Текст книги "Когда?"

Автор книги: Яков Шур

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Праздник Солнца

Осенью Солнце все ниже склоняется к горизонту, и ночи становятся длиннее – это злые духи тьмы пытаются победить светлого Митру. Но напрасны их хитрости и усилия – придет зимнее солнцестояние, и дни начнут увеличиваться, побеждая силы мрака. Этот зимний «поворот» Солнца непобедимого по юлианскому календарю наступал 25 декабря, и персы праздновали его как день рождения бога Митры. Вместе с римскими поклонниками этого бога и христиане справляли солнечный праздник, а позже приурочили к 25 декабря день рождения своего бога – Христа.

Из восточных стран проникли в Рим также нелепые астрологические измышления о влиянии планет на судьбы людей и семидневка. В юлианском календаре возродилась вавилонская неделя, и все дни ее были распределены между божественными планетами точно так же, как на Востоке. А из римского календаря названия дней недели перешли в западноевропейские языки и сохранились до наших дней:

^{Во многих европейских странах дни недели до сих пор называются по именам римских богов и соответствующих планет (сравните с каменным календарем римлян в 7-й главе).}

Сначала христиане, как и евреи, по библейскому завету еженедельно праздновали субботу, но во II веке римский император Адриан запретил отмечать этот день. Тогда христиане заимствовали от митраистов их еженедельный праздник «День Солнца непобедимого» и назвали его «День господа». К этому господнему дню и прикрепили мифическое воскресение Христа. Любопытно, что немцы и англичане до сих пор называют воскресенье Днем Солнца, а французы, испанцы и португальцы – Днем господа.

Так появился и дожил до нашего времени еженедельный христианский праздник воскресенье. Но когда именно, в каком месяце и какого числа воскрес сказочный Христос – вот из-за чего начались многовековые календарные споры и разногласия.

Светозарное Солнце, «душа природы» у всех древних народов, почиталось как одно из высших божеств – неиссякающий источник света, тепла, самой жизни. И, естественно, свой главный праздник земледельцы связали с уборкой урожая, ниспосылаемого солнечным богом.

В жарких странах хлеб созревает в пору весеннего равноденствия, и урожай начинают убирать в марте-апреле. Праздник урожая евреи назвали пасхой, а потом посвятили его ожидаемому пришествию своего спасителя – мессии.

В Риме поклонники Аттиса тоже весной справляли свой скорбно-траурный и веселый праздник. В храме этого бога 23 марта торжественно водружали только что срубленную сосновую ветвь, украшенную фиалками и увитую тканью, – то было тело покойного бога, умершего, по сказанию, под сосною [26]26
  Главный жрец Аттиса в Риме именовался папас– отец отцов. Это название позже присвоили себе «понтифики великие», руководители римско-католической церкви, – папы римские. А на том холме, где находилось святилище языческого Аттиса, через полторы тысячи лет был построен огромный собор Святого Петра. Этого апостола католические богословы считают основателем церкви и первым папой, якобы занимавшим престол в 42–66 годах новой эры. На самом деле первые христианские общины в Риме возникли только во II веке.


[Закрыть].

На следующий день жрецы в религиозном экстазе безжалостно истязали себя: каменными ножами они наносили такие глубокие раны, что иногда истекали кровью, теряя сознание. В этот «день крови», как называли 24 марта в римском календаре, жрецы вместе с верующими под грустные мелодии флейт и барабанную дробь тамбуринов безутешно оплакивали смерть любимого бога.

А на третий день, 25 марта, когда по юлианскому календарю наступало весеннее равноденствие, шумно и радостно праздновали воскресение Аттиса. Торжественная музыка гремела тогда в храме, а на улицах столицы верующие в безудержном ликовании пели и плясали: они радовались, что воскресли к новой жизни вместе с Аттисом.

Не беда, что этот бог чужд еврейской пасхе в честь мессии, – христианские общины объединили оба торжества и стали справлять свою пасху как печально-радостный праздник в память смертных страданий и волшебного воскресения Христа. Даже древнееврейскому названию праздника «пейсах» («умилостивление бога») был навязан иной смысл, от созвучного греческого слова «пасхейн» – «страдать».

Христиане праздновали свою пасху в одно время с еврейской. И такое совпадение никого не смущало почти три века, но за это время неузнаваемо преобразилась христианская религия. Почему?

Как это случилось?

Ранние христианские общины звали к себе всех желающих, на каких бы языках они ни говорили, в каких бы богов ни веровали и кем бы ни были: рабами или рабовладельцами, знатными богачами или безродными бродягами, мужчинами или женщинами, седыми старцами или безусыми юнцами.

В I веке новая вера была неотразимо привлекательна лишь для невежественных рабов, разоренных крестьян, безработных ремесленников и беспутного сброда, которому нечего было терять. Только этих легковерных, жаждавших чуда людей могла порадовать и обмануть сказка о загробном райском блаженстве для бедняков и адском возмездии для богачей.

Во II веке в общины все чаще стали наведываться состоятельные люди, обиженные произволом и вымогательствами римских правителей, оскорбленные и униженные гнетом императорской власти. Даже крупные помещики-рабовладельцы, ростовщики и прочие богатые господа всецело зависели от императора, как рабы – от своего хозяина. Стоило чем-нибудь прогневить всесильного владыку, и он без долгого раздумья приговаривал к самоубийству богача, чтобы присвоить все его состояние.

В это беспокойное время малодушные предавались бессильному отчаянию. У кого нервы были прочнее, тот считал за благо покориться слепой судьбе: чему быть, того не миновать! А пока не пришел горький час, «хватай день» – бездумно наслаждайся всеми радостями бытия.

Были и такие, что искали утешения в религии, но уже не верили в бездушных языческих богов, ничего не дававших ни уму, ни сердцу. А христианские проповедники убеждали, что их бог спасет от всех невзгод – нужно только верить в него, отказаться от мирских благ и прочей суеты, которая ничего, кроме огорчений, не сулит. Мудрено ли, что на этот необычный призыв откликнулись и многие состоятельные люди: они уже утратили надежды на лучшее будущее, изверились решительно во всем…

Христианские общины стали особенно охотно принимать зажиточных ремесленников, богатых купцов и землевладельцев: еще бы – ведь именно они, а не нищая братия приносили ценные дары и щедрые пожертвования. Иные богачи, напуганные христианскими пророчествами о близком конце света, отдавали все свое состояние общине, чтобы заслужить вечное блаженство – посмертную райскую награду на небесах. И еще здесь, на Земле, в общинах многое пришлось перестроить в угоду богатым «братьям во Христе».

Прежде всего только этим достопочтенным людям, а не рабам и беднякам можно было доверить солидную кассу и кладовую общины, все ее хозяйство. Сначала такие завхозы-надзиратели, или епископы, с их помощниками, дьяконами, не имели особых преимуществ – в общине все равны. Но росли общины, множились их богатства, возвышались авторитет и влияние епископов. Понемножку они стали полновластными владыками церковных округов, объединявших несколько общин: словам их, как закону, беспрекословно повиновались все верующие.

Теперь уже не бродячие апостолы-связные от случая к случаю наведываются в отдаленные одна от другой общины. Епископы, полномочные представители верующих, устанавливают постоянные связи друг с другом. Зарождается прочная организация – церковь [27]27
  Церковью называют не только здание, в котором верующие молятся, но также и религиозную организацию, объединенную одинаковыми верованиями и обрядами.


[Закрыть]– с многочисленным штатом духовенства: она должна объединить разрозненные общины, живущие по своим «самостийным» укладам и уставам.

Разве можно допустить, чтобы руководители общин – каждый на свой вкус и страх – вкривь и вкось толковал сказку о Христе? Необходима единая догма – обязательное, как непреложная истина, учение для всех верующих. Вот когда, к концу II века, после многих переделок и переработок, сложилось евангелие – «благовествование» о земной жизни богочеловека.

Приспела пора пересмотреть и свести воедино разноречивые сказания о жизни и чудесах, смертных муках и воскресении спасителя. Об этом позаботились руководители церкви и богословы, составив «Новый завет», в отличие от «Ветхого завета», в котором ни слова нет о Христе. Из десятков евангелий они отобрали только четыре, к ним добавили «Деяния апостолов», сказочных первоучеников Христа, и многочисленные «послания».

В самый конец «Нового завета», на последнееместо было загнано первоелитературное произведение христианства – знаменитый «Апокалипсис». Пусть-де пореже вспоминают об «откровении Иоанна Богослова» с его непримиримой, исступленной ненавистью к Риму и гневным обличением этого погрязшего в грехах и пороках «Нового Вавилона». Пусть забудутся грозные предсказания о близком конце мира и новом пришествии Христа, который должен установить царствие божие на земле.

Настали другие времена. Конец мира проповедники отодвинули в неведомо далекое будущее, а царствие божие со всеми его блаженствами вознесли на небеса. И желанную райскую награду отныне обещали только тем, кто смиренно и покорно переносит земные страдания.

Куда девались прежние пламенные проповеди против сильных мира сего и рабства, презрение к богатству, пророчества о мести угнетателям? Быстро излечивалось христианство от своих мятежных настроений. Правда, и раньше оно никогда не звало к открытой борьбе и революционным восстаниям. Проповедники только на словах осуждали рабство, провозглашая равенство и братство лишь перед богом: ведь все люди – рабы его.

А «Новый завет» уже прямо, откровенно, без стыда и стеснений, требовал: будьте кротки, как овцы, и даже самым жестоким хозяевам повинуйтесь «со страхом и трепетом, в простоте сердца, как Христу». Видите, как обернулось дело: ненавистные рабовладельцы уподобились образу божию и покорность благодетелям-господам была приравнена к послушанию благоподателю-господу.

Впрочем, не позабыл «Новый завет» о бедняках и трогательно поучал их: радуйтесь своим страданиям, они искупят грехи ваши и откроют верный путь к загробному счастью. Помните – недолговечна земная жизнь, поменьше думайте о бренном теле и земных радостях, побольше заботьтесь о бессмертной душе. И главное, не бунтуйте: стоит ли, в самом деле, бороться за лучшую жизнь на Земле, если смирение и послушание обеспечат безмятежное блаженство на небесах.

«Новый завет» настойчиво увещевал: любите врагов ваших, терпеливо прощайте им насилия и вообще не противьтесь злу: «Мне отмщение и аз воздам!», то есть сам бог разберется, кто несправедлив, отомстит угнетателям и наградит страдальцев.

Очень понравились эти проповеди рабовладельцам: пусть народ тешится радужными надеждами и забавными сказками о будущем райском житье-бытье, лишь бы не бунтовал и безропотно покорялся господам.

Так вот и получилось, что христианство стало религией не столько рабов и бедняков, сколько богатых рабовладельцев. «Не плохо бы, – мечтали эти господа, – распространить повсюду такое удобное и выгодное вероучение, сделать его главной религией всей Римской империи». Удалось это нелегко и не сразу…

Спор о празднике

Руководители христианской церкви отлично понимали: какая бы вера ни была, она должна служить оправданием и опорой власти – иначе не добьешься влияния в государстве. И духовенство настойчиво внушало верующим: всякая власть – от бога, а кто восстает против царя земного, тот враг и царю небесному.

Бесследно испарилась былая ненависть к римским правителям. Церковь изо всех сил старается услужить, угодить, удружить императорской власти и любовно молится о ее процветании. Впрочем, «любовь» эта стала взаимной.

На Востоке и Западе огромной империи, даже в самом Риме, народный гнев то и дело взрывался в восстаниях. Величайшая держава Древнего мира неотвратимо клонилась к распаду. Сами императоры сидели на престоле как на иголках. Подумать только: за два с половиной века после зарождения христианства сменилось сорок императоров, и едва десяток из них мирно дожил до конца дней своих. Остальные были свергнуты или отрекались от престола, задушены, отравлены или кончали жизнь самоубийством.

В дворцовых распрях и заговорах слабела гроза народов – власть императора. А церковь Христова росла, крепла и богатела. Она объединяла уже сотни тысяч покорных ее воле последователей, прибирала к рукам богатства, становилась могучей силой. Теперь императоры были заинтересованы в дружбе и союзе с ней, нуждались в ее помощи, поддержке, влиянии на верующих.

По правде говоря, не всегда была безоблачной обоюдная «любовь» церкви и императорской власти. Бывали конфликты и стычки, назревали порой и кровавые ссоры.

Много врагов было у христианства. Самым опасным его соперником в III веке стал культ Митры. У этого бога выросла огромная армия страстных поклонников – от рабов до придворной клики во главе с императором Аврелианом.

Непримиримую ненависть к христианству питали также родовитая знать и жрецы старых римских богов. С помощью этих людей начальник дворцовой стражи Диоклетиан захватил власть. Хотя в молодости он пас овец и коз на склонах гор Далмации, Диоклетиан был провозглашен императором 29 августа 284 года – об этой важной дате мы еще вспомним.

Новый император всячески старался скрыть свое низкое прошлое, окружив себя неслыханной даже при дворе роскошью. Он требовал божественных почестей и поклонения своей священной особе. Он впервые ввел в Риме обряд целования своей ноги, позже унаследованный римскими папами. Он всячески возвеличивал преданных ему языческих жрецов, а те в благодарность заботились о процветании религиозного культа Диоклетиана.

Это пришлось явно не по вкусу руководителям христианской церкви. Строптивые епископы, оскорбленные царской немилостью, стали подготовлять заговор против императора и дважды пытались поджечь его дворец. Правда, пожара им устроить не удалось, но они подлили масла в огонь неугасимой ярости жрецов. По их наущению Диоклетиан стал преследовать христиан: многие из них были брошены в темницы, избиты до полусмерти или казнены, а принадлежавшее им состояние и богатства некоторых церквей конфискованы.

Несколько лет продолжались эти гонения – последнее испытание христианства – и принесли ему больше пользы, чем вреда: выросла слава и влияние «пострадавшей за веру» церкви, росло и число ее последователей. В 305 году императору Диоклетиану пришлось отречься от престола, а вскоре была предоставлена свобода вере Христовой, церкви возвращены все ее богатства, и она стала быстро приумножать их.

Как никогда раньше возвысилась власть разбогатевших епископов и их начальников – митрополитов, которых почтительно называли «отцами церкви». Не случайно наибольшим влиянием обладали митрополиты Рима, Александрии, Иерусалима, Антиохии: они владели огромными поместьями и полновластно распоряжались всеми доходами церкви в крупнейших районах империи.

Совсем хорошо пошли дела христианской церкви, когда императором стал Константин, получивший прозвище «великого». Несомненно, это был один из величайших злодеев: он не гнушался самыми чудовищными преступлениями, лишь бы обезопасить свою божественную особу от возможных и воображаемых покушений. Трусливый и коварный император, всюду подозревавший измену, без колебаний умертвил отца своего и сына, жену, племянника, зятя. Кажется, благосклонно и доверчиво он относился только к руководителям церкви.

Рассказывают, что накануне битвы с соперником Максенцием суеверный язычник Константин на всякий случай помолился Христу и, когда одержал победу, решил, что это очень симпатичный бог. В благодарность император разрешил епископам собирать налоги с языческих храмов, и немало средств прилипло к рукам ретивых сборщиков.

Конечно, не случайная молитва и личные симпатии к Христу заставили Константина поощрять христианство. Император как был, так и оставался язычником, лишь перед смертью приняв новую веру. Но он по заслугам оценил возросшую силу церкви: если привлечь ее на свою сторону, она поможет ему стать единодержавным властелином империи.

И Константин не ошибся в своих расчетах. И церковь не осталась в долгу: она впоследствии причислила этого зверя в образе человека к лику святых – и каких? Он был удостоен титула равноапостольного, то есть приравнен к двенадцати ближайшим ученикам Христа.

Именно Константин узаконил почитаемый день Солнца – воскресенье как обязательный для всех праздник. Затем он провозгласил христианство главной, то есть государственной, религией, хотя не запретил и языческих культов – ведь сам он числился верховным жрецом. Христианство стало прочным оплотом императорской власти.

Однако в самой церкви прочного единства все-таки не получалось: одни общины верили в Христа, другие – только в отца небесного, а сына его Иисуса считали человеком или в лучшем случае богом второго сорта. Возникло и другое разногласие о том, когда праздновать пасху, то есть в каком месяце и какого числа воскрес Христос.

Эти и другие споры приводили к серьезным раздорам. Отцы церкви, как бывало и раньше, объясняли свои распри кознями соперника бога – дьявола; этот извечный враг рода человеческого только о том, мол, и мечтает, чтобы исказить сущность веры. Но кто бы ни был виновником «ересей», они разделяли верующих на враждующие секты, мешали укреплять и распространять христианство.

Язычник Константин, заинтересованный в единстве церкви, позаботился о сплочении христиан. В 325 году он созвал «Вселенский» собор – чрезвычайное совещание руководителей церкви. Больше трехсот епископов съехались в город Никею будто бы «со всех сторон Вселенной», а на самом-то деле главным образом из Малой Азии, Сирии, Палестины, Египта, где больше всего было христианских общин.

Председательствовал на Никейском соборе сам император. На первом же заседании он соизволил указать, что церковные раздоры опаснее войн и к добру не приведут. Константин призвал участников собора установить порядок, и церковники послушались его.

Прежде всего была осуждена ересь Ария. Этот александрийский священник осмелился утверждать, что настоящий бог один – это отец небесный, а сын его Христос до своего рождения не существовал. Значит, он только «создание и тварь», то есть творение бога, а не бог-творец. После отчаянных споров собор проклял «нечестивую и беззаконную» ересь Ария, а его сослал как злейшего врага церкви, и все сочинения его были сожжены.

Разделавшись с крамольным священником, собор принял символ веры – единые основы религии – и обязал всех христиан пользоваться только юлианским календарем. Наконец решен был и давний, полуторавековой спор о пасхе – празднике «воскресения» Христа. Это был, пожалуй, самый запутанный вопрос из тех, что обсуждались на Никейском соборе.

Одни общины, главным образом на Востоке Римской империи, считали началом пасхи день казни Христа. Разноречивы сообщения евангелистов об этом событии, но оно будто бы совпало с одним из дней еврейской пасхи. А по лунносолнечному календарю эта пасха приурочена к полнолунию 14 или 16 нисана – первого весеннего месяца. При этом христианам было безразлично, на какой день недели придется годовщина смерти Христовой.

Другие общины, в Египте и западной части империи, объединили свою пасху с праздником возрождения природы, когда воскресали и языческие боги растительности. Здесь пасху начинали обязательно в воскресенье, в честь сказочного «воскресения» Христа, и не раньше первого весеннего полнолунияуже не по еврейскому, а по юлианскому календарю. Начало же весны приурочили к равноденствию – 21 марта, и если полнолуние случалось хотя бы на один день раньше, его уже не считали весенним.

Никейский собор предписал всем общинам справлять пасху не по закону иудейскому, а как в египетской столице Александрии, где «календарная наука процветала издревле». Притом строго-настрого запрещалось начинать праздник в то воскресенье, которое приходилось на первое весеннее полнолуние, чтобы христианская пасха не совпала с еврейской. Когда полнолуние наступало раньше равноденствия, первым весенним полнолунием считалось уже не мартовское, а апрельское. Поэтому начало пасхи могло кочевать по различным дням, от 22 марта до 25 апреля по юлианскому календарю.

Все эти хитросплетения привели к невообразимой путанице.

ТРИ ЦИКЛА

Цикл Луны

Трудную задачу поставил Никейский собор, скрепив празднование пасхи с первым весенним полнолунием. Ведь начало весны зависит от положения Солнца, а полнолуние – от движения Луны. Христиане обязаны были пользоваться юлианским солнечным календарем, в котором лунные месяцы не играют ровно никакой роли. Но без лунного календаря не узнаешь, когда придет весеннее полнолуние – мартовское или апрельское. Не очень сведущие в астрономии никейские мудрецы взяли да и связали христианскую пасху с языческим лунным или лунно-солнечным календарем.

Хорошо было египетским христианам: в Александрии работала превосходная астрономическая обсерватория, и ученые могли заранее рассчитать фазы Луны. А каково другим общинам? Ведь полнолуния, что ни год, наступают в различные даты – числа месяцев и дни недели.

Вдобавок вычислять срок пасхального праздника приходилось задолго вперед, чтобы вовремя известить все общины. Телеграфа и поездов тогда еще не было, сообщения из одного города в другой странствовали по нескольку недель, а то и месяцев.

Наконец, не одна только пасха кочует по различным датам: масленица, троица и некоторые другие христианские праздники, а также посты приурочены к определенным срокам – до или после пасхи. Раз она из года в год переселяется с одной даты на другую, значит, волей-неволей должны странствовать по календарю и другие подвижные праздники, а также посты. Чтобы правильно распределить их, опять-таки нужно заблаговременно знать, когда в грядущие годы наступит пасха.

Не подумали обо всем этом участники Никейского собора, не ведали они, что движение Луны чрезвычайно сложно и заранее вычислять, когда будут полнолуния, не всякому епископу под силу [28]28
  Точная формула движения Луны состоит примерно из 700 элементов. От одного полнолуния до другого проходят неравномерные промежутки времени, иногда они отличаются на 12 и более часов.


[Закрыть]. Как ни старались руководители общин, они безнадежно путались в дебрях сложных расчетов и допускали грубые ошибки.

Тогда на помощь пришли александрийские астрономы. Они разработали «пасхалию» – правила и таблицы, по которым можно заблаговременно, на несколько лет вперед, рассчитать даты наступления пасхи.

Трудно было понять эти правила, а, в сущности, все дело сводилось к тому, чтобы ответить на два вопроса:

1. Когда в предстоящем году наступит первое полнолуние после 20 марта?

2. Когда после этого полнолуния будет ближайшее воскресенье, то есть начнется пасха?

Первую задачу церковники решали при помощи Метонова цикла. Как помните, по этому циклу все лунные фазы через каждые 19 лет вновь совпадают с одними и теми же числами месяцев по солнечному календарю. Так, например, в 326 году, первом после Никейского собора, мартовское полнолуние пришлось на 6-е число, а в 327 году – на 25-е. И через 19 лет, в 345 и 346 годах, мартовские полнолуния вновь были в те же числа.

Значит, достаточно рассчитать мартовские и апрельские полнолуния только на 19 лет, и мы получим «вечное» расписание весенних полнолуний на сколько угодно предстоящих лет. В самом деле, если 326 год считать № 1 в девятнадцатилетке, то 327-й будет № 2…, а 344-й – № 19. На этом один цикл – лунный круг – закончится, а с 345-го года снова начнется № 1 следующего цикла. Как видите, все это не так уж сложно (см. рис. на стр. 164).

Порядковый номер каждого года по Метонову циклу называли «золотым числом» этого года. По таким циклам пасхалисты и высчитывали заблаговременно, когда наступит первое весеннее полнолуние. А в первое воскресенье после него и начнется пасха.

Но как решить вторую задачу? Как узнать заранее, через сколько дней после полнолуния наступит пасхальное воскресенье? Большой мудрости и для этого не требуется, как сами вы сейчас убедитесь.