Текст книги "Истории, рассказанные вчера"

Автор книги: Вячеслав Килеса

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

Рядом послышался стон: Серафим падал. Подняв стопудовую руку, Вечеслав схватил Серафимову ладонь и потянул к себе. – и вдруг ощутил, как часть тяжести со спины словно исчезла.

– Круг! Отец Нестор говорил о круге! – вспомнил Вечеслав.

Воздух вспыхнул, протянув огнедышащую завесу между иноками. Зажмурив глаза и крича от боли, Вечеслав протянул вторую руку сквозь стену огня и, нащупав правую ладонь Серафима, крепко ее сжал..

Огонь полыхнул удесятеренным жаром, ударил Вечеслава в лицо – и опал, бессильно скользнув вниз.

Минут пять иноки стояли со сцепленным руками, не смея поверить своему спасению, потом Вечеслав открыл глаза и посмотрел вокруг. Крест исчез – вместе с грозой и молниями, – и лес, недавно такой пугающий, наполнился звуками обыкновенной жизни: заухала где-то сова, пискнула в траве мышь, упала, задетая ветром, подгнившая ветка дерева.

– Пойдем! – Вечеслав осторожно расцепил руки – целые, без следов ожога, – и шагнул вперед. Чувствовал он себя таким усталым, словно сутки грузил на мельнице мешки с мукой, – но дух его ликовал.

– Спасибо! – догнав Вечеслава, произнес Серафим. – Если б не ты…

– А, пустое! – отмахнулся Вечеслав. – Бога поблагодарим: он нас вызволил!

Через полчаса показался Митрополянский скит. Открыв на стук ворота, привратник, зевая, объяснил, что братия служит всенощную, а для иноков приготовлена гостевая келья: пусть ложатся спать.

Утром гости предстали перед настоятелем. Прочитав митрополитовы грамоты – как Вечеслав и предполагал, у Серафима была такая же, – настоятель вызвал служку и велел поручить иноков заботам отцов Антония и Леонида.

Вечеслав достаточно постранствовал, чтобы суметь скрыть удивление при виде будущих наставников. Высокий, худой, с аккуратно подстриженной черной бородкой и пронзительными серыми глазами, отец Леонид напоминал военачальника, тогда как толстенький, безбородый, со сверкающей на голове лысиной и бесстрастным лицом отец Антоний если и походил на божьего служителя, то скорее буддийского, чем православного вероисповедания. Позже выяснилось, что Вечеслав почти угадал: отец Леонид более двадцати лет служил в Париже у иезуитов, занимаясь анализом разведывательных данных и разработкой военных операций, а отец Антоний долгие годы провел в горах Тибета, став доверенным лицом буддийского ламы. Оба тайно исповедывали православие и, получив необходимые знания и навыки – за добычей которых их когда-то отправили – вернулись на Украину, приговоренные к смерти бывшими руководителями.

Выслушав отчет иноков о путешествии, наставники долго молчали.

– Могло быть хуже – первым высказался отец Леонид. – Было отобрано шестнадцать наиболее талантливых юношей, в Митрополянский скит дошло девять. Трое погибло, один найден юродивым, трое исчезло.

– Да, могло быть хуже, – согласился отец Антоний. – Девять человек: подготовленных, со специальными знаниями – серьезная сила.

И добавил, обращаясь к инокам:

– Сейчас вам покажут келью, где будете жить. С завтрашнего дня начнутся занятия – во славу Божью. Идите.

Оставив в келье свои узелки, Вечеслав и Серафим помолились в храме, походили по окрестностях скита, познакомились с пришедшими раннее иноками и, отстояв вечернюю службу, отправились почивать.

Занятия проходили в большой комнате, напомнившую Вечеславу Могилянскую академию. Откашлявшись, отец Леонид. произнес речь, запомнившуюся инокам на всю жизнь:

– Одна из легенд рассказывает, что когда Люцифер, первый и самый любимый ангел Бога, восстал, захотев неограниченной власти, те, кто поддержал его, стали «черными ангелами», а оставшиеся защищать Божественный престол получили название «белые ангелы». Но небольшая часть светлокрылых под именем «серые ангелы» отказалась участвовать в борьбе за небеса и ушла на землю, помогая людям в их нелегкой жизни.

Митрополит окрестил вас «серыми ангелами» – почему и рассказал я легенду.

Ваше пребывание в ските и то, что вы в течении трех лет будете изучать, является одним из важнейших секретов нашей церкви. Все вы обладаете незаурядными способностями, умеете изгонять из человека беса, общаться с людьми разных уровней; Серафим и Макарий – ясновидящие. Каждый по году и больше исполнял обет молчания.

Я и отец Антоний научим вас искусству управлять людьми и событиями, усовершенствуем дух и тело, дадим вашему уму необходимые знания.

Украина переживает сложнейшие времена. Польский король, турецкий султан, крымский хан, русский царь стремятся превратить Украину в ленное владение, подчинить своему светскому и религиозному влиянию. Решается вопрос: быть Украине независимой или навсегда остаться под мусульманской или католической пятой.

И вы – наше главное оружие, с вами наша церковь связывает надежду на будущее.

В церковь приходят, чтобы спасти себя. Ваша задача – спасти церковь, чему необходимо учиться. Вы готовы?

– Да! – раздался дружный ответ.

Вечеслав посмотрел на иноков: их переполняло то же, что и его – восторг, вдохновение и желание до конца пройти указанный Богом путь.

ГЕТМАН

Стоя у окна, Вечеслав наблюдал, как приближается к крыльцу кавалькада всадников, составлявших охрану и свиту гетмана малороссийской Украины Ивана Выговского. По положению Выговскому полагалась карета, но разве мог запорожский казак трястись в панской игрушке – вот и ехал на буланом коне, держа в руке гетмановскую булаву и размышляя, достаточные ли почести оказывает ему Юрий Хмельницкий, предложивший встретиться для важной беседы.

Соскочив с коня, Выговский бросил поводья подбежавшему казаку и, подойдя к спускавшемуся с крыльца Юрию, обнял его и троекратно поцеловал.

– Пора! – отвернувшись от окна, Вечеслав остановился перед висевшей в углу иконой с горевшей лампадой и, опустившись на колени, начал погружаться в транс, отключая от сознания внешние воздействия. Достигнув отрешенности и проверив энергетические поля эфирного тела – нет ли пробоин или повреждений, – Вечеслав отделил его от физического тела и отправил, нырнув в астральное пространство, в столовую, где гость и хозяин уселись за обеденную трапезу. В период учебы в Митрополянском ските отец Антоний часто ругал Вечеслава за увлечение рискованным способом сбора сведений – при столкновении с противником, умеющим пользоваться энергоинформационным оружием, захват в плен или разрушение эфирного тела означали смерть его владельца, но Вечеслав, оказавшийся самым талантливым из «серых ангелов», пропускал ворчание наставника мимо ушей, не веря в возможность противодействия. Отец Леонид говорил о существовании школ, подобных Митрополянской, у всех значительных религиозных организаций, но сферой их действий была Европа или – в меньшей степени – Азия и Московия, а не раздираемая на части поляками и татарами нищая Украина.

Астральное пространство особняка Вечеслав изучил сразу по приезде, месяц назад и, лавируя между мерцающими сущностями, быстро достиг столовой, где, перейдя из астрального поля во временно-пространственное, начал анализировать Выговского, которого он должен был заставить отказаться от гетманства, передав булаву Юрию Хмельницкому. Объект сложности не представлял: наметив, в каких местах удобней взломать эфирную оболочку Выговского и внедрить соответствующую программу, Вечеслав приготовился вернуться в астральное поле – и обнаружил, что оно исчезло. Не раздумывая, Вечеслав метнулся в сторону, успев заметить, как удар чьей-то энергии обжег угол, где только что находилось его эфирное тело.

– Кто противник? – мелькнула мысль и Вечеслав, отказавшись от бессмысленной игры в прятки, остановился и посмотрел на свиту: два упившихся казацких полковника, невероятно красивая любовница гетмана, равнодушно жующая кусочки мяса, пять казаков охраны, еще один полковник, но не пьяный и внимательно изучающий Хмельницкого, писарь – как он смотрит в мою сторону! – и усмехается. Да, это писарь.

Вечеслав оглянулся по сторонам: спасения не было. Закрыть астрал – среди «серых ангелов» это умели делать только наставники. Сейчас последует незримый для присутствующих энергетический удар – и отправиться Вечеслав к Богу раньше отмерянного природой срока.

Глаза писаря напряглись и расширились. Эфирное тело Вечеслава затрепетало, готовясь к неминуемому распаду – и в это время сидевшая рядом с писарем любовница Выговского размахнулась и ударила писаря по лицу.

– Сволочь! – взвизгнула она. – За коленки хватает!

Шум за столом стих: все уставились на виновников инцидента.

Ошеломленный ударом, писарь снял блок с астрала – и Вечеслав, нырнув эфирным телом в открывшееся поле, быстро притянул его и надел на себя.

Вечеслав понимал, что его спасло чудо и нужно бежать: с таким сильным противником он не справится. Но провалить задание, от результата которого, как объяснил митрополит, зависит будущее Украины? А что подумают наставники и товарищи?

Отец Леонид учил: в поединке главное – умение определить слабые и сильные стороны противника, чтобы навязать бой в варианте, где противодействие врага окажется минимальным. Судя по грамотному действию писаря в энергоинформационном поле, у Вечеслава остается единственная возможность – и ею нужно воспользоваться.

На решение Вечеслава повлияло рассуждение о том, что действия гетмановской любовницы не могли быть случайными – слишком целенаправленными и своевременными они были. Вечеслава спасли, – но сделавший это человек должен обладать способностью видеть энергоинформационное поле – умение уникальное и специально развиваемое только в секретных школах. Но среди учеников таких школ не могло быть женщины – это закон всех церковных и светских организаций.

Поднявшись с колен, Вечеслав направился в столовую. Судя по разговорам, обед заканчивался, и Вечеслав, открыв дверь, зашел в комнату, стремясь держаться так, чтобы от писаря его заслоняли сидевшие за столом казаки.

– А вот и мой духовник! – воскликнул Хмельницкий. – Садитесь, отец Вечеслав, отведайте, что Бог послал.

Уловив напряженный взгляд писаря, Вечеслав быстро согнулся в поклоне – и направленный в голову удар энергии лишь опалил ему волосы.

– Торопишься! – подумал Вечеслав, бросив взгляд на противника. – Да и вина много выпил.

Атакуя энергией тела, нападающий в момент броска вынужден снять с себя защитный экран, – и Вечеслав успел вбить в образовавшуюся на мгновение брешь программу, распаляющую ненависть.

– Ну и мерзкий поп! – захохотал писарь. – Так и двинул бы кулаком по роже!

– Вот и стукни его, если хочется! – толкнула писаря локтем гетмановская любовница. – Или ты, Федор, только хвастать умеешь да чужих баб за коленки хватать.

– Она мне подыгрывает, – понял Вечеслав. – Почему?

Состроив ханжескую физиономию, Вечеслав подошел к Федору и прогнусавил:

– Отринь грешные мысли и покайся, сын мой!

Расчет Вечеслава оправдался: дважды потерпев неудачу в энергоинформационном поле, подталкиваемый чувством ненависти и гоготом казаков – чтя православную церковь, казаки пренебрежительно относились к ее служителям, и сейчас посмеивались, ожидая развязки, – Федор, уверенный в своей физической силе, вскочил на ноги и, размахнувшись, нанес удар рукой, метя Вечеславу в висок. Повернув голову так, чтобы кулак лишь слегка задел лоб, Вечеслав, притворяясь оглушенным, рухнул на Федора, незаметно вонзив скрещенные пальцы в болевую точку, надолго лишающую человека сознания. В Митрополянском ските отец Антоний ежедневно учил «серых ангелов» приемам рукопашной борьбы тибетских монахов, в одиночку побеждавших толпу противников – и знание этих, неизвестных в Европе приемов в который раз спасло Вечеславу жизнь.

Увидев упавшего на пол и застывшего без движения Федора, казаки замолчали.

– Проверь, что с ним – приказал Выговский одному из охранников.

– Дышит, – приложив ухо к груди Федора, сказал охранник. – Отступился, наверное, спьяну, и ударился, когда падал.

– Вынесите его в горницу, положите на лавку – пусть проспится, – махнул рукой Выговский. – Я ему всегда говорил, что он пить не умеет. А поп жив?

– Да, милостью божьей – ответил, поднимаясь с пола, Вечеслав.

– Лоб у тебя каменный, что ли?! – поразился Выговский. – Федор коня кулаком сшибал.

– Бог милостив, – поклонился Вечеслав. – Отвел руку душегубца.

– Что ж, пообедали, потешились – пора к делу – заключил Выговский, наблюдая, как казаки выносят Федора в горницу. – Пойдем в кабинет, Юрий: что там за важный разговор?

– Идем! – повернулся Юрий, предложив жестом следовать за ним.

Натура у Юрия была безвольная, ленивая, и если б не отсвет славы знаменитого отца, не стала бы церковь делать на него ставку. Но выхода не было: Иван Выговский, заключивший в 1658 году секретный договор с поляками, а недавно, отказавшись от Переяславского договора, в союзе с татарским ханом разгромивший под Конотопом российское войско, приводил на Украину власть иноверцев. Московская церковь, разделенная на части войной между протопопом Аввакумом и патриархом Никоном, помочь не могла, и Киевский митрополит, тайно приехав в Митрополянский скит, поручил «серым ангелам» разработать и осуществить операцию по передаче гетманства Хмельницкому.

Сделав несколько шагов, Выговский оглянулся – и Вечеслав, использовав эфирные провалы глаз гетмана – наиболее неустойчивое место защиты в оборонительных сооружениях человеческого организма – ввел в него программу покорности. Выговский вздрогнул, поднял руку к лицу, словно отгоняя что-то, и, тяжело вздохнув, вошел вслед за Юрием в кабинет.

Странное поведение гетмана свиту не заинтересовало: так и не встав из-за стола, она допивала вино и делилась забавными историями, только тот самый трезвый полковник хмурил брови, недоуменно глядя на дверь кабинета, да гетмановская любовница весело посматривала на Вечеслава, словно говоря:

«Знаю, все знаю!»

Пройдя через горницу на улицу, Вечеслав подошел к просящему милостыню старику – через него митрополит поддерживал связь с Вечеславом.

– Немедленно уходи! – тихо произнес Вечеслав. – Скажешь митрополиту: в горнице Хмельницкого лежит без сознания писарь Выговского по имени Федор – через час он очнется и натворит много бед. Его нужно выкрасть и изолировать: он опасен. Торопись!

Молча поклонившись, нищий сунул миску для сбора медяков в грязную торбу и быстро ушел.

Вернувшись в дом, Вечеслав поспешил в свою комнату; став на колени и погрузившись в транс, отправил эфирное тело в кабинет Хмельницкого.

Разговор здесь подходил к концу.

– Ладно, откажусь я от гетманства – словно пересиливая себя, нехотя говорил Выговский. – Но старшины могут поддержать не тебя, а какого-нибудь горлохвата.

– Вот письма – улыбнулся Юрий. – Старшины – все до единого – клянутся отойти от тебя и отдать голоса мне.

Обработкой казацких старшин занимался Серафим – и справился с этим блестяще.

– Хай ему черт! – выругался Выговский, просмотрев письма. – Давай бумагу: подпишу отказ от гетманства. Прав был Федор, отговаривая от поездки!

Размашисто расписавшись, Выговский швырнул бумагу Юрию и вышел из кабинета.

– Уезжаем! – загремел его голос. – Федора не забудьте: везите на носилках.

Свита засуетилась, собираясь в дорогу. Вернувший эфирное тело Вечеслав с досадой думал о том, что митрополит запоздал и Федор, очнувшись, заставит Выговского объявить отказ недействительным.

– Пан гетман, Федор мертв! – услышал вдруг Вечеслав испуганный голос кого – то из казаков..

– Хай ему черт! – воскликнул Выговский. – Это, наверное, поп: он выходил в горницу. Схватить его!

– Постойте, пан гетман! – раздался рассудительный голос заинтересовавшего Вечеслава полковника. – Вины попа нет. Я видел, как пани Мария, приведя Федора в сознание, лила ему в рот какое-то зелье.

– Где она? – заорал Выговский. – Где эта бисова девка?

Началась суматоха. Вскоре гетману доложили, что пани Мария, сев на коня, куда-то ускакала, передав, чтоб ее не ждали.

– Клята поездка! – ругался Выговский. – Ладно, трогай!

Стоя у окна, Вечеслав наблюдал, как кавалькада, уменьшившись на двух человек, пустилась в обратный путь.

Через месяц Казацкая Рада избрала новым гетманом Юрия Хмельницкого, подтвердившего Переяславский договор и в союзе с русским войском начавшего вытеснять с украинских земель татар и поляков.

КОРЧМА

Приближался вечер. В монашеской одежде, плаще, с котомкой за плечами Вечеслав ничем не отличался от идущих по дороге странников и сидевших на телегах крестьян. Изредка попадались военные отряды: их гомон и звон оружия был слышен издалека, и Вечеслав, избегая ненужных расспросов, сходил с дороги, пережидая, когда отряд проедет мимо.

Объяснения отца Леонида, отправившего Вечеслава в путь, сводились к следующему: церковная разведка донесла, что гетман Правобережной Украины Петр Дорошенко собирается принять подданство турецкого султана, пообещавшего оказать помощь в борьбе казаков против Москвы и Польши.

Переговоры Киевского митрополита и Дорошенко успеха не принесли и Вечеславу поручили любыми доступными для «серого ангела» методами вразумить упрямого гетмана, избравшего опасный для Украины и уже погубивший Юрия Хмельницкого путь. Срок задания установлен не был – и Вечеслав не поспешал, задерживаясь по дню и больше в понравившихся местах.

Лето 1664 года не торопилось заканчиваться. Августовские дожди отошли, солнце поглаживало по щекам, и было приятно идти по твердой, не заболоченной грязью дороге. Утомившись, Вечеслав садился у ручья, слушал шепот воды, вспоминал детство – оно прошло неподалеку, в деревне Беличи, откуда Вечеслав, похоронив умерших от болезни родителей, десятилетним мальчишкой отправился в Киев, навсегда связав свою судьбу с церковью. Тогда это казалось счастьем, а сейчас, в тридцатилетнем возрасте, Вечеслав удивлялся своей жизни, заполненной молитвами, непрерывной тренировкой ума и тела, заданиями, обычно заканчивавшимися чьей-то смертью, и полной подчиненностью законам тайной службы, требовавших молчания и одиночества. «Серых ангелов» боялись не только враги, но и те, чьи интересы они защищали: слишком мощными и гибельными умениями они владели. Отец Леонид рассказывал, что новый киевский митрополит, продолжая пользоваться услугами «серых ангелов», запретил набор учеников в школу Митрополянского скита, – зная, что из девяти «серых ангелов» в живых осталось четверо: выполняя задания, двое погибло в Италии, один – в Стамбуле, двоих убили в Варшаве. За «серыми ангелами» и особенно их наставниками шла охота всех секретных служб Европы и Азии – и только строжайшая конспирация и непроходимая чащоба Темного леса спасала Митрополянский скит от вражеского нашествия.

Неоднократно рискуя жизнью, Вечеслав оставался жив, хотя в некоторых эпизодах – как в деле Выговского – его спасло чудо. По крохам информации, собранной отцом Леонидом, удалось потом установить, что писарь Федор был послан иезуитами, а в двух важных политических историях, случившихся в Берлине и Париже, упоминалась девушка, похожая на таинственную пани Марию.

Миновав Верхнеглебовскую рощу, Вечеслав решил заночевать в двухэтажной придорожной корчме, принадлежавшей польскому еврею. Сделал он это неохотно: монашеская одежда в подобных местах вызывала недоумение, а то и насмешки, словно ее владелец не обладал такими же естественными потребностями сна и еды, как остальные люди.

Обеденная зала пустовала, только в дальнем углу корчмы, сдвинув столы, сидело человек десять вооруженных шляхтичей, запивая вином пожаренное на вертеле мясо. Выяснив, что одна из верхних комнат свободна, Вечеслав заплатил за ночлег и, велев принести ужин в комнату, вслед за чумазым мальчишкой поднялся по лестнице. Комната оказалась просторной, но, кроме большой деревянной кровати, стола и табуретки, в ней ничего не было. Поставив на стол принесенную свечу, мальчишка сунул за пазуху полученный от Вечеслава медный грош и исчез за дверью, чтобы минут через десять появиться с подносом, на котором лежала краюха хлеба и стояли кувшин с водой и деревянная миска с кашей.

Подождав, когда за мальчишкой закроется дверь, Вечеслав закрыл ее на засов, зажег свечу, снял плащ и сел за стол. По привычке, вбитой в сознание отцом Антонием, провел рукой над едой и замер: каша была отравлена.

– Кто-то меня узнал – мелькнула мысль. – Или ждал на этой дороге.

Накинув плащ на плечи и потушив свечу, Вечеслав подошел к окну. Внизу, в сгущающейся темноте, застыл отряд польских драгун. Заметив мелькнувший в окне силуэт, начальник драгун махнул рукой: тот час вспыхнули факелы.

– Так же погиб Николай – отпрянув от окна, вспомнил Вечеслав об убитом в Варшавской гостинице «сером ангеле». – Часть засады сидела в зале, часть ждала снаружи: когда Николай, встав на подоконник, прыгнул вниз, его расстреляли в упор.

– Останусь в комнате, – решил Вечеслав. – Лишь бы не подожгли корчму, а в остальном: воля Божья!

Иллюзий у Вечеслава не было: он понимал, что обречен. От града пуль и сабельных ударов приемы не уберегут, и остается умереть, забрав на тот свет побольше врагов: чтобы живые вздрагивали от страха при упоминании о «серых ангелах». О возможном пленении Вечеслав не думал: это был слишком страшный и мучительный итог жизни, от которого спасало то, что каждый из «серых ангелов» умел останавливать сердце.

Стук в дверь раздался неожиданно и заставил Вечеслава принять боевую стойку: спрашивать постукиванием разрешения войти оставалось европейским обычаем, в Малороссии неизвестным.

Стук повторился. Решившись, Вечеслав отодвинул засов и отскочил на середину комнаты; в приоткрывшуюся дверь быстро шмыгнула невысокая, одетая в черное фигура.

– Не вздумай ударить, а то укушу, – заметив боевую стойку, рассмеялся неизвестный, – точнее, неизвестная, поскольку слова произносились женским голосом, который Вечеслав когда-то слышал.

– Вы – Мария? – всматриваясь в еле видное в темноте женское лицо, с сомнением спросил Вечеслав.

– Близнецов у меня нет, так что угадал, – вновь засмеялась бывшая гетмановская любовница. И, посерьезнев, добавила:

– Пойдем: тихо, как мышки.

Повернувшись, Мария скользнула обратно за дверь; поколебавшись, Вечеслав последовал за ней.

Лестничная площадка, наполовину освещенная горевшими внизу факелами, была пуста; слышались голоса сидевших за столами и чего-то ожидавших шляхтичей. Опустившись на пол, Мария, держась в тени, переползла на противоположную сторону площадки и, толкнув беззвучно отворившуюся дверь, исчезла внутри темной комнаты; Вечеслав повторил ее действия, ежесекундно ожидая нападения: он не доверял этой женщине, помогавшему ему с неясными намерениями; к тому же его возмущала мысль, что он вынужден подчиняться существу, прозванному в Библии «сосудом греха».

– Придется прыгать, а потом бежать: в лесу стоят приготовленные мною лошади, – шепнула Мария.

Отодвинув рукой женщину, Вечеслав осторожно открыл окно и осмотрелся: никого, кроме расположившихся у костра метрах в тридцати от корчмы четырех драгун.

– Прыгай первая – предложил Вечеслав, думая о том, что если под окном выкопали и замаскировали яму, Мария от прыжка откажется. К его удивлению, Мария молча влезла на подоконник и бесшумным темным пятном упала вниз; Вечеслав сделал то же самое.

Пригнувшись, беглецы двинулись к опушке темнеющего вдали леса. Охрана, ослепленная бликами костра, их не заметила.

Беглецы были на середине пути, когда в корчме послышался шум, замелькали факелы. Из распахнутого окна высунулся человек, громко крикнувший:

– Монах пропал! Смотрите, он бежит в лес! Догнать его!

Сидевшая у костра охрана вскочила на лошадей и ринулась в сторону беглецов; за ними развернулся веером появившийся из-за угла корчмы отряд драгун.

Сняв и отшвырнув плащ, Вечеслав ускорил бег; рядом, хватая ртом воздух, бежала Мария. До опушки оставалось метров десять, когда Вечеслав, поняв, что от погони не уйти, остановился и, крикнув Марии: «Беги, я их задержу!», повернулся лицом к преследователям. Драгуны были так близко, что Вечеслав увидел, как падают из раздираемых уздечками ртов лошадей хлопья пены.

Вечеслав поднял руку: светящийся шар энергии приподнял первого всадника и швырнул на остальных. Раздалось дикое лошадиное ржание, смешавшееся с воплями упавших драгун и выстрелами из мушкетов.

Пуля настигла Вечеслава на опушке леса; пошатнувшись, он схватился руками за ствол дерева.

– Ранен? Куда? – испуганно спросила ожидавшая Вечеслава Мария.

– В плечу, – глухо, сквозь зубы произнес Вечеслав, усмиряя боль. – Идти я смогу.

– Вот и умница, вот и молодец! – заставив Вечеслава опереться на нее, ласково проговорила Мария, уводя Вечеслава в чащу кустов. – Сойдем с прямой линии: сюда, к оврагу, здесь всадники не проедут.

Несмотря на сгустившуюся темноту, белизна лунного света позволяла ориентироваться на местности; пройдя овраг, беглецы миновали ручей и вышли на поляну, где стояли привязанные к дереву две лошади. Шум погони, все более напоминавший повизгивание потерявшей дичь своры, стих; вероятно, драгуны вернулись в корчму. Как они оказались на его пути, Вечеслава не интересовало: растратив на преследователей почти всю энергию, Вечеслав не сумел остановить текущую из раны кровь и слабел с каждой минутой.

– Давай, миленький, залезай на лошадку – почувствовав его состояние, Мария втолкнула Вечеслава в седло, вдела его ноги в стремена, привязала повод уздечки к луке своего седла и, вскочив на лошадь, направилась медленным шагом через поляну вниз по тропинке.

Ехали долго. Держась за гриву коня, Вечеслав оставшуюся силу направлял на то, чтобы не упасть или не быть скинутым на землю ветвями деревьев, от которых то и дело приходилось уклоняться. Сознание мутнело: словно сквозь пелену он отметил, что лес закончился и они едут по дороге; потом началось большое село, в середине которого за высоким забором раскинулся громадный особняк.

Выбежавшие во двор люди бережно сняли Вечеслава с коня и, повинуясь приказу Марии, внесли в дом, чтобы раздеть и уложить в постель. Донеслись обрывки разговора – Марии и кого-то, кого она называла «господин лекарь». Устав от напряжения, Вечеслав снял контроль за мозгом – и потерял сознание.

Очнулся Вечеслав от скользящих по лицу лучей солнца. Рядом с его кроватью сидела симпатичная девушка, о чем-то сосредоточенно размышлявшая. Увидев открытые глаза Вечеслава, девушка вскочила и выбежала в соседнюю комнату.

– Ваше сиятельство! – услышал Вечеслав. – Больной проснулся.

– В комнату торопливо вошла Мария. Поддержав руку на лбу Вечеслава, она удовлетворенно кивнула головой:

– Кризис миновал. Через месяц можешь бегать наперегонки с зайцем.

– Где я? – спросил Вечеслав, озираясь по сторонам. Комната была большая, с нарядной мебелью и цветным оконным витражом.

– Ты – в моем имении – ответила Мария и, поняв, чего хочет Вечеслав, объяснила:

– Я – графиня Мудрак, бывшая придворная дама французской, а потом польской королевы. Имение я купила у польского короля: он, бедняжка, постоянно нуждается в деньгах.

– Кто ты еще? – вновь спросил Вечеслав.

– Уверен, что хочешь получить ответ? – Мария села возле Вечеслава и взяла его за руку.

– Да! – кивнул Вечеслав головой.

– Я – ведунья, владею магией земли. У нас это наследственное: всему, что умею, училась у матери, пока иезуиты не сожгли ее на костре.

– Вечеслав попытался привстать, но боль ударила с такой силой, что он со стоном упал на подушку.

– Лежи, тебе нельзя вставать – испуганно проговорила Мария – Лекарь вынул пулю и обработал рану, но ты потерял много крови, да и ранение опасное – близко от сердца. Лекарь не поверил, что ты больше двадцати верст проскакал..

– Долго я был без сознания?

– Три дня.

– Та-ак! – Вечеслав задумался: как передать наставникам весть о том, что он ранен и задание выполнить не сможет.

– Я могу тебе довериться? – Вечеслав испытывающе посмотрел Марии в глаза.

– Конечно! – мне кажется, я это доказала.

– Как ты оказалась в корчме?

– Я не только французская дворянка, но и польская шляхтичка. Мне много рассказывают, еще больше узнаю сама. Мне сообщили о тебе.

– Что заставило тебя спасти меня – второй раз! Ты ведь католичка.

– Я – ведунья, и мне ваши церкви одинаково безразличны, – сухо объяснила Мария. – А почему спасла… Ответ на этот вопрос все еще невероятен для меня, а для тебя и подавно: я тебя люблю – надеюсь, ты слышал, что означает это слово?

– Да – растерянно произнес Вечеслав. – Но любить можно только Господа Иисуса Христа…

– Пожалуйста: люби Господа, а я буду любить тебя. Я и в Малороссию перебралась, чтобы тебя отыскать: меня сны о тебе замучили.

– Хорошо – Вечеслав прикрыл глаза: об этой ситуации он подумает позже. – Принеси бумагу, чернила и перо: мне нужно отправить письмо.

Через полчаса зашифрованное письмо было передано гонцу, которому Вечеслав, пообещав вознаграждение, подробно объяснил, как добраться до Митрополянского скита.

Как реагировать на объяснение в любви, Вечеслав не знал. Во время учебы отец Антоний часто говорил «серым ангелам», что среди соблазнов, могущих помешать служению Господу, наиболее опасна женщина.

– Способ действия всех церковных организаций построен так, чтобы исключить помыслы о женщине – объяснял наставник. – Постоянные молитвы, посты, затворничество не дают времени и сил думать о чем-либо, кроме божьего служения. И в этой веками длящейся борьбе церковь проигрывает: поэтому некоторые организации – православная, протестантская – священнослужителям, работающим с мирянами, разрешили брать жен. Неприступны для «сосуда соблазна» монашеские ордена – и вы, наш элитный орден.

Вечеслав удивлялся заботе, которой его окружили. Вечеслава кормили неизвестными и очень вкусными блюдами, Мария читала ему светские книги из своей библиотеки, пела французские и итальянские песни, рассказывала смешные истории из придворной жизни.

Прошло десять дней, а ответа из Митрополянского скита не было.

– Не понимаю, что случилось: гонец словно сквозь землю провалился – встревожено говорила Мария. – Нужно отправить еще одного.

Вечеслав вновь написал письмо и один из Марииных слуг, держа на поводу запасного коня, поскакал в Митрополянский скит. Вернулся он через пять дней: лекарь разрешил Вечеславу вставать с постели и он прогуливался в саду, когда гонец, найдя его, рассказал, что Митрополянский скит сожжен и разрушен, а его обитатели уничтожены. Кто это сделал, осталось неизвестным.

– Когда я приехал, развалины еще дымились – рассказывал гонец. – Трупы или увезли с собой, или сожгли: я ничего не нашел.

Гонец не лгал – у Вечеслава хватало умения в этом убедиться. Весть была настолько страшной, что Вечеславу стало плохо. – и его с трудом довели до кровати. Рухнуло то, чем и для чего он жил последние пятнадцать лет. Теперь куда: к новому митрополиту, относившемуся к «серым ангелам» с опасливой брезгливостью? А вдруг это он приложил руку к нападению на Митрополянский скит: кто-то ведь выдал врагу его расположение?! Или попал в плен и рассказал маршрут первый посланный Вечеславом гонец, так и не появившийся в имении?