Текст книги "Берег дна"

Автор книги: Вячеслав Шульга

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)

3

Утро профессора началось как обычно. С визита Шакарима. Совсем сопьется, с жалостью подумал профессор. И мы тому виной. Спаиваем местное население. Он уже и со сталкерами скорешился. Бухает с ними каждый день. Хорошо хоть Федя с Петей заняты, оборудование демонтируют, часовой механизм собирают. А сталкерам заняться совсем нечем – раз в день отвезти к шахте с аномалией тележку с приборами, вот и вся работа. Правда, Мотя, переговорив с Федей, несколько раз с ним отлучался ненадолго в сторону аномалии. Возвращались оба с загадочным видом, отказываясь реагировать на расспросы. Профессор догадывался, что задумал Мотя, но не препятствовал.

Маше с Димой дела особенного не нашлось, и они, отобрав профессорский ноут, целыми днями резались в какую-то модную игрушку. Как будто своих приключений не хватило. Профессор попытался заикнуться про учебу и уроки, но на него так посмотрели, что он даже смутился. Ладно, пора идти работать, нас ждут великие дела, подумал профессор, и вышел на крыльцо.

Шакарим уже тихо сидел на ступеньках.

– Привет, насяльника, как дела? – стандартно приветствовал Шакарим.

– И тебе привет, добрый человек… Дела идут…

– Насяльника, водки дай, а? Пожалуйста…

Совсем сопьется, опять подумал профессор.

– А что, у Сюра с Боцманом нет уже?

– Они спят, я будил, а они ботинками кидаются и застрелить обещают…

– Да, похоже на них. Не дам я тебе водки, Шакарим. Иди и ты домой, поспи.

– Насяльника, очень прошу, дай водки, а… Трубы горят!

– Не проси. Не дам. Сам потом благодарить будешь!

– Тогда, насяльника, я тебе важное не скажу! А дашь водки – скажу!

Черт, подумал профессор, придется дать, а то ведь не скажет.

– Хорошо, сейчас принесу. Говори – что хотел сказать…

– Вчера невестка в Караул ездила. Говорит, туда три больших машины приехало. Две с солдатами, одна с решеткой на крыше. Это не твои друзья?

– Что за решетка на крыше?

– Ну, как антенна, только крутится.

Пеленгатор, понял профессор. Блин, неужели засекли наши переговоры по рации и уоки-токи? Надо срочно уходить из города к аномалии. Немного не успели. Планировали исход из этого времени на завтра. Теперь это будет не исход, а бегство!

– Спасибо, Шакарим. Наверное, это наши люди. Я вечером сам съезжу, встречу. А ты пока никого из своих не отпускай в Караул – нечего им с теми людьми болтать. Вдруг расскажут, как ты тут пьешь целыми днями, а мне потом тебя отмазывать. Лучше пусть твои родственники площадь главную подметут. Там построение будет.

– Хорошо, насяльника, скажу. А теперь водки дай!

Профессор всучил обалдевшему от счастья Шакариму аж целую литраху, выпроводил того со двора побыстрее и вернулся в дом.

– Маша, просыпайся быстро! Воздушная тревога! Иди срочно буди Диму, я за остальными. Собираемся во дворе у аспирантов. Так, нечего глаза тереть, дело серьезное. Бегом! И никаких переговоров по уоки-токи.

Маша сидела на кровати и ошарашенно моргала. Расслабилась здесь девочка, подумал профессор, да и кто из нас не расслабился.

– Так, приказ отменяется. Вы с Димой идете не во двор к Феде с Петей, а к ветряку. Дима лезет наверх и смотрит на северо-восток, в сторону Караула. Ты внизу на подхвате. Как только видите, что от Караула движутся машины, – сразу бегите к нам и кричите «Караул!» Мда, тяжеловатый каламбурчик получился…

– А что случилось, пап?

– Похоже, нами заинтересовалась местная «кровавая гэбня». Общение с ней не входит в мои планы. Нам пора валить отсюда. А тебе пора ноги в руки и за Димой!

4

Дима с Машей прибежали во двор к аспирантам, когда сталкеры уже убыли с частью оставшегося груза к аномалии, а профессор и Федя с Петей срочно заканчивали монтаж устройства, которое сначала должно было включить электромагнитную бомбу, а затем, с задержкой в доли секунды, активировать подрыв тротила. Только так, по расчетам профессора, можно было уничтожить, а точнее, сместить в недоступное пространство здешнюю точку сингулярности. Устройство представляло собой жестяную коробку из-под монпансье с элементами старого будильника внутри и торчавшими проводами снаружи.

– Едут! – хором закричали запыхавшиеся Маша с Димой. – Три машины! Еще на горизонте пылят, но времени мало.

– Давайте дуйте на шахту, а мы вас догоним, Пете надо пару минут, чтобы закончить, – профессор с Федей укладывали коробки на тележку, Петя с паяльником наперевес копался во внутренностях механизма. – Дима, ты проследи, пожалуйста, чтобы ничего не случилось. Я на тебя надеюсь. Моте скажите, что пора сматываться.

– Я не маленькая, папа! – возмутилась Маша.

– Знаю, но Дима мне кажется более опытным. Все, марш отсюда.

Маша хотела что-то сказать и набрала было воздуху, чтобы выдать длинную тираду по поводу того, что она думает о папе, о его возмутительном поведении и опытности Димы, но осеклась, когда юный сталкер взял ее за руку и покачал головой, мол, «папа прав». Она только злобно стрельнула глазами, развернулась и, гордо подняв голову, направилась в сторону аномалии. Дима посмотрел на профессора, пожал плечами, разведя руки в стороны, улыбнулся и потрусил за ней вслед.

– Спелись, – констатировал наблюдавший эту пантомиму Петя. – Готовьтесь к свадьбе, насяльника.

– Ты давай не отвлекайся, психолух, нам сперва от гэбистов улизнуть надо. Эти – не чета нашим, в либерастию играть не станут и церемониться с тобой не будут. Сначала пустят пулю в лоб, а потом уже документы спрашивать станут. Читал журнал «Огонек» в девяностых? То-то же!

– Готово уже. – Петя уложил конструкцию в картонную коробку из-под обуви, коробку устроил поверх других таких же на тележке и принялся собирать инструменты в ящик.

– Федя, впрягайся, – скомандовал Титаренко, хватаясь за ручку.

Они вдвоем легко, как молодые першероны, сдвинули груженую тележку и рысью припустили по грунтовке, стараясь огибать кочки и колдобины. Через пять минут их нагнал Петя, кинул инструментальный ящик в кузовок и с криком «Бурлаки на Волге!» ухватился за ручку, пристроившись посредине. Едва они успели скрыться за холмом, в город въехали три новеньких, блестящих шестьдесят третьих ГАЗика – два бортовых и один с кунгом.

Из кабины пеленгатора выскочил офицер в полевой форме, отдал несколько команд солдатам и скрылся в кунге. Солдаты без лишней суеты выгрузились из машин, разбились на тройки и приступили к прочесыванию домов. Через десять минут к машинам с северной стороны под конвоем привели маленького сухонького человечка в тюбетейке, из кунга показался офицер, о чем-то долго расспрашивал, угрожал пистолетом, человечек приседал, махал руками и наконец показал рукой в сторону шахт. Тогда офицер махнул рукой, человечек, низко кланяясь, попятился, наткнулся спиной на дюжего сержанта, получил от того пинок под зад, придавший ему ускорение, и, провожаемый громким хохотом, скрылся в том направлении, откуда он был приведен. Офицер отдал команду, запрыгнул в кабину и грузовик рванул в сторону шахт, сержант криками собрал солдат, они погрузились в автомобили и устремились вдогонку за командирской машиной.

5

Казалось бы, пробежать два километра – легкая задача. Так-то оно так, но это если легкой трусцой, утром в парке, под легонькую музычку в наушниках да в спортивной обуви. А если ты бегать не привык, твоя одежда не предназначена для занятий легкой атлетикой и вместо ровной утоптанной тропинки под ногами грунтовка с колдобинами? Когда Маша добралась до бетонной коробки входа в шахту, сердце у нее выпрыгивало из груди, пот заливал глаза, а сбившееся дыхание не позволяло нормально говорить. А говорить было что. Хотя бы сообщить о грузовиках.

– Там… папа… сказал… – согнувшись пополам, она держалась за бок, в который, казалось, всадили раскаленную вилку, – папа… там… гэбня!

Она увидала ведро с водой и кружку на металлическом крючке, висевшую на краю ведра, попыталась зачерпнуть, но была остановлена Мотей.

– Совсем обалдела? Сначала отдышись, потом напьешься. Пополоскать можешь, но не вздумай глотать, поплохеет.

Он сам зачерпнул воды и поднес кружку к Машиным губам. Она, привыкшая уже к тому, что Мотя ничего просто так не делает и не запрещает, набрала воды в рот, пополоскала и сплюнула прямо на пол. Через пару полосканий ей действительно стало немного легче. Она присела на грубый табурет и наконец смогла нормально, не хватая ртом воздух, говорить, а Мотя передал кружку Диме.

– Папа сказал тебе сказать, что пора сматываться.

– Значит, по наши души. Много?

– Чего?

– Солдат много?

– Не знаю, мы не видели. А машин три штуки ехало.

– Одна с будкой, две с кузовом, – подсказал Дима. – В кузовах солдаты.

– Два взвода, значит. Все понятно? – Мотя посмотрел на Сюра с Боцманом.

Сталкеры кивнули и вышли на улицу, прихватив с собой лопаты и подсумки с выстрелами.

– Сидите здесь, ничего не трогайте. Отдыхайте пока. Нет, Семеныч, – Мотя заметил, что пацан набычился и собрался возражать, – там будет кому воевать, а ты мне нужен как Машин телохранитель. Что-то мне подсказывает, что для этой роли ты подходишь как никто другой.

Маша украдкой взглянула на Диму и улыбнулась, потому что тот сидел красный и сердитый, но ничего не сказала и даже не хихикнула. Ей нравилось его внимание, ей нравились его ухаживания, и он сам тоже ей нравился.

– И хватит тебе уже вспыхивать, честное слово. Всем все давно ясно, а ты смущаешься, как девица прямо.

Мотя улыбнулся, подмигнул Маше и вышел, оставив отроков самих разбираться со своей любовью. На площадке перед бункером Сюр и Боцман тем временем развернули кипучую деятельность. Боцман справа от входа орудовал лопатой, как заправский стройбатовец, и уже успел вырыть достаточно глубокий окопчик и сейчас притаптывал бруствер, а Сюр стаскивал ко входу все тяжелое и габаритное, что было в округе, формируя своеобразную баррикаду. Задерживаться и давать советы Мотя не стал – по части ведения боевых действий эти двое могли дать фору многим и уж что-что, а окапываться они умели великолепно. Мотя рванул навстречу профессору. Долго бежать ему не пришлось – едва поднявшись на холм, он повстречался с троицей ученых, волокущих за собой груженую тележку.

– Тройка мчится, тройка скачет, вьется пыль из-под копыт, – он засмеялся. – До чего ж нелепо вы выглядите сейчас, умора.

– Помог бы лучше, – просипел Титаренко.

– Немного осталось уже. Только спуститься с холма осталось, – ответил Мотя, но тем не менее оттеснил профессора и занял его место. – Машинки точно по наши души, как думаешь?

– Более не за кем, – профессор тяжело дышал. Сказывался возраст, лишний вес и отсутствие тренировок. – Нет больше мочи. Вернусь домой, сяду на диету – месяц только кефиром питаться буду, чтоб вес сбросить. И эрбисольчиком проколюсь, не помешает.

– Что кефир? Айда с нами в бассейн заниматься, – предложил Петя. – Мы с Федей до экспедиции хороший откопали, под открытым небом, в районе Караваевых дач. Там и зал тренажерный есть. А какая там тренерша!

– О да! – Федя мечтательно закатил глаза. – Тренерша там суперская. Жаль, замужем.

– Кто о чем, а вшивый о бане. Давно баб не видели, ага? – подначил аспирантов Мотя.

– Давно тут сидим, – со среднеазиатским акцентом ответил Федя и рассмеялся.

Смех подхватил Петя, сначала нервно, чуть заикаясь, а потом от души расхохотавшись. За ним стал хихикать Титаренко, держась за ноющий бок, охая и похлопывая себя по бедрам. Мотя смеялся с пониманием и сочувствием, вспоминая о Диане.

Так, хохоча, они и дотащились до входа в шахту, где Сюр и Боцман уже закончили оборудовать укрытия. Титаренко, все еще улыбаясь, взял коробку с миной и не мешкая отправился ее устанавливать, прихватив с собой Петю, а остальные принялись разгружать тележку. Все те приборы, механизмы и электронные штучки из будущего, которые не обязательно было тащить с собой через проход и которые решено было уничтожить, складывали в шахте. Рвануть должно было изрядно, а если что и останется после взрыва, то его гарантированно завалит и скроет. Опустевшую тележку, стальное днище которой могло послужить хорошим укрытием от пуль, Сюр пристроил возле входа, поставив ее на попа.

– Как думаешь, успеем уйти или будет дискотека? – спросил Боцман Мотю, когда разгрузка закончилась и все, кто не был занят установкой бомбы и настройкой прохода, разместились на улице под прикрытием баррикады.

– Боюсь, пострелять все же придется, хоть и не хочется. Покрошим же всех.

– А нечего к нам лезть. Мы их звали, что ли?

– Так и они нас не звали… Эх, жалко ребят. Может, шугануть их из подствольника пару раз? – Мотя задумчиво посмотрел на автомат в руках Боцмана, к которому был присоединен подствольный гранатомет. – Жахнуть у них перед носом, типа предупредительного.

– Эти вряд ли испугаются. – Сюр покачал головой. – В госбезопасность ссыкунов, пардон, Маша, никогда не призывали. Только разозлишь.

– Я к тому, что и дураков старались отсеивать. Не исключено, что командир не дуболом и сообразит, что лезть на нас бесполезно. Давай попробуем?

– Можно и попробовать, почему нет. В любом случае, танцы предвидятся – профессору еще минут двадцать настраиваться, провода тянуть, минировать. Ты как, Боцман?

– А мне по барабану, – пожал плечами тот. – Дискотека так дискотека.

– А сейчас пулеметчик Ганс… – начал Дима, но его перебил Сюр:

– Семеныч, я этот анекдот рассказывал, еще когда в октябрятах ходил. Не баянь, пожалуйста.

Дима надулся и замолчал. Молчали и остальные. Слепящее солнце встало в зенит и почти исчезли тени. Жарило, как в сауне. Маша подумала, что скажи ей кто несколько дней назад, что она будет потеть под палящим солнцем где-то в Средней Азии, да еще и в прошлом времени, она бы покрутила пальцем у виска и посоветовала обратиться к психиатру. Все происходящее казалось совершенно фантастичным, хотя, казалось бы, чем еще можно удивить человека, побывавшего в Зоне и своими глазами видевшего, как нарушаются основные законы физики. Живым инопланетянином разве что… ну, и путешествием во времени, как оказалось. Жалко, что при таких обстоятельствах. Она бы с удовольствием проехалась в Киев, своими глазами увидеть, как жили люди в то время, о котором она знает только из уроков истории.

А еще Маша подумала, что Зона в ней что-то изменила. Исчезла наивная глупая девочка, появилась… нет, не опытная и мудрая женщина – она все еще оставалась девчонкой, взбалмошной и непосредственной, но уже далеко не такой наивной, как прежде. Она научилась ценить дружбу, узнала, насколько бесконечно глубокими могут быть человеческая глупость, подлость и трусость. Она перестала смотреть на мир через призму детских фантазий и научилась принимать важные решения. А еще она здесь нашла друзей. Настоящих. Мотя, Сюр, Боцман, Федя с Петей и, конечно же, Транец. Неважно, что он погиб, она не видела его смерти, а значит, он не умер. Просто бродит где-то по Зоне, собирает артефакты, отбивается от мутантов и заигрывает с официантками в баре. И Дима – милый влюбленный Семеныч, бросившийся за ней в Зону, помогавший ей и оберегавший ее, ничего не требовавший взамен и довольствующийся просто самим фактом пребывания рядом с ней. Всего за неделю ей повезло обрести то, чего многие не могут добиться и за всю жизнь. И сейчас Маша была счастлива. Настолько, насколько вообще может быть счастлива юная девушка.

– Едут, – тонко выкрикнул Дима.

Маша подскочила как ужаленная и тут же кинулась выглядывать из-за баррикады, за что схлопотала шлепок чуть пониже спины от Моти.

– Куда лезешь? Пулю схлопотать решила? А ну, марш на исходную! Дима, проводи и глаз с нее не спускай. И скажи профессору, чтоб на стрельбу внимания не обращали и заканчивали установку.

Он подождал, пока Маша и Дима скроются в шахте, перебежал в окопчик и обратился к Боцману:

– Твой выход, кэп. Шмальни-ка, только смотри не попади в них.

– Будь спок! Не первый раз замужем. – Боцман зарядил выстрел в подствольник, примерился и нажал спуск. Через секунду в десяти метрах впереди от головной машины вздыбилась земля, ГАЗон резко вильнул влево, проскакал несколько метров по кочкам и остановился. Из него мигом выскочили водитель с офицером и залегли в сухостое. Следовавшие за головной машины встали поперек дороги, солдаты высыпались из кузовов и в мгновение ока рассредоточились, занимая выгодные позиции для стрельбы. Но никто пока не стрелял в ответ. Хорошо это или плохо, Мотя пока сказать не мог. Ясно было одно: ребята воробьи стрелянные, на авось их не возьмешь.

– Пальнуть еще раз? Для острастки? – Боцман уже готов был дать следующий залп.

Мотя вопросительно посмотрел на Сюра. Здоровяк выглянул из своего укрытия, быстро окинул взглядом театр и кивнул. Раздался хлопок, а через секунду прогремел второй взрыв. На этот раз Боцман не рассчитал или у него дрогнула рука, и выстрел улетел немного дальше, взорвавшись позади автомобилей. В ответ получили шквал огня.

– Перестарались, бдя. – Боцман снова заряжал выстрел.

– Не высовывайся! – прокричал Сюр. – Моя очередь приглашать на вальс.

Он аккуратно выглянул из-за баррикады, затем отполз на пару метров назад, примерился и послал выстрел по навесной, прислушался к взрыву. Недовольно покачал головой… вторая попытка. На этот раз прогремело два взрыва – второй чуть глуше и с секундной задержкой. Сюр довольно улыбнулся и показал большой палец. Мотя привстал и увидел, что горит командирская машина, вернее, то, что было когда-то машиной с кунгом, а сейчас представляло собой груду покореженного железа.

– Здоров же ты, братец, отплясывать, – похвалил Мотя, – это ж какой глазомер надо иметь, чтоб так ввалить!

– Та не в глазомере дело, – Сюр сидел довольный, – это, брат, опыт. Его не пропьешь. Накрыть остальные?

– Обожди. – Мотя снова выглянул из-за бруствера и стал разглядывать поле боя через оптический прицел. Минуты две он водил стволом из стороны в сторону, задержался на том месте, где залег офицер, и наконец оторвался от окуляра. – Кажется, мы их убедили. Залегли намертво.

– Вот что вальс животворящий делает. – Боцман довольно улыбнулся. – Помню, как-то сидели мы вдвоем со взводным на высоте, и вот точно так же роту моджахедов мордой в землю держали. Но тогда проще было – с холма пустыня просматривалась лучше и естественных укрытий почти не было.

– Где это ты с моджахедами воевал? Неужто еще Афган успел пройти?

– Да так… в одной горячей точке, – махнул рукой Боцман. – Мало ли дятлов по миру шарится?

Тут из шахты выбежали «близнецы» Федя с Петей – глаза очумелые, волосы взъерошены, автоматы наизготовку. Выбежали и сразу же залегли за тележкой, готовые нести смерть всем врагам, а когда закончатся патроны – рвать оставшихся в живых зубами. Такой они имели грозный вид.

– Там все готово к переходу, – оглядевшись доложил Федя.

– Отлично! Хватай профа в охапку и тащи к аномалии. Петя, расскажешь сейчас, как подрывать. Мужики, – обратился он к Сюру и Боцману, – постерегите тут. Если рыпнутся – станцуйте с ними канкан, что ли.

Мотя не видел аспирантов в деле и не знал, насколько он на них может рассчитывать, поэтому использовать их не спешил. Он подождал, пока Федя снова скроется в шахте и перебежал сперва за тележку к Пете, а потом они по очереди запрыгнули в помещение, где размещался ноут, управляющий подрывом.

– Тут все просто. – Петя присел на корточки и стал водить пальцем по тачпэду. – Смотри, это программа лазера, это – управление взрывом. Когда лазер активируется, у нас будет три с четвертью минуты плюс-минус десять секунд на то, чтобы войти в аномалию. Потом она схлопнется. Лазер, кстати, после активации перехода можно выключить и забрать с собой, вещь нужная, да и дорогая, жалко будет, если его тут завалит. Время задержки взрыва надо установить на четыре минуты, чтоб гарантированно. Вот тут я установил задержку подрыва тротила на пятнадцать секунд после электромагнитного бадабума. Все понятно?

– Я не совсем чайник. Ладно, ступай к мужикам, поможешь, если что, а я смотаюсь к профессору.

Петя схватил автомат и выскочил на улицу, а Мотя побежал к аномалии.

6

Профессор заметно нервничал.

– Ну что там, – он шагнул навстречу приближающемуся Моте. – Все готово давно, чего медлим?

– Ну, это… мы, как бы, не можем незваных гостей одних оставить. Негостеприимно это. У кого второй лазер?

Сидящая на ящиках у стены Маша сняла кулон и передала его Моте.

– Значит, сделаем так – сейчас сюда прибежит Сюр, мы активируем аномалию и первым в нее войдет именно он. Там – Зона. Если кто полезет вперед, – он строго посмотрел на Диму, – оторву уши и скажу что так и было. И я не шучу. Ты прыгаешь сразу за ним и действуешь по обстановке. Если надо – стреляй во все, только в Сюра не попади. А впрочем, чего я тебя учу, ты и так все знаешь. Потом идет Маша, но немного выждав, секунд пятнадцать, чтобы ребята успели зачистить территорию, если понадобится. Профессор и Федя стоят здесь и ждут нас. Когда увидите нас – прыгайте, мы сразу за вами. Все понятно?

Все дружно кивнули.

– Вопросов нет? Вот и славно. Ждите.

Мотя рванул прочь. Но не успел он добраться до выхода, как на улице раздались выстрелы. Выскочив из здания, он увидел, что солдаты пошли на штурм. Перебежками от кочки к кочке, с грамотным прикрытием, они приближались к позициям сталкеров. Сюр попробовал парой выстрелов из подствольника накрыть атакующих, но навесом это было сделать сложно из-за близкого расстояния, а прямой наводкой нереально из-за шквального огня. Поэтому Боцман даже не стал тратить гранаты и отстреливался из-за баррикады, пытаясь прижать солдат к земле. Надо сказать, это у него слабо получалось, даже несмотря на помощь Пети, залегшего в окопе.

Мотя быстро оценил обстановку.

– Сюр, – позвал он здоровяка, перекрикивая канонаду. – Сюр, твою дивизию! Бегом сюда!

Огромный сталкер ввалился в тесное помещение, зацепился ногой за ящик и растянулся на полу, чуть не сбив управляющий ноут на пол. Только его прекрасная реакция помогла избежать катастрофы – он успел придержать ноут рукой.

– Ах ты ж…! – Мотя не удержался от крепкого словца. – Бегемот в посудной лавке ты, а не сталкер!

– Бывает, – виновато протянул Сюр и переставил табурет, на котором размещался ноутбук, подальше от себя.

– Ладно, времени нет пилюли выписывать. Вот, держи кулон. Прыгнешь первым, осмотришься, уничтожишь любую опасность и наведешь лазер на аномалию. За тобой сразу прыгнет Семеныч, поможет, если что. Но чтоб через пятнадцать секунд у тебя там все было зачищено, потому что следом пойдет Маша! Все понятно? Тогда двигай к профессору и жди. Через две минуты я включаю программу.

Сюр убежал, а Мотя бросился на помощь отстреливающимся Боцману и Пете.

– Готовность две минуты! – прокричал он. – Отступайте в шахту, я прикрою.

Он перевел винтовку в режим стрельбы короткими очередями и принялся выцеливать офицера.

Если хочешь победить отряд – выведи из строя их командира. Убей, оглуши, лиши возможности отдавать приказы. Солдат без руководства и не солдат вовсе, а безмозглое существо и пушечное мясо, которое обязано выполнять любые приказы своих командиров. Ключевое слово – любые. Если окружили на улице гопники – вычисли их вожака и первым делом выруби его, остальные, скорее всего, струсят. Если тебя зажал вооруженный отряд – постарайся нейтрализовать командира. Не факт, что кто-то из солдат рискнет взять командование на себя. Психология, мать ее…

Долго ждать не пришлось. То ли офицер еще не обстрелянный был, то ли слишком самодовольный и решил покрасоваться перед подчиненными, но он пару раз высовывался по пояс из сухой травы и рассматривал позиции сталкеров в бинокль. Это было настолько глупо и непрофессионально, что Мотя от удивления первые два раза забыл выстрелить. А учитывая довольно грамотное поведение солдат, их умение рассредоточиваться по местности и вести накрывающий огонь, напрашивался вывод, что командир отдельно, а солдаты отдельно. Вернее – солдаты отданы ему под командование вот только что, буквально перед операцией.

Это одновременно упрощало и осложняло задачу. Упрощалась задача устранения офицера. Когда он в третий раз явил свой торс над травой, Мотя уже отудивлялся и ничто не помешало ему выжать спуск. Усложняло же ситуацию то, что, лишившись нового командира, солдаты станут действовать как привыкли. А коллективный разум можно уничтожить, только если ликвидировать две трети состава. Придется танцевать, как любят говаривать Сюр и Боцман.

Огонь стих, солдаты взяли паузу – видимо, решали, кому из них доверить командование. «Вот ведь идейные, а!» – подумал про себя Мотя. «В мое время чтобы кто-то из рядовых вот так лез под пули за просто так? Да… были люди… Не то что нынешнее племя».

Воспользовавшись передышкой, Мотя перебежал в строение, под укрытие стен и поближе к аппаратуре. К тому же в темном помещении с улицы его видно не было, а это значило, что у него было больше возможностей для маневра, хоть и сужало ему обзор. Ну да не беда, обзор сейчас не главное. Он проверил настройки программ, увеличил задержку тротилового взрыва и стал мысленно отсчитывать время.

Десять, девять, восемь… похоже, солдаты зашевелились… семь, шесть… Мотя дал две очереди по особо ретивым солдатам, попытавшимся слишком длинной перебежкой приблизиться ко входу. В одного попал… пять, четыре… пуля просвистела в нескольких миллиметрах от его виска. Мотя присел и потерял из виду стрелка, а отвечать наобум было не в его правилах. Он должен видеть цель… три… два… в проеме показался силуэт бойца, выстрел, силуэт исчез в свете улицы… один! Мотя уверенно нажал enter.

И только когда на экране побежали цифры таймера, отсчитывающего время до схлопывания аномалии, он сообразил, что оставлять ноут ни в коем случае нельзя, потому что тогда он станет добычей солдат и никакого взрыва не будет. Черт, что же делать? Вдруг в комнату из выхода в шахту ввалились «близнецы».

– Ты как? – спросил Петя. – Сюр и Семеныч уже прыгнули, профессор послал нас узнать, все ли у тебя в порядке.

– Не все, но объяснять некогда. Вы вот что… пожалуй, побудьте тут, подержите оборону немного, мне надо профу кое-что передать. Я мигом.

Он быстро нырнул в выход в шахту и через несколько секунд был уже рядом с Титаренко.

– Молчи, нет времени объяснять. На вот. – Мотя достал из кармана пыльника знакомый профессору диск. – Маша, кажется, потеряла.

Он как-то странно посмотрел Титаренко в глаза, слишком пронзительно, как тому показалось, и легко стукнул кулаком в плечо.

– Прыгай, – приказал он. – Боцман, дождись «близнецов» и сразу ныряйте все вместе. Меня не ждите и не волнуйтесь. Я справлюсь.

Он шагнул к сталкеру, обнял его за плечи, резко развернулся и побежал к выходу.

Влетев в комнату, он обнаружил, что Петя лежит на спине, неестественно подвернув левую ногу, на его груди в районе сердца дыра от пули, а рядом сидит Федя и отстраненно смотрит в потолок. Недолго думая, он подскочил к нему и влепил увесистую пощечину.

– Очнись, боец! Встать! Смирно! А ну подбери оружие!

Встряска подействовала, но не совсем так, как рассчитывал Мотя. Федя рукой закрыл другу глаза, поднялся с колен и подобрал автомат, но взгляд… взгляд его оставался безумным. Такие глаза Моте доводилось видеть в одной из точек, где ему пришлось побывать давно, в прошлой жизни. Так смотрели религиозные фанатики, с голыми руками идущие в бой против танков.

Мотя ничего не успел сделать. Федя с диким криком выскочил на улицу и дал очередь, водя стволом из стороны в сторону. У него закончился рожок и он даже умудрился его поменять и выстрелять еще примерно половину, прежде чем вражеская пуля разорвала ему голову.

– Боцман, – заорал Мотя, – «близнецы» мертвы! Уходи один! Я постараюсь взорвать вручную! Как понял?

В ответ донесся трехэтажный мат, но Мотя уже не слушал. Он дал очередь в проем, втащил тело Феди в комнату, выдернул провода из разъемов и стал лихорадочно бить по клавишам.