Текст книги "Рихард Зорге"

Автор книги: Вячеслав Кондрашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Эта статья вызвала большой интерес в генеральных штабах и у военных аналитиков многих зарубежных стран глубиной анализа и конкретными прогнозами возможных действий Японии. Авторитет автора еще более возрос, когда они вскоре полностью подтвердились. В октябре 1938 года японцы начали масштабные наступательные действия в Китае на южном направлении. После захвата Ханькоу следующей целью наступления стал Кантон. Резидентура Зорге контролировала развитие событий на южном участке японо-китайского фронта, и Рамзай регулярно направлял в Центр телеграммы о развитии военной обстановки в этом районе.

В одном из донесений он сообщил, что японцы провели масштабную десантную операцию в Южном Китае. На ста десантных и транспортных судах в районе Кантона высадились 18, 101 и 111-я дивизии с полным снаряжением. После захвата этого города японские войска двинутся на Гуанси. В Японии ожидается большая дополнительная мобилизация, так как войск для фронта уже не хватает. Такое развитие событий вызвало негативную реакцию немецкого посольства. В Берлин был направлен доклад – он также стал известен Рамзаю, – в котором говорилось, что японцы становятся бесполезными для Германии в качестве союзника из-за бесконечного затягивания войны в Китае.

Разведывательная работа не прекращалась ни на один день. Зорге отдавал всего себя добыванию информации и руководству своими помощниками и информаторами, но все больше уставал. Сказывались и последствия тяжелой аварии. Рихард дважды обращался в Москву с просьбой вернуть его домой, но Центр ответил, что «обстановка в Европе и на Дальнем Востоке не позволяет удовлетворить просьбу Рамзая». Он также вновь просил руководство Разведывательного управления предоставить ему трехнедельный отпуск, но снова не получил ответа.

Свои чувства и настроение Рихард выразил в письме супруге, которое отправил с очередной почтой:

«Дорогая Катя!

Когда я писал тебе последнее письмо в начале этого года, то я был настолько уверен, что мы вместе летом проведем отпуск, что даже начал строить планы, где нам лучше провести его.

Однако я до сих пор здесь. Я так часто подводил тебя моими сроками, что не удивлюсь, если ты отказалась от вечного ожидания и сделала отсюда соответствующие выводы. Мне не остается ничего более, как только молча надеяться, что ты меня еще не совсем забыла и все-таки есть перспектива осуществить нашу пятилетней давности мечту: наконец получить возможность вместе жить дома. Эту надежду я еще не теряю. Ее неосуществимость является полностью моей виной, или, вернее, виной обстоятельств, среди которых мы живем и которые ставят перед нами определенные задачи.

Между тем миновали короткая весна и жаркое, изнуряющее лето, которые очень тяжело переносятся, особенно при постоянно напряженной работе. И совершенно очевидно при такой неудаче, которая у меня была.

Со мной произошел несчастный случай, несколько месяцев после которого я лежал в больнице. Однако теперь уже все в порядке, и я снова работаю по-прежнему.

Правда, красивее я не стал. Прибавилось несколько шрамов, и значительно уменьшилось количество зубов. На смену придут вставные. Все это результат падения с мотоцикла. Так что когда я вернусь домой, то большой красоты ты не увидишь. Я сейчас скорее похожу на ободранного рыцаря-разбойника. Кроме пяти ран от времен войны я имею кучу поломанных костей и шрамов.

Бедная Катя, подумай обо всем этом получше. Хорошо, что я вновь могу над этим шутить, несколько месяцев тому назад я не мог и этого.

Ты ни разу не писала, получила ли мои подарки. Вообще уже скоро год, как я от тебя ничего не слыхал.

Что ты делаешь? Где теперь работаешь?

Возможно, ты теперь уже крупный директор, который наймет меня к себе на фабрику, в крайнем случае мальчиком-рассыльным? Ну ладно уж, там посмотрим.

Будь здорова, дорогая Катя, самые наилучшие сердечные пожелания».

На настроение Зорге влияли также поступавшие к нему многочисленные указания Центра. В них ставились конкретные задачи, указывалось на необходимость повысить эффективность работы, давались оценки полученных из Токио материалов, высказывались критические замечания по поводу неактуальности некоторых документов и устаревших сведений. Это было обычной практикой, когда Центр, также непрерывно получавший запросы и указания от высшего военного-политического руководства страны, «подталкивал» руководителей резидентур за рубежом, требовал от них срочного добывания той или иной информации. Но Рихард как опытный журналист и аналитик понимал, что люди, которые давали все эти указания, поменялись в Разведуправлении уже не раз.

Новые сотрудники явно отличались незнанием не только реальной обстановки, складывающейся в Японии и вокруг нее, но даже некоторых вопросов оперативной деятельности. Рамзай догадывался, что в Разведывательном управлении происходят масштабные кадровые изменения, но не сомневался, что новые люди, так же как он сам, настроены на безусловное выполнение поставленных перед военной разведкой задач.

Несмотря на усталость и плохое самочувствие он продолжал активную разведывательную работу. В конце ноября в Центр ушла телеграмма о планах генштаба Японии по ведению войны с Советским Союзом, приводилось несколько вариантов, подготовленных штабистами. Японцы не исключали, что СССР первым осуществит нападение. В этом случае советские войска будут наступать из районов Владивостока и Читы через Внешнюю Монголию в направлении Хайлар-Цицикарской железной дороги. Наступательных действий на Мукден через Монголию японские генштабисты не ожидали.

Японское командование подготовило три стратегических плана ведения наступательных военных действий против СССР. Выбор конкретного варианта предполагалось сделать накануне нападения. Первый план предусматривал наступление на Владивосток с одновременным ударом по сибирской железной дороге в секторе Сахален – Суньхэ. Второй план заключался в мощном наступлении на железную дорогу Чита – Иркутск с одновременной атакой в секторе Сахален – Суньхэ. Третий план предполагал уничтожение Тихоокеанского флота, всех морских и воздушных баз, а затем высадку крупных десантов в Приморье.

Информация Рамзая носила чрезвычайно важный характер и была немедленно направлена в высшие военные инстанции. Через несколько дней в Москве получили новую телеграмму из токийской нелегальной резидентуры, в которой содержались подробные данные о количестве и тактико-технических характеристиках всех типов танков в японской армии. Конкретные военные сведения дополнялись политической информацией, добывавшейся Одзаки в правительственных кругах Японии.

После встречи с сыном премьер-министра Одзаки сообщил Зорге, что в стране назревает политический кризис. Принц Коноэ признавался своему окружению, что не знает, что делать дальше. Усилились разногласия между командованием армии, капиталистическими кругами и Тайным советом по поводу дальнейших действий в Китае, где никак не удавалось добиться победы, несмотря на задействование почти всех ресурсов японского государства. Эти сведения Рамзай немедленно направил в Центр.

Политический кризис действительно произошел и завершился 3 января 1939 года отставкой Коноэ и его кабинета. К власти пришло новое правительство, которое возглавил барон Хиранума – ставленник могущественной военной группировки и монополистического капитала. Уже через две недели Одзаки собрал сведения о внешнеполитическом курсе нового кабинета министров и передал их Зорге. Вскоре о них знали в Москве. Хиранума был намерен изменить стратегию действий и пойти на замораживание наступательных операций в Китае, ограничившись удержанием уже захваченных территорий и борьбой с партизанами в тылу своих войск. Однако военное командование имело свои взгляды на последующие действия, о чем Рамзай также информировал Москву. В военном командовании сформировались три группы, каждая из которых предлагала свой вариант: первая настаивала на продолжении войны с Китаем до полной победы; вторая была за достижение мирного соглашения с Китаем и подготовку к войне против СССР, а третья поддерживала прекращение операции в Центральном и Южном Китае и перенос военной активности в Северный Китай и Монголию для последующих действий против СССР.

С конца 1938 года все донесения из-за рубежа, в том числе и резидентуры Зорге, докладывались новому руководителю Разведывательного управления – комдиву А. Орлову, который сменил репрессированного С. Гендина. Он сразу обратил внимание на содержательные телеграммы за подписью Рамзая. Они подробно раскрывали политические, военные и другие вопросы, касающиеся обстановки в Японии и связанные с военной безопасностью СССР. Так, 5 января из Токио пришла телеграмма, в которой сообщалось о шпионской работе Квантунской армии против Советского государства. Рамзай сообщал, что японцы получают большое количество информации путем организации наблюдения с линии границы, а также использования белогвардейцев, находящихся в Маньчжурии, которых засылали на советскую территорию. Кроме того, велась работа с еврейским населением, имеющим родственников в Советском Союзе или Америке. В то сложное время такие донесения имели чрезвычайно важное значение и немедленно направлялись в НКВД.

Вскоре Орлову пришлось решать судьбу Рихарда Зорге. В конце января 1939 года на его имя пришла телеграмма, в которой Рамзай писал: «Если события не получат угрожающего развития, то прошу вашего разрешения на возвращение домой не позднее мая… Я нахожусь в Японии около 6 лет, а это очень много…» Исполняющий обязанности начальника Разведывательного управления затребовал все материалы на резидента и прочитал справку, в которой говорилось о сомнении в политической надежности Рамзая. При этом приводились следующие аргументы: «1. Он раскрыт как резидент военной разведки после провала в Шанхае. 2. Он, возможно, двойник и работает на Германию. 3. На разведывательную работу в Японии направлен врагами народа – Берзиным и другими, сознавшимися в сотрудничестве с иностранными разведками и лицами». Одновременно отмечалось, что информация от резидентуры, как правило, документальная, телеграммы носят достоверный характер и получают высокую оценку. Каких– либо доказательств, подтверждающих обвинения в адрес Зорге, кроме показаний арестованных сотрудников Разведупра, в досье не имелось. К числу других претензий к Рамзаю относились его чрезмерное самолюбие и «большое самомнение». Комдив А. Орлов, имевший опыт зарубежной работы, в том числе в фашистской Германии, принял решение: Зорге продолжает работу в Японии, но все донесения, поступающие от него, в том числе фотокопии документов, переданные через курьеров, необходимо докладывать ему лично. Он хотел убедиться, что нелегальный резидент в Токио действительно добывает важную информацию.

Рихард вновь получил из Москвы указание оставаться в Японии. В нем также говорилось, что о замене будет сообщено дополнительно. Он воспринял это с большим сожалением, но приказ есть приказ, и деятельность резидентуры в прежнем составе не прекращалась.

Несмотря на уход Коноэ с поста премьера, Одзаки сохранил свои информационные возможности. Принц надеялся вернуться в правительство, а пока его вновь назначили на не менее важный пост главы Тайного совета Японии. Поэтому «Общество завтраков» продолжало свои встречи в доме секретаря министерства иностранных дел, где обсуждались все важные внутриполитические события. Все друзья Одзаки по-прежнему пользовались большим влиянием в правительственных кругах. При их содействии соратник Зорге был назначен советником в токийский отдел Южно-Маньчжурской железнодорожной компании, где имелась информация о всех передислокациях японских войск в Северо– Восточном Китае и наращивании потенциала предприятий военной промышленности, находившихся в этом районе. Расширил число своих источников и Мияги, добывавший важную военную информацию.

В то же время у самого Зорге впервые стали возникать трудности в его разведывательной работе в германском посольстве. Из Третьего рейха в дипломатическое представительство было направлено много новых сотрудников, которые заняли все свободные помещения, усилились внутренний контроль и режим безопасности. В этих условиях разведчик уже не мог свободно фотографировать секретные документы в посольстве, а выносить их из здания теперь было категорически запрещено. Сменились люди, которые хорошо знали и полностью доверяли Зорге. У посла Отта не было времени для продолжительных встреч со своим другом, он только изредка давал ему читать в своем кабинете посольские документы, но уже не разрешал брать их домой. Военный атташе майор Шолль делился только устной информацией и очень редко передавал Зорге свои служебные материалы. Другие сотрудники аппарата военного, военно-морского и военно-воздушного атташе относились к корреспонденту настороженно и действовали на основе строгих инструкций, запрещавших допускать посторонних к секретной информации.

Зорге очень переживал, но ничего не мог сделать, чтобы как-то исправить ситуацию. У него даже ухудшилось состояние здоровья, и в июне он был вынужден на несколько недель лечь в госпиталь для дополнительного курса лечения. Перед этим он направил с курьером письмо в Центр, в котором, в частности, отмечал:

«Дорогой директор!

К сожалению, в связи с моей болезнью последние дни я лично смогу вам доложить очень немногое и кратко… Необходимо вам сообщить о растущих трудностях продолжения работы для меня…

У меня такое впечатление, что лучший период моей работы здесь на месте уже прошел совсем или, по крайней мере, на долгое время…

Мы же постепенно становимся использованными, ненужными в отношении наблюдаемых учреждений и важных лиц.

Фрицу в его работе пока везет. Связь и его легализация очень хорошие. Однако и здесь я могу повторить мою старую просьбу еще раз: посылайте новых людей, по меньшей мере в качестве помощников, которые после смогут служить заменой. Это же не дело, что практически всю работу ведем я и Фриц. Мы должны были много лет тому назад получить помощь, которая бы потом развилась в смену и привлекла бы новых помощников. Не забывайте, что я уже 6 лет здесь живу и девять лет на Дальнем Востоке, с очень непродолжительным пребыванием дома. Тяжелый несчастный случай год назад я преодолел, тем не менее девять лет вне дома дают себя чувствовать все больше и больше.

Пожалуйста, передайте Кате привет от меня. Я очень сожалею, что так долго обнадеживаю ее своим приездом. Однако ответственность за это, дорогой директор, несете вы сами.

Мы есть и остаемся ваши старые, верные и послушные сотрудники…

Рамзай».

Это письмо читал уже новый руководитель военной разведки – генерал-майор И. Проскуров, назначенный на должность начальника пятого управления РККА (так стало называться Разведуправление) после отстранения от работы А. Орлова. Новый начальник внимательно ознакомился со всеми материалами на Зорге, просмотрел некоторые документы, поступившие из нелегальной резидентуры, поинтересовался причинами его длительного пребывания за рубежом без замены и приказал направить резиденту телеграмму следующего содержания:

«…Все материалы, получаемые от вас, представляют для нас ценность. Качество ваших материалов показывает, что ваше пребывание там оправдывается полностью. Ваша работа для нашей Родины имеет большое значение. Членам резидентуры выделяется денежное вознаграждение: Рамзай – 1000 ам. долларов, радисту – 500, Одзаки и Мияги – по 200. Планируем вашу замену в конце 1940 года… В оперативной работе делать ставку на японцев.

Директор».

Генерал-майор Проскуров не имел опыта разведывательной работы, но быстро вошел в курс дел возглавляемого им управления. Особое внимание он уделял зарубежным разведывательным структурам, откуда поступала важная информация. Поэтому он недолго думал, прежде чем принял такое решение в отношении токийской нелегальной резидентуры, чьи материалы сразу произвели на него впечатление.

Получив сообщение Центра, Рихард почувствовал большое моральное удовлетворение. Результаты его деятельности по-прежнему важны, и он со своими сотрудниками, несмотря на все трудности, будет делать всё, чтобы помогать Родине в это сложное время. В ответном письме Зорге писал:

«…Как бы сильно мы ни стремились отсюда домой, мы, конечно, выполним ваши указания и будем продолжать здесь работу. С благодарностью принимаем выданную вами сумму для отдыха и отпусков. Единственная трудность состоит в том, что нелегко будет получить отпуск. Если мы пойдем в отпуск, то это сейчас же понизит нашу информацию».

Обстановка же требовала непрерывной работы. Японское руководство после успешных действий в Европе Германии, добившейся расчленения, а затем захвата Чехословакии в результате Мюнхенского соглашения, надеялось, что западные страны пойдут на уступки и на Дальнем Востоке. Токио начал проводить агрессивный внешнеполитический курс в отношении Англии и Америки, открыто заявляя о своих планах завоевания господства в Азии и на Тихом океане. Одновременно велись переговоры с Германией и Италией о заключении военного союза. После поражения японской армии на Хасане императорский генеральный штаб продолжал планировать военные операции против СССР, чтобы поднять патриотические настроения в армии и народе, а также нанести такой ущерб Советскому Союзу, чтобы он прекратил оказывать Китаю военную и другие виды помощи. Информация по всем этим вопросом циркулировала в правительственных кругах, среди военных, журналистов и иностранных дипломатов. Рихард Зорге, как и ранее, тщательно анализировал все попадавшие к нему сведения и наиболее важные из них направлял в Центр.

Рамзай информировал Москву о ходе японо-английских переговоров, целью которых было заставить Лондон отказаться от помощи Китаю и признать исключительные права Японии на эту страну. В конечном итоге английское руководство пошло на признание японских захватов в Китае, заключив с Токио так называемое соглашение Ариты – Крейги (Роберт Лесли Крейги – британский посол, Хатиро Арита – министр иностранных дел Японии), которое стали считать дальневосточным вариантом Мюнхенского сговора. Резидентура Зорге также докладывала о развитии японо-американских отношений, в том числе о том, что уступки Вашингтона только увеличивали агрессивность японских правящих кругов, которые ускоренными темпами создавали мощный флот, явно готовясь к силовым действиям в Тихоокеанской зоне.

Создание японо-германо-итальянского военного союза сопровождалось трудностями и противоречиями. В Токио вначале согласились на его подписание, считая, что пакт направлен против СССР. Однако оказалось, что Берлин и Рим настаивали на его направленности против Англии. Японцы же не хотели осложнения отношений с Англией и Америкой. Этой позиции придерживались премьер-министр и военно-морские круги. Зорге неоднократно докладывал в Москву о том, что предлагала Япония своим европейским партнерам. Последнее из них содержало следующие позиции: «1. В случае войны между Германией и СССР Япония автоматически включается в войну против СССР. 2. В случае войны Италии и Германии с Англией, Францией и СССР Япония также автоматически присоединяется к Германии и Италии. 3. В том случае, если Германия и Италия начнут войну против Англии и Франции (Советский Союз не будет втянут в войну), то Япония по-прежнему будет считать себя союзником Германии и Италии, но военные действия начнет против Англии и Франции только в зависимости от общей обстановки». В итоге Гитлер и Муссолини отклонили японские предложения и подписали двусторонний германо-итальянский договор о военном союзе.

Зорге, несмотря на почти полное прекращение доступа к закрытым документам посольства, получал больше сведений о том, что происходило в Германии. Токио посещало много различных визитеров из Третьего рейха, и Рихарду не составляло большого труда разговорить их, создав соответствующие условия в местном баре или другом увеселительном заведении. Известный в Германии журналист не вызывал настороженности у гостей из Берлина. Ему также очень помогало письмо, которое он получил из Берлина по случаю своего 43-летия:

«Дорогой партайгеноссе доктор Зорге! По поручению господина рейхсминистра фон Риббентропа посылаю вам в качестве особого признания фотографию господина рейхсминистра с его собственноручной подписью. Господин рейхсминистр благодарит вас за выдающуюся работу в германском посольстве в Токио и передает также сердечные поздравления по случаю вашего дня рождения. Хайль Гитлер».

Как бы невзначай показанная фотография одного из приближенных к фюреру лиц с его личным автографом оказывала магическое воздействие на собеседников, которые рассказывали о многом. В телеграмме, направленной в Москву в мае 1939 года, Рамзай информировал, ссылаясь на данные, полученные от лиц из ближайшего окружения Геринга, что в сентябре 1939 года Германия захватит Данциг и отберет у Польши старую немецкую территорию, отбросив ее на юго-восток Европы. Другой визитер, военный атташе Германии в Москве генерал-майор Кёстринг, рассказал послу Отту, что первым противником Германии в настоящее время является Польша. Эти сведения дополняли данные, получаемые из европейских разведывательных аппаратов, и положительно оценивались Центром.

Все же главное внимание в своих информационных донесениях Рихард Зорге уделял, как это требовало от него Разведывательное управление, событиям в самой Японии и состоянию ее вооруженных сил. Еще в начале 1939 года Рамзай отмечал, что, по его оценкам, японцы весной пойдут на военные провокации против СССР, которые приведут к отдельным инцидентам. Поэтому резидентура, используя возможности Мияги и его источников, старалась контролировать местоположение всех дивизий японской армии, их боевой состав и оснащенность боевой техникой. Кроме того, в Центр регулярно направлялись сведения о японской военной промышленности, ее основных предприятиях и выпускаемой ими продукции.

Характер получаемых запросов подсказывал Зорге, что Москва расценивает обстановку в мире как крайне опасную и готовится к возможному началу большой войны. В связи с этим к военной разведке предъявлялись повышенные требования. В июне 1939 года Рамзай проанализировал ситуацию и направил в Центр донесение, в котором, в частности, говорилось:

«1. Военное выступление Германии и Японии против СССР в ближайшее время маловероятно.

2. В течение ближайших месяцев решится судьба Польши.

3. Затянувшаяся война в Китае вызывает напряжение всех сил Японии. Империя должна реорганизовать и перевооружить свои вооруженные силы. На это уйдет 1,5–2 года. Япония будет готова к большой войне не ранее 1941 года.

4. Несмотря на союзнические отношения с Германией и Италией Япония будет вести себя осторожно. Если они развернут войну в Европе, то японцы предпримут враждебные действия на Дальнем Востоке против Англии и Франции, обратят особое внимание на Сингапур».

К донесению прилагались отчет о состоянии экономики Японии, данные о ресурсах и возможностях ее промышленности обеспечивать армию всем необходимым для ведения длительной войны.

Последующее развитие событий показало, что прогноз, подготовленный выдающимся советским военным разведчиком, полностью подтвердился.