Текст книги "Восход Сатурна"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

Доктор Долль, спецпредставитель германского командования в Калмыцком кавалерийском корпусе вермахта.

       Эти индейцы российских степей...

       Живут фактически в Европе – но явные монголоиды, скотоводы, буддисты и ламаисты. Гордый народ с многовековой историей. Осколок великой державы Чингисхана. Пришли сюда, на западный берег Каспийского моря, почти двести лет назад, поспорив с джунгарцами (китайцами-степняками) по малому вопросу: кому продолжать жить в тех степях, а кому быть вырезанным поголовно. Не знают там рабства, все просто – или я живой, а ты убитый, или наоборот.

       Ну а я с детства зачитывался романами Карла Мая (как и наш фюрер). И втайне мечтал когда-нибудь оказаться в роли одного из героев книги о Виннету. И когда такой случай представился – я не колебался.

       Калмыцкий добровольческий кавалерийский... Вообще-то поначалу он и на полк не тянул. Затем добровольцев стало побольше – но все равно, "корпусом" его называют лишь сами калмыки, а так, нормальная кавалерийская дивизия. Самая невероятная часть доблестного вермахта. Во-первых, нас, немцев, в ней можно пересчитать по пальцам, одной руки – и мы не командиры, как это следовало бы ожидать в туземном подразделении, а "представители", для надзора и совета. Во-вторых, в отличие от прочих туземных (да и союзных войск, тех же румын), боеспособность и ценность калмыков весьма высока – неприхотливые, очень мобильные, отлично знающие местность, хорошо владеющие оружием, они идеальны для дозора, охранения, дальней разведки, охраны тыла. Правда, жестокость их по отношению к пойманным русским партизанам и диверсантам коробит даже меня, знакомого с методами зондеркоманд СС.

       Дети степи – гордые, прямые, простодушные. Пойдут лишь за тем, кого уважают. Но за ним – пойдут до конца.

       Мне казалось, что я был для них именно таким – как Верная Рука из романа. Жил с ними одной жизнью, спал в их юртах, ел из их котла. А они делали то, о чем просило их через меня германское командование – были глазами, ушами, и длинной рукой нашей Первой Танковой армии, идущей на Астрахань через эти дикие степи, где казалось, все было как во времена того великого монгола, завоевавшего половину мира.

       Но мы не дошли до Астрахани – когда рухнул фронт у Сталинграда. И получили приказ отступить – лишь за день до того, как русские взяли Ростов.

       Мы должны были отходить последними, кавалерийской завесой прикрывая отступление. Таков был план, и приказ – но мои калмыки в первый раз не подчинились.

       -Нам нельзя умирать – сказали они – большевики запретили нашу веру, разрушили монастыри, убили лам, сожгли святые книги. И велели нам не кочевать со стадами, а пахать землю. Взамен они построили нам хорошие теплые дома, школы, больницы, дали трактора и машины – но лишили нас души, завещанной предками. И многие из нас соблазнились – но пусть лишь Высокое Небо будет им судьей, и чужие боги станут им защитой. Мы же хотим жить, как наши отцы и деды – и верить в то, во что они. Мы честно служили вашему Великому Вождю фюреру – потому что он не заставлял нас отрекаться от своих предков. Так уже было у нас когда-то – часть народа покорилась, забыв свое имя, но часть ушла в другую землю, на запад, свое имя сохранив. И мы сейчас поступим так же. Нам нельзя умирать всем – чтобы остался народ калмыков.

       И я не мог возразить – потому что иначе меня убили бы. И все равно сделали бы по-своему.

       Мы скакали на запад – как воины Чингисхана, сутками не покидавшие седла. С нами были семьи этого народа, обоз с имуществом, даже стада. А позади остались погибающие немецкие солдаты, не успевшие вырваться из смертельного капкана. А также большая часть народа калмыков, не решившаяся бросить свою землю, в надежде на милость красного диктатора. Мы слышали канонаду на юге, это русские наступали через кавказские перевалы – а мы скакали без остановки, не вмешиваясь ни во что. Сначала стада, затем и часть обоза, не выдержали такой скачки – что стало с отставшими, не знаю.

       Земля промерзла, снег еще не был глубок, лошади шли легко. Мы пересекли железную дорогу, взорванную и разрушенную в нескольких местах. Нас почти не пытались остановить – напротив, все встреченные нами двигались туда же, на запад и северо-запад. И все мы опоздали – русские взяли Ростов и Тихорецкую. И прорваться там – было нельзя.

       Семьдесят, сто километров по льду, до Таганрога – жизнь. Русские с севера и с юга, у нас мало провизии и патронов. Еще несколько дней – и тут будет, как под Сталинградом. Мысль о спасении самым коротким путем казалась очевидной. Подразделения, толпы, мелкие группы, и одиночки, брели по льду за горизонт. Всю технику пришлось бросить – лед держал лишь пеших, всадников, легкие повозки. У нас на глазах автомашина, рискнувшая съехать на лед, вдруг провалилась в полукилометре от берега, выскочить никто не успел.

       Сначала мы скакали по льду, как по земле, обгоняя многочисленных пеших. Светило солнце – отчего мы не ждали ночи? Когда вдруг налетели русские штурмовики, и стали нас расстреливать и бомбить, лошади испугались и понесли. У нас не было зениток, что могла сделать беспорядочная пальба из винтовок бронированным "Ил-2"? Бомбы ломали лед, и наши всадники, и бегущие пешие, вдруг оказывались в полыньях, барахтались в ледяной воде. И даже если кому-то удавалось вылезти на лед – здесь негде и не из чего было развести костер, чтобы обсушиться. Отчего мы не ждали ночи – полыньи от бомб быстро покрывались тонким ледком, ступить на который было нельзя – и лишь при свете можно было как-то различить эти смертельно опасные места.

       Это был страшный поход. Помню трупы на льду – пехотный взвод, остановились на тут на отдых, без палаток и костров, да так и не проснулись. Трупы одиночек – и многие без крови вокруг, не расстрелянные самолетами, а упавшие и замерзшие. Лошадь, бьющаяся в полынье с почти человеческим криком. Опрокинутые сани с разбросанным вокруг скарбом. Из обоза не спасся никто – очевидно, он казался сверху летчикам наиболее важной целью. Кроме семей и имущества, там были раненые, обмороженные, потерявшие коней – и как я позже узнал, последние чудом уцелевшие священные книги и реликвии из калмыцких монастырей. Помню всадника рядом, с перекошенным от злости лицом, стрелявшего в самолет из винтовки – и вдруг опрокинувшегося назад с кровью, хлещущей из груди. И снова вой русских штурмовиков, взрывы бомб, выстрелы, крики, лошадиное ржание. Русские успели перебросить авиацию на аэродромы у Ростова – и теперь господствовали в небе. Немецких самолетов я ни разу не видел.

       Страшно было в середине пути, когда лед стал утоньшаться. И мысль о том – что не пройдем, от берега до берега море не замерзло. Пришлось спешиваться и вести лошадей в поводу, выбирая путь буквально наощупь. И все равно, лед вдруг проваливался – и если людей обычно удавалось спасти, с помощью арканов и длинных веревок – то вытащить коней было невозможно.

       Нас было почти четыре тысячи бойцов – и наверное, все десять тысяч, считая с семьями. На берег за Таганрогом вышли чуть больше пятисот. Причем из семей не спасся никто – последние сани и повозки не смогли пройти через слабый лед, когда очередной раз налетели штурмовики. Я видел, как плачут мужчины, потерявшие все – и кричат вслед самолетам, будьте прокляты!

       Мы оказались единственной частью, сумевшей организованно выйти из того ада. Остатки дивизии, сохранившие однако боеспособность, и желание отомстить – но даже этого нам не было суждено. Генерал (не буду называть фамилии, чтобы не позорить честь германской армии) категорическим приказом отправил нас в тыл.

       -Именно потому, что я наслышан о делах ваших башибузуков, герр Долль – сказал он – завтра они, в привычной манере, пробегутся по русским тылам, вырежут какой-нибудь госпиталь. И что после сделают с нами русские, когда возьмут в плен?

30 декабря 1942. Берлин, Принц Альбрехт-штрассе, 8

       -Итак, штурмбанфюрер, я жду объяснений. Как научный эксперимент, исключительно важный для Рейха, был сорван из-за вашей халатности, глупости и неумения командовать вверенным вам подразделением.

       -Но герр рейхсфюрер, все было сделано точно по приказу и согласно инструкции! Приказом прямо запрещалось наносить "жертвенным баранам" какие-либо увечья до момента начала.. Потому мы не решались сначала применять оружие..

       -Батальон СС не мог справиться с толпой евреев? Вас отправить на стажировку в Дахау или Освенцим, чтобы вас там научили, как усмирять бунт?

       -Герр рейхсфюрер, они дрались как дьяволы. Взбесившиеся дьяволы с ломами, лопатами и кирками. А нам запрещено было стрелять.

       -А зачем вы дали им лопаты и ломы?

       -Но, герр рейхсфюрер, так было в плане.. Который дал нам герр профессор..

       -Это правда?

       -Так точно, герр рейхсфюрер. Ритуал был разработан лично мной на основе подлинного манускрипта двенадцатого века, приписываемого придворному магу и астрологу императора Генриха Четвертого Гогенштауфена. Курган в центре, средоточие силы, и от него в форме свастики, четыре ветки жертвенных алтарей. Жертвы, пребывающие в полном здравии, должны умерщвляться в соответствии со знаками стихий. Первая четверть – сожжение, вторая – закапывание заживо, третья – утопление, четвертая – удушение. Что потребовало для подготовки определенного объема земляных работ.

       -Благодарю. Штурмбаннфюрер, и вы не могли придумать ничего лучше, как заставить это делать будущих жертв, которым абсолютно нечего терять? И вы дали им ломы и кирки?

       -Но герр рейхсфюрер, земля была твердой как камень! И мы так делали всегда! В России – и в гетто, и в партизанских деревнях. Смертники сами копали себе могилы, не доставляя нам неприятностей. Человеку свойственно до последнего момента надеяться, что все будет хорошо, и его пощадят – чем решиться гарантированно поставить на карту свою жизнь. И опыт показывает, что пары вооруженных солдат достаточно, чтобы контролировать десяток таких землекопов. Да ведь и в этот раз было так же, герр рейхсфюрер!

       -То есть??

       -Так ведь взбесились не все! А лишь ничтожная часть. Из тысячи четырехсот сорока активно сопротивлялись двадцать восемь! Из остальных же большинство просто пытались бежать, а многие сразу упали наземь и лежали неподвижно. Некоторые хватались за лопаты – но бросали их при первом же окрике. А эти даже не думали скрыться, а лишь старались убить как можно больше..

       -Ну и?

       -Герр рейхсфюрер, я действовал предельно быстро и четко, по уставу. Выделил одну роту на усмирение активных бунтовщиков, вторая рота преследовала и сгоняла назад разбегающихся, третья рота контролировала территорию. И смею заметить, что последние две задачи были решены эффективно. Подавляющая часть стада была усмирена без эксцессов.

       -То есть вы хотите сказать, что целая рота СС не могла справиться с двадцатью восемью заключенными, с одними лишь ломами?

       -Герр рейхсфюрер, они убили, ранили, искалечили сорок девять моих солдат! Пока мы, исполняя приказ, пытались скрутить их, сбить с ног прикладами. Тогда я понял, что дальнейшие попытки приведут лишь к еще большим потерям – и отдал приказ отойти, чтобы стрелять. А они гнались за нами, и успели догнать еще семерых! Прежде чем мы всех их прикончили. И докалывали штыками, для верности.

       -Рота имела полную штатную численность?

       -Так точно, герр рейхсфюрер!

       -Тогда даже после потерь вас оставалось еще больше сотни. И вы мне рассказываете, как все убегали от вчетверо меньшего числа каких-то евреев с лопатами?

       -Это были не совсем евреи, герр рейхсфюрер! Я уточнил в сопроводительных документах. Личность каждого из тех двадцати восьми установлена, вот список.

       Шелест бумаги.

       -Вы. На Восточный фронт. Рядовым. Пошел вон!

       Капитан РККА Шпильман Алексей Павлович. Взят в плен под Брестом, в июле 41.

       Старший лейтенант РККА Коган Сергей Андреевич. Брест, июль 41.

       Старший лейтенант РККА Горохов Михаил Исаакович. Брест, июль 41.

       и еще двадцать пять фамилий.

       -Вы поняли, ЧТО произошло, профессор?

       -Нет, герр рейхсфюрер. Как такое возможно? Сколько я помню, евреи вообще не должны быть взяты в плен, а расстреляны на месте.

       -Профессор, позвольте поинтересоваться, вы идиот? Так раскиньте своими переученными мозгами! Если он – то, что мы предполагаем, то ему и так известно о нас все. И наши военные планы – и о чем вы хотели орать ему с алтаря. Считаете, что более достойны, чем законные дети – так вот испытание. Двадцать восемь арийцев, пусть даже с примесью грязной еврейской крови – и сто шестьдесят самых чистокровных эсэсовцев. Врукопашную, чтобы было честно. И что?? Мы провалили его экзамен.

       -А может, еще и нет, герр рейхсфюрер! Если он хотел сказать нам, что ему не нужны связанные жертвы на алтаре, а лишь павшие в бою? Или это был его вызов, вопрос – один на четверых, сумеете ли вы так? И тогда у нас есть спасение – на фронте. Сражаться как берсерки, не щадя себя, не сдаваясь, не отступая, заливая кровью каждую пядь земли. Тогда мы станем ему интересны – иначе же он просто сметет нас, как рабов, возжелавших хозяйского места.

       (ты ошибался в деталях, старина Рудински – подумал Гиммлер – выходит, что наш фюрер инстинктом почуял, к чему надо призывать! Но боюсь, ты оказался прав в главном: Первая Танковая армия капитулировала вчера).

       -А все же, профессор, проведите ваш ритуал. Чтобы узнать, чего он от нас хочет. Что мы теряем? "Барашков" не жалко, если надо, наловим еще. Просто любопытно, что покажет ваше "раскрепощенное сознание"?

       (и еще, арестовать и допросить коменданта лагеря. Выбить из него ответ: включение в список этих, было его недосмотром, или он ощущал какое-то внушение, воздействие извне?)

       Авантюра – это действие, заведомо рассчитанное на ошибку противника,

       или ожидаемое благоприятное стечение обстоятельств.

       Против слабого – часто оправдывается, экономя силы и время.

       Против сильного – обычно влечет катастрофу.

Берлин, Рейхсканцелярия.

       -Ублюдки, недоноски! Морская болезнь оказалась заразной? Сдачи германской армии на поле боя не было со времен Иены! Но там против нас был сам великий Наполеон, а кому проиграли вы, азиатам, дикарям, славянским недочеловекам?

       Я не потерплю у себя на службе глупцов и бездарностей! А тем более предателей! Чем объяснить, что вы покорили всю Европу, разбили большую часть этих же самых русских орд – и умудрились потерпеть позорное поражение от их жалких остатков? Вдруг воевать разучились – или просто не захотели победить? Так изменникам у меня одна дорога – на эшафот!

       Рейхсфюрер! Я приказываю вам провести самое тщательное расследование. Пусть СД проверит всех причастных на предмет лояльности. А заодно и верности национал-социалистической идее и чистоты арийской крови!

       Я надеялся объявить германскому народу, что война на востоке завершена еще в этом году. Такой рождественский подарок вы преподнесли Рейху, в ответ на свои чины и награды, которыми я не скупился вас поощрять? Ну это легко исправить – касаемо чинов и наград. Как мне объяснить нации, что произошло? Шесть поражений подряд, и ни одной победы! Сначала Дитль в Норвегии, затем Линдеманн под Петербургом, еще Великие Луки и Демянск. Затем Паулюс. А теперь еще и Первая Танковая?!

       Вы, Манштейн! Я не забыл, как вы клялись, что всему виной нерешительность Паулюса, а вот вы принесете великую победу! Где эта победа, ничтожество? Вы бездарно погубили вверенные вам войска!

       Вы, Клейст! Как получилось, что Первая Танковая и Семнадцатая армии не получили своевременного приказа на отступление? Почему вы ждали, когда русские возьмут Ростов, и тогда лишь изволили проснуться? Мне за вас постоянно заниматься вашим делом? Тогда зачем нужны вы?

       Вы, Йодль! А чем все это время был так занят ОКВ? Или вы решили, что Рейху уже достаточно побед? Так я вас разочарую: побед слишком много не бывает, а вот у каждого поражения обязательно должны найтись виновные, которые ответят, по всей строгости законов Рейха!

       Все остальные! Последние слова относятся ко всем вам! Я обещаю, что безнаказанным не останется никто – в зависимости от степени вины каждого. Лучшие войска Германии, собранные для этого наступления, которое должно было стать последним, поставить точку в этой слишком уж затянувшейся войне – кто ответит за их бессмысленную гибель?

       Мне любопытно, кто-нибудь может сказать в свое оправдание хоть что-то? У вас есть для этого несколько минут я слушаю. Время пошло!

       -Мой фюрер, ответ в многочисленности русских орд. И в том, что они оказывается, умеют учиться на своих ошибках. Очень многие фронтовые офицеры замечают, что война стала совсем другой. В то же время это было, до самого последнего времени, совсем не очевидно для высших штабов.

       -То есть прежде всего для вас, Йодль? Или я ошибаюсь?

       -Мой фюрер, все случилось слишком быстро. До самого недавнего времени они казались упорным, но неумелым противником. Особенно в наступлении – даже события прошлой зимы под Москвой имели причиной в большей степени "генерала Мороза". Даже обозначившийся успех, они не умели развить в победу, действуя медленно и несогласованно. Следствием этого была, с нашей стороны, явная недооценка их угроз. К тому же, как вы верно изволили заметить, настроение "за пять минут до победы" проявлялось отчетливо, и на всех уровнях.

       -Вы хотите сказать, что русские, потеряв половину обжитой территории, населения, войск и производственных мощностей, стали сильнее? Что за бред!

       -Нет, мой фюрер, я хочу сказать, что наши действия были абсолютно оправданны, и принесли бы нам победу, имей мы против себя тех же русских, что год назад. Разберем подробно.

       Все были уверены, что падение Сталинграда и наш прорыв за Волгу означают по сути, конец войны. И казалось, что еще один батальон, окажется последней каплей. Взятый, в том числе, и из состава группы армий "А" – поскольку ближе всего, можно перебросить в кратчайшие сроки. Что повлекло неоправданное ослабление наших флангов. В оправдание замечу, что низкая боеспособность румынских войск явилась полной неожиданностью – после того как они очень неплохо показали себя под Севастополем и Одессой.

       Контрудар русских и временная изоляция Шестой армии? Еще один Демянск, который, как вы помните, в прошлом году завершился благополучно. Хотя разгром шестой танковой дивизии явился крайне неприятным сюрпризом – но все решили, что русским просто повезло.

       Мой фюрер, я абсолютно убежден, что русские прошлой зимы не выдержали бы деблокирующего наступления Гота! Их необычайно умелые действия в обороне и в последующем контрударе, были полным откровением, они не показывали такого еще никогда! Наш план был безупречен – при недостаточном количестве войск, чтобы держать сплошной фронт, но при своем преимуществе в подвижности и управляемости, необходимо контратаковать! Заменить щит, сплошным движением клинка!

       Этим же объясняется приказ, отданный Первой Танковой армии. По тому же плану, она должна была нанести удар на Сальск и дальше, через Котельниково, на Сталинград, усиливая удар Гота.

       -По плану, предложенному вами, Манштейн?

       -Так точно, мой фюрер! Но поскольку армия не успевала сосредоточиться, я согласился, чтобы она начала позже. Чтобы отвлечь часть русских сил – а в дальнейшем, облегчить задачу нам, прорывающимся ей навстречу, из Сталинграда.

       -Но вы не прорвались, а только погубили две первоклассные танковые дивизии! Почему приказ Первой танковой не был отменен?

       -Но, мой фюрер, оставалась задача отвлечения русских! К тому же начертание линии фронта.. Русские наступали вдоль железной дороги Сальск – Тихорецкая. В аналогичной ситуации, даже поляки, в эпизоде на Бзуре, добились результата! Это было очень заманчиво – перерезать русским линию снабжения, нанести удар во фланг и тыл! Устроить русским еще один Харьков!

       -Так отчего же не устроили, черт возьми?

       -Русские оказались неожиданно стойки в обороне, мой фюрер! И наше наступление не было для них внезапным. Первая Танковая все же продвигалась вперед, очень медленно, но продвигалась. И тут разразилась катастрофа на левом фланге группы армий Б, русские пришли в движение и там! Никто не ожидал, что они так быстро захватят Воронеж и прорвутся до Ростова!

       -Повторяю вопрос. Почему не был своевременно отдан приказ на отход Первой Танковой?

       -Такой приказ был отдан, мой фюрер. Двадцатого декабря.

       -Манштейн немного неточен, мой фюрер! Приказ был отдан – но прежнего приказа о наступлении на Сальск он не отменял. В результате он мог быть истолкован, как смена направление наступления, с Сальск-Сталинград, на Сальск-Тихорецкая.

       -Вы мерзавец, Йодль! Как по-вашему должен быть истолкован приказ?

       -Мой фюрер, у меня есть радиограммы от Первой Танковой, подтверждающие сказанное мной. И все могло бы еще быть по плану – но двадцать пятого капитулировала Шестая Армия. Что сразу освободило крупные силы русских под Сталинградом, и дало им железнодорожный узел. В результате, русским удалось не только остановить наше наступление на Сальск, но и глубоко охватить левый фланг армии. И в ответ на запросы по радио, вы, Манштейн, отвечали – исполнять прежний приказ. Наверное вам, за тысячу километров, было видней – что более разумно: продолжать биться о русскую оборону, или немедленно отходить на запад. А в итоге, Первая Танковая оказалась окруженной в Сальских степях, растратив горючее и боеприпасы. И вынуждена была сдаться – поскольку прорваться уже не могла.

       -Манштейн, это так? Отвечайте!

       -Мой фюрер, вероятно командующий и штаб Первой Танковой неправильно истолковали приказ!

       -Да, мой фюрер, это еще не все. Также очень интересное произошло с Семнадцатой армией. Ей был отдан приказ на отход – но не было четко указано, какие части отступают на Ростов, а какие – на Тамань. По крайней мере, из текста нельзя это понять четко и однозначно. В итоге произошла путаница и неразбериха, потеря времени – а русские опять действовали на удивление быстро и четко. После их десанта в Анапу и Новороссийск было ясно, что на Тамани делать нечего. Однако приказ не был изменен – и в результате, две горнострелковые дивизии вместо Тамани застряли на южном берегу Азовского моря, а наступающая на Ростов группировка имела явно недостаточно сил. Русские же опять нас опередили – и в настоящий момент Семнадцатая армия прижата к берегу, как англичане в Дюнкерке, с той лишь разницей, что ни одного порта на этом участке нет. Горючее, боеприпасы, провизия на исходе, русские господствуют в воздухе – боюсь что в самом ближайшем времени... И все благодаря "гениальному" плану Манштейна!

       -Манштейн, что можете сказать в свое оправдание?

       -Мой фюрер, я.. В своем плане я рассчитывал, как было верно сказано, на русских прошлого года – хорошо нам всем знакомых. Уверен, что против них все эти маленькие неточности были бы некритичны.

       -В таком случае, Манштейн, помня о ваших прежних заслугах.. Если ваше воинское умение годится лишь против "вчерашних" врагов, как вы выразились – вам нечего делать у меня на службе! Вот так... Что, вам не нравится, когда с вас срывают погоны и ордена? А мне еще больше не нравится, когда не исполняют клятв победить! В отставку – без чина, мундира и пенсии! По сравнению с Редером – это очень большая милость с моей стороны! Вон!

       Кто желает последовать его примеру? Рейхсфюрер, составьте список потенциальных предателей. И обязательно первыми номерами включите в него Паулюса, Дитля, Линдеманна, фон Макензена, Руоффа – всех в генеральском чине, имеющих наглость сдаться русским в плен. Отныне, сдача в плен, независимо от обстоятельств, для офицерского состава приравнивается к измене – с заключением семей в концлагерь! И любой, кто отдаст такой преступный приказ – должен быть немедленно расстрелян по приказанию следующего по чину офицера, обязанного взять командование!

       Рейхсфюрер! Я желаю распространить вашу идею с идейным воспитанием личного состава, и на сухопутные силы. Отныне членство в национал-социалистической партии в войсках будет не только не приостановлено, но напротив, всячески приветствоваться! В каждую дивизию, полк, батальон, назначить надежного офицера, ответственного за воспитание людей в подлинно арийском духе! С правом отменять приказ командира, такому духу не соответствующий. И приговаривать к немедленному расстрелу за трусость, малодушие, паникерство!

       Ни шагу назад! Армия, покорившая Европу, не должна бежать от азиатских орд, как бы многочисленны они ни были! Держать рубеж – пока не подойдут свежие войска! Вы хотите что-то сказать, Йодль?

       -Мой фюрер, нам нечем закрыть брешь! От Воронежа и до моря, у нас остались лишь тыловые, охранные, маршевые подразделения! Скорость продвижения русских там сдерживается лишь подтягиванием их тылов, и налаживанием коммуникаций – больше, чем нашим противодействием.

       -Ну и что предлагаете, Йодль?

       -Перебросить дивизии из резерва, и из Европы. И – отступить. Ради сокращения линии фронта, и удобства обороны. Занять оборонительный рубеж по линии Днепр-Припять. И – держаться, как в ту, Великую Войну.

       -Вы идиот или предатель? Отдать врагу территорию – которую после придется снова завоевывать, проливая кровь наших солдат? Уж не хотите ли вы сказать, что нам придется перейти к обороне ВО ВСЕЙ ВОЙНЕ? А что будет дальше – измор, голод и капитуляция? Вы все, господа генералы, только и мечтаете об отступлении. Будь ваша воля, а не моя – вы и в прошлую зиму бежали бы от Москвы до Днепра, разве это не так? И кто тогда оказался прав, я или вы?

       Ни шагу назад – без приказа! Нечем обороняться – да хоть тыловых ставьте в строй! А также разбежавшихся румын, итальянцев и прочую шваль – ловите и вливайте пополнением в наши войска! Расстреливать на месте за малейшее проявление паникерства, за любую попытку самовольного отступления! Пусть встанут несокрушимыми бастионами, даже погибая, но замедлят, разобьют вал русского наступления! А через месяц подойдут свежие войска – и погонят русских назад. И я очень надеюсь, что "ошибок" с вашей стороны, господа, больше не будет!

       Нам надо сформировать и вооружить пятьдесят новых дивизий, вместо потерянных. Я объявлю завтра тотальную мобилизацию, с полным переводом промышленности на военные рельсы – это вас, господа, должна благодарить за это германская нация! Ставьте в строй французов, голландцев, поляков, обещайте им что угодно – после нашей победы лишь от нас будет зависеть, выполнять обещанное или нет! Вы просите войска – что ж, Рейх даст вам и людей, и оружие, против русских варваров! Или вы хотите впустить в Европу их орды, перед которыми померкнут ужасы вторжения страшных гуннов Аттилы?

       И я надеюсь, что никогда – слышите, никогда! – не получу весть о поражении! Мы – сильнее. За нами – вся Европа. А что за русскими – жалкий огрызок их бывшей империи, и дикая Сибирь?

       Русские воюют американским оружием? После того, как мы очистили флот от предателей – могу я надеяться, что моряки искупят свою вину перед Рейхом? Чтоб ни один конвой не мог прийти в русский порт! Судьба Германии сейчас решается на востоке. А значит, каждый наш корабль, находящийся не в Норвегии – находится не там, где должен быть.

       Рейхсфюрер, срочно усильте нашу северную эскадру. Завтра жду от вас подробного доклада, какие силы и средства вам требуются, какие меры нужны.

       Вы все, не обманите моих надежд!

       А с прочими я после разберусь.