Текст книги "Травматология духовной жизни (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Рузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

В действительности мы, таким образом, просто отменяем ум. Как это ум не будет сомневаться? Как это ум не будет волноваться? Что, ум взял и ушел? Мне дали посвящение, а я взял и выкинул свой ум? Ум посмеялся над всем этим. Ум говорит: «Я остался. Мне все равно на все ваши посвящения. Мне все равно на твои 16 кругов. Мне все равно на твой навоз. Мне все равно на всё, что ты делаешь. Я буду с тобой. И я буду с тобой долго. И ты еще не знаешь, как долго я буду с тобой».

Но если мы вычеркиваем это из своей жизни, считая наше движение идеальным; полагая, что ни один из наших посвященных не должен сомневаться ни в чем, никогда и ни при каких условиях, то мы просто не знаем, как с этим быть. И однажды, когда это происходит с нами, – мы тоже теряемся. Потому что это оказывается закрытой темой: в нашем обществе не болеют, хотя у нас больница. Представьте, в больницу приходит проверяющие и спрашивают: «Ну, как у вас? Есть больные?» – «Нет». – «А где они?» – «Мы их всех выгоняем». В действительности так и происходит: больнице не нужны плохие показатели, там нужно, чтобы быстро выздоравливали. Если ты долго не выздоравливаешь – значит, ты неправильно лечишься. Ты нарушаешь режим, ты, наверное, что-то не то ешь, не следуешь советам – всё, мы от тебя отказываемся. Но это неверный поход. Мы находимся в материальном мире, и у нас есть ум, с которым возникают проблемы. Да, мы принимаем обеты, но они не аннулируют эти проблемы, не аннулируют ум. И мы должны понять, что дальше продолжается лечение. Оно не прекратилось с принятием обетов. Врач должен понимать, что на любой стадии выздоровления могут быть рецидивы; а некоторые болезни приходится терпеть пожизненно.

Нельзя отрицать существование сомнений и воспринимать их как самое страшное предательство, наказывать всеобщим презрением, что равноценно расстрелу. Духовный рост – это и есть сомнения. В конце концов, мы все здесь, потому что засомневались в материальном мире. Мы попали в ИСККОН, но сомнения остались. Теперь нужно понять, что действительно попали туда, куда нам надо. Если мы не будем сомневаться, мы будем сумасшедшими йогами. В «Бхагавад-гите» Кришна разрешает Арджуне сомневаться. Он мог просто сказать: «Иди и сражайся. В чем проблема, Арджуна? Пред тобой армия. Бери меч и иди, сражайся». Но Кришна принимает его колебания и предлагает: «Хорошо, давай поговорим обо всех твоих сомнениях». «Бхагавад-гита» – это книга о сомнениях, книга для сомневающихся и о сомневающихся. Арджуна начал нашу традицию, он засомневался во всём и озвучил это. У него было достаточно много сомнений, и очень крамольных. А Кришна не вычеркнул его из списков Пандавов, Он спокойно всё объяснил, поддержал: «Ты мой друг. Давай поговорим о твоих сомнениях».

Если сомнения не допускаются, это признак молодого коллектива, первых ступеней развития, признак развивающейся организации. Но это просто нежелание признать, что мы такие же, как все, мы не особенные, у нас тоже есть проблемы, и чем быстрее мы их признаем и научимся с ними справляться, тем лучше для нас самих. Однако мы пытаемся продемонстрировать свою исключительность, заявить, что наша методика полностью избавляет нас от всех сомнений. Создаем иллюзию, что человек, который повторяет 16 кругов и следует 4 регулирующим принципам – однозначно святой и в ни в чем не сомневается. Но это не так: у него такое же количество проблем, как и у всех остальных: и он также сомневается. У него просто есть инструменты борьбы с этим. Но, если мы закрываем на это глаза – то люди просто уходят. Сомневающиеся нам не удобны: поэтому, заболел – вышел. «Нет человека – нет проблемы» – это уже известная концепция, она всё время применяется. Но мы должны сохранить всех, ведь в семье так делают. Мы – семья Шрилы Прабхупады, у нас другие принципы.

Недовольство – признак опасной болезни сердца

Объявить наше общество «несомневающимся» гораздо проще, чем научиться с этими сомнениями работать. В результате сомнения уходят вглубь человека и разрушают его изнутри, так как он не выпускает их вовне и не может с ними справляться. Это как болезнь: пока она на виду – ее можно пытаться лечить, но, когда она уходит внутрь – начинаются большие проблемы. Сомнения же долго внутри не могут оставаться, и выходят наружу в виде сплетен, оскорблений и недовольств – это неизбежный процесс, устроенный Господом. Так болезнь редко протекает незаметно, она обязательно проявляется в виде кожных высыпаний, измененного цвета лица и т.д. Тонкая болезнь, живущая в сердце, также проявляется – в виде критики, недовольства. Почему? Потому что сомнения не оставляют в сердце места для счастья.

Если внутри счастья нет, мне всё будет не нравиться, я буду постоянно недоволен – всё равно, чем. И в этом случае, когда источник раздражения внутри меня, а вовне я не могу решить эту проблему, «не принято», ситуация становится очень опасной. В темном омуте такие черти водятся. И если не обратить внимания на этот симптом, на этот тихий зуд «мелкого недовольства», то болезнь будет развиваться. В результате потом и начинаются падения – реальные падения: одному не понравилось, другому не понравилось; один пропал, другой пропал, третий пропал. Исчезают люди. Они на самом деле не исчезают, просто не решается проблема, нет технологии ее решения.

Есть обезболивающие – это «великие дела», это наше оправдание. Но если мы просто пьем обезболивающие – это тоже не избавляет нас от проблемы. Говорят, на великом пути должны быть потери! И мы думаем: «Мы на великом пути, у нас большая битва – можно потерять пару батальонов». Но мы семья, в семье потерь быть не может. Какого ребенка можно в семье потерять? Какого выберем в этот раз? Никакого! Путь не оправдывает потерь! Если отвернуться и просто заглушить боль, то проблемы приведут к настоящей болезни, с которой сам человек уже справиться не сможет,– так происходит падение. То есть я падаю, когда не могу сам справиться.

Спасительные сомнения в принятии старшего

Не понимая этого, часто мы слишком быстро принимаем старшего. Но старший не выбирается самим человеком, а навязывается ему последователями этого старшего. Происходит слишком быстрое навязывание. «Только он, других вариантов нет. Ты не должен в нем сомневаться. Как? Ты в нём сомневаешься? – Ты предатель. Ты не должен сомневаться. Мы решили, и ты не должен сомневаться». С одной стороны, это неплохо, но существует следующий риск: если я не приму старшинство моего наставника естественно, если это не будет внутренним стремлением моего сердца, если я не обдумаю этот шаг, не взвешу всё, как следует – то сомнения перенесутся на более позднюю стадию и превратятся в антисоциальные оскорбления с анафемой и легким поджариванием оскорбителя на костре. Дайте человеку подумать, не торопитесь жечь его на костре. Если мы торопим человека принять какое-то духовное действие – то мы просто готовимся жечь его на костре. Именно мы потом и будем это делать. Мы его поторопили, он поддался, не справился, у него возникли сомнения – и мы же его сожгли, приговаривая: «Мы так и знали. Это было понятно с самого начала. Вот смотрите и никогда так не поступайте. С вами будет также. Он сомневался. Он сомневался в наставнике. Он сомневался в гуру. Он сомневался в «Бхагавад-гите». Он сомневался в переводе «Бхагавад-гиты». Он в чём только ни сомневался – сжечь!»

Человека сожгли – проблему не решили, сомнения-то остались. Они в уме, они есть. Пока мы не научимся работать с сомнениями – мы будем заставлять людей страдать. Будет сохраняться насилие внутри нашей духовной организации: либо ты с нами, либо ты против нас. Либо ты мыслишь, как я, либо ты не с нами. Это уже секта. Мы не должны быть сектой. У нас должно быть широкое мышление: мы должны принимать человека с другим мышлением. Или нет? В этом зале могут быть те, кто мыслит не как я? Или нет? Мы все индивидуальности, мы по-разному мыслим, мы имеем это право – это нормально!

Например, Арджуна согласился сражаться. Но ачарьи пишут, что если бы на его месте был другой преданный – он мог бы отказаться. Арджуне дали полную свободу выбора, и он выбрал битву, а другой мог отказаться, и Кришна бы не обиделся. Это важный урок «Бхагавад-гиты». У каждого есть выбор, как поступить. Поэтому не торопите никого, дайте подумать. В этом случае не просто поспешишь – людей насмешишь, в случае с духовным развитием спешка может привести к изгнанию из духовной организации с меткой: «Он сомневался».

Да, нам необходимы духовные шаги, и в духовном наставнике мы нуждаемся как в воздухе. Но он не может быть сержантом или прапорщиком, которому просто приказали руководить: «Вот твой взвод». И молодых тоже распределили: «Вот твой начальник – сержант такой-то. Равняйсь, смирно! К великому будущему, в духовный мир шагом марш. По ходу разберётесь». Мы же не в казарме. Отношения должны развиваться естественно и своевременно. Да, конечно, есть правила, есть система, но нужно учитывать, что есть внутреннее принятие. Есть сомнения, и есть естественное время для их преодоления. Длительность этого периода у всех индивидуальная. Одному, может быть, 5 минут хватает, чтобы отбросить сомнения, а другому, надо 5 лет, чтобы они действительно вышли из сердца.

У начинающих существует много комплексов, которые не позволяют им так просто что-то принять. Это могут быть комплексы образования, национальности, гендера – сколько угодно. Непросто, например, принять старшего и во всем с ним советоваться – нет привычки. Может быть комплекс возраста: почему я должен просто подходить к кому-то явно младше меня и спрашивать о духовных вещах? Мне мой ум может не позволять это делать, и в этом нет ничего позорного. Я хочу советоваться с тем, с кем я хочу, а не с тем, на ком написано: «Он – твой советник». Мое сердце просит совета, и я сам выбираю, к кому за ним обратиться. Сейчас хочу с этим, а потом – с другим. Почему нет? Это не навязанные вещи, в этих вопросах нельзя заставлять. Система должна быть, но она должна учитывать внутреннее состояние. Если мы его не учитываем, то становимся слишком фанатичными, и из-за нас происходит много падений.

В нашем мире не так просто стать кому-то другом, а тем более старшим, духовным наставником. И не так просто быть младшим для кого-то. Человек принимает другого своим наставником, если тот позволяет ему почувствовать духовность, а не просто понять ее с философской точки зрения. Мы все философы – каждый может три часа рассказывать что-нибудь о философии. Но старший – это тот, кто дал почувствовать духовный мир. Что-то в моём сердце ёкнуло, и я его естественно принял. Он стал моим окошечком: из него на меня дует, из него я реально чувствую духовный мир. Это происходит естественно, и это индивидуально – каждому своё.

И то, что через кого-то Господь мне открыл духовный мир – это называется милость. Пролилась милость – и я почувствовал аромат духовного мира именно через эту личность, а не через другую, каким бы замечательным мудрецом этот другой ни был.  Милость естественна, ее невозможно назначить. Если мы кого-то подталкиваем: «Теперь ты должен почувствовать Бога в общении с этим человеком, теперь это – твоё окошко! Вариантов нет», – у человека начинаются сомнения: «Почему я должен чувствовать Бога через эту личность?» Этот процесс так же непостижим, как создание семьи: «Тот вроде был красивее, богаче, моложе, а вот выбрала этого, не понятно кого». И родители в шоке: «Ты что, не могла кого-то получше найти?» Но она почувствовала, что дуло оттуда: «Люблю – не могу. Что делать?» Проливается такая милость, и ничего не сделаешь. Невозможно назначить любовь. Невозможно назначить милость Господа. Она сама естественно происходит. А мы давим: «Ты должен, иначе мы тебя накажем. Если ты не будешь получать милость Господа из этого источника – ты будешь наказан».

Однако если отношения не естественные, то начинаются проблемы с открытием сердца. Наставничество невозможно, если мы не обсуждаем проблемы. Но как их обсуждать, если человек не готов иногда даже родному отцу открыть свои проблемы? Там такой ворох ужасов. Если сейчас нам по лбу пустить бегущую строку с нашими мыслями – мы все сойдем с ума от стыда. Господь очень здорово придумал, что мысли не читаются. Тут слов хватает, с ними-то деться некуда. Раз мы иногда родному отцу не можем открыть, что творится у нас на душе, то, как это рассказать незнакомому человеку, которого назначили старшим? Открытие сердца – это сокровеннейшая часть взаимоотношений между старшим и младшим. И в этом действе есть ряд очень серьёзных законов, важнейших законов, которые нельзя так просто нарушать. Почти никто их не знает.

Этикет прикосновения к чужому сердцу

Мы пытаемся прикасаться к чужим сердцам. У нас входит в традицию – лезть в чужое сердце. Но для этого каждому необходимо знать этикет. Сколько должен знать хирург, чтобы прикоснуться к чужому открытому телу? Сколько он должен знать, чтобы его допустили к операции на сердце? Это всё очень серьёзно.

 А у нас все просто:

– А ну-ка расскажи обо всех своих проблемах, ну-ка выверни свое сердце наизнанку!

– Но если я о них действительно расскажу, у тебя волосы встанут дыбом, и ты больше не захочешь со мной общаться никогда. Ты будешь бояться на меня смотреть, если я тебе сейчас всё расскажу.

Поэтому мы не всё рассказываем и не хотим рассказывать. Нет технологии открытия сердца. Однако пока мы не открываем сердце – как мы будем бороться с тем, что там происходит? Значит, эта операция необходима.

Открытие сердца – это не просто психологическое консультирование, это лила с одеждами гопи, которые далеко не сразу вышли на берег, да и то сделали это, потому что приняли Кришну своим мужем. Нельзя просто так требовать открывать сердце друг другу – человек не хочет раздеваться при людях. Это стыдно, нехорошо. Даже на приеме у врача человеку позволяют раздеться за ширмой... Открыть сердце – это сложная вещь. Там не одни розы – там и всё остальное тоже растет. Мы должны оставаться в обществе, сохраняя втайне то, что происходит у нас внутри – нам нужна эта свобода. Я только потому в обществе и остаюсь, что никто не знает, что там у меня внутри, я никому не говорю. А тут бери и всё выкладывай. Это значит самому лишиться общества. «Хорошо, я сейчас всё расскажу. Вот об этом я думаю, что он такой. Об этом думаю, что он такой. А о Вас я вообще думаю…» – и на полчаса откровений. А что дальше? Что с этим делать? Просто журить: «Да как же так? Да как ты мог?» – вот и всё решение. А в ответ: «Что-то я действительно это зря». В любой практике, где нужно открыть сердце, возникают такие проблемы.

Когда кто-то кому-то открывает свое сердце – это фактически акт любви. Люди начинают чувствовать любовь друг к другу, чтобы открыть сердце. Так и в наших наставнических отношениях, если старший и младший разного пола, то начинаются большие проблемы. Потому что акт открытия сердца – это любовный акт. В материальном мире межполовые взаимоотношения – это опасное явление. Да, конечно это хорошая возможность всех переженить, но вряд ли наставничество должно решать именно эту задачу. И проблема не в том, что наставник и подопечный разного пола, а в том, что старший думает, будто младший обязан перед ним оголять свой ум. Ум бесстыжий, и оголять его стыдно...

Правила открытия сердца

Запомните первое и самое главное правило открытия сердца. Говорить о своем падении, не важно, какое оно было, можно только тому, через кого об этом никто и никогда не узнает. Поэтому это точно не должен быть наставник из близкого круга общения, из своей ятры и даже из соседней. Если это была действительно неприятная ситуация, ни в коем случае нельзя раскрывать ее тому, кто связан с людьми, знакомыми с вами. Именно по этой причине путешествуют санньяси и другие проповедники – они могут выслушать ужасные вещи, всю правду от начала до конца, и тут же их забыть. Через три дня санньяси уже никогда не вспомнит, кто говорил, как его звали и где это было – это часть его работы, в этом идея. К хорошему врачу не грех съездить и в другой город. И тот должен хранить врачебную тайну, чего бы это ему ни стоило. Без врачебной тайны так просто болезнь не вылечишь. Настоящий старший в плане серьёзного падения, тяжёлых проблем  – это тот, в ком умирают чужие тайны. Если же они из него вышли и пошли дальше – это большая проблема.

Почему о своём падении нельзя рассказывать своему ближнему? Да потому что, если об этом узнает социум, то он уже никогда не восстановит своего доверия к этому человеку. Закон таков: рассказал о своем падении людям – сам себе закрыл дорогу назад в социум, уже навсегда будешь с клеймом. Хотя эти падения у всех происходят и постоянно, это нормальные этапы развития, но если это стало достоянием общественности, да ещё и сделал своими собственными руками, то дверь закрыта.

И это же правило в еще большей степени относится к тем, кто, по той или иной причине, узнает о чужом падении. Если вы расскажете о чужом падении тем, кто знает этого человека, вы навсегда закроете ему путь назад. Так раскрывая тайну вы «добиваете больного». Главная задача падающего – это встать и вернуться в строй. Кто бы ни упал – неважно. Но если доброжелатели уже всем обо всем рассказали, встать в строй уже просто невозможно. Человек выпадает из социума.

Поэтому, как бы странно это ни звучало, если вы пали, то никогда и никому об этом не говорите. И в то же время, как бы странно это ни звучало, падение – это естественный процесс. А вот когда об этом падении знают другие и начинают об этом говорить, добавлять, приукрашивать – вот с этим уже не справишься. Справиться с самим падением в сотни раз легче, чем справиться с реакцией публики на него. Упал – и пошёл дальше. Вот если упал, и все смеются и потом ещё десять лет тебе об этом напоминают: «Помнишь, как ты смешно упал? Мы помним. Мы всё помним» – уже будет очень трудно. Поэтому встаньте, отряхнитесь, поправьте прическу и тихонечко вернитесь на свое рабочее место, как будто ничего не произошло. А когда у вас появится возможность поговорить с тем, кто далек от вашего социума, кто далек от вас и не знает того, кого знаете вы, то можете ему рассказать об этой проблеме. И то не как о себе, а как будто вас попросил об этом кто-то другой. Чтобы не было прямой опасности потерять своё положение, чтобы сохранить себя в социуме. Так и мне в письмах пишут: «Одна матаджи попросила меня спросить о том, что ей делать, если она полюбила женатого». Я отвечаю: «Передайте этой матаджи, что любить женатых вредно. Могут побить».

Поэтому первое правило таково: рассказал о падении преданного – убил преданного. Рассказал о своём падении тем, кто тебя знает – добил себя.

Наша задача – остаться в сознании Кришны. Цена этому – культура открытия сердца. Если у вас что-то болит, не нужно это показывать всем, покажите тому, кто это лечит. Если все сейчас мне будут показывать, что у кого болит, то мы будем просто бояться друг друга. Болит – ходите к своему врачу, и он должен хранить врачебную тайну. Всё остальное – тяжелейшие сантименты. От того, что «просто пошел и честно рассказал» потом просто трудно жить. «Мы же браманы, мы всё должны честно рассказывать…» Да, мы должны быть честными – но с тем, с кем надо. Деньги тоже нужно честно платить, но кому надо. Мы же за электричество все-таки платим электросети, а не другой организации. К нам потом приходят, спрашивают:

– Где деньги за электричество?

– А я другим отдал. Я же честный. Меня попросили – я отдал.

Технология открытия сердца, к сожалению, ещё не отлажена. Мы сами увеличиваем свои страдания во много раз, поэтому приходит так много проблем и неприятностей. Самое главное – это сохранить своё сознание Кришны! А неправильно открыв сердце можно просто убить своё сознание Кришны. Мало научиться говорить правду. Нужно научиться говорить правду во времени, месте и обстоятельствах. Нужно быть практичным. Поэтому Шрила Прабхупада так долго отстаивал этот принцип практичности. Будьте практичными, не будьте сухими теоретиками. Каков должен быть эффект моих действий? После них моё преданное служение должно улучшиться, а не остановиться. Если я сделал всё честно, правильно, как сказали, но моё преданное служение умерло, мне теперь стыдно в храм приходить, я себя чувствую изгоем, другие на меня косятся, то оказывается, это просто было некультурно. Это было оголение не вовремя. Да, мы все каждый день заходим в ванную и принимаем омовение, и никто не против. Но, если сейчас прямо здесь кто-то примет омовение в тазике – это будет излишне.

Нужно знать время и место – этому и учит культура.

Вопрос:

Если преданный пытается спрятать позор, а позор всплывает. Он столько усилий приложил, чтобы этот позор скрыть. Как к этому относиться?

Ответ:

Я не говорил, что позор нужно скрывать. Я не учу вас врать. Я говорил о том, как действовать вовремя. Действовать вовремя – это так, чтобы всё улучшилось. Поэтому, если мы вовремя расскажем тому, кому надо – тогда это улучшится. Если у вас получится рассказать о намерении, а не о свершившемся поступке – тогда тоже всё улучшится. Но, к сожалению, обычно о намерении не получается рассказывать. Опыт показывает, что идея зреет и потом шквалом реализуется: я думаю об этом потихоньку, думаю, думаю, а потом, когда я уже сделал, – пришёл в себя и понял, что не проконтролировал процесс. Увидел, как моё «думание» превратилось в лавину, захватило моё сознание, и всё свершилось.

Это проявление иллюзии: она покрывает и стаскивает. Поэтому до какой-то степени я думаю, что успею с этим разобраться. Но потом, когда я выхожу из этого состояния, – я понимаю, что произошло, но не понимаю, как произошло, а оказываюсь перед свершившимся фактом. Это естественное состояние после любого преступления: виновного спрашивают:

– Как ты это сделал?

Он отвечает:

– Я не понимаю, как я это сделал. Я не хотел. Я не хотел.

Так действует иллюзия: мы позволяем своему уму об этом думать, и на этой стадии ещё не хотим никому о своем намерении говорить. Дальше начинаем об этом думать чаще, регулярнее. А как только появляется регулярность – в какой-то момент ум просто сносит. И потом я прихожу в себя, а дело уже сделано. Поэтому, если можете поймать себя на этапе намерения – пожалуйста. Мы же сейчас говорим о том, когда травма уже произошла, и что теперь делать. Нам уже много раз объяснялось, как поступать на этапе намерения, но время от времени мы не можем справиться со своим умом, и это происходит. Шрила Прабхупада описывал опасность ума так: то, что мы не можем сделать в реальности – мы можем сделать 1000 раз в уме самым удобным для себя способом, и никто не узнает. Но это также падение.

Простой пример: вы в уме продумали план, как ограбить банк, и просто кому-то об этом рассказали – соседу, например. А сосед пошёл и пожаловался. Вас будут арестовывать, как вы думаете? Я думаю, что придут, даже если вы ничего не ограбили. Придут и начнут спрашивать: «О чем вы думали?» А если вы еще план нарисуете – просто план банка: вход, зал, коридоры, сигнализация, сейф… Как вы считаете, будут проблемы? – Будут, потому что это уже предотвращённое преступление: будут проблемы, если вы даже просто задумали, а не сделали. Другой пример: просто ходите по улице с гранатой «с чистыми помыслами». Как вы думаете, будут проблемы? Если ребенок берёт спички и говорит: «Я не буду ими играть», – вы ему поверите? Не поверите.

Также и за проступки на тонком уровне, за поступки, совершенные в уме, приходят реальные проблемы. Мы это сделали, и сделали таким способом, каким хотели. Вовне у нас этого бы никогда не получилось, а внутри так хорошо, как надо.

Вопрос:

Если возникают сомнения, то с кем можно поговорить? У кого спросить? С кем обсудить?

Ответ:

Всё зависит от того, какой тип сомнений. Если это безопасные сомнения, то есть те, которые приемлемы в обществе – о них можно спрашивать в близком круге. Если это опасные сомнения, о которых не принято говорить, то по этому поводу надо консультироваться в индивидуальном порядке у тех, кто не имеет отношения к вашей духовной жизни. Чем опаснее сомнения – тем более дальнего советчика нужно выбрать, чтобы это не переносилось на вашу реальную духовную жизнь. Потому что иначе пойдут сплетни, разговоры: «Он сомневается. Как так? Какое право он имеет в этом сомневаться?» Но сомнения есть, они должны быть. Весь вопрос в том, кому мы их открываем.

Вопрос:

А те, кто сейчас достиг уровня совершенства? Когда они были моложе, у них наверняка были сомнения, и они делились ими. Как же они сохранили свое положение в обществе? Ведь за их сомнения перед ними должны были закрываться все двери.

Ответ:

Перед многими закрылись, только кто-то выжил. Но у нас не общество выживания. Давайте создадим семью – в ней не нужно выживать. Мы не ставим цель, чтобы остались только герои. У нас есть все возможности, чтобы выживать легче.

Вопрос:

В реальном материальном мире время течёт иначе, чем на адских планетах или в духовном мире. Из духовной реальности наша жизнь выглядит очень короткой. Получается, что за мой короткий путь на земле, в котором я спотыкался много раз, я могу получить наказание в виде того, что буду 1000 лет прыгать на одной ноге на раскаленной адской планете. Адекватны ли наши страдания тому, что мы совершили?

Ответ:

Бог справедлив – это без вариантов. Это мы к себе несправедливы: мы всегда считаем себя лучше, чем мы есть на самом деле. Бог никого не обманывает, никого не мучает. Бог – это не начальник концлагеря, у которого есть великая мечта всех нас замучить до смерти. Объясняется, что любая жизнь – и наша, и даже жизнь Брахмы – по продолжительности сравнима со вспышкой молнии. Но за эту вспышку мы можем успеть много всего совершить, в том числе встать на путь духовного развития и вернуться домой в духовный мир. Но так как мы себя считаем великими, то наша жизнь нам также кажется грандиозной, длинной и очень важной. Бабочка тоже воспринимает свою жизнь как чрезвычайно значительную: – она такая красивая, так важно летает. У нее есть план:  найти цветок, напиться нектара… И потом она умирает. Это очень важная жизнь. Насколько велико наше эго, настолько тяжелой будет наша жизнь –  настолько она нам кажется долгой и беспросветной. Это просто признак эго. Поэтому нам сразу объясняется, что жизнь – это вспышка молнии, и нужно, особенно не раздумывая, скорее встать на путь духовного развития и, что самое главное, с него не уходить.