Текст книги "Полдень, XXI век (май 2012)"

Автор книги: Вокруг Света Журнал

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Полдень, XXI век
(май 2012)

От главного редактора

Вот и десять лет миновало.

Оглянуться не успели, а тут и юбилей. Значит, пора подводить итоги. Вспоминать тех, кто ушел безвозвратно, поздравлять тех, кто остался и продолжает делать наше общее дело, и задумываться о том, что ожидает нас там, «за поворотом, в глубине», куда мы нацелены судьбой, хочется нам этого или нет.

Подойти к полке, окинуть взглядом аккуратный рядок знакомых томиков, выдернуть наугад два-три, полистать… Славные, милые сердцу имена… памятные тексты… Этот вот ежегодной премии альманаха удостоился, а вот этого не помню, – надо же всего-то пяток лет прошло, и уже не осталось в памяти ни автора, ни самого текста, неужели зря печатали? Или просто месяц тогда случился неудачный – «месяц тощих коров»? В каждый номер обыкновенно отбираешь из «Толстого Портфеля» то, что представляется лучшим на сегодня. Иногда претендентов больше, чем наших возможностей напечатать, а иногда неурожай, нечему порадоваться, провал какой-то, словно поиссяк вдруг наш кормилец Самотек, а старики, – «классики», драбанты – совсем отвлеклись на свою «нетленку крупных форм».

Но несмотря на такие вот отдельные провалы, впечатление остается скорее положительное, – основательно поработали, сделали все, что смогли, и все, ей-богу, молодцы, – и сотрудники редакции, и весь наш общественный совет, и художники-оформители, и неутомимые «читчики», первопроходцы Самотека, главные поставщики текстов, удостаивающихся попадания в Портфель. Издание журнала, по сути, производственный процесс, причем из категории «непрерывных». То, что за весь отчетный период процесс у нас не прервался ни разу, тоже нам в плюс.

И все-таки, и все-таки, и все-таки.

Ведь альманах наш изначально задумывался, как издание новое, особенное, небывалое, если угодно. Первый в России полновесный, самого широкого профиля, «толстый» фантастический журнал. Витрина современной отечественной фантастики, «выставка достижений и возможностей», демонстрация реализующихся потенций замечательного жанра, имеющего своим специфическим объектом Реальный Мир, деформированный, остраненный, облагороженный или исковерканный, но всегда потрясенный Чудом. Тени великих не давали покоя нашему воображению. Конечно же, Уэллс, Жюль Верн, Карел Чапек, Александр Романович Беляев, Алексей Николаевич Толстой были нашими ориентирами и образцами. Но далеко не только они: Джонатан Свифт, Франсуа Рабле, Николай Васильевич Гоголь, Эдгар По, Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин, Франц Кафка – ослепительное созвездие тех, кто обогащал мировую фантастику новыми приемами, делал ее объемной, неисчерпаемой, не похожей на самое себя прежнюю.

Десять лет назад казалось: состояние отечественной фантастики таково, что позволяет рассчитывать не только на появление новых авторов, но и на способность их двигаться «широким фронтом», осваивая новые и новые высоты и разновидности жанра, будь то социальная фантастика, старый-добрый «магический реализм», свежерожденный реализм-турбо или всем известная и привычная НФ. При этом варианте развития событий альманах мог бы выполнить изначально задуманную свою роль демонстратора, «витрины», проводника по холмам древней и всегда молодой страны Фантастика.

Как это обычно и бывает в нашей беспощадной реальности, все получилось «не совсем так». По целому ряду вполне объективных обстоятельств журнал (альманах) не стал ни самым толстым, ни, тем более, единственным в отечественной фантастике. Ограничения, налагаемые на объем публикуемых материалов, превратили его фактически в собрание рассказов и новелл, максимум – небольших повестей. Публикация романов сделалась практически невозможной, а ведь большинство отечественных авторов (опять же по обстоятельствам совершенно объективным) предпочитают работать именно с романами, а в рассказы и небольшие повести уходит лишь сравнительно скромная часть их творческого энтузиазма и вдохновения. Практически это приводит к тому, что основную массу литературного материала мы черпаем если не из «самотека», то все-таки из трудов «племени младого, незнакомого». Альманах, по сути, вот уже много лет работает как «литературная площадка для молодежи». Это, разумеется, неплохо и даже отлично, но, согласитесь, это не совсем то, что задумывалось. Хуже другое. Литературные процессы в нашей фантастике (совершенно неожиданно для меня, например) вместо того, чтобы разворачивать широкий фронт исследования «Мира, искаженного Чудом», сосредоточенной колонной двинулись в одном-единственном направлении – в Миры Фэнтези, в миры общедоступных чудес, простоватых героев и незамысловатых приключений. Литературные вкусы огромных масс читателей изменились разительно, и наш альманах (чего там говорить – рассчитанный на читателя, скорее, «элитарного») оказался вытеснен на обочину мейнстрима отечественной фантастики.

Так что будем откровенны и самокритичны. Юбилей – это хорошо. Это даже прекрасно, если знаешь и видишь, как предприятия и покруче нашего «с быстротою одуванчиков под дуновеньем жизни облетают». Но при всем при том хвастаться нам нечем. Ни одну из задуманных задач мы до конца не выполнили. Мы даже не сумели, по сути, уверенно встать на собственные ноги: только помощь наших благожелателей-спонсоров позволяет нам «держать голову над водой». И главное: мы до сих пор так и не нашли убедительного ответа на фундаментальные вопросы: как быть дальше? Что надо предпринять? Что – поменять? От чего, может быть, отказаться?..

Не знаю. Однако утешаю себя оптимистическим афоризмом-наблюдением: человек не умеет ставить вопросы, на которые не способен дать ответ. Наши вопросы поставлены. Давайте теперь вернемся к разговору на эту же тему, скажем, лет через десять, – достаточно, как вы полагаете?

Борис Стругацкий

1. Истории. Образы. Фантазии

Александр Тюрин, Александр Щёголев. Кунсткамера
Блиц-роман

Пролог

1985, конец апреля, Лазурный берег, Антибы. Эксклюзивный отель Cap d’Antibes

Вальтер Хаусхофер,маг и воин, бывший сотрудник Аненербе (важнейшего научно-исследовательского учреждения Третьего рейха), а ныне – магистр Ложи «Новый Асгард», приглашён на совет Девятки. Точнее, на его Внешний круг. Девятка – это неформальные, но истинные лидеры планеты; то, что называют мировой закулисой или невидимым правительством, отцами-основателями которого была группа ростовщиков эпохи Ренессанса. Именно они на протяжении последних пятисот лет определяют, как и за чей счет должна развиваться цивилизация, имея в виду западную цивилизацию. Претворять их решения в жизнь приходится тайным, полутайным и совершенно тайным организациям.

Внеочередная сходка Внешнего круга связана с состоявшимся в СССР апрельским Пленумом ЦК КПСС. Многолетние труды дали результат – поворот времён начался. Девятка приняла решение: великой евроазиатской империи пора уйти в историю. Её ресурсы должны служить тайному мировому правительству. Где будет центр глобального государства, ещё не решено, идут споры, но демонтаж евроазиатского «монстра» необходимо ускорить, – эта задача и возложена на Ложу «Новый Асгард».

– Записи Ломоносова, найденные в архивах Марбургского университета, расшифрованы, – сообщает Хаусхофер синклиту. – Вычислено точное расположение Посредника, известного под именем Зуб…

И дана долгожданная команда. Верный пёс Девятки спущен с цепи. Изъять хотя бы один артефакт уровня Посредника – значит нанести удар в самое сердце русского медведя.

1986, январь, Ленинград

Вальтер Хаусхофер приходит под вечер в бывший особняк графа А. Д. Шереметева на улице Воинова, где нынче расположено Ленинградское отделение Союза писателей. Буфет на цокольном этаже полон писателей-фантастов, чьи творческие посиделки как раз сегодня. В этой разновозрастной и дикой среде легко затеряться. По-русски Вальтер говорит, как дышит, и легко вписывается в компанию. Когда вахтёр выгоняет нетрезвую богему, он прячется в банкетном зале, затем возвращается в пустой и тёмный буфет – к двери, ведущей в настоящий, старый подвал.

С помощью инструментов, принесённых в портфеле, он вскрывает дверь. Уже в подвале начинает разбирать кирпичную кладку – тут и появляется референт первого секретаря Ленинградского отделения СП. Референт оказывается Смотрителем артефакта.

В результате короткой схватки Хаусхофер убивает Смотрителя и продолжает работу.

Вынося из здания драгоценность, завёрнутую в бархат, магистр ещё не знает, что всего лишь через три месяца, ровно в годовщину апрельского Пленума, грянет Чернобыль. Но он всё сделал ради этого победного дня.

Часть 1-я
Первая кровь1

2004, май, Санкт-Петербург

За дружной троицей молодых людей неотступно следят.

Кто и зачем, если они – простые студенты Авиационной академии? Впрочем, двоих жизнь успела потрепать. Осип Превальский провёл детство в Киргизии, рос без матери, пережил погромы времён развала СССР. Отец сумел в 90-м вывезти его в Питер. Роман Сторожевский – бывший морпех, воевавший в десантно-штурмовом батальоне против чеченских боевиков; вернулся почему-то хипаном – длинноволосым, в хай-ратнике. Однако тусоваться не спешил, на идеологию хиппи клал с прибором, а с какого-то момента вообще перешёл на древнерусский стиль, стал носить косоворотку, цитировать былины и сказки. Наконец, Галина – мастерица на все руки, творческий человек.

У Гали с Осипом серьёзные отношения, имя которым – любовь.

Осипу Превальскому неожиданно предлагают престижную летнюю практику на Тибете. Предложение исходит от Виктора Насруллаевича Караханова,высокопоставленного сотрудника «Рособоронэкспорта», респектабельного господина лет 60-ти. Студент Превальский выбран оттого, что занимается горным туризмом и альпинизмом (кандидат в мастера спорта!). Осипа преследует чувство, что этого московского чиновника он когда-то видел. Когда и где? Вспомнить не может.

В деканате, где обсуждаются детали поездки, происходит нечто совершенно необъяснимое. Появляется из ниоткуда женщина неопределенного возраста, отделённая от нашего пространства бритвенно тонкими гранями, – она словно в призме находится. Свет, проходящий сквозь эту призму, причудливо преломляется, не позволяя толком её рассмотреть. Женщина вглядывается, ищуще водит головой… и вдруг замечает Караханова. Хищно подавшись вперёд, показывает на него пальцем и тянет руки, как будто пытается схватить его за горло. Проплывает через всё помещение и пропадает…

– Привыкай, кадет, – говорит московский чиновник, вытирая рукавом пот со лба.

– К чему?

– К тому, что жизнь – это иллюзия.

Самое странное, что одета была пришелица точь-в-точь, как одевается Галина, девушка Осипа.

2

Караханов объявляет Превальскому, что тому надо подготовиться к поездке – изучить материалы по метеорологии Тибетского нагорья. В частности, прочитать редкую книгу из собрания Эрмитажной библиотеки – бывшего императорского книгохранилища.

– Книга девятнадцатого века, написана одним забытым путешественником, – поясняет Виктор Насруллаевич. – Справочников по этому региону завались, но современные авторы как-то избегают странных оптических явлений, характерных для Гималаев: светящихся крестов, вторых солнц, миражей. А мы с вами авиационщики, нам всё важно…

Посторонних в Эрмитажную библиотеку не пускают, и Караханов проводит Осипа сам. С книгой – проблемы: найти её почему-то не могут. По требованию Виктора Насруллаевича Ося просматривает каталог Штиглица и неожиданно легко обнаруживает пропажу: старинную тетрадь без подписи. Рукописный текст внутри нечитаем: шифр. Обрадованный Караханов пытается взять тетрадь в руки… нет, не может. Плохо ему становится, едва сознание не теряет. Пошатываясь, он уходит, уводя будущего практиканта.

– Смотрите, чтобы книжка не потерялась снова, – предупреждает он библиотекарей. – Иначе у кое-кого потеряются яйца.

В полночь, проводив Галю, Осип возвращается домой и становится свидетелем ограбления. Двое «братков» отнимают у старичка пролетарского вида потрепанный портфель. Заступничество кончается нокаутом. Очнувшись, Осип находит на земле запаянный серебряный сосуд в форме банана, в центральной части которого – хрустальный светящийся глазок. Внутри, похоже, люминесцирующий газ. Вещь явно древняя, ручной работы, покрытая пиктограммами. Сбежавший старичок обронил, что ли?

Осип вернул бы драгоценность владельцу, да некому. В голове его появляется странная, доселе не испытанная ясность. Он вспоминает кучу забытых и ненужных сведений. Уже дома легко впитывает конспекты и учебники по предметам, в которых обычно «плавал». Шутя, делает курсовые работы – и себе, и друзьям.

Отец, Николай Макарович Превальский,замечает, что у сына над переносицей появилось странное тёмное пятно – в том месте, где, по авторитетному мнению брахманов, расположен Третий глаз. Осип смотрит на себя в зеркало – и правда. Что за чертовщина?

– Не может быть… С чего это вдруг… – бормочет взволнованный отец, пытаясь оттереть пятно одеколоном, средством для мытья посуды, даже уайт-спиритом… Тщетно.

3

Утром следующего дня Ося обнаруживает на кухне бинты, пачку денег и записку от папы, придавленную давешней серебряной штуковиной с «глазком». В записке сказано, что голову обязательно надо забинтовать – чтоб скрыть пятно на лбу, – затем, пока волосы не отрастут, придётся что-то придумывать. А связь с Посредником (написано далее) необходимо дозировать, иначе дело плохо кончится… Сам папа куда-то ушёл. Неужели он причастен к происходящему? Для сына это шок.

Если верить папе, то загадочная находка оказывается – какой-то там «Посредник». Между чем и чем? Ответа нет.

Ося забинтовывает себе голову, имитируя травму. Синяки и ссадины, оставшиеся после вчерашней стычки, служат хорошей маскировкой. Попутно размышляет о том, что дружище Роман вернулся из Чечни с очень похожим пятном над переносицей, о чём знают только самые близкие люди. Оттого-то и носит бывший морпех длинные волосы и повязку-хайратник…

По дороге в Академию Ося опять замечает слежку за собой и уже не считает это паранойей.

Он блестяще сдает зачет, выставляя недруга-доцента идиотом: он теперь понимает в предмете больше преподавателя. Затем, перекуривая во внутреннем дворе, рассматривает новыми глазами стоящий здесь вертолет МИ-1 (памятник авиационному прошлому) – словно видит весь механизм сквозь корпус, ставший прозрачным. Он испытывает жгучее желание починить летательный аппарат и, главное, – понимает, как это сделать!

– Улететь бы, – тоскливо вздыхает Ося.

– Куда намылился? – дёргается ревнивая Галя.

– Да хоть в Гималаи…

Получив разрешение на косметический ремонт вертолета к Девятому мая, Осип и Роман приступают к работе. Пробный запуск двигателя намечен на завтра.

Откуда у него взялось «брахманское» пятно, Роман отвечает привычно-уклончиво:

– От нервов, земеля. Когда по тебе лупят из миномёта, а особенно, когда почти попадают, не то, что лоб – задница пятнами пойдёт.

Появившийся Виктор Насруллаевич отводит Осю в сторону и предлагает снова наведаться в Эрмитажную библиотеку. Зачем? Чтобы унести тетрадь из хранилища.

– Не каждому книга даётся, ты же видел. Тебе – позволила себя найти.

Ося соглашается на кражу, он чувствует, что «книга» имеет значение и для него самого.

В дневных новостях как раз трубят о нападении на Эрмитажную библиотеку. Даже показывают преступника, задержанного милицией. С ужасом Осип узнаёт в нём своего отца.

4

Злоумышленники – в бывшем императорском книгохранилище. Подкупленный сотрудник позволяет им вынести тетрадь из читального зала (Осип прячет раритет в один из карманов «для шпаргалок»). Эрмитаж после утренних событий на особом положении, но Караханов необъяснимым образом проходит все посты, вводя охранников в транс.

Дотронуться до тетради Виктор Насруллаевич по-прежнему не может.

Вместе с трофеем похищен и сам Осип. Машина с пленником мчится невесть куда, мобильник отобран. Виктор Насруллаевич доволен: захватить Превальского-старшего не удалось, но сынок – не хуже, особенно в комплекте с «книгой». Оказывается, сегодня в библиотеке между ним и Осиным отцом разыгрался настоящий магический поединок.

– Он у тебя мощный йог, – с уважением отзывается Караханов. – Почти Арджуна…

Артефакт-посредник, спрятанный в другом тайном кармане, помогает Осипу увидеть аховую ситуацию «сверху» и расписать партитуру бегства. Когда преступники тормозят, чтобы поменять машины, он действует просчитанно и хладнокровно. Выталкивает ногами открывающуюся дверцу, разбивая колени телохранителю Караханова, затем, распрямляясь, заезжает головой прямо в орлиный профиль босса. Водителя вырубает знаком аварийной остановки, лежавшим под задним стеклом. Бежит прочь, срывая на ходу размотавшиеся бинты.

– Он и правда меченый…Взять живым!! – гаркает Караханов.

Горная подготовка помогает Осипу уйти от завязавшейся погони.

Из таксофона он звонит домой. Папа берёт трубку!

– Отпустили?!

– Нет, малыш, я сам ушёл.

– Сам?

– Кто ж меня остановит…

Шифруясь от прослушивания – так, чтобы понял только сын, – Превальский-старший назначает встречу в Кунсткамере. Наутро, как только музей откроется.

Затем в телефонной трубке слышны крики и яростный шум драки. Связь прервана.

5

Опасаясь за друзей, Осип поочерёдно звонит им всем и вытаскивает из квартир, ставших вдруг небезопасными. К Гале прибавляется её сестра Агния,в которую Роман безответно влюблён.

Они приходят в родную Академию, чтобы перекантоваться там до утра. Ночью Академия надёжно закрыта. Устраиваются на ночлег в пустой аудитории, ключ от которой дал приятель-инженер из машинного зала.

Осип читает старинную тетрадь (с Посредником в руке шифр становится понятен) – про какой-то конфигурат, именуемый Покрывалом Силы, который хранит имперскую столицу; про Круглые врата, открываемые Оком Памяти. Видит схему помещения в виде восьмигранника – это и есть Круглые врата. Чтобы расправить Покрывало, Око надо поместить в геометрический центр восьмигранника…

6

1725, конец января, Зимний дворец.

Последние дни перед кончиной Петра Первого. Император ясно сознаёт незавершенность своих преобразований и трезво оценивает ближайшее окружение. Грядёт безвластие и распад, которым непременно воспользуются хищные европейские державы. Нет у него такого наследника, которому он мог бы вручить не только державу, но и Око, полученное в молодости от Ньютона. (Старик ученый был очарован тогда планами освоения Евразии, которые обрисовал ему царь, и счел, что Посредник более нужен России, чем Англии.) Ах, если бы трон наследовал человек с великими планами, подобный ему самому! Сейчас нужно отдать Око не правителю, а ученому. Но в земле российской собственных ученых еще нет…

Вспоминается страшное ноябрьское наводнение (после которого царь и слёг), едва не уничтожившее его детище, морскую столицу России. Такое не должно повториться!

Изнемогающий от болезни Петр впадает в забытье, сжимая в руке мерцающий синим глазком артефакт. Вместе с Оком он взмывает в небесную высь, обозревая просторы огромной державы. Внимание его приковывает засиявшая вдруг точка: это поморская деревня Денисовка близ Холмогор. «Отрока зовут Михаил, сын Васильев, а от роду ему тринадцать лет, – словно бы говорит Око. – Отдай меня ему».

7

2004, май, Санкт-Петербург

Караханов прибывает к Академии вместе с боевиками. Представившись охране сотрудником Главка (Литейный, 4), он объясняет, что в здании скрываются опасные преступники. Аудиторию, где прячутся герои, находят легко. Приятель-инженер пытается их предупредить – его убивают.

Едва услышав шум в коридоре, Роман выхватывает из недр своей одежды керамическую бутылочку Срывает пипетку, примотанную к сосуду, и с её помощью извлекает немного жидкости. Когда боевики врываются в комнату, он успевает капнуть себе на руку– и…

Роман с девчонками вдруг пропадают. Один неуловимый миг – и он снова возникает возле Оси, берёт обалдевшего друга за руку, тащит мимо боевиков, замерших в нелепых позах, неподвижных, как статуи. Мир на несколько пугающих минут становится другим: пропорции искажены, как в кривых зеркалах, цвета неестественны, звуков нет. И вот они на лестнице, где их ждут Галя с Агнией.

Однако вырваться из Академии не удаётся. После беготни по коридорам и внутренним дворам, по ходу которой Ромка убивает нескольких боевиков и завладевает оружием, герои прячутся в спортзале.

Здесь-то Роман Сторожевский и раскрывает свою тайну.

8

Жидкость в бутылочке способна ускорять время.

Артефакт Ромка получил в Чечне при фантастических обстоятельствах. После неудачного десантирования его отделение было обречено на гибель, но в последний момент невесть откуда явился незнакомец, назвавшийся офицером российской спецслужбы СБН. Даже удостоверение показал. Роман потом узнавал – никто о такой не слышал. В общем, тот тип и дал Роману бутылочку вместе с инструкциями, как ею пользоваться. Сказал, что вещество является «посредником», а весь артефакт носит имя Колесо, – и больше никаких объяснений. На лбу у него было аккуратное пятно, словно нарисованное, а сам он кого-то сильно Ромке напоминал. Кого? Как ни силился Сторожевский вспомнить – нет, до сих пор не вспомнил… Дальше – что? За спиной гостя раскрутилась чёрная воронка, куда его и засосало – на полуфразе. А сержант Сторожевский начал выполнять инструкции, оставленные этим странным типом. Жить-то оставалось немного, ухватишься за любую соломинку. Так и вывел всё отделение из западни – между позициями, на которых засели «чехи», и те были неподвижны, как мишени на полигоне. При этом он устал так, что едва не терял сознание. В расположение наших войск товарищи притащили его на себе.

Пользоваться Колесом просто. Пипетка градуированная: от того, сколько ты накапал, зависит, на какое время ты выпал из окружающей жизни. Капать можно на любую часть тела, хоть на ногу, хоть на язык. Тебя сразу обволакивает сверхтонкой пленкой, которая переходит на всех, кого касаешься, и вместе вы скользите сквозь застывший мир. Когда-нибудь, конечно, чудодейственная жидкость закончится, но пока её достаточно.

Уже на гражданке Роман показал бутылочку хорошему знакомому из Института востоковедения. Тот, сильно возбудившись, определил, что керамический сосуд – эпохи Халифата Омейядов, а потом долго приставал с вопросами, звонил по нескольку раз на дню, так что Роман зарёкся кому-нибудь ещё это показывать.

– А ребята твои больше не вспоминали про это чудо? – интересуется Галина.

– Знаешь, Галька, на войне ведь жизнь ненормальная, на грани. У одних эмоции бьют через край, у других прострация, они всё на автомате делают. У некоторых вообще память стирает. Не вспоминали. Пару раз Костян на привале начинал: «Помнишь, сержант, того чмура в курортных шмотках», потом сам сплюнет и перейдет на другое…

Слушая рассказ своего друга, Осип достаёт серебряную штуковину, потерянную вчерашним стариком. Отец назвал её Посредником. Ромкина бутылочка – тоже «посредник». Он мысленно пролистывает страницы загадочной тетради… и вдруг прозревает: в руках у него и есть Око Памяти, упомянутое неведомым автором!

В голове – блаженные секунды просветления. Он легко вспоминает, где раньше видел Караханова. Во-первых, ребёнком, в аэропорту Манас, когда бежали из Фрунзе. Виктор Насруллаевич тогда подошёл к отцу и о чём-то с ним говорил. Во-вторых, молодой и бравый Караханов красовался на трофейном немецком фото в краеведческом музее Нальчика. На том фото была группа альпинистов дивизии «Эдельвейс», покорившая Эльбрус в августе 42-го.