Текст книги "Месть по закону"

Автор книги: Вячеслав Денисов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава 3

Когда Пастор приказал Сохе «собирать дюжину «своих« вооруженных ребят», тот помертвел. Ему было совершенно ясно, что Пастор сошел с ума, если решил брать штурмом банк. Понятно, что времени, отведенного братвой на возврат общака, становится все меньше и меньше, но нельзя же впадать в такие крайности? Можно, в конце концов, договориться с президентом того же банка «Аспект». Чудный малый. Объяснить ему, что деньги нужны для оказания помощи США в поимке ублюдка Бен Ладена. Мол, всемирное братское сообщество решило включиться в борьбу с беспределом – то есть терроризмом. Мол, как только злюка-исламист будет отловлен братвой и за него будет получен со Штатов гонорар в пять «арбузов» баксов плюс проценты за риск и расходы на перелет Воркута – Исламабад (дальше – пешком, поэтому – плюс расходы на верблюдов), так бабки сразу вернутся в банк с процентами. На худой конец можно было «опустить» до разорения пару-тройку турфирм. Оправдание всегда найдется. Но чтобы идти на банк штурмом? Соха собирал людей и чувствовал, как с ладоней на землю капает пот.

Но когда он узнал, что именно будут брать штурмом Пастор, он, Соха, и дюжина «своих» ребят, он чуть не потерял сознание. Воры – они тоже люди, и им свойственны, как и другим, и обмороки, и оргазмы. Вечером субботнего дня Пастор решил... отбивать из охраняемой машины РУБОПа отобранный накануне общак.

– Ну... что же, – просипел Соха, обдумывая, какая роль уделена ему в этом мероприятии. – Кха... Дело хорошее. Перспективное, главное. Стопроцентное. Если не согласятся по-хорошему отдать – будем пугать. Если что – еще можно будет и ихний СОБР на «счетчик» поставить...

– Заткнись, – спокойно перебил Пастор. – Мой человек сообщил, что сегодня вечером деньги из РУБОПа под охраной повезут в муниципальный банк. Бронированный «Форд» – и все. Они решили не «отсвечивать». Охраны будет пять человек из СОБРа плюс водитель и опер. Деньги повезут в девять вечера, чтобы не было подозрений. Банки в это время уже не работают, поэтому они тихо отгрузятся и уедут. В банке останется один СОБР. А сам банк, как обычно, возьмут «на пульт» вневедомственной охраны.

– Пастор, подожди, – взмолился Соха. – Но ведь есть еще много мест, где нет СОБРа, «сигналки», банка. Вымутим потихоньку миллион «зеленых» у кого-нибудь да вернем в общак. Ну, на хера на эшафот идти?!

– Ты не понял, – жестко ответил, словно отрезал вор, и Соха увидел, как в его глазах блеснул стальной огонь.

Ему нужны эти деньги. Именно эти. И никакие другие. Он сделает то же, что сделали они. Совать рыло в воровской общак не положено никому, даже ментам. Общак – это святое. Во всяком случае – для Пастора.

Соха сглотнул слюну и неожиданно для самого себя выдавил:

– Если что, там можно будет еще чем-нибудь похарчеваться...

– Не «если», а – «нужно». Или ты можешь к тем восьмистам тоннам из кармана вытащить да добавить еще двести тысяч? А вообще молодец! – похвалил, усмехаясь, Пастор. – Сообразительный.

– Пастор... – немного подумав, промолвил Соха. – А ведь ты – вор...

– За общак и кровь можно на себя взять, – мгновенно ответил стоявший к нему спиной босс. – Ты лучше думай, как нам в банк попасть до закрытия. Я не собираюсь ночью «взятие Бастилии» устраивать. И длительная осада мне тоже как-то не подходит.

– А зачем попу гармонь?

Пастор, который до этого стоял, опершись на подоконник, и смотрел в окно, развернулся и озабоченно посмотрел на подчиненного.

– Что, заменжевался так, что «шифер посыпался»?

– Да я не «гоню», Сергей.

Пастор, которого Соха назвал по имени во второй раз за пять лет, удивленно достал сигарету и сел в кресло.

– Зачем нам кровь? Зачем нам пацаны с «волынами»? Ты ведь взаправдашний вор, а не понтовый. Тебе, босс, положено квалификацию поддерживать. – Соха взял трубку радиотелефона. – Я звоню Бедуину, чтобы тот братве «отбой» дал?

Что-то новое, живое, мелькнувшее в загоревшихся глазах Сохи, заставило вора кивнуть головой. Пока его «правая рука» названивал и говорил что-то про «короче, погода нелетная, сидите, в натуре, под зонтиками и бейте сопли о паркет», он вспомнил того, еще молодого Сохина, с которым познакомился пять лет назад...

Поселок Горный в Новосибирской области славен тем, что там размещается колония строгого режима для лиц, осужденных за тяжкие преступления. Контингент, как и колония, там особый. Он делится на тех, кто получил довольно внушительный срок впервые, и тех, кому зона – дом родной. За четыре с половиной месяца до появления в ней Виктора Сохина смотрящим за этой колонией был «командирован», по решению воров, Сергей Овчаров по прозвищу Пастор. Ему оставалось отбывать наказание в колонии под Салехардом всего два года, но вследствие беспорядков, вызванных постоянными стычками воров и «сук», колонию стали тасовать. На этапе, в Новосибирском централе, несколько воров, узнав о маршруте вора в законе Пастора, раскинули мозгами, и с легкой руки давшей «добро» воли Пастор направлялся в Горный уже как смотрящий. В большей степени он был обязан этим «назначением» старому вору по прозвищу Степной. Никто не знал ни места рождения Степного, ни его истинного года рождения, ни его корней. В документах Управления исправления наказаний стояли даты, фамилии и события, берущие начало не с момента рождения Степного, а с начала его воровской жизни.

Получилось так, что свою первую «ходку» за «тайное хищение государственного имущества в крупных размерах» Овчарову пришлось отбывать в одном из воркутинских лагерей в далеком восемьдесят четвертом году. Неизвестно, как бы сложилась судьба двадцатилетнего парня, если бы его не взял под свое «крыло» смотрящий за порядком в зоне Степной. Именно Степной, а не школа дали молодому человеку первые серьезные уроки жизни. Там же и получил Овчаров прозвище Пастор – за свою справедливость и образованность. Пастор отбывал наказание, что называется, «до звонка», а Степной в очередной, он сам уже не помнил точно – в какой, раз освободился в восемьдесят восьмом, за год до освобождения Овчарова. Еще через год Пастор по решению районного суда г. Красноярска был приговорен к трем годам лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. Этой колонией оказалась колония под Красноярском. Именно там за свою непримиримость к политике администрации, недюжинные способности и острый ум Пастор заработал свой авторитет лидера.

Выйдя на свободу, по решению сходняка, инициатором сбора которого был Степной и вор по кличке Вова Талый, Пастор и был «коронован». Произошло это в декабре девяносто третьего года. Говорят, воры долго не живут. Это так. Но некоторым либо просто везет, либо они достаточно умны для того, чтобы умирать в «Мерседесе» от взрыва тротиловой шашки под сиденьем. Как бы то ни было, на «строгач» в Горном Пастор въезжал уже смотрящим.

Режим строгий – контингент «конченый» – беспредел. Неверный ход мыслей. Как правило, к отбытию наказания на строгий режим приговариваются лица, не раз отбывавшие наказания, а также судимые за совершение тяжких преступлений. Именно на строгом, как правило, порядок и справедливость. И этот порядок в большинстве случаев держится не на администрации колонии, а на авторитете того, кто поставлен за этим порядком смотреть. Этот человек всегда находится внутри территории, на сленге тех, кого охраняют, и тех, кто охраняет, – «в зоне». Это человек, который отбывает там наказание. Это самый авторитетный человек. Он здесь истинный судья, прокурор и следователь. Около восьмидесяти процентов преступлений, совершаемых внутри колонии, являются преступностью латентной, неопознанной. Они не регистрируются администрацией вследствие отсутствия потерпевшего и подозреваемого. Но ни одно из них не пройдет мимо суда смотрящего. Он не просто судья. Он здесь – бог...

В девяносто шестом году, в середине апреля, к Пастору, лежащему на кровати и читающему книгу, подошел один из контролеров и сообщил:

– «Баклана» к нам везут. Сохин некто. Устроил дебош в новосибирском СИЗО.

Пастор, который информацию подобного характера имел всегда на сутки, а то и на неделю раньше сотрудников колонии, бросил окурок в банку из-под кофе, к которой тут же подскочил один из сидевших неподалеку, и перевернул страницу.

– Пусть едет парень. А вашим «быкам» тюремным за их беспредел нужно было не нос сломать да руку вывернуть, а «ранетки» с плеч посшибать. Негоже пацана порядочного к петухам в хату пытаться заталкивать. А про «баклана» ты не совсем точно сказал. «Хулиганка» у него по первой ходке была. А сейчас он не как «баклан» прибывает, а как разбойник. Этапом, кстати, из Твери, чтоб ты знал.

Сигарета была потушена зэком, «пепельница» снова сияла чистотой. Контролер проследил, как зэк бесшумно поставил ее, подождал, пока тот снова сядет на свое место – через четыре кровати от смотрящего, и продолжил разговор:

– Но срок, похоже, ему все равно намотают. За сопротивление сотрудникам изолятора.

– Иди, старина, иди, служи... – Пастор улыбнулся и вернулся к книге.

«Некоего Сохина» конвой доставил, как и положено, после обеда. Помня о его «подвигах» в СИЗО города Новосибирска, конвоиры на всякий случай отходили его палками. Делалось это незаметно как для административных работников колонии, так и для зэков. Потому что это называется – самый настоящий беспредел. Отходили Сохина хорошо, но он молча сжимал зубы и терпел боль. Пастор решил вопрос так, чтобы Соху – такое погоняло носил парень – поселили поближе к нему.

Первые две недели Пастор, казалось, не выказывал к Сохе никакого интереса. Казалось, тот вообще его не интересовал. Тянет лямку зэк – и тянет. На самом деле это было далеко не так. Пастор контролировал через своих приближенных каждый его шаг: о чем разговаривает, с кем общается, интересы и отношения с администрацией. Через две недели, убедившись в том, что парень не идет ни на какие компромиссы с администрацией колонии, не приближается к среде зоновского «шлака» – так называют в колониях опущенных и деморализованных зэков, Пастор решил действовать. Двое его людей завязали в бараке драку. Вскоре к ним присоединились несколько человек. Постепенно очаг столкновения передвигался к тому месту, где находился Соха. Пастор, не заходя внутрь, стоял, оставаясь незамеченный всеми, и наблюдал за ним, исподлобья ловя каждый его взгляд, каждое движение. Вскоре свалка стала напоминать побоище, кто-то крикнул:

– Крыша съехала? Пастор рядом! Не гневите, братва!..

Соха сидел молча на кровати, словно не замечая того, как рядом с ним рассекают воздух руки и ноги.

– А ты что сидишь?! – взревел один из людей Пастора, на секунду отвлекаясь от потасовки. – Помочь не хочешь?!

– Это не мое дело, – спокойно бросил Соха и полез в тумбочку за сигаретами.

– Ах, не твое?! – изумился зэк. – Может, ты – «ссученный», а, голубь?!

Пастор с удовлетворением наблюдал, как вновь прибывший в зону зэк встал и изо всех сил ударил обидчика по лицу. Тот, переворачивая тумбочку, отлетел в угол и снова вскочил на ноги. В его глазах сверкнул задорный огонек, и «посланец» Пастора налетел на Соху, как тигр. Их силы были явно неравны – человек смотрящего был тяжелее килограммов на двадцать и совершенно очевидно отличался от соперника умением «работать» в замкнутом пространстве...

Пастор еще минуту созерцал, как Соха падает, встает, идет на противника, снова падает, снова встает... Сделав шаг в помещение в окружении своей охраны, Овчаров спокойно произнес:

– Стоять.

Драка моментально утихла, словно ее и не было. О том, что здесь еще секунду назад шел настоящий рукопашный бой, говорили лишь капли крови на полу и лицах заключенных да беспорядок в помещении. Соха, поднимаясь с пола, утирал рукавом «клифта» кровь, ручьем льющуюся из носа и рассеченной брови. Он казался совершенно спокоен, лишь прерывистое дыхание говорило о том, что его организму нанесен довольно значительный ущерб.

– По какому такому случаю кровь плещется? – Пастор вынул из кармана неизменные в любых ситуациях «Мальборо» и закурил. – Эй, бродяга, не рано ли решил права качать?

Последний вопрос был адресован Сохе. Было видно, что ответ тому дается с трудом. Когда он убрал от лица руку – не гоже стоять перед вором и при нем вытирать сопли, как младенец, – стало видно, что вдобавок ко всему у него еще рассечена губа. Соха невозмутимо ответил:

– Моя честь при мне, Пастор. А чужого мне не нужно.

Овчаров хмыкнул и повернулся к охране:

– Пусть идет в лазарет. Вечером чтобы был у меня.

А вечером состоялся тот разговор, после которого Соха все оставшиеся пять лет «тянул» при Пасторе. Люди Пастора заставили Соху скинуть робу, вынули все из карманов и в одной майке и брюках подвели к вору.

– Садись. Почему в драку сразу не полез, когда тебя просили?

– Это не мое дело, – ответил осторожно, но спокойно, присаживаясь на стул у кровати Овчарова, Соха и записал в свой актив первый плюс – никто не вправе вмешиваться в драку, когда кто-то выясняет между собой отношения.

– А почему полез?

– Потому что это стало моим делом. – И Сохин записал второй. Ни в коем случае нельзя никому прощать обиды, даже если уверен, что при ответном ударе можешь потерять жизнь.

Пастор подумал.

– Возьми сигарету.

Соха заколебался. Пачка лежала на тумбочке, но...

– Бери, бери, – ободрил его Пастор.

Никто не вправе прикасаться к вещи вора. Можно что-то взять, если вор сам тебе дает из рук.

Соха сидел и не двигался.

Овчаров выждал некоторое время, потом резко наклонился вперед, вытянул из пачки сигарету и протянул зэку. Тот сразу взял ее и, получив разрешение прикурить, вспомнил, что спички у него забрали вместе с курткой. Не прикурить он не мог – ему сказали прикурить.

– Спичек нет? – удивился Пастор. – Корень!

Сидящий неподалеку зэк тут же бросил в сторону Сохи спичечный коробок. Тот на лету поймал его, полностью раздвинул, проверил содержимое коробка, убедился, что ничего, кроме спичек, в нем нет, закурил и бросил коробок хозяину.

Для любого нормального человека, не сведущего в порядках и правилах поведения заключенного в зоне, стал бы удивителен тот факт, что тот, кому дали спички, сначала проверил содержимое коробка, а потом уже прикурил. Для тех же, кто живет тюремной жизнью, эта манипуляция Сохи могла вызвать только уважение. Так на зоне могут просто ни за что человека превратить в отребье. Если бы сейчас Соха, как и всякий обычный курильщик, вытянул спичку, не заглядывая в коробок, то Корень, подавший ему спички и получивший их обратно, тут же предъявил бы Сохе пропажу ста рублей, что лежали у него в коробке. И уже ничто не спасло бы Соху. Все, кто сидел в этот момент рядом, заявили бы, что не обращали внимания, что именно Соха вытаскивал из коробка. Его простым действием загнали бы в долг, а когда подошел бы срок расплаты и он не смог его вернуть, его тут же объявили бы «фуфлыжником». С этого момента с Сохой каждый, кто находился в зоне, имел право делать все, что сочтет нужным. С этого момента он стал бы изгоем. Зоновские правила просты, но жестоки. И не стоит попадать в зону человеку, который с ними незнаком. С ним может произойти все, что угодно...

С той поры прошло пять лет. Соха, освободившийся через три месяца после Пастора, разыскал его в Тернове, и вот уже целых пять лет Соха находился при Овчарове, будучи его верным помощником. За весь этот срок он ни разу не подвел своего босса и понимал, что случай на даче вряд ли отвратит Пастора от него. Совершенно очевидно, что Соха не имеет никакого отношения к отбору милицией воровского общака. Его вина лишь в том, что в тот день он находился у Сома.

Пастор также понимал, что если бы даже Сохи там не было, то вряд ли это могло остановить РУБОП. Дачу смотрящего вывернули наизнанку не по причине недавнего нахождения там Сохи, а по четкой информации со стороны.

– Кто же эта сука?

– Что, Пастор? – спросил Соха, укладывая радиотелефон в гнездо базы. – Что ты сказал?

– Ничего. А теперь выкладывай, что ты там после полбутылки водяры у себя в голове намутил. Соха, ты сейчас с моего согласия дал отбой братве. Если ты будешь молоть шнягу, то я тебя самолично прибью гвоздями-двухсотками к дверям банка. Сейчас восьмой час. Деньги в банк привезут в девять. Пока кассир, который там останется после закрытия, пересчитает их, примет, будет десять. Часа ему хватит, чтобы переслюнявить на счетной машинке восемьдесят пачек. А потом нужно действовать. Рассказывай...

Устало Пастор откинулся в кресле, сцепил пальцы рук и пронзительным взглядом уставился на Соху. Тот хорошо помнил этот взгляд еще с зоны в Горном. За пять лет этот взгляд не изменился.

– Пастор, ты сказал, что банк заканчивает работу в пять. Так?

– Верно, – прищурился тот и заметил, как в глазах Сохи заиграл бесовский огонек. Этот огонек вор тоже хорошо помнил. С этим огоньком зарождались все практически беспроигрышные авантюры.

– Какой сегодня день недели, Пастор?

– Суббота. – Вор очень хорошо знал, что сегодня суббота. Эту субботу он запомнит на всю жизнь. Потому что его жизнь остановилась сегодня, именно в субботу. И неизвестно, когда эта, прежняя жизнь снова к нему вернется. Глядя на продолжающего хранить молчание Соху, он внезапно побледнел, и его левое веко с едва заметным тонким шрамом слегка дернулось. – Ах он, сучонок...

– Правильно, Пастор, – удовлетворенно заметил Соха, поняв, что патрон догадался. – В субботу банки не работают. Что тебе еще «пел» «твой» человек из мусарни? О бронированном «Форде» да о пяти человеках охраны? Иди, Пастор, на святое дело – общак отбивать у ментов? Конечно, «бухгалтер» на киче, теперь неплохо было бы еще вора к рукам прибрать. Тогда в колоде будут все тузы.

Пастор понял, что еще бы два часа, каких-то жалких сто двадцать минут – и его участь была бы решена. Вряд ли опера стали бы его брать живым. Он им не нужен живой. А после его смерти ментам будет легче «разговорить» всех из его команды. Всех, конечно, не разговорят, один Сом чего стоит, но все дело рухнет. Это – точно.

Придавливая в себе благодарность к Сохе, Пастор, уже более мягко, спросил:

– Так что там по твоему плану?

– Ничего.

– Что значит – ничего?! – изумился Пастор. – А план?!

– Никакого плана, – коротко ответил Соха. – Мне тебя остановить нужно было.

– Ах ты, щучий сын... Ну, молодец, остановил. Спасибо тебе за это. Только легче мне от этого не стало. – Пастор задумался.

Семь бед, один... Пусть звонит Бедуину. Да пошлет кого-нибудь побашковитее к банку – там все нужно «процинковать». Может, это и ментовские штучки, но бабки-то им в самом деле нужно куда-то девать! Не будут же они восемьсот тысяч «зеленых» в сейфе у своего следака держать! Им сейчас от денег избавиться нужно. Факт зарегистрирован, бумажки подшиты. Зачем им такая ответственность? А если у кого-нибудь помутнение случится да он на приступ решится? На кой им эта бодяга? Ясно одно: деньги они вывезут. В любом случае. И скорее всего – в тот же самый банк. Только условия игры будут другими.

– Только я не понимаю – зачем «мой» дал такую информацию? Он что, думал, я не знаю, что в субботу банки не работают?

Соха тихонько кашлянул.

– Ну, конечно, конечно, – повысил голос Пастор. – Что-то я мог упустить.

Но если не сейчас, то через полчаса он все равно догадался бы о проколе с выходным днем. На это скорее всего его человек и надеялся. Значит, он «под контролем». Так что повезут они общак в банк, повезут! И будет выглядеть это так – через черный вход чемоданчик выгрузят при президенте или его заместителе, внутрь занесут, а считать ничего не будут. Чтобы взять деньги на баланс, одной счетной машинки мало. Тут схема целая работать должна. А для этого штат банка в девять вечера в субботу никто дергать не станет. Вот поэтому они чемоданчик поставят, выйдут и организуют охрану извне.

– И еще, Соха, знаешь, что?..

– Что?

– Общак уже в банке. Гадом буду. И он там уже давно. А в девять вечера они безболезненно разыграют цирк шапито с подъездом «Форда». Соха, сейчас вокруг банка пятьдесят стрелков сидит на крышах. Отвечаю. А насчет квалификации ты прав. Пора делом заняться. У тебя найдется домкрат и труба длиной метра два?

– В квартире, что ли? – ужаснулся Соха.

– Зачем – в квартире? – Пастор поднялся на ноги. – У тебя гараж подземный. Как у барыги. Там случайно оптовой партии китайского барахла нет? Не приторговываешь часом, а, Соха? Чтобы меня окончательно перед братвой «запалить»? От тебя всего уже можно ожидать...

– Пастор, зачем ты обижаешь меня? Когда я барыгой был? – Соха не на шутку обиделся, хотя и было видно, что он пытается это всячески скрыть – негоже перед вором нервничать. – А в подвале у меня трубы нет. Я же не водопроводчик...

– У тебя нет, а в соседних? В каком-нибудь, да есть.

– Я че, где живу, там и срать буду?

– А ты не сри. На место трубы сотку баксов положишь, и все образуется. Сосед после этого специально гараж закрывать не будет...