Текст книги "Месть по закону"

Автор книги: Вячеслав Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 4

Барбекю с костерком, пропитанный озоном воздух и ленивый плеск волн под отвесной невысокой скалой. Что еще нужно, чтобы полностью восстановить силы после недельной «пахоты»? Антон был благодарен Пащенко и даже чувствовал перед ним некоторую неловкость за то, что чуть было не пропустил предложенный уик-энд. Было на самом деле приятно и легко.

Хотя Струге не любил компании и предпочитал пиву и шашлыкам рев на стадионе или легкую пробежку, вечер для него удался на славу. На следующий день всем участникам счастливого вечера на природе нужно было заняться домашними делами, помимо этого, Антон знал, что дома лежит стопка дел по процессам, к которым нужно подготовиться, поэтому палатка так и не дождалась ночных посетителей. Она была свернута мужскими руками и уложена в багажник «Волги». После того, как все расселись, с территории базы медленно выползла «Волга» и следом – «Святогор» Саши Пермякова.

Впечатлений было много, но делиться ими почему-то никто не хотел. В машинах ехали счастливые, отдохнувшие люди, и этого для чувства единения было вполне достаточно.

– Тебя где высадить, старик? – обратился к Антону Пащенко. – До дома или в магазин за чем-нибудь заскочишь?

Антону не хотелось почувствовать резкий контраст между природой и надоевшей квартирой, поэтому он попросил Вадима остановиться в двух кварталах от дома.

– Ого! – удивился прокурор. – Это как бы не совсем рядом.

– А мне рядом и не нужно.

– Как скажешь. – Пащенко резко увел машину с дороги и стал прижиматься к обочине. – Завтра наш «рыбхоз» с «Динамо» играет. Пойдем?

«Рыбхозом» они называли местную футбольную команду «Океан». Она так и называлась – «Океан», хотя ближайший из океанов к городу Тернову был – Индийский.

– Завтра созвонимся. Часов в десять утра.

Попрощавшись со всеми, Антон распахнул дверцу «Волги» и стал выбираться наружу. Седьмым прокурорским чутьем он почувствовал, как ему в карман куртки что-то кладут. «Надеюсь, не наркотики», – это была первая дурацкая мысль, которая пришла в голову бывшему следователю прокуратуры. Усмехнувшись, он захлопнул дверь и еще раз, уже через стекло, помахал всем рукой. Точно такое же движение ему пришлось повторить буквально через мгновение – следом проезжал «Святогор».

Оставшись один посреди темной улицы, Антон потянулся, как у себя на кровати, вдохнул полные легкие воздуха и... поторопился выдохнуть. Контраст на самом деле был потрясающ. После соснового бора вдохнуть полные легкие воздуха, насквозь пропитанного накопившимися за день выхлопными парами, – это было нечто из рекламы водки «Смирнофф» – «почувствуйте разницу». Антон ее почувствовал, но настроения это испортить уже не могло. Засунув руки в карманы, он медленно шел по тротуару, проворачивая в голове воспоминания сегодняшнего дня. Как и бывает в стихийно собранном коллективе, никакого деления на пары – естественное явление, что тут поделаешь! – за один проведенный вместе день быть не могло. Но этого вполне достаточно, чтобы двинуться в этом направлении. Буквально через час, когда на уголья стали укладываться шампуры с сочной свининой, замаринованной Вадимом загодя – хитер, ничего не скажешь, – Антон почувствовал на себе ненавязчивое внимание. Не откликнуться на него было просто невозможно.

Она была на четыре года младше Струге по паспорту и на десять – по виду. Глупо сравнивать возраст мужчины и женщины по внешнему виду, но уж если и пролетит какая-то искра между ними, то Антон будет выглядеть на десять лет старше идущей рядом с ним молодой женщины. Вот так будет вернее.

О чем могли успеть поговорить бывшие однокашники, если не о намозоливших язык темах: «Где работаешь?», «Замужем или нет?», «Кого видели из знакомых?» Эти разговоры свойственны всем, кто не виделся десять лет. Если двое их обсудить могут в течение часа, то шестерым для этого понадобится целый день. Так и случилось на этой базе, на берегу озера.

Антон шел, приближаясь к дому, и машинально вертел в ладони прямоугольный кусочек картона.

«Муниципальный банк г. Тернова

Восточное отделение

Евсеева Александра Сергеевна. Юрист»

Телефоны, факсы, телексы...

Все правильно. Она говорила.

Чтобы не потерять, Антон решил не класть карточку обратно в куртку, которую он неизвестно когда теперь наденет, если только не пойдет завтра с Пащенко на футбол. Расстегнув «молнию», он сунул пластик в карман джинсовой рубашки. Она легко вошла даже при застегнутой пуговице.

Восточное отделение муниципального банка было на середине пути от того места, где Антона высадил Вадим, до его дома. «Странно, – думалось Струге, – я живу, а она работает почти в одном месте, а за эти... Сколько лет она работает в банке? Кажется – три. И за три года ни разу не встретились. Судьба-злодейка...» Он снова усмехнулся, продолжая путь. Постепенно воспоминания об отдыхе стали его покидать, и мысли переориентировались на начало недели. В понедельник должен состояться, если адвокаты опять не придумают что-нибудь смешное, вроде «я занята в другом процессе, извините, Антон Павлович», очень сложный процесс. Он тянется уже год благодаря уловкам защиты. Все подсудимые находятся «на подписке», поэтому адвокаты «гонят дуру» – то один подельник «заболеет», то второй. То один адвокат не «может» прийти, то другой. Подсудимым это очень на руку, они на свободе, а, судя по тяжести содеянного, «условным» наказанием они вряд ли отделаются. Это понимают и они, и их защитники. Вероятно, последние взяли это от безнадеги за линию построения защиты и пытаются довести дело до его прекращения.

Но в понедельник они будут все. Вернее, должны быть все. И если так случится, то больше они бегать не будут. Процесс состоится. И последующий – тоже. И следующий. Сколько понадобится еще процессов – подсудимые будут на них обязательно присутствовать. Потому что в Уголовно-процессуальном кодексе, помимо меры пресечения «подписка о невыезде», существуют еще несколько. «Личное поручительство» – даже звучит как-то несостоятельно... «Поручительство общественных организаций»? За подсудимых Артемова и Саитгалина может поручиться только лидер организованной преступной группировки города – Тимур, а это является фактором, усугубляющим желание эту меру не избирать. Что еще остается? Залог? Опять Тимур придет. Антон изберет последнюю, гарантирующую на сто процентов своевременное доставление умственных паралитиков Артемова и Саитгалина меру пресечения. Эта мера и прямо, и криво противоположна «подписке о невыезде». «Содержание под стражей».

Антон позволял себе думать об отдельных подсудимых как о подонках, только оставшись наедине с самим собой – и никак не во время разрешения их судьбы при вынесении приговора. Самое трудное для Струге в момент становления его судьей было отключение личного психологического фактора. Встать на грань, справа от которой факты, а слева – контраргументы, встать и не шататься – вот долг каждого судьи. Отключить чувство личной неприязни, чувство жалости, ненависти, собственной усталости, уговоров, клятв и угроз, выслушать все и всех и лишь после этого шагнуть – вправо или влево. Только закон и преступник, а меж ними – судья. Хвала тому судье, кто это понял. Но никто и никогда не заставит судью, когда он остается наедине с собой, вне суда, отказаться от того, чтобы плюнуть на землю, уже подходя к дому, и выдавить сквозь зубы:

– Тварь!..

И это будет лишним подтверждением того, что он – Судья. Даже если он вынужден был освободить преступника, вина которого ясна как божий день, но не доказана из-за недоработок недоумка-следователя или грамотного адвоката при безграмотном государственном обвинителе. Но спать он будет спокойно, потому что он выполнил свой долг, как того требует закон. Потому что долг его – не посадить, а – рассудить.

Антон перешел через улицу, пропустив перед собой темно-серый «Паджеро», и легко вскочил на железобетонный брус, обрамлявший тротуар на другой стороне дороги. Пройдя еще около ста метров, он миновал пятиэтажный дом с насквозь проржавевшей вывеской «Продукты» и полуразвалившимся от той же древности плакатом на крыше – «Летайте самолетами Аэрофлота!» и вышел на небольшую площадь. Через пять-семь минут ходьбы покажется его дом. Центр города. Торговые компании, крупные магазины, банки... Непонятно только, по чьему повелению здесь еще стоит этот ортодоксальный первенец хрущевской эпохи – «Летайте самолетами»... А чем еще летать?

Кстати, о банках. Вот он, стоит и обещает вечность – «Восточное отделение муниципального банка». Нужно будет здесь открыть счет и два раза в месяц – в аванс и зарплату – приходить и от нечего делать класть по сотне рублей. А еще по всякому поводу вызывать юриста: «Не согласен я». – «С чем?» – «А со всем! Позовите-ка сюда вашего юриста!» И он, точнее – она, обязательно придет, чтобы выяснить, почему на кассира «наезжает» ничего не сведущий в законах мужчина...

А что это за непонятные движения у банка в столь поздний час, да еще в выходной? Струге посмотрел на часы – без пяти минут девять...

У заднего входа, именуемого по-культурному – запасным, расположился бежевый бронированный «Форд» с зеленой полосой, и по двум сторонам от него, словно конвой при выгрузке заключенных у входа в суд, расположились пятеро или шестеро спецов в камуфлированной форме с автоматами наперевес. Из чрева «Форда» выскочил человек в штатском с кейсом в руке и мгновенно исчез в банке. Дверцы «Форда» захлопнулись, и люди с оружием застыли рядом в положении пассивного ожидания.

Заинтригованный Антон, повинуясь непонятно чему, замедлил шаг и изменил направление движения. Он мог пройти вдоль фасада банка, и так было бы быстрее, но неизвестная сила направила его в сторону броневика – он решил обойти банк с тыла. Но ничего не происходило. Люди стояли у машины, кругом царила тишина. Антон уже почти закончил обходить здание, как вдруг остановился. За оградой соседнего дома, укрывшись за осиротевшими ветвями березы, стоял темно-серый джип «Мицубиси Паджеро». Струге готов был поклясться, что это тот самый джип, который едва не сбил его на перекрестке. Та же блестящая «кенгурина» на решетке радиатора, тот же компакт-диск на веревочке – на зеркале заднего вида. Но не это было то, чем по-настоящему заинтересовался Антон. Предметом его вспыхнувшего интереса были двое мужчин в возрасте, которые выглядывали из-за ограждения дома. На обоих – черные укороченные куртки, черные шапочки. В руке стоящего рядом мужчины виднелась небольшая сумка. Им обоим было около сорока лет. Может, чуть меньше. Они не просто выглядывали, они выглядывали в сторону бронированного «Форда»...

Может быть, на этом и закончилась бы эта история, если бы в этот момент мужчины заметили Антона, а он прошел мимо. Но они не видели его, и он, шагнув в темноту, к изгороди, оказался почти «спина к спине» к этим двоим. Их разделяла только бетонная стена...

Зачем это нужно было судье? Что двигало Антоном в этот момент? В нем боролись следователь прокуратуры и судья, и следователь победил? Вряд ли. Антон был слишком хорошим судьей для того, чтобы быть им вне суда. Поэтому в нем не было никакой борьбы. Как не было в нем ни капли судьи. Его вел сейчас следователь прокуратуры. «Важняк», человек с острым чувством собственной и, значит, чужой, опасности.

Между тем события развивались.

Простояв неподвижно, как памятник, Струге почувствовал шорох, а затем и голоса с другой стороны стены. О чем говорили неизвестные – догадаться было невозможно. Бу-бу-бу... Бу-бу... Бу-бу-бу... Треснула ветка. Значит, они двинулись с места. Если бы стена была новой, то есть – серой, то светлый костюм Антона в темноте сливался бы с ней, как доллар, повешенный на новогоднюю елку. Но эта стена видела воочию еще приезд в Тернов живого Брежнева, поэтому от старости, копоти и грязи улицы она приобрела землистый оттенок. Чтобы не «отсвечивать», как дыра в стене, Антон медленно присел на корточки. Он уже готов был поклясться в том, что идет элементарная подготовка к совершению преступления – разведка местности двумя неизвестными. Кто они такие и что им нужно? Вот два вопроса, которые на протяжении существования человечества тревожат чувство самосохранения тех, кто видит подозрительных людей.

Прошло еще мгновение, и обе тени вышли из-за укрытия. Антон сориентировал свой взгляд на возможное направление их движения и не увидел впереди ничего, что могло бы заинтересовать внимание потенциальных преступников, если эти двое ими являлись. Ничего, кроме... банка. Это и вызвало у Антона такую растерянность, что он даже привстал. Ветка, больно давившая до этого на пятку, предательски хрюкнула, и неизвестные остановились.

– Что там?

– Наверное, ветка, на которую ты, замороженный, наступил, распрямляется. Если она еще раз хрустнет, я тебе витрину разобью...

– Я-то здесь при чем?..

Струге за свою карьеру прокурорского работника и судьи слышал о том, что банки грабят, один раз даже самому пришлось судить такого деятеля «ножа и топора» за разбой в ювелирном салоне. Но чтобы из банка совершались хищения – это было для него впервой. Сотрудники – да, те воруют с великим удовольствием. Но, черт побери, они же используют для этого компьютеры, а не... двухметровую трубу. Нужно еще учесть тот факт, что в пятидесяти метрах занял оборону взвод автоматчиков. И если еще учесть... Если еще учесть, что один из «разведчиков» несет на плече... трубу, то это просто выходит за рамки понимания. Антон окончательно запутался.

Между тем два странных типа с трубой, выждав момент, одним броском пересекли освещенную дорогу к банку и достигли двери в здание. Она располагалась метрах в тридцати от той, где стояли спецы, и была отделена от их взоров пристройкой, ведущей в подвал.

«Интересно, – думал Антон, – это что, побег из дурдома? Если они сейчас начнут вскрывать дверь в здание, сработает сигналка. Если она сработает, то уже через полминуты их обоих будут жестоко бить этой трубой вдоль спин».

Двое, словно услышав мысли федерального судьи, находящегося во внеслужебное время в засаде у банка, сместились влево и приблизились к двери в подвал. Тот, что был с сумкой, быстро расстегнул «молнию» и достал что-то похожее на женский маникюрный набор.

– Ну, ну... – пробормотал Струге. – Набор отмычек. Двое безмозглых воров-домушников решили стать медвежатниками. А что, ребята, дверь в подвал не на «сигналке», да? Ухохочешься. Надо валить отсюда, пока не замели за стояние на шухере. А шухер сейчас будет...

Повернувшись, он с изумлением заметил, как тени вместе с трубой утонули в кромешной темноте подвала, а спецы у входа, как ни в чем не бывало, продолжают курить и поправлять на плечах бронежилеты. Струге застыл. По его подсчетам, в банке давно должна работать сирена, а на пульте высветиться квадрат, где произошло проникновение. Судя по всему, не было ни сирены, ни квадрата. А, говоря милицейским языком, нет заявления, значит, нет и преступления. Значит, никто и дергаться не будет.

Интересное кино! Струге усмехнулся, переместился на погреб, чуть поодаль от джипа, и стал наблюдать. Закурив, твердо решил свистнуть спецам, как только двое «водопроводчиков» появятся на улице. В том, что они в сейф не залезут, это совершенно ясно. Но они обязательно вынесут то, что представляет для них, как и для будущих потерпевших, материальную ценность – компьютер, монитор, да мало ли что... Тут Антон одернул себя – какие компьютеры и мониторы могут быть в подвале? И на кой ляд им эта ржавая труба? А, собственно, это – воры?.. Не хотелось бы облажаться перед милиционерами. Потом разговоров не оберешься: какой бдительный судья – ночью дежурных водопроводчиков ЖЭУ задержал при помощи СОБРа!

Он сидел уже около двадцати минут, дав себе слово досмотреть этот шизофренический спектакль до конца. Спецы, устав, привалились к уснувшему на свежем воздухе «Форду», а из банка по-прежнему никто не выходил.

Окурок второй сигареты нарисовал в темноте параболу, ударился о ветку березы и рассыпался на десятки искр. «Отличная конспирация, – похвалил себя Струге. – Впрочем, от кого я тут шифруюсь?»

И тут... его словно ударило током!..

Сигнализация...

Да какая к черту может быть сигнализация, если...

Черт!..

Он догадался слишком поздно. Его мысли сбили те самые «водопроводчики», показавшиеся из двери подвала. В их руках не было больше трубы. На плече одного из них по-прежнему болталась сумка, и они стремглав неслись к джипу...

Нужно было срочно принимать решение.

Антон вышел из темноты на дорогу и громко свистнул собровцам. Те вяло повернулись и, словно головы с острова Пасхи, окаменело уставились на Струге.

– Бегом ко мне! – крикнул Антон, понимая, что это его последний крик. Теперь кричать было уже некогда, потому что неразлучные в ночи «водопроводчики» были в метре от него.

Под первый удар Антон подсесть успел, среагировав в свою очередь локтем – в брюшину парню с сумкой. Тот бежал первым, и на плече у него была сумка, поэтому удар у него не получился. «Встретив» на полном ходу локоть Струге, он глухо выдохнул, словно подавился кашлем, и по инерции полетел к джипу. Сумка, оборвав ремень, улетела за спину Антона.

А вот с ударом второго злодея у Антона случился конфуз. Едва он успел сгруппироваться, как в голове раздался звон, будто ударили в Царь-колокол в тот момент, когда он зашел внутрь его. Следом посыпались искры, и Антон уже не ощущал себя в пространстве. Лишь по боли в пояснице и затылке он понял, что опрокинут навзничь. Пытаясь продраться сквозь множество фиолетовых, малиновых, бирюзовых и алых штор и даже помогая себе руками, Струге никак не мог добраться до момента восприятия действительности...

Как отъезжала, едва не ударив его крылом, машина, как к месту происшествия подбежали собровцы, он не помнил...

Он пытался встать, но локоть съезжал куда-то в сторону, и он плюхался лицом в землю...

Он снова пытался встать и снова падал. В боксе это называется – нокаут. После этого боксеру запрещают месяц работать на ринге, а человеку обычному – вставать с постели.

Глава 5

– Где бабки, сука-а-а?! – орал Пастор.

Соха, забившись в дальний угол на переднем сиденье, вопил:

– Пастор, бля буду, эта падла с плеча сорвала!!! Кха-а! Кххха-а...

– Убью гада!!! – Пастор одной рукой вел на бешеной скорости джип, а второй, правой, что есть силы молотил – куда попадет – Соху. – Убью-ю-у!

Устав, он зарычал, захлебываясь собственным бешенством. Вор был похож на раненого волка.

– Он был у меня в руках! Он был у меня в руках... Общак был у меня...

– Пастор! – заорал Соха, которого внезапно охватила ярость. – Давай вернемся и всех на хер перестреляем!!! – Он выдернул из-за пояса «вальтер». – Давай вернемся и всех сук перестреляем!!! Там наш общак!

Пастор не был бы Пастором, если бы именно в такую минуту его мозг не начал работать, как компьютер. В минуты опасности или неудач в отличие от большинства им овладевало не отчаяние, а трезвый расчет. Он уводил машину подальше от банка, выбирая самые темные дороги. Сейчас было главное – уйти и потеряться. Один раз общак уже побывал в его руках. Значит, будет и во второй. Не все потеряно. Все еще только начинается...

А как все грамотно было задумано!

Основным условием было обязательное присутствие в банке ментов. Они ждут нападения. Несколько человек будут обязательно стоять у входа, ведь у них тоже есть обязательное условие – «отсвечивать», всем своим видом показывая, что общак здесь, раз они стоят и охраняют. Соха даже засмеялся от радости, когда увидел у дверей банка СОБР.

– Смотри, смотри, Пастор! Мусора в цирк играют! Дятлы красноголовые. А внутри, наверное...

– А внутри – батальон внутренних войск с рыболовными сетями, – перебил его Пастор. – Ты уверен, что труба выдержит?

– А куда она денется?

– А куда ты денешься, если она не выдержит? Смотри, я тебя предупреждал – там еще одна была. – Пастор сознательно подводил Соху под «косяк». Если что-то не получится технически и в этом будет виновата длина или прочность трубы – виноват будет Соха. Тот это понимал, но с патроном спорить не будешь.

Только изощренный ум Пастора мог до такого додуматься. Для этого нужно иметь не просто мозги, а очень хорошие мозги. Не обладая никакими специальными техническими навыками, основываясь лишь на бытовом восприятии реальности, можно рассуждать таким образом: раз общак в банке и его вынуждают на налет, значит, весь банк переполнен спецназом. Куда они могут деть деньги? Куда-нибудь в дальнее помещение. В том, что деньги в банке, Пастор не сомневался. Менты так же боятся утечки информации, как и он. Они все ставят на кон. Значит, стоит ли рисковать – не брать с собой деньги? А если кто-нибудь возьмет да «цинканет» Пастору, что общак остался в РУБОПе? В банке деньги, в банке... Они ждут налета, но не кражи. В чем сила банка? Не в его фуфловой охране, а в его сигнализации. Сложной, многоступенчатой, хитроумной системы защиты от тайного проникновения. Поэтому банк можно взять на «гоп-стоп», но никак не украсть что-то из него с улицы! А когда из банка можно украсть деньги? Естественно, когда отключена сигнализация! А она и не включена! В банке находятся люди! Толпа вооруженных людей! Как можно при таком раскладе включать систему защиты? Но как тогда украсть? Через двери – глупо. Через парадный вход зайти? Не «катит». Соха мусорам обязательно что-нибудь ляпнет, и те догадаются, что двое пришедших – бандиты... Смешно.

Обычно проникают через крышу. Но только не Пастор. Пастор проникает в помещение через пол.

Соха укрепил на бетонном полу подвала домкрат, поставил на него трубу и облегченно вздохнул – труба была нужной длины. Теперь нужно было, чтобы она выдержала силу сжатия и не прогнулась.

– Ставь трубу рядом с колонной, помощник, мать!.. – вполголоса матюгнулся на него Пастор. – Тогда только кусок отломится! Какого хрена ты посреди комнаты его поставил? Хочешь, чтобы нас сверху сейфами засыпало?

Некоторое время Соха качал ручку вхолостую, поднимая трубу до потолка. Когда та уперлась и на голову жулика посыпались первые крошки известки, он остановился и вытер со лба пот.

– Слушай, Пастор, а если они сейчас над трубой?..

Вот это было бы уже не очень смешно. Понос одним и камера в СИЗО другим были бы обеспечены одновременно.

– Не бойся. Ты был хоть раз в этом банке?

– Нет, – сознался Соха. – Хули я, клерк, что ли?

– Баран ты, а не клерк. Своих партнеров знать нужно в лицо. Это комната для переодевания персонала. Самое главное, чтобы они не услышали звук подлома. И это... Хочешь совет?

– Ну...

– Нет, хочешь или – нет?

– Ну, хочу.

– Не хочешь, как хочешь. – Пастор отошел подальше и спокойно приказал: – Качай.

– Нет, ты скажи – что за совет?! – зашипел Соха.

– Точно хочешь? Ну, ладно. Когда услышишь треск – хавальником не щелкай и витрину вверх не задирай. Бросай все ручки-трубы и вали в сторону. Я один раз так «стреманулся», что две недели с кровати не вставал.

Соха побелел:

– И ты бы мне сейчас не сказал, если бы я не настоял?

– Мне тот вор тоже не сказал... Качай! Или у тебя времени до хера?! – Пастор перешел на свистящий шепот. – Может, тур вальса по подвалу зарядим?..

Через десять минут, за которые помощник вора едва не надорвал живот, раздался оглушительный грохот и Соха, как заяц, отскочил в сторону...

Вместе с рухнувшими обломками бетона, компьютером и вентилятором на пол подвала, словно чайки, стали спускаться листы бумаги. Отчеты-балансы-дебет-кредит...

Стоя посреди столба пыли, Пастор прошептал:

– А вот сейчас молись, чтобы менты это землетрясение не услышали...

Честно говоря, Пастор верил во все, но только не в то, что этот грохот останется без внимания сотрудников милиции. Поэтому в отличие от Сохи он уже готовился на тюрьму. Его на это сумасшествие толкала только безысходность. Ему не было жаль ни своей жизни, ни жизни Сохи. Бродяга, он сам выбрал свою дорогу, поэтому пусть не обижается... Пастор не боялся ничего и был готов переступить через любое препятствие, даже через труп. Вору нужно было вернуть общак...

Но, к его приятному удивлению, истекли контрольные пять минут, которые он отвел для милиционеров на поиски источника шума, а ни самих милиционеров, ни каких-то подозрительных перемещений замечено им не было.

– Давай, Пастор, я залезу и...

– Сидеть, бродяга! – грубо оборвал его вор. – Не по масти базаришь.

Дальнейшее для Пастора пролетело, как на карусели в луна-парке. Комната... коридор... комната... стол, на котором стоит... На котором стоит кейс Сома! Пастор почувствовал, как у него пересохли губы. У него один раз был сердечный приступ, и тогда было то же самое...

Как сохнут губы...

– Только не сейчас... – просил Пастор, открывая кейс. Если в кейсе вместо аккуратных пачек долларов окажутся газеты или недопитая ментами бутылка водки – вот тогда, наверное, его и хватит удар. Тогда – можно. Но только не сейчас...

Замки поддались и отскочили назад. Пастор медленно, как в полусне, раскрыл створки и... В кейсе лежали упаковки валюты.

– Идиоты, – обратился он к тем, кто принес сюда его общак. – Бензин решили сэкономить, чтобы во второй раз сюда с бабками не мотаться?

Скинув кейс в руки Сохи, он стал спускаться вниз, постепенно сползая по краю облома. Пока он аккуратно переползал, подельник успел вытряхнуть деньги в сумку и закинуть ее за плечо.

Пастор спрыгнул на пол подвала в тот момент, когда Соха закончил протирать кейс тряпкой. Зачем дарить ментам свои «пальцы»?

Еще мгновение – и они, подгоняемые бурлящим в крови адреналином, бежали к джипу...

Несмотря на то что Антон с детства отличался отменным здоровьем и привык с малолетства выяснять отношения на кулаках, последний «бой» не прошел для него бесследно. Во всяком случае, первые полчаса, пока он пытался настроиться на разговор с сотрудниками милиции. Тем, для того чтобы понять, что произошло, понадобилось ровно две минуты. Самым оскорбляющим их достоинство образом из охраняемого помещения муниципального банка кто-то выкрал воровской общак. Не просто общак, а общак, который играл роль приманки. Вокруг которого находилось около тридцати вооруженных людей.

Милицейские чины среднего уровня, руководившие операцией по «расформированию организованной преступной группировки» и которые не отходили от Антона, всем телом повисли на телефонах. До Антона сквозь шум в голове доносились до боли знакомые команды «объявить «перехват», «направить людей в указанные адреса» и многие другие. Те, которые отдаются, когда из погонов не по своей воле, но прямо на глазах, начинают выпадать лишние звездочки. Антон сквозь туман слушал распоряжения участников задержания вора в законе, которые должны были быть отданы еще вчера. В активе милиционеров был нуль, в пассиве – проломленный в банке пол, украденные финансовые средства, добытые преступным путем, и слегка подбитый судья. Вот сейчас они и пытались выяснить у федерального судьи, кому он преграждал дорогу, как выглядели скрывшиеся и номер машины. Сомнений в том, что это и есть те, в результате кого возможны перемещения в организационно-штатной структуре УВД города, не было.

– Антон Павлович, вы номер машины не помните? – почти умолял Струге автор операции по «расформированию» бедлама Пастора.

– Конечно, помню. – Антон поморщился. – Двести двадцать три. А – К – В. «Антон» – «Константин» – «Виктор». Бежевый «Паджеро». Сзади, на колесе, голова тигра.

Майор поморщился, как от зубной боли. Он стал слышать не только шорох выползаемой звезды, но и треск ниток на погонах.

Стоящий рядом, судя по всему – его коллега, вздохнул и посмотрел на майора, как на подчиненного.

– Неплохо было задумано, Игорь Львович. Главное – люди были грамотно расставлены. Ни одного человека возле чемодана с деньгами. И как можно было не услышать звук рушащегося пола? У вас музыка громко играла?

Картина вокруг напоминала пикник на лужайке после отлета звена отбомбивших бомбардировщиков. Под поднятой задней дверью медицинского «рафика» сидел Струге, и на его голове молоденькая доктор держала резиновую подушку со льдом. Вокруг стояли нервный и расстроенный майор, его спокойный начальник и несколько человек в штатском. Чуть поодаль, напоминая своей суетой броуновское движение, перемещались собровцы. Внутри обесчещенного банка работала оперативно-следственная группа, пытаясь понять маршрут движения преступников внутри, а объектом их пристального осмотра был пролом в полу одного из кабинетов.

– Вы знаете, – обратился к старшему управляющий банком, пытаясь хоть немного загладить вину майора, – у нас такая мощная звукоизоляция...

Эффект был обратный. Управляющий был плохо знаком с милицейской системой определения степени вины и методикой перекладывания оной на чужие плечи, поэтому чуть не сел рядом со Струге, когда услышал:

– А мне хоть как на подводной лодке!!! И вообще, идите в банк, пока у вас куртку не украли! Она у вас на вешалке висит?..

Управляющий ретировался, вполголоса бормоча проклятья в адрес каких-то «бестолковых работников», а Струге в очередной раз наморщил лоб:

– Хватит орать, Земцов. Какой дурак придумал этот киношный вариант? Вы что там, у себя, больные? На самом деле ждали, что на вас бандитские танки попрут? А тылы?

Струге попробовал усмехнуться, но у него не получилось.

– Тылы-то почему открыли? А где был арьергард? В авангарде, на передовой? Да-а...

Антон сначала не понял, из-за чего сыр-бор, когда до него донеслись крики: «где общак?!» и «может, они под завалом?», но, когда увидел взвод вооруженных людей, высыпавших наружу, и услышал разговоры оперов по телефонам, догадался. Какая-то неведомая сила заставила его пройти мимо банка в тот момент, когда внутри его и рядом проводилась спецоперация. В эту специальную операцию из-за своей природной любознательности был втянут и он. Результат – преступники похитили из охраняемого банка воровской общак, изъятый у них накануне, и скрылись, помахав всем ручкой. Последнее на себе испытал в полном смысле Антон. Но если бы не он, то сейчас руководители «спецоперации» вообще бы ничего не знали о похитителях. А теперь, после того как Антон назвал номер машины, стало ясно – участником кражи являлся главный объект «спецоперации» – вор с погонялом Пастор – да его подельник. Возможен еще вариант, что кражу совершал кто-то другой, но на машине Пастора. В любом случае, кто бы ни нес трубу, действовал он по плану и следовал указаниям Пастора.

– Было ли что-нибудь у них в руках, Антон Павлович? – в который раз спрашивал майор.

И в который раз Антон отвечал:

– В руках – нет, но за спиной у одного из них висела на ремне сумка.