Текст книги "Сталинизм. Народная монархия"
Автор книги: Владлен Дорофеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)
Однако далеко не все были согласны с тем, что делала Москва в тот период времени. Подписание Советским Союзом и Германией пакта о ненападении вызвало бурю эмоций у английских и французских политиков. Они начали понимать, что Гитлер переиграл их, и теперь вместо похода на ненавистный им Советский Союз он пойдет на Запад. Это не на шутку их встревожило. В Англии и Франции вдруг забыли, что отказались от советских предложений создать антигитлеровский союз, и стали трубить о сговоре Москвы и Берлина против западной демократии. Иначе говоря, стали тут же валить с больной головы на здоровую. Благодушию пришел конец. В яму, которую правительственные круги Англии, Франции и США рыли для Советского Союза, попали они сами.
Пройдут годы, и горбачевско-ельцинские демократы примутся переписывать историю заново. В своем стремлении опорочить Сталина (как он и предвидел) и угодить Америке они будут убеждать своих граждан, что подписание с Германией пакта о ненападении являлось сговором Сталина и Гитлера против западных демократий. Снова будут разгораться страсти. Продажные историки и политологи будут проводить бесконечные дискуссии по этому совершенно ясному вопросу…
Гитлер в объятиях Запада
Первого сентября 1939 года нападением на Польшу Гитлер развязал Вторую мировую войну. Имея французские и английские договорные гарантии, Польша рассчитывала на их немедленную поддержку. Однако этого не случилось. Только 3 сентября в 11 часов правительство Англии объявляет войну Германии, а спустя шесть часов то же самое делает и Франция. Вслед за Англией войну Германии объявили и британские доминионы: Австралия, Новая Зеландия, Южно-Африканский Союз и Канада.
Создавалось впечатление, что фашистская Германия надолго завязнет на западно-европейском театре военных действий и Советского Союза беда не коснется. К такому мнению склонялись и некоторые члены Политбюро. Однако Сталин занял другую позицию. Он заявил, что угроза войны с нацистской Германией для нашей страны не только не снята, а наоборот, представляет еще большую опасность и необходимо напряжение всех материальных и духовных сил народа и партии для отпора врага. Нападение на Польшу – это подступы к нашим границам, и западные страны прямо или косвенно подтолкнут Гитлера напасть на нас.
Вскоре это предположение оправдалось. Англия и Франция, объявив войну Германии, тем не менее отдали Польшу ей на растерзание. В то время, когда польская армия, истекая кровью, пыталась защитить свою страну, французские и английские солдаты скучали в тылу. Многие не понимали, что происходит: война объявлена, но ее нет. «Странная война» или, как ее еще называли, «Сидячая война», своим бездействием подрывала моральный дух личного состава французских и британских экспедиционных сил. Чтобы предотвратить разложение войск, командование вынуждено было пойти на организацию спортивных мероприятий. 21 ноября 1939 года правительство Франции создало в вооруженных силах «службу развлечений», на которую возлагалась организация досуга военнослужащих на фронте. Парламент обсудил вопрос о дополнительной выдаче солдатам спиртных напитков, премьер-министр Даладье подписал декрет об отмене налогов на игральные карты, предназначенные для действующей армии. И одновременно было принято решение закупить для армии 10 тысяч футбольных мячей.
Пока решались эти злободневные развлекательные задачи, фашистская Германия оккупировала Польшу. Фактически она была отдана Гитлеру по мюнхенскому сценарию. В то же время правительственные круги Англии и Франции разворачивают мощную антисоветскую пропаганду. Все средства общественной информации были использованы для идеологической подготовки войны против СССР. В буржуазной печати тогда раздавался только один клич: «Война России». Кампания антикоммунизма достигла своего апогея, когда английское правительство отозвало из Москвы своего посла, а французское объявило советского посла в Париже персоной «нон грата». Это была откровенная попытка «западных демократий» создать новый фронт мировой войны против СССР. Это было намерение отвести от себя возможный удар вермахта и превратить «ошибочную войну», то есть войну друг против друга, в «правильную войну» против Советского Союза.
Разработкой замысла превращения войны «неправильной» в «правильную» занимались правительственные круги Англии, Франции и высшее военное руководство этих стран. Намечалось, в частности, использовать германско-советские противоречия на севере и под предлогом помощи Финляндии нанести удар по Ленинграду и Мурманску, а на юге – уничтожить советские нефтяные промыслы на Кавказе и вторгнуться военно-морскими силами в Черное море. Расчеты сводились к тому, что фашистская Германия предпримет «естественный шаг» и нанесет удар по центральным районам Советского Союза. При обсуждении проблем похода на СССР расчет делался на успех, связанный со «слабостью» советского государства и его вооруженных сил, а также надеждой на «антикоммунистическую революцию» внутри Советского Союза. На Западе были убеждены, что в Советском Союзе существует мощная «пятая колонна», которая будет способствовать вооруженной интервенции. Иными словами, антисоветским планам Англии и Франции были присущи те же просчеты, что и фашистской клике, готовящей агрессию против СССР.
Сталин предполагал возможность такого сговора империалистических стран и внимательно следил за развитием ситуации. Он понимал, что для Чемберлена и Даладье это была, что называется, голубая мечта. А как для Гитлера? Для Гитлера их планы не представляли интереса. Во-первых, он не доверял мюнхенцам – тот, кто предал своих союзников в трудную минуту, точно так же может предать и его; во-вторых, Гитлер был самонадеян – легкие победы ему уже вскружили голову; и наконец, в-третьих, он был уверен в своей победе над Советским Союзом и не собирался делиться с Англией и Францией (судьбу которых он определил как вассалов великого рейха) таким лакомым куском, каким для него являлась Россия.
Следовательно, считал Сталин, прежде чем напасть на Советский Союз, Гитлер захочет уничтожить своих западных конкурентов и обезопасить свой тыл. Кроме всего прочего, у фашистской Германии были свои счеты с Францией. Ей во что бы то ни стало (как громогласно вещала нацистская пропаганда) хотелось отомстить за поражение 1918 года и снять с себя «позор» Версальского договора. Гитлер не только прислушивался к шовинистическим и реваншистским призывам, он и сам горел желанием «справедливого возмездия».
* * *
Сразу же после оккупации Польши Гитлер провел совещание главнокомандующих всех видов, вооруженных сил и начальников штабов и приказал незамедлительно готовить наступление на Запад. «Цель войны, – подчеркнул фюрер, – поставить Англию на колени, разгромить Францию».
Об этом совещании Сталин узнает позже. Но что-то подобное он предполагал и после поражения Польши. С учетом таких обстоятельств и строилась внешняя политика Советского Союза. Иосиф Виссарионович был убежден, что война с фашистской Германией неизбежна. Но он также рассчитывал, что Гитлер может завязнуть в войне с Францией и Англией, располагавшими крупными вооруженными силами на западной границе Германии.
Однако эти расчеты не оправдались. Пока французские и английские солдаты гоняли футбольные мячи и играли в карты, а правительственные круги их стран мечтали о превращении «неправильной» войны в «правильную», Гитлер использовал стратегическую паузу для передислокации своих войск с востока на запад, увеличения производства военной техники и наращивания боевой мощи. Он готовился подмять под себя всю Европу. Первыми его жертвами стали Дания и Норвегия. Эти страны он оккупировал в считаные часы. При захвате Дании гитлеровцы потеряли двух человек убитыми и десять ранеными. Норвегия пыталась оказать сопротивление, но оно было сломлено в течение одного дня. Англия и Франция, как и в случае с Польшей, не спешили ей на помощь. Они придерживались точки зрения Черчилля: «…мы больше выиграем, чем проиграем, от нападения Германии на Норвегию и Швецию».
Трудно сказать, что имел в виду Черчилль, когда произносил эту фразу, но ясно одно: он провоцировал Гитлера на новые агрессивные действия. Оккупировав Данию и Норвегию, 10 мая 1940 года нацистские войска вторглись в Голландию, Бельгию и Люксембург. Через неделю эти страны, граничащие с Францией, были захвачены. Дорога на Париж оказалась открытой.
Англо-французская коалиция продержалась недолго. Английское руководство стало больше заботиться о своих интересах в ущерб общим оперативно-стратегическим планам. В Лондоне считали, что сражение за Францию проиграно, и поэтому нужно скорее уносить ноги домой и заботиться о своем будущем.
Действительно, Франция капитулировала в считаные недели. Англия осталась в одиночестве. Но она мало волновала Гитлера. Политическое руководство фашистского рейха считало, что правительство Великобритании, лишившись союзников на континенте, пойдет на любые соглашения с Германией.
Таким образом, политика уступок нацистской Германии, отказ от системы коллективной безопасности в Европе с участием Советского Союза, открытое предательство Чехословакии, а затем и Польши, антисоветский курс западных держав – все это способствовало фашистской агрессии и явилось одной из главных причин поражения англо-французского союза. Сталин охарактеризовал политику Англии и Франции одним словом:
– Доигрались.
* * *
Иосиф Виссарионович внимательно следил за разбойными нападениями гитлеровской Германии в Западной Европе и за политикой правительственных кругов Англии и Франции. Ее нельзя было назвать ни реалистичной, ни, тем более, порядочной. Создавалось впечатление, что в Париже и Лондоне действуют политики с завязанными глазами. Их ненависть к Советскому Союзу была так велика, что они даже не думали о собственной безопасности. Все, что они делали, было подчинено одной цели – направить фашистскую агрессию против СССР.
Почти каждый день Сталин получал сообщения главного разведуправления о провокационной деятельности западных политиков. В одном из донесений говорилось о том, что после подписания в декабре 1938 года Францией и Германией декларации о ненападении министр иностранных дел Франции Жорж Бонне сказал: «Германская политика отныне ориентируется на борьбу против большевизма. Германия проявляет свою волю на Востоке».
Руководитель Северного департамента Министерства иностранных дел Великобритании Кольер 26 апреля 1939 года утверждал, что «его правительство не будет связывать себя с СССР, так как хочет дать Германии возможность развивать агрессию на Восток за счет России».
16 мая 1939 года на заседании Британского правительства министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс заявил: «Политические аргументы против заключения военного договора с СССР более важны, чем военные доводы в пользу такого пакта».
Но красноречивее всех свое отношение к Советскому Союзу выразил премьер-министр Великобритании Чемберлен: «Я скорее подам в отставку, – сказал он на одном из совещаний, – чем подпишу союз с Советами. Что касается русских, то они действительно преисполнены стремления достигнуть соглашения с нами». 4 июля 1939 года Британское правительство обсуждало вопрос о переговорах, ведущихся в Москве. Принято решение: всячески затягивать переговоры и к соглашению дело не вести.
Кухню закулисных игр на этом совещании раскрывает бывший премьер-министр, член английского парламента Ллойд Джордж. «Мистер Чемберлен, – заявил он, – вел переговоры непосредственно с Гитлером. Для свидания с этой целью он ездил в Германию. Он и лорд Галифакс ездили также и в Рим. Они были в Риме, пили за здоровье Муссолини и говорили ему комплименты. Но кого они послали в Россию?.. Они просто послали чиновника иностранных дел. Это оскорбление. У них нет чувства меры, они не дают себе отчета в серьезности положения сейчас, когда мир оказался на краю бездонной пропасти».
Но нет, не прозрели всякие там Чемберлены, Галифаксы, Петены, Черчилли и прочие лорды. Они подвели человечество к катастрофе и ушли в тень. Если фашистские агрессоры предстанут перед международным трибуналом и понесут заслуженное наказание, то о Чемберленах, Галифаксах, Петенах… даже не вспомнят. А жаль. Очень жаль! Они провокаторы и, можно сказать, сообщники Гитлера. Сталин знал: в Берлине считали, что, если СССР, Франция и Англия договорятся между собой, война со стороны Германии против них будет невозможной. Не смогли, не захотели договориться и в результате погубили более 50 миллионов человек, а сотни миллионов людей искалечили и обездолили. Сталин тогда особенно остро почувствовал, насколько хрупок мир и насколько беззащитен человек, когда к власти приходят такие душевно нездоровые политики, как Гитлер и Чемберлен.
Тысячу раз был прав Рузвельт, предложивший еще в Тегеране создать международную организацию по защите мира от воинственных маньяков.
Кульбиты истории
Воспоминание о Рузвельте всегда вызывало у Сталина чувство жалости к этому человеку. Рузвельт не дожил до победы 27 дней. Несмотря на различие мировоззрений, идеологий, классовой принадлежности, они часто находили общий язык в решении сложных военно-политических и экономических проблем. Он не был оголтелым антисоветчиком, каким был Черчилль. Защищая классовые интересы своей страны, Рузвельт мог учитывать и интересы партнера. Сталин считал его здравомыслящим политиком и человеком.
Впервые они встретились на Тегеранской конференции, а до того вели активную переписку по координации союзнических действий в войне. Именно Рузвельт первый заговорил об оказании Советскому Союзу помощи в борьбе с фашистскими захватчиками. Еще до нападения Германии на СССР в Вашингтоне знали о замыслах Гитлера разгромить Советский Союз. Это не на шутку встревожило руководящих деятелей США. Стали просчитывать все возможные варианты развития событий. С одной стороны, хорошо, если Германия разгромит советскую Россию, но с другой – нет гарантий, что после разгрома Советского Союза Гитлер и Япония не нападут на Америку. Взвесив все «за» и «против», решили помогать Советскому Союзу. Все-таки лучше смотреть на войну со стороны, чем самим в ней участвовать.
Интересно отметить, что такая позиция Америки не понравилась английским политическим деятелям. Прибывший в Вашингтон новый посол Великобритании лорд Галифакс предложил сократить поставки в СССР, заявив, что Англия опасается, что в случае войны (Англия также была информирована о нападении Германии на Советский Союз) они попадут в руки Гитлера. Это был благовидный предлог лишить Советский Союз всякой помощи.
К слову сказать, ни Англия, ни США не верили в способность Советской Армии и правительства СССР оказать серьезное сопротивление фашистской Германии. Тем не менее, Рузвельт не отказался от намеченной им программы помощи СССР. Он смотрел дальше английских политиков. Тут стоит привести выдержку из книги сына президента, Элиота Рузвельта, «Его глазами». В ней воспроизводятся следующие слова, характеризующие позицию президента.
– Ты представь себе, – говорил Рузвельт сыну, – что это футбольный матч. А мы, скажем, резервные игроки, сидящие на скамье. В данный момент основные игроки – это русские, немцы, китайцы и, в меньшей степени, англичане. Нам предназначена роль игроков, которые вступят в игру в решающий момент… Я думаю, что момент будет выбран правильно…
Если отбросить иносказательность, то мысль президента звучит просто: пусть немцы и русские убивают друг друга, а когда их силы истощаться, тогда и мы заявим о себе.
Сталин понимал, какие политические игры ведут США и Англия, но он не мог говорить о них прямо. Стоило ему только намекнуть на их истинные цели, как они тут же разыграли бы сцену оскорбленной невинности. Поэтому он принял их правила игры. Ему важно было создать антигитлеровскую коалицию.
Хотят того или нет западные страны, но они будут вынуждены пойти на союз с большевистской Россией и помогать ей в войне. Это они будут делать не из любви к Советскому Союзу, а из страха перед Гитлером.
Сталин в который раз оказался прав.
* * *
Действительно, история иногда преподносит удивительные кульбиты: союз коммунистов и империалистов из их числа. Однако роли в этом объединении распределяются отнюдь не справедливо. На долю СССР ложатся все тяготы войны, а на долю США – как бы роль сочувствующих наблюдателей, «резервных игроков, сидящих на скамье».
Впрочем, здесь дело даже не в сочувствии. Такие человеческие чувства никогда не были присущи правительствам западных стран, тем более в отношении советского народа. Это была забота о собственной шкуре и безопасности: ведь если Гитлер раздавит Советский Союз, несдобровать ни Англии, ни США. Поэтому было принято решение не терять контроль над ситуацией. Рузвельт направляет в Москву своего специального представителя Гарри Гопкинса с целью оценить возможности Красной Армии в противостоянии фашистскому натиску. Рузвельт не верил своим военным, которые пророчили быструю гибель СССР, и хотел получить достоверную информацию из первых рук.
Сталин лично принял Гопкинса и подробно рассказал ему, что происходит на советско-германском фронте. Гопкинс убедился, что Красная Армия не только способна противостоять натиску фашистской Германии, но и нанести ей поражение. Во время беседы речь зашла и о нуждах фронта. Сталин сказал, что Красная Армия нуждается в защитных орудиях, в пулеметах, алюминии для производства самолетов…
Гопкинс сказал, что Англия и США готовы удовлетворить потребность Красной Армии в необходимых материалах, но сначала их нужно произвести и доставить. А на это нужно время. Следовательно, лучше строить планы на длительный период войны. Но и здесь посланец Рузвельта делает оговорку. Он заявляет, что русским не стоит рассчитывать на поставки США и Англией тяжелого оружия: танков, самолетов, зенитных орудий, пока не стабилизируется фронт.
Одним словом, вы, ребята, воюйте, а мы пока посидим на «скамейке запасных» и посмотрим, как у вас будет получаться. Сталин отлично понимал поведение западных союзников, не желающих связывать себя определенными обязательствами, и совершенно спокойно отреагировал на заявление Гопкинса об отсрочке оказания помощи. Он воспользовался приездом Гопкинса, чтобы отправить Рузвельту личное послание, в котором призывал президента занять твердую позицию по отношению к Гитлеру.
Оценивая свою поездку в Москву и свои встречи со Сталиным, Гопкинс записал, что она была… «полезной и является поворотным пунктом в отношениях, сложившихся в военное время, с одной стороны, между США и Англией и Советским Союзом – с другой стороны. «Теперь, – писал он, – англо-американские расчеты не могут больше основываться на возможности скорого крушения России. После этого весь подход к проблеме должен серьезно измениться».
* * *
В конце сентября 1941 года в Москву прибыла англо-американская миссия, возглавляемая лордом Бивербруком (Англия) и Авереллом Гарриманом (США). В первый же день прибытия делегации Сталин принял ее руководителей. Гарриман передал ему личное послание президента. Оно хранилось в папке личной переписки с президентом.
«Уважаемый г-н Сталин, – писал Рузвельт. – Это письмо будет вручено Вам моим другом Авереллом Гарриманом, которого я просил быть главой делегации, посылаемой в Москву.
Г-ну Гарриману хорошо известно стратегическое значение Вашего фронта, и он сделает, я уверен, все, что сможет, для успешного завершения переговоров в Москве.
Гарри Гопкинс сообщил мне подробно о своих обнадеживающих и удовлетворительных встречах с Вами. Я не могу передать Вам, насколько мы все восхищены доблестной оборонительной борьбой советских армий.
Я уверен, что будут найдены пути для того, чтобы выделить материалы и снабжения, необходимые для борьбы с Гитлером на всех фронтах, включая Ваш собственный.
Я хочу воспользоваться этим случаем в особенности для того, чтобы выразить твердую уверенность в том, что Ваши армии в конце концов одержат победу над Гитлером, и для того, чтобы заверить Вас в нашей твердой решимости оказывать всю возможную материальную помощь.
Искренне Ваш Франклин Д. Рузвельт».
* * *
Помощь действительно была нужна. Рузвельт и Черчилль понимали, что советский народ защищает не только свою землю, но и их страны. Однако с помощью не торопились, и Сталин прямо высказал свое недовольство таким положением вещей. В частности, он сказал, что Англия могла бы послать свои войска в СССР, чтобы принять участия в сражениях на Украине. Бивербрук тут же принял эту идею, но подчеркнул, что английские солдаты готовы и могут нести службу… на Кавказе.
Сталин тут же отклонил это предложение.
– На Кавказе нет войны, – сказал он, – война идет на Украине.
После первой встречи со Сталиным Бивербрук и Гарриман отправились в английское посольство, где, видимо, обсудили сложившуюся ситуацию и составили дополнительный список поставок материалов для нужд советского фронта. Когда Сталина ознакомили с этим документом, он сказал, что список его удовлетворяет.
Удовлетворил данный документ и Рузвельта. В письме от 30 декабря 1941 года он писал Сталину, что обсудил с членами миссии подробности московской встречи и одобряет их: «Все военное имущество и все виды вооружения мною одобрены, и я приказал по возможности ускорить доставку сырья. Приказано также немедленно приступить к поставке материалов, и эти поставки будут производиться по возможности в самых крупных количествах. Для того, чтобы устранить возможные финансовые затруднения, немедленно будут приняты меры, которые позволят осуществить поставки на сумму до 1 миллиарда долларов на основе закона о передаче взаймы или в аренду вооружения («ленд-лиз»). Если на это согласится Правительство СССР, я предлагаю, чтобы по задолженности, образовавшейся в результате этого, не взималось никаких процентов и чтобы Советское правительство начало покрывать ее платежами через пять лет после окончания войны, с тем, чтобы они были закончены на протяжении длительного периода после этого. Я надеюсь, что Ваше правительство примет специальные меры для того, чтобы продавать нам имеющиеся в его распоряжении сырьевые материалы и товары, в которых Соединенные Штаты могут испытывать срочную необходимость, на основе соглашения, по которому все поступления от этих продаж будут поступать в погашение счета Советского Правительства…Я надеюсь, что Вы без колебаний будете непосредственно связываться со мной, если Вы этого пожелаете».
Закончив чтение письма, Сталин задумался. Оно вызывало у него смешанное чувство возмущения и недоумения. Враг был общий. Если гитлеровская Германия разгромит Советский Союз, то Англия не спрячется за Ла-Маншем, а США не удастся отсидеться за океаном. Гитлер их обязательно достанет. Все здесь ясно, как божий день. Тем не менее, Рузвельт, говоря об оказании военной помощи Советскому Союзу, пытается соблюсти свою выгоду. Он торгуется и назначает цену за каждый ствол, самолет, танк, которые США намерены поставить Красной Армии. Это крохоборство, граничащее с бессовестностью возмущали Сталина, но положение было крайне тяжелым. Заводы, эвакуированные с западной части СССР, оккупированной гитлеровцами, на восток, не успевали пока обеспечить армию необходимым вооружением. Им нужно было время, чтобы наладить и запустить производство. Поэтому всякое негодование и возмущение по поводу поведения союзников было бы преждевременным и неуместным. Сейчас нужно брать то, что дают. И Сталин пишет благодарственное письмо Рузвельту, в полной мере проявив при этом дипломатические способности и мудрость государственного деятеля.
«Г-н Президент, – пишет он, – Ваше решение о том, чтобы предоставить Советскому Союзу беспроцентный заем на сумму в 1 миллиард долларов на оплату поставок вооружений и сырьевых материалов Советскому Союзу, Советское правительство принимает с искренней благодарностью, как исключительно серьезную поддержку Советского Союза в его громадной и трудной борьбе с нашим общим врагом, с кровавым гитлеризмом. (От себя добавим: враг общий, только одни проливают кровь, а другие считают деньги. – Авт.)
По поручению правительства СССР я выражаю полное согласие с изложенными Вами условиями предоставления Советскому Союзу этого займа, платежи по которому должны начаться спустя пять лет после окончания войны и будут производиться в течение 10 лет после истечения этого пятилетнего периода».
Какую же нужно было иметь выдержку и самообладание, чтобы благодарить человека, пытающегося снять последнюю рубашку со своего спасителя?!
Не было недостатка и в обещаниях со стороны Англии, которая также намеревалась оказывать помощь Советскому Союзу. Однако это были лишь слова. На практике все вышло иначе. Американцы и англичане постоянно нарушали свои обязательства по поставкам, что вносило неразбериху в расчеты вооружения Красной Армии и срывало запланированные военные операции. Кроме всего прочего, качество оружия, мягко говоря, оставляло желать лучшего. В одном из писем Сталин писал Рузвельту:
«Считаю долгом предупредить, что, как утверждают наши специалисты на фронте, американские танки очень легко горят от патронов противотанковых ружей, попадающих сзади или сбоку. Происходит это оттого, что высокосортный бензин, употребляемый американскими танками, образует в танке большой слой бензиновых паров, создающих благоприятные условия для загорания».
В папке Сталина хранился и ответ Рузвельта на это письмо:
«Я весьма ценю Ваше сообщение о трудностях, испытываемых на фронте с американскими танками. Нашим специалистам по танкам эта информация будет весьма полезной для устранения недостатков этого типа танков. Опасность пожара в будущих типах танков будет снижена, т. к. они будут работать на горючем с более низким октановым числом».
Советский Союз вел смертельную войну. В этой кровавой бойне он защищал не только себя, но и мировую цивилизацию от фашистской нечисти, а для американцев, выходит, это был полигон для испытания и совершенствования вооружений.
Серьезный разговор о качестве военной техники состоялся тогда в беседе с посетившим в сентябре 1942 года Москву лидером республиканской партии Уэдделлом Уилки. Разговор шел в присутствии послов США и Англии. Сталин спросил прямо:
– Почему английское и американское правительства снабжают Советский Союз некачественными военными материалами?
Свой вопрос он подкрепил конкретными фактами. Речь шла о поставках устаревших американских самолетов П-40 вместо более совершенных «аэрокобр». Англичане также присылают самолеты «харрикейн», которые значительно хуже германских. Сталин рассказал о случае, когда американцы собрались поставить Советскому Союзу 150 «аэрокобр», но англичане вмешались и забрали их себе.
Рассказывая эту историю, Сталин внимательно смотрел в лица своих собеседников. Если американский посол Стендли стыдливо стушевался и сразу же заявил, что он не в курсе дела, то английский посол Арчибальд Кларк вел себя более нагло.
– Да, мы забрали эти 150 машин, – сказал он, – и в руках англичан они принесли больше пользы, чем если бы они попали в руки русских.
Сталин никак не прореагировал на эту наглую выходку англичанина. И не потому, что ему нечего было сказать, а потому, что вступать в дискуссию с послом просто не имело никакого смысла. Такие вопросы решаются на другом, более высоком, уровне.
Однако и на высоком уровне переговоры союзниками нередко велись точно так же. В августе 1942 года Сталин отправил письма Черчиллю и Рузвельту о поставках вооружения.
«Я хотел бы, – писал он, – подчеркнуть нашу особую заинтересованность в данное время в получении из США самолетов и других видов вооружения, а также грузовиков в возможно большем количестве. Вместе с тем я надеюсь, что будут приняты все меры для обеспечения быстрейшей доставки грузов в Советский Союз, особенно Северным морским путем».
В ответ Рузвельт сообщил, что американские «неотложные военные нужды исключают в настоящий момент возможность увеличения количества самолетов «аэрокорб». Что касается других видов поставок, то этот вопрос еще нужно изучить.
В тяжелейшее время для нашей страны, когда немецкие полчища рвались к Волге и Кавказу, английские и американские поставки северным маршрутом (когда Сталин просил увеличения поставок именно этим путем) вообще были прекращены. Свою позицию Черчилль и Рузвельт оправдывали тем, что в период, когда за Полярным кругом светло, потери транспортов значительно возрастают, как правило, ссылаясь на трагический случай с конвоем PQ-17.
История с этим конвоем наделала много шума, и тайна ее до сих пор остается нераскрытой. Здесь много вопросов, но нет ответов. Известно, например, что конвой, состоящий из 32 транспортов и двух спасательных судов, вышел из Исландии. Был июнь 1942 года. Однако, несмотря на летнее время, охрана судов была из рук вон плохо организована. И вот здесь происходит что-то непонятное. По ходу следования конвоя в определенных местах были сосредоточены крупные военно-морские силы США и Англии. Однако, когда возникла реальная угроза (стало известно, что немецкий линкор «Тирпиц» вышел на перехват транспортных судов), начальник английского морского штаба адмирал Д. Паунд приказал, не вступая в бой с немецким линкором, отойти, так сказать, в сторонку. Транспорты, оказавшиеся без защиты, стали легкой добычей немецкого линкора. Из 34 судов спаслись и к месту назначения пришли только десять. По поводу этого трагическому случаю Сталин писал Черчиллю: «Приказ английского Адмиралтейства 17-му конвою покинуть транспорты и вернуться в Англию, а транспортным судам рассыпаться и добираться в одиночку до советских-портов без эскорта наши специалисты считают непонятным и необъяснимым».
Опираясь на мнение специалистов, которые не могли объяснить поведение английского адмирала, отдавшего приказ бросить транспортные суда на произвол судьбы, для себя Сталин сделал однозначный вывод: была ловко спланированная провокация против поставок военной техники Советскому Союзу. Причем, чтобы спрятать, в прямом смысле, концы в воду, позволили немцам расстрелять собственные корабли и потопить сотни матросов. Внешне все выглядит правдоподобно, на деле же это не только преступление против советской страны, но и перед собственным народом. Если бы в Советском Союзе нашелся такой адмирал или генерал, как Паунд, отдавший преступный приказ, приведший к подобной трагедии, то его судили бы по законам военного времени и расстреляли, а в Англии он был представлен к награде.