Текст книги "10 мегагерц (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Калошин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Глава 9

Я смотрел на Алевтину и судорожно шарил по закоулкам своей памяти. Но ведь Тетя Валя – она же Леонтьева, я это точно помню, потому что в детстве считал, что она замужем за певцом Валерием Леонтьевым. А передо мной, явно встревоженная моим поведением, нервно перебирает шнурок платья Ришар. Сменит фамилию, или это я оказался в параллельной вселенной?

– Знаешь, у тебя как-то очень образно получилось. Я прямо воочию увидел тебя на экране телевизора, – попытался я вернуться в реальность, – только…

– Только что?

– Прическа у тебя другая была, – я с умным видом сложил большие и указательные пальцы обеих рук в «рамку» и посмотрел сквозь нее на Алевтину. – Нынешние кудри в кадр не влезают!

– Да ну вас! – она пренебрежительно махнула рукой и стала спускаться со сцены.

Я проследил «кадром» за Алевтиной и решил еще немного поизображать многоопытного специалиста в кино. – И еще тебе надо придумать сценическое имя, чтобы никто не догадался.

– А чего его придумывать, Валентина и все, – она постучала торцом собранной пачки бумаг об стол, выравнивая ее. – В театре еще так решили.

– Вот! Видишь, как все одно к одному подходит! – я расцепил руки. – Завтра же пойду к Алексей Павловичу, пора тебе фронт работ расширять. А там, глядишь, будешь вместо меня новости читать.

– А вы?

– А чего я? Я вообще-то по расписанию электрик и на роли диктора оказался только по велению начальства. Эдак я и вовсе забуду, как по стенкам провода прокладывать…

Алевтина скорчила скептическую гримасу, наблюдая за тем, как я выбираюсь из кресла. Ничего, «Спокойной ночи, малыши» и «В гостях у сказки» ждут тебя. Завтра обязательно насяду на Малеева, пусть выбивает фонды на камеру и всякие прожекторы. В конце концов, телевизоры в магазине продаются, сам видел, да и аппаратуру москвичи ставят с избытком по каналам…

* * *

– Что это? – я поднял тарелку на уровень глаз. Картофельное пюре я опознал сразу, а вот нечто сизое и даже на вид склизкое вызвало у меня обоснованные подозрения в съедобности.

– Клопс иным манером!

– Евдокия, а на человеческий если перевести?

– Отварные тефтели из телятины, с рубленым филе из сардин и немножко… – она открыла книгу на закладке и сверилась, – каперсов, вот!

– Каперсы? – я поднял удивленный взгляд на домработницу.

– На рынке нашла! Чтобы все было по рецепту, – она показала мне обложку книги.

Зеленая обложка, «Книга о вкусной и здоровой пище». Я провел пальцем по страницам и открыл наугад: «В пищу идут только донышки артишоков и основание их листьев, верхушки же листьев несъедобны». Артишоки? В СССР? Они это серьезно? Я на всякий случай поглядел на год издания – 1947-й. Может, тут и устриц вовсю уже употребляют?

Пролистал книгу. Надо же, как много рецептов из рыбы, как бы не половина книги. Отварная, на пару, жареная и запеченная. А вот других обитателей вод только двое: крабы и раки. Устриц, осьминогов и прочих гадов не наблюдается вообще. Ладно, давай посмотрим оригинальный рецепт, все-таки интересно, откуда синяя слизь появилась…

– Ага, теперь понятно. Смотри, – я ткнул пальцем. – Свеклу надо было отдельно отваривать, как на пюрешку. А ты поступила, как с борщом, и бахнула в кучу.

– Ой, и правда! Но ведь как так, я же три раза смотрела!

– Ничего, иногда, бывает, и за десяток раз пропускаешь что-то мелкое…

Я подцепил ложкой небольшой кусочек и, немного поколебавшись, отправил его в рот. Ничего, ингредиенты тут все по-отдельности съедобные, да и туалет неподалеку, если что. Однако получившееся у Евдокии неожиданно оказалось вкусным. Главное, не смотреть на цвет, и все будет нормально. Одобрительно хмыкнув, я заработал ложкой уже более активно.

– Вячеслав Владимирович, а давайте холодильник купим!

Ничего себе заходы. Хорошо еще, что дождалась, пока я приступлю к чаю. Я задумчиво поболтал ложечкой в стакане, гоняя по дну быстро тающие кусочки сахара. Ну, не люблю я вприкуску, поэтому ломаю на мелкие и так бросаю… Так, холодильник. Холодильник – это не только гремящая хреновина на кухне, но и холодные напитки внутри. Молоко там или пиво. А холодное пиво завсегда лучше теплого, не говоря уже о водке. Хотя, зима на носу, а там природные холодильники заработают…

– А сколько они стоят?

– Не знаю, я только видела объявление. Там у них еще название такое… городское.

– «Москва»? – я решил блеснуть послезнанием.

– Нет, что-то на «С». То ли «Самара», то ли «Саратов». А может, «Сызрань».

Я попытался вспомнить историю. То, что ЗИСовская, а потом ЗИЛовская пузатая и бочкообразная «Москва» стала иконой, это я помнил. А вот других я как-то на этом фоне не припомню… Хотя, не один ли фиг? С моим положением я чего, холодильник не починю, если что?

– Давай тогда так, – я подтянул к себе заварник, намереваясь повторить процедуру чаепития, – завтра гляну, сколько у меня денег осталось, а ты тогда разузнай про холодильники все. И вечером решим, хорошо?

– Хорошо, – она ловким движением утащила у меня тарелку и начала ее мыть. – И еще вам нужен телевизор!

– Зачем? – я немного подозрительно посмотрел на увлеченно возюкающую по тарелке щеткой Евдокию. То, что я на радио говорю, это она знает. Но вот про телецентр и прочее я точно ни словом не обмолвился.

– Как зачем? Во всех… У всех соседей есть, а у нас нет. И радиолы тоже нет.

Понятно. Во всех лучших домах есть, а у нас нет. Хвастаться нечем. Интересно, а у прислуги есть какая-нибудь пузомерка? Ну, типа «мой хозяин круче твоего, значит сиди и не высовывайся»? Если так, то Евдокию понять можно: на фоне остальных соседей я выглядел совершенно не презентабельно. Никаких машин к подъезду, и на работу хожу пешком. Да и одеваюсь без всяких изысков… Мне-то хорошо, меньше внимания привлекаю. А ей нос задрать не о чем…

Поблагодарив Евдокию за ужин, я пошел в спальню. Телевизоры, радиолы… Тут бы придумать, чем народ на демонстрации 7 ноября удивить. Закинув руки за голову, я уставился на лампочку под потолком. Надо же, изредка меняет свою яркость, видимо реагирует на включение соседями всяких электроприборов.

Может, взять грузовик, на него водрузить башню из картона, а сверху воткнуть лампочку побольше? Обзовем это маяком коммунизма, и пусть всякие заблудшие следуют на его свет? Нет, не пойдет. Демонстрация же днем будет, это же сколько энергии надо будет в лампочку закачать, чтобы хоть что-то было видно?

А если вместо одной лампочки взять много? И посадить кого-нибудь, чтобы дергал выключатель туда-сюда? На первый взгляд должно получиться красиво, да и батареек подольше хватит. Ладно, как вариант оставим.

Но вообще, а если зайти с другой стороны? Демонстрация – это что? Трибуны и идущие мимо них сотрудники всяких предприятий. На трибунах начальство смотрит на проходящих и всячески демонстрирует свою приверженность идеалам. Изредка лозунги говорит. А идущие? Несут всякие плакаты и транспаранты с надписями, изредка кричат «ура» и всячески радуются халявному выходному. А потом наверняка собираются в укромных местах и опрокидывают, кто по пятьдесят грамм, а кто и больше.

Выпивку оставим, а вот арсенал трудящихся… Плакат – это мелко, значит транспарант. Рамка с двумя ручками. Прибиваем сверху ткань, причем обязательно красную, и пишем белым всякие лозунги. Мысленно увеличиваем размеры. Теперь нести становится тяжело, поэтому подкатываем грузовик. Добавляем еще пафоса и получаем грузовик в кумаче. Малеев с такого выступал совсем недавно. Епрст, опять повторение уже существующего.

Внезапно лампочка под потолком погасла на пару секунд и снова загорелась. Надо же, оказывается, задумавшись, я не сводил с лампы взгляда. Я начал моргать, пытаясь избавиться от отпечатавшейся на сетчатке спирали. В итоге у меня перед глазами появилось несколько постепенно тускнеющих фантомов. Надо же, выстроились полукругом, прямо буква С нарисовалась…

Бинго! Транспарант со светящимися буквами! Вернее, буквы из лампочек. Берем кучу лампочек, собираем из них гирлянду, которой пишем нужные слова. Можно даже несколько гирлянд таких, одну поверх другой. Сначала включаем одну, потом другую… Зуб даю, до такого тут точно еще не додумались!

Батарейки? Вообще не проблема. Просто ограбим «Химмаш», там у них электрокаров штук двадцать катается, мне Транцеев рассказывал. Для такой цели они подходят просто идеально: полтора вольта и почти полтыщи вольт-ампер емкости. На демонстрацию точно хватит. Заодно можно будет и пацанов с радиокружка озадачить, а то давно не общались.

Довольный найденным решением, я на носочках прокрался по холодному полу до выключателя и таким же макаром вернулся. А ведь можно еще улучшить! Делаем сетку из проводов, на вертикальные линии подаем плюс, а на горизонтальные минус. Или наоборот, в принципе неважно. И в местах пересечения расставляем лампы, как нам надо. Получится этакое здоровенное матричное табло. Что надо, то и нарисуем светящимися точками. Любой лозунг, лишь бы лампочек и мощности хватило.

Поерзав поудобнее в кровати, я решил, что если выпендриваться, то по максимуму. На каждый узел в сетке по лампочке. И от каждой лампочки по выключателю с обратной стороны. Щелкай себе сколько влезет и рисуй хоть ту же дату с температурой. Ибо нечего использовать такую штуку исключительно для показухи…

* * *

– Хм. Поразительно хорошие результаты…

– Значит, руку резать не будете?

Доктор, рассматривающий рентгеновский снимок, бросил на меня подозрительный взгляд. Я же, машинально пытаясь почесать подальше под гипсом, ответил ему взглядом радостного дебила. Ну, а чего он? Будто я способен силой воли ускорить заживление трещины или чего там у меня в руке…

– Давайте пройдем в процедурную.

Там ко мне подкатили столик со здоровенным тазиком, налили в него воды и заставили опустить туда загипсованную руку. Не говоря ни слова, шлепнули сверху мокрых полотенец. Неужели будут снимать? Медсестра, потребовав не шевелиться, тут же куда-то испарилась. Оставшись в одиночестве, я начал считать про себя, пытаясь засечь время. Минута… другая… Я нетерпеливо покрутился на жестком стуле, пытаясь вернуть кровообращение в самую важную часть любого организма.

Когда я досчитал до 682, дверь пропустила через себя доктора. Взяв странно изогнутые ножницы, он ловко просунул их под гипс и принялся орудовать.

– Ну вот, а говорили, что резать не будете, – я с любопытством рассматривал показывающуюся в разрезе кожу. Подозрительно белесая, прямо как у вампира недоделанного.

– Ничего я вам не говорил, – наконец доктор освободил мою руку из гипсового плена и, ухватившись двумя пальцами за мою ладонь, поднял ее повыше.

Оставшаяся без уже привычной скорлупы рука тут же начала мерзнуть. Плюс струйки воды, стекающие по боку… Я передернулся.

– Больно?

– Нет, просто щекотно, – я попытался второй рукой остановить набег воды на свой бок.

Доктор внимательно осмотрел мою руку со всех сторон, изредка нажимая на какие-то известные ему места и для проформы интересуясь «больно?». Наконец он отпустил мою руку и вернувшись к снимку, начал рассматривать его на просвет. Я же, выбрав полотенце почище, отжал его в тазик и, прислушиваясь к ощущениям, принялся аккуратно оттирать руку от остатков гипса.

Пробормотав заклинание на докторском, врач сел за стол и, открыв историю болезни, тут же начал быстро писать. Кажется, конец моим походам в больницу.

– Так, на основании снимка и осмотра я принял решение прекратить иммобилизацию вашей руки, – он размашисто черкнул в историю. – Но вместо этого налагаю вам категорический запрет на любую нагрузку. Чтобы ничего тяжелее ложки в руке не было еще как минимум пару недель, это понятно?

– Понятно, чего же не понять-то, – я пожал плечами. – Только мне бы справочку или выписку какую-нибудь. А то подумают, что сам снял…

– Все необходимое в регистратуре возьмете. Еще вопросы?

– У матросов нет вопросов.

– Ну, тогда я вас не задерживаю более.

Ура! Наконец-то я могу по-человечески надеть рубашку, продевая руку в рукав, а не застегивая его вокруг. Ходить раненым героем с накинутой на плечи одеждой мне надоело еще в первые дни, и я попросил Евдокию распороть правый рукав у рубашки и вшить туда пуговичек. Получилось немного кривовато, но зато, пока не подойдешь поближе, ничего не заметно.

Так, теперь категорически необходимо продолжить так успешно начатый день. В рамках подготовки к какому-то там съезду, я персонально возьму на себя повышенные обязательства. Проще говоря, зачем звонить, когда можно просто прийти ногами?

А если кто будет спрашивать, то я иду не к главной медсестре, а к секретарю партийной организации. Дескать, справку надо об отсутствии постановки на учет. А то ко мне уже подступали с вопросом, коммунист ли я… Придумав таким образом себе и Ирине железобетонное алиби, я направил свои стопы на административный этаж. Поулыбавшись по пути медсестрам и огорчив их отсутствием новых рецептов, вскоре я добрался до заветной двери. Запертой.

– А она в Москву уехала, на слет партийных секретарей врачебных организаций, – огорчила меня секретарша Успенского, когда я сунулся уточнить, – вроде в четверг назад.

О женщины, коварство ваше имя. Ведь наверняка вчера знала, что уедет, и ни словом не обмолвилась. Ну ничего, перевернется и на моей улице грузовик с пряниками, тоже ответочку придумаю…

* * *

Я сидел перед Андреем и разрисовывал на листочках пришедшие мне вчера в голову варианты.

– Не, просто надпись – это не оригинально. Скажут, что сняли вывеску с магазина или кафешки, – зарубил он мой вариант с гирляндой. – А вот сделать надпись из светящихся точек… Что-то в этом есть. Ты уже прикидывал, сколько ламп надо на букву?

Естественно, что-то в этом есть. Скоро любой фантастический фильм не будет обходиться без подобной иллюминации. А если их еще заставить перемигиваться…

– Прикидывал. Минимум у меня получилось 5 на 3, – я показал листочек. – Но боюсь, наверху не оценят читаемость. А вот если увеличить до 6 лампочек по вертикали и 5 по горизонтали, то все становится гораздо лучше. Только с хвостиками от букв Ц и Щ надо будет решить.

– Тридцать лампочек на букву, итого на «коммунизм» надо будет 270 штук. С учетом того, что некоторые гореть не будут, получится… – он начал прикидывать на листочке, —… пусть одна лампочка потребляет 30 миллиампер, все равно точных цифр не помню… И пусть горит 200 одновременно… Итого получаем 6 ампер. Всего?

– Ну да, обычного аккумулятора должно хватить на всю демонстрацию. Но я бы взял пару запасных на всякий, все ведь не на руках тащить будем.

– Пошли к Малееву!

Алексей Павлович выслушал наши сбивчивые объяснения, критически взглянул на первые наметки шрифта, погладил подбородок, явно что-то прикидывая…

– Годится. Делаем сразу в четырех экземплярах. Три на грузовик, одну запасную. Если не пригодится, то соседям подарим. Андрей, тогда на тебе все заявки, делай – я подпишу.

Я внутренне потер руки. Ведь следующий шаг напрашивался сам собой: сделать буквы «бегущими». Сделать перфоленту, и вперед! Но об этом думать пока рано, сначала надо тут не облажаться.

– Но вообще хорошо, что вы зашли. Москвичи тоже спешат к празднику и обещают, что запустят трансляционный узел.

– На полгода раньше срока? – удивился Андрей. – Там же у них только–только конь начал валяться…

– Ну, сам же все понимаешь… И еще. Принято решение, какие дома будут оснащаться кабельной сетью в пробном режиме. Это номер 7 на Новоторжской и номер 2 на Свободном переулке. Общее число подключаемых аппаратов – 50 штук. Андрей, этот вопрос тоже на тебе, – он передал очередную папку. – И хорошо бы успеть к Новому году.

– А список лиц для подключения уже есть? – тут же встрял я. Ведь Новоторжская 7 – это дом, где я живу.

– Есть, и ты в их числе. Не радуйся, будешь контролировать работу аппаратуры и, если что, бегом чинить. Андрею гораздо дальше добираться, если что.

– Вот не было мне печали… Алексей Павлович, мы тут знаем, что узел если и запустился, то криво и косо. Потом еще год доделывать придется. У меня предложение есть, как всем соломки подстелить, – я вспомнил про студию.

– Ну?

– Давайте расширим работы. Вместе с трансляционным узлом начнем оборудовать студию. Помещение, пара-тройка прожекторов, камера. Все равно на оборудовании есть один свободный канал. Если они успеют с узлом, то молодцы, а студия потом прицепом пойдет. Если не успеют, то у них есть железобетонное оправдание. А мы в любом случае в плюсе.

– Молодец, растешь, – Малеев порылся в стопке бумаг и толкнул ко мне лист. – Но чуточку опоздал.

Я взял предложенный лист. «Предложение по организации Калининской студии телевещания». И большая размашистая резолюция: «Утверждаю. В план 1952».

Глава 10

Вся электроника и электрика работает на сизом дыме. Это я вам как очевидец говорю: пока дым есть внутри, то фурычит. Но стоит дыму кончиться или выйти наружу – приходит амба. Всего-то три сотни лампочек, столько же патронов к ним, и по одному выключателю на лампочку. Включаем все и наблюдаем, как подходящий к аккумулятору провод начинает медленно отекать изоляцией, немилосердно воняя и коптя при этом. Ну не могут жалкие шесть ампер наделать столько разрушений. А значит, мы где-то при сборке допустили ошибку.

– Ничего не понимаю. Вроде все на месте, – в очередной раз Андрей почесал затылок, – нигде ничего не замыкает…

– Вы это… возьмите провод потолще. И меняйте постепенно выгоревшие участки, – улыбаясь, встрял Михалыч. – Только ведро с водой поближе поставьте, а то вдруг тушить понадобится.

– Андрей, а почему ты решил, что лампочка потребляет тридцать миллиампер?

Я в отраженном свете пытался разобрать надпись на цоколе лампочки. Вроде «1,5В-0,26А». Но ведь тогда получается…

– На, смотри. На лампочке написано про тридцать сотых, а не тысячных, – я передал лампочку начальству. – А это значит, что у нас не 6 ампер, а 60. Неудивительно, что провода воняют изоляцией, сигнализируя нам о легкой перегрузке.

– Так аккумулятор же должен был разрядиться! – обиженный сам на себя Андрей пытался найти другие причины для сжигаемых проводов.

– А что ему будет? Он же тяговый от погрузчика, ему без разницы, что 60, что 100 ампер…

Для проверки правильности гипотезы мы быстренько нарезали еще проводов и подключили равномерно, где-то по проводу на каждую букву. Включили все и напряженно зашарили глазами в поисках выходящего магического дыма. Через некоторое время я даже аккуратно рискнул потрогать сооруженное. Чуть теплые и то около мест скруток.

Но просто так смотреть на равномерно светящееся поле быстро наскучило, поэтому мы в четыре руки начали щелкать выключателями. Сначала бессистемно, просто пробуя новые возможности, а потом уже пытаясь получить что-то осмысленное. Андрей пробовал рисовать буквы, я же задумчиво составлял рожицы и стрелки.

– Но вообще с таким панно мы точно выделимся на общем фоне, – я пытался поймать какую-то постоянно ускользающую мысль. – На такую маленькую площадь и столько много выключателей. Ведь пока соберешь слово, вся демонстрация и окончится…

– Да это вообще не проблема, сделаем трафарет, и все, – внезапно встрял наблюдающий за нашими телодвижениями Михалыч. – И одним движением выставляйте что угодно.

В ответ на наши непонимающие взгляды, он, хмыкнув, подошел к столу и быстренько набросал идею. Берем достаточно большую пластину и нарезаем в ней щелей, прямо напротив рычажков выключателей. Где надо включить – короткую, а где оставить выключенной – длинную. Выключаем все выключатели, тумблерами вниз. Потом накладываем шаблон и аккуратно двигаем его вверх. Там, где щель короткая, шаблон зацепит рычажок и переключит, а где длинная – оставит в покое… Думать не надо, просто бери шаблон по номеру и только следи, чтобы при движении выключатели не поломать.

– Так ведь можно еще проще сделать, – внезапно озарило Андрея. – Вместо выключателей вывести пару контактов, а на другой стороне разместить в нужных местах металлические пятаки.

– Можно, – немного поразмыслив, согласился я. – Только требования к поверхностям тут гораздо выше. И руками, если что, не поправишь.

– Да… Хотя можно перфокарты попробовать… только там вроде считывание строкой.

– Перфокарты? – я сделал стойку. Ведь перфокарты – это не только перфораторы и считыватели, но и то, для чего пишутся программы. Для всяких швейных и вязальных машин сейчас не время, значит тут что-то другое.

– Ну да. Бумажные такие карточки, в них отверстия пробиваются. И получаются исходные данные или программа, в зависимости от назначения.

– Чего? – моя челюсть медленно поползла вниз.

Поначалу я решил, что ослышался. Ведь первые компьютеры только-только начинают делать свои первые робкие шаги, это я точно знаю, мне Лев в больнице рассказывал. А тут такое заявление.

– Перфокарта, на ней отверстиями записываются данные, – Андрей повторил мне, словно маленькому ребенку. – И машина считает нужное согласно вложенной программе.

– Машина? – наверняка я сейчас с хлопающими от изумления глазами выглядел очень глупо.

– Ну. Табулятор или счетно-фактурная. Может, аналитическая. Что нужно, то и используют. Да вон, в райкоме бухгалтерия считает какие-то нормы. Наши насмотрелись и теперь ноют, что им тоже надо. Кстати, они просили тебя зайти, ты где-то там провинился по их части.

– Да вот сейчас и зайду. Только потом схожу в библиотеку, хорошо? Почитаю про эти табуляторы, узнаю, с чем их едят.

– Никаких библиотек. Держите, читайте и расписывайтесь, – незаметно появившийся в дверях Игорь Степанович протягивал нам папку.

Взяв у секретчика папку, я уселся за стол и потянул за тесемки. Первый лист нас порадовал: наконец-то МГБ проверило некую Алевтину Ришар и не нашло никаких препятствий для ее выхода в эфир, о чем и сообщалось в очень казенных выражениях.

– Валентина, поздравляю! – крикнул я в соседнюю комнату. – И готовься!

– Спасибо конечно, но с чем? – тут же выглянула она.

– Тебя разрешили в эфир. Так что морально и физически будь готова к завтрашнему – половину эфира на тебя скину.

– А когда новые рубрики будем обсуждать? – она тут же взяла быка за рога.

– Как только, так сразу… – задумчиво протянул я, рассматривая следующий лист.

«Нижеподписавшиеся свидетельствуют о том, что им доведена следующая информация: Звуковой сигнал ГМД состоит из шума генератора I (135 Гц), колеблющегося на частоте генератора II (3 Гц), сложенного с шумом генератора III (320 Гц), колеблющегося на частоте генератора IV (5 Гц)».

– Это про что? – я показал лист секретчику.

– Сейчас, – достав очки, он вгляделся в лист. – А, перепутали порядок. Бери следующий, а этот потом.

Следующий так следующий. «Об организации радиосредств глушения». Уже почти привычно пропускаю все титулы, шапки и прочие вводные, пытаясь перейти сразу к сути. Ага, в Калинин скоро приедут еще пять глушилок импортных радиостанций. Требуется обеспечить в мере их касающейся и прочее, прочее, прочее. Я перевернул лист: предполагаемая схема размещения, график работы и частоты. Все облеплено грифами и печатями. А тот листик с частотами генераторов, который попал ко мне первым – это краткое описание того, что глушилка выдает в эфир. В следующих листах нам передавалась под опись ну совершенно секретная принципиальная схема и куча сопроводительных материалов.

– Гляди, – я отчеркнул ногтем заинтересовавшую меня строчку сметы, – целый литр ежемесячно. Это для чего он нужен в таких объемах?

– Чего литр? – не разобрался сразу Андрей.

– Спирта. По литру в месяц на каждую станцию, – я вгляделся, – причем не менее, чем 95%. И между прочим, этиловый, а не изопропиловый.

– Так протирать же чем-то надо, – опять он не понял меня.

– Ага. Медицинский. И наверняка в инструкции написано «тонким слоем», да?

– Ну да, не купать же.

Ладно, потом покажу я вам, как правильно протирать тонким слоем, не расходуя напрасно столь полезную жидкость. Нет, пить особо я не собирался, но более универсальной валюты фиг найдешь.

– Вячеслав, поздравляю с повышением! – присоединившийся к чтению документов Михалыч протягивал мне очередное подношение из папки.

Вот ведь добрые какие. Был «электромонтером по ремонту и обслуживанию электрооборудования», а стал целым «старшим электромонтером».

– А за что? – поинтересовался я у Андрея.

– Положено, – он в ответ протянул очередной лист.

Вчитавшись, я хмыкнул. Этого следовало ожидать. Теперь я вместе с старшим электромонтером А. М. Игнатовым несу ответственность за всю аппаратуру. Интересно, а раньше что, не нес? Или не за всю? А как это провели с моим совмещением должности «диктор» или «радиоведущий»?

– А. М. Игнатов – это кто? – поинтересовался я.

– Позвольте представиться. Михалыч. Анатолий Михайлович, – дурашливо раскланялся наш начальник аппаратной.

– Ух ты, не знал, – я в ответ раскланялся. – Слава, просто Слава.

– Так, хватит шуточек. Все всё прочитали? – остановил наше веселье Игорь Степанович. Обведя нас строгим взглядом, он продолжил. – Тогда вот вам еще два документа, на этот раз последние.

Прочитав оба, я немного удивился такому выделению, потому что большой разницы в серьезности от ранее прочитанных и подписанных я не увидел. Первый касался назначения давно ожидаемого куратора от партии. Наконец-то мы можем попробовать выходить в эфир «без бумажки», живьем. Некому Афанасию Никодимовичу Петрушкину предписывалось прибыть, обеспечить соответствие и следование курсу. А второй требовал представить предложения по улучшению работы нашего дружного коллектива. Причем предоставить надо до 5 декабря, дня Сталинской конституции.

– Есть предложения? – грустно поинтересовался Андрей.

Задумались все. Даже Михайлюк попытался изобразить умственную деятельность. Хотя ему-то как раз нечего улучшать: весь процесс держится на инструкциях и регламентах.

– Увеличить норму сахара! А то все как ни соберешься чаю попить, одно печенье есть!

Андрей посмотрел на Алевтину тоскливым взглядом и глубоко вздохнул. Ага, с таким предложением только и идти наверх…

* * *

– Вячеслав, давно вас жду. Почему вы не были в ОРС? – сразу с порога меня огорошила вопросом Ирина Олеговна.

– А, собственно, что такое этот ОРС, где я должен быть? – по-еврейски вернул я вопрос.

– Отдел рабочего снабжения, мы к нему прикреплены. Из райкома жалуются, что вы категорически нарушаете порядок и очередность выдачи. А у нас из-за этого базы не сходятся!

– Как я могу нарушать очередность, если я там ни разу не был?

– Ничего не знаю. Вот прямо сейчас идите, я вот вам на бумажке нарисовала дорогу, и больше не нарушайте! – она пододвинула ко мне корявую схему.

Судя по этому произведению живописи, мой путь лежал куда-то в район электрощитовой, в которой не так давно я резвился вместе с эмгэбэшниками. Покрутив на всякий случай листочек, пытаясь найти возможные недочеты, попрощался и вышел в коридор.

Поглядел в разные стороны и решил, что фиг с ним, с этим ОРС, подождет. Первым делом все-таки в библиотеку, повышать уровень, благо она в том же здании.

Немного поговорив с библиотекаршей, я получил в карточку запись о том, что временно стал обладателем учебника для студентов экономических вузов «Организация и техника механизации учета». Если судить по оглавлению, то там были описаны и перфораторы, и табуляторы, и всякие счетно-аналитические машины. Для старта пойдет, а там поглядим. Вот теперь, с учебником под мышкой, можно и навестить пресловутый ОРЗ, то есть ОРС.

Данный отдел встретил меня обитой железом дверью, которая своей монументальностью выделялась на фоне остальных дверей, как слон посреди мосек. Даже выбитая нами дверь в щитовую меркла на ее фоне. В общем, ну очень кондовая.

Вот эту здоровенную дверь я и попытался сходу открыть одной рукой. Чуть приоткрывшись, она как-то презрительно скрипнула и вернулась на место. Дернул посильнее, но добился лишь чуть большей щели между дверью и косяком. Настроение что-то и так было не радужное, поэтому схватился обеими руками, уперся ногой в стенку рядом и дернул со всей силы. Неожиданно дверь легко распахнулась, чуть не утащив меня за собой. Возвращая книгу назад под мышку, я удивленно рассматривал возникший в дверном проеме силуэт.

– Тю, я думала сквозняк, а тут вы дверь открываете. Но вы так ее не откроете, потому что на крючке она – поведала мне копия нашего управдома.

– Антонина Петровна? – с некоторым сомнением произнес я.

– Та не, ее сестра. А вы знакомы с ней?

– Так как же не быть знакомыми. Она у меня управдом, а вы очень похожи, вот я и…

– Да все путают, – она перебила меня, – а вы Брянцев, верно?

– Совершенно верное. Но как вы узнали?

Оказалось, что я единственный такой забулдыжка, который пропустил аж целых два прихода, а ведь комиссия нагрянет вот-вот, и потом хлопот не оберешься. Уже имея опыт общения с управдомом, я даже не пытался что-то возражать или выяснять. Выговорившись, Антонина попросила у меня документ с фотографией, пристально сравнила мою физиономию с пропуском, погремела чем-то в соседней комнате и наконец вручила тяжеленный ком чего-то тщательно упакованного в серую бумагу и перевязанного сложенным в несколько раз шпагатом.

– И запомните на потом: вы в первом списке, поэтому ваш заказ забираете с пятого по восьмое число каждого месяца.

– А что тут? – я пытался не изогнуться от тяжести в руке. Килограмм 10, если не 15.

– Как что? Продпаек. Но, так как вы пропустили, пришлось заменить часть номенклатуры на малопортящиеся товары согласно базе начисления.

– Э-э-э, хорошо. Мне где-нибудь расписаться надо? – из всей фразы я понял только то, что мне положены какие-то продукты и они в этом пайке.

– Вот туточки, и всего вам до свиданья!

После получения заветной подписи меня тут же выперли в коридор и захлопнули следом дверь. Переложив пакет из руки в руку, я поболтал в воздухе уже успевшей затечь рукой и развернулся до дому.

* * *

– Саратов! – встретила меня на пороге Евдокия.

– Хороший город – согласился я – Но что нам с него?

– Да нет, Вячеслав Владимирович, вы все опять не так поняли! Саратов – это так холодильник зовут. 480 рублей стоит! Только их уже раскупили, но я в очередь встала, обещают скоро подвезти, – бахнули скороговоркой в ответ.

– А, да. Забыл совсем про деньги посмотреть. Вот, только аккуратнее, оно тяжелое, – я качнул продпайком в ее сторону.

– Какой список? – перехватывая упакованное, мгновенно поинтересовалась моя домохозяйка.

– Кажется первый, а что?

– Ага, значит теперь в магазине можно не покупать… – она зарылась в содержимое.

Надо же, все знают про списки и их содержимое. Один я снова выделяюсь из коллектива. Ну и ладно, у меня есть дела поинтереснее.

Завалившись на диван, я принялся с помощью учебника наверстывать упущенные в будущем знания.