Текст книги "Медведь и Пингвин (СИ)"

Автор книги: Владлен Багрянцев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Вы дезертировали с боевого поста, самовольно оставили Новый Альбион и отправились в недружественную страну...

– Что за чушь? – презрительно фыркнул Хеллборн. – Я имел полное право оставить в своем кабинете заместителя и самостоятельно отправиться на операцию. Проверьте протоколы Секретной службы, я не нарушил ни единого пункта.

– Неудивительно, ведь это вы их составляли, – с кислой миной на лице заметил Макхолланд. – Серьезный прокол в общей системе безопасности. Мы уже подготовили рекомендации для нового директора, он должен изменить этот параграф.

– Между прочим, а кто у нас новый директор? – поинтересовался бывший директор.

– Это сейчас неважно, узнаете в свое время.

– И все-таки?

– Вы не станете возражать, если вопросы буду задавать я? – насупился Макхолланд.

– Ну вот, опять! Еще одна фраза из моего блокнота! – воскликнул Хеллборн. – И этот человек настаивал на серьезном разговоре... Между прочим, кто из вас хороший полицейский, а кто плохой?

– Здесь нет хороших парней, мистер Хеллборн, – неожиданно отозвался “Боксер” Преториус.

– Что значит “нет”?! – возмутился Хеллборн. – Ведь это отличная схема – “добрый и злой полицейский”, работает веками! Зачем ломать то, что работает? Но что я слышу?! – спохватился Джеймс. – Мальчик, оказывается, ты умеешь разговаривать?! Однако теперь я понимаю, почему ты так долго молчал. Я должен был сразу догадаться. Твоя фамилия, а теперь еще и этот противный белголландский акцент... И откуда вы все понаехали на нашу голову?! Разве за это мы, настоящие альбионцы, боролись и сражались?! Ладно, можешь расслабиться, сынок. Теперь ты один из нас. Союзная декларация гарантирует твои права. Помни, что ты молод, силен, и унижение не продлится вечно.

– Я не понаехал, – возразил Преториус. – Я родился в Новом Альбионе.

– В самом деле? – поджал губы Хеллборн. – Какой хитрый план. Это ты отлично придумал. Автоматическое гражданство по месту рождения. Как тебе это удалось? Сколько тебе лет, сынок?

– Двадцать один.

– Надо же, а выглядишь гораздо старше, – заметил Джеймс.

– Я родился в концлагере для белголландских экспатов, – добавил Преториус, – куда альбионские власти посадили мою мать. Она была зоологом, приехала в Новый Альбион, чтобы изучать титанисов и саблезубых кошек. Мы оставались там до конца войны – и даже несколько лет после войны, когда из лагеря убрали охрану, и он получил статус обычного городского поселения. В первые годы жизни меня окружали одни сплошные белголландцы, поэтому я так и не избавился от акцента.

– Понимаю. Все-то ты видел, везде побывал, – покачал головой Хеллборн. – А где в это время был твой папочка?

– Он погиб на войне, – спокойно сказал Боксер. – В самом начале.

– По другую линию фронта? – уточнил Джеймс. – Надеюсь, это не я его убил? То есть мне как-то все равно, но тебе может быть неприятно. Это повлияет на твою объективность и все такое. Скорей всего, уже повлияло...

В глубине души Хеллборн понимал, что этот паренек заслуживает только сочувствия, но уже не мог остановиться. “Это мерзкое жжение в носу, когда тебя подозревают и допрашивают свои”.

– Мой отец был альбионцем, – добавил Преториус. – Только моя мать была белголландкой.

– Хм, то есть ты только наполовину утконос, – констатировал Хеллборн.

– Расистские шуточки вам не к лицу, адмирал, – рыжий лейтенант был само хладнокровие.

– Расистские? Кто здесь расист? Я – расист?! – возмутился Джеймс. – Да как вы могли такое подумать, у меня лучшие друзья – утконосы... то есть белголландцы.

– Я понимаю, вы просто пытаетесь вывести меня из себя, – вежливо улыбнулся Преториус, – но у вас ничего не выйдет.

– О! Что я вижу? Хладнокровный профессионал, – в свою очередь улыбнулся Хеллборн. – Далеко пойдешь, сынок. Если только тебя раньше не убьют.

– Зря стараетесь, адмирал, – вздохнул Боксер. – Старый, пошлый приемчик. Я вас насквозь вижу.

– Штампы, штампы, штампы, – простонал Джеймс. – Нет, это не я – это вы пытаетесь меня разозлить. И это у вас ничего не выйдет.

– Посмотрим, – равнодушно пожал плечами младший агент.

– Преториус, Преториус... – задумчиво пробормотал Хеллборн. – Нет, никогда не встречал. Где служил твой отец?

– Преториус – фамилия моей матери, – пояснил Боксер. – Они с отцом не успели официально оформить отношения.

– Как романтично, – умилился вице-адмирал.

– Альбионское правительство так и не признало мою мать вдовой погибшего солдата. Мне повезло чуть больше – меня признали его сыном, и я смог поступить в военную академию. Фамилия моего отца – Соренсен, – все тем же спокойным голосом произнес Боксер. – Суб-коммандер Роберт Соренсен, старший офицер связи с монитора “Королева Матильда”.

“Вот дерьмо. Очередной покойник передает привет с того света”.

“Черт побери, как тесен мир. И не только этот мир. Какова вероятность того, что меня будет допрашивать сын погибшего фронтового товарища? – Джеймс Хеллборн расстроился в лучших чувствах. – Какова статистическая вероятность? Должно быть, очень высока – мой жизненный путь очень плотно усеян трупами друзей, врагов и нейтралов...”

– Значит, это все-таки личное, – печально констатировал Хеллборн. – Полагаю, что наш утконосый друг винит меня в гибели своего отца. Теперь он дорвался до власти и решил страшно отомстить. Считаю своим долгом заявить официальный протест и требую сменить следователя. Между прочим! – спохватился Джеймс. – А где мой адвокат?! Где мой телефонный звонок?! Где мой обед или хотя бы завтрак, черт бы вас побрал?!!!

– Достаточно, – недовольно вмешался коммандер Макхолланд. – Прекратите паясничать, мистер Хеллборн. Вам не положен телефонный звонок – вы солдат, а не гражданский. Вам не положен адвокат, пока не положен – потому что вы не арестованы, только задержаны. Завтрак... Мистер Преториус, проверьте, пожалуйста, что там с обещанным обедом. Я и сам проголодался.

Боксер молча кивнул и скрылся за дверью.

– Зря вы его отослали. Я вижу в том углу кофейный аппарат и... – начал было Хеллборн.

– Эти приборы не работают, я уже проверял. Лейтенант Преториус временно покинул помещение, – добавил Макхолланд. повернувшись к диктофону.

– Хм. А вы имеете право продолжать разговор в его отсутствие? – усомнился Джеймс Хеллборн.

– Конечно. Это ведь всего лишь беседа, а не формальный допрос. Я не буду касаться по-настоящему важных вопросов, диктофон по-прежнему работает, так что все в порядке, – успокоил его Очкарик.

– Это он сейчас работает, – возразил Джеймс. – Потом он сломается, пленка порвется... Знаю я ваши полицейские штучки.

– Кто бы говорил, – иронически улыбнулся Макхолланд. – Мистер профессиональный шпион, сэр.

– Если вы не намерены меня оскорблять, давайте вернемся к нашим делам, – проворчал Хеллборн.

– Как вам будет угодно, – охотно согласился Очкарик.

– Что у вас еще есть? Как там писала “Дракенсберг Майкроскоп”, коррупция? – вспомнил вице-адмирал.

– Отнюдь, – отрицательно покачал головой Макхолланд. – Мы проверили ваши банковские счета, телефонные счета, счет из бакалейной лавки рядом с вашим домом и даже счета за электричество. В том, что касается денег, вы честнейший человек, сэр Джеймс.

– Ряд это слышать, – покраснел Хеллборн. – Поверьте, это было нетрудно, при моей-то зарплате. Хотя на прошлой неделе я проиграл триста фунтов за ужином в португальском посольстве... Но постойте! Когда вы успели проверить мои счета?!

– Мы давно работаем над вашим делом, – неохотно признался Макхолланд.

– Но как?! – возмутился Джеймс. – Мы ведь только что говорили об этом – юрисдикция специальных служб и так далее. Еще два дня назад я был директором Секретной службы, а вы уже проверяли мои счета, хотя не имели на это никакого права! Я вижу здесь угрозу для нашей демократии, – надулся Хеллборн.

– Закон не был нарушен, – отозвался Очкарик. – Вашим делом занималась полиция, конкретно D.C.P.D. Special Branch – вы почти угадали. Но они не могли охватить весь круг связанных с вами вопросов. Поэтому мы помогали им. Межведомственное сотрудничество и все такое, с разрешения Генерального прокурора Республики. Но как только президент отстранил вас от должности, дело целиком перешло в УКРФ. Так что не беспокойтесь, демократия не пострадала. Как и бюрократия, – усмехнулся специальный агент. – Республика может спать спокойно, пока мы стоим на страже.

– Рад это слышать, – добродушно кивнул Хеллборн. – Но кто же будет сторожить самих сторожей? Quis custodiet ipsos custodes? Ладно, это лирика. Вот и с коррупцией мы разобрались. Что дальше?

На пороге появился агент Преториус с подносом. Бутерброды, галеты, апельсины, чай. Не “Амбассадор”, но жить можно, грех жаловаться.

– Лейтенант Преториус вернулся в помещение, – громогласно объявил Макхолланд. – Что дальше? Бразильцы... то есть пиндорамцы... черт побери, все никак не привыкну...

– Да называйте их как хотите, – великодушно разрешил Хеллборн, потянувшись за бутербродом.

– Спасибо, вы очень добры, – кашлянул Очкарик. – Бразильцы потребовали вашей экстрадиции.

– По какому праву? – искренне удивился Джеймс.

– Согласно мирному договору, – сообщил Макхолланд. – Один из пунктов, двусторонняя экстрадиция. До сих пор пиндосы сидели тихо и помалкивали, этим пунктом пользовался только Новый Альбион.

– Я не это имел в виду, – Хеллборн скорчил недовольную гримасу и поспешил запить ее чаем.

– Бразильцы обвиняют вас в убийстве генерала Леопольда Магрудера, генерального комиссара Позитивной Полиции.

– ???!!! С какой стати? – изобразил удивление Джеймс.

“Хотя этого безусловно следовало ожидать”.

– У них есть свидетели, которые видели, как вы поспешно покинули отель, – Макхолланд заглянул в одну из папок. – Труп генерала Магрудера нашли в вашем номере, там же был найден тяжело раненый капитан Барбоза, один из сотрудников генерала. Насколько мне известно, Барбоза до сих пор не пришел в сознание, несмотря на несколько операций.

– Парнишка выжил? – вот сейчас Хеллборн удивился по-настоящему. – Черт, я же проверил его... М-да, тогда я не мог добросовестно проверить его состояние. Я должен был прятаться от снайпера.

– У меня есть копия баллистической экспертизы, – Очкарик продолжал копаться в папке. – Бразильцы утверждают, что обе жертвы пострадали от пистолетного огня. “Кольт” тридцать второго калибра, стреляли с небольшого расстояния, практически в упор.

“Неужели все-таки русские?!”

– Это старый фокус СМЕРШа, – небрежно заметил Хеллборн. – У них в арсенале есть винтовка, которая стреляет пистолетными пулями, и пистолет, который стреляет винтовочными пулями. Глубина нарезов и прочие ТТХ – все предусмотрено. Маленькая военная – то есть шпионская хитрость, чтобы запутать вражеских баллистиков.

– Винтовка, которая стреляет пистолетными пулями? – переспросил Макхолланд. – Зачем вы мне пересказываете историю про Шерлока Холмса?

– В яблочко!!! – воскликнул Джеймс. – Именно так, история про Шерлока Холмса. Один из прежних начальников СМЕРШа – его давно расстреляли за шпионаж в пользу Англии – был большим поклонником сэра Артура Кона Дойла. Из его рассказов он почерпнул немало идей – в том числе и эту, с винтовкой. Вы мне лучше скажите, как бразильские следователи объясняют разбитые стекла?

– “Скорей всего, убийца стоял на балконе”, – процитировал Очкарик.

– “Скорей всего”, – передразнил его Хеллборн. – Они нашли пустые гильзы?

– “Скорей всего, убийца подобрал гильзы”, – прочитал Макхолланд. – “Также не исключено, что пистолетная автоматика отразила стрелянные гильзы за пределы балкона, и они упали на улицу. Поиски ничего не дали”.

– Пусть поищут еще, а до тех пор даже не смейте думать о моей выдаче, – заявил Джеймс.

– Мы и не собирались вас выдавать, – Очкарик захлопнул папку. – Этого еще не хватало. Даже если вы на самом деле прикончили старого апсака Магрудера. Перебьются. Мы сами с вами расправимся.

– Но за что? – не понял Хеллборн.

– Государственная измена и шпионаж в пользу иностранной державы, – спокойно сказал Томас Макхолланд.

“Двадцать один – ноль!”

– Наконец-то что-то новое и оригинальное. О какой державе идет речь? – хладнокровно уточнил Джеймс Хеллборн.

– Устраивайтесь поудобнее, сэр Джеймс, налегайте на бутерброды, – посоветовал специальный агент. – Потому что это будет очень длинный список.

“Длинный список? Что он несет?!”

– Если вы не против, я начну с тридцать шестого года, – провозгласил Макхолланд.

– Надеюсь, 36 года нашей эры? – поспешил уточнить Джеймс Хеллборн.

– Адмирал, что я совсем недавно говорил про ваше чувство юмора?! – заметно рассердился Очкарик.

– Но я и не думал шутить! – добродушно отвечал Хеллборн. – Если вы давно изучаете мою биографию, то должны знать, что мне неоднократно по долгу службы приходилось иметь дело со всевозможными историческими артефактами, археологическими находками, руинами погибших цивилизаций и так далее. Вот я и подумал...

– Не в этот раз, – отрезал Макхолланд. – Речь идет о 1936 годе от рождества Христова. Хоть это будет и непросто, я попробую ограничиться ХХ веком.

– Ах, ХХ век... – рассеянно пробормотал Джеймс. – Не самый удачный из веков. Порой мне кажется, что мы опоздали родиться. Пусть беспощадный и несправедливый рок предначертал нам стать железными людьми в стальных кораблях, но не так, не так мы должны были оставить свой след в истории. Мы должны были бороздить океаны под парусами, налегая на весла и вдыхать соленый ветер, обжигающий наши лица. Вас никогда не посещали подобные мысли, коммандер? Но увы! Времена не выбирают, и нам предстоит прожить это столетие до самого конца...

– Что вы несете, сэр Джеймс?! – не выдержал Макхолланд.

“Ты первый начал”, – чуть было не ответил Хеллборн, но вовремя прикусил язык.

– Тридцать шестой год, – хладнокровно напомнил Джеймс. – Вы что-то начали говорить про 1936 год. Хотя, признаюсь честно, с высоты нашего положения – что 36-й, что 1936-й – это было так давно... Времена цезарей и динозавров, густой туман доисторических болот и влажный запах мезозойских папоротников...

Очкарик покраснел от ярости – казалось, сейчас он взорвется. Впрочем, через несколько долгих секунд цвет его лица сменился на обычный бледно-альбионский. “Скорей всего, посчитал до десяти и взял себя в руки”, – умиротворенно подумал Хеллборн.

– 1936 год, – уже спокойно повторил Макхолланд. – 17 июля. Вы помните, что произошло в тот день? Я хочу услышать как можно больше подробностей. Только без ваших обычных плоских шуток.

– Хорошо, – Хеллборн решил проявить милосердие. – 17 июля 1936 года... Детерминизм какой-то. Хм. Да. Да, в тот далекий день я был в Мадриде. Испания, черт побери. До сих пор в ушах звенит. И в буквальном, и в переносном смысле.

– Что вы хотите этим сказать? – не понял Очкарик.

– Разве вы не знаете, по ком звонит колокол? – удивился Хеллборн.

– Дальше, – буркнул Макхолланд.

– На чем я остановился? Ах, да, Мадрид. В Мадриде я исполнял обязанности помощника военно-морского атташе Нового Альбиона. Это официально. На самом-то деле мой шеф – военно-морской атташе, чиф-коммандер сэр Энтони Гильберт – являлся резидентом альбионской Секретной службы в Испании, Португалии, Гибралтаре и Андорре. Хотя андоррские проблемы он постоянно спихивал на меня...

Макхолланд страдальчески закатил глаза, и Джеймс поспешно продолжил:

– Как сейчас помню, в тот день я на службу я опоздал. Но у меня была уважительная причина! Эта испанская девчонка такое вытворяла!

– Давайте не только без шуток, но и без лирики, – недовольно уточнил Макхолланд.

– – Без лирики, – охотно согласился Хеллборн. – Приезжаю я в посольство, где-то ближе к полудню, а по радио вот уже который час подряд передают прогноз погоды, один и тот же – “Над всей страной безоблачное небо, в Мадриде идет дождь”, – процитировал Джеймс. – Бред какой-то подумал я, нет же никакого дождя...

– Без лирики! – прошипел Макхолланд.

– И буквально в тот же час я получил новый приказ от коммандера Гильберта...

Вспоминая “Каталонию”.

Часть 1. Вдали от родины.

1936-самая новая

*

Испанская республика, Мадрид, посольство Свободного Государства Новый Альбион.

17 июля 1936 года.

*

– Джеймс, вы опять опоздали, – добродушно заметил чиф-коммандер сэр Энтони Гильберт.

– У меня была уважительная причина, – понурился лейтенант Джеймс Хеллборн.

– Да, я знаю, ваша испанская подружка, – кивнул шеф. – Та же самая, или уже другая?

Хеллборн густо покраснел и не сразу нашел, что ответить. Впрочем, шеф и не ждал от него ответа. Он был слишком занят своей новой игрушкой:

– Только посмотрите, какая прелесть! Что вы об этом думаете?

Джеймс много чего об этом думал – например, он давно понял, что коммандер Гильберт больной на всю голову. Должно быть, половину жалования на эти игрушки тратит. Разумеется, эти мысли Хеллборн благоразумно оставил при себе.

– Автоматический пистолет – оружие европейских декадентов и азиатских варваров. Нам, альбионцам, они ни к чему. При наших температурах надежно и безотказно могут работать только револьверы.

– Ты прав, но только отчасти, – возразил шеф. – Эту игрушку я только что получил из Финляндии. Как ты должно быть знаешь, Северная Финляндия в зимние месяцы года незначительно отличается от Южного Альбиона. Вот финны и разработали специальный пистолет для боевых действий в подобном климате. Вот, смотри. Здесь специальный газовый ускоритель...

Длинную скучную лекцию Джеймс благополучно пропустил мимо ушей. Новейший финский пистолет был невероятно уродлив. Какой-то квадратный кусок железа, из которого в разные стороны торчали толстая рукоятка и тонкий голый ствол. Грубое оружие – вернее, орудие убийства. Точно, из такого только людей убивать.

– ...финны утверждают, что он безотказно работает при температуре в минус сто градусов Цельсия! – завершил свою лекцию шеф. – Что-то не соображу сразу, сколько это Фаренгейту?

– Эээ... Примерно минус 150, – прикинул Джеймс. – Врут, короче говоря. Таких температур даже во внутренних антарктических пустынях не бывает. Разве что в межпланетном пространстве. Уж не хотите ли вы сказать... – насторожился Хеллборн.

– Не останавливайся, продолжай, – милостиво кивнул командир.

– Это может быть преднамеренной утечкой, – заметил Хеллборн. – Как далеко зашла скандинавская космическая программа? Их сотрудничество с итальянцами, в том числе с генералом Нобиле...

Громкий хохот Гильберта был ему ответом.

– Джеймс, твоя бурная фантазия не перестает меня умилять, – признался шеф, утирая слезы.

– Но, сэр, если сообщение Уильяма Пикеринга о втором спутнике Земли окажется верным, мы должны оказаться там первыми! – горячо запротестовал Джеймс. – Если данорвежцы или белголландцы нас опередят... Со времен полета “Альбион-1″ мы почти не продвинулись вперед!

– Забудь об этом, – отрезал шеф. – Этим занимаются совсем другие люди. Лучше скажи, что ты об этом думаешь? – и Гильберт кивнул в сторону стоявшего в углу радиоприемника. Тот снова передавал прогноз погоды:

– Над всей страной безоблачное небо. В Мадриде идет дождь...

– Бред какой-то, – пожал плечами Хеллборн. – Ведь нет же никакого дождя!

– Джеймс, я ценю твое чувство юмора, но только не сегодня, – нахмурился сэр Энтони.

– Прошу прощения, сэр, – поспешил заявить Хеллборн. – Да, это приказ о выступлении. Все равно, что официальное объявление войны. Настоящего официального объявления не будет – ИГИЛ и Испания до сих пор не признают друг друга.

– И как мы должны на это отреагировать?

– Я думаю, мы должны затаиться и наблюдать, – пожал плечами Джеймс. – Это не наша война.

– Вот тут ты ошибаешься, – вздохнул Гильберт. – Наши с тобой общие начальники считают Испанию второ-, если не третьестепенным фронтом. Наши главные проблемы, говорят они, сосредоточены в Южном океане, где нам угрожают апсаки и белголландцы. И если начальники правы – а кто мы такие, чтобы сомневаться в их правоте? – скажи мне, что мы здесь вообще делаем?

– В вашем кабинете, сэр? – на всякий случай уточнил Хеллборн.

– Джеймс, я же тебя только что просил...

– Виноват, сэр, – торопливо покаялся Хеллборн.

– В Испании, разумеется! – воскликнул шеф. – Зачем нам Испания? Я не прошу давать банальные ответы – “мы, Новый Альбион, как всякая уважающая себя держава, должны содержать посольство с военным атташе и его помощником в каждой дыре”. Испания уже не та, что прежде, больше не всемирная империя, солнце закатилось, торговый оборот между нашими странами ничтожен. Так зачем?

– Вас устроит короткий ответ или подробный? – поинтересовался Хеллборн.

– Короткий. Самый короткий, на который ты только способен – если способен вообще, – усмехнулся шеф.

В глубине души Джеймс был уверен, что сэр Энтони и он сам находятся в Мадриде в ссылке за какие-то неведомые грехи, но вслух сказал другое:

– Апсаки и белголландцы.

– Очень хорошо, Джеймс! – воскликнул Гильберт. – А теперь подробно.

– Апсаки, сэр, – начал Хеллборн. – Как и всякий латиноамериканский режим, неважно в какие цвета он окрашивается, они по-прежнему считают Иберию своей метрополией. Пусть не политической, но исторической, культурной, духовной если хотите. Кроме того, в Испании один из самых сильных центров анти-апсакской эмиграции. Поэтому Испания и Португалия пропитаны южноамериканской агентурой. Апсаки пытаются привести к власти своих агентов влияния. Можно не сомневаться, они примут самое активное участие в грядущей войне – оружие, деньги, военные советники. Если дела пойдут совсем плохо – или совсем хорошо, зависит от точки зрения, апсаки могут решиться на открытое вмешательство в пользу той или иной фракции. Если они преуспеют, мы получим в дополнение ко всем нашим проблемам апсакский режим в не самом последнем государстве Европе – а то и в целом ряде государств. Теперь белголландцы, – Джеймс перевел дыхание. – Они смотрят на Испанию свысока, по длинному ряду причину, но главная из них – с точки зрения белголландцев, Испания – это всего лишь французский вассал. А Франция – это уже серьезная цель. И если белголландцы увидят возможность перетянуть Испанию на свою сторону, они непременно ей воспользуются. Собственно, уже. По самым скромным оценкам, двадцать процентов легионеров и генералов ИГИЛ – белголландцы. Я не говорю про бюджет. Они не могли не повлиять на принятие решения начать войну именно сейчас, когда БАНЗАЙ нацелился на острова Французской Полинезии. И, разумеется, белголландцы не потерпят усиления апсаков в Европе. Таково положение вещей в общих чертах, сэр, но если вы хотите...

– Этого достаточно, Джеймс, – кивнул шеф. – Ты все правильно понимаешь. И раз ты понимаешь причины, по которым мы здесь – ты должен понимать, что это наша война, и мы не можем оставаться в стороне. И не останемся, – задумчиво добавил Гильберт.

– Я весь внимание, сэр, – Хеллборн едва не щелкнул каблуками, но в последний момент решил не переигрывать.

– И прекрати называть меня “сэром”, – нахмурился сэр Энтони. – Я больше не твой начальник. Ты грязный коммунист и дезертир.

– Прошу прощения, сэр? – не понял Джеймс.

– Вот, полюбуйся, – шеф швырнул ему распечатанный конверт, – только что из Дракенсберга пришло. Мерзавец, ты скрыл свое краснозадое прошлое, когда поступал в Академию. И не только! Пришло время расплаты, ирландская свинья!!!

– Ирландская?... – Хеллборн переслал что-либо понимать. Ну да, в роду были ирландцы, но это было так давно и неправда... Он развернул конверт. Как писали в старинных сентиментальных романах, “строчки заплясали у него перед глазами”.

“Член подпольной коммунистической ячейки...

связан с ирландскими террористами...

укрывал на квартире агентов Индийского национального конгресса...

гибралтарские сепаратисты...

немедленно задержать и содержать под арестом...

отправить в Дракенсберг первым же транспортом под надежной охраной...”

– Я... я ничего не понимаю, сэр, – Джеймс даже не пытался скрыть своего недоумения, – это какая-то ошибка...

– Никакой ошибки нет, дурачок, – ласково улыбнулся коммандер Гильберт. – Сейчас ты возьмешь ноги в руки и быстро-быстро покинешь здание посольства. После чего найдешь ближайший военный комиссариат и завербуешься в Испанскую республиканскую армию. У них не хватает специалистов, среди бывших королевских офицеров брожение и шатание, старые аристократы симпатизируют ИГИЛ, поэтому испанцы охотно принимают иностранных добровольцев с левыми взглядами на мир и романтическими взглядами на жизнь. Если будут задавать много вопросов – покажешь им эту телеграмму. Все понял?

– Так точно, – с облегчением вздохнул Хеллборн. – Я могу идти?

– Подожди. Вот, возьми игрушку, пригодится, – шеф протянул ему финский пистолет вместе с кобурой и коробкой патронов. – Опробуй в деле, уложи из него несколько фашистов...

Джеймс Хеллборн машинально посмотрел на календарь – дешевый отрывной календарь с черно-белыми картинками, висевший на стене за спиной у шефа. “1936 ИЮЛЬ 17″ – гласила текущая страничка.

– Вы так говорите “фашисты”, как будто это что-то плохое.

– Не нравятся они мне, – признался коммандер Гильберт. – Весь этот пафос, черные мундиры, серебряные шлемы, “Новая Римская Империя”... Такое впечатление, что они забыли, какой век на дворе. Недавно вычитал у одного европейского журналиста – “Римляне третьей свежести”. Точнее и не скажешь. Тухлятиной несет за десять миль... Ладно, хватит лирики. Отправляйся. Время не ждет.

И Джеймс Хеллборн отправился.

Часть 2. Капитан Инферно.

– Прошу прощения за беспокойство, – сказал Джеймс Хеллборн, прижимая шляпу к груди (он успел переодеться в штатское), – надеюсь, я попал в правильный кабинет...

– Вы иностранец? Журналист? – немедленно отреагировал испанский комиссар. – Прошу и меня простить, у меня сейчас совершенно нет на это времени.

– Журналист?! – Джеймс Хеллборн был возмущен до глубины души. – Ни в коем случае! Я доброволец. Хочу записаться в армию Республики и сражаться против фашистов!

– Доброволец? – так же немедленно просиял комиссар и пригладил усы. – Это совсем другое дело! И это правильный кабинет, товарищ. Простите за любопытство, ваш акцент кажется мне таким знакомым... Вы англичанин? Американец?

– Альбионец, – не стал скрывать Джеймс, да и нечего было скрывать – таков был план.

– Альби... А, Новый Южный Египет! – воскликнул собеседник. – Вы забрались чертовски далеко от дома, мой юный друг!

“Новый Южный Египет”, мать твою... Проклятому испанцу чертовски повезло – на дворе было просвещенное ХХ столетие, а у Хеллборна было важное задание. Поэтому комиссар не был убит на месте за чудовищное оскорбление, искупить которое можно было только кровью. “Юный друг”, как же. Вряд ли собеседник бы намного старше его – на три-четыре года максимум.

– Недостаточно далеко, – Хеллборн решил направить свой гнев в позитивное русло – ведь он должен был играть роль. – Вы не представляете, какая это дыра – Новый Альбион, как бы его не называли! Я специально поступил в морскую академию. чтобы вырваться из этой задницы!

– Прекрасно вас понимаю, – кивнул комиссар. – Я изучал историю открытия и завоевания Нового Света. Новый Южный Египет оказался столь мерзким местом, что благородные идальго и отважные конкистадоры не пожелали тратить время и силы на его покорение. Только гнусные бандиты и бесчестные пираты вроде Фрэнсиса Дрейка или Уолтера Рэли могли позариться на ее ничтожные и жалкие “достоинства”...

Испанский ублюдок буквально ходил по лезвию ножа на волосок от смерти!

– И вот я здесь, в Мадриде, – хладнокровно продолжал Хелборн. – Но, как я уже заметил прежде – недостаточно далеко. Годы юности я посвятил борьбе за свободу, и буквально вчера альбионская тайная полиция напала на мой след. Пришел приказ о моем аресте...

– Понимаю, – с нескрываемым сочувствием повторил испанец. – И тогда вы решили...

– Я давно это решил, – твердо заявил Джеймс. – Я никогда не был согласен с преступной и соглашательской политикой моего правительства, которое, прикрываясь лицемерной болтовней о свободе и демократии, отдает Европу – да что там Европу, всю планету! – в руки фашистов и агрессоров всех мастей!!!

Хеллборн мог бы еще долго говорить в подобном стиле, но горячий комиссар решительно прервал потоки его красноречия. Испанец бросился ему навстречу и принялся обнимать. Потом внезапно исчез в коридоре, но тут же вернулся, сопровождаемый коллегами из соседних кабинетов. После короткого, но бурного пересказа, восторженные офицеры Республики устроили Хеллборну столь же бурную овацию и принялись его качать, подбрасывая до самого потолка. К счастью, потолки были высокие – комиссариат располагался в какой-то конфискованной церкви, где главный молитвенный зал был разделен перегородками. Откуда ни возьмись появились журналисты – местные журналисты – и девушки в национальных костюмах. Хеллборн был многократно расцелован, усыпан цветами и неоднократно сфотографирован для специальных выпусков вечерних газет. Джеймс и не думал протестовать – напротив, весь этот цирк прекрасно работал на его легенду. Короче говоря, прошло немало времени, прежде чем они снова остался с давешним комиссаром наедине.

– Ваши документы при вас? Эта пустая формальность, я готов поверить вам на слово, но... Спасибо, спасибо. О, вы принесли даже копию приказа о вашем о аресте?!

– Это оригинал, – небрежно поведал Джеймс. – К счастью, в секретариате посольства работает мой добрый друг...

– Полагаю, этот друг женского пола? – испанец снова пригладил усы.

– Вы удивительно проницательны, товарищ комиссар, – демонстративно покраснел коварный альбионец. – Именно поэтому мне удалось бежать. И вот я здесь... Впрочем, я повторяюсь.

– Нестрашно. Хм. Гм. Так вы морской офицер?! Да, конечно, вы говорили об этом. Это многое меняет. Будет воистину преступно и безответственно с нашей стороны – я имею в виду Республику! – растрачивать ваши таланты на суше. Республиканскому Флоту требуются опытные морские офицеры.

– Мой опыт не так велик... – в который раз за этот день покраснел Джеймс.

– Неважно. Он все равно гораздо выше, чем у многих из наших моряков, – понурился комиссар. – Среди офицеров старого флота было много аристократов-золотопогонников, сочувствующих ИГИЛ – пришлось их вычистить.

“Коммандер Гильберт знал, о чем говорит”.

– Новых специалистов подготовить не успели, – продолжал комиссар. – Горько об этом говорить, но испанский флот уже не тот, что во времена Непобедимой Армады или Трафальгара...

“Что ты несешь?! Да вы же просрали Армаду вместе с Трафальгаром!”

– Вот ваш мандат, немедленно отправляйтесь в Барселону. Там вас охотно примут на любой корабль. Быть может, моряков у нас не хватает, но кораблей более чем достаточно! Ах, какие это корабли! Готов биться об заклад, у вас в Новом Южном Египте никогда не было таких больших и великолепных крейсеров и линкоров! – воскликнул испанец.