355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Вокруг Света Журнал » Полдень, XXI век (май 2012) » Текст книги (страница 7)
Полдень, XXI век (май 2012)
  • Текст добавлен: 20 сентября 2016, 18:06

Текст книги "Полдень, XXI век (май 2012)"


Автор книги: Вокруг Света Журнал



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)

– Ну вот представь! – Манечка опасно ткнула наманикюренными коготками. – Вот идёт история. Вот она идёт до точки бифуркации…

– Вообще-то бифуркация – это разделение реки на два рукава, – недовольно заметил Ротмистров.

– Ну так а я о чём? Река, время… Всё течёт!

– Ты мне выпить дашь или нет?

Манечка рассердилась, но выпить позволила.

– Ну?.. – мрачно подбодрил Ротмистров, жуя бутерброд.

– Ну и вот! А призрак – из параллельного пространства! Из другого рукава истории, понимаешь?

Призрак из рукава… Вспомнилась прыгающая с лязгом по бетонным ступеням железяка, отрубленная полупрозрачным пальцем Андрея Андреевича Шкарина.

– Из рукава… А почему он всё дырявит?

Манечка отшатнулась.

– Ой! – в мистическом ужасе выдохнула она. – Знаешь, что сегодня было на мосту?

– А что было на мосту?

– Маршрутка на него налетела! Вся вдрызг! Семь трупов, остальные в реанимации! А ему хоть бы хны!

Труп из маршрутки задумчиво почесал бровь.

– И как ты это объяснишь?

– А что тут объяснять? – оскорбилась она. – Призрак – это дыра в тот мир! Всё, через что он здесь проходит, оказывается там, у них!

Несколько мгновений Ярослав Петрович сидел неподвижно. Вникал в услышанное.

– Хм… – с сомнением вымолвил он наконец. – Сама придумала?

Манечка подскочила на табурете.

– Думаешь, такое впервые, да? Как, по-твоему, древние египтяне пирамиды строили?

Ротмистров крякнул, допил водку, зажевал остатком бутерброда. Трудно было следить за головокружительным полётом Манечкиной мысли.

– Гранитные блоки!.. – в запальчивости продолжала она. – Гладкие, ровные, один к одному… Чем они их вытёсывали? Медным зубилом?.. Не смеши! – загадочно помрачнела, пригубила розовое винцо. – Это им такие же призраки гранит резали, – сообщила она, понизив голос. – Ниткой. Знаешь, как сливочное масло ниткой режут? Ну вот и они также…

– То есть нитку призраки с собой приносили? С того света?

– Да не с того света! Из параллельного мира!

– Хорошо, из параллельного… А потом они куда делись?

– Кто?

– Призраки.

Манечка вскинула руку, пощёлкала пальчиками, подзывая официанта.

– Ещё пятьдесят грамм!.. Закусь нужна?

– Нет, – сказал Ротмистров. – Так куда они потом делись? Те, что египтянам гранит резали…

– Н-ну… н-наверное миры разошлись, разъехались… вот и… А ты думал, с чего пирамиды строить перестали?

– А теперь, значит, снова бифуркация?

– Конечно!

Официант принёс стопку. Манечка попросила счёт, давая тем самым бывшему сослуживцу понять, что на халяву ему больше рассчитывать не стоит.

Ярослав Петрович выпил, пригорюнился.

– Знаешь, Мань… – уныло молвил он. – А ведь там, представь, та же хрень, что и у нас…

– Где там?

– Ну в этом твоём параллельном пространстве. И со справками точно так же накалывают, и вообще…

– Ну а как иначе? – удивилась она. – Два варианта одного и того же мира…

– Так-то оно так… – вздохнул Ярослав Петрович. – Только, знаешь, всё равно тоскливо. И сокращение штатов у них, оказывается, точно такое же… и отдел по разводке лохов…

– С чего ты взял?

– Призрак сказал, – меланхолически сообщил Ротмистров.

У Манечки окаменело лицо. Со стуком отставила фужер, встала.

– Пошёл ты к чёрту! – отчеканила она в сердцах. – С ним о серьёзных вещах, а он дурака валяет!

* * *

Мистику Ярослав Петрович не любил – за некритичность, за интеллектуальное неряшество, считал её религией домохозяек. Забавно, однако даже знакомство с призраком не слишком пошатнуло его убеждения, хотя, казалось бы, какие ещё нужны доказательства? Но в том-то всё и дело, что, возникнув в реальности, призрак утратил непостижимость и обернулся частью окружающего мира. А мистика такими явлениями не занимается. Она занимается лишь тем, чего нет.

И всё-таки следовало воздать Манечке должное: среди словесного мусора, вытряхнутого на голову Ротмистрова, блеснула довольно-таки изящная мыслишка. Движущаяся дыра между мирами. Движущаяся, жестикулирующая, разговаривающая… Этакий ходячий обменный пункт. Скажем, наносит Шкарин полупрозрачным своим пальцем удар по торчащей из перил железяке – и та её часть, сквозь которую, проходит разящий перст, просто-напросто оказывается в том мире, откуда Андрей Андреевич явился. А остаток прута с лязгом скачет вниз по ступеням…

Да, но таким образом запросто можно переправить отсюда туда любой не слишком крупный предмет. А поскольку оба мира практически одинаковы, то это, между прочим, прямой путь к незаконному обогащению… Кстати, почему незаконному? Покажите хоть один закон, касающийся пришельцев из параллельного пространства! Предположим, прошёл ты сквозь кассу в супермаркете – и денежки уже в той реальности… Как, интересно, насчёт номеров на купюрах? Совпадают, нет?.. Минутку, минутку… Чепуха получается! Если и та, и другая касса находятся, условно говоря, в одном и том же месте… Хотя нет, миры же ещё движутся…

И потом! Не окажется ли наш предмет, попавший в их действительность, точно таким же призраком? Скажем, лежит на тротуаре полупрозрачная пачка денег. К ней бросаются, хватают сгоряча… и лишаются пальцев…

Трудно сказать, от чего именно шла кругом голова Ярослава Петровича Ротмистрова: то ли от ста пятидесяти принятых граммов, то ли от натужных попыток уяснить физическую картину явления. В сгущающихся помаленьку сумерках он переступил порожек зарешёченной арки и оказался в своём дворе.

– Ярослав Петрович! – негромко окликнули его из-за плотных нестриженых кустов у второго подъезда.

Ротмистров всмотрелся в смутный мужской силуэт, обрадовался.

– А-а, – негромко вскричал он. – Милости просим гостёчка дорогого! Что ж вы в прошлый-то раз так по-английски слиняли?

– Вы пьяный? – неприязненно осведомились из-за кустов.

– Да не то чтобы пьяный – так, слегка…

– Плохо… – прозвучал суровый приговор.

– Ну это кому как, – с достоинством возразил Ярослав Петрович. – Мне, например, хорошо…

Продрался сквозь кусты, и призрак тут же отступил подальше, возможно, опасаясь, как бы Ротмистров в припадке хмельного радушия не вздумал приобнять или похлопать по плечу, неминуемо причинив себе тем самым серьёзное, а то и смертельное увечье.

– Меня ждёте?

– Вас. Сам-то я дверь не открою…

Как ни странно, в сумерках проникнуть в подъезд незамеченными оказалось куда труднее, чем днём: сначала Леночка с пятого этажа долго вправляла в проём детскую коляску, потом Марья Петровна не менее долго потчевала бродячих кошек, а потом ещё минут десять болтала с неизвестной бабушкой.

Помаленьку ситуация стала раздражать.

– Вот объясните мне ради бога, – проникновенно допытывался Ярослав Петрович, – чего ради мы здесь торчим? Сами же говорили, что попасть к нам вы можете когда угодно и откуда угодно!

Шкарин сердито отмалчивался.

– Теперь вам опять по лестницам шкандыбать! Неужели нельзя было взять и сразу очутиться в моей квартире?

– Нельзя, – буркнул Шкарин.

– Это в смысле: без хозяина неловко? Стесняетесь, что ли?..

– Нет.

– А!.. – вспомнил Ротмистров. – Миры ещё не совместились?

– Да миры – что миры? – с досадой бросил Шкарин. – Как я окажусь в вашей квартире, если в свою-то попасть не могу?

– Простите, не понял… А почему это вы не можете попасть в свою квартиру?

– Потому что у меня там сейчас засада!

Услышав такое, Ярослав Петрович даже протрезвел слегка. Хотя с чего трезветь-то? Сто пятьдесят грамм под бутерброд – баловство…

– Засада? Полицейская?

– Боюсь, что уже нет. Полиция утром была. С обыском.

– Что ж вы там натворили?

– Я? Ничего… – невозмутимо отозвался Шкарин. – А вот племянничек – удружил. Устроил дяде весёлую жизнь…

– Наркотики? – опасливо уточнил Ротмистров.

– Хуже. Брильянты. Нищета ему, видите ли, надоела, жизнь решил наладить, в курьеры подался… кр-ретин!..

– А вы-то при чём?

Ответом был беззвучный вздох.

– Считают, будто мне известно, где он сейчас скрывается… – Фантом вытянул шею, всмотрелся. – Ну слава богу! – объявил он. – Кажется, расстались сплетницы наши… Давайте тогда так: вы на разведку, а я уж за вами…

* * *

Миновав лифт, двинулись вверх по лестнице: Ротмистров впереди, Шкарин чуть поотстав – на тот случай, если попадётся навстречу кто-нибудь из жильцов, спускающийся с пакетом к мусоропроводу. Беседу Ярослав Петрович был вынужден вести через плечо.

– Перекусить-то хоть успели?

– Успел… И с собой вон харчишек взял…

Ротмистров оглянулся. Действительно, Андрей Андреевич на сей раз прихватил из своего полупрозрачного мира сумку, напоминавшую лётный планшет.

– А как вы сюда попадаете?

– Ну наконец-то! – Шкарин язвительно всхохотнул. – А то я уж беспокоиться начал: что это вы из меня ничего не выпытываете? Можно подумать, у вас тут призраки стаями шастают…

– Ну а всё-таки! Как?

– Довольно просто… Но это лучше показать, чем рассказать.

– Да вы уж показали днём… Думаете, я что-нибудь понял?

Этажом выше щёлкнул замок, послышались шаги. Оба приостановились, замерли. Кто-то вызвал лифт, дождался, уехал. Двинулись дальше.

– Так кто у вас там засел? В квартире.

– Надо думать, бывшие владельцы брильянтов… Точнее – их бойцы.

– Но ведь вы же не знаете, где сейчас ваш племянник?

– Не знаю. Только кто ж мне поверит?

– Да-а… – уважительно протянул Ротмистров. – Пожалуй, ваши неприятности покруче моих будут… И долго они собираются засаду держать?

– Понятия не имею. Но если вам затруднительно…

– Нет-нет! – всполошился Ротмистров. – Заночевать – пожалуйста! Паркета много, восемнадцать квадратных метров, дырявьте на здоровье…

Так никого и не встретив, путники достигли нужной площадки. Ярослав Петрович не мешкая отпер дверь, включил свет в прихожей и, пропустив гостя в квартиру, столь же торопливо заперся изнутри.

– Ну вот, – сказал он. – Мой дом – моя крепость.

– Мне тоже так казалось… – ворчливо откликнулся Шкарин, бережно опуская сумку. Выглядел он скверно.

Единственная лампочка в трёхрожковой люстре скупо осветила логово старого бобыля. В полу чернели две дыры. Хозяин присел над одной из них на корточки, тронул краешек пальцем.

– Андрей Андреич, – позвал он, пытаясь хотя бы так отвлечь гостя от тяжких его раздумий. – Ну вот ткнули вы нечаянно локтем. Исчез кусок паркета. А где возник?

Полупрозрачный Андрей Андреич непонимающе взглянул на обведённую пальцем дыру, затем на Ротмистрова.

– А он должен был где-то возникнуть?

– Н-ну… я полагал, что да… Там… у вас в квартире… Вы ж локтем-то ткнули когда? В шестнадцать одиннадцать… Стало быть…

– Ничего у меня в квартире не возникало.

– Странно… Куда ж он тогда делся? Кусок паркета…

– Почему не предположить, что просто исчез?

– Ну как это просто исчез? Может, он ещё в каком-нибудь параллельном пространстве возник, а?..

Призрак кисло усмехнулся, качнул головой.

– В параллельном?.. Эзотерическую литературу почитываем, Ярослав Петрович?

– Нет, что вы! Со знакомой одной побеседовал… с Манечкой… Вот она – да, она почитывает…

– А фамилия Манечки не Разуваева случайно?

Ротмистров моргнул и медленно поднялся с корточек.

– Ничего себе! – подивился он, глядя во все глаза на своего потустороннего, но столь осведомлённого гостя. – А вы её откуда знаете?

– Отчего ж мне её не знать? Миры-то почти одинаковы…

– Тоже, что ли, работали вместе?

– Работать не работали, но… Она ведь в соседнем доме живёт, так?

– М-да… – сказал Ярослав Петрович и покрутил головой. – А всё-таки! Как вы сюда проникаете? Сюда, отсюда…

– Сейчас покажу, – пообещал Андрей Андреевич, вновь располагаясь на паркете. – Ложусь навзничь… И начинаю глядеть в потолок.

– Зачем?

– Чтоб с ума не сойти… Или, напротив: чтоб сойти с того, что мы называем умом…

– Мы?

– Мы, – с твёрдой безжалостной усмешкой подтвердил Андрей Андреевич. – Соучастники тайного сговора, условившиеся, будто существование наше имеет какой-то смысл… Вон насест перед подъездом – видели?

– Скамейка, что ли?

– Нуда… Скамейка, бабушки на ней. Власть ругают, горестями делятся… Подсаживайся – своим станешь. Но это, знаете, не по мне… Стало быть, ложишься и смотришь… – Шкарин уставился в потолок, потом покосился на Ротмистрова. – Сартра читали? Вот у него действительность расползалась сама собой, а у меня, наверное, слишком психика здоровая – приходится к таким вот упражнениям… прибегать… Лежишь этак, смотришь… пока слова от вещей не отшелушатся… Нет, ну не все, конечно! – тут же поправился он. – Сначала самые привычные, обиходные: «комната», «потолок», «люстра»… И вот лежишь ты на чём-то твёрдом и ровном, смотришь во что-то твёрдое и ровное… а потом ощущаешь вдруг, что справа, слева, под тобой, над тобой – точно такие же бетонные клети, а в них твои подобия… и вся разница в том, что никто ни разу не догадался лечь навзничь, посмотреть в потолок… А может, догадался, чёрт их знает… Хотя, нет. Иначе здесь в самом деле от призраков было бы не протолкнуться…

Ярослав Петрович Ротмистров (в левой руке – незажжённая сигарета, в правой – зажигалка) стоял с полуоткрытым ртом, жадно ловя каждое слово.

– И… что?.. – выдохнул он.

– Ну и домедитировался однажды, – спокойно, почти эпически сообщил Шкарин. – Сначала всё вокруг зыбкое такое стало… потом эдак, знаете, передёрнулось… и я уже тут, у вас. Хорошо ещё обмер с перепугу. А то бы таких дел натворил…

Ярослав Петрович судорожно и безуспешно пощёлкал зажигалкой, затем опомнился, отложил вместе с сигаретой на край стола.

– Чёрт возьми! – возбуждённо заговорил он. – Вы не поверите, как мне это знакомо! Выходишь утром на балкон, берёшься за перила… Ну и примерно то же самое, о чём вы сейчас… – замер, припоминая. – Да-да-да! Действительно, всё как бы таять начинает…

– По краешку ходили… – скорее одобрительно, чем осуждающе заметил Шкарин. – Только вот балкон. Сквозь балкон от неожиданности и провалиться можно, как считаете? Всё-таки шестой этаж…

– Наверное… – с сомнением отозвался Ротмистров. – А с другой стороны, призраку-то чего бояться? Ну навернётся с балкона – и что?

– Понятия не имею, – честно признался Шкарин. – Боюсь, однако, что ничего хорошего. Возможно, пробьёт землю до мантии и дальше… Нет, повредить это ему, видимо, не повредит, но как оттуда выбираться потом?

– В самом деле… – пробормотал Ротмистров, снова нашаривая сигарету с зажигалкой. – А как же вы сами первый раз не провалились? Сквозь пол… Квартиры-то наши обе на шестом этаже!

– Я ж говорю: перепугался, обмер… ну и выкинуло меня обратно, к себе… А по второму разу уже умней был: лёг на лужайку в сквере, закрыл глаза – ну и…

Зажигалка взметнула наконец струю пламени, чуть ресницы не сожгла. Ротмистров убавил язычок, прикурил. За окном призрачно мерцали огни особняков. Лет десять назад к этому часу за автострадой стояла бы кромешная чернота – раньше там теснились одни гаражи.

* * *

Потом был раздельный ужин. На приглашение подсесть к столу Андрей Андреевич ответил решительным отказом и советом поберечь стулья. Вкушал лёжа, как древний грек. Или скорее, как турист на лужайке, поскольку наплечная сумка его оказалась набита в основном походными деликатесами.

Что до Ярослава Петровича, то он сварганил себе наскоро глазунью из трёх яиц.

– И каковы дальнейшие ваши планы? – спросил он.

– Даже не знаю… – с неохотой ответил Андрей Андреевич, вскрывая баночку с паштетом из гусиной печени. – Под утро квартирки совместятся – перейду к себе…

– Там же, говорите, засада.

– Надеюсь, дрыхнуть будут. Под утро-то… Они ведь ждут, что я снаружи явлюсь, через дверь.

– А! То есть у вас там даже не знают, куда вы пропадаете?

– Хотелось бы верить…

– Перейдёте к себе – а дальше?

– Постараюсь никого не разбудить, отопру дверь, выберусь на площадку… А дальше?.. А чёрт его знает, что дальше! – с тоской признался Шкарин. – Податься-то некуда…

Отужинав, стали устраиваться на ночлег. Ротмистров – на диване, Шкарин – на полу возле окна (на тот случай, чтобы хозяин, поднявшись среди ночи, не споткнулся, упаси боже, о гостя). По той же причине решили и свет не выключать.

Уснуть удалось не сразу. Лежали, беседовали.

– Спасибо вам, Ярослав Петрович… – растроганно сказал Шкарин. – Отблагодарил бы, ей-богу, да нечем… Банк, что ли, для вас ограбить?

– Это как?

– Запросто, – уныло заверил тот. – Я ж здесь сквозь любую стену пройду, любой сейф вскрою, стрелять в меня можно долго и безуспешно… Государство-то – нас грабит. Почему бы нам его разок не грабануть?

– А деньги из сейфа каким образом брать будете?

– А деньги будете брать вы.

– Ага, – сказал Ротмистров. – Тут-то меня и подстрелят.

– Ну почему обязательно…

– Подстрелят-подстрелят, даже не сомневайтесь… И даже если не подстрелят, куда мне потом с этими деньгами?! Вы ж меня постоянно защищать не сможете…

– Боюсь, не смогу…

– Ну вот видите…

Помолчали.

– Послушайте, – сказал Ярослав Петрович. – Я что-то не пойму: зачем вам возникать в вашей собственной квартире?

– А где?

– На лестничной площадке, во дворе…

– А как я удостоверюсь, что засаду ещё не сняли?

– Н-ну… удостоверьтесь – и тут же назад, ко мне.

– А потом?

– Потом я вам открою дверь на площадку, а оттуда уже…

– А что ж?.. – подумав, сказал Шкарин. – Вполне разумно…

Потом Ярослав Петрович незаметно провалился в сон, а когда, вздрогнув, открыл глаза, уже светало. Под окном у батареи парового отопления было пусто. Ни сумки, ни Андрея Андреевича. Значит, всё-таки рискнул сразу возникнуть в собственной квартире. Наверное, постеснялся хозяина будить, интеллигент хренов… Новых дыр в паркете также не наблюдалось. Вот они, правила приличия в действии! Один раз нашкодит, второй раз – ни-ни…

– Удачи тебе там, Андрей Андреич… – пробормотал Ротмистров и снова уснул – на этот раз чуть ли не до полудня.

Разбудил его телефонный звонок.

– Ярослав Петрович! – закричала из трубки секретарша Клава. – Ярослав Петрович!..

– Слушаю, – сипло сказал он.

– Ярослав Петрович! Зайдите! Прямо сейчас! Тут, оказывается, ошибка с этим годом вышла! В справке!..

– Серьёзно?.. – не поверил Ротмистров.

– Прямо сейчас! – кричала Клава. – Прямо сейчас!..

– Ладно, еду…

* * *

На привокзальном мосту опять случился затор, возникла угроза угодить в обеденный перерыв. Пока переползали над железнодорожными путями на ту сторону, Ярослав Петрович весь издёргался. Полупрозрачный Шкарин с потусторонними его несчастьями выпал из головы напрочь – уж больно справки хотелось.

Когда же Ротмистров достиг наконец родной конторы, выяснилось вдобавок, что внутрь не попасть, – трое здоровенных монтажников в жёлто-синих комбинезонах примеряли новую входную дверь. Толстый пласт стекла перекрывал полпроёма, а другая половина была загромождена инструментами и аппаратурой.

– Поберегись, – неприязненно сказали Ярославу Петровичу.

– Мне срочно!

– Всем срочно…

Злобно ворча, Ротмистров отступил от крыльца под сень молоденькой акации, взглянул на часы и малость успокоился. До перерыва оставалось ещё минут двадцать. Закурил, окинул взглядом фронт работ. Похоже, дела в учреждении налаживаются потихоньку, раз парадный подъезд обновить решили. Никак опять начальство сменилось? Двери переделывают, справки…

Наконец просителю позволено было просочиться между косяком и сварочным аппаратом. В коридоре тоже творилось чёрт знает что. На полу валялись ошмётки старой штукатурки, а дверь в приёмную отсутствовала. Как, кстати, и дверь в бухгалтерию. Надо понимать, новое руководство, не мелочась, начало свою деятельность с капитального ремонта.

При виде Ротмистрова секретарша Клава ахнула и вскочила.

– Вот… – испуганно выдохнула она, пододвигая посетителю нужную бумагу, сама же при этом отодвигаясь.

Но Ярослав Петрович смотрел не на Клаву и не на справку, а на край столешницы, носивший следы весьма странного повреждения. Впору было представить, что некто положил на стол растопыренную пятерню, обвёл её карандашиком и пропилил древесностружечную плиту по контуру с помощью лобзика. Насквозь.

В каком-то странном заторможенном состоянии Ротмистров принял документ, поблагодарил отшатнувшуюся Клаву судорожным кивком и вновь очутился в коридоре. А там уж поразмыслил.

Вон оно как… Ну спасибо тебе, Андрей Андреич! Стало быть, перешёл ты в свой мир, оказался в своей квартире, благополучно выбрался наружу, бесшумно перешагнув через дрыхнущих в засаде бойцов, и снова подался к нам. Зачем? А просто так. Отблагодарить за ночлег, как и подобает порядочному человеку… Вторгся, продырявив стеклянные двери, в бывшую родную контору Ярослава Петровича Ротмистрова, ляпнул ладонью по столу в бухгалтерии, в приёмной… Да-а… После такого визита не то что справку – признание в теракте оформишь и подпишешь.

Коридор был пуст. Коридор… коридор… Слово гулко кувыркнулось и обессмыслилось. Перед Ярославом Петровичем зияло пустое пространство квадратного сечения; плоскость, на которой он стоял, была усеяна серыми осколками. Коридор… Затем всё вокруг вздрогнуло, стало каким-то зыбким, осколки исчезли, а прямоугольный проём в стене справа закрылся металлической плитой с крохотной круглой стекляшкой в верхней её трети.

Должно быть, сказались вчерашние впечатления и ежедневные психологические опыты на балконе: Ярослав Петрович Ротмистров нечаянно, сам того не желая, вышел в параллельный мир. Конечно, будь он в меньшей степени ошарашен предыдущими событиями, его бы тут же выбросило с перепугу обратно, как это случилось когда-то с Андреем Андреевичем Шкариным. Однако в нынешнем состоянии Ротмистров даже испугаться не смог как следует.

Недоверчиво взглянул на собственные ноги, на руку со справкой. Только они и казались настоящими в этом призрачном коридоре… Да-да, коридоре… Предметы вокруг вновь обретали имена.

Клацнула, открываясь, дверь, из отдела писем вылетела Манька-эзотеричка. Глаза её выпрыгивали от восторга, в наманикюренных коготках трепыхался очередной номер «Вечёрки». При виде полупрозрачного незнакомца (именно незнакомца, поскольку в данном параллельном пространстве не было никакого Ярослава Петровича Ротмистрова, а в квартире его обитал Андрей Андреевич Шкарин) остановилась, уставилась. «Завизжит…» – обречённо подумал Ярослав Петрович.

Манечка завизжала.

Этого оказалось достаточно, чтобы Ротмистрова вышибло в прежнюю реальность, где пол по-прежнему был усеян ошмётками штукатурки, а на месте дверей в приёмную и в бухгалтерию зияли пустые проёмы.

Затем он почувствовал, что за спиной его кто-то есть, и резко обернулся. Это была всё та же Манька-эзотеричка, но уже из родного мира. Бежала, видать, по коридору и чуть не вписалась в неизвестно откуда возникшего Ярека.

«Завизжит…» – обречённо подумал Ярослав Петрович.

Манечка завизжала.

Переступив порожек зарешёченной арки и пройдя во двор, Ротмистров первым делом взглянул на плотные нестриженые кусты перед вторым подъездом. Никого. Впрочем, это ни о чём ещё не говорило, Андрей Андреевич Шкарин мог поджидать и в каком-либо другом укромном уголке.

Хотелось поблагодарить, поделиться радостью, похвастаться первым выходом в мир иной, наконец повеселить историей о том, как восторженная Манька-эзотеричка за что боролась на то и напоролась. Все укромные уголки были осмотрены, и Ярослав Петрович, сильно разочарованный, направился к себе домой.

Андрея Андреевича он обнаружил в своей квартире лежащим на полу в позе покойника: ноги вытянуты, руки сложены на груди.

– А, вот вы где! – возликовал Ротмистров. – А я там вас по в сему двору ищу… Сняли, значит, засаду?

– Нет, – помолчав, отозвался Шкарин. – Не сняли… И не снимут.

Ротмистров пригляделся и заметил наконец, что руки лежащего скованы стальными браслетами, а под глазом имеет место кровоподтёк.

– О господи… – с содроганием вымолвил Ярослав Петрович. – Как же это вы?!

– Так. Нарвался.

– А освободиться от них… я имею в виду от наручников… никак нельзя?

– Здесь – нет, – равнодушно ответил Шкарин. – Зачем спрашивать? Сами знаете…

– Что вы намерены делать?

– Ничего… Если не возражаете, полежу… проголодаюсь как следует – дай сдамся наверное… Как ваши дела?

– Мои – замечательно… Спасибо вам огромное…

– Замечательно… – с отвращением повторил скованный. – Это в смысле начислят вам теперь пенсию на две тысячи больше, чем предполагалось? Удивительный мы всё-таки народ…

Ярослав Петрович Ротмистров посмотрел на охваченные стальными браслетами запястья своего полупрозрачного благодетеля – и стало вдруг трудно дышать. Это нарастал праведный гнев. С таким чувством выходят на митинги и на баррикады. Еле унял.

– Послушайте… – хрипловато позвал он. – А не скажете, когда наши квартиры снова совместятся?

– Зачем вам?

– Просто… узнать…

Андрей Андреевич Шкарин безнадёжно скривил рот.

– Часам к семи.

– Почему не в шестнадцать одиннадцать?

Видно было, что праздное любопытство хозяина причиняет гостю сильнейшую душевную боль.

– Дело вот в чём, – с трудом отозвался лежащий. – Каждый раз отсчёт начинается с того момента, когда я проникаю сюда, к вам… Только не спрашивайте, пожалуйста, почему оно так, а не иначе! – взмолился он. – Не знаю…

– Т-то есть… если, скажем, я сейчас проникну в ваш мир, то окажусь в вашей квартире?

– Милый вы мой человек… – стонуще произнёс Шкарин. – Да если бы вы могли проникнуть в мой мир, у меня бы и проблем не было… У вас что, есть какие-то предложения?

– Да, – глуховато сказал Ротмистров. – Есть.

Он шагнул к тусклому, с осени не мытому окну и опёрся обеими руками о подоконник. На балкон выходить не стал. Вот он небесный купол, повторяющий кривизну земли… Вот оно бессмысленное людское мельтешенье под ним… В следующий миг оконное стекло внезапно прояснилось и как бы истаяло: то ли потому, что в квартире Шкарина оно было вымыто до полной прозрачности, то ли в связи с переходом в мир иной.

С величайшей осторожностью обернулся. Комната за спиной оказалась точно такая же, можно даже сказать, та же, только обставлена иначе. Кажется, мебель и впрямь выглядела более солидно, однако приглядываться к ней было некогда.

Вскочившие из кресел мордовороты повели себя по-разному: один (поумнее) кинулся наутёк в прихожую, второй (поотчаяннее) выхватил травматический пистолет и произвёл в Ярослава Петровича три выстрела подряд.

Опасливо, как по осеннему ледку, ступая, Ротмистров приблизился к детине и, протянув руку, решительно отсморкнул напрочь дуло травматика.

– Ну ты как? – глядя в белые от ужаса глаза задушевно вопросил он. – Сам всё поймёшь, или растолковать тебе?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю