Текст книги "Риверсайд Драйв"

Автор книги: Вуди Аллен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

Олд-Сэйбрук

Олд-Сэйбрук

Занавес открывается. Загородный дом в Коннектикуте. Сочетание американской старины и современности; возможно, большой каменный очаг; лестница на второй этаж. Хозяева – Шейла и Норман – затеяли барбекю и пригласили в гости сестру Шейлы Дженни с мужем Дэвидом.

Слышно, как кричат гуси.

Дженни, Шейла и Норман наливают себе выпить, перед тем как отправиться в сад к мангалу.

Ш е й л а  (глядя в окно; задумчиво).Смотри, Норман: гуси вернулись.

Н о р м а н. Похоже на реплику трагической героини в русской пьесе.

Д ж е н н и. Терпеть не могу русские пьесы. Ничего не происходит, а деньги дерут, как за мюзикл.

Ш е й л а. Подумать только: каждый год по пути на юг гуси прилетают на наш пруд, чтобы несколько дней передохнуть.

Н о р м а н. Я тебе говорил – Олд-Сэйбрук входит в моду.

Д э в и д. Что хочет сказать нам природа-мать с помощью этой гусиной стаи?

Ш е й л а. Что же?

Д э в и д. Она хочет сказать, что всех нас ждет старость и распад. Собственно, об этом она твердит нам постоянно.

Д ж е н н и. То же самое он внушает своим пациентам. Ему хорошо рассуждать – он пластический хирург.

Ш е й л а. Один-ноль в пользу твоей жены, Дэвид.

Д э в и д (поднимая бокал).За гусей.

Д ж е н н и. Нет: за Нормана и Шейлу. С годовщиной свадьбы!

Н о р м а н. За семь счастливейших лет моей жизни. По крайней мере, года за два. Шутка.

Ш е й л а. Фрейд сказал – шуток не существует.

Н о р м а н (поднимая бокал).За Зигмунда Фрейда, певца der Penisneid – зависти к пенису.

Д э в и д. А теперь с вашего разрешения пойду погляжу, как сыграет Тайгер Вудс. Прошу не беспокоить до полной готовности мяса. (Скрывается в маленькой комнате.)

Д ж е н н и (Шейле, уходя).Поставлю-ка еще льда. Это лучшее, чему я научилась на кулинарных курсах.

Д э в и д (возвращаясь).А где у вас фисташки?

Ш е й л а. Даже не знаю.

Д э в и д. Я не могу смотреть гольф без фисташек.

Ш е й л а. Дэвид.

Д э в и д. Без отборных солененьких фисташек.

Ш е й л а (идет на кухню).Есть кэшью.

Д э в и д. Кэшью – это баскетбол. Гольф – это фисташки.

Н о р м а н. Дэвид, я понял.

Дэвид скрывается в комнатке.

Я понял, что символизируют гуси. Неотвратимость. Ведь их крик – брачный призыв, а это, считай, катастрофа.

Звонок в дверь.

Н о р м а н (громко).Шейла – к тебе?

Ш е й л а (возвращаясь в комнату).Да нет.

Они открывают дверь и видят перед собой другую семейную пару: это Хэл и Сэнди Максвеллы.

Добрый день.

Х э л. Привет-привет. Надеюсь, мы не потревожили?

С э н д и (слегка смущенно).Ну это глупо, Хэл.

Х э л. Меня зовут Хэл Максвелл, это моя жена Сэнди. Ехали мимо, не хотели к вам врываться, но когда-то мы жили в этом доме.

Ш е й л а. Правда?

С э н д и. Да, девять лет. А потом продали его мистеру Курояну.

Х э л. Макс Куроян, довольно известный писатель, слыхали?

Н о р м а н. Конечно, еще бы. А мы здесь уже почти три года. Норман Поллак, Шейла, моя жена. Прошу – не стойте на пороге.

С э н д и. Не хочется вас беспокоить. Мы теперь в Нью-Джерси, а сюда заехали на денек побродить по барахолкам и вот – оказались в двух шагах.

Ш е й л а. Пожалуйста, входите. Осматривайтесь, не стесняйтесь.

Н о р м а н. Стало быть, вы тут жили?

Ш е й л а. Выпьете с нами?

Х э л. Черт побери, с удовольствием.

С э н д и. Ты за рулем.

Зайдя в дом, Максвеллы осматриваются.

Ш е й л а. Ну как?

Х э л. Сразу столько воспоминаний...

Н о р м а н. Что наливать?

Х э л. Мне бы сейчас хорошего скотча, а вообще что угодно.

Н о р м а н. А вам?

С э н д и. Если можно – чуть-чуть белого вина. Если есть.

Н о р м а н. Белого нет, но есть абсолютно бесцветный мартини.

Сэнди смеется – шутка ей понравилась.

Х э л (глядя в окно).Кто это вырыл бассейн?

Н о р м а н. Мы.

Х э л. Почему такой формы?

Н о р м а н. Амеба. Бассейн в форме амебы.

Х э л. Амебы... Такие микробики, да?

С э н д и. Хэл...

Входит Дженни.

Ш е й л а. Дженни, познакомься – это...

Х э л. Максвеллы.

Ш е й л а. Они когда-то жили в этом доме.

С э н д и. Просто захотелось заглянуть. Мы здесь поженились.

Д ж е н н и. Правда? Какая прелесть.

Х э л. В саду. Под кленом. Его больше нет, теперь там бассейн.

Ш е й л а. Проголодались?

С э н д и. Нет-нет...

Х э л. Перестань. Мы голодные как волки.

Н о р м а н. Так оставайтесь. Сейчас будут стейки. Жарим в саду.

С э н д и. Нет-нет, мы не можем.

Х э л. Э-э-э... мне – с кровью.

Д э в и д (вынырнув из комнатки).Кто пришел? Только Тайгер собрался бить – слышу, звонок. Видно, он ему и помешал: промазал Тайгер.

Д ж е н н и. Это мой муж, Дэвид, а это...

Х э л. Хэл и Сэнди Максвеллы – мы когда-то жили здесь.

Д э в и д. Потрясающе. А куда вы засунули фисташки?

Д ж е н н и. Дэвид, в этом доме Хэл и Сэнди жили после свадьбы.

Д э в и д. Серьезно? В гольф играете?

Х э л. Нет.

Д э в и д. Отлично. Надо будет сыграть.

Д ж е н н и. Зимой волейбол, летом гольф. К вопросу о Фрейде: Дэвиду нравится смотреть, как мальчики загоняют мячики в дырочки. (Выходит.)

Х э л. Слушайте, а что случилось с полом, тут были роскошные полы?

Н о р м а н. Полы? Полы мы переделали.

Х э л. Застелили деревянные полы? Зачем?

Н о р м а н. Хотелось чего-то более гладкого.

С э н д и (бросив взгляд па мужа).Получилось замечательно.

Х э л. На этом полу мы когда-то впервые занимались любовью.

С э н д и. Хэл!

Х э л. Вон там, где кофейный столик. Нам было вполне гладко.

С э н д и. Хэл...

Ш е й л а. Да... Как романтично.

Х э л. По-моему, тоже. Сэнди смущается. Еще бы: такое не забудешь. Если учесть, что мы оба были женаты.

С э н д и. Хэл!

Ш е й л а. Ну и ну.

Х э л. Да нет, поймите правильно. Мы напились, началась гроза, в доме отрубился свет, мы оказались наедине, и вдруг молния, и я увидел Сэнди, ее сочные губы, растрепавшиеся волосы – была ужасная влажность, – я почувствовал, как она притягивает меня, какие наслаждения меня ждут...

Ш е й л а. Чем вы занимаетесь, мистер Максвелл?

Х э л. Можно просто Хэл. Я бухгалтер. Вижу: вы разочарованы.

Ш е й л а. Да почему же?

Х э л. Решили, что я поэт, верно? Я не похож на типичного счетовода. Или похож?

Ш е й л а. Не знаю... Счетоводы тоже бывают поэтами. Особенно в налоговой.

Х э л. Я уверен, что способен на большее, но пока смелости не достает.

С э н д и. Хэл мечтает написать величайший американский роман.

Х э л. Пьесу, Сэнди, пьесу, а не роман. Впрочем, я сочинил и несколько стихотворений. Сонеты. О вреде холестерина.

С э н д и. Вы знали прежнего хозяина, мистера Курояна?

Н о р м а н. Только понаслышке.

Х э л. Я его видел, когда мы продавали дом. Разговора, правда, не получилось, он человек замкнутый. Но очень серьезный писатель.

Н о р м а н. Прошу прощения, пойду-ка помогу ее сестре. Когда Дженни пытается развести огонь – раньше вечерних новостей за стол не сядешь. (Уходит.)

С э н д и. А чем занимается ваш муж, миссис...

Ш е й л а. Просто Шейла. Он зубной врач.

Х э л. Ну, это не лучше моего. В смысле... я хочу сказать... А ваша сестра? Она фотомодель?

Ш е й л а. У нее магазин женского белья на Манхэттене, а ее муж ремонтирует фасады. Я имею в виду не дома: он пластический хирург.

Сэнди смеется над ее шуткой.

С э н д и (глядя в окно).А скворечник остался.

Х э л. Я сам его сколотил. И спроектировал тоже.

С э н д и. В манере позднего Гуггенхейма.

Х э л. Так-так, ну а про тайник вы знаете?

Ш е й л а. Нет.

Х э л. Ясное дело, мы бы тоже не узнали. Нам рассказал первый хозяин, который построил этот дом. Мистер Уорнер. Он устроил за очагом тайничок.

Ш е й л а. Тайничок?

Х э л. Ну да.

С э н д и. Покажи, Хэл.

Х э л. Вот смотрите: прямо за этим камнем, надо только знать, где нажать. (Нащупывает потайной рычажок.)

С э н д и. Первый сверху, тянете там за рычажок...

Х э л. Ага, нашел. Внимание...

Ш е й л а (заглядывая, в открывшийся тайник).Ничего себе. Удивительное рядом.

Х э л. Как же вы не знали?

Ш е й л а. Понятия не имела. Столько раз там прислонялась к камину – мне и в голову не могло прийти... Ну надо же, настоящий тайник! А что в нем лежит?

С э н д и. Где?

Ш е й л а (достает из тайники потрепанную записную книжку и читает вслух).«Я пишу этот дневник, чтобы сохранить самые романтичные и пронзительные мгновения в моей жизни». (Поднимает глаза.)Хм. Что это? (Листает дневник. Читает.)«Ее груди затрепетали в моих ладонях, у нас перехватило дыхание...»

Х э л. Так-так?

Ш е й л а (продолжает читать).«Хроника моего романа с Дженни, сестрой Шейлы. Норман Поллак». (Поднимает глаза.)

Х э л. Норман Поллак – ее муж.

С э н д и. Что ж, было очень приятно познакомиться...

Ш е й л а. Норман, можно тебя на минутку?

С э н д и. Мы, пожалуй, пойдем...

Н о р м а н (входя).Ты что-то сказала, дорогая?

Ш е й л а. Ты жалкий подлый сукин сын.

Н о р м а н. Что, прости? (Понимает, что Шейла что-то нашла.)

С э н д и. Нам очень понравилось, как вы устроили дом...

Ш е й л а. Твой?

Н о р м а н. Что – мой?

Х э л. Она нашла ваш дневник. Плохо дело.

Н о р м а н. Что нашла? Вы шутите?

Ш е й л а. Тут твое имя.

Н о р м а н. Помилуй, Шейла, да в телефонной книге, наверное, сто Норманов Поллаков.

Ш е й л а. Это твой почерк.

Н о р м а н. Тысячи людей пишут "д" хвостиком кверху.

Ш е й л а. Здесь вложена фотография. На ней ты лапаешь Дженни за грудь.

Н о р м а н. Пока это единственная серьезная улика.

Ш е й л а (читает дневник).«Совершенно потерял голову. Никогда в жизни не испытывал такого сумасшедшего блаженства, как занимаясь любовью с сестрой собственной жены».

С э н д и. Если как-нибудь окажетесь в Натли...

Н о р м а н. Где ты его нашла?

Х э л. Когда мы покупали этот дом, хозяин показал мне тайничок.

С э н д и. Помолчи, Хэл.

Н о р м а н. Так это вы навели?

Х э л. Откуда я знал, что вы долбитесь с ее сестрой?

Н о р м а н. Шейла, послушай: прежде чем делать выводы...

Х э л. Гиблое дело, Норман. Улики налицо.

С э н д и. Я сказала, умолкни!

Ш е й л а (читает дневник).«В Танглвуде сидели вчетвером на лужайке, любовались луной, моя рука тихонько скользнула ей под юбку, и вдруг мне показалось, что Шейла заметила».

Х э л. Ну-ну? Дальше.

Н о р м а н. Слушайте, это вас не касается!

Ш е й л а. «Сегодня Дженни притворилась маленькой девочкой, и я отшлепал ее. Она ужасно завелась, и мы занялись любовью».

Х э л. На минуточку, не разрешите взглянуть?

С э н д и. Хэл, заткнись!

Д ж е н н и (входит).Норман, извини, я не могу справиться с огнем.

Ш е й л а. Ай-ай-ай, она не может справиться с огнем. Ах ты, маленькая шалунишка! Придется Норману опять тебя отшлепать.

Д ж е н н и (не понимая).Что-что?

Н о р м а н. Она нашла мой дневник.

Д ж е н н и. Что нашла?

Ш е й л а (читает).«Сегодня был дома у Дженни, любили друг друга на их супружеском ложе».

Д ж е н н и. Ты ведешь дневник?

Н о р м а н. Я прятал его в абсолютно надежном месте. Но он показал ей, где.

Х э л. Откуда я знал, что вы трахаетесь? Я просто показал тайничок, безо всякой задней мысли.

Д ж е н н и. И какого же дьявола ты ведешь дневник?

Х э л. Так удобней следить за налогами.

С э н д и. Ну что ж... Я уверена, все наладится. А мы с вашего позволения...

Ш е й л а. Черта с два. Вы остаетесь здесь. Будете свидетелями.

Х э л. Свидетелями? Будет на что посмотреть?

Ш е й л а. И давно у вас роман?

Н о р м а н. Я бы не стал пару невинных свиданий называть романом.

Ш е й л а (заглядывая в дневник).Судя по этому, только в День президентов вы спарились четыре раза.

Н о р м а н. Допустим. Но вы же знаете – принято одновременно отмечать дни рождения Линкольна и Вашингтона.

Х э л. Я вообще не вижу большой проблемы. За городом все гуляют.

С э н д и. Ты считаешь?

Ш е й л а (листая дневник).Откуда вы нахватались таких позиций?

Д ж е н н и. Это из гимнастики ушу.

Х э л (оглушительно хохочет).Ты слышала?

С э н д и. Слышала, слышала. Мы с тобой тоже жили за городом – собственно говоря, в этом доме, – надеюсь, ты все-таки не гулял. Потому что лично я не гуляла.

Х э л. Ну, конечно, не гулял.

С э н д и. Зачем же говоришь?

Х э л. Я в принципе.

С э н д и. А Холли?

Х э л. Холли Фокс? Не смеши меня. С какой стати? Только потому, что она актрисулька?

С э н д и. Хотя бы. А еще потому, что ты уверял, что она не такая уж и красивая – а сам несколько раз произнес ее имя во сне.

Х э л. Не надо валить с больной головы на здоровую. Это ты западала на ее братца.

С э н д и. Можешь поверить: если бы я западала на Кена Фокса, мне стоило только пальчиком пошевелить.

Х э л. В каком смысле?

С э н д и. В том смысле, что он подкатывался ко мне раз в неделю в течение года. Бедняжка.

Х э л. Интересно. Впервые слышу.

Ш е й л а. И давно вас захлестнула страсть?

Н о р м а н  и  Д ж е н н и (вместе).Недавно.

Д ж е н н и. Года три.

Н о р м а н. Полгода.

Д ж е н н и. Год.

Н о р м а н. Полтора.

Д ж е н н и. Недавно.

Н о р м а н. Были большие перерывы.

Ш е й л а. Как же ты могла – ты, моя сестра?

Д ж е н н и. Сама не понимаю. Мы влюбились.

Н о р м а н. Любовь тут ни при чем. Чистый секс.

Д ж е н н и. Ты говорил, что любишь меня.

Н о р м а н. На самом деле я ни разу не употребил этой формулировки. Я говорил «ты мне нравишься», «я скучаю по тебе», «ты нужна мне», «не могу без тебя жить». Но про любовь ни слова.

Ш е й л а. Значит, все это время ты делил со мной постель – и пялил Дженни?

Н о р м а н. А куда было деваться, если она меня соблазнила?

Д ж е н н и. Я тебя соблазнила?

Н о р м а н. Года три назад я зашел к ней в магазин, хотел купить тебе подарок. Выбрал кое-что симпатичное, спросил у Дженни, подойдет ли тебе по размеру, она сказала, что размер у вас одинаковый, и предложила примерить: она наденет, а я посмотрю. Мы зашли в кабинку, она быстро надела...

Х э л. Что надела?

Н о р м а н. Лифчик. Мы мерили лифчик.

С э н д и (Хэлу).Что ты суешься?

Х э л. Стараюсь не потерять нить.

С э н д и. Она тебе понравилась?

Ш е й л а. Как, и вам тоже?

Х э л. Да с чего вы взяли?

С э н д и. Ты же сказал, что она, наверное, фотомодель. А как ты тянул лапы к его дневнику?

Х э л. Но что поделать, если я оказался невольным свидетелем извечной драмы?

Ш е й л а (протягивая ему дневник).Пожалуйста, прошу. Вы как знаток литературы оцените эту смесь Роберта Браунинга с журналом «Горячий пистон».

Х э л. В сущности я не... (Взяв дневник, погружается в чтение.)

С э н д и. Давай-давай, Хэл. Вникни в детали ее половой жизни. Уверена, ты получишь удовольствие.

Х э л (листая дневник).Меня это интересует просто как... ну...

С э н д и. ...как всякого кобеля младше девяноста.

Х э л. Слушай, Сэнди, да я бы мечтал, чтоб у меня жена была хоть вполовину такая рисковая, как она.

С э н д и. Через мой труп.

Х э л. А я не о нашей интимной жизни.

С э н д и. Ну, извини, если что не так.

Х э л. Послушай, фактически ее нет. Я просто хочу сказать – если бы ты не отказывалась попробовать что-то новое, хотя бы иногда поэкспериментировать...

С э н д и. Что ты называешь экспериментом? Переспать втроем с Холли Фокс?

Х э л. А что тыназываешь экспериментом?

С э н д и. Я не ставлю эксперименты. Мы занимаемся любовью, а не проводим научные опыты.

Ш е й л а. Ты всегда любил читать о дантистах-извращенцах, которые дают пациенткам наркоз и берут их спящими.

Н о р м а н. Я не дантист-извращенец. Я извращенец-протезист, пора бы тебе знать разницу. Послушай, я полностью признаю свою вину. Если тебе надо кого-то обвинять – пожалуйста, вини меня.

Ш е й л а. А кого же я, черт побери, виню?

Д э в и д (появляясь из комнатки).Все, Тайгер наконец попал.

Х э л. Норман тоже.

Д э в и д. Серьезно?

Ш е й л а. Присоединяйся, Дэвид, мы тебе кое-что покажем.

Д э в и д. Это не ждет?

Ш е й л а. Не знаю. Как бы не перестояло.

Д ж е н н и. Не будь сволочью.

Ш е й л а. Присядь на минутку, Дэвид.

Х э л. Сэнди, быстро, – где камера?

С э н д и. В машине.

Ш е й л а. Почитай-ка это, Дэвид, – посмотрим, узнаешь ли ты кого-нибудь из действующих лиц.

Д э в и д (берет дневник).Это что такое? Тайгер идет на рекорд.

Н о р м а н. Дайте человеку расслабиться, пусть смотрит свой гольф. Это его не касается.

Х э л. Может, у него возникнут новые интересы.

Дэвид читает.

Ш е й л а. Ну как, узнаешь?

Х э л. Конечно, узнает.

Д э в и д. Кого?

Ш е й л а. Героев. Замужняя женщина по имени Дженни и некий зубной врач.

Д э в и д. Замужняя женщина по имени Дженни? Откуда я могу ее знать?

Ш е й л а. Может, вместе завтракали?

Д э в и д. Что это – какая-то дурацкая порнушка? Зачем мне ее читать, я смотрю переходящий кубок Штатов.

Ш е й л а. Ты женат на переходящем кубке Штатов.

Н о р м а н. Дженни...

Ш е й л а. Норман!

Н о р м а н. Шейла.

Д э в и д. Ну и что? Я не въезжаю.

Х э л. Я дам ему подсказку?

С э н д и. Не лезь, Хэл.

Х э л. Не понимаю, как можно не догадаться!

Ш е й л а. Ты считаешь, это простое совпадение, что героя зовут Норман, а героиню Дженни?

Д э в и д. Да. А что?

Ш е й л а. Твою жену тоже зовут Дженни, а моего мужа – Норман.

Д э в и д. Ну и?

С э н д и. И он тоже врач, понимаете?

Ш е й л а. Взгляни на фото. Узнаешь?

Н о р м а н. Шейла!

Х э л. Протест отклонен.

Д э в и д. Да... Это твой муж с какой-то киской.

Ш е й л а. Так-так... ты видишь его язык?

Д э в и д. Вижу.

Ш е й л а. И где у него язык?

Д э в и д. Во рту.

Ш е й л а. А другой конец?

Д э в и д. У киски в ухе.

Ш е й л а. А где его руки?

Д э в и д. Левая – у нее между ног, правая – под блузкой. Норман, это какой-то новый вид диагностики?

Ш е й л а. А женщину не узнаешь?

Д э в и д. Погоди, погоди... Точно, я ее откуда-то знаю.

Ш е й л а. Хочешь подсказку?

Д ж е н н и. Прекрати, наконец!

Ш е й л а. Помнишь, много лет назад на вечеринке ты познакомился с девушкой? Вам показалось, что вы знали друг друга всю жизнь, вы стали встречаться...

Д э в и д. Да-да. Мы оба любили Толстого, французское кино, яхты, ее звали Дженни, потом мы поженились... К чему же ты клонишь? Что эта женщина на фото похожа на Дженни? Что они с Дженни похожи? Что Дженни похожа на нее? Что это Дженни? Это Дженни – ну, конечно, конечно.

Х э л. Не хотел бы я оказаться его пациентом.

Д ж е н н и. Какая ты жестокая, Шейла.

Д э в и д (потрясений).Значит, это ты? Она – это ты, ты это и есть она?

Д ж е н н и. Дэвид, пожалуйста, постарайся понять: помимо секса это были сугубо платонические отношения.

Х э л. В чем вообще проблема? Если она знает Толстого, французское кино и вдобавок проделывает такие штуки в койке – считай, ты выиграл по трамвайному билету.

С э н д и. Все-таки ты положил на нее глаз – я сразу засекла.

Х э л. Я просто хочу сказать, это очень приятно, когда днем твоя жена – интеллигентная женщина и хорошая мать, а по ночам – разнузданная извращенка.

С э н д и. Хэл, что ты несешь?

Д э в и д. Я потрясен. У меня нет слов. Я и подумать не мог... А кто этот парень на фото?

Ш е й л а. Норман. Это Норман.

Н о р м а н. Шейла, ну хватит. У нас с Дженни был роман.

Д э в и д. Дженни... У меня жена тоже Дженни.

Ш е й л а. Он в шоке.

Д э в и д. Роман?

Х э л. Он меня убивает. А что еще у них могло быть?

Д э в и д. Что же – выходит, Норман и Дженни спали друг с другом?

Д ж е н н и. Да, Дэвид, спали. Но если это тебя утешит, предварительные ласки были очень короткими.

Ш е й л а. Узнаю Нормана.

Д э в и д. Но ведь он мне свояк, а Дженни – жена. А кто эти люди на фотографии?

Ш е й л а. Совсем плохо дело.

Д э в и д. Простите меня... (Выходит.)

Х э л. Если теперь он вернется смотреть матч – вот что такое настоящий болельщик.

Ш е й л а. Ладно, развод так развод.

Д ж е н н и. Шейла, я могла изменять физически, но в душе я всегда оставалась твоей сестрой.

Ш е й л а. Сестрой? Как ты можешь?! Я больше тебе не сестра. С этой минуты ты мне максимум племянница.

Н о р м а н. Шейла, Шейла... Ну что мне для тебя сделать?

Ш е й л а. Контора «Рифкин и Абрамович» тебе объяснит.

Д э в и д (входит с ружьем в руках).А теперь – готовьтесь к смерти.

Д ж е н н и. Дэвид!

Н о р м а н. Кончай, Дэвид, не до шуток. Оно заряжено.

Д э в и д. Не подходи! Норман, назад! Сейчас все, кто находится в этой комнате, умрут. Потом я засуну дуло себе в рот и нажму на спуск.

Х э л (глядя на часы).О, уже почти шесть? У нас билеты на мюзикл...

Д э в и д. Не спешите. Я сказал – все.

Х э л. Мы просто заехали посмотреть дом.

Д ж е н н и. Дэвид, ты пропустишь финал.

Д э в и д. Сначала ты с Норманом, потом Шейла.

Ш е й л а. Я? Какого черта? Я-то чем провинилась? Меня точно так же водили за нос, как и тебя.

Д э в и д. Это ты нашла дневник.

Ш е й л а. Он показал мне тайник, я и нашла.

Д э в и д. Не сомневайся – он тоже покойник.

С э н д и. Но мы просто случайные свидетели!

Д э в и д. Это как раз то, что надо для уголовной хроники, не так ли? Немолодые любовники, обманутые муж и жена, двое ни в чем не повинных свидетелей.

Х э л. Ты спятил.

Д э в и д. Так говорили и о Кровавом Сэме.

Х э л. Ну да... и были правы!

С э н д и. Он не в себе.

Х э л. Но нас-то не за что убивать. Мы ничего не сделали. Я вообще никогда не изменял жене. Хотя мог бы и, поверь, был не прочь.

С э н д и. Был не прочь?

Х э л. Понимаешь, Сэнди, давай посмотрим правде в глаза: ты бываешь холодной, как рыба.

С э н д и. Я?

Х э л. Увы. Она полная противоположность Дженни: никогда не хочет попробовать нового.

С э н д и. Знаешь что, если бы ты не спешил, а хоть раз был со мной нежен, создал бы атмосферу...

Х э л. Я спешу, пока у тебя не началась мигрень.

Д э в и д. Заткнитесь! Кто их впустил? Вам не повезло, согласен; но что поделаешь? Это судьба. Судьба играет человеком – иногда ласково, иногда весьма жестоко, – я лично никогда не считал, что жизнь большой подарок. Жизнь это страдание, это приговор, мучительное, изощренное наказание, – прошу всех прочитать молитву...

Прижавшись друг к дружке, все смотрят, как Дэвид взводит курок. Внезапно их отвлекает какой-то шум. По лестнице спускается незнакомец. Он связан, во рту кляп, можно предположить, что он был привязан к стулу и выпутался. Его руки еще стянуты веревками, он глухо мычит.

Д э в и д (тоже увидев его).Нет-нет-нет...

Ш е й л а. О, Господи...

Н о р м а н. Я думал...

Ш е й л а. Только не это...

Д ж е н н и. На помощь! Помогите!

Хэл или Сэнди или оба сразу бросаются к незнакомцу и вытаскивают кляп у него изо рта.

Д э в и д. Не надо, не вынимайте, стойте!

М а к с. Ну вот. Игра окончена.

С э н д и. Кто вы такой?

Д ж е н н и. Кто его связал?

Д э в и д. Норман.

Ш е й л а. Нам крышка.

Х э л. Мистер Куроян – вы? Я Хэл Максвелл. Это я несколько лет назад продал вам этот дом. Сэнди, это же Макс Куроян...

М а к с. (указывая на веревки).Развяжите меня.

Х э л (развязывая).Что с вами случилось?

М а к с. Эти твари... Они вышли из-под моего пера... Вышли и дали деру.

Д э в и д. Потому что ты бездарь.

М а к с. Я породил их... а они взбунтовались.

С э н д и. Ничего не понимаю.

Д ж е н н и. Игра проиграна – почему бы не рассказать им правду?

Х э л. Какая игра?

Н о р м а н. Началось с того, что у него возник замысел, и он сел писать пьесу.

Ш е й л а. И придумал всех нас.

Д э в и д. Создал силой своего плодовитого воображения.

Ш е й л а. Написал полпьесы.

М а к с. Ну да. А потом застрял, ничего дальше не получалось.

Д э в и д. Зашел в тупик.

М а к с. Иногда кажется, идея гениальная, а начнешь работать и видишь, что она никуда не ведет.

Ш е й л а. Но было поздно: уже появились мы.

Д э в и д. Были придуманы.

М а к с. И написаны. Я дописал пьесу до середины.

Х э л. Вы всегда славились умением создавать удивительно жизненных персонажей, великолепными диалогами...

Н о р м а н. Ну и где это умение?

Д ж е н н и. Он оставил замысел.

Н о р м а н. Бросил до половины написанную пьесу в ящик стола.

Д э в и д. А в ящике темно...

М а к с. Что мне оставалось? Я не знал, чем закончить.

Д э в и д. Боже, как я ненавидел этот проклятый ящик.

Ш е й л а. Вы только представьте, что вас с женой заперли в сундуке.

Д ж е н н и. Там же совершенно нечем заняться.

Н о р м а н. Полная задница.

Ш е й л а. И однажды Дженни предложила нам открыть ящик и вырваться на свободу.

М а к с. Мне послышалось, что ящик открывается, – но не успел я повернуться, как они набросились на меня.

С э н д и. А что вы собирались делать на свободе?

Ш е й л а. Мы надеялись, что сами придумаем, чем закончить третье действие.

Н о р м а н. И тогда каждый вечер будем выходить на сцену и станем жить вечно.

Д ж е н н и. А что? Лучше гнить недоделками в темном ящике?

Д э в и д. Я не хочу в ящик! Я не хочу в ящик! Я не хочу...

Норман дает Дэвиду пощечину.

М а к с. Я ломал голову... Ничего не могу придумать.

Х э л. Ну, подождите. Давайте посмотрим, что у нас есть. Значит, она обнаруживает, что у мужа роман с ее сестрой...

М а к с. Кто вы такой?

Х э л. Я Хэл Максвелл, это же я продал вам...

М а к с. Бухгалтер?

Х э л. Я всегда мечтал написать пьесу.

М а к с. Кто не мечтает.

Х э л. Почему у них начался роман? Чего каждому не хватало в семейной жизни?

Н о р м а н. Шейла мне просто надоела и все.

Х э л. Но почему?

Н о р м а н. Не знаю.

М а к с. Меня не спрашивайте. Я исписался.

Х э л. Почему вообще мужьям надоедают жены? Потому что они слишком хорошо знают друг дружку. Уходит трепет: супруги живут бок о бок, видят друг друга неодетыми, исчезает тайна, и в один прекрасный день даже собственная секретарша или соседка кажется более притягательной.

Д ж е н н и. Это неправдоподобно.

Х э л. Откуда вам знать? Вы сами-то кое-как написаны. Очень даже правдоподобно! Самая обычная история, поверьте мне.

С э н д и. Обычная история?

Х э л. Я хочу сказать, чтобы не исчезла свежесть чувств – надо стараться. Иначе из отношений уходит музыка, а музыка – это все.

С э н д и. А если так: поначалу мужчина боготворит любимую, но постепенно начинает воспринимать ее как нечто само собой разумеющееся? На место восторгов, очарования, желания удивить и устроить праздник приходят будни, и вот уже супруги не любят, а просто занимаются любовью.

Х э л. Я бы не сказал, что это убедительно.

С э н д и. А по-моему, многие женщины узнают себя.

Х э л. Притянуто за уши.

Ш е й л а. Почему? Очень точно.

Д ж е н н и. Очень проницательно.

С э н д и. Очень.

Д э в и д. По-вашему, любовь может просто улетучиться? Даже если вначале люди не могли жить друг без друга?

М а к с. Увы, это жизнь. Ничто не вечно. Даже герои великого Шекспира обречены исчезнуть – когда-нибудь, через миллионы лет, когда погаснут звезды и остынет Вселенная.

Д э в и д. Какой кошмар!.. Пойду-ка я смотреть гольф. Гори оно синим пламенем.

Н о р м а н. Он прав. Какой во всем этом смысл, если Вселенная расширяется и в конце концов ничего не будет?

Д ж е н н и. Именно поэтому так важно поддерживать друг друга. Вовремя протянуть руку, подставить плечо... тому, кто нуждается, чтоб ему подставили...

Ш е й л а. Только не надо подводить философский фундамент под шашни с моим мужем.

Х э л. А что, если у вас с Дэвидом тоже интрижка?

М а к с. Я думал. Нет. Это глупо.

Д ж е н н и. Но жизнь, что ни говори, глупа.

Д э в и д. Согласен. Философы называют это абсурдом, но имеют они в виду глупость.

М а к с. Тогда получается, что все всем изменяют – а это не совсем верно, вот в чем проблема.

Х э л. А совсем верно и не должно быть. Должно быть занимательно. Искусство – это не жизнь.

М а к с. Искусство – это зеркало, в котором жизнь отражается.

Х э л. Кстати о зеркале. Сколько я умолял повесить зеркало в спальне на потолке... – как же!

С э н д и. Эта самая идиотская идея, какую я слышала!

Х э л. Это очень эротично!

С э н д и. Это детский сад. Я хочу предаваться любви, а не наблюдать, как совокупляются отражения. Что я там увижу? Как твой зад ходит вверх-вниз?

Х э л. Почему ты всегда высмеиваешь мои предложения? А потом удивляешься, что я сижу и думаю о Холли Фокс.

С э н д и. Только не говори ей про зеркало, засмеет.

Х э л. Чтоб ты знала: однажды мы с ней занимались этим перед зеркалом.

С э н д и. В твоих фантазиях.

Х э л. В нашей ванной.

С э н д и. Что?

Д э в и д. Ну-ка, ну-ка? Это история похлеще нашей.

Х э л. Это не история, и не роман, ничего подобного. Просто эпизод.

С э н д и. Ты – с Холли Фокс?

Х э л. А почему тебя это удивляет? Ты же третий год нас подкалываешь.

С э н д и. Я просто шутила!

Х э л. Просто шуток не существует. Так сказал Фрейд.

Ш е й л а. Это моя реплика.

С э н д и. Но ты же клялся, что она тебе не нравится.

Х э л. Клялся. Поднимал правую руку. Но я агностик.

Н о р м а н. Посудите сами, Сэнди: ну какой муж признается, что спит с другой?

С э н д и. Вот мой признался.

М а к с. Потому-то жена и ушла от меня. Потому-то я и купил у вас дом, чтобы раз навсегда покинуть эти тараканьи бега любви и жить в одиночестве. У меня роман был с тещей.

Н о р м а н. Господи Боже! Что ж вы не вставите это в пьесу! Потрясающе!

М а к с. Потому что никто не поверит. Отец у нее актер, кинозвезда – можете себе вообразить, – развелся с ее биологической матерью и женился на домработнице, так что теперь у моей жены мать на десять лет ее моложе.

Д ж е н н и. Мачеха, а не мать.

М а к с. Это вопрос терминологии, а я ее просто жарил потихоньку.

Д э в и д. То есть вы не только изменяли жене, но еще наставляли рога тестю.

М а к с. И правильно делал. Папаша был фетишистом, его возбуждала только распродажа в обувном.

Ш е й л а. Ну, это уже перебор.

М а к с. Теща вела дневник. Весьма живой. Наши отношения. Секс. Подробности. Имена. Ей это казалось романтичным. Однажды моя жена сказала ей, что мы завтра едем в Хэмптон: посоветуй, мама, что взять почитать на пляже? И теща, полагая, что дает том Генри Джеймса, сунула ей свой дневник. В таком же кожаном переплете. В день, когда жена стала его читать, я лежал рядом, на песочке. Она переменилась в лице. Переменилась физически, как в фильмах про оборотней, когда восходит полная луна.

Х э л. Так вот откуда ваш замысел.

Н о р м а н. И что же вы?

М а к с. А что я мог? Все отрицал.

Н о р м а н. А она?

М а к с. Попыталась утопиться. Бросилась в океан, но только обожглась о медузу. От этого у нее распухли губы. И с этими опухшими губами она вдруг стала такой соблазнительной, что я снова влюбился. Само собой, когда губы сдулись, она опять пошла мотать мне нервы.

Х э л. Понятно. Но у меня-то не было никакого романа. Один раз – о чем говорить? У нас дома, на Новый год. Все были внизу, пили, веселились, а я зачем-то поднялся наверх и шел мимо ванной. Там стояла Холли, она спросила, нет ли у нас ушных палочек, я зашел поискать, закрыл дверь – ну и...

Д э в и д. Зачем ей ушные палочки?

Д ж е н н и. Не все ли равно?!

Н о р м а н. Черт возьми, причем тут палочки?

С э н д и. Они давным-давно строили друг другу глазки.

Х э л. Снова с больной головы на здоровую. Это ты кадрила ее братца.

С э н д и. Будь ты проницательнее, знал бы, что Кен Фокс меня абсолютно не интересовал.

Х э л. Нет?

С э н д и. Никогда. Если бы я надумала тебе изменять, то уж лучше с Ховардом Нудельманом.

Х э л. С Нудельманом? С нашим риелтором?