Текст книги "История космического соперничества СССР и США"

Автор книги: Вон Хардести

Соавторы: Джин Айсман
сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Первая ступень «Сатурна-5» была столь огромной, что как только ее собрали, стало необходимо транспортировать ее на барже через Мексиканский залив и вверх по реке Перл до изолированного испытательного полигона Миссисипи, принадлежавшего НАСА (позднее названного Испытательным центром имени Стенниса). И только там водруженная на испытательный стол первая ступень была достаточно далека от цивилизации, чтобы запустить ее двигатели на полную мощность, не вызывая разрушений. При первых испытаниях двигателей F-1 в Центре космических полетов Маршалла в Хантсвилле в домах, расположенных на расстоянии многих километров, лопались оконные стекла и падала с полок посуда.

Каким бы поразительным ни был «Сатурн-5», он был лишь частью еще более грандиозного начинания. Полет на Луну потребует одновременной разработки уникального космического корабля, на котором люди отправятся к Луне, смогут высадиться на ней, исследовать ее поверхность и затем благополучно вернуться домой. Космический корабль «Аполлон» состоял из трех частей, расположенных на внешней и внутренней частях «Сатурна-5»: командный модуль и модуль обслуживания, пристыкованные друг к другу и расположенные в верхней части ракеты, а за ними – лунный модуль, помещенный в грузовой отсек ракеты, напоминающий гараж.

Командный модуль включал в себя отсеки для размещения экипажа из трех человек и управления полетом и модуль обслуживания, где находились система реактивных двигателей и система обеспечения. Совмещенные вместе, эти два модуля назывались командно-служебным модулем. Лунный модуль был предназначен для того, чтобы посадить двух астронавтов на Луну, обеспечить их пребывание там и затем вернуть их в командно-служебный модуль, остававшийся на лунной орбите.

Один из трех компонентов, каждый из которых представлял собой яркое достижение конструкторской мысли, уже по определению стоял особняком: лунный модуль, который впервые доставит людей на другое небесное тело. Так как он должен был работать только в вакууме, не было необходимости делать его обтекаемым как самолет. И в самом деле он выглядел совсем не привлекательно: скопление странных углов на ногах-кронштейнах делало его похожим на большое металлическое насекомое. Если сравнивать его с человеком, то его два треугольных окна можно было считать глазами, а главный центральный люк – ртом. Для завершения портрета следует добавить, что на верхней части лунного модуля было около десятка антенн.

Его необычный вид был следствием уникальной миссии, которая значительно повлияла на конструкцию. Модуль состоял из двух секций. Это были посадочная ступень, имеющая ракетный двигатель, используемый для спуска, и посадочное шасси: эта ступень останется на лунной поверхности. Над приземистой посадочной ступенью находилась отлетающая (поднимающаяся) ступень, состоящая из кабины экипажа, в которой находилась приборная панель управления, продовольствие, кислород для дыхания и отдельная ракета, которая поднимет ступень и выведет ее назад на лунную орбиту для сближения с командным и служебным модулями. Движущей силой при конструировании лунного модуля было стремление сделать его как можно более легким. Чтобы добиться этого, были устранены какие-либо аэродинамические изгибы, а также сиденья для экипажа, ненужные в состоянии космической невесомости либо на Луне, где сила гравитации составляет всего одну шестую часть от земной. Настоятельная необходимость удалить по возможности каждый грамм веса привела к тому, что посадочная ступень была обтянута майларовой пленкой, которая была просто натянута на каркас. Стены кабины экипажа взлетающей ступени были толщиной в 0,13 мм; отвертка, которую случайно уронил рабочий, находясь в кабине во время испытаний, пробила пол насквозь.

Президент Кеннеди посетил мыс Канаверал 16 ноября 1963 года, за шесть дней до совершенного на него покушения в Далласе, штат Техас. Он прибыл туда, чтобы проконтролировать стартовую площадку «Сатурна-1» и обсудить с фон Брауном возможности этой ракеты. Он также пролетел на вертолете над лежащим неподалеку островом Мерит, где шло строительство ракетных полигонов НАСА для огромного «Сатурна-5». Кеннеди проявил большой интерес к представленным масштабным моделям ракет. «Меркурий-Атлас», которая отправила первого американца на орбиту, выглядела совершенным карликом по сравнению с «Сатурном-5». Своевременный визит Кеннеди вызвал большой энтузиазм персонала, работающего над космической программой НАСА. После трагической смерти Кеннеди его только что принесший присягу преемник Линдон Джонсон переименовал полигоны военно-воздушных сил и НАСА, расположенные на мысе Канаверал, в новый космический центр имени Кеннеди и аэропорт ВВС имени Кеннеди.

Кризис советской космической программы

В 1965 году эксперты американской разведки тщательно проанализировали советскую космическую программу. Этот отчет был обобщен в «Разведывательной оценке обстановки» за тот год, сфокусированной на потенциале Советского Союза и его возможных достижениях в космосе в течение ближайших 5–10 лет. В этом документе отмечалось, что «советская космическая программа будет сохранять свой приоритет, ее достижения будут оставаться яркими, и она будет сфокусирована на целях, в достижении которых Советский Союз может иметь преимущество». Эти космические инициативы будут разделены на четыре раздела: лунные и межпланетные исследовательские зонды; пилотируемые космические полеты; стратегическая фоторазведка; непилотируемые автоматические полеты для научных исследований околоземного пространства. Как и в прошлом, отмечалось в «Разведывательной оценке обстановки», русские будут продолжать полагаться на военные ракеты-носители, экспериментировать с новой техникой для сближения и стыковки и продвигать планы, рассчитанные на «создание новой большой ракеты-носителя с тягой 910 т». Последний проект – завуалированная ссылка на то, что позднее стало известно как ракета-носитель Н-1, – отражал намерение русских первыми совершить пилотируемый облет Луны. Такая первая попытка была сделана уже в 1967 году.

Важным заключением «Разведывательной оценки обстановки» был тезис: русские не смогут совершить пилотируемую посадку на Луну раньше 1969 года. В этом документе был сделан вывод: «В итоге советская космическая программа находится в переходном состоянии. Насколько мы можем оценить технически реальное развитие всех текущих проектов, мы полагаем, что Советский Союз не имеет необходимых экономических и технических ресурсов для одновременного выполнения всех таких проектов». Все еще поражаясь недавним космическим достижениям русских, «Разведывательная оценка обстановки» впервые выразила некоторый скептицизм в отношении советских возможностей, определив некоторые внутренние ограничения и слабости будущих космических инициатив Москвы.

Однако никто на Западе полностью не осознал перелом и ослабевающие шансы на успех, которые будут мешать космическим успехам Москвы после 1966 года. Советский Союз продолжат держать свою космическую программу в строгом секрете, что осложняло работу аналитиков разведки США. Для американцев, стремившихся точно оценить возможности русских, это было все равно что смотреть через мутное стекло. Начиная с исторического полета Гагарина в 1961 году, русские добились целого ряда побед в космосе, которые можно обозначить словом «впервые», и поддержали тем самым широко принятое представление о своем технологическом превосходстве над американскими соперниками. Когда американцы приступили к осуществлению программы «Аполлон», провели успешные испытания своей гигантской ракеты «Сатурн» и разработали конкретный план полета на Луну, русские начали испытывать серьезный кризис руководства и технологические трудности. Советская космическая программа, как будто повторяя участь затухающей звезды, после блестящих запусков своих искусственных спутников, лунных зондов и осуществления первых в истории пилотируемых полетов будет терпеть неудачи в попытках добраться до Луны раньше американцев.

Первым серьезным ударом, имевшим колоссальные последствия, была преждевременная смерть Сергея Королёва в январе 1966 года. Все еще анонимный Генеральный конструктор был мощной центральной фигурой, который без устали трудился над тем, чтобы удерживать Советский Союз на передних рубежах новой космической эры. Он возвышался над своими современниками как волевой и прогрессивный лидер. Вместе с Вернером фон Брауном Королёв всегда предвидел, что человек будет исследовать космос, успешно разрабатывая военные ракетные программы, которые также служили достижению его цели. Однако к концу 1965 года бремя, лежащее на Королёве, значительно увеличилось. В условиях, когда в высшей степени конкурентоспособная американская программа «Аполлон» набирала силу, Королёв оказался в тяжелом положении, пытаясь сохранять советскую космическую программу жизнеспособной. Но даже для требовательного Королёва темп был слишком высок.

Его контроль над событиями в Советском Союзе был осложнен, если не окончательно разрушен, с приходом новых соперников – Владимира Челомея и Валентина Глушко, которые были полны решимости оставить свой след в советской космической программе. Челомей был талантливым конструктором ракет и возглавлял конструкторское бюро ОКБ-52. Главной сферой его деятельности были крылатые и баллистические ракеты, которые в то время являлись жизненно важным приоритетом для Советского Союза. Челомей добился покровительства Хрущева, что делало его влиятельной фигурой в обстановке соперничества, в которой осуществлялась советская космическая программа. Глушко был одно время помощником Королёва и известным специалистом в области реактивных двигателей. Всегда на заднем плане находилось советское военное ведомство, которое время от времени оказывало сильное сопротивление космической программе, считая, что она поглощает все ресурсы, которые могли бы более разумно выделяться на исследование и разработку ракет.

Частично из-за обостренных внутренних бюрократических распрей здоровье Королёва стало стремительно ухудшаться. Первые признаки надвигающегося кризиса появились в декабре 1965 года, когда он с трудом вырвал время из своего рабочего графика, чтобы пройти медицинское обследование кишечника, в котором обнаружился кровоточащий полип. Сначала и Королёв и врачи сочли, что полипы доброкачественного происхождения, от которых можно было избавиться путем несложной хирургической операции. Королёв поступил в московский госпиталь для хирургического вмешательства 14 января 1966 года, через два дня после своего 59-го дня рождения. Борис Петровский, выдающийся московский врач и чиновник, занимавший высокий правительственный пост, лично отвечал за операцию, выражая уверенность, что полипы можно без труда удалить, даже заверяя своего пациента, что он сможет продолжать свою работу еще 20 лет. В тот роковой день Петровский был спокоен и благодушен и даже назначил еще одну операцию на тот же день.

Дочь Королёва, Наташа Королёва, оставила краткий, но емкий отчет о том, что произошло: «Хирург… начал операцию в 8 часов утра, применив ректоскоп для удаления полипов эндоскопическим способом. На операционном столе у моего отца началось сильное кровотечение, которое не могли остановить. Петровский вскрыл брюшную полость, чтобы прекратить кровотечение, и обнаружил злокачественную опухоль, которая была не выявлена до этого». В тот момент Петровский оказался в сложнейшей ситуации и яростно пытался спасти жизнь своего пациента. Дочь Королёва описала последние минуты своего отца: «Петровский начал удалять часть прямой кишки, чтобы извлечь опухоль. На это ушло много времени. Отец пролежал под маской с анестезией восемь часов. Следовало бы ввести в его легкие трубку, но его челюсти были сломаны в тюрьме, поэтому этого нельзя было сделать. Его сердце было в плохом состоянии, и Петровский это знал. Он закончил операцию, но отец так и не пришел в сознание».

Смерть Королёва, такая неожиданная и катастрофическая, привела отряд советских космонавтов в отчаяние. Гроб с его телом был выставлен в Колонном зале Дома Союзов, вблизи Кремля, что явилось запоздалым признанием долгому служению Королёва Советской стране. Открытый гроб стоял на высоком пьедестале в богато украшенном зале, в окружении белых колонн, увитых красными и черными лентами, и был усыпан цветами. Во время церемонии прощания, когда мимо гроба шел бесконечный поток людей, в зале звучала музыка Чайковского и Бетховена. Впервые Сергею Петровичу Королёву была публично выражена признательность в некрологе, напечатанном в газете «Правда» вместе с его фотографией. Ему были отданы и другие почести Советского Союза, включая специальный парад на Красной площади. Тело Королёва было затем кремировано и его прах помещен в Кремлевскую стену – честь, которой его удостоили главные руководители Советского Союза – Брежнев и Косыгин. Даже в New York Times16 января 1966 года появилось сообщение о смерти Королёва, напечатан некролог, и читатели газеты узнали, что он был конструктором советских искусственных спутников и пилотируемых космических кораблей.

Сразу после смерти Королёва советскую космическую программу возглавил Василий Мишин. Он обладал значительным опытом и талантом, был одним из главных помощников Королёва и имел репутацию знающего инженера. Однако Мишину не хватало харизмы Королёва и его обширного опыта вращения в высших эшелонах советской бюрократии. По характеру он был осторожным и методичным администратором и не сумел продемонстрировать стиль смелого руководства, который годами был стилем Королёва. Мишин не стал сразу сокращать число конкурирующих программ. Однако он продолжил разработку Н-1, серии «Союз», экспериментальных лунных зондов серии «Космос» и «Зонд». Стыковка непилотируемых «Космоса-186» и «Космоса-188» представляла серьезное достижение, которого добились под руководством Мишина сразу вскоре после смерти Королёва. Мишин будет руководить советской космической программой до середины 70-х годов.

Заветы Королёва продолжали формировать советскую космическую программу до конца 60-х годов. Лунная ракета Н-1, которая задумывалась еще в 1958 году, являлась советским вызовом «Сатурну-5». Хотя советские военные, прежде всего руководство ракетных войск стратегического назначения, были против дорогостоящих космических программ, Королёв брал верх. Параллельная программа разрабатывала конструкцию космического корабля Л-3, который предназначался для будущих полетов на Луну с помощью все еще не испытанной ракеты-носителя Н-1. Когда Хрущеву оставалось несколько месяцев пребывания у власти, он также одобрил вторую космическую инициативу ОКБ-52, предложенную Владимиром Челомеем: отправить двух космонавтов на орбиту вокруг Луны на космическом корабле ЛК-1. Теперь Челомей работал над мощной ракетой-носителем УР-500, или «Протон», которая была конкурентом Н-1. Угроза, исходящая от проекта «Аполлон», которую чувствовал Хрущев, заставила его одобрить эти честолюбивые космические программы. Когда в октябре 1964 года место Хрущева занял Леонид Брежнев, он также поддержал эти долгосрочные космические программы Советского Союза.

В последний год своей жизни Королёв использовал призрак «Аполлона» для получения поддержки у высших советских политических руководителей, но всегда сталкивался с сопротивлением своего давнего соперника Валентина Глушко. Они вели ожесточенные споры по поводу конструкции Н-1. Королёв осознавал, что новой ракете нужны мощные двигатели, чтобы поднять на орбиту проектируемый груз весом более сотни тонн. Следовательно, он выступал за разработку двигателей, работающих на топливе из смеси жидкого кислорода и жидкого водорода. По его представлению, эта охлажденная до низких температур криогенная смесь создавала оптимальную подъемную силу для ракеты Н-1. Его сильный соперник Глушко был убежденным сторонником долго сохраняющегося ракетного топлива, такого как азотная кислота, и утверждал, что криогенное топливо по своей природе нестабильно. Тогда, в 1962 году, Королёв победил в этом ожесточенном споре, и его подход получил официальное одобрение. Тогда Глушко отошел от проекта Н-1, и его отношения с Королёвым стали весьма натянутыми. Со временем Глушко перешел к Челомею, где работал над двигателем РД-253 для ракеты-носителя «Протон». Оказавшись в безвыходном положении, Королёв обратился тогда к Николаю Кузнецову, конструктору авиационных турбореактивных двигателей, чтобы тот спроектировал и создал двигатели для Н-1. У Кузнецова была репутация талантливого конструктора, но ему не хватало знаний и опыта Глушко. Внутренняя борьба продолжалась до 1965 года, когда Королёв прилагал усилия, чтобы проект Челомея ЛK-1 был закрыт. Королёв добился того, чтобы вместо этого проекта был создан корабль Л-1, который в итоге был отправлен на окололунную орбиту. Л-1 – модифицированная версия космического корабля «Союз» запускалась с помощью трехступенчатой ракеты Челомея «Протон», ставшей первой советской ракетой-носителем, прототипом которой не была военная ракета.

По мере того как полеты «Аполлона» подбирались все ближе к Луне, почтенный «Союз» послужил для еще одного яркого космического представления. В январе 1969 года «Союз-4» и «Союз-5» произвели стыковку на орбите, и два космонавта совершили захватывающий переход из одного космического корабля в другой. Серия космических «Зондов» была спроектирована на основе конструкции «Союза» и стала еще одним созданием русских в конце 60-х годов. Непилотируемые «Зонды» представляли значительное достижение космической навигации и намекали на далеко идущие планы русских совершить облет Луны или даже совершить на нее посадку. «Зонд-5» поставил новый рекорд, облетев Луну и вернувшись на Землю в сентябре 1968 года, всего лишь за несколько месяцев до исторического полета «Аполлона-8». Непилотируемый космический корабль сделал снимки Земли, находясь над лунной поверхностью. В ноябре «Зонд-6» сделал серию замечательных снимков обратной стороны Луны. Аппараты «Зонд» наводили на мысль о том, что русские всерьез готовятся к пилотируемому полету на Луну. Чрезвычайно важным компонентом любой советской пилотируемой миссии к Луне была ракета-носитель Н-1. Состыкованная с модулем Л-3, ракета-носитель Н-1 была огромной по своим размерам: ее длина была 105 м, и ее вес был свыше 2700 т. Высота Н-1 была почти такой же, что и высота «Сатурна V», которая составляла 111 м. Однако и внешне, и конструктивно Н-1 была совершенно иной, имея другие очертания и соединения между ступенями. Первая ступень Н-1 представляла собой сложную систему из 30 двигателей с предполагаемой силой тяги в 4500 т; вторая ступень имела восемь двигателей, третья – четыре, все они работали на летучей смеси жидкого кислорода и керосина. Создаваемая в спешке и имевшая ракетные двигатели, созданные неопытным Кузнецовым, Н-1 была обречена на катастрофу. Драматическое испытание Н-1 состоялось на Байконуре 21 февраля 1969 года. Запуск был назначен, хотя двигатели не прошли полного наземного испытания. Двигатели включились, первая ступень взревела, охватив дымом и пламенем стартовую площадку, и весь полигон содрогнулся. Но через 80 секунд полета двигатели первой ступени заглохли, и ракета врезалась в землю в 100 км от стартовой площадки. Злополучная супер-ракета взорвалась в пустынной окрестности Байконура. Второй запуск Н-1 состоялся 3 июля, и ракету поглотило пламя через несколько секунд после старта. Взрыв второй ракеты Н-1 покончил со всякими надеждами русских совершить полет вокруг Луны и не отстать от американской программы «Аполлон». Два дополнительных запуска Н-1, также неуспешных, произошли в июне 1971-го и в ноябре 1972 года, и этот неудачный эксперимент в ракетостроении закончился.

Неудачи с ракетой Н-1 были для русских серьезной драмой, но причины неспособности советской космической программы идти в ногу с американцами заключались в значительной мере не в технических факторах. Ожесточенное соперничество между главными советскими конструкторами породило большую неразбериху. Конкурирующие технологии служили разным целям, что мешало развитию программы в тот критический момент, когда американцы были уже готовы возглавить гонку. Замешательство, вызванное смертью Королёва, стало постоянным. Советская космическая программа держалась на военном ракетном проекте. Она получала поддержку от самых высших эшелонов власти, но военный сектор оказывал постоянное сопротивление и ослаблял ее. Кроме того, плановый характер советской экономики, с ее четким распределением всех ресурсов сверху донизу, не способствовал развитию инновации и, что более важно, логичной устойчивой космической программы, разделенной на все более усложняющиеся этапы. Завеса секретности, повсеместная и бессмысленная, бросала тень на всю программу. На советскую космическую программу трудились многие талантливые инженеры, конструкторы, проектировщики и космонавты, но они работали в условиях управленческой неразберихи и пренебрежительного отношения. Советский режим, воображавший себя стоящим на переднем рубеже прогресса, стал «повивальной бабкой системы», которая характеризовалась полной неэффективностью. В конце концов, именно политика Советского Союза нанесла космической программе самые тяжелые удары.

Первый прыжок

Пресс-релиз НАСА, посвященный «Аполлону-8», опубликованный 15 декабря 1968 года, представил предстоящий полет кратко и просто: «Соединенные Штаты назначили запуск первого космического корабля с людьми на борту с целью выхода на орбиту вокруг Луны на 7:51 утра (по восточному времени) 21 декабря из Национального космического центра имени Кеннеди, штат Флорида». Космический корабль «Аполлон-8» с тремя членами экипажа на борту выйдет на знакомую околоземную орбиту и пролетит в открытом космосе 374 000 км, преодолев гравитационное поле родной планеты. До этого времени самое большое расстояние, на которое человек отваживался подняться в космос, составляло скромные 1360 км. НАСА не представило полет «Аполлона-8» смелым шагом или революционным скачком в области пилотируемых космических полетов. Напротив, язык сообщения был деловой, и там говорилось, что полет будет «ничем не ограниченным» и рассчитан на работу экипажа «на лунных расстояниях». Однако в одной части заявления все-таки говорилось о опасностях, связанных с лунной экспедицией: «Полет будет осуществляться на основе последовательных моментов принятия решений». Этот смутный намек на особые предосторожности означал, что космический корабль «Аполлон-8» при необходимости может внезапно получить команду на возвращение или выполнение какой-либо «другой миссии». Предполагаемое «возвращение на Землю» было назначено на 10:51 утра (по восточному времени) 27 декабря, примерно через 147 часов после запуска.

Официальный язык сообщения с описанием лунной миссии «Аполлона-8» никоим образом не отражал драматизм момента: тот замечательный факт, что впервые люди посетят – не совершая посадку – спутник Земли, Луну. Решение совершить такую миссию не было частью начального проекта НАСА «Аполлон»; фактически НАСА пересмотрело миссию «Аполлона-8» любопытным образом, почти случайно. В течение 1968 года множество технических проблем при создании лунного модуля, особенно его взлетающей ракеты (ракеты возвращения), привело к целой серии задержек. Полет «Аполлона-8» был назначен для испытания лунного модуля, но оказалось, что эту важнейшую проверку невозможно провести до конца года. Тогда Джордж Лоу, талантливый инженер НАСА, предложил миссию «Аполлона-8» перестроить для смелого путешествия к Луне. Более того, Лоу предложил еще более смелую цель – совершить серию облетов Луны, а не одну петлю вокруг Луны в виде цифры «восемь». Такой маневр, доказывал он, был бы очень уместным; астронавтам необходимо совершенствовать свое мастерство для будущей посадки на Луну. После некоторых размышлений руководитель НАСА Джеймс Уэбб одобрил поразительную идею Лоу.

Преодоление человеком огромного пространства между Землей и Луной будет беспримерной тренировкой, полной крайнего риска и множества технических неопределенностей. Уэбб осознавал, что полной гарантии успеха нет, и тем не менее одобрил смелую идею. Сдержанный энтузиазм Уэбба разделяли другие высокопоставленные руководители НАСА и отряд астронавтов. Возвращаясь назад, мы видим, что план Лоу был для НАСА долгожданной уловкой, чтобы совершить исторический скачок вперед. Год 1968 был для Соединенных Штатов мрачным периодом и дома и за пределами страны: убийства Мартина Лютера Кинга и Роберта Кеннеди, расовые и общественные беспорядки, общая нестабильность и непрекращающиеся споры о непопулярной войне во Вьетнаме. Что касается НАСА, то там постоянно витало беспокойство, что русские смогут вскоре отправить свой космический корабль «Союз» для еще какого-либо или каких-либо эффектных «представлений», может быть, даже к Луне.

В октябре последует новый успешный полет «Аполлона-7», который укрепит оптимизм работников НАСА. «Аполлон-7» показал, что НАСА готово возобновить пилотируемые полеты после двадцатимесячного перерыва, последовавшего после пожара на «Аполлоне-1». Незадолго до запуска «Аполлона-1» были осуществлены три непилотируемых полета с использованием «Сатурна-1» и небольшой ракеты «Сатурн-1B» На этом фоне астронавты «Аполлона-7» Уолли Ширра, Дон Эйзель и Уолтер Каннингхэм намеревались облетать Землю в течение 11 дней, то есть времени, которое потребуется для полета к Луне и обратно. Этот полет должен был стать тщательной проверкой готовности командного и служебного модулей космического корабля «Аполлон» к полету американцев на Луну. Если все пройдет успешно, ничто не сможет им помешать совершить такой полет. Если они потерпят неудачу, шансы осуществить поставленную Кеннеди задачу высадиться на Луне вовремя значительно уменьшатся.

Если бы эти ставки не были достаточно высокими, «Аполлон-7», поднятый небольшой ракетой фон Брауна «Сатурн-1В», а не «Сатурном-5», должен был стать первым пилотируемым полетом программы «Аполлон». Полет прошел в высшей степени успешно, и экипаж и космический корабль выполнили все инженерные и технические задания, которые были перед ними поставлены. Хотя у экипажа «Аполлона-7» были трудные моменты. Командир Ширра, ветеран полетов по программам «Меркурий» и «Джемини», в самом начале полета сильно простудился. Нетерпеливый Ширра, к которому часто присоединялись члены его экипажа, занял агрессивную позицию по отношению к наземной службе управления полетом НАСА. Он отменил запланированную телевизионную трансляцию с орбиты, сообщив на Землю, что «у нас здесь наверху новый корабль, и я заявляю, что телевизионная передача будет перенесена без какого-либо дальнейшего обсуждения…» Тем не менее экипаж «Аполлона-7» в конце концов вернул свой долг пресс-службе НАСА, отправив им несколько легкомысленных телевизионных передач из своей капсулы.

Готовность Ширры отступить от обычного протокола повиновения установленному распорядку полета стала очевидной, когда он отрицательно отреагировал на одну серию запланированных тестов, заявив, что они «не продуманы и в спешке подготовлены идиотом». У Ширры было сильное желание сосредоточиться на более важных целях, прежде всего – на необходимости проверить реконструированный космический корабль «Аполлон». Как он потом отмечал, его мотивация была полностью личной: его сосед Гриссом, один из семерки «Меркурия», и два других парня, которых он очень ценил, погибли в пожаре на «Аполлоне-1». Как член экипажа «Аполлона-7» он стремился не допустить повторения такой трагедии, даже когда команда прокладывала путь будущему лунному полету. Луна была следующей остановкой.

Для миссии «Аполлона-8» НАСА выбрало трех способных и опытных астронавтов: командира космического корабля Фрэнка Бормана, пилота командного модуля Джеймса Лавелла и пилота лунного модуля Уильяма Андерса. Требовательный лидер Борман был выпускником военной академии Вест Пойнт. Ему было 40 лет, он был самым старшим в этой тройке. Выпускник Аннаполиса Лавелл был обаятельной личностью и в течение программы «Джемини» накопил огромный опыт работы на орбите. Андерс был новичком, однако предыдущей весной именно он провел очень много тренировок с исследовательским лунным посадочным модулем. Экипаж «Аполлона» во многом отражал типичные личностные качества астронавтов НАСА: опытные летчики-испытатели ростом около 178 см, весом примерно 73 кг и с IQ порядка 141 <sup>[8]8
  Весьма высокий показатель, обычная норма 100–120. – Примеч. пер.


[Закрыть]</sup> .

Полет «Аполлона-8» был назначен на 21 декабря. Дата была выбрана так, чтобы она совпадала с новой лунной фазой. Точный расчет времени позволит экипажу лететь над Морем Спокойствия во время восхода Солнца над этой областью Луны. Этот особый район считался местом будущей посадки на Луну. Экипаж «Аполлона-8» получил уникальную возможность изучить и сфотографировать с близкого расстояния изрезанную кратерами лунную поверхность.

Замечательная ракета «Сатурн-5», которая преодолеет огромное расстояние от мыса Кеннеди до Луны, была собрана в громадном монтажном корпусе, самом большом сооружении полигона на мысе Кеннеди. Затем «Сатурн-5» был перевезен на стартовую площадку, которая находилась на расстоянии 5,6 км. Ее тащил гусеничный тягач, который двигался по покрытой гравием дороге шириной 34 м. Уникальный транспорт космической эры, весом 2722 т, двигался со скоростью 1,6 км/ч. В то время когда строились эти тягачи, они были самым большим транспортным средством с платформой размерами приблизительно с внутреннее бейсбольное поле. Тягач двигался к месту, где находилась самоходная башня обслуживания, необходимая для заключительного обеспечения ракеты «Сатурн-5». Каждая из двух восьмиугольных стартовых площадок для «Сатурна-5» содержала огромную железобетонную базу и отражатель пламени в форме перевернутой буквы V. Отражатель направлял прочь от площадки огненную реку ракетного выхлопа от двигателей первой ступени «Сатурна-5» в специальные траншеи по двум сторонам. Поверхность траншеи была выложена огнеупорной керамикой, которая могла выдержать температуру почти в 1100 °C и вихрь пламени, распространяющийся со сверхзвуковой скоростью. Вдоль периметра стартовой площадки располагалось хранилище малых баллонов с жидким топливом для «Сатурна» – жидким кислородом и жидким водородом. Центр управления запуском «Сатурна-5» из соображений безопасности располагался на расстоянии нескольких километров от стартовой площадки – в многоэтажном здании, примыкающем к монтажному корпусу.