Текст книги "Основы социологии. Часть 4 (Глава 12 - 14)"

Автор книги: (ВП СССР) Внутренний Предиктор СССР

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

4. “Когда к вашему ребёнку приходит Дед Мороз, вы же не объясняете чаду, что это пришёл сосед Василий. Вы оставляет ребёнка в сказке.

5. Помните! Обман во имя себя – невероятное горе.

6. Обман во имя человека, во имя развития души его – благо.

7. Вырывать отдельные заповеди из единого целого нельзя. Необходимо исполнить все заповеди до единой, безмерно открывая душу свою пред Отцом!”» (Последний завет. Повествование от Вадима, часть 2, гл. 13).

Это хороший пример – однако совсем другого явления потому, что в описанном случае пресловутый «сосед Василий» не лжёт, не творит обман; он творит некий новый аспект реальности (сказочной), которая существует как матрица и как полевая структура. Когда «сосед Василий» творит сказку для ребёнка, и ребёнок в неё входит, то они вместе некоторое время живут в сотворённой «соседом Василием» реальности^[87], которая однако доступна не для всех и потому воспринимается ими как обман. Произведения творчества, в том числе и художественного, и ложь – это в принципе разные явления, хотя творчество – даже гениальное – может быть и лживым, и убийственным^[88]. В данном примере обман может возникнуть только тогда, когда «сосед Василий» творит сказочную реальность неумело, вследствие чего ребёнок не может в неё войти, и вместо пришедшего к нему Деда Мороза видит придуривающегося «соседа Василия», который пытается его обмануть. Но о том же и слова К.С. Станиславского (1863 – 1938) – «не верю!», которыми он характеризовал дурную игру актёров и дурную режиссуру. В этом смысле художественное творчество и магия – родственны, что в прошлом неоднократно вызывало неудовольствие ханжей и фанатиков от всех вероучений и порождаемых ими эгрегориальных религий^[89]: в частности, РПЦ в прошлом искореняла скоморошество, которое резало правду-матку, неприемлемую «элите».

12.2.5. Любовь и «фиктивный гуманизм»

Любовь всегда конкретна в своих проявлениях, поэтому она отлична не только от лжи вообще, но и от «фиктивного гуманизма» как одной из специфических разновидностей лжи и несовместима с ним. Напомним, что абстракция может быть наполнена содержанием, а фикция – нет. Что такое «фиктивный гуманизм», тоже рассмотрим на примере текстов «Последнего Завета».

«Я люблю всех, пусть он (некто из аудитории, перед которой выступал С.А. Тороп – «Виссарион»: наше пояснение при цитировании) попробует также» (Последний Завет. Повествование от Вадима, часть 6, гл. 15:51).

Любить всех – это хорошо^[90], но препятствовать тому, чтобы донести Любовь до конкретного человека, это – плохо. В связи с этим мы обратимся к вопросу о многожёнстве в культуре толпо-«элитарных» обществ.

«29. “Можно ли иметь две жены, ведь Иисус не упрекал евреев за многожёнство?” – задал Валдис вопрос, беспокоящий пришедших священнослужителей^[91].

30. “Не упрекал?.. Слишком много слабостей – слабостей человеческих, слабостей царей… И если этот упрёк не записан в Писании, то это не значит, что многожёнство разрешено.

31. Любовь не может проявляться к двум женщинам одновременно, это не любовь”» (Последний Завет. Повествование от Вадима, часть 6, гл. 36).

На наш взгляд, вопрос «можно ли иметь две жены?», по своему существу не сильно отличается от вопроса «можно ли иметь двух рабов?». Ответы на каждый из них тоже по существу аналогичны: «Не дóлжно человеку иметь даже одного раба»; «не дóлжно мужчине иметь даже одну жену». А как же? – Следует поставить вопрос иначе: Сколько может быть жён в семье? Однако такого перехода нет, хотя понимание того, что общество семьёй строится, в «Последнем Завете» выражено:

«“Если говорить об общине… Община состоит из семей, любое общество состоит из семей – не из отдельных людей, которые живут вместе в одном большом доме, а из семей, которые участвуют в едином труде друг для друга. Это – нормальная община» (Последний Завет. Повествование от Вадима, часть 6, гл. 38:74).

Да, если общество живёт нормальной жизнью, то действительно нормально, когда семья представляет собой чету супругов (см. Часть 1, раздел 5.10) и их родственников по восходящей и нисходящим линиям, которые не живут отдельными семьями. Нормальная семья существует в нынешнем периоде истории для воспроизводства человечества, то есть для рождения и воспитания детей, и потому должна включать в себя три-четыре поколения родственников хотя бы одной ветви, живущих совместно одним домом – «домоводством». Это необходимо для того, чтобы ребёнок с детства увидел во всех обстоятельствах все возрасты предстоящей ему жизни и правильно их осмыслил ещё до того, как сам будет проживать каждый из них.

Разрушение семьи как своей, так и чужой, – тем более, если в семье уже есть дети и они ещё не достигли возраста совершеннолетия, – грех, за исключением тех случаев, когда один или оба родителя сами живут под властью явного порока и вовлекают в него своих детей: в этом случае семья должна быть разрушена и дети должны быть из неё изъяты, и им необходимо обеспечить соответствующее корректирующее воспитание^[92].

А если общество живёт не по-человечески, то семьи распадаются из эгоизма или беззаботности родителей, и в обществе есть множество детей, лишённых того, что должны излить на них мужская и женская ипостась человека, – тогда как? – Ведь дети, получив ущербное воспитание в неполных семьях, не способных в большинстве случаев дать должного воспитания, в следующем поколении породят ущербное общество, отяготив проблемами и себя, и своих потомков.

Историческая реальность такова, что в больном обществе женщин, которым не за кого выйти замуж, или которые лишились мужей по самым разным причинам (от войн и производственного травматизма до статистического преобладания пьянства среди мужчин), больше, чем мужчин, действительно готовых к тому, чтобы вести семейную жизнь, проявляя заботу обо всех своих домочадцах, а тем более, изливая на каждого из них Любовь.

Если в обществе, как то разрешено Кораном, мужчина в праве жить в семье, в которой несколько жён, то многие социальные проблемы современной России – озлобленные, неустроенные, опускающиеся женщины, обречённые на одинокую старость; женщины, впавшие в одиночестве в воинствующий демонизм; дети, лишённые мужского (а то и материнского) участия в их воспитании, и обусловленные этим вторичные проблемы настоящего и проблемы будущего — могут быть решены не за годы, но за десятилетия.

Какое отношение многожёнство имеет к проявлениям мужской похоти? – Реально никакого: похотливый мужик-кобель не способен дать правильное воспитание детям, и он не способен дать счастья ни одной из матерей своих детей, которых может быть множество по разным городам и весям. Ему семья – обуза: в его кобеляже даже одна жена, с которой до́лжно выстроить семейный лад – стать четой и взрастить детей и внуков, пройдя с нею вместе всю жизнь, – в тягость.

«Любовь не может проявляться к двум женщинам одновременно, это не любовь». Любовь – это не безопасный секс и не «подкаблучность», обусловленная инстинктами. И потому приведённое утверждение сродни такому ряду: Родитель не может Любить нескольких детей одновременно, это не Любовь; Любовь не может проявляться к отцу и матери, ко всем старшим родственникам одновременно, это не Любовь.

Если человек несёт в себе ту Любовь, о которой мы говорили ранее, то она будет изливаться им на каждого члена общества как непосредственно оказавшихся в области его мировосприятия, так и опосредованно на многих других – через культурную среду, продукты его творчества, через ноосферу; но не все члены общества входят в какую-то определённую семью; а в семье Любовь будет изливаться на всех её членов, вне зависимости от того, кем и в каком количестве конкретно составлена семья (жёны, дети, родители, старшие родственники по отцовской и материнской линиям; принятые в семью, в род «чужие» дети или одинокие посторонние взрослые или старики^[93]).

Теперь представьте, что Вы – мужчина, который работает, а не паразитирует на чужом труде, потребляя всё в готовом виде; что в семье Вашей несколько жён и все они родили детей, хотя бы по одному ребёнку. Спрашивается, как должен быть распределён баланс Вашего домашнего времени, чтобы Вы успели отдохнуть и подготовиться к работе, уделить внимание каждой из жён и всем детям, при количестве жён в семье: 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, …?

Реально получится, что если в семье четыре жены, то если Вы понедельник полностью посвящаете первой жене, вторник – себе и семье в целом, среду – другой жене, четверг – себе и семье в целом, пятницу – третьей жене, субботу – себе и семье в целом, воскресенье – четвёртой жене, понедельник – себе и семье в целом и так далее, уделяя при этом внимание вне очереди всем детям, живущим в семье, то это – большой жизненный труд, с которым далеко не каждый справится, даже если не сводить вопрос о многожёнстве к каждодневным и многократным за сеанс сексуальным утехам с разными женщинами или со всеми вместе, что неоправданно подразумевается большинством при постановке этого вопроса и на что откликнулся С.А. Тороп («Виссарион») в Риге. А кроме семьи ещё есть каждодневная работа, которая тоже требует душевных, духовных и телесных сил. ^[94]

Есть такой анекдот, что суд, желая примерно наказать многожёнца, постановил обязать его жить со всеми его жёнами. Приговор был приведён в исполнение, в результате чего многожёнец вскорости удавился^[95]. Такое завершение жизни многожёнца возможно, но только по его несостоятельности в качестве Человека, умеющего Любить, даже в том случае, если он непревзойдённый гигант секса.

Если перейти от абстракционизма на темы о допустимом количестве жён в семье, а представить семью со многим женами и детьми в жизни вку́пе со всеми домашними делами и чисто человеческим взаимоотношениями взрослых и детей, которые должны быть полноценными при любом количестве жён и детей в семье, то Вы найдёте в России (даже в регионах с традиционно мусульманской культурой) не много мужчин, которые морально готовы и реально способны принять к разрешению проблемы нескольких жён и всех их детей, возможно, что не своих родных детей, принимая в свою семью одиноких матерей и детей, оставшихся без семьи из-за разного рода социальных неурядиц.

Большинство мужчин не в состоянии как дóлжно прожить жизнь всего лишь с одной женой, воспитав человеком одного единственного ребёнка, даже если их семьи и не распались.

Причём, если в семье одна жена, то поскольку семья должна обеспечить счастье каждому её члену, вторая жена может войти в неё только при согласии первой (то же касается и всех последующих жён, которые могут войти в семью только с согласия уже состоявшихся). Но это невозможно, если первая жена, не неся в себе Любви, или отрицая за мужем право явить Любовь и доброту к кому-то ещё кроме неё самой^[96] и её детей (об этом сказки про злых мачех во всех культурах), рассматривает мужа как свою обслугу и относится к нему как к живой собственности (тому примером старуха из Сказки о Золотой Рыбке и все злые мачехи из других сказок).

Между тем о такого рода бабьем деспотизме, весьма характерном для многих женщин, которому подчиняют себя вследствие инстинктивных и иных привязанностей многие мужчины, в «Последнем Завете» нет ни одного прямого слова и ни одного сокровенного «таинства»^[97]. Но именно он разрушил многие семьи, в которых мужчины не смогли ему противостоять, обуздать, «слить в канализацию», либо не подчинившись ему, не смогли излечить от него своих жён; и этот тупой бабий деспотизм в конечном итоге приводит к тому, что дети не получили должного воспитания.

И именно такие деспотичные бабы^[98] – собственницы мужей и детей по зову инстинктов и диктату демонизма – первейшие противницы многожёнства, поскольку в узаконенной обществом семье со многими жёнами, чтобы безраздельно владеть мужем как объектом собственности, необходимо подавить не только его волю, но и волю остальных жён семьи. Последнее может оказаться непосильным, поскольку у остальных жён могут быть аналогичные посягательства на безраздельное обладание мужем и управление прочей собственностью семьи. Кроме того при нормальной сексуальной ориентации (т.е. неизвращённости половых инстинктов) у женщин нет бессознательной психологической зависимости друг от друга, что и отличает любую из жён от их мужа, позволяя любой из них указать деспотичной бабе на неуместность её притязаний.

А мужской домашний потребительский инфантилизм – существование в кресле перед телевизором, посасывая пивко, – достойный жизненный спутник такому бабьему деспотизму, но ныне в России он во многом – наследие послевоенных неполных семей. Чтобы этого инфантилизма ныне не было, многожёнство в интересах будущего тогдашних детей следовало разрешить в СССР ещё в 1945 – 1946 гг., чтобы уцелевшие в боях могли взять на себя заботу о детях и вдовах своих погибших боевых товарищей и родственников на законных основаниях.

Чтобы противники многожёнства ни говорили, они не думают об обществе в целом, не думают о том, что в несовершенном – больном – обществе кому-то предстоит пройти через ущербное детство, из которого он не выйдет праведным полноценно воспитанным человеком, а кому-то предстоит одинокая старость, в которой ему не будет среди людей заботы и утешения, даже если он всю жизнь положил за народ свой, за светлое будущее человечества. И в таком больном обществе только семья, в которой несколько жён, может дать должное некоторой части из таких обделённых остальными людьми, поскольку никакие детские дома, никакие дома престарелых не заменят семейных отношений и заботы близких, тем более – Любящих и Любимых близких.

Ниспославший Коран, зная о несовершенстве общественных отношений на нынешнем этапе истории глобальной цивилизации, не предписывает, чтобы в семье обязательно было несколько жён, но разрешает семьи, в которых до четырёх жён, дабы те из мужчин, кто в силах, донесли дарованную им Любовь и заботу свою до тех, кто иначе останется обделённым в несовершенном обществе; и как было представлено ранее, четыре жены в семье – это тот максимум, по превышении которого, мужчина просто не сможет уделять всем своим домашним минимально необходимого внимания: у него просто не хватит для этого времени и душевных сил.

И разрешено многожёнство вовсе не для того, чтобы узаконить похоть мужиков: похотливому семья – никчёмная обуза при любом количестве жён. А для того, чтобы и при ненормальной жизни общества, в период его перехода к нормальной человечной жизни, женщины, которым нет в обществе пары, могли бы обрести счастье, а над детьми одиноких матерей могла простереться сильная и ласковая рука, а также и дух мужчины, пусть даже и не их отца, но несущие детям то, чего они лишены, в обществах, где власти – духовная и светская – твёрдо стоят на принципе «мужчина может ИМЕТЬ^[99] только одну жену!!! Многожёнство – грех, оно запрещено и преследуется светским законом».

Но если каждая жена способна видеть в других жёнах своего мужа своих подруг и быть подругой каждой из них, равно заботиться о своих и об их детях, то почему этого нельзя? – Можно и пусть в таком доме все будут счастливы и каждый обретёт Любовь, чтобы дарить её другим. И даже если кто-то из жён не способны к этому, то жизнь в семье с несколькими жёнами заставит большинство таких женщин обуздать свой деспотизм, и это – тоже благо.

Но на вопрос может ли быть в семье одной женщины несколько мужей, ответ будет отрицательным. У одной потаскухи может быть несколько кобелей. Но у ребёнка должен быть только один отец по биополю (духу), поэтому матери нормально жить только с одним мужем. Все мужчины, с которыми женщина успеет совокупится до того, как понесёт первое или очередное материнское бремя, оставят в ней свою генетическую информацию на биополевом уровне (от чего не защищает ни презерватив, ни фармакологические противозачаточные, а тем более микро– и макроаборты), которую она передаст ребёнку. Телегония – не выдумка: генетическая информация, унаследованная ребёнком от разных мужчин, может быть несогласованной между собой своими различными фрагментами, что понизит жизненный потенциал телесного и психического развития ребёнка и возложит на его душу дополнительные трудности, преодолеть которые смогут не все такие дети (тем более при неправильном воспитании в порочной семье). Нейтрализовывать действие взаимно несогласованной генетической информации, переданной на уровне биополя, сторонники так называемых «безопасных» сексуальных утех не умеют.

Не следует отягощать последующие поколения тем, чего легко избежать, всего лишь отказавшись от ублажения своей непрестанной похотливости или сиюминутной похоти.

Но если кто-то воспринимает предложенное разрешение многожёнства как один из способов маскировки и легализации проституции, то он не понимает существа проблем больного общества. Проституция отомрёт сама, когда общество будет воспитывать правильно детей, и прежде всего – девочек. Пока же общество болеет, то лучше для этого общества, когда в семьях с несколькими жёнами, бóльшая доля детей будет получать правильное семейное воспитание, что и приведёт в последующем к исчезновению из жизни этого общества блуда и проституции. А когда общество станет здоровым, то и многожёнство перестанет быть сколь-нибудь зримым явлением, хотя и не будет под запретом.

И возражение «Последнего Завета» против многожёнства – в конкретных исторических обстоятельствах – не единственное препятствие, положенное С.А. Торопом и другими ханжами к преображению больного общества в общество, где царит Любовь и над которым царит Бог. Так «Последний Завет» ориентирует людей на единоличный труд и прямой продуктообмен, осуществляемый непосредственно от производителя к потребителю без денежного сопровождения.

«175. И помните, что предначертанное – это когда из рук своих вы отдаёте законченное руками своими непосредственно в руки нуждающегося, но никак не в иные руки.

Нужду определяйте сердцем своим.

176. И ежели желаете обресть что-либо, то обретайте только из рук сотворившего, но никак не с иных рук» (Последний Завет. Послесловие).

На первый взгляд хорошо. Ныне человечество забирает из природы больше, чем следует, для производства того, что действительно жизненно необходимо, расточая природные и социальные ресурсы в самоубийственной гонке потребления без смысла и пользы, возвращая в природу такое количество промышленных и бытовых отходов, что Земля тяжело болеет, а её иммунная система поражает само человечество^[100]. Кроме того, денежное обращение в обществе, где есть место этике вседозволенности, порождает субкультуры «делания денег» вне общественно полезной трудовой деятельности. Поэтому если труд единоличный, продуктообмен натуральный и прямой, денег в обращении нет, то много лишнего не произведёшь и богатства не скопишь, а будет только минимально необходимое, тем более при запрете на техногенную энергию; будет, но не везде и не каждый год. Экологический кризис будет подавлен. А при отсутствии денежного обращения финансовые махинации и связанные с ними субкультуры паразитизма на труде и жизни людей оказываются невозможными^[101].

Но Вы задумались: община, основанная на единоличном труде, а не на коллективном, не на общественном объединении труда? – Это не община: в действительной общине не может быть запрета в принципе на более эффективный коллективный труд, хотя потребление в ней безусловно будет единоличным и семейным большей частью, хотя что-то будет в общей собственности.

И в действительности, приведённая цитата из «трудового кодекса» «Последнего Завета» – не решение проблемы, с которой столкнулось человечество в своём развитии, а уход от неё на позиции, которые занимало человечество в древности – при начале нынешней глобальной цивилизации.

Представьте, что человечеству с нынешней нравственностью и этикой даны способности видеть и действовать в «тонких мирах» (в полевых структурах), через которые связаны между собой все фрагменты Мироздания. В этом случае, чтобы не погубить Мироздание действиями неправедного, но могучего человечества, нынешнее человечество, в случае обретения им недоступных для него сейчас возможностей и способностей, пришлось бы либо уничтожить, либо снова лишить способностей действовать в «тонких мирах» и при этом стереть часть его памяти.

Но как быть в этом случае с реализацией миссии наместничества Божиего, предопределённой для человечества, к которой ныне люди готовятся? – Чтобы люди её понесли, включая и те её аспекты, которые требуют деятельности в «тонких мирах», они должны прочувствовать каким-то образом единство и взаимную связь всего и во всём и выработать соответствующие миссии наместничества Божиего нравственность, этику, миропонимание.

То, что человечество живёт неправедно, на протяжении истории было очевидно многим. Но некоторым это было очевидно и до появления человечества. Коран приводит такой диалог:

«И вот, сказал Господь твой ангелам: “Я установлю на земле наместника”. Они сказали: “Разве Ты установишь на ней того, кто будет там производить нечестие и проливать кровь, а мы возносим хвалу Тебе и святим Тебя?” Он сказал: “Поистине, Я знаю то, чего вы не знаете!”» (Коран, 2:28 (30)).

Поэтому остаётся подумать, что осталось в умолчаниях этого диалога.

Если нельзя пускать недоразвитое человечество в «тонкие миры», где связь всего со всем видна явно и, освоив соответствующие навыки, возможно оказать воздействие на что угодно (может быть, за редкими исключениями), то единство и взаимные связи всего со всем в Мироздании люди должны прочувствовать и осознать в «грубых» вещественных проявлениях.

Общественное объединение труда, коллективный труд на основе техногенной энергии – это замыкатель обратных связей деятельности человечества на самих людей, благодаря чему каждый – при минимуме внимания и интеллектуальных усилий – в состоянии прочувствовать единство и взаимную обусловленность многого из того, что происходит в жизни.

    Впали в потреблятство (излишествуем в потребительстве) и бездумно злоупотребляем технологиями, забыв Любовь к Земле-Матушке и Любовную заботу о планете, – сами же порождаем биосферно-социальный экологический кризис, в перспективе убийственный для нас же.

    Нет в нас Любви к людям, к неизвестным нам ближнему и дальнему – в общественном объединении труда мы производим дрянь, которой сами же брезгуем и не хотим ею пользоваться, отдавая предпочтение зарубежному продукту.

    Причём мгновенная недобросовестность одного способна обесценить или уничтожить результаты многолетнего труда целого народа.

Все наши дела замкнуты на нас же: что сеем – то и пожинаем; подчас пожинаем сторицею…

И выход из этого противоречия между желанием каждого жить в благодати и неблагоустроенной реальностью – один единственный: всем научиться Любить и быть добросовестными в труде, в быту и в помышлениях – непрестанно.

Соответственно, «трудовой кодекс» «Последнего Завета» – попытка вырваться из этой системы, которая давлением обстоятельств ведёт человечество к тому, чтобы одумавшиеся научились Любить: Утеснение человечества в биосферно-социальном экологическом кризисе – в этом смысл знамения Ионы, обетованного лукавому и прелюбодейному человечеству в первое пришествие Христово^[102]. Вырваться из этой школы жизни так, как учит «Последний Завет», не будет позволено Свыше просто потому, что люди должны научиться Любить, обретя свободу от всевозможных суррогатов, именуемых «любвями» с разными эпитетами безо всяких к тому оснований. Но когда в общественном объединении труда выразит себя Любовь в своей чистоте, а не приправленная страстями беззаботная устремлённость к потреблятству, – тогда возникнут нравственно-этические предпосылки к переходу к биологической глобальной цивилизации. В процессе становления биологической цивилизации техносфера и основанное на ней производство, в известных нам формах, уйдут в прошлое за ненадобностью, глобальная цивилизация примет иной облик, соответствующий нравственно-этической сути Человека состоявшегося, и начнётся новый этап истории человечества, включающий в себя и деятельность в «тонких мирах».

«Бог не меняет того, что происходит с людьми, покуда люди сами не переменят своих помыслов» (Коран, 12:13 (13)).

А помыслы – нравственно обусловлены.

Ясно же сказано: о людях речь идёт во множественном числе, а не в единственном числе о ком-то из них, хотя справедливо и по отношению к обстоятельствам жизни каждого индивида.

Праведник не должен бежать от неправедных в лес (или иную пустыню) в попытке создать основу будущего человечества, поскольку оставшиеся в городах заблудшие в состоянии уничтожить его и последователей вместе с лесом, сотворив какую-нибудь техногенную катастрофу, если их не остановит Бог. Так что праведность, тем более в современных условиях, не может быть единоличной, но только коллективной, праведностью общества, человечества в целом. Единоличными могут быть только устремления к коллективной праведности и самоотверженная работа на её построение, и потому уход из общества может быть только временным. По завершении же дел уединения, обретённое и выработанное в уединении должно быть отдано обществу свободно и щедро – как дар Любви.

«Не приидет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо Царствие Божие внутрь^[103] вас есть» (Лука, 17:20, 21).

Кроме того, те, кто старается насаждением «фиктивного гуманизма» не допустить воцарения Любви и становления Царствия Божиего на Земле усилиями самих людей в Божьем водительстве, – проповедуют так называемую «толерантность», т.е. соглашательство со Злом как на уровне межличностных конфликтов, так и на уровне конфликтов культур, что ещё более опасно. Есть это и в «Последнем Завете».

12.2.6. Безжалостность Любви – не Зло

В Повествовании от Вадима, гл. 45 части 4‑й посвящена обличению в лицемерии исторически сложившегося православия. Косвенно она отрицает и Коран в качестве Откровения, которое ведёт людей к обществу, основанному на Любви, поскольку становление культуры ислама произошло военно-силовым путём^[104].

«53. Православие благословляет армию. В армию приходят для того, чтобы убивать, чтобы научиться убивать.

54. Тот, кто любит, – убивать не умеет.

55. Здесь нельзя будет прикрыться тем, что вы боретесь за справедливость, убивая других как бы “в любви” к людям.

Это – великая ложь.

56. Когда любят, больно не могут сделать другому.

57. Так если православие благословляет армию, так не это ли рабство пред тьмою?!

Это впрямую противоречит истинам Любви».

Но сказанное С.А. Торопом – внеисторический и потому «фиктивный гуманизм» – «любовь» ко всем, не изливаемая ни на кого конкретно, – который реально исторически представляет собой очень злобное и смертоносное явление, препятствующее Любви. И один из примеров вседозволенности, которой С.А. Тороп предлагает не противиться соответственно проповедуемому им «учению любви», описан так:

Они с детьми погнали матерей И яму рыть заставили, а сами Они стояли, кучка дикарей, И хриплыми смеялись голосами. У края бездны выстроили в ряд Бессильных женщин, худеньких ребят. Пришёл хмельной майор и медными глазами Окинул обречённых... Мутный дождь Гудел в листве соседних рощ И на полях, одетых мглою, И тучи опустились над землёю, Друг друга с бешенством гоня... Нет, этого я не забуду дня, Я не забуду никогда, вовеки! Я видел: плакали, как дети, реки, И в ярости рыдала мать-земля. Своими видел я глазами, Как солнце скорбное, омытое слезами, Сквозь тучу вышло на поля, В последний раз детей поцеловало, В последний раз... Шумел осенний лес. Казалось, что сейчас Он обезумел. Гневно бушевала Его листва. Сгущалась мгла вокруг. Я слышал: мощный дуб свалился вдруг, Он падал, издавая вздох тяжёлый. Детей внезапно охватил испуг, – Прижались к матерям, цепляясь за подолы. И выстрела раздался резкий звук, Прервав проклятье, Что вырвалось у женщины одной. Ребёнок, мальчуган больной, Головку спрятал в складках платья Ещё не старой женщины. Она Смотрела, ужаса полна. Как не лишиться ей рассудка! Всё понял, понял всё малютка. – Спрячь, мамочка, меня! Не надо умирать! – Он плачет и, как лист, сдержать не может дрожи. Дитя, что ей всего дороже, Нагнувшись, подняла двумя руками мать, Прижала к сердцу, против дула прямо… – Я, мама, жить хочу. Не надо, мама! Пусти меня, пусти! Чего ты ждёшь? – И хочет вырваться из рук ребёнок, И страшен плач, и голос тонок, И в сердце он вонзается, как нож. – Не бойся, мальчик мой. Сейчас вздохнёшь ты вольно. Закрой глаза, но голову не прячь, Чтобы тебя живым не закопал палач. Терпи, сынок, терпи. Сейчас не будет больно. – И он закрыл глаза. И заалела кровь, По шее лентой красной извиваясь. Две жизни наземь падают, сливаясь, Две жизни и одна любовь! Гром грянул. Ветер свистнул в тучах. Заплакала земля в тоске глухой, О, сколько слёз, горячих и горючих! Земля моя, скажи мне, что с тобой? Ты часто горе видела людское, Ты миллионы лет цвела для нас, Но испытала ль ты хотя бы раз Такой позор и варварство такое? Страна моя, враги тебе грозят, Но выше подними великой правды знамя, Омой его земли кровавыми слезами, И пусть его лучи пронзят, Пусть уничтожат беспощадно Тех варваров, тех дикарей, Что кровь детей глотают жадно, Кровь наших матерей...

Это – стихотворение «Варварство» Мусы Джалиля – 1943 г. А был ещё план «Ост»^[105], предполагавший уничтожение порядка 100 миллионов человек из 190 – 209-миллионного населения^[106] СССР по причине его ненадобности для оккупантов.

Так вот, отсутствие Любви у многих жителей Советского Союза выразилось вовсе не в том, что этому системно-государственно организованному бандитизму и варварству был положен конец необоримой военной силой под руководством и под воздействием воли И.В. Сталина, в результате чего многие агрессоры погибли на полях сражений и в советском плену либо преждевременно умерли от ран после завершения войны, а в том, что:

    посягательство на порабощение народов СССР и уничтожение большей части его населения стало возможным. Это посягательство, как и все прошлые, стало возможными вследствие порочности и ошибок в жизни Российской империи и предвоенного СССР;

    в первые дни войны 1,5 миллиона человек перешли на сторону гитлеровцев с оружием в руках;

    2 миллиона человек сдались в плен, бросив оружие^[107];

    1 миллион человек дезертировали (из них 657 354 выловили и 10 200 расстреляли, чтобы другим не повадно было).

Вследствие того, что эти более, чем 4 миллиона оказались беззаботными скотами, примерно 1 миллион, не сумев сохранить боевые порядки, рассеялись по лесам, и те из них, кто уцелел, впоследствии влились в партизанское движение; 500 тыс. человек были захвачены вермахтом в плен в ходе боёв; и около миллиона в составе частей, сохранивших боевые порядки, отступали на Восток.