Текст книги "Время России"

Автор книги: Владислава Груэ

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

Он шел по коридору и разговаривал. Разговаривал с подчиненными, потому что огромный организм «Локи» утрясался и никак не мог утрястись. Опьянение бунтом, бешеный азарт боя против чужих и своих, растерянность от огромных потерь были и прошли, потому что проходит все. И правильно, что проходит, жизнь человеческая на сегодняшнем дне не заканчивается, и как-то надо жить дальше. Проблема заключалась в том, что люди – летные экипажи, ремонтники, техперсонал палубы жизнеобеспечения центральной базы и разнородная мешанина всех остальных, в том числе и бойцы карательного корпуса – принялись жить, как и прежде. Этак по привычке, не задумываясь. И искренне удивлялись, когда в сфере их деятельности объявлялся «товарищ император» с угрюмой десантурой за спиной. Удивлялись настолько, что не могли вразумительно объяснить, почему в оплоте бунта своими руками воссоздают те самые мерзости российского космофлота, против которых так яростно восстали совсем недавно. Кум-компании. Поборы средних чинов. Продажность и воровство. Презрение к иным. Лень, разгильдяйство и безответственность. Разгораживание корабля на удельные княжества со своими внутренними, часто жутковато мракобесными законами… и много чего еще. Российский образ жизни вообще изобиловал мерзостями. Средств борьбы против них никто не знал, потому что прежде не боролись, и товарищу императору приходилось идти вслепую, методом проб и ошибок, уповая лишь на то, что любую его ошибку можно быстро исправить силами охочего до драк десанта.

Довольно быстро он нащупал верное направление. Честность, честность и еще раз честность вкупе с жесткостью – вот что он понял в первую же трехсменку. Прежде всего у человека нужно было честно спросить: «Товарищ бунтовщик, ты против чего бунтовал?» Честно спросить и добиться честного же ответа – если необходимо, то при помощи пары десантников. Первый шаг, как ни странно, оказался самым трудным. Ну не желали люди говорить честно про себя, и все тут! Искренность давалась трудно, с потом и даже с кровью. Зато остальное потом шло чуть ли не само собой, по инерционной, так сказать. Берешь этак легко, по инерционной, товарища мздоимца, вора и разгильдяя за горло и интересуешься, а с какой такой подрывной целью данный типус возрождает мерзости российского космофлота? Мол, ответь-ка со всей честностью. Ах ни с какой, ах а как же иначе, ах все так… После чего остается всего лишь объяснить, как именно жить иначе. Да, еще загрузить типуса работой по самые дыхательные фильтры, чтоб не дурил от безделья. Ну и, чтоб не лентяйничал, предложить типусу самому честно определить себе наказание за неревностное исполнение обязанностей, начиная от дружеского общения с десантниками и заканчивая выкидыванием в космос – разумеется, в аварийной капсуле. Смертную казнь «товарищ император», подумав, категорически запретил. Потому что иногда сильно хотелось кого-нибудь убить – а низменным желаниям потакать не стоило. Да и… зачем, собственно, казнить? Космос велик, всякой твари место найдется и еще останется. Проще обходить раз в трехсменку корабль и… и теперь офицер прекрасно понимал, откуда у ремонтников «Чертей» появлялись загадочные синяки вкупе со страстной исполнительностью. И никаких обид. Честно определил себе наказание? Честно и получи, именно столько и не больше. И типусу стимул, и десантникам дополнительная тренировка. А кого не устраивают честные взаимоотношения, на ближайшей остановке добро пожаловать обратно в любимый роскосмофлот. Честность во взаимоотношениях приживалась тяжело, слишком новым и необычным явлением она оказалась для рядового российского ума, и пока что приходилось рулить коллективом вручную и насильно, офицер надеялся, что все же недолго. То, что в российском космофлоте такого вообще не случалось, его не смущало. Времена изменились, и генерал Кожевников работает на «Локи» лидер-оператором радарных групп – это ли не знак, что все получится?

На самом деле, конечно, самым сложным делом было объяснить, как жить по-новому. И к чему стремиться. И почему именно так, а не иначе. За простыми и понятными на первый взгляд приказами должна была скрываться какая-то новая идеология – а где ее взять? Ну, взять-то он взял, только в жизни не признался б, откуда взял и что именно. И стократно похвалил себя за бесценную находку, за мифическую особую службу империи. Вроде ляпнул наугад, от безысходности да в критической ситуации, а сколько выгод получил! Чуть что – особой службе империи лучше знать, что и как! Не прекословить товарищу императору, спасающему великую державу! И, что странно, действительно не прекословили и не мешали, наоборот, помогали изо всех сил! Велико все же в русских желание гордиться великой Россией. Это при том, что часть бунтовщиков с российской империей не желала иметь ничего общего, другая часть за ту же империю готова была отдать жизни… а на «Локи» еще и европейцы были, тоже ведь чего-то желающие. В смысле, есть же причины, по которым техперсонал охотно влился в ряды бунтовщиков? Причины есть, времени разобраться нет. А надо бы, потому что им всем вместе идти в бой…

Он в очередной раз пошатнулся. Гравитацию в воспитательных целях уже сбросили до одной трети от стандартной, а перестраиваться было лень. Конец второй вахты, пора спать, а с подъемом координация самоустановится, как всегда бывало. Рожденные в космосе к гравитационным перекосам равнодушны. На базах дикие скачки тяготения в норме, приспособились и перестали замечать. У европейцев таких скачков почему-то не случалось, ну так у них и горничные есть…

Она вошла, когда он сбрасывал полетный скафандр. Стройненькая, в форменной черной юбке и белоснежной рубашке, темная челка по самые глаза… а глаза немного испуганные. С чего-то.

Он бездумно покрутил в руках выхваченный на автомате пистолет и убрал в крепление. Горничная, значит? В руках, прижатых к груди, получается, постельное белье? Ну вот и возможность разобраться со стимулами европейской обслуги появилась. Если, конечно, удастся найти с горничной общий язык. Европейка, значит? А какая именно европейка? Европейцы, они разные…

Офицер с сомнением оглядел широкую кровать-кокон. С такими он еще не сталкивался, обходился с рождения стандартными карематами. Да все в космосе обходились. Кроме европейцев, получается.

Девушка что-то прочирикала, он вслушался и не понял ни слова.

– Проходите, будьте как у себя, берите что попало, делайте чего хотите! – в результате махнул рукой он и продолжил раздевание.

Горничная издала странный звук, как будто подавилась. Прошла по каюте, отодвинула ширму и с ироничным поклоном пригласила хозяина в открывшуюся нишу. Офицер пригляделся и поморщился. Гардеробный отдел, чтоб его! А он и не знал, что в каюте такой есть. Он и в каюте первый раз в жизни. В настоящей, в смысле, в европейской. Значит, раздеваться там? Логично, если учесть, что тут горничные водятся.

Девушка проследила, как скафандр тащится за ним, и в ее серых глазах заискрилось веселье.

– Посмотрел бы я на тебя в компенсаторе «Черта»! – беззлобно буркнул он. – Недельки через две непрерывного полета.

– Fermez la porte! – заинтересованно посоветовала она.

Она явно добивалась, чтоб он покраснел. Ну, вот он покраснел, кому легче стало? Но дверь все же пришлось закрыть, то есть задвинуть ширму. Неважно, что уже разделся. Еще одеваться надо, и лучше не под взглядами этой насмешницы.

Потом он сидел в настоящем кресле и смотрел, как настоящая горничная справляется со своими обязанностями. Мало ли что, вдруг самому придется. Лишних знаний не бывает. Вот, оказывается, простыни не просто накидываются сверху, а крепятся к кровати чем-то. И из-за этого разворачивать их следует в определенной последовательности. Перепутаешь – склеятся. И Клаудии снова станет смешно. По крайней мере, именно это имя он прочитал на ее пропускном жетоне.

А еще у нее колыхалась и взлетала при каждом движении легкая юбка. Понятно, слабое тяготение. Но не только оно. Форменные юбки вряд ли такие легкие. Такие прозрачные. И красивая, глаз не оторвать.

Шпионка, заключил он с огорчением. С капитаном Михеевым, контрразведчиком бунтовщиков, он общался не так уж часто, но успел понять, что у капитана половина техперсонала в помощниках. А красивые девушки так вообще все его сотрудницы. Кроме разве что амазонок, да и то насчет Сашки имелись подозрения…

Он не поленился встать и сходить в гардеробную за шлемом. Подумал и решил оставлять его у кровати, так правильней.

– Капитан! – сердито вопросил он. – Ты зачем ко мне шпионку подослал? Я ж тебе и так все честно рассказываю!

– Она не моя шпионка, она европейская! – сварливо и очень устало отозвался невидимый контрразведчик.

– Ну так убери!

– А ты не болтай лишнего, – подумав, посоветовал капитан. – И пусть работает.

– А убрать не проще?

– А работать кто будет?

– Так… они что, все шпионки? – ошарашенно пробормотал офицер. – Ай да европейцы, ай демократы, ай как своим доверяют…

– Или застрели, – равнодушно закончил капитан и отключился.

Он отложил шлем и посмотрел на горничную. Девушка напряженно застыла над кроватью. Для слабого тяготения – напряженно.

– Ну, неси кофе, будем знакомиться, – вздохнул офицер. – Servant girl, значит? Только говори по-русски, я твой немецкий не понимаю.

Клаудия стремительно развернулась, уставилась на него огромными глазами, покусала губы – и все же расхохоталась.

– Ето быль француски! – сообщила она с ослепительной улыбкой и умчалась за кофе.

Быстрая девочка. И это хорошо, иначе б заметила, что он снова покраснел.

Клаудия принесла не только кофе, но и коньяк. Настоящий, в рюмочке! Это младшему лейтенанту. Он попробовал прикинуть, что тогда должны притащить шпионки в каюту коменданта Быкова, и не смог. Коньяк в рюмочке – вершина роскоши, дальше воображение не двигалось. Ну… разве что кусок настоящей свинины? Но мясо с кофе – изврат, да и где его взять в космосе? Поговаривали, что в агроимперии космофлота выращивают даже свиней, но кто б предлагал бекон простым офицерам? Изыски оседали где-то в генштабе, опять же, по слухам.

– Много языков знаешь? – стараясь выглядеть равнодушным, спросил он.

– А, не! – махнула рукой она. – Эро знаю, еще русски учила. Русски сами учиться не хотят, русски говорят…

Девушка задумалась, потом скорчила недовольную рожицу и противным голосом произнесла:

– По-русски говори, не понимаю!

Интонация, как и сценка, показались ему знакомыми.

– Зачем нам учить? – неловко буркнул он. – Всем навешаем, и сразу поймут.

– Кофе, товарисч младши льётенан! – строго сказала горничная. – И кушать. Бить слабенькую фройнляйн – потом.

Зараза, с уважением признал он и взялся за кофе.

– Две, дво… два соло, – предупредила горничная. – Карта пан-эро, пан-америкэн?

И достала из кармашка чекер. Он хорошенько подумал над ответом. Вот зараза. Ну ладно…

– Карта пан-русиш, – угрожающе сообщил он и показал внушительный кулак.

– Ето в чекер не лезет, – хладнокровно возразила девушка. – Бесплатно – есть анаркия. Ви предпочитает анаркия на борту, товарисч младши льётенан? Есть неразумно.

И тут он заметил подозрительные искорки в серых глазах. Вот зараза!

Поймать и шлепнуть ее получилось далеко не сразу. Поганка уворачивалась стремительно и гибко, но, когда попалась, даже не попыталась вырваться, прижалась доверчиво.

– Ви такой серьезный, такой строгий, такой весь господин офицер! – задыхаясь от смеха, призналась она. – С фройнляйн так не знакомятся! А так – уже да! Мир?

И искательно уставилась в его глаза. Шпионка. Наверно, и Лючия вот так же с кем-то игралась, смеялась и подзуживала. Так же искренне, мило…

– Бил европейцев и буду бить, – вздохнул он. – Какой тут мир?

– Значит, война, – легко согласилась она. – Тоже весело. Господин офицер играть шахмат? Шахмат – удобна война. Как жизнь, но не больно, весело, всегда можно… ето… ножки кверх – сдаться, вот.

И проследовала впереди него к столику, беззаботно размахивая юбкой. Она ориентировалась в каюте гораздо лучше хозяина, прекрасная шпионка. И, кстати, в слабой гравитации двигалась вполне уверенно. Так астронавты двигаются, не горничные.

– Быстрый шахмат? – азартно предложила она. – На айн момент?

Он подумал. Секунда на ход? Интересно. Тем более что играл он в академии недурно, и именно в быстрые шахматы.

Оживленно переругиваясь, они уселись за столик… и он моментально продул две партии.

– Еще! – озадаченно потребовал он.

Клаудия таинственно улыбнулась, и… он поймал ее кисть и вывернул. Пальчики у девушки оказались нежными и слабыми. Не боец. Зато мухлевщица, каких поискать. Это ж надо было догадаться снимать тайком фигуры! Если б не айн момент, он бы засек сразу, а так…

– Шахматы – игра по правилам! – грозно сказал он, отвешивая шлепка.

– Зато жизнь нет! – возразила она. – С обманом – правильнее, как жизнь! Весело, быстро, учит вниманию!

– Чисто говоришь, – заметил он, слезая с девушки. – Зачем придуриваешься?

– Господину офицеру нравится, – беззаботно улыбнулась она. – Мне нравится. Пуркуа-па? Иногда очень забавно. А пальцы у господин офицер – железные. Ето не нравится, больно. В следуюсчий рас быть нежный, да?

Она встала, придирчиво осмотрела себя, поправила воротник – совсем как примерная девочка. Потом подошла и уткнулась в его плечо.

– В следуюсчий раз, – прошептала она. – Быть очень нежный, да? Будет нюит, приду красивая, да?

– Я подумаю, – хмыкнул он.

Девушка мгновенно вскинула на него сердитые глаза.

– Я действительно согласна! Господин офицер – приятный офицер, познакомился с фройнляйн весело, почему нет?

– А почему не сейчас? – не зная, как реагировать правильно, спросил он.

– Господин офицер устал, – деловито объяснила она. – Слабенькая фройнляйн устала. Тебе не понравится, мне не понравится. Любовь – должно быть красиво, нэ-с-па?

– Уи, – блеснул он знанием европейского.

– О! – обрадовалась девушка. – Тогда ви понимать! Попрошайте… приказуйте… сказать здоровенный воин в экзоскелет не лапать всякий фройнляйн сервис-груп! Насилие не есть красиво!

– И что, уже есть повод для просьбы? – мгновенно помрачнев, спросил он.

– Тако ж нет, но…

– Я понял, – прервал он. – Побежденные бесправны, и кто-нибудь обязательно воспользуется. Майор Быков это тоже понял – и попросил своих бойцов принимать ежесменно супрессоры. Честно попросил. Ребята согласились. Что касается пилотов и техперсонала, то они, как правило, из рожденных в космосе, а у космачей распутство практически не встречается. Сознательные акты решили карать выкидыванием в космос. Если что, обращайтесь напрямую к майору, он выкинет.

– Принимать анафродизиаки? – ужаснулась Клаудия. – Ето… печень мрет!

– Мрет, – вздохнул он. – И еще как. Но мы не для того устроили бунт, чтоб вернуться в мракобесие империи.

– Россия – чудна страна! – восхитилась она. – Господин младши льётенан – а решать глобальны вопрос!

– Европа не отстает, – заметил он. – Обычная горничная, а…

– Клаудия Розенталь! – строго сказала она. – Не обычна! Шеф-леди сервис-груп! Разрешите идти и принесть кофе и господин майор Быков тако ж?

– И Быкову кофе носишь? – оценил он. – Сильна! Иди, шпионка.

Девушка испытующе поглядела на него, подхватила поднос, целомудренно потупила глазки, приняла озабоченный вид и удалилась. Милая, непосредственная, умненькая разведчица.

– Кэп, я вас немного послушал – она действительно шпионка! – немедленно включился капитан Михеев. – Я ее, пожалуй, закрою!

– Думаешь? – вяло откликнулся офицер. – Это потому что по-русски чисто говорит?

– При чем тут по-русски? Она за пять минут задала тебе косвенно полтора десятка вопросов на закрытые темы, ты и не заметил! Правда, и не ответил, что есть молодец! А владеет она несколькими языками, потому что с Эсперансы. Мы с Лючией тоже оттуда. Знаешь, в детстве это был ад. Сестра училась в испанской школе, мне ее провожать каждый день приходилось. В результате она овладела испанским лучше родного, а я… выжил и стал мастером-рукопашником. Этнические банды, понимаешь ли… так закрыть ее?

Он прикрыл глаза. Тут же представилась мягкая, гибкая, смеющаяся Клаудия. Вот зараза…

– Пусть шпионит, – воспротивился он. – Жалко тебе?

– Она из контрразведки, значит, без средств дальней связи. Полезет к связистам, натворит дел…

– А вы охраняйте лучше, – посоветовал он. – А Клаудия пусть работает. Она, как я понял, руководит всей сервис-груп, вы же их начальство перестреляли. И она очень умная, подсказала мне две проблемы, представляешь?

– Представляю, и даже лучше, чем ты! – буркнул Михеев. – Разведчик, чтоб попасть куда надо, так должен у врага работать, что еще неизвестно, чего он больше приносит, пользы или вреда… А что за проблемы?

– Валюта бунтовщиков, – вздохнул он. – И еще шахматы. Причем шахматы гораздо интересней… все, я спать. Впервые на настоящей генеральской кровати, застеленной настоящей горничной…

– Ты ее защищаешь, потому что она тоже инкубаторская, чуете вы, что ли, родственную кровь? – проворчал контрразведчик и отключился.

Эсперанса. Он слышал про нее от курсантов в академии, кое-кто был оттуда. Один из многих неудачных проектов начала эры гравитационной космонавтики. Хотя замысел в основе был правильным. После катастроф цивилизационных войн попробовать свести в мирном общежитии на одном астероиде множество наций. Исключить материальные, конфессиональные и прочие противоречия и посмотреть, что же на самом деле не дает ужиться вместе разным народам. Посмотрели. Ужаснулись. Взрослые еще ничего, их для эксперимента очень тщательно отбирали по интеллекту и толерантности, а для детей там был ад, потому что дети были обычными жестокими зверьками. А их еще специально раскидывали по школам так, чтобы какая-нибудь национальность доминировала. Русская девочка в среде агрессивных, наглых мучачос – это… он представил себе отдельные сценки и поежился. Выходит, Лючии пришлось приспосабливаться настолько, что забыла родной язык. А ее брат дрался за неприкосновенность сестры каждый день насмерть. Жуть. Хорошо, что исследования позволили сделать ряд корректных выводов, и больше таких проектов не начинали. На Земле, говорят, есть еще многонациональные территории, но там места много. Да и то… катастрофы пятидесятых не на пустом месте возникли, а на этом самом… межцивилизационном конфликте. Так что в космосе, где психушка не страшная сказочка, а вполне реальная проблема, предпочитали не рисковать. «Локи» в этом смысле обещал преподнести кучу неприятных сюрпризов. Полтыщи чужеродного контингента, когда и среди россиян резкое расслоение – в социальном смысле настоящая взрывчатка. Бризантная, мать ее…

Под эти мысли он и заснул.

То ли из-за мягкой кровати, то ли из-за аромата белья, но снились ему в эту ночь не управленческие проблемы, как обычно. Снилось ему, что он сидит в обнимку с Клаудией, играет в быстрые шахматы, только вместо фигурок у них корабли Седьмого флота, а шахматная доска – астероиды Клондайка. Они оба страшно жульничают и почему-то выигрывают оба одновременно. Клаудия буйно веселится, а он расплачивается с ней золотым стандартом пан-галактического банка бунтовщиков. И при этом пребывает в твердой уверенности, что именно так и надо захватывать Клондайк.

А поверх сна – четкое понимание, что замечание Михеева насчет клонов – очень важное. Самое важное.

Завистники могут сказать – Георгию повезло на верных друзей. С десантниками за спиной любой социальный эксперимент обречен на успех, скажут завистники. И европейские шпионки сами падают в постель.

Я скажу – это неправда.

Не найти более одинокого человека, чем творец новой веры. Рядом с простым типусом всегда найдутся социально близкие и понятные, а кто встанет рядом с пророком? Бог?

Но богу нет места во вселенной.

Луна-14, бывшее главное разведуправление космофлота России

– Ты кто такой?! – орал в глобе связи багровый от натуги генерал-полковник. – Ты кто такой?! Генерал Маркелов, да? Ты – орбитальный мусор! Вошь карантинная, вот ты кто! Щенок еще драться за власть! Ты… тебя даже в коридоры Ставки не пускают! А туда же, в игроки полез! Съедим не подавившись!

– Мне Ставка не нужна, – тихо заметил генерал. – Без нее решения принимаю.

Крикун в глобе напряженно уставился, что-то быстро соображая. Потом покровительственно и как-то жалостливо усмехнулся:

– Пацан. Отбраковка клоновская. Ты хоть раз был на приеме у маршала Селиванова? Нет? К генералу армии Глотову вхож? Даже к нему не вхож? А что тогда ты знаешь про реальную власть? Ты – всего лишь придаток генштаба, слуга, поставляющий свежие новости. Поставляющий, но не сортирующий, дурачок ты армейский. Сортировкой я занимаюсь. Я решаю, что увидят в генштабе. Ты всего лишь работаешь, чтоб у меня было с чем прийти на доклад, понял? Ты – подо мной, вот твое место. А полез куда-то, заявления начал делать…

– Большинство подразделений космофлота перешло под мое руководство, – заметил генерал. – Это – не заявления, это факт.

– Дурачок! – сделал окончательный вывод оппонент в глобе связи. – Просто дурачок! Объясняю для дурачков: ты захватил руководство, да, но в руководстве все – наши люди! Своих генералов у тебя нет! Двадцать капитанов решили перевернуть Россию? Ты кого на управление поставишь – своего дебильного майора? Так он уже нам предложил себя! Сам, не дожидаясь, когда поздно будет! Ты хоть подумал, чем своим платить будешь? Финансы все в наших руках, на Земле! Курорты – на Земле! Семьи ваши, дети, любовницы – все в наших руках! Значит, так, генерал Маркелов: это тебе не за спиной папочки карьеру делать. Он, кстати, за тебя просил у маршала Селиванова – в отличие от дурачков, папаша твой туда до сих пор вхож… Сдавай позиции, генерал, потом решим, куда тебя. Может, даже на повышение. К тебе сейчас летит международная комиссия по урегулированию споров в космическом пространстве – прими, объяснись. Если сам не можешь справиться, пусть вводят разграничительный контингент из третьих сил, будет правильно, если индусов…

– Даже так? – усмехнулся генерал. – Вместе с европейцами и америкосами решили навалиться? С врагами объединились против своих?

– Бунты на флоте для всех недопустимы, это же понятно. Какие вы для нас свои?

– А разве европейцам мало проблем со Штерном? – невинно поинтересовался генерал.

– Даже так? – теперь уже протянул генерал-полковник. – Коалиция со Штерном? Ну… а тогда твои капитаны тебя не поймут. Они же, как ты понимаешь, за Россию. За великую Россию, не за дружбу со Штерном. Не умеешь играть – не берись. Принимай комиссию, пока не поздно. Понял?

И глоба погасла.

Генерал с неопределенной улыбкой уставился на майора.

– Я себя не предлагал! – завопил перепуганный майор.

Генерал усмехнулся. Правильно боится, подонок, до полусмерти. Знает, что недавно нашли тело одного задиристого аналитика. Знает, в каком виде нашли – и очень не хочет сам так выглядеть. Подонок. Но – пока что нужный подонок. Своих людей действительно не очень много.

– Верю, – обронил генерал. – Не предлагал. Пока что только интересовался расценками перехода в другой лагерь. Можно провести как оперативную работу, даже заплатить… Кстати, а чем ты хочешь получать у меня зарплату? Не безналичным же рублем. Кредитками пан-америкен? Говори, я серьезно спрашиваю.

– Кредитки пан-америкен мне сразу заблокируют, – сглотнул майор. – Пан-эро лучше, мы со Штерном сейчас задружимся… нет, тоже заблокируют. Старик на Земле власти не имеет, а европейские финансы все там…

Майор растерянно уставился на начальника. Видимо, к такой проблеме он совершенно не был готов. Не подумал, начиная путч, что зарплату ему не генерал дает, и даже не финансовый отдел космофлота, а государство. А государство – на Земле, куда на гравитационной тяге никак.

– Начинаешь ценить древность? – понимающе усмехнулся генерал. – Золото – оно и в Африке было золотом, да?

– Что мне золото? – пробормотал майор. – Обычный технический металл, не лучше индия, золота у нас завались…

– Что, ничего в голову не приходит? – посочувствовал генерал.

– Я у нашего аналитика спрошу! – нашелся майор.

– Ох, умеешь ты на чужой шее прокатиться…

Сержант-аналитик неохотно оторвался от информационной панели и уставился на развеселившегося генерала.

– Чем хочу получать зарплату? – недоуменно переспросил он. – Ну только не кредитками пан-америкен. Мне хватит восьми стандартных расходников за месяц. Расходники я где угодно обменяю и на что угодно.

Майор скривился и раздосадованно хлопнул себя по лбу.

– И желательно европейские стандарты, – добавил аналитик. – Мы со Штерном связались, спрос будет. У него товары качественные, начиная с тех же официанток. Класс есть класс.

– Теперь понял, почему начальник аналитического отдела – он? – ласково спросил генерал.

– Сейчас прилетит межгосударственная комиссия, будут нам зарплаты! – проворчал майор.

– Не прилетит! – жестко сказал генерал. – Этот идиот из отдела информации не понял, что их время – прошло! Кончилась эра начальственных кабинетов! Наступают времена спецов-практиков – суровые времена! Свяжись с капитаном Овчаренко. Пусть сожжет к чертовой матери эту комиссию, он такие штуки хорошо умеет делать!

– Да, но… капитан Овчаренко перешел на сторону бунтовщиков, – пробормотал майор. – Вместе со своим звеном…

– Тогда вызови капитана Гончара! – рявкнул генерал. – Он в прошлом году получил знак аса, пусть оправдывает! И пусть отрабатывает зарплату от нашего ведомства!

– Так… капитан Гончар тоже там, в «черной бороде»…

Генерал сверкнул глазами. Походил по кабинету, успокаиваясь, постоял у панорамы садов агроимперии.

– У нас есть бригада осназ, рейдовики, – резко приказал он, не оборачиваясь. – Сними их с подготовки к заданию. Конвою америкосов в этот раз повезло. Пусть ребятки займутся комиссией. Чтоб чисто сделали, без следов, они умеют. А после комиссии этими, в «черной бороде». И «тринадцатым», мать его перетак, он там наверняка за головного!

Майор подхватился бежать, но у выхода его остановил голос генерала:

– Предупреди рейдовиков, если столкнутся с ребятами Штерна, чтоб действовали совместно, есть договоренность. В одном трехзвездный прав: бунтовщики на флоте недопустимы. В смысле, пирог маленький, на всех не хватит. Будем сообща отгонять слабых. Беги.