Текст книги "Берег дна"

Автор книги: Вячеслав Шульга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц)

2

В связи с расширением и реорганизацией внутренний дизайн бара сильно изменился. Зал сделали втрое большим, заменили старые высокие столы, какие стояли в советских гастрономах, на удобные деревянные – со скамейками с мягкими сиденьями. Бармен утверждал, что обивка была сделана одним умельцем в Дитятках из кож кровососов. У дальней стены помещения было организовано несколько отдельных кабинетов для любителей приватности, но чаще всего кабинеты пустовали.

Стойку тоже основательно переоборудовали, расширив и удлинив так, что теперь за ней одновременно могло свободно сидеть полтора десятка посетителей и не толкаться при этом локтями. В двух местах в стойку были врезаны пивные краны, а посредине возвышалась небольшая доска, стилизованная под школьную, на которой мелом писалось фирменное блюдо сегодняшнего вечера. В стену за стойкой был встроен огромный шкаф с прозрачными стеклянными дверцами, в котором было выставлено несметное количество разнообразных бутылок.

Сегодня за стойкой стоял сам хозяин заведения. Любимый Мотин кабинет в самом углу, из которого можно было видеть полностью весь зал, по случаю дневного времени был пуст, да и вообще народу было немного. День – не самое пиковый период и обычно в это время у всех приличных сталкеров находятся неотложные дела. Зато начиная с вечера и почти до утра в зале будет не протолкнуться.

Мотя провел своих спутников к столику, бросил под лавку рюкзак, сказал, чтоб заказывали без него, и направился к стойке.

– Здоровэньки булы, – поздоровался он с Барменом. – Что нового?

Бармен молча достал откуда-то из-под стойки огромную пятилитровую бутыль и пыльный граненый стакан, дунул в гранчак и плеснул из бутыля мутноватой жидкости на четыре пальца.

Мотя понюхал содержимое стакана, скривился, затем резко выдохнул и одним махом вылил жидкость в горло, ухнул, хлопнул рукой по стойке и только после этого взгромоздился на табурет.

– Неправильный ты какой-то бармен, Барбридж, стаканы у тебя грязные. – Он посмотрел склянку на просвет и улыбнулся хозяину. – В приличном заведении принято протирать посуду, прежде чем наливать клиенту.

– Так и шел бы туда, – буркнул беззлобно Бармен и налил еще на четыре пальца. – А «Хиросима», сам знаешь, из чистой посуды не пьется.

– Что ж ты со мной делаешь, барыжья твоя душонка? – Мотя поднял стакан. – Мне же еще идти сегодня, а отказаться от твоего «нектара» я не в состоянии. Смерти моей хочешь?

– А ты никуда сегодня и не пойдешь, – заявил Бармен, дождавшись, когда сталкер выпьет и отдышится.

– Это кто это такой смелый выискался, за меня решать, что мне делать? – Мотя уставился на Бармена, прищурившись недобро.

– Я. – Бармен взгляда не отвел. Они слишком давно дружили, чтобы понимать друг друга с полуслова и полувзгляда. – Тут ситуация нехорошая нарисовалась. Пока не обмозгуем, никуда не пойдешь. А мозговать долго придется, это тебе не грелку рвать.

– Закажи мне тогда горохового супчику с гренками да чего у вас там фирменного сегодня? – Мотя взглянул на доску. – Ага, тунец под имбирем с гарниром из тайского риса? Неплохо. Вот пусть его и принесут, а я на минутку к своим слетаю. И пивка тогда плесни мне, если разговор долгий предстоит. «Грелша» парочку.

Он сходил к своим спутникам, которые уже заказали обед и сидели в ожидании, попивая пиво, предупредил, чтобы те никуда из бара не выходили, подхватил из своего рюкзака планшет с бумагами и вернулся к стойке.

Еду еще не принесли, зато на стойке уже стояли два бокала с пивом и пена соблазнительно вылезала за края, стекая по бокам, уже покрывшимся капельками воды от холода. Первый долгий глоток вернул ясность мозгам, затуманившимся от двух порций Барменовской настойки.

– Рассказывай. – Мотя закурил. – Что за нехорошая ситуация такая?

– Охоту на тебя объявили, – как-то отстраненно ответил Бармен, демонстративно – вот же стервец! – протирая бокал белоснежным полотенцем. – С утра в сеть кинули объяву и сумму вознаграждения.

– Вот так открытым текстом и кинули? – Мотя недоверчиво улыбнулся и отпил из бокала еще треть живительного напитка.

– Вот так и кинули! А чему ты радуешься, чему радуешься, дурень? – разозлился Бармен. – Думаешь, я тут перед тобой в Петросяна играю? – Он нагнулся к Моте так близко, что тому пришлось отстраниться, чтобы ненароком не вышло конфуза в виде поцелуя, а то не поймут ведь. – Это тебе не шуточки! Такого не бывало уже года три, чтобы всей Зоной одного сталкера ловили.

– Погоди, погоди. Меня одного, что ли, ловят?

– Нет. Награду дают только за девчонку. Живую и невредимую. Остальных разрешается уничтожить. Да ты включи свой ПДА и сам посмотри. Наверняка есть сообщение, они в открытую сеть кинули.

– Вот я тормоз! – Мотя хлопнул себя по лбу и полез в карман за наладонником.

Стоило только системе загрузиться, как тут же в пол-экрана замигал значок «важное сообщение». Мотя коснулся пальцем монитора и во весь экран выскочило сообщение:

«Всем заинтересованным! Предлагается контракт на поимку и/или уничтожение группы из пяти человек, направляющейся в сторону Лиманска. В составе группы есть девушка четырнадцати лет. Запрещается причинять ей вред. Девушку со всеми вещами предлагается доставить в штаб командования Объединенного контингента. Всех сопровождающих в случае необходимости можно уничтожить. Вознаграждение – пятьдесят тысяч условных единиц».

Мотя допил первый бокал, основательно приложился ко второму, разом осушив едва ли не половину, и закурил. Минут пять он размышлял над ситуацией, что-то прикидывал в уме и бормотал себе под нос, затем резко затушил окурок в пепельнице и несколькими глотками допил второй.

– А я-то думаю, чего это на нас все косятся странно, а оно вон что! Заказ, значит, вывесили, уроды! Сами зассали в Зону соваться, так решили чужими руками, твари! Вот о каком заказе Каптер, значит, болтал.

– Что за Каптер такой? – спросил Бармен.

– В том и дело, что уже совсем никакой. В буквальном смысле, – добавил Мотя, прочитав непонимание на лице друга. – Ты же знаешь, как я не люблю, когда в меня стреляют.

– Что намерен делать? – спросил Бармен, выставляя на стойку еще один полный бокал с пивом и тарелки с едой.

– Как что? – Мотя от удивления чуть не выронил бокал, который уже подносил ко рту. – Думаешь, я испугаюсь всяких засланцев и побегу прятаться домой под кровать?

– Я ничего не думаю, я просто могу предложить вариант, если ты успокоишься и послушаешь меня.

– Пять секунд. – Мотя сделал несколько глотков, вытер губы ладонью и накинулся на гороховый суп. – Выкладывай.

3

Мотя присоединился к команде через несколько минут. Поставил кружку с недопитым пивом на стол. Сел на скамью возле Маши. Сообщил, глядя поверх голов:

– Итак, я пригласил вас, господа, с тем чтобы сообщить вам пренеприятное известие: Хьюстон, у нас проблемы…

– Ну вот, не дал спокойно отобедать, – недовольный Сюр отложил в сторону ложку. Дотянулся до бутылки «Хемуля», налил с полстакана. Пояснил: – Это я для снятия напряжения, – и выпил залпом.

– А что, до этого у нас не было проблем? – невинно поинтересовался Транец.

– До этого у нас был разогрев перед проблемами. Разминались красненьким, так сказать. А теперь – шоу начинается. Ну-ка, посмотрите все, что у нас творится в Сети. Вы сразу увидите, о чем я…

Сталкеры послушно полезли за наладонниками, включили. Мотя, несмотря на серьезность положения, не без удовольствия наблюдал за тем, как меняются лица товарищей. Впрочем, он понимал, что пять минут назад с его физиономией происходили примерно те же метаморфозы.

– Это что за хрень такая? – первым взорвался Боцман. – Ты во что нас втянул, блин?

– Я вас втянул в хорошее приключение за хорошие деньги. Если все будет удачно…

– Да какое, на хрен, удачно?! – присоединился Сюр. – При таких раскладах мы из бара не выйдем.

– Только присутствие «девушки четырнадцати лет» мешает мне применить обсценную лексику в сложившейся ситуации. – Транец, видимо, решил действовать на контрасте и изобразить «доброго следователя».

А Маша только открыла рот – то ли от испуга, то ли от удивления, то ли от ожидания новых приключений. И так, с открытым ртом, обводила всех взглядом распахнувшихся глаз.

– Что, сталкеры, очочками поигрываем? – Мотя намеренно провоцировал. Пусть поорут, спустят пар, потом легче общаться будет. – Как трудности начались, так сразу в кусты?

– Да я… Да ты… Меня – трусом? – Сюр сделал движение, как будто хватается за пистолет. Было бы в баре разрешено стрелять – мог бы и воспользоваться.

– Ну ты, Мотя, и фрукт, бдя. – Это уже Боцман. Он начал приходить в себя, и видно было, что он обдумывает ситуацию.

– Присоединяюсь к предыдущим ораторам, – сообщил Транец. – С обвинениями нас в игре очком ты, Мотя, поторопился…

– А что вы хотели бы? Чтоб я посыпал голову пеплом, полил супом и побежал в Каноссу каяться? У меня есть наниматель – вот эта девочка. Я взялся довести ее до нужного места, и я собираюсь выполнить договор. Этого, если угодно, требует моя репутация. А чего требует ваша репутация? Еще денег?

Пока Сюр втягивал воздух для очередного акустического залпа, пока на бородатой физиономии Боцмана отражались мысли о дополнительном заработке, штурвал перехватил Транец.

– Видишь ли, Мотя… Деньги – это хорошо. Это – тема для обсуждения. Но деньги трупам и арестантам не нужны. Когда ты звал нас с собой, подразумевался обычный рейд. Опасный, но вполне ординарный. Теперь ситуация изменилась. Мы фактически объявлены вне закона. Прямо сейчас и прямо здесь нас могут повязать и отправить в каталажку…

– Это ты загнул, однако, – перебил Мотя. – Здесь нам ничего не угрожает. Сталкеры своих сдавать не будут. Впрямую, у всех на виду – не будут. В Зоне некоторые несознательные личности могут и попробовать… А на территории бара сталкерская братия и наемников уничтожит, и бандитов, и вообще любого, кто будет оружием махать. А потом… Военные вообще остерегаются в Зону ходить, так что опасаться нам надо только гопоту всякую и наемников.

– А этого мало? Ты представляешь, как нам теперь будет тяжко? А ты говоришь, мы трусим… Мы не трусим, мы другого хотим…

– Ну и чего вы хотите, если не денег?

– Да, Транец, чего мы хотим? – повернулся к Транцу Боцман. Сюр и Маша тоже повернулись и уставились на Транца, но уже молча.

– А хотим мы вот чего. Мы хотим понять – зачем все это? Ради чего мы рискуем своими столь привычными нам шкурами? Мы игроки, а не болваны из старого польского преферанса!

Насчет преферанса Маша не поняла, но почему-то у нее засосало под ложечкой. Начинался неприятный разговор, она это чувствовала.

– Во, четко Транец сформулировал! Внушает! Я бы так не смог! – добродушное настроение быстро возвращалось к Сюру. Он вообще был вспыльчивым, но отходчивым.

– То есть вы хотите, чтобы я рассказал, зачем и куда мы идем? Не могу. Это не моя тайна.

– А чья? Машина? Тогда с нее спросим. Машенька, а Машенька… Расскажи дядям правду, – вкрадчиво встрял в дискуссию Боцман.

Маша, как известно, терпеть не могла, когда ее называли Машенькой… Ярость накатила как цунами.

– Я тебе не Машенька! Ничего я вам не скажу! Тоже мне – мужики. Чуть что – сразу все кругом виноваты!!

– Маш, подожди, не кипятись, – попытался осадить ее Мотя.

Но Машу уже несло:

– Что вы хотите, чтобы я вам рассказала? Как будто что-то изменится! Да вы и не поймете ничего! И вообще, мне велено никому ничего не рассказывать!

Маша даже не замечала, что по щекам катятся слезы. Напряжение последних двух суток вырывалось наружу, как пепел из вулкана Эйяфьядлайекудль. Но женской, а уж тем более девичьей истерикой сталкеров было не пробить. Они и не такого за свою жизнь навидались.

– В таком случае, Маша, – Транец говорил ровно и спокойно, – мы сейчас встаем и выходим. Пойдем по Зоне пошляемся, может, найдем чего.

– Да погоди ты! – Мотя тоже начал закипать. – С девчонкой связался, тоже мне герой! Сейчас Маша успокоится… А она ведь правда успокоится… – Мотя поглядел Маше прямо в глаза, давая понять, что шутки и истерики закончились.

Маша почувствовала, что от этого взгляда у нее пропадает всякое желание кричать. Она села обратно, всхлипнула. И правда – начала успокаиваться.

– Маша, ты пойми, – продолжил Мотя, – у нас действительно ситуация усложнилась. И чтобы на ребят рассчитывать – им надо рассказать. Все что знаешь. Без них наше предприятие совсем бессмысленно. Меня убьют, тебя отдадут военным. И там тебе все равно придется все рассказывать, никуда не денешься. На салфетку, вытри лицо. Успокойся. И рассказывай.

– Хорошо, – присмирела Маша. Вытерла слезы. – Я расскажу. Только я сама не все понимаю. Там про физику…

– Не тяни, рассказывай, девочка! – Сюр совсем уже отошел от всплеска эмоций, и сейчас, казалось, вовсю жалел Машу. – Как-нибудь разберемся в этой физике-шмизике. Я, как-никак, Бауманку закончил. Когда-то, в другой жизни…

– Ну, в общем, я получила письмо от отца. Вы про него слышали – это физик Сергей Титаренко. Он пропал в Зоне несколько недель назад. Вместе с оборудованием и двумя аспирантами. Письмо пришло по обычной почте, не электронной…

– Это еще почему? – заинтересовался Боцман.

– Потому что вместе с письмом он отправил диск с данными исследований. Но мне дали в подъезде по башке, и диск, это… как бы сказать…

– Скоммуниздили? – подсказал Сюр. – Не тот ли это кадр, что тебя пас в Дитятках?

– Да, он. Но письмо у меня осталось. Случайно. Оно было так написано, что если бы его кто прочитал, кроме меня, – ничего не понял бы. В письме было еще одно, для дяди Андрея Синицына. Там тоже было много непонятного, но я смогла расшифровать. Только про физику не поняла.

– Дядя Андрей, как я понимаю, работает на одну из гэбэшных контор, – вставил Мотя.

– Да, наверное. Но он уехал в Японию. Говорят, там своя Зона образовалась. И я думаю, он туда в командировку не просто так отправился…

– А что в письме-то, рассказывай давай! – Вся тройка сталкеров подалась вперед.

– Папа что-то нашел в Зоне. Очень важное. Но должен прятаться. Просил Синицына его вытащить. Найти Мотю и вытащить. И тогда у них будет Нобелевка и власть над миром.

– Власть над миром? Инте-е-ер-е-есно… – протянул Транец. – А что нашел-то?

– Я не очень поняла. Вначале письмо наизусть выучила, а сейчас забывать стала, – соврала Маша. – Что-то про эвристическую сингулярность, временной шифтинг… Уже не помню. Потому что не понимаю…

– Еще что было?

– Ну, координаты были. Еще он писал Синицыну про то, что диск зашифрован, а кроме папы шифр никто не знает… Еще что-то про исполнение мечты. Или исполнение желаний…

– Исполнение желаний?! – Сюр аж подпрыгнул на месте. Скамейка и стол зашатались.

Боцман и Транец подались вперед и одновременно с благоговением прошептали:

– Монолит…

– Тссс! – шикнул Мотя на Сюра. – Не один тут! Услышат. Вот и я сложил два и два. И понял, что за всей этой научной лабудой в письме скрывается информация о Монолите. Иначе бы вояки так не гонялись за Машей. И за нами. Им это тоже надо. И кто первый дойдет – тот и король. Координаты у меня есть…

– Монолит… – благоговение перекинулось и на Сюра. – Что ж ты раньше молчал? Да к Монолиту я готов идти сквозь всех наемников Зоны!

– Молчал, потому что не моя тайна. Маши.

– Кстати, о Маше. Ты сам понимаешь, что с ней нам идти будет гораздо тяжелее? Может, спрячем ее в баре, а сами марш-бросочек до Лиманска?

– Никуда я прятаться не буду! – обиделась Маша. – Я папу иду спасать!

– Ага, пришла и всех спасла одна такая! Машунь, ты пойми, – Сюр говорил ласково, но с нажимом, – мы твоего папу спасем гораздо лучше и быстрее без тебя, чем с тобой. И сюда его тебе приведем, я обещаю…

– Сюр, не дави на нее! – опять вступился за Машу Мотя. – Есть у меня ощущение, что, во-первых, уговорить ее остаться не получится. А во-вторых, я подозреваю, что у нее есть с собой отмычка от искомого места…

– Ты обалдел, что ль, на старости лет, сталкер? – Сюр повысил голос. – Из ребенка «отмычку» делать? Да я тебя щас урою нафиг, сам «отмычкой» пойдешь!

– Ты не понял, Сюр, успокойся. Никто никого «отмычкой» не пускает. Просто у Маши есть ключ от этого места. Чтобы в него пройти. Наука, понимаешь, сингулярности, тирьямпампации и прочие эпсилон-деритринитации…

– Оʼкей. – Сюр опять начал успокаиваться. В который раз за вечер. – Тогда слушаем твои предложения – как нам дальше жить-существовать?

– Так, я понимаю, что больше возражений насчет дальнейшего похода не имеется? Хорошо. – Мотя улыбнулся. – А предложение простое. Начинаем бухать. Сильно бухать. Машу, чтобы не привлекать внимание к составу группы – «четыре сталкера плюс девушка четырнадцати лет», – я сейчас отведу в апартаменты и положу спать. Ей надо, она устала. Потом вернусь, и объясню дальнейшую диспозицию. Мне тут Бармен кое-что посоветовал…

4

– Значит, дело в следующем, Барбридж, – Мотя подвел Машу к стойке, – девочке надо отдохнуть. Свободные комнаты есть?

– Готовь паспорта. – Бармен кинул на стойку ключ с биркой. – Выселение до двенадцати.

– Может, еще в книге регистрации тебе расписаться? – усмехнулся Мотя. – Пива лучше мне еще налей. Я сейчас ее уложу и вернусь, кое-чего прикупить надо.

Он взял ключ со стойки, кивнул Маше и направился в левую от стойки дверь. Пройдя за ним, Маша спустилась по лестнице на один этаж и оказалась в длинном узком коридоре со множеством дверей. Мотя уверенно направился к двери с табличкой «13», отпер ее ключом и жестом пригласил войти.

– Не «Балчуг», конечно, но отдохнуть сможешь. Удобства, если понадобится, в конце коридора.

Маша вошла в комнату и осмотрелась – комната примерно три на четыре метра, два добротных топчана, небольшой шкаф, две тумбочки, низкий стол и пара стульев. Небогато, но чисто и прилично. В шкафу она нашла грубые одеяла, а вот белья нигде не оказалось, как она ни искала.

– А белья нет, с бельем мороки слишком много. – Мотя все еще стоял в проходе и наблюдал за поисками. – Сталкеры все грязные ходят, ложатся не раздеваясь, а стирать негде. Не тащить же сюда прачечную, в самом деле.

– На нет и суда нет. – Маша настолько устала, что ей было уже все равно. Она стащила ботинки, задвинула их ногой под топчан, вылезла из комбинезона и юркнула под одеяло.

– В туалет не желаешь сходить? А то я тебя закрою на всякий пожарный, – спросил Мотя.

Но Маша уже спала, ей снилось теплое и безопасное побережье Италии.

Мотя тихонько закрыл дверь и запер ее ключом. Намаялся ребенок, удивительно даже, что столько времени продержалась и не срубилась раньше, нагрузки ведь далеко не детские. Не каждый мужик сможет более суток на ногах провести, да еще и по Зоне ползая.

Он положил ключ в набедренный карман и двинулся на выход. Последняя дверь была открыта и из нее в слабоосвещенный коридор падал свет из комнаты, образовывая светлый квадрат на противоположной стене. Мотя параноиком не был, но подходя к двери, он внутренне собрался, готовый в любой момент отразить атаку. Как и следовало ожидать, ничего не произошло – комната вообще была пуста. То ли он не заметил, как постояльцы покинули ее, то ли дверь открылась сама. Похоже, пора на прием к психиатру, если за каждым углом стала мерещиться опасность. «Вот выберемся – схожу обязательно. К Максу Дубровскому, если он еще практикует», – мысленно пообещал Мотя самому себе.

Он завернул за угол и нос к носу столкнулся с человеком в таком же пыльнике, как и сам. Реакция была мгновенной – толкнув незнакомца в грудь так, что тот повалился на ступеньки, Мотя моментально выхватил из-под пыльника нож, отработанным движением выкинул лезвие и навалился на человека, намереваясь всадить остро наточенную сталь в глаз. Все это проделывалось на полном автомате, так что Мотя даже не отдавал себе отчета, что делает его тело. В самый последний момент, когда оставалось нанести решающий удар, включился мозг и рука остановилась в верхней точке.

– Твою дивизию, Мотя! – раздался из-под капюшона знакомый голос. – Тебе точно к психиатру пора! На своих кидаешься, словно на чернобыльских собак. Глаза разуй!

С перепугу и от большого выброса адреналина тряслись руки, сердце громыхало в груди, как кузнечный молот, а перед глазами плыли радужные круги. В таком состоянии, да еще и в полумраке, лица лежащего под ним сталкера Мотя разглядеть не мог, но голос… Хозяина этого голоса он не видел уже лет пять, с тех самых пор, когда почувствовал в себе силы ходить в Зону одному. Вот так встреча!

– Шухов, старый хрыч! Ты же меня до смерти перепугал, идиот! – Мотя тяжело опустился на ступеньки рядом. – Я же мог тебя убить сейчас, дурная твоя башка.

– Не убил бы, – Дима поднялся, – ты забыл, что я умею предвидеть?

– Сволочь ты, Шухов, – пробормотал Мотя, доставая портсигар. – Сволочь и падла. Настучать бы тебе в торец за такие шуточки, невзирая на статус. Думаешь, если о тебе легенды слагают, то в бубен не дам?

– Да расслабься ты. – Шухов похлопал приятеля по плечу. – Совсем нервный стал в этой Зоне. Дай лучше сигаретку, давно не курил.

– Странно, что я от своей тени еще не шарахаюсь. – Мотя протянул Диме портсигар с зажигалкой. – Слыхал, что вояки удумали?

– Слыхал, конечно. Как не слыхать. Вся Зона на ушах стоит, обсуждают… слышь ты, откуда такую «Зиппо» взял? – Дима восхищенно цыкнул зубом.

– На аукционе купил. Единственный экземпляр в мире, специальный заказ. И что обсуждают?

– А обсуждают всякое. Одни говорят, что ты, мол, спер какую-то очень важную штуку у военных, чуть ли не пульт управления Монолитом, и идешь на ЧАЭС власть над Зоной захватывать. Другие говорят, что ты в «Трех парсеках» какую-то генеральскую дочь соблазнил в грубой форме и бросил, вот злой папаша и хочет тебя достать и кое-чего тебе отчекрыжить. – Шухов внимательно разглядывал голову лошади на корпусе зажигалки. – Дорогая поди?

– Недешевая. Одиннадцать тысяч девятьсот девяносто девять долларов, девяносто девять центов отдал. Не считая налогов и пересылки. Отчего ж сразу чекрыжить то? Можно ж и хуже наказание придумать. Женить, например. – Мотя не удержался от улыбки.

– Я так и знал! – хлопнул себя по коленке Шухов и захохотал. – Народ, брат, не обманешь, он все подмечает! Что, таки добегался по бабам, да?

– Да нет, я остепенился уже давно. Как сошелся тут с одной, так и перестал за юбками бегать.

– Кто такая? Я ее знаю?

– Может, и знаешь. – Мотя пожал плечами. Диана. Официантка в «Парсеках».

– Конечно знаю. По ней ползоны сохнет, а она вон чего – тебя выбрала, оказывается. Ай да Мотя! Ай да сукин сын! – Дима снова похлопал Мотю по плечу. – Слышал я, что ты ее из Зоны вытащил… так это она в качестве благодарности с тобой… того?

– Вот сейчас точно в лоб дам! – Мотя скинул руку Шухова с плеча и поднялся. – Меня хоть Люсей зови, а Диану не тронь – пасть порву. И я не шучу.

– Извини, я не думал, что у тебя так серьезно.

Мотя постоял еще немного, остывая и приводя мысли в порядок. Это же надо, как он взбесился при одном лишь упоминании его женщины в не очень приглядном свете. Чуть на друга с кулаками не кинулся. Неужели и вправду влюбился? А даже если так, то ничего в этом плохого нет.

– Может, в бар подымемся, по пивку? – предложил он Шухову.

– Зачем же в бар? Вон в комнате стоит. Как знал, что ты предложишь, и заказал светлого.

– Предсказатель хренов, – буркнул Мотя и пошел в комнату.