Текст книги "Тройка без тройки"

Автор книги: Вс. Другов

Соавторы: Михаил Товаровский
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 13 страниц)

Девочки и Володя действуют

Таня и Наташа очень любят огромный широкий и мягкий диван в комнате Елены Ивановны. Когда садишься на него, сразу проходит усталость, забываешь обо всех неприятностях. Такой это гостеприимный диван, ласковый и нежный, как друг.

И сейчас обе девочки сидят, забравшись с ногами, на этом диване. Таня читает журнал, Наташа вышивает. Она первая во всем дворе рукодельница. Была еще Ирина Ивановна, но она уехала вместе с отцом в Чебоксары. А кроме того, даже Ирина ни за что не сумела бы придумать такие узоры, какие придумывает Наташа.

В углу, в кресле, сидит Володя. Он, собственно, ничего не делает – он ждет, когда Таня просмотрит журнал и передаст ему.

На полу у дверей растянулась Маришка. Правда, голый пол – это не диван, даже не кресло, но по тому, как сладко спит собака, можно судить, что иногда и твердые доски кажутся мягче перины.

Таким же глубоким сном, только не на полу, а на острых ребрах батареи центрального отопления, спит кот Семен. Лишь изредка во сне он ленивым движением почесывает лапкой свою белую мордочку с большим темным пятном возле самого носа.

– Предводитель восстания рабов в древнем Риме, семь букв, кончается на «к», – говорит Таня. – Кто это?

– Разве есть кроссворд? – заглядывает в журнал Володя.

– И ребус и кроссворд. Но ты не ответил на мой вопрос.

Наташа обрывает нитку. Взгляд ее падает на батарею, на спящего кота Семена, на его темное пятно возле носа, которое вдруг напоминает ей кляксу. И она со вздохом произносит:

– Вот вы не можете представить – у меня сейчас нет настроения о чем-либо думать, куда-либо ходить, развлекаться. Вот сидела бы на этом диване всю жизнь – и все.

– А что такое особенно случилось? – интересуется Володя.

Наташа возмущена до крайности: только Володя может задать такой вопрос! Весь двор знает, что случилось именно особенное, а он… И главное, этот спокойный и безразличный голос, эта ничего не выражающая поза! Теперь уже ей самой сразу становится невмоготу спокойно сидеть на одном месте. Она делает резкое движение, спускает ноги на пол – и катушка ниток падает с дивана и катится к двери.

Маришка, словно бы она и не спала вовсе, мгновенно вскакивает, бросается к катушке и хватает ее в зубы.

– Конечно, специально для тебя приготовлено, – говорит Наташа, вставая и отнимая у собаки катушку. Потом снова усаживается на диван и обращается к Володе: – Тебе бы только кроссворды разгадывать!

Володя недоуменно смотрит на девочку.

– Ну да! С ребусами возиться ты мастер…

Володя еще больше раскрывает глаза и начинает моргать.

– Таня была у своей библиотекарши, у Людмилы Александровны. И знаешь, что она рассказала?! Пусть тебе Таня сама все скажет.

Таня откладывает в сторону журнал, и его сейчас же берет Володя. Но не раскрывает.

– Людмила Александровна рассказала мне, – говорит Таня, – что на фабрике все подняты на ноги…

– Буквально все, – перебивает Наташа.

– И во все дворы, где живут наши рабочие, пойдут взрослые спортсмены, чтобы…

– В порядке шефства, понимаешь? – снова перебивает Наташа.

– К нам, к девочкам, идет одна волейболистка, Тоня Скворцова. А для мальчиков должны были выделить футболиста из фабричной команды, чтобы он занимался с ними. Назначили Смирнова…

– Знаешь, центральный нападающий? – поясняет Наташа.

– Знаю, знаю, – кивает головой Володя.

– Но Смирнов отказался к нам идти, – продолжает свой рассказ Таня. – Тогда решили послать Гаврилова…

– А он лежит в больнице. Понимаешь, как досадно! – снова вмешивается в разговор Наташа.

– Да. Когда человек болеет, это очень неприятно, – соглашается Володя, приоткрывая журнал как раз на той странице, где помещен кроссворд.

– Не то неприятно, что он болеет, – замечает Наташа, и тут же поправляется, – то есть, конечно, и это тоже очень плохо. Но досадно, что наши мальчики пока остаются без тренера.

– В то время как мы, девочки, уже получили его, – заключает Таня.

Володя встает с кресла. Маришка радостно бросается к хозяину, причем так сильно виляет хвостом, что слышно, как при одном взмахе он ударяется о край дивана, при другом – о стул. Небрежным жестом Володя отстраняет от себя собаку, подходит к этажерке, берет в руки книгу, но тотчас же кладет ее на место. Потом садится на диван рядом с девочками:

– Так ты говоришь, Наташа, что Гаврилов отказался идти к нам?

– Не Гаврилов, а Смирнов отказался, – сердится девочка.

– А Гаврилов болен? Но не отказался?

– Пока нет.

– Ты или говори дело, или перестань допрашивать, – одергивает брата Таня.

– Тогда надо вот что сделать, – деловито предлагает Володя. – Надо, чтобы наши футболисты пошли в больницу, где лежит Гаврилов, и все выяснили.

Девочки переглядываются: неглупое предложение! А Наташа от избытка чувств даже вскакивает на ноги.

– Правильно! Надо выяснить, во-первых, согласен ли он идти к нам, а, во-вторых, долго ли он там будет болеть.

Володя с победоносным видом человека, оказавшего огромную услугу своим ближним, снова начинает прохаживаться по комнате.

– Пусть они узнают, где он лежит, этот Смирнов, и сейчас же идут к нему.

– Не Смирнов, а Гаврилов, – снова поправляет Наташа и тут же решительно заявляет: – Только пойдут к Гаврилову не мальчики, а мы.

– Правильно, – восклицает Таня. – Пойдем мы, устроим мальчикам сюрприз.

Наташа начинает быстро складывать в корзиночку свое рукоделие: нитки, ножницы, наперсток. И объявляет:

– Тогда пошли.

– Сейчас прямо и пошли? – удивляется Таня.

– А зачем откладывать? – уже стоя в дверях, отвечает Наташа. – Тут каждая минута дорога.

Таня привязывает Маришку к ножке стола. При этом она поясняет:

– Ее нельзя так оставлять. Обязательно на диван вскочит. А мама ушла на рынок, не скоро вернется.

– Вот хорошо, что вы уходите, – обрадованно говорит мальчик, еще глубже усаживаясь в кресло и раскрывая журнал на последней странице. – Значит, по горизонтали – это Спартак. А по вертикали что?

– А по вертикали вот что, – говорит Наташа, подходя к Володе и вытягивая его за руку из кресла. – По вертикали ты тоже пойдешь с нами. И сейчас же! Тут каждая минута на счету…

Белые одноэтажные корпуса больницы разбросаны на большой территории, их между собой соединяет множество дорожек, обсаженных высокими ветвистыми деревьями.

– Где же мы будем искать его? – спрашивает Володя, идя позади обеих девочек и заглядывая во все окна встречающихся на пути строений, словно в самом деле надеясь таким образом найти Гаврилова.

– Кого? Смирнова или Гаврилова? – смеется Наташа.

– Обоих, – бурчит Володя.

– Нет, серьезно, где нам искать Гаврилова? – спрашивает Таня.

– Где искать? – повторяет Наташа и тут же уверенно отвечает. – Для этого есть справочное бюро, там на каждого больного заведена особая карточка.

В справочном бюро говорят, что Гаврилов лежит в отделении «Уха, горла, носа». Ребята направляются туда. И действительно, в списке больных, вывешенном на двери этого отделения, они находят фамилию Гаврилова.

– Температура нормальная, – сообщает Наташа своим спутникам, всматриваясь в список. – Это хорошо. Здесь долго не держат. У меня в прошлом году удаляли миндалины, и вся операция заняла только десять минут. А потом весь день я ела мороженое.

– Я бы тогда разрешил вырезать все свои миндалины, чтобы после каждой операции целый день есть мороженое, – мечтательно произносит Володя.

– Только два дня и ел бы, – смеется сестра. – У человека ведь только две миндалины.

Наташа вдруг решительно нажимает кнопку звонка и тотчас же отпускает ее.

– Что ты делаешь?! – испуганно восклицает Таня. – В больнице нельзя так шуметь.

Наташа что-то хочет ответить, но не успевает: дверь чуть-чуть приоткрывается и на пороге показывается пожилая женщина во всем белом. Вполголоса она спрашивает:

– Что вам нужно, дети?

Володя мужественно выступает вперед:

– Нам нужно видеть одного больного…

– Гаврилова, – шепотом подсказывает Наташа.

– Гаврилова, – громко повторяет Володя.

– А он кем вам приходится? Отцом? – спрашивает женщина.

– Нет, – отвечает Таня. – Не отец. И не брат…

Наташа спешит вмешаться в разговор:

– Не отец и не брат, но нам очень важно знать, как его здоровье. Гаврилов – это рабочий нашей кондитерской фабрики, футболист. Мы хотим знать, как он себя чувствует.

Есть что-то такое в тоне, каким сказаны эти простые и не очень убедительные слова, что заставляет пожилую и строгую женщину улыбнуться и сказать:

– Подождите здесь. Сейчас позову.

Дверь закрывается. Наташа, Таня и Володя молча ждут. Проходит минута, другая… Потом дверь снова открывается, но теперь уже широко – и на пороге появляется высокого роста мужчина в белом халате и в белой шапочке.

– Здравствуйте! – говорит шепотом Наташа, теперь уже помнящая, что в больницах не принято сильно звонить, шуметь, громко разговаривать.

– У вас есть такой больной – Гаврилов?

– Есть такой больной Гаврилов, – отвечает мужчина. – В пятой палате лежит. Что вы хотите знать о Гаврилове? Я его лечащий врач.

– Вы только ему не говорите, что мы спрашиваем о нем. Чтобы не волновать его. А мы хотим знать вот что…

Больше Наташа ничего уже не в силах выговорить. Ей на помощь спешит Володя:

– Товарищ Гаврилов должен был прийти к нам во двор, начать заниматься с нашими ребятами по футболу. И вот – заболел.

– И мы хотим знать, долго ли он будет болеть, – заканчивает Таня.

Доктор внимательно смотрит на своих необычных посетителей, потом говорит:

– У Гаврилова была сложная операция. Все закончилось благополучно. Но пролежит он у нас еще долго.

– Но ведь температура у него нормальная, – робко замечает Наташа.

– Это, девочка, ничего не значит. Когда вырастешь и станешь врачом, тогда узнаешь, что не всегда нормальная температура признак здоровья.

– Я врачом не буду, – расстроенным тоном говорит Наташа.

Доктор улыбается:

– Жалко. Ты знаешь, что нельзя волновать больных. Из тебя вышел бы хороший врач. Но ты, наверное, хочешь стать футболистом?

Наташа вспыхивает:

– Мы беспокоимся о тренере не для себя, а для наших мальчиков.

– Тогда скажи своим футболистам во дворе, – говорит доктор, сразу становясь серьезным, – пусть они подождут, пока мы не поставим Гаврилова на ноги. И не волнуют его, а то и температура может подняться.

И, потрепав Наташу по щеке, он уходит.

Когда за доктором закрывается дверь. Таня долго смотрит на нее, потом поворачивается к своим спутникам:

– Что же дальше?

Наташу этот вопрос не застает врасплох. Она делает энергичный жест рукой в сторону ворот и заявляет:

– Остается только одно – идти к Смирнову. Сейчас как раз на фабрике конец смены, и мы его встретим у проходной будки.

Она решительно направляется к выходу из больницы. Таня идет за ней. Володя, занявшийся подробным изучением температурного листка, висящего на двери, не сразу замечает, что девочек уже нет рядом с ним. Потом бросается следом и догоняет их.

– Куда же мы опять несемся? – спрашивает он у девочек. – Носимся, носимся, без руля и без ветрил.

– Решили же идти к Смирнову. Надо все доводить до конца, – говорит, не оборачиваясь, Наташа.

– Мы не с того конца начали, – ворчит Володя, тщетно стараясь идти в ногу с девочками. – Надо идти в школу, к преподавателю физкультуры. Вот он нам поможет, так поможет…

– Тебя не смог научить ходить в ногу. Хороший преподаватель! – смеется Таня.

– И зачем нам вдруг обращаться в мужскую школу? – возмущается Наташа. – Нужно было бы – пошли бы в свою. Если бы вообще решили идти в школу.

Наташа быстро сворачивает в переулок. За ней – Таня. Для Володи это настолько неожиданно, что он делает еще два шага по прямой. Потом, спохватившись, тоже поворачивает за девочками.

Теперь уже видны корпуса кондитерской фабрики. Воздух здесь наполнен сладким пряным запахом – смесью запахов тортов, пирожных, шоколада, печенья, ромовых баб…

Догнав девочек, Володя говорит:

– Я очень люблю сладкое и обязательно попробую всего понемногу.

– Мы на фабрику не пойдем, – разочаровывает брата Таня. – Таких сластен, как ты, туда не пускают. Мы постоим у проходных ворот и подождем Смирнова.

Внезапно мальчик останавливается и поднимает кверху палец.

– Слышите?

По переулку плывут медленные звуки духового оркестра. Музыканты повторяют одну и ту же фразу из вальса «Березка»: дойдут до какого-то определенного места – и опять сначала.

Только разохотишься послушать дальше – они снова все то же, все то же…

– Не слыхал никогда? Это репетируют в клубе, – с видом знатока поясняет Наташа и вместе с Таней двигается дальше.

Из ворот фабрики выезжает маленькая крытая машина с нарисованными на ней веселыми человечками в белых поварских колпачках и с надписью: «Кондитерские изделия». Машина преграждает путь Володе. Когда она выезжает на мостовую, Володя видит внутренний двор фабрики. В окнах административного здания очень красивые вогнутые разноцветные стекла. Нельзя не залюбоваться! А на другом, фабричном, здании чинят крышу. Листы железа весело блестят на солнце. Закинув голову, мальчик внимательно разглядывает, как там наверху идет работа. Но девочки уже что-то кричат, стоя у проходной будки, машут руками. И он бежит к ним.

– Как же мы узнаем нашего Смирнова? – спрашивает он озабоченно.

Наташа незаметно кивает головой в сторону старенькой вахтерши и шепотом сообщает:

– Уже без тебя догадались. И без тебя договорились. Она нам покажет Смирнова.

– Может, он совсем в другой смене, и мы его никогда не дождемся, – предполагает мальчик. – У меня уже терпения нет ходить, ждать…

– А вот ты послушай, – говорит Таня и также поднимает кверху палец, как это делал совсем недавно ее брат. – Что ты слышишь?

Слышна мелодия вальса «Березка», причем оркестр разучивает все ту же музыкальную фразу. Только теперь ее старательно выводит один кларнет.

Таня опускает палец и поучительно произносит:

– С таким упорством надо все делать! И ждать надо также упорно.

Наташа тоже хочет сказать что-то очень убедительное. Но в это время ее внимание привлекает выходящий через проходную будку высокий плечистый мужчина в длинном белом плаще. Она подбегает к вахтерше и, указывая головой на удаляющегося человека, спрашивает:

– Тетя, этот товарищ в белом пальто – Смирнов?

Но вахтерша только всплескивает руками.

– Что же это я наделала!

Наташа испуганно оглядывается вокруг – что могла наделать эта спокойная приветливая старушка?

– Как же это я вас подвела! Ведь Смирнов уже прошел. Вот несчастье!

И снова всплескивает руками.

Несчастье?! Разве так можно определить случившееся? Катастрофа, не меньше!.. И Наташа уже готова наговорить этой рассеянной, забывчивой, невнимательной женщине все, что угодно: и что она испортила мальчикам все лето, и что из-за нее у них во дворе срывается весь футбольный сезон, и что… Да мало ли найдется слов, когда человек возмущен! Но вместо всего этого она, взглянув на расстроенную вахтершу, говорит:

– Это со всяким бывает, тетя. Я тоже недавно должна была сказать маме, когда придет точильщик. У нас очень ножи затупились. Точильщик пришел, я его видела своими глазами, а маме забыла сказать.

– Да вы нас совсем и не подвели, – старается успокоить вахтершу Таня. – Нам Смирнов не очень-то нужен был.

– Совсем он нам не нужен был, – вставляет свое слово Володя.

Затем все трое отходят в сторону.

– Что же нам теперь делать? – спрашивает Таня у Наташи.

– Что теперь делать? Теперь ничего не сделаешь. Не пойдешь же к нему на квартиру!

Володя понимает, что опасность дальнейших походов явно миновала, и сам переходит в наступление:

– Всегда вы так! Малейшее затруднение – вы и лапки кверху. Наде действовать! Надо искать! Упорно добиваться, как те музыканты…

Таня, косясь на вахтершу, тихо говорит:

– Ты не очень кричи. И вообще не так волнуйся…

Музыкант! Володя фыркает и замолкает.

Молча все трое идут по улице, доходят до угла. Здесь надо расставаться. У девочек есть и свои обязанности: Таня – председатель совета отряда, а Наташа – звеньевая. Надо спешить в школу – вечером всем отрядом они идут на экскурсию. А Володя может даже не просить, чтобы его взяли с собой! Смешно – двадцать две девочки и один мальчик! А потом – опять что-нибудь нарисует, обидит чего доброго подруг. Или надоест ему ходить, так потянет домой. У него же совсем нет упорства…

Трое на скамейке

Фабричный автобус несется по шоссе, обгоняя грузовые и легковые машины. Это старая истина – домой всегда едешь быстрее, чем из дому.

Сегодня на фабрике выходной день, и футбольная команда выезжала в подшефный колхоз. Встреча закончилась вничью. И то хорошо – в колхозе очень сильные футболисты.

Ипполит сидит у открытого окна. Ветер растрепал его всегда гладко зачесанные назад волосы, в лицо и глаза бьет мелкая дорожная пыль. Он то и дело поправляет рукой прическу, носовым платком протирает глаза и, не отрываясь, продолжает смотреть в окно. Вдали уже видна Москва. Из заводских труб плывут в небо легкие струйки дыма, повсюду тянутся провода высоковольтных передач, темнеют громады домов. И надо все этим возвышается белое строение со сверкающей на солнце конусообразной верхушкой. Это – высотное здание.

По обеим сторонам шоссе внезапно возникают деревья, и за ними скрывается вид на Москву. Остро пахнет елью и сосной, из леса тянет приятным холодком.

Но вот лес кончается, и сразу открывается широкая зеленая поляна. По ней с футбольным мячом носятся ребятишки.

– Вчера я уже принял боевое крещение вот с такими, – смеясь, говорит кто-то за спиной Ипполита.

– Ну и как? – спрашивает другой голос.

– Пришел я в наш фабричный дом на Дальней улице. Мальчики меня встретили, как будто я каждому принес по торту.

– Нужны им твои торты…

Автобус подходит к заставе и останавливается. Сейчас же за заставой – жилые дома кондитерской фабрики. Несколько человек выходят из автобуса. Дверь захлопывается, автобус трогается.

Футболисты, сидящие сзади Ипполита, продолжают переговариваться.

– Был я вчера в больнице, у Гаврилова. Посидели мы с ним, поговорили. Простились. Иду я халат сдавать. А меня доктор в сторонку отзывает. Думаю, что-нибудь о здоровье Гаврилова скажет…

– А он?

– А он совсем о другом. Понимаешь, заявилась в больницу целая делегация – две какие-то девочки и мальчишка. Из Грибного переулка. К Гаврилову делегация. Смирнов же наотрез отказался.

– Такого разве уломаешь!

– И одна девочка такое наговорила! Что ребята совсем погибают, что их обидели ни за что, что надо принимать какие-то особенные меры… Даже доктор расстроился.

– Понятно.

– Во всех дворах занятия идут, а у них неизвестно, когда будет. Обидно за ребят.

– Еще бы!

Ипполит срывается с места и кричит шоферу:

– Вася, останови машину! Прошу тебя, останови!

Автобус останавливается. Ипполит выпрыгивает из него на мостовую и, обернувшись назад, кричит:

– Спасибо, Вася! До свидания, товарищи!

Потом осматривается: ну да, вот он – Грибной переулок, справа, за повозкой с квасом. Подходит к повозке, сворачивает за угол. У дома номер пять останавливается, минуту-другую стоит в нерешительности но затем, не оглядываясь по сторонам, входит во двор.

Возле ворот, наклонившись к водопроводному крану, стоит Тихон Максимович. В дальнем конце двора в открытый люк котельной рабочие сбрасывают каменный уголь, захватывая его из большой кучи железными, с вогнутыми краями, лопатами. У одного из подъездов дома на скамейке сидят Наташа и Володя и о чем-то горячо спорят.

Ипполит подходит к ним.

– Скажите, ребята, это дом рабочих кондитерской фабрики?

– Да, – отвечает Наташа.

– Большое спасибо. Где-то здесь живет наш мастер Антон Яковлевич. Не знаете, в какой квартире?

Наташа любит, когда с ней так вежливо разговаривают взрослые. Она с готовностью встает, чтобы проводить этого вежливого незнакомого человека к Антону Яковлевичу. Но Ипполит вместо того, чтобы идти за ней, вдруг садится на скамейку рядом с Володей. А Наташа так и остается стоять перед ним.

– Большой у вас двор, – замечает он, оглядываясь по сторонам.

– Порядочный, – соглашается Володя.

– А где же играют ваши футболисты?

Володя неопределенно машет рукой куда-то в сторону:

– Где придется.

– Что же никого не видно?

– А разве вам интересно посмотреть на наших мальчиков? – удивляется Наташа. – Они же совсем не умеют играть в футбол.

– Неужели не умеют? – в свою очередь удивляется Ипполит. – Интересно, как же это они не умеют играть в футбол?

Наташа подходит ближе, садится на скамейку и очень обстоятельно начинает объяснять:

– Взрослые у нас никогда не смотрят на игру наших мальчиков. Взрослые ходят на стадион. Там умеют играть. Там настоящие игроки.

Володя вынимает из кармана свернутый вчетверо листок бумаги, разворачивает его и подает Наташе:

– Вот такие.

Ипполит и Наташа разглядывают рисунок. Вначале Наташа выдерживает характер, но потом дает себе волю и громко хохочет.

– Ты всегда выдумываешь! Такие толстые-претолстые кондитеры в колпаках бывают только в сказках братьев Гримм. Среди наших кондитеров таких нет.

Ипполит тоже смеется.

– Откровенно говоря, не очень похоже на наших фабричных футболистов. И колпак ни к чему. А рисунок хороший.

Наташе приятно, что похвалили Володю. Ей снова хочется проявить внимание к гостю.

– Так проводить вас к Антону Яковлевичу?

Ипполит делает движение, чтобы встать. Но потом снова садится.

– Знаете, я пока к нему не пойду. Посижу с вами. Можно?

Наташа утвердительно кивает головой. Даже немного странный вопрос. Конечно, можно. Только непонятно: то нужен ему Антон Яковлевич, то посижу с вами. Ничего не поймешь.

Ипполит оглядывает весь двор, потом замечает:

– В других дворах игра идет полным ходом, стекла всюду звенят. А у вас такая тишина.

– Могильная, – подтверждает Володя.

– Кладбище! – вздыхает Наташа. – А почему – вы знаете? Бабушка запретила одному из наших мальчиков, Коле, играть в футбол. Старая женщина, ее надо понять. А у Коли есть два друга – Петя и Вася. Они тоже решили не играть. У них ведь все «для крепости и верности». Другие играют, а они стоят и смотрят. А они у нас главные футболисты. И теперь, глядя на них, и другие редко играют.

Ипполит некоторое время молчит, затем встает со скамьи и нерешительно направляется к рабочим, сбрасывающим уголь в подвальный люк. Наблюдает, как они работают. Так же нерешительно отходит от люка и останавливается возле дворника.

Наташа внимательно следит за бесцельными блужданиями молодого человека, но, видимо, не найдя в них ничего интересного, переводит взгляд на пустынную площадку, где обычно полным-полно футболистов. И грустно говорит:

– Да, еще два дня такого траура, и я уж не знаю, что сделаю.

– Ничего не сделаешь, – иронически замечает Володя. – Ты же не в состоянии ничего решительно предпринять. Если вы с Таней не нашли в себе мужества пойти на квартиру к Смирнову…

Наташа смотрит на Володю широко раскрытыми глазами: откуда у него столько дерзости? Тоже нашелся решительный человек! И, конечно, не для того, чтобы оправдаться, а только, чтобы поставить этого хвастунишку на место, говорит:

– Вообще не очень-то думай, что у нас, кроме вашего футбола, нет дел. Это мы с Таней просто пожалели мальчиков.

У Наташи даже перехватывает дыхание от возмущения. Она уже собирается по-настоящему ответить Володе, но к ним снова подходит Ипполит.

– Значит, не будут сегодня играть ваши футболисты? – спрашивает он. – Значит, у вас такие дела, что не до игры. Тогда я пойду к Антону Яковлевичу. Спасибо вам за рассказы.

И направляется к дому. Наташа немного озадачена: даже не спросил, на каком этаже живет Антон Яковлевич, сразу пошел…

Из подъезда выходит группа мальчиков. В руках одного из них футбольный мяч. Замыкают шествие понурые Коля, Вася и Петя.

Ипполит останавливается, пропускает мимо себя молодых футболистов, потом смотрит им вслед. В это время к нему подбегает Наташа и взволнованно сообщает:

– Видите, идут с мячом. Значит, будут играть. Не выдержали характера.

Вместе с Наташей Ипполит возвращается к скамейке и садится. Мяч на земле, чья-то нога делает первый удар по нему – и игра начинается.

Ребята бегают, что-то кричат друг другу. Только Петя, Коля и Вася стоят в сторонке и делают вид, что игра их вовсе не интересует. И вдруг мяч оказывается возле них. Вася замахивается ногой, чтобы ударить по мячу. Ударить по-настоящему! Но вместо этого делает еще шаг в сторону и становится обеими ногами на скамейку. Как только Коля замечает, какую умную штуку придумал его товарищ, он тотчас же следует его примеру. Конечно, сейчас же на лавочке оказывается и Петя. Наташа поворачивается к Ипполиту:

– Видите? Вы понимаете, почему они влезли на скамейку? Они боятся ударить ногой по мячу.

Ипполит смотрит на взобравшихся на скамейку ребят, сочувственно говорит:

– Да… Жалко мальчиков!

– Очень, – соглашается Наташа. Но тут же не может устоять, чтобы не спросить: – Чего же вы не идете?

– Куда? – в свою очередь спрашивает Ипполит.

– К Антону Яковлевичу.

– А-а-а! Так, понимаешь, я тебе скажу вот что… Ты понимаешь, какая история… Я к нему сейчас не пойду. Я лучше посмотрю, как они играют.

Наташа умолкает. А Ипполит, наклонившись вперед, с большим интересом следит за игрой ребят…

Как же со стороны хорошо видны все недостатки! Вот белобрысый мальчик овладевает мячом, водит его, водит, уже совсем задыхается, но свою «добычу» не отпускает. Все же сил нехватает, и он теряет мяч. Теперь за мячом бегут все игроки без разбора. Где мяч, там их целая куча. А сколько крика, шума! Если кто не так ударил – упрекают друг друга… А этот надел теплую фуфайку, обливается потом и не догадается снять ее. Только иногда подбегает к водопроводному крану, пьет воду и все время косит глазами на поле – как бы чего-нибудь там без него не случилось… Эх, встать бы и навести на поле порядок! Но нет – не хотели сюда послать, значит, надо сидеть спокойно и ни во что не вмешиваться…

На скамейку усаживается Тихон Максимович.

– Любуетесь? – спрашивает он у Ипполита.

– Любуюсь, – так же коротко отвечает молодой человек.

Тихон Максимович указывает головой на дерево:

– Нужно мне полить вот это дерево. Давно дождя не было. Только ребятам не хочется мешать.

– Жаль?

– Их и так уже все загоняли. На днях в том окне стекло разбили – видите, в подвале? У нас там красный уголок. Скандал! Недели две назад мячом сбили с ног ребенка. Мамаша, конечно, тоже скандалила. Все кричат на ребят, а помочь по-настоящему некому.

Ипполит удивляется:

– Дворник – первый враг футболистов. А вы… такое говорите.

– И я их гоняю, чего скрывать. А в душе сомнение – правильно ли это? Наши жильцы поговорили, поговорили, чтобы кто-то занялся ребятами, но что-то ничего пока не слышно. Да и кому охота канителью такой заниматься! Одно беспокойство.

Ипполит пытается возразить, но Тихон Максимович останавливает его жестом руки и продолжает развивать свои мысли об устройстве маленьких жильцов дома.

– А вот нашелся бы такой человек, кто помог бы ребятам, хорошее бы дело сделал. Рассказал, как по правилам надо играть, как, к примеру, сделать, чтобы это деревцо стояло на площадке и никому не мешало. И чтобы с него вот эти молоденькие почки мячом не сбивали.

Володя ворчливо замечает:

– О почках у нас во дворе заботятся, а мы в загоне.

– Не хнычь, пожалуйста, – обрывает его Наташа. – Я уверена, что вами тоже скоро займутся.

Потом обращается непосредственно к Ипполиту:

– Мы тоже пробовали кое-что сделать, но пока неудачно.

– Да, кому-то надо заняться вашими ребятами, – соглашается Ипполит.

– Не кто-нибудь должен ими заняться, – степенно возражает дворник, – а человек солидный, в летах. Чтобы и опыт у него был, чтобы и голос у него был внушительный, чтобы и взгляд был строгий…

Во двор въезжает «Победа» и останавливается у одного из подъездов. Из машины выходит шофер и энергично включается в игру. Шофер – это не тот белобрысый мальчик. Он уже мяча действительно не отдаст. Попробуй, подступись к нему!.. И один за другим летят в ворота мячи, посланные сильной шоферской ногой.

Ипполит возмущен. Тоже герой! Как хочется встать и сказать этому долговязому, что не штука быть героем среди мальчиков. Но шофера, уже успевшего забить целую серию мячей, зовут к машине. Он садится за руль и уезжает.

Мальчики продолжают игру. Саша кладет на землю мяч, но сейчас же снова берет его в руки и начинает очень внимательно рассматривать. Подходят другие мальчики, сбиваются в кучу. Сходят со своей скамейки Вася, Петя и Коля: что-то случилось, надо помочь товарищам. Потом вся толпа направляется прямо к скамейке, где сидят Тихон Максимович, Ипполит, Наташа и Володя.

– Наташа, – говорит Саша, – одна нога здесь, другая – там. Беги сейчас же домой.

– А что у вас случилось? – спрашивает Наташа.

– Потом узнаешь, – бросает Валя, но тут же берет из рук Саши мяч, показывает его девочке и самым честным образом объясняет: – У нас случилось, что игра развалилась. Этот Санько своими сапожищами видишь, что наделал. Я не знаю, как он свою машину еще не угробил. Лопнул наш мяч по шву.

– Тебе сказали, после узнаешь, – строго говорит Вася. – Беги домой и принеси иголку с ниткой.

Наташа сразу делает движение, чтобы помчаться домой. Но тут же останавливается.

– А какие нитки? Белые или черные? И номер?

– Бестолковая! – сердится Вася. – Тут нужны не нитки, а веревочка.

– Тогда вам большая игла нужна, а не простая, – догадывается девочка и опять порывается бежать.

– В общем, одна нога здесь, другая – там, – снова повторяет Саша.

И когда одна нога Наташи уже оказывается там, а другая еще находится здесь, вдогонку ей кричит Ипполит:

– Наташа! Принеси суровые нитки, две толстых иглы с широкими ушками и кусочек свечи. И попроси у мамы шпильку.

Затем обычным деловым тоном обращается к ребятам:

– А вы не теряйте времени. Пока Наташи нет, подготовьте мяч.

Мальчики переглядываются. Подготовить мяч? Что же надо с ним делать?..

Виктор, глядя прямо в глаза Ипполиту, говорит:

– У нас никто не знает, как надо подготавливать мяч.

Ипполит смеется.

– И ты тоже не знаешь?

– И я не знаю, – чистосердечно признается мальчик.

Ипполит берет у Вали мяч, кладет его на скамейку, расшнуровывает и вынимает из него камеру. Затем через отверстие для камеры пальцами захватывает кожу в том месте, где разорвался шов, и вытаскивает ее наружу.

– Теперь надо очистить шов от остатков ниток. У кого есть перочинный ножик?

Саша поспешно снимает с руки перчатку, бросает ее прямо на землю, лезет в карман, вынимает оттуда ножик и передает его Ипполиту. Тот быстрыми движениями снимает с кожи обрывки ниток.

– Неужели так изнутри и шить будете? – спрашивает Петя.

– Конечно, изнутри, – авторитетно заявляет Вася. – Ты пойми, ведь так же гораздо удобнее и получается крепче, прочнее.

Вася увлекается, ему уже кажется, что это он предложил такой хороший метод починки мяча. Показывая на поврежденное место, он хочет еще что-то сказать, но в это время возвращается Наташа.