Текст книги "Последняя субтеррина"

Автор книги: Вячеслав Хватов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 18 страниц)

Глава 25. ИЗ ОГНЯ ДА В ВОДУ

Картинки так внезапно поднявшиеся из глубины прожитых лет, словно пузырьки воздуха со дна бокала игристого вина из запасов Мейно Гусберта (вот еще один призрак из прошлого), как эти самые пузырьки ударяют в нос, ударили в и без того истерзанную душу «Белого Ворона». Вспомнил он, конечно, далеко не все, но и этого хватило бы, чтобы свалить с ног быка-трехлетку, будь он способен что-то вспоминать и переживать. Может быть Ворону было бы даже легче, вспомни он все. Но то, куда делась К-251, что стало с «Черным кротом» и как он сам оказался в Дедемсварте, для него по-прежнему оставалось загадкой.

– Эй, Ворон, долго еще ворон считать будешь, – резкий окрик и последовавший за ним взрыв хохота вывел его из задумчивого состояния. Окрика, конечно, Ворон слышать не мог, зато земля, содрогающаяся под копытами вновь прибывшего и Бруно, трясущийся словно в припадке, объяснили ему многое.

Да, наемники – они такие. Им только дай повод поржать. Особенно такие, как Мао. Не понятно, как этот острослов до все еще не заработал пулю в лоб за свои едкие шуточки. Ворону-то было все равно. Он людей оценивал не по словам, а по делам. А в делах мирских Мао не было равных.

Вряд ли найдется еще кто-нибудь на истерзанной земле голландской, кто может так же хорошо, как Мао сидеть в седле, стрелять из лука, метать нож и аркан. Ну а в рукопашном бою и во владении холодным оружием Мао может дать сто очков вперед любому из ныне здравствующих наемников. Катана была словно продолжение его руки. Но и без нее Мао был способен молниеносным ударом лишить жизни зазевавшегося врага.

– Не успел еще от ворот отъехать, а уже по жинке скучаешь, Ворон? – Мао сощурил и без того узкие глаза.

В другой раз Ворон подыграл бы своему товарищу, ответив колкостью на колкость, но сейчас он ничего не сказав, легонько шлепнул Эзопа плеткой по крупу и присоединился к ожидающим его наемникам.

Помимо Мао здесь уже были: Бруно Валье и Ард Овергоор. Еще был должен подъехать Мехмет Аль-Раян по прозвищу «Носорог».

– Наверное, опять жены не отпускают нашего Носорога, – не унимался Мао. – А потом скажет, будто утренний намаз совершал.

Ворон усмехнулся. Насчет намаза Носорогу, точно никто не поверит. К вопросам веры он, басурман в седьмом колене, как ни странно, относился довольно прохладно, что, правда, не мешало ему согласно басурманской традиции иметь пятерых жен. Хотя сейчас и многие не басурмане так живут.

Вот только кто там кого «имеет» в семье Аль-Раян – это вопрос. В бою Мехмет просто зверь. Прет напролом, ни отступая, ни перед чем, за что и прозвали Носорогом, а вот в быту он – настоящий ягненок. Женушки его совсем затюкали. Чтобы хоть на немного вырваться из-под пресса женской половины дома Носорог был готов ввязаться в любую авантюру. Так что согласится или не согласится Мехмет идти с Вороном за оружием – такого вопроса даже не стояло. Бруно, Франкский наемник, сам по своей природе был авантюристом. С ним тоже все ясно. А вот почему вдруг Мао согласился идти к Роттердаму, для Ворона осталось загадкой. Ард же и вовсе был старинным другом Ворона, частенько составлявшим ему компанию в дальних ходках.

Наконец из-за городской ратуши появился Носорог на чистокровном арабском скакуне. И откуда он только его взял? Говорят, что Мехмет вел какие-то дела с басурманами-кочевниками, но поссорился с их предводителем. Вернее его поссорил с ним мулла, взъевшийся на Мехмета за отсутствие истинной веры у того.

Кстати Носорог своей комплекцией никак не соответствовал своему прозвищу. На картинках Прежних Носорог выглядел мощным, тяжеловесным животным, а тут… Мао по этому поводу то и дело отпускал свои неизменные шуточки.

Все в сборе. Кавалькада рысью направилась к городским воротам, а когда те со скипом захлопнулись за ней, набрала скорость и скрылась в густых клубах пыли.

– Как думаешь, за пару недель управимся? – Мао поравнялся с Вороном и попридержал своего коня, чтобы тот не унес хозяина дальше.

– Обязаны. У нас каждый день на вес золота. Надеюсь послезавтра будем на месте, а там все от Господа Бога зависит и от сговорчивости караванщиков. Возьмем день, нет с запасом, два дня на погрузку. Остается десять дней на обратный путь.

– А что, если того, зачем мы едем в эту твою «Мертвую заводь» там не окажется?

Ворон лишь пожал плечами и пришпорил коня.

В былые времена они бы направили свои стопы через Гронинген прямиком в Ассен и далее в Хогевен. А там: Зволле, Эрмелло, Утрехт. А скорее всего, вообще поехали бы на повозках Прежних через Бетстерзваг и Эммелорд до паромной переправы в Альхорне, пересекли бы на нем холодный Эйселмер и все. Полдня и они возле Роттердама. Но Восточный Флеволанд уже лет тридцать как под водой, так же как и соседний Амстердам, паром давным давно сгнил в холодных водах Эйселмера. А главное, вместо Гронингена в самом сердце Фрисландии уже больше века как раскинулась «Чертова пустошь». Гиблое место. Мало того, что ходившие туда люди почти никогда не возвращались назад, а если и возвращались, то просто чахли на глазах и умирали в страшных муках. Так еще эти несчастные рассказывали, что в с глубине «Чертовой пустоши» водилось такое, чего человеку в трезвом уме и твердой памяти лучше и не видеть, иначе разом лишишься и того и другого. Поначалу им никто не верил, считали горячечным бредом и предсмертными галлюцинациями. Но однажды возле Остенволде небольшой караван из четырех повозок напоролся на нечто. Что это было, трое выживших караванщиков толком объяснить не смогли. Один из них так до сих пор и пускает слюни в одной из ночлежек Города глухих, второй умер от сердечной болезни, так и не успев ничего рассказать, зато третий, немой от рожденья, нарисовал это «нечто» на стене заброшенного вокзала. Теперь дети и даже взрослые обходят это место стороной. А в «Чертову пустошь» с тех пор никто и не пытается проникнуть. Только монахи из странной церкви «Святого Кларенса Дрентского», наложив на себя епитимью, отправляются в это гиблое место за отпущением грехов. Надо думать, свое они там получают.

Вот и приходится отправляясь на юго-запад, уходить в сторону Бейтенпоста и, сделав приличный крюк, возвращаться к Остерволде, чтобы обойти, на этот раз уже многочисленные заливы, заливчики, разлившиеся каналы и болота.

Остерводе они проскочили без приключений. Странности начались уже потом, возле Зволле.

Сначала у Носорога исчезла подробная карта северной Голландии. Просто была и нет. Он бедный весь свой рюкзак три раза перетряхнул.

Потом захромала лошадь у Мао. Это произошло возле местечка Беердинк. Там Фрукта и оставили, забросав не остывший еще труп лошади сухим камышом. Хорошо еще, что Мао, этот потомок самураев, не многим отличался от тщедушного Носорога. Статный арабский скакун легко принял на спину второго седока. Правда рюкзак Мао пришлось навьючить позади Бруно.

Но это еще не все!

Недалеко от Хаттема, где в оптический прицел винтовки Бруно уже можно было рассмотреть океан, чьи ненасытные воды поглотили Флеоланд и приличный кусок побережья Гелдирланда, пятеро наемников Города глухих расположились на ночлег.

Они выбрали опушку сухого ясеневого леса и, стреножив лошадей, занялись каждый своим делом: Носорог первым отправился в дозор, Мао взялся за стряпню, а Ворон, Орвергоор и Бруно пошли за дровами.

Далеко за полночь Ворон, сменивший до этого Носорога разбудил Бруно.

– Эх, спать охота, – франк вскочил и, прогоняя остатки сна, вылил себе на голову остатки воды из бурдюка. – Надо бы еще воды набрать. Помнишь тот ручей в лесу?

– Да. Я сейчас схожу, а ты давай, заступай на дежурство, – Ворон собрал бурдюки и фляги, и отправился на примеченную накануне поляну.

Вернувшись, он взбил лежанку из сухой травы, но которой до этого давал храпака Бруно и, укрывшись своим непромокаемым плащем, провалился в густую темень сна.

Что его разбудило первым: топот Носорога или запах гари, неизвестно.

– Горим! – вопил мечущийся по поляне Мехмет.

Всюду, куда не глянь, бушевал огонь. От чего-то вспыхнувший, теперь уже и не узнать от чего, лес горел, как сухой тростник.

Лошадей нигде не было видно, как не было видно и Бруно.

– Давай сюда, – Ворон схватил одной рукой свой рюкзак и, закинув арбалет за спину, второй рукой потащил уже надышавшегося дыма Носорога за шиворот.

В той стороне, куда он ходил ночью за водой, упали сразу два дерева. Мало того, что в стене из огня образовался небольшой проем, та еще эти упавшие деревья сбили пламя с двух соседних.

Носорог пыхтел и спотыкался. За ними, вытирая со своей лысины пот, бежал Мао. Следом пригибаясь спешил Ард. Жарковато!

Вот и ручей. Если бы не он, не выбраться бы наемником из этой жаровни. А так, только слегка подкоптились. Это Носорог с трудом увернувшись от падающего в ручей дерева, заорал как резанный и пытаясь сбить со спины пламя, рухнул в воду. Ну и смешно же он выглядел: волосы все в сене, задница в песке, на боку пропалина и морда вся чумазая.

В другой раз Ворон и посмеялся бы, но теперь ему было не до смеха. Половину шмоток они потеряли, лошадей нет, Бруно тоже куда-то исчез.

Спустившись вниз по ручью, все четверо оказались посреди зловонного болота. Ворон оглянулся.

Светало. Но разбушевавшееся пламя разгоняя темноту, оттеснило все тени ночи в царство водяных крыс, змей и лягушек. Оно одновременно подсветило низко плывущие облака, но и сделало небо еще темнее.

И в этот момент Ворону показалось, что он видел несколько черных силуэтов, мелькнувших на фоне огненной стены леса. Показалось?

– Где же Бруно? – Носорог выбрался на пригорок и, морщась, принялся стаскивать разбухшие от воды сапоги. Он вообще весь вымок с головы до пят, в то время как его товарищи лишь промочили ноги.

– Может быть он за лошадями погнался? – предположил Мао все еще тяжело дыша.

– Лошади были стреножены, Мао, – Ворон нахмурился. – Что-то тут не то.

– Подождем здесь, – Носорог снял куртку и рассматривал опушку горящего леса сквозь огромную дыру на спине.

Пригорок, на котором они расположились, находился на безопасном расстоянии, но и сюда ужа начала подбираться волна пылающей травы.

– Долго ждать смысла нет, – Ворон взял флягу и хлебнул воды. – Если Бруно и вправду побежал за лошадьми, он должен вот-вот вернуться, а если…

– Ты что же думаешь, это его рук дело? – Овергоор кивнул в сторону леса.

– Не знаю, но странно все это. Он был в дозоре, а нас не разбудил, да и лошади сами развязаться не могли.

– Теперь я вспоминаю, как Бруно сказал еще там, в «одноруком бандите», что подземный арсенал – это целое состояние, – Носорог размахнулся и далеко закинул свою куртку, ставшую бесполезной тряпкой.

– Там на десять жизней хватит, – Ворон встал и снял с себя плащ.

– Теперь я понимаю, почему исчезла твоя карта, – Мао посмотрел на Носорога, съежившегося на холодном ветру. – Бруно.

– Все равно ему без тебя, Ворон, «Мертвую заводь» не найти, – Носорог схватил протянутый товарищем плащ и быстро напялил его на себя.

– Ну почему? Просто им понадобиться для этого чуть больше времени, – Ворон усмехнулся, глядя как Носорог путается в длинных полах его плаща. – О «мертвой заводи» в дельте Мааса каждая собака знает, а там много ума не надо, чтобы тот не затопленный бункер найти. Было бы желание.

– Ты сказал «им»? – Носорог наконец справился со своей новой одежкой и, поправив винтовку на плече и оглянулся.

– Я вам не сказал, – Ворон одел рюкзак и подпрыгнул несколько раз. – В то время, когда мы уносили ноги от огня… ну вобщем, похоже, мы здесь не одни.

– И ты так спокойно об этом говоришь? – Мао отставил в сторону ботинок, из которого только что вытряхивал мелкие камушки и взял в руки «Калашников» китайского производства.

– Успокойся. Здесь в тени, среди этой осоки нас не видно и не слышно. Если только Носорог не будет топать как слон.

– Веселенькие дела, – Мао сунул правую ногу в ботинок, но автомат из рук не выпустил.

– Мда, – Носорог сложил руки на груди, – и что теперь делать?

– Что делать, что делать, – Ворон скептически осмотрел Носорога, вытащил нож, взял плащ за полу и провел по ней острым как бритва лезвием. – Сейчас приведем тебя в божеский вид и в дорогу.

Кусок плотной ткани остался у него в руке. Ту же операцию Ворон произвел над рукавами.

– Не жалко? – Носорог удивленно посмотрел на товарища.

– Не жалко. Мы же с тобой через неделю станем богачами, если Бруно с дружками не помешают.

– Поймаю его и голову отрежу! – Носорог выпятил грудь. – Нет, не так быстро! Посажу на цепь в этом чертовом бункере. Пусть сдохнет от жажды и голода!

– Ну тебя, Мехмет, и занесло, – Ворон покачал головой. – Вроде от басурман своих давно отошел, а замашки остались как у кочевников.

– Да я, Ворон, просто этому Бруно своего коня простить не могу, – Носорог сжал кулаки. – Как представлю, что сейчас мой Шахид под каким-то чужаком…

– Шахид? – Ворон перешагнул через ржавую рельсу, – а я думал его Шах зовут. Ты все Шах, да Шах.

Наемники уже выбрались на окраину болота, бывшего когда-то судоходным каналом, и шли вдоль бывшей железнодорожной насыпи, расползшейся до самых деревьев. Ржавые рельсы с остатками раскрошившихся от времени шпал беспорядочно торчали из ее туши, от чего вся эта насыпь больше напоминала свалку, чем чудо инженерной мысли Прежних.

– Да это я любя, а так он у меня настоящий воин! Шахид! Жизни за хозяина не пожалеет! Эх, – Носорог с досады пнул рельсу, и та отдалась гулким звоном.

– Ты чего шумишь? – Мао осторожно переступил груду раскрошившегося бетона, – хочешь чтобы о том, что мы идем знали все твари в округе. Погоди, сейчас Бруно с дружками пожалуют.

– Пусть только пока…

Ворон сделал знак Носорогу, чтобы тот заткнулся и снял с плеча арбалет. Вложив в него стрелу, наемник натянул тетиву и замер. Замерли и остальные. Тишину нарушали лишь маленькие камушки, покатившиеся вниз по насыпи.

Где-то в дали обиженно прокричала ночная птица. Солнце уже греет макушки деревьев, а она так и осталась не солоно хлебавши. Из-за лесного пожара вся вкусная мелочь разбежалась и попряталась по норам.

Сзади засопел Носорог. Он ничего необычного не слышал, и стоять вот так, не шелохнувшись с каждой минутой ему становилось все труднее и труднее. Не выдержал и переступил с ноги на ногу и Мао.

Но наконец, кажется они расслышали то, что почувствовал Ворон. Оттуда, куда должна бла поворачивать железная дорога послышался топот.

Мао щелкнул переводчиком огня «Калашникова» поставив его на стрельбу одиночными. Носорог тоже прильнул к своей старенькой М-16, взяв под прицел изгиб рукотворной просеки. Ард же сделал два шага в сторону и, поставив ногу на изогнувшуюся рельсу, положил на колено свой дробовик.

Топот усиливался. Лошадь была одна.

Что это за всадник, так беспечно разъезжающий один в лесной глуши?

Ответ на этот вопрос не замедлил появиться из-за поворота через пару мгновений. Раздувая ноздри, он издал радостное «Гы-гы-гы» и бросился на встречу хозяину, который уже спешил к нему.

– Эзоп!

– И-и-и.

– Сбежал, сбежал, скотина! Я так и знал, – Ворон погладил своего любимца по холке.

Все то время, что наемники провели на болоте и в лесу, он не находил себе места. Где Эзоп, что с ним?

Просто Ворон не такой человек, чтобы выплескивать эмоции наружу, как это сделал простодушный Носорог.

Теперь они могли передвигаться гораздо быстрее. Оба спасенных рюкзака были навьючены на найденыша Эзопа. На нем же ехал один из четверых наемников. Остальные бежали рядом. Потом менялись.

Человек – еще та живучая тварь. Говорят, Прежние собирались жить даже на Луне. Ворон, например, в это не верил потому, что невозможно представить себе человека, способного жить на круглой раскаленной сковородке. Ну, допустим там не так горячо, как кажется на первый взгляд, но каким образом вообще возможно удержаться на скользкой круглой поверхности? Бред, извини Эзоп, сивой кобылы!

Но Луна Луной, а вот в Хардервейке, в который вошли-въехали четверо наемников, люди жили. И не просто жили, а жили, по нынешним временам, с комфортом.

Правда далось им это ценой неимоверных усилий. Повсюду были видны следы борьбы людей с океаном, в которой люди, в конц концов, одержали победу. Если восточная часть города состояла из крепких, возвышающихся над водой домов, то в западной его части некоторые хибары едва держались на покосившихся от времени и под действием соленой морской воды сваях. Дальше же и вовсе виднелись едва торчащие над водой гнилые черные крыши покинутых жилищ.

Попав в Хардерсвейк первый раз, Ворон все допытывался у его обитателей, почему они до сих пор живут здесь, посреди воды. Однозначного ответа он так и не получил, но насколько матерый наемник понял, в свое время у жителей города на воде особого выбора не было.

Флеоланд ушел под воду в течение пяти лет после войны, оставив один на один с беспощадным океаном побережье Гелдерланда. Весь старый Хардерсвейк постепенно ушел под воду. Его граждане и рады бы были сдаться на милость победителю и, бросив все, уйти в другие края. Но океанские волны к тому времени уже уничтожили автостраду Гронинген-Утрехт, и по ту сторону трассы образовались непроходимые малярийные болота.

Теперь, когда вода немного отступила, обнажив покрытые ракушками бетонные остовы Эрмело, явилась обратно миру и размытая трасса. Только проехать по ней можно было только на лошади. Но в те суровые годы покинуть Хардерсвейк можно было только по воде. Да и то в несколько приемов налегке, без домашних животных, скотины и скудного скарба.

И куда бы Хардерсвейкские утопцы направили свои стопы? Где их ждали, нищих и безлошадных?

У них было только два пути: на север и на юг. Но в окрестностях Зволле в то время свирепствовали многочисленные орды кочевников, а весь северный Брабант яростно отбивался от хлынувшей на юг армии беженцев из северной Голандии, основу которой составляли обезумевшие жители Амстердама.

Эти бывшие офис-менеджеры, проститутки, байкеры, рокеры и наркодельцы в своем отчаянном положении дрались так же яростно, как и их славные предки – Тасман, Абель и Баренц, открывших Новую Зеландию, Австралию, основавших Нью-Йорк и избороздивших вдоль и поперек северный морской путь.

Так что, перед жителями постепенно погружающегося в океан Хардерсвейка было три пути-дороги: лезть в эту кровавую кашу на юге, податься в рабство на север и сгинуть в гнилых болотах на востоке.

Они выбрали четвертый вариант и принялись перебирать свои дома, устанавливая их на сваи.

Вокруг такого дома делалась широкая терраса, служившая одновременно мини огородом, скотным двором и причалом – благо земля в Голландии всегда была отменного качества и местным в общем-то не привыкать что-то выращивать посреди воды. Только теперь вместо каналов за окном плескался океан.

Здесь даже городской коровник стоял на сваях, а коров водили на выпас по единственной дороге на большую землю, представляющую из себя извилистую цепочку мостков.

В этих мостках и заключалось главное преимущество обитателей нью-Хардерсвейка. При любом вероломном нападении на город, эта единственная дорога быстро разбиралась, а то и вовсе сжигалась. Ни у кочевников, ни у «болотных оборотней» лодок отродясь не было, а «охотники дорог» и «велосипедисты» здесь совсем не появлялись ввиду отсутствия дорог.

Именно по этой причине Ворон и решил остановиться в Хардерсвейке, хотя они еще до наступления темноты вполне могли миновать Пюттен и остановиться в Нейкерке.

Глава 26. ВУДУЛАНДИЯ

Последний раз отмахнувшись от назойливого торгаша, предлагавшего обменять коня на лодку, Ворон посмотрел на настил, уходящий в воду возле опоры разрушенной монорельсовой дороги и ступил влед за своими товарищами на шаткие мостки дороги ведущей из Хардерсвейка на сушу.

Расстаться с Эзопом? Да ни за что!

Даже за все патроны мира он не сделал бы это. А тем более за какое-то утлое суденышко, пусть и позволяющее им сэкономить полдня дороги.

И хоть гостеприимный город на сваях замечательно встретил и проводил их, Ворона просто взбесил этот нувориш местного разлива. Но он, как обычно не подал ни малейшего повода усомнится в своем расположении к хорошим людям – жителям Хардерсвейка. (Этим водяным крысам хе-хе.)

К полудню наемники были уже в Нейкерке, а к вечеру благополучно добрались до пригородов Утрехта.

Здесь они свернули с ставшей уже совсем приличной автострады к бывшему городскому стадиону Утрехта, где устроил свою резиденцию старый знакомый Ворона – Обамамеянг Додо.

Этот отпетый мошенник, шарлатан и наркоторговец, прикрываясь духовными исканиями, развернул свое во всех смыслах «черное дело» прямо под носом у одного из самых влиятельных Мэров нынешней Голландии – Мэра славного города Утрехта.

Аж до самого Брабанта молва разнесла слух, что Мэр Корнелиуссон попал под влияние культа Вуду и поэтому не в силах прикрыть негритянский наркопритон. Только вот Ворону казалось, что Ян Корнелиуссон был просто в доле с прохиндеем Обамамеянгом.

Хотя кто их этих колдунов знает. Ворон ни за что бы не стал наносить визит своему старинному другу-неприятелю, которому не раз перебегал дорогу, но и которого не раз выручал по доброте душевной, но на этот раз у матерого наемника к Обамамеянгу был шкурный интерес. О надеялся подвизаться перевезти часть дури в Роттердам на предоставленных для этого дела лошадях. Все к взаимному удовлетворению, так сказать.

Местечко Галгенвард, где некогда располагался стадион, теперь никто так уже не называл. Местность к востоку от Утрехта народ между собой окрестил Вудуландией, из-за того, что до самого Зейста хозяйничали подданные Обамамеянга. Сами же апологеты культа Вуду называли Вудуландию «землей К'по». К'по – божество, воплощенное в священном животном леопарде.

Интересно, кто-нибудь из них хоть представляет себе, как выглядит этот леопард?

Ворон усмехнулся.

Ему такая зверюга ни разу не попадалась.

Продравшись сквозь заросли вымахавшего в человеческий рост вереска, наемники оказались перед резиденцией верховного жреца племени Ахо Обамеянга Додо. На стадион это монументальное сооружение сейчас совершенно не походило. Ворон видел стадионы, эти места масовых развлечений Прежних, и в Эндховене и в Дордрехте и в Роттердаме. Все они были превращены в неприступные крепости и либо стояли до сих пор, как бывший «Галгенвард», либо были разрушены при осаде.

Пожалуй наиболее близок к оригиналу был, как ни странно стадион в затопленном Зволле. Над ним потомкам Прежних поглумиться не удалось.

А вот «Кото Ндеога», как называлось сердце общины Ахо давно утратил свой прежний облик.

Все промежутки между склонами, на которых когда-то сидели Прежние, были завалены бетонными обломками и укреплены утоптанной землей. Часть одного из склонов рухнула, не выдержав напора времени и обнажила его внутренности, состоящие из множества маленьких комнат. Впрочем внешняя стена склона устояла и служила серьезной защитой от набегов кочевников.

Некогда зеленый прямоугольник поляны был застроен мелкими хижинами. Основу поселения составляли хлипкие на вид домики, плетеные стены которых были обмазаны красной глиной. Но встречались среди них и необычные постройки. Такие как эта махина у входа. Некогда это был трейлер, у которого отсекли кабину, надстроили второй этаж из ржавых металлических листов, не забыв устроить бойницы для крупнокалиберных пулеметов, и, ко всему прочему, сбоку от этого монстра была приторочена огромная платформа от еще одного грузовика.

– Наша церковь, – к наемникам подошел светлолицый человек, с почти такого же пепельного цвета волосами, что и у самого Ворона.

– А это алтарь, – Мао ткнул пальце в сторону платформы.

– Нет. Это жертвенник.

– А ты кто? – Носорог на всякий случай сделал два шага назад.

– Айю Мбеке, – незнакомец протянул Носорогу руку, – младший жрец.

– Что-то не похож ты на жреца, – засомневался Носорог, но руку все-таки пожал.

– Успокойся, дружище, – Ворон похлопал товарища по плечу. – Айю тоже из племени Ахо. Просто жрецы подобрали его маленьким на гнилых болотах, вылечили и обратили в свою веру.

– Лечить мы умеем, – Мбеке улыбнулся. – В этом вы сегодня еще убедитесь.

– А тебя и правда так зовут, – Мао с интересом рассматривал белого жреца.

– Сколько себя помню, все время так и звали.

– А что это у тебя за странные отметины на лице, – Носорог указал на параллельные шрамы, украшающие обе щеки Айю.

– Это «знаки агассу», или «когти леопарда», ответил Мбеке. Такие положено носить только уважаемым людям. Хочешь за пять патронов я сделаю тебе такие же?

– Н-нет. Спасибо за оказанную честь, но…

Ритмичный барабанный бой заглушил последние слова Носорога. На маленькой площади, свободной от ветхих мазанок, к этому времени собралась почти вся деревня. Откуда-то справа три здоровых молодца, вооруженных двухметровыми копьями, вывели пятерых замызганных, одетых в лохмотья мужчин.

– Их подозревают в убийстве трех детей, – громко, стараясь перекрыть барабанную дробь, сказал Мбеке. – На прошлой неделе возле реки нашли три обезображенных детских тела, и почти сразу нам попались эти злоумышленники.

– А откуда вы знаете, что это они? – прокричал Мао.

– А вот сейчас и узнаем.

Подозреваемых поставили на платформу. Из боковой двери «церкви» вышел смуглый мужичок небольшого роста. На голове его было что-то неописуемое. Что-то желто зеленого цвета, похожее на кокон диких пчел. И из под этого «кокона» на голые плечи ниспадали тысячи маленьких косичек с вплетенными в них разноцветными шнурками.

– Обамамеянг Додо, – Ворон повернулся лицом к наемникам, чтобы они могли прочитать чудное имя по его губам, – собственной персоной.

– Верховный жрец, – добавил Мбеке.

В руках Додо держал большой глиняный кувшин с какой-то жидкостью.

– Варево истины, – пояснил Айю Мбеке.

Ворон словно оступившись, вцепился левой рукой Носорогу в плечо. Правой же он схватился за голову.

– Что с тобой? – подскочил к наемнику Мао.

– Ничего. Просто привиделось что-то. Смотри туда.

В это время Додо подошел к первому пленнику и заставил его на виду у всех собравшихся выпить приготовленное знахарями снадобье. Оно должно было «изобличить» преступника, который, убил детей. Потом тоже самое помощники Обамамеянга проделали с остальными.

– Сейчас мы все узнаем, – глаза Айю Мбеке заблестели. – Те, кому в подобных случаях удается проблеваться варевом, считаются оправданными, те же, кому это не удается, умирают, доказав тем самым свою виновность.

Первого и третьего пленника вывернуло наизнанку. Трое остальных схватились за животы, упали и скрючились на платформе, как дождевые черви, проткнутые костяной иголкой.

Подергавшись, бедняги наконец испустили дух. Их тела тут же утащили за ноги, а жрецы объявили их виновными в убийстве детей. Правосудие восторжествовало.

Невозможно сказать, было ли на самом деле ядовито то питье, которое жрецы дали пленникам. Они, между прочим, сами тоже выпили его вместе с обвиняемыми. Мбеке был твердо уверен в том, что то был не яд, а просто отвратительное варево. Но если это так, получается людей убил не яд, а страх оттого, что им не удалось избавиться от выпитой ядовитой жидкости, или же причина смерти – сознание своей вины?

– Весело у вас тут, – Носорога передернуло. – Могу представить, как здесь лечат!

– Сейчас увидишь.

Толпа заметно поредела, и наемники получили возможность подойти ближе к платформе. Справа от нее, возле огромного дерева с окрашенным белым стволом стоял небольшой красный котел. Недалеко от него полукругом лежали маленькие высушенные тыквы со странной резьбой на боках. На одних можно было увидеть круги, на других треугольники, на третьих квадраты и даже пятиконечную звезду. Мао насчитал шестнадцать таких тыкв, а позднее он узнал, что то были шестнадцать знаков Яо, божества здоровья.

Прямо над этой овощной композицией висела пеньковая веревка с нанизанными на нее дубовыми листьями. То был символ К'по.

Пока наемники, рассматривали все эти штуковины, на платформу перед входом в церковь вывели под руки человека. Он был явно в невменяемом состоянии. На поднятом к небу лице застыло выражение экстаза. Толстые губы были сложены в блаженную улыбку, и, хотя глаза его были открыты, он явно не воспринимал окружающего. Пока он стоял перед церковью, его поддерживали за руки.

Вскоре из дверного проема в торце бывшего трейлера показался жрец. На этот раз это был не Додо. С бритой головы служителя культа свисал пучок волос с воткнутыми в него перьями. Жрец склонился над котлом и бросил в него какой-то порошок. Затем туда же последовало и несколько листьев из висевшего на его поясе мешка.

Ни этот порошок, ни листья не коснулись даже губ человека, поддерживаемого двумя ассистентами, но было видно, как тело его на глазах крепнет. Жрец еще стоял перед ним, когда из-за кустов на поляну потянулась цепочка местных жителей, разукрашенных во все цвета радуги, и под грохот все тех же барабанов, они начали в медленном ритме танцевать вокруг них, то сужая, то расширяя круг.

Так продолжалось несколько минут. Затем человек зашатался, и его под руки увели обратно в церковь. Жрец и два его помощника скрылись, а за ними последовали танцоры. Церемония была короткой, а Мбеке объяснил наемникам, что тот человек уже «готов». Носорог понял его слова так, что он уже подготовлен для последующего обряда. Скорее всего он находился под воздействием наркоты и был не в состоянии воспринимать окружающее.

Хотя и нельзя утверждать, было ли его состояние результатом действия наркотика или гипноза.

– Это обряд очищения больного провели для того чтобы в него не мог вселиться злой дух. Дальше все будет хорошо. Он выздоровеет.

– Сомневаюсь, – Ард Овергоор перекрестился.

– А-а-а! Старый знакомый! – из-за угла в сопровождении нескольких охранников появился Обамамеянг Додо, несколько минут тому назад вроде бы скрывшийся в утробе церкви. – Каким ветром занесло.

– Попутным, – Ворон пожал протянутую Додо руку.

– Ну, тогда прошу ко мне, пока тебя не сдуло дальше.

Вся процессия, состоящая из четырех наемников, Обамамеянга и его свиты, Айю Мбеке и еще нескольких жрецов, по одной из тесных улочек направилась к центральному склону «Кото Ндеога».

Проходя мимо хижин, Носорог обратил внимание на то, что над входом каждой из них была прибита та или иная часть какого-либо животного. В основном это были куриные лапки.

Все это мясное изобилие, естественно, было не первой свежести и над деревенькой висел устойчивый запах разлагающейся плоти.

Протиснувшись в узкие двери в боковой части склона, каждый из процессии тут же оказывался в просторном, но темном коридоре. Двое из охраны Обамамеянга зажгли небольшие факелы.