию. Считающий Уэллса «мещанином»^[228]. Соединяющий массовый террор, передел России, смертельную войну – с планами на будущее, в интересах абсолютного большинства населения, где есть все, что будет названо потом «модернизацией страны». Человек, вечно меняющийся, заявивший, что «революция в России – это не что иное, как наступление эпохи беспредельных поисков»^[229].

В 1930-х Уэллс уже не жалеет для него эпитетов. «Сила его была в простоте замысла, сочетавшейся с изощренностью мысли». «Хитроумная лукавая цепкость». «Ленин, по самым скромным меркам, был велик». «Он сумел придать России импульс созидательного ускорения». «В нем были и детскость, и мужество». «Он и впрямь стал Мессией»^[230].

В чем они сходятся?

Оба желают великого. Чертить будущее – их бытие. Целеполагание – для общества, мира. Это встреча проектировщиков. Один из ее лейтмотивов: «Как представляется вам будущее России?»^[231].

Как они нам нужны сейчас – такие люди! Крупного масштаба, видящие будущее, общество как целое. А что нужно создать? Россию как спокойное, сытое, современное и очень динамичное государство, в котором много свободы, идей, открытости и мира.

Увлекательный план

Есть еще один пункт, в котором они сходятся. Должен быть план, великий план. Без него никуда. Правда, для Уэллса большие планы в России – это фикция. Его идея – строить мировое плановое государство! «Кремлевский мечтатель» – так назван им текст о встрече с Лениным. «Ленин… увлекся… утопией электрификации… стремясь осуществить план строительства в России мощных электростанций, которые дадут целым губерниям свет и энергию для транспорта и промышленности»^[232].

«Можно ли вообразить более отважный план в этой стране». А далее – безграмотные крестьяне, нет водных энергетических ресурсов (ошибка), нет спецов (опять ошибка), угасают торговля и промышленность. «В России такой план превосходит самые пылкие технические фантазии. Сколько ни вглядываюсь я в будущее России, словно в темный кристалл, мне не дано разглядеть то, что видит этот невысокий человек… как вместо разрушенных железных дорог возникают новые, электрифицированные магистрали, как по всей стране прокладываются новые шоссейные пути, как создается новое, счастливое коммунистическое государство с могучей промышленностью»^[233].

Через три месяца после их встречи, в декабре 1920 г., план ГОЭЛРО принят. Около 700 страниц, делался меньше года, по 8 экономическим районам, почти вся Россия. Электроэнергия, промышленность, все базовые отрасли. Сроки – 10–12 лет. Цель – максимум производительности труда^[234]. План – «задание пролетариату», «увлечь массу… великой программой на 10–20 лет»^[235].

Увлекли. Еще через три месяца, с марта 1921 г., начался НЭП, новая экономическая политика, очень живая, основанная на частном интересе. За государством – «командные высоты». Города быстро накормили. Темпы роста – 30–40 % в год^[236]. В 1920-х промышленность росла быстрее, чем в 1930-х, когда НЭП свернули. Внутри этого чуда – план ГОЭЛРО как ядро.

К началу 1930-х довоенный уровень перекрыт. Чугун: 1920 г. – 2,4 % от 1913 г., 1929/30 гг. – 131 %, план ГОЭЛРО (1932/33) – 195 %. Уголь: 1920 г. – 27 % от 1913 г., 1929/30 гг. – 179 %, план ГОЭЛРО (1932/33) – 216 %. Нефть: 1920 г. – 43 % от 1913 г., 1929/30 гг. – 174 %, план ГОЭЛРО (1932/33) – 105 %^[237]. «Погибнуть или на всех парах устремиться вперед»^[238].

А для нас есть уроки? Каждые 10 лет – в 1920-х, 1930-х, после войны страна делала очередной прыжок, совершала экономическое чудо! Да, были – беспощадная растрата людей, их огосударствление, лагерная экономика, превращение их в счетные, расходные единицы.

Но речь о другом. О силе целеполагания. О плане того, что нужно сделать. О понимании момента – либо полный вперед, либо погибнуть. О силе желания – сдвинуть вперед машину всей страны. Мы чувствуем, насколько другие десятилетия – потом, после – были расплывчаты, как медленно в них вращалось время, как уходила энергия 1920-х – 1950-х и как много в них было инерции, затухания, мифов.

Нам сегодня нужно целеполагание – с новой силой.

Эволюция или принуждение

Люди – впередсмотрящие. Люди, которым был нужен великий план. Равенство для всех и вся. Государство как инструмент равенства. В этом Ленин и Уэллс совпадали. Но в чем они глубоко различны – в мере насилия, в том, «кто и каким способом».

Эволюционист – против человека, насильственно взявшего власть, против «вождя», бескомпромиссно устраняющего политических противников и ведущего классовую войну на уничтожение. Диктатура пролетариата – это Ленин. «Он ушел от нас навеки, наш несравненный боевой товарищ. А мы пойдем бесстрашно дальше. Пусть злобствуют наши враги по поводу нашей потери. Несчастные и жалкие! Они не знают, что такое наша партия!»^[239]

История – море насилия. Но вот что она шепчет: общество, где власть и собственность сосредоточены в одних руках, как бы оно ни называлось – тупиковая модель. До сих пор все эксперименты с административной экономикой приводили к диктату, отрицательному человеческому отбору, застою, убыванию и, в конечном счете, к отсталости, злу и распаду. Человек как счетная единица, как растрачиваемый ресурс, как животная рабочая сила, обработанная насилием и пропагандой, не способен создать общество, побеждающее в конкуренции с другими странами. Оно не жизнеспособно.

По Уэллсу (и правой социал-демократии) частный интерес, частная собственность – без них нельзя. Будущее – это эволюция. Хищнический капитализм перерастет в то, что сегодня называется «социальная рыночная экономика», «германская модель», «шведская модель» или даже «британская модель» с ее бесплатной медициной и социальным жильем.

Они и переросли. В них частный интерес так пытается сочетаться с общим, чтобы не угасали ни тот, ни другой. Дать каждому свободу, требуемую природой человека, в его желании двигаться, создавать, «генерить идеи», иметь свое, доминировать, даже быть хищным. И в то же время быть для всех, быть коллективистом, по Уэллсу, подчиняясь общему интересу.

Для Ленина реальны только революция, насилие. Частная собственность невозможна. Но было ли это окончательной точкой зрения? К какой модели общества он бы пришел, если бы дожил до 70–80 лет? Он ушел из жизни после того, как инициировал НЭП. НЭП – это признание того, что именно частная собственность, частный интерес способны вытащить из разрухи. НЭП – это приватизация, иностранные концессии. Уэллс писал о Ленине, что он не следовал догматам, а использовал их для себя. И если через 100 лет это сделали в Китае, строя рынок в оболочке марксизма-ленинизма, то почему это не могло произойти в России? Это был бы еще один Ленин.

Но все это домыслы. История не имеет сослагательного наклонения. Ясно лишь одно, что через 100 лет в почти 40 развитых странах классовый конфликт, как системный, подавлен. После Второй мировой войны в них возобладала эволюция. Эти страны зажиточнее, инновационнее, чем Россия. ВВП на душу населения в Германии – 51 тыс. долл., Австрии – 53 тыс., Швеции – 60 тыс., Великобритании – 47 тыс., в России – 12 тыс. долл. (МВФ, 2019). ВВП на душу населения по ППС в этих странах выше, чем в России, на 60–70 %. В них живут дольше. Ожидаемая продолжительность жизни в Германии – 81,2 года, Австрии – 81,4, Швеции – 82,7, Великобритании – 81,2, России – 72,4 года (UNDP, 2018).