Текст книги "Вигляд 2.0 Заметки путешественника (СИ)"

Автор книги: Вячеслав Дегтяренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 38 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Дегтяренко Вячеслав

ВИГЛЯД 2.0

Заметки путешественника

2010-2016

г. Москва

  Вигляд (укр. – «обзор» или «взгляд») или заметки путешественника является хрониками самостоятельных поездок, в которых автор делится своими приключениями по странам Европы: Испании, Франции, Италии, Латвии, Украине, Норвегии, Финляндии, Монако, Германии, Австрии, Швейцарии, Чехии, Лихтенштейну, Бенилюксу, Украине, Египту и российским городам. Книга предназначена для широкого круга читателей. Она содержит многочисленные подсказки и советы по самостоятельному экономичному планированию путешествия.

Содержание.

   Введение ...........................................................................5

   Бурятия. Озеро Байкал....................................................5

     Груз 200...........................................................................20

   Франкфурт-на-Майне, марафон....................................24

   Гамбург, полумарафон....................................................33

   Зальцбург..........................................................................39

   Прага, Карловы Вары......................................................48

  Предисловие.

 Курс школьного учебника по географии, наряду с раскрашиваемыми контурными картами и глобусом оставил в памяти глубокий след, также как и повесть "Фрегат «Паллада» А. Гончарова, прочитанная недавно. Жизнь так стремительно меняется и то, как автор сто лет назад описывал, на что похож банан, вызывает сейчас лишь улыбку. Ведь путешествие, порой, сродни поездке во времени. Разная страна – разная эпоха. А иногда и в одной стране можно путешествовать во времени.

   В своих заметках я постарался максимально поделиться информацией о тех местах, в которых удалось побывать и о "подводных камнях", с которыми приходится сталкиваться в период поездок и подготовки к ним. Книга имеет множество активных ссылок, которые можно использовать, если читать её с экрана компьютера (электронной книги), подключенных к Интернету. Это расширяет её границы, дополняя сайтами, фотографиями, видеоматериалом.

   Бурятия, озеро Байкал.

   В мае 2008 года чтобы оправдать ВПД (воинские перевозочные документы), мы решили отправиться в летний отпуск на Байкал. К нашему семейному трио присоединился Максим – крестный нашей полуторагодовалой дочери Таисии, врач-анестезиолог и боевой товарищ по работе в Ханкале.

   Самолёт авиакомпании S7 приземлился в аэропорту г. Улан-Удэ. Унылый пейзаж окружающих сопок и одиноких строений, отсутствие рекламных щитов и навязчивого водительского сервиса в отличие от приторно шумного Шереметьево. Нас встретил Олег – старшина батальона связи. В 1999 году я был крестным его сына. В разговорах доехали до Соснового Бора. Здесь, как и в Улан-Удэ, мало что изменилось за последние десять лет. Та же запущенность дворов и построек, невысокий уровень жизни, одинокое строительство, пара появившихся супермаркетов и дацанов, а также фигура бурятского воина-всадника на клумбе из песка и камней. Складывалось впечатление, что республика идет по пути национализации, ориентируясь на курс восточных стран-соседей.

   – А ты, каким врачом работаешь, Слава?

   – Психиатром...

   – Я-то думал, что ты хирургом станешь! Ты ведь столько оперировал у нас в медпункте.

   – Нет, я изначально хотел стать психиатром. Но в академии на выпускном курсе готовили лишь терапевтов, хирургов и санэпидемиологов. Я выбрал терапию, так как это ближе к психиатрии. А оперировал по необходимости. Да и операции заключались лишь в ушивании разбитых голов, резаных рук, ног, и прочих частей тела и вскрытии панарициев.

   – Какие планы у вас, надолго приехали?

   – На пять дней. В планах Байкал посмотреть, в сопках побегать, в Иволгинский дацан съездить.

   – А на Байкале то, что?

   – Как что?! Тут по телевизору только и говорят, что возрождают "сибирскую жемчужину".

   – Ну, съездите, посмотрите, потом расскажете, может, за два месяца что изменилось...– невозмутимо продолжал Олег, – мы там недавно были. На жемчужину мало похоже. Браконьеры омуль сетями воруют, стоянки их на побережье вперемежку с базами отдыха. Цены такие, что мы даже хлеб с собой из города везли.

   – А какое место посоветуешь?

   – Ближайшая станция – Листвянка. Мы там обычно останавливаемся. Много турбаз. Походите, выберете что-нибудь подходящее.

   – Телефоны, сайты, фотографии есть какие-нибудь?

   – Смеёшься?!

   Прогулявшись по Улан-Удэ, сфотографировавшись с самой большой головой вождя мирового пролетариата на центральной городской площади у республиканского Хурала, продышавшись с Андреем пробежкой в сопках Соснового Бора, испробовав местных поз (аналог пельменей) в домашнем кафе, мы отправились на знакомство с Байкалом.

   – Звоните, если нужна будет помощь спецназа! – сказал нам на дорогу Андрей, у которого мы остановились на поселение.

   – Думаю, что справимся сами.

   Чем ближе электричка отъезжала от столицы Бурятии, тем живописнее становилась местность. Серпантином вдоль железной дороги вилось, измельчавшее за лето русло реки Селенга, то справа, то слева огибая её полотно. С обеих сторон возвышались сопки, на склонах которых замерли кажущиеся игрушечными на таком расстоянии деревянные избы. Минимум сельхозугодий. Кое-где пасется домашний скот, представленный преимущественно коренастыми коровками, одетыми в непривычную для нас шубку.

   Спустя полтора часа показалась небольшая станция Листвянка, которую мы чудом не пропустили, так как голос из динамика был слабо различим. До поселка два километра, которые мы весело проехали, в набитом до отказа туристами микроавтобусе. Кто-то щелкал семечки, кто-то жевал позы, кто-то пил пиво и пел песни.

   Выбор турбазы оказался довольно непростым занятием среди большого количества современных застроек, вперемешку сочетающихся с бывшими пионерлагерями. В некоторые из них мы заходили, и, не дожидаясь выхода хозяев, уходили восвояси, так как количество пустой алкогольной тары, груды мусора и сомнительного вида "отдыхающих" отпугивали. Другие нам не подходили по санитарно-гигиеническим параметрам: в большинстве турбаз, удобства были на улице, отсутствовал водопровод. Немного отчаявшись, миновав с три десятка баз отдыха, мы натолкнулись на благородную базу Бурятского национального банка. Увидев, что с нами маленький ребенок, хозяйка приветливо пригласила нас в свой "офис", представлявший собой дом для постоянного проживания.

   Мы забронировали большой четырехместный номер, отделанный свежей вагонкой, с кухней и ручным водопроводом за 1500 рублей в сутки и с видом на Байкал. Правда, Байкал начинался через два километра, а впереди маячил плёс, отделенный от основного водного массива узенькой, но достаточно длинной песчаной косой. Но тогда мы еще об этом не знали. Турбаза имела свой пирс, лодочную станцию. В качестве душа нам предложили Байкал, а в качестве горячей ванны – русскую баню, которую предлагалось самостоятельно растопить, преждевременно наколов дрова. Контингент отдыхающих преимущественно добропорядочный. Мы заметили, что хозяйка установила некий фейс-контроль и отказывает в поселении молодым, шумным и бездетным.

   Позагорав и накупавшись в достаточно прохладной водице, испробовав деликатесного омуля горячего и холодного копчения, побегав по единственному в поселке шоссе, истопив баню, мы получили, казалось, максимальное удовольствие от прошедшего дня.

   – Может, съездим на косу, Слава? – предложил Максим.

   – Не поздно?

   – Да нет. Темнеет еще не скоро. К одиннадцати, думаю, вернемся. Оставив Надю и Тасю греться в бане, мы, вооружившись видео– и фотоаппаратурой, выдвинулись на поиски приключений. Что-то было мистическое в том зрелище, которое разворачивалось перед глазами. Солнечный шар ежеминутно менял свой облик и местоположение, а вместе с ним изменялись краски простирающего пейзажа. Пытаясь словить мгновение в объектив фотокамеры, я понимал, что этот электронный девайс не может передать всю пестроту открывающейся картины. Так по очереди, нажимая на вёсла, мы причалили к неведомому нам берегу песчаной косы.

   Причалив к незнакомому берегу, обратили внимание на следы жизнедеятельности человека. Разрушенные временем рыболовные сети, труп тюленя на побережье, истлевшая лодка, остатки кострищ. Запомнив место швартовки, мы отправились на противоположную сторону косы, где открывался красивый вид на прибой, закат и окрасившиеся в пурпур сопки.

   – Искупаемся, Слава? А то мы как-то в ненастоящем Байкале плавали.

   – Давай, Максим.

   – Или до конца косы дойдем?

   – Можно и дойти, если недалеко.

   – Я по карте смотрел... недалеко.

   Мы пошли по песчаному краю берега, потом побежали. Периодически на горизонте маячили браконьерские рыболовецкие суденышки. Спустя тридцать минут нашего движения окраина косы так и не появилась. Решено было окунуться в священные воды Байкала здесь же и выдвинуться в обратный путь. Время подбегало к половине двенадцатого. Вода заметно отличалась от плеса, как по температуре, так и по чистоте. Ветра и глубины делали свое очищающее дело. Мне показалось, что температура не выше десяти градусов.

   Обратный путь мы весь пробежали, несмотря на травмированное колено моего спутника. На месте швартовки нашей лодки остался лишь вдавленный в песок желобок.

   – Унесло течением?

   – Не похоже. С этой стороны течения практически нет. Скорее всего, это дело рук человеческих. Да и лодку мы вытащили практически на половину днища.

   – Пойдем, поищем брод с другой стороны косы.

   Мы ушли искать брод. До берега было километра два и, несмотря на то, что температура воды в плесе была несколько теплее чем в открытом озере, плыть мы не решались. Темно, масса вещей, и возможные рыболовные сети. Пройдя три мини-брода, мы наткнулись на покинутое браконьерское стойбище и уперлись в таежное болото. Оставаться здесь было жутковато, и решено возвращаться назад на косу.

   Подобрав безветренное место, сделали привал.

   – Слава, разжигай костер, а я еще немного пройдусь вдоль берега. Вдруг обнаружатся следы пропажи.

   – ОК. Не потеряйся только.

   Через десять минут Максим вернулся.

   – Мы спасены, я нашел лодку!

   Да, это было действительно настоящим спасением. В три часа ночи мы пришвартовались к пирсу нашей базы отдыха, встретив встревоженную и заплаканную Надю. Обменялись рассказами.

   – Я обратилась к хозяйке базы отдыха. Она сказала, что уже темно и вторую лодку посылать не будут. "Ребята ваши спортивные. Не пропадут...". Я звонила в местное отделение МЧС. Там сказали, что в тайге такие случаи не редкость. Если через сутки не найдутся, перезвоните еще. Я звонила Андрею. Он сказал, что браконьеры в этих краях отличаются жестокостью. А если ребята с собой взяли фото– и видео-, то последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Через два часа он обещал быть здесь со своей командой.

   – Надо его остановить.

   – Но деньги на телефоне закончились. И пополнить баланс негде.

   Разбудив хозяйку и объяснив вкратце свои приключения, перезвонили Андрею.

   – Я уже из Сосняка выезжаю, держись там, Слава.

   – Спасибо, Андрей, – пытаюсь остановить его воинствующий нрав (Андрей служил инструктором по выживанию в бригаде спецназ, неоднократно бывал в Чечне), – мы уже на месте. Все обошлось.

   – Значит, я даю команду отбой?

   – Да, отбой.

   – Ух, жаль, а так хотелось кому-нибудь морду начистить!

   Утром наше приключение выглядело забавным. Ещё раз, пересказав хозяйке нашу историю, поблагодарив ее за "теплый" прием, позавтракав по "безумным" ценам в местном кафе, мы отправились в Улан-Удэ знакомиться с этнографическим музеем Верхняя Березовка и Иволгинским дацаном.

   В музее проходил бурятский национальный праздник Сабантуй, который включал в себя элементы национальной борьбы, стрельбы из национального лука и песни и пляски. Туристов было немного, и доступ ко всем выступлениям был достаточно свободный. Нам все понравилось, за исключением прослеживающихся штрихов национализма, которые нельзя было не заметить. Дацан теперь представлял собой часть университета буддизма и пополнился новыми постройками в стиле японо-китайских пагод, охраняемых разукрашенными священными тиграми и сфинксами. Красиво, ярко, и не по-нашему. Складывалось впечатление, что за последние 10 лет эта республика приобрела буддийский налет, раннее скрывающейся под атеистической маской (впрочем, как и вся Россия). Посидев на молитве в дацане и получив заряд «энергетики», испробовав местных поз (аналог наших пельменей, только делается из трех видов рубленого мяса и варится на пару), запив традиционным зелёным чаем со сгущенкой, мы отправились домой. Путешествие подходило к концу. Из аутентичных продуктов приобрели здесь кедровых орешков, омуля, серы (укрепляет зубную эмаль). Максим прикупил сувенирных слонов, колокольчики и шляпу. Но нам показалось, что все это произведено в соседнем Китае.

   – Приедем сюда еще раз, Надя? – спросил я, когда мы поднимались по трапу самолета авиакомпании S7.

   – Приедем, Слава... лет через десять.

   – Ты права. Изменения здесь происходят крайне медленно. И если бы не радушие друзей, наш отдых был бы здесь менее увлекательным.

   Груз 200.

   Пропавшего почти два года назад солдата опознали в окружной лаборатории по снимкам черепа и крови матери. В часть пришла телефонограмма о том, чтобы направить похоронную команду из пяти человек (четверо солдат и один офицер). Ехать предстояло через Ростов-на-Дону в Амурскую область, посёлок Бурея.

   До Ростова мы доехали на электричках, т.к. поездов не было. Там я разместил солдат в частном секторе, благо деньги и сухие пайки у них были. Да и жильё там стоит 30 руб. с человека за ночь. Сам начал собирать документы для отправки. Оказалось, что на самолёте разрешается сопровождать груз-200 лишь одному человеку (по распоряжению коменданта г. Ростова) и я передал солдат в одну из близкородственных частей, находящуюся в пригороде.

   Летел до Читы, а оттуда двое суток поездом до Буреи. Местность там диковатая. Сопки, тайга. Порою едешь пять-шесть часов на поезде и ни одного полустанка. Лишь попадаются избушки путейцев. Выходя на станциях, ощутил, что народ здесь живёт бедно. Покосившиеся дома, некоторые из них уже заброшены. Скудно одетые люди, бегающие вдоль платформы, с целью либо что-то продать, либо что-то украсть, либо попрошайничают. Бывшие заключённые, габитус которых говорит сам за себя. Такого в тайге встретишь и испугаешься его недоброму взгляду, который ничего хорошего предвещать не может. Они так близко подходят к окружающей дикой природе, что порою кажется, что она выпестовала и выкормила их. Магдагачи, Могоча, Сковородино, Ерофей Павлович, Петровск-Забайкальский. Даже сами названия станций отпугивают. Как-то постепенно моё желание продолжить службу где-нибудь на Чукотке или ещё какой-нибудь "отдалёнке" улетучилось, если не испарилось. Широка Россия! Но кого она кормит? Проезжая мимо вагонов с лесом, везде видишь надписи "Китай", "Япония". Прогуляв на вокзале в Чите в ожидании поезда около пяти часов, я заметил, что два зала из трёх заняты китайскими пассажирами. Они сидели не только на скамейках. Положив свои циновки, а то и просто картонки на цементный пол, они играли в карты, пили "Балтику" из металлических блюдец-тарелок, ловко орудуют своими палочками. В магазинах до восьмидесяти процентов ассортимента составляли китайские товары. На десять праворульных легковых автомобилей приходилась лишь одна машина отечественного производства.

   Приехав в Бурею, познакомился с военным комиссаром, который спустя час пригласил меня пообедать, как потом оказалось в местный ресторан с отдельными кабинетами. Меня это приятно удивило и порадовало. Здесь нам подали фирменное блюдо пельмени по-амурски. Ну, а после трапезы мы отправились делать дела. Нашли маленький грузовичок, поставили туда ящик с цинковым гробом и выехали в посёлок Талакан, что в восьмидесяти километрах от железнодорожной станции. Он расположен на реке Бурея. Знаменит этот посёлок тем, что там строится Бурейская ГЭС.

   Тяжёло было видеть слёзы матери, смотреть в глаза родственникам, рассказывать о том, как был взят в плен их сын. Ведь никто так и не поверил результатам судебной экспертизы, что там лежат родные кости, а не чужое тело. Ведь с тех пор прошло почти два года. Через неделю в посёлке ожидают прибытие второго цинка. Как раз я был свидетелем, как параллельно одевали тельняшку и камуфляж на обгоревшее тело спецназовца, который погиб в горящем вертолёте. Всеми этими "премудростями" занимаются солдаты-срочники. Удивляюсь их юношескому хладнокровию – каждый день службы встречать лики смерти. Я не стал дожидаться похорон и вскочил в первый подошедший поезд. Мне было всё равно куда ехать, лишь бы оставить это место, где я себя чувствовал виновным в смерти молодого парня.

   Из Буреи поезд довёз меня в Хабаровск, там, где я ещё не бывал. Но там меня ждало разочарование и неприятности. Оказалось, что столица края очень криминальный город и некоторые группировки специализируются на грабеже военных. Чудом и разумом я дважды смог избежать нападений и увечий для своего здоровья. С первых минут нахождения на вокзале я почувствовал к себе повышенное внимание со стороны множества местных бомжей и других непонятно шатающихся субъектов. Вначале ко мне подошли два псевдопьяных мужичка, которые пытались втереться ко мне в доверие и искоса поглядывали на мою сумку. Несмотря на то, что я был в военной форме, их намётанный глаз отличил по малейшим деталям во мне неместного военного. Боковым зрением я заметил ещё двоих более спортивных ребят, которые внимательно следили за нашей мизансценой с одной стороны, а с другой стороны контролировали ситуацию вокруг. Поэтому я, распрощавшись с доброжелательными гидами, вскочил в первый подошедший автобус, который увёз меня с вокзальной площади. Тем не менее, я не впал в пессимистическое настроение и с воодушевлением рассматривал городские достопримечательности. Дальнейшей моей задачей был поиск недорогой гостиницы, т.к. за четверо суток дороги хотелось немного отдохнуть и избавиться от дорожных запахов. Но на мою неудачу мне попадались отели со стоимостью пятьдесят долларов в сутки с человека. Так продолжалось почти два часа, пока я не набрёл на десяти долларовый номер, но мест в нём не оказалось. Тогда я решил, что буду дожидаться в холле этой гостиницы, пока какой-нибудь номер не освободится. Попутно рассказывал администратору о нелёгкой службе военного, тем более в незнакомых городах. Видимо что ёкнуло у неё, и она, с кем-то созвонившись, согласовала моё поселение в гостинице для лесников. Это оказалось приятное деревянное здание, в котором пахло хвоей и пихтой, т.к. в подвале его располагался магазин по продаже пихтового масла. Цена номера здесь была три доллара с человека. Я даже поначалу заподозрил что-то неладное и мне почудился какой-то зловещий сговор гостиничных администраторов, уж больно дешево здесь было и слишком приветливо со мной обращались. Поэтому перед тем, как лечь спать, я забаррикадировал дверь стулом и закрыл её на замок. Но, выспавшись, я понял, что мои опасения были напрасными, и я отправился ближе знакомиться с городом. Совершил пробежку по набережной Амура, попробовал салат из папоротника, пресервы из кеты, накупил книжек, намерился кроссовок, которые здесь чуть ли не в два раза дешевле, чем в фирменных магазинах западной части России. Для друзей-товарищей взял знаменитых уссурийских бальзамов и настоек. В качестве сувенира прикупил китайских палочек. По возвращению в номер, обнаружил, что ко мне подселили соседа. Им оказался лесник с Сахалина. Я прикупил пивка, заварил картофельное пюре, у соседа была красная рыба и компот с краснихи (ягода, которая произрастает только на Сахалине, по вкусу напоминает изюм, по запаху – клопов) и мы чудно поужинали. Но ночью нужно было возвращаться на вокзал, т.к. мой поезд приходил рано утром, когда общественный транспорт ещё не ходит.

   Уютно расположившись на жестком, потрескавшемся кресле, я принялся за чтение вновь приобретённой книги "Пособие по психотерапевтической работе с сексуальными меньшинствами". До прибытия поезда оставалось четыре часа, и я планировал дочитать книгу. Но оказалось, что сделать это не так-то просто. Откуда не возьмись, появились соседи, которые кого-то провожали. Они назойливо хотели со мной познакомиться и представлялись военными, которые когда-то воевали в первую чеченскую компанию. Обычно я во время своих вояжей не распространяюсь о месте своей службы. Дебелый двухметровый парень с гордостью показывали свои шрамы, якобы от осколков и мне было бы смешно на всё это смотреть, если бы я не чувствовал, что весь этот спектакль разыгрывался для меня. Милиция, а их здесь было всего три человека, с появлением актёров куда-то исчезла, а выход на перрон был всего один и пролегал через подземный переход, который не ремонтировался лет тридцать и освещался двумя тусклыми лапочками. И вот объявили о прибытии моего поезда, а конца я так и не видел, хотя и предполагал, что с бывшими зеками, а именно на них они были больше похожими (не зря ведь я проработал почти два года в тюремной психиатрической больнице), мне не справиться. Но я решил не пасовать, и в крайнем случае, пожертвовать сумкой чем своим здоровьем. Выходя из зала ожидания, я заметил группу спортсменов, здесь меня не подвела ориентация на любимую фирму по производству кроссовок. Конечно, я сразу завязал знакомство, благо общих тем для разговора было более чем достаточно, и благополучно с ними дошёл до перрона. В знак благодарности я им потом купил три пакета сока, правда, они так и не поняли за что.

   Поездом из Хабаровска добрался до Улан-Удэ. Как раз и у них отряд вернулся из командировки из Чеченской Республики. Встретился со старыми друзьями, вспомнили былое, совершили обязательный забег в ещё заснеженные сопки. Не смог удержаться от того, чтобы не съездить в буддистский дацан, который находится в тридцати километрах от Улан-Удэ. Не смотря на то, что было холодно и ветрено, мы стойко вытерпели ознакомительную экскурсию по территории дацана, познакомились с историей этой религии, нафотографировались на фоне буддийских символов, увидели единственное в России дерево Ботха, которое прижилось лишь в этом дацане. После этого посетили бурятское кафе, где нам подали национальные блюда – горячие позы и зелёный чай с молоком без сахара. Закат мы решили встретить на сопке любви, куда мужественно отправились в лютый мороз. На вершине сопки стоял бурхан – символический бурятский указатель сторон света.

   Из Улан-Удэ я вылетел в Ростов на самолёте. Здесь я забрал своих солдатиков из части, которых там приписали для работы на консервном заводе. Перед приездом в часть мы решили немного пожить в Ростове. На выходные с ребятами и моими друзьями мы решили съездить в Таганрог на побережье Азовского моря. От Ростова это приблизительно полтора часа езды на электричке. На побережье разожгли костёр и устроили праздничный ужин с купанием в море и прыжками через костёр. Так как по ночам ещё прохладно, то с наступлением темноты мы направились на поиски ночлега. По дороге набрели на ночную дискотеку "ДК комбайнёров", вход в которую стоил дешевле чем койка в дешёвой гостинице и, всю ночь мы провели там в танцевальном марафоне. Ну а утром, с первой электричкой усталые, но довольные отправились домой.

   Dresdner Kleinwort Frankfurt Мarathon 

   К мечте пробежать марафон за рубежом я шел много лет. Ведь еще в 2007 году попасть заграницу казалось чем-то нереальным и несбыточным.

   В детстве казалось, что её (заграницы) не существует. Фантастика, которую иногда показывали на советских голубых экранах для граждан, привыкших жить, как все. В художественных фильмах о заграничной жизни снимались советские актеры, а места съемок ограничивались прибалтийскими республиками и городами Западной Украины.

   Затем последовали знакомства с иностранными гражданами через ШКИД (школьный клуб интернациональной дружбы), где я выступал председателем. Мы оставались на факультатив после уроков: вместе с учителем английского языка переводили письма с Кубы, Италии, Греции, рассматривали небольшие сувениры, которые иногда нам присылали. Иногда слушали рассказы учителей, которым удавалось побывать в странах соцлагеря. Один из них с упоением рассказывал, как в тропическую жару, возвращаясь с Кубы, он, одетый в зимнее пальто, вывозил в карманах и полах кокосовые орехи с острова свободы.

   В выпускном классе с другом-филологом ходили на трассу Ужгород-Киев-Москва, где по нескольку часов маячили червонцами, пытаясь обменять их на что-нибудь заграничное. Редкие водители останавливались и предлагали "сувениры" в виде кроссовок, бутылок, шоколадок...

   В начале 90-х в период обучения в Военно-медицинской академии заграница была совсем близко. От начальника военно-медицинской академии Бундесвера пришло приглашение на чтение лекций. Не сбылось. "Курсант может выдать секреты нашей военной медицины..." – негромко сказал курсовой офицер.

   Но вот позади все трудности и мытарства, связанные с получением первого загранпаспорта (понадобилось одинадцать месяцев от момента подачи заявления до его выдачи в паспортном столе, пройдены все проверки на предмет моих допусков к секретам) и шенгенской визы. Последняя была получена в консульстве Финляндии г. Санкт-Петербург, где самым большим испытанием оказалась четырехчасовая живая очередь. Состоялся и первый выезд заграницу, правда, на один день в Хельсинки для открытия мультивизы, но и он произвел неизгладимое впечатление. Первые неуверенные шаги по финской земле, первые удивления бесшумным и комфортным трамваем, прибывающем точно по расписанию по электронному таймеру на остановках. Первые сравнения «у нас и у них». Первое практическое использование английского языка, помноженное на язык мимики и жестов. Спустя месяц последовало короткое знакомство с Германией, во время которого удалось пересечь страну с юга на север за пять с небольшим часов на железнодорожном экспрессе, познакомиться с Фрайбургом, Баден-Баденом, приграничным Страсбургом, Гамбургом... и постепенно страх перед заграницей растаял, как весенний снег. Моего уровня позабытого с академической скамьи английского, оказалось достаточно, чтобы выражать свои желания, совершать покупки и ориентироваться в незнакомых городах.

   В сентябре, просматривая марафонские сайты Германии, обратил внимание на Франкфуртский марафон. Хотя вначале я думал, что этот марафон будет проходить в Дрездене. Но потом понял, что впереди название банка – главного спонсора этого мероприятия. Сам марафон входит в тройку крупнейших марафонов Германии (самой бегающей страны европейского континента). Заявка на участие отослана, ожидаю подтверждение. Удовольствие оказалось недешевым: 75 евро за участие (чем меньше времени остается до старта, тем выше стоимость регистрации), еще 8 евро за медаль с гравировкой, 15 за футболку с коротким рукавом и 20 за футболку с длинным рукавом. Еще за журнал – в общем, решил заказать все по полной программе: итого вышло 150 евро.

Через три дня пришел ответ и необходимая информация для приезда. Мой стартовый номер 10946. Здорово, подумал я! Первый этап пройден. Теперь необходимо убедить руководство госпиталя в предоставлении отпуска с выездом за рубеж.

   – А будет ли указано, что вы за наш госпиталь выступаете? – спросил начальник госпиталя после утренней врачебной конференции.

– Конечно, товарищ генерал, на номере будет написано «госпиталь имени Бурденко»!

   Это я приврал для красного словца. На номере было написано лишь мое имя, хотя в финишных протоколах и на дипломе значился, как доктор из госпиталя имени Бурденко. Но это я забегаю вперед.

   Вторым этапом было бронирование авиабилетов. Здесь мне приглянулась компания Люфтганза, хотя я пересмотрел массу low-cost перевозчиков. Она предложила минимальный тариф (22000 рублей за троих с маленьким ребенком в обе стороны).

   Третьим этапом была гостиница. Это оказалось довольно простым делом. Через сайт www.booking.com я забронировал трёхзвёздочный отель в центре Франкфурта, который располагался в пяти минутах ходьбы от места старта и десяти минутах от железнодорожного вокзала, с которого нам после финиша марафона предстояло отправиться в Гамбург на автобусе. В этот период в городе сезон скидок и двойной номер на троих с завтраком обошелся 55 евро в сутки. Смешные цены, если сравнивать с Москвой и Санкт-Петербургом! И это при том, что на марафон ожидался приезд более 25000 участников и столько же болельщиков! Не верилось. Также через сайт touring.de куплены билеты на автобус Франкфурт-Гамбург-Франкфурт.

За три недели до старта все было готово, за исключением спортивной формы.

За четыре дня до отъезда пришло ещё одно электронное письмо от организаторов. В нем сообщалось, что меня включили в группу Wertung Marathon Manager, в которой состоит триста сорок пять бегунов. Для нас будут отпечатаны специальные номера, преимущество при выборе места старта и комната для отдыха после финиша. Видимо, мое заявочное время мне помогло!

С придыханием наблюдаем через иллюминатор за аккуратными спортивными площадками и футбольными полями, чередующимися с жилыми кварталами. Опьяневшие от алкоголя из duty free, несмотря на все тактичные замечания стюардесс, соотечественники встречают приземление бурными аплодисментами.

   – Здравствуйте! Цель вашего визита в Германию? – улыбаясь, спрашивает холеный пограничник на английском, всматриваясь в наши лица и паспорта.

   – Мы планируем принять участие в соревнованиях – марафоне. Вот заявка.

   – Спасибо не нужно. Обратный билет есть? Гостиница забронирована?

   – Да, конечно... вот, – протягиваю ему распечатки.

   – Спасибо, не нужно. Удачи.

   Пронесло. Лишь в самолете вспомнил, что забыл наши медицинские страховки дома.

   Тридцать минут на поиски нашего багажа среди многочисленных транспортеров. Некоторое время на поиск выхода из аэропорта. Домодедово по сравнению с аэровокзалом Франкфурта показался довольно мелким терминалом.

   Надя забыла сумочку с документами в дамской комнате. Спустя двадцать минут она обнаружила её на том же месте в целости и сохранности.

   С трудом обнаружили подобие вокзального терминала. Сели на подошедший поезд, не всматриваясь в направление движения. Билеты не покупали, так как искренне считали, что трансфер в день прилета бесплатен.