Текст книги "Взлет Андромеды (СИ)"

Автор книги: Владислав Савин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 21 страниц)

– Никто и не ждет, что он согласится. Но его отказ – это еще одна капля, которая может проточить трещину в советском монолите. Одна из многих – и завтра вполне может оказаться, что преемник Сталина, или следующий за ним, будет иного мнения. В результате же, выйдет тот мир, о которым вы мечтали – без войн и границ, сочетающий демократию, гуманизм и пацифизм, без тоталитарного угнетения. Это будет мир «с человеческим лицом», со свободой предпринимательства, но без столь нелюбимых вами олигархических крайностей и пренебрежения к «маленькому человеку». Что вам еще надо, дорогой Альберт? Если альтернатива – или термоядерная война или тоталитаризм, выбор между всепланетным радиоактивным кладбищем и всепланетным гулагом?

– Я бы поверил вам, шестнадцать лет назад. Ну а теперь, к несчастью, я слишком хорошо узнал эту страну. Вы хотите сказать, что «клубы», которые вы представляете, откажутся от своей власти? И прибылей – которые требуют жестокой борьбы за рынки сбыта? И кризисы, которые вы решали, затеяв две мировые войны, тоже уйдут куда-то? И у вас не будет желания в один день разрушить все, чтобы на обломках остаться единственным игроком – ну а богатство, дело наживное. Я совершенно не верю, что нарисованный вами идеальный мир будет стабильным. Победы над Наполеоном хватило на сто лет мира – если не считать локальных войн. А Компьен 1918 дал всего лишь двадцать один год покоя. И сколько будет отпущено вашему благоденствию – особенно если у каждого из игроков будет соблазн втайне обратиться к тому, кто стоит за кулисами и может оказать решительную помощь?

– Но попытаться всё равно стоит. Альберт, ну неужели вы, после всего, что узнали, – откажетесь подписать это?

– Вот именно! После всего, что узнал, я категорически отказываюсь подписывать это! Вам знакомо такое русское выражение – «ещё раз наступить на те же грабли»? Может быть, вы сами верите в то, что рассказали мне – и лично вы, и стоящие за вами «клубы», искренне желаете «спасти» наш мир – с теми целями и теми средствами, которые вы сами для себя считаете верными. Не мне вас судить, я ведь тоже грешен. Но как бы ни была мне дорога научная истина, я совершенно не хочу экспериментально проверять ваши выкладки на себе и на всей нашей планете. Не хочу, чтобы моя подпись – вот на этом вашем документе – замкнула «временную петлю» и отправила наш мир в то самое мрачное будущее, которого вы так боитесь.

– А если не то и не мрачное? Мы ведь еще не проиграли!

– Я видел то, что уже не повторится. То, что было на рубеже веков – может, тот мир не был раем, в нем хватало и плохого, однако наличествовало то, что напрочь отсутствует сегодня. Вера, что завтра будет лучше – что наука облегчит жизнь и уменьшит бедность, что культура облагородит нравы и исключит войны, что дальше человечество ждет лишь расцвет – господи, как мы ошибались, прекраснодушные глупцы! Не понимали, что как за летом приходит осень и зима – так за почти столетием европейского мира, две самые страшные войны; как за свободой капитала, по утверждению Маркса, приходит век монополий – так и в политике, демократия уступает диктатуре, либерализм сменяется тоталитаризмом. Без различия, под каким знаменем – красным, коричневым, или звездно-полосатым.

Мне отрадно лишь, что я застал тот золотой век – еще не ушедший на дно вслед за «Титаником». Если бы я знал… ведь я мечтал, что энергия атома откроет человечеству путь к изобилию, и не думал, что первым ее применением будет Бомба! То письмо вашему Президенту Рузвельту – я писал его в страхе, что нацисты успеют первыми… Уравнения единого поля… над ними я бился все последние годы, и всякий раз, когда мне казалось, что разгадка близка, вдруг возникала ошибка, словно что-то… или даже кто-то… очень не хотел, чтобы мне открылось это знание. А теперь, по вашим же словам, выходит, что и из Единой Теории Поля, тоже сделали… или сделают?.. проклятье!.. оружие ещё более страшное, чем русская Царь-Бомба?! Желая сделать жизнь человечества счастливее, я способствовал рождению монстра, способного человечество погубить. Теперь вы хотите, чтобы я способствовал вылуплению монстра еще более ужасного. Нет, хватит! И знаете, наверное даже хорошо, что я этого уже не увижу!

– Альберт, вы…

– Я боюсь… да, я боюсь…

– Что с вами, Альберт? Эй, кто-нибудь! Врача, скорее!! Да где тут телефон?!

Сообщения в мировой прессе.

Вчера, 18 ноября, в своем доме в Принстоне скоропостижно скончался Альберт Эйнштейн, величайший ученый ХХ века. Смерть наступила от сердечного приступа, на 77 м году жизни.

«Тайны ХХ века», глава «Загадка Эйнштейна». Изд. Москва, 1980 (альт-ист).

Был ли Альберт Эйнштейн – подлинным автором скандально-известного воззвания, вошедшего в историю как «Манифест Эйнштейна»?

Бесспорно, что Эйнштейн в последние годы жизни был обеспокоен фактом, что наука стала фактором, способным не только облагодетельствовать человечество новыми возможностями, но и прекратить жизнь на Земле. И считал, что самым эффективным способом этого избегнуть, была передача права развивать наиболее «опасные» научные направления и технологии, некоей наднациональной организации, «даже ценой ограничения прежних национальных суверенитетов». Этому есть множество подтверждений – как публичные выступления Эйнштейна, так и его сохранившаяся переписка (в числе которой, и обращение к советским ученым в 1948 году). Но тот самый «Манифест» – был ли он написан его рукой?

Очень мало известно о последних месяцах жизни Эйнштейна – после его тяжелой болезни в апреле 1955 года. Это время он прожил почти затворником, в своем доме в Принстоне – считается, что он продолжал свою работу над созданием единой теории поля, а также обдумывал принципы будущего Пагуошского движения «ученые за мир». 18 ноября здоровье великого ученого резко ухудшилось. Мисс Элен Дюкас (бессменная секретарша и охранник, «цербер» Эйнштейна с 1928 года) немедленно вызвала доктора, но он приехал слишком поздно. В то же время, есть ряд свидетельских показаний, что незадолго до того в дом вошел неизвестный, приехавший на черном «бьюике скайларк», пробывший там больше часа – и покинувший дом в спешке, перед приездом врача. Причем ни мисс Дюкас, ни Марго (падчерица ученого, так же находившаяся в доме в тот день) никогда после не упоминали о личности этого загадочного гостя, о теме и содержании последней беседы Эйнштейна с этим человеком, и даже о самом факте, что в доме в тот день был кто-то посторонний. Независимый репортер Гарри Гилберт, заинтересовавшийся этим таинственным гостем (и раскопавший для публики сам этот факт) вскоре прекратил свое журналистское расследование, начатое им с большим рвением – есть сведения (со слов одного из его коллег), что причиной было предупреждение (и возможно, подписка о неразглашении) от ФБР «в интересах национальной безопасности США» не трогать эту тему. Косвенным подтверждением этой версии может служить обыск в доме Эйнштейна, проведенный агентами ФБР уже 22 ноября, с изъятием личного архива ученого. После, по настоянию научной общественности, архив вернули – но, по утверждению мисс Дюкас, не полностью.

И внезапно, уже 20 ноября сразу в нескольких газетах США, Канады, европейских стран появляется «Манифест (или завещание) Эйнштейна». После того как в редакции пришли конверты, в которых были машинописные листки, заверенные подписью великого ученого – и первой страницей было подобие сопроводительной записки, «я опасаюсь, что мое последнее желание могут замолчать по политическим мотивам, и оттого этот текст будет после моей смерти отправлен для широкого опубликования по многим адресам». Что также сыграло свою роль – поскольку газеты, из опасения не оказаться первыми в оглашении сенсации, в большинстве случаев не стали утруждать себя тщательной проверкой, или даже ожиданием более точных сведений.

Манифест состоит из трех смысловых частей. В первой автор, озабоченный ролью науки в создании все более смертоносного оружия, способного уничтожить человечество, в обстановке неудержимой военно-технической гонки мировых держав, говорит об ответственности всех людей всех народов – но особенно ученых – за сохранение нашего общего дома, планеты Земля. Указывая на ускорение научного прогресса – «1950 год отличается от 1900 намного больше, чем 1900 от 1850» – и на тот факт, что уже нет разницы между военными и мирными отраслями науки: в 1938 году, менее чем за год до начала мировой войны, атомная физика считалась сугубо академическим занятием, далеким от практического применения. Эмоциональный тон речи зашкаливает, автор буквально вопиет, продвигая мысль – сегодня нет гарантии, что новое открытие в любой отрасли знаний не может быть использовано (и будет использовано) политиками и военными для создания все более смертельного оружия ради выгод для своей страны, прикрываясь самыми высокими и патриотическими идеями. И потому, единственный выход избежать самоуничтожения или полной деградации человечества – «я не знаю, чем будут сражаться в Третьей Мировой войне, зато уверен, что в Четвертой останется воевать лишь палками и камнями» – это передав все научное развитие под власть и ответственность авторитетной международной организации, «наука должна принадлежать всем народам Земли вместе – и ни одному в отдельности».

Во второй части автор рассматривает, какой из ныне существующих стран должна принадлежать главная роль (и ответственность) в этом великом и трудном деле. «Это должна быть великая держава – чья научная, промышленная, военная мощь и авторитет в мире достаточно высоки. И в то же время власть в ней никоим образом не должна быть тоталитарной или монархической – лишь демократия, то есть волеизлияние всего народа, обеспечивает, чтобы эта страна не воспользовалась своим положением в недостойных целях». Далее, после еще нескольких абзацев рассуждений, делается вывод, что такая страна в настоящий момент всего одна – Соединенные Штаты Америки. «Несомненно, у этого выбора есть свои недостатки, которые я не отрицаю – однако это лучший выбор из наличествующих». То есть, по воле автора, штаб-квартира вышеназванной общемировой научной организации должна находиться в США, и представителю этой же державы должно принадлежать место Председателя. Также указывается, что «для малых стран отказ от национального суверенитета в этой области будет несомненным благом – так как взамен они получат доступ ко всем научным достижениям всего человечества.

Третья часть, это набросок Устава будущей организации. Где предложены организационная структура – Верховный Комитет, ему подчиненные национальные Комитеты (не обязательно состоящие из граждан своих стран), контролирующие органы (имеющие право экстерриториальной инспекции на местах, с запрещением несанкционированной научно-экспериментальной деятельности и ходатайством в Международный Уголовный суд о привлечении к ответственности виновных в нарушениях). Также очень много говорится о подготовке научных кадров – «университеты должны быть выведены из подчинения и финансирования национальных властей и замкнуты на вышеназванную всемирную организацию – которая имеет право назначения в любой из университетов, профессорского состава по своему усмотрению. Ради того, чтобы из университетов выходили не просто открыватели новых знаний, но граждане всего мира, а не своих национальных границ».

Реакция в мире на опубликование «Манифеста» была самой различной, в диапазоне от «путь к Золотому Веку» до «даже гении могут впасть в старческий маразм». И если в некоторых странах – например, в Аргентине – было заявлено о возможном вступлении в новую Организацию, то в США официальные лица первые дни хранили молчание. После чего, лишь 2 декабря предложение о создании Всемирной Научной Организации (WSU – World Science Union) было озвучено с трибуны ООН – причем представителем Франции, а не США! В ходе последующего обсуждения выяснилось, как и следовало ожидать, что подавляющее большинство стран вовсе не намерены ограничивать свой суверенитет – тем более, при обоснованном подозрении что это в реальности будет «Министерство Науки США», оплачивать которое однако вынужден будет весь мир. И «Манифест» Эйнштейна остался чисто моральным призывом – первой своей частью лег в основу Пагуошского Движения. Которое однако, никогда не имело права вмешательства в чужой суверенитет – а было лишь «нравственным знаменем ученых всего мира».

Но был ли сам Эйнштейн автором этого документа? Экземпляры его в разное время подвергались экспертизе. Было установлено, что текст печатался минимум на трех пишущих машинках (ни одна из которых не была идентифицирована с той, что находилась в доме Эйнштейна), бумага изготовлена в США, и подпись Эйнштейна в конце послания признана подлинной. Но поставил ли он ее там добровольно, или под принуждением?

Мы не узнаем этого никогда. Что оставляет простор для множества конспирологических версий, отраженных как в исторических исследованиях, так и в художественных книгах и фильмах. Мы знаем лишь, что Эйнштейн, под закат своей жизни, был способен это предложить.

Анна Лазарева. Интерлюдия.

Стать «гражданкой всего мира, а не отдельной страны»? Ну, только если мира коммунистического будущего, как у Ефремова – когда стран уже не останется. А под «всем миром, а не страной» понимается исключительно мир по-американски – да пусть горит этот мир ко всем чертям! Как наши отцы в семнадцатом году призывали.

«Что ваше то наше – под международный контроль». О том Эйнштейн писал, еще в сорок седьмом, и наши ему ответили – но прошло то событие, мало замеченным даже советской общественностью, не то что всемирной. В файлах «из будущего» было, что эта идея Эйнштейна не оставляла до самой его смерти – которая в той истории была 18 апреля 1955 года (ну а тут он в госпитале два месяца лежал, но выкарабкался, подарила ему история еще какое-то время). Ну и мы тоже можем кое-что изменить – нет, Пагуошскому движению мешать не намерены, не вредное ведь для нас дело – а вот «Манифест», который этому движению лег идейной основой, если слегка подправить?

– Какая выгода будет для СССР? – спросил Пономаренко – еще раз выставить США в неприглядном виде? Мелковато.

Мы стали иными, узнав о будущем там? Более прагматичными, ставя интересы государства выше прекрасных идей. Хотя Альберт Эйнштейн, при всем уважении к нему и его «левым» взглядам, все же не является для нас «своим» – в отличие от, например, товарищей Понтекорво и Риля, с советским гражданством. К тому же то, что я предлагаю, будет запущено лишь после его смерти – когда самому Эйнштейну будет у же все равно. Ну а в рай или ад или переселение душ – я не верю.

Нет, Пантелеймон Кондратьевич, главная цель не эта. Хотя конечно, душок в эту сторону пойти может – но главное, что прочтут и запомнят наши люди. И не только сегодня, но и через двадцать, тридцать, сорок лет – что будь ты хоть академик Сахаров, твоя гениальность в науке вовсе не означает правоты в политике. Идейная вакцина против инфекции «я прежде всего, гражданин мира, а затем, своей страны» – ослабленная культура бацилл, впрыснутая в здоровый организм. Память и понимание того, что когда на Западе (и прежде всего в США) кричат «весь мир», то понимают мир по-своему, где нам отводят место лишь в передней.

– Положим, Сахаров у нас, есть надежда, будет совсем другим человеком. Раз он не встретится никогда с некоей Боннер, которая приучит его к диссидентским компашкам.

Мой Адмирал, Михаил Петрович, когда составлялась здесь картотека «кто есть кто», изобразил эту женщину, как последнюю мразь, на которой клейма ставить негде – можно сразу звать конвой. Из-за личной истории, когда он там (уже в «перестроечное» время) показал неуважение к этой персоне, и имел серьезные неприятности. Мы тут однако, вовсе не «сталинские душегубы», ищущие кого бы посадить – зато помним слова Вождя, что любой человек может быть использован на пользу общего дела. Так и эта Боннэр – вполне «наша» по происхождению, родители репрессированы в тридцать седьмом, в войну честно работала санитаркой в эвакопоезде, после поступила в Ленинграде в 1й Мед, благополучно окончила в пятьдесят третьем… и поехала по распределению, участковым врачом в Иркутск (а не в Москву, как там). И светит ей теперь всю жизнь до пенсии честно отработать на фронте здравоохранения, в Сибири или на Дальнем Востоке, а может и в Маньчжурской или Монгольской ССР – но никак не в Москве или Ленинграде, а уж к Сахарову ее не подпустят и на тысячу километров. Хотя у нашего атомного гения и до его брака с Боннэр были закидоны – как раз из-за того, что «он жил в изолированном благостном мирке, избавленном от лишней грязи и забот, где мало знали о внешних событиях, о жизни простых людей, и даже о том, чем живет сейчас наша страна», ага, типичный «гений в башне из слоновой кости», сам же в мемуарах писал, что Боннэр служила ему «глазами во внешний мир, и совестью, оценивающей там происходящее» – тут даже комментариев не требуется. Ну вот теперь пусть и он сам, и те, кто мог бы за ним пойти, усвоят – научный гений, это не политик. Раз уж сам великий Эйнштейн мог такое написать!

– А если наша роль в этой истории выплывет наружу? Не будет ли тут вреда для нашего авторитета?

А это уже дело техники – простите, я на нашу заграничную агентуру прямого выхода не имею, но полагаю, что забросить «горячую» информацию репортерам, да так, чтобы концов не найти, выйдет намного легче, чем добывать американские атомные секреты. Или как дело с «белым радием» еще в сорок третьем, или смерти некоторых личностей в США, не будем называть имен. Тем более что среди репортерской публики не проблема найти тех, кто вовсе не наш агент, а всего лишь, ради сенсации родного отца не пожалеют. Как с датскими «секундами» вышло.

Телевидение в Европе уже вполне обычное явление, особенно в домах «среднего класса». И вот, нашлась в Копенгагене некая ушлая и пробивная личность, продвинувшая в телеэфир свою передачу под названием «600 секунд» – сначала три раза в неделю, затем ежедневно, все горячие новости за этот период, кратко, емко и визуально с места событий. Датчанин с какой-то труднопроизносимой фамилией (наш циник Валя Кунцевич изрек – «если бы ж. а могла говорить, она говорила бы по-датски»), совершенно не коммунист, и даже близко к ним не стоявший, но «консерватор, датский патриот», и просто охотник за сенсациями. Имеющий всего лишь, офис и фургон с аппаратурой, нескольких ассистентов, секретарей (которые просматривают свежую прессу и принимают телефонные звонки) и еще сеть информаторов, кто за малую долю оперативно сообщают про что-то интересное. Что саму идею автору подкинул, и дал займ на начало, некий фонд, зарегистрированный в Люксембурге (и кандидатуру выбирали из многих), это не для публики.

Что с этого СССР имеет? Скрытый канал формирования общественного мнения – ну зачем указывать датскому (и не только) обывателю, «куда ему мыслить», мы же не в оруэлловщине живем? Проще и незаметнее – исходную информацию под нужным углом подать. Например, излюбленной темой датских «600 секунд» стало поведение защитников демократии из Армии США на датской территории – в каждом выпуске, хотя бы один сюжет про это. Дошло до официального протеста их посла – «ради добрососедских американо-датских отношений». И датский суд официально принял такое решение – «запретить упоминать». Так пожалуйста – стало теперь:

«Лица неизвестной национальности, в форме военнослужащих США, совершили…». Драка с погромом в ресторане, угон автомобиля, грабеж, изнасилование, даже убийство – и придумывать не приходится, все чистая правда! И это ведь польза для нас – если в одной из стран Атлантического Союза, коренное население станет относиться к своим заокеанским «защитникам» резко отрицательно? При наших совсем небольших затратах. Эх, господа голливудские сценаристы, зачем вы снимаете фильмы про ужасных русских шпионов, офицеров МГБ с партбилетами в кармане, которые лезут в ваши сейфы за секретами, или ищут, что бы взорвать или поджечь? Когда такая вот деятельность по изменению общественного мнения – не так эффектна, но эффективна как капли что камень точат («перестройка» с ее гласностью показала, черт бы ее побрал!). И лица, что на той стороне ею занимаются – даже сами не знают, что они наши агенты, «мы ведь не шпионим и не взрываем – и вообще, за свою страну». В будущий век интернета – такое звали «диванной войной»?

Но вернемся к товарищу Эйнштейну. Ясно, что такие операции (да еще с политической целью) «с кондачка» не делаются. В их планировании и проведении задействованы разные оргструктуры и множество людей – но слабость этого механизма, что он больше заточен на работу по уже введенной программе. А для самого первого этапа, генерации идеи – толпа не нужна, тут уж простите за тафтологию, «даже тысяча младших научных сотрудников, одного Эйнштейна не заменят». Это очень хорошо понимают англичане, держась за свою систему «клубешников» – когда те, кого считают «своими», принадлежащие к самым разным Конторам, встречаются в сугубо неформальной обстановке, обмениваются информацией, находят какое-то решение – которое уже после подвергается проверке и при положительном вердикте, проводится в жизнь. И по моему убеждению, этого не хватало там СССР – где все было предельно замкнуто на официальные каналы с четкой иерархией. А здесь мы попробуем сыграть по сетевым правилам!

– Добро! – сказал Пономаренко – считай, что твоя идея вышла на стадию проверки. И если будет гарантия, что сумеем закинуть «утку» в газеты так, что к нам никаких концов, то… Посмотрим, что из этого выйдет!

Еще когда я к встрече с Елизаветой готовилась, было известно, что одной из тем беседы станет «под международный контроль» – затем и про слова Эйнштейна вспомнилось (его письмо сорок седьмого, и Пагуошский манифест уже после его смерти). И тут Валька заметил, между делом:

– А отчего здесь тот манифест должен быть тем же самым? Сам Эйнштейн может свое мнение поменять. Или мы – сейчас состряпаем донесение попа в ГПУ.[33]33
  прим. авт. – слова из советского фильма «Рожденная революцией», 4я серия.


[Закрыть] Отчего не?

Сам Валя наверное, и забыл – а мне запомнилось. И правда, а отчего не?

Ньюарк, штат Нью-Джерси. Отель «Ньюарк Либерти». Вечер 20 ноября 1955.

– Так это не вы его пристукнули?

– Я что, похож на гангстера? Просто информация оказалась не по силе даже для таких гениальных мозгов. Да и возраст, и здоровье…

– Тогда откуда взялся второй текст послания? Выдержанный в духе нашего – но все же отличающийся. И кто распорядился отправить его в газеты?

– Пока удалось установить, что здесь, в Ньюарке, в редакцию «Телеграфа» запечатанный конверт принес посыльный от «службы доставки Смита», есть тут такая контора. А им это письмо было отдано еще в марте, с сопроводительной запиской за подписью самого нашего гения – «передать по адресу в следующий день после моей смерти, если таковая последует в течение года». Поскольку криминала не усматривалось, и заплачено было по высшей расценке, у доставки не возникло никаких вопросов. Как не возникло их и в газете – с учетом имени автора и вполне приемлемого содержания текста: ничего противозаконного, никакой коммунистической пропаганды, а напротив, все во благо нашей страны.

– Однако же он отказался подписать нечто, очень похожее.

– Ну, мысли гения как и господа – неисповедимы. Тем более, если это было написано восемь месяцев назад. Тогда считал так – сейчас изменил свое мнение.

– То есть, вы считаете послание подлинным? И наш гений сам заблаговременно позаботился о публикации своего завещания – через каких-то своих друзей?

– Я считаю эту версию наиболее вероятной – пока не получим более подробную информацию. Поскольку не вижу, кто и какую выгоду может получить в данном случае.

– Лично мне очень не нравится, когда что-то происходит не по моей воле.

– Ну, абсолютную власть имеет лишь господь.

– К идеалу надо стремиться. Вы все же могли бы быть расторопнее, коль уже были на месте. Могли бы узнать и больше.

– Я все-таки ученый, а не тайный агент. И сегодня воскресенье – что тоже немаловажно.

– Вы могли хотя бы мисс Дюкас расспросить подробнее – на правах давнего друга. Если эта особа, доверенный секретарь нашего гения уже почти двадцать лет – то она должна была знать про эти письма!

– Она утверждает, что среди корреспонденции была и такая, которую Эйнштейн писал и отправлял лично.

– Ну так она все равно должна знать хоть что-то! Вытрясите из нее любые детали, за которые можно зацепиться. И имена – кто был у нашего фигуранта в числе особо доверенных!

– Как-то неудобно – когда тело еще не остыло.

– К дьяволу манеры – когда возможно, что это не выходка сумасшедшего гения, а начатая против нас игра, неизвестно кем, и с неясными целями!

Ответ советских ученых на «Манифест Эйнштейна».

Мы уважаем Альберта Эйнштейна, как одного из самых великих ученых в истории человечества. И помним, что он не единожды показывал свое дружеское отношение к СССР.

Но мы решительно не согласны с его тезисом, что «в нынешний атомный век государственный суверенитет является пережитком и подлежит если не упразднению, то далеко идущим ограничениям».

Сам же Эйнштейн в своей декларации признает, что американские «помощь» и займы «могут быть использованы в качестве орудия политики силы». Пишет, что это представляет реальную опасность, и что «мы все знаем, что политика силы рано или поздно неизбежно приводит к войне». Прямо указывает на «антинародность господствующего в Соединённых Штатах монополистического капитализма». Не отрицает неустранимые пороки капиталистической системы – что «влияние экономической олигархии на все области американской общественной жизни весьма сильно», что экономическая власть сосредоточена в руках этой олигархии, которая не обязана отчитываться в своих действиях перед обществом в целом. Он признаёт, что капитализм «не в состоянии предупредить безработицу» как массовое и хроническое явление, не в состоянии предотвратить экономические кризисы и обеспечить большинству народа достойный уровень жизни, или, как деликатно выражается Эйнштейн, «не в состоянии поддерживать здоровое равновесие между производством и покупательной способностью населения». Закрывает глаза на факты агрессии американского империализма против китайского и вьетнамского народов – «что касается политики американского правительства после окончания войны, то я не имею желания, не могу и не уполномочен оправдывать или объяснять её». И в то же время призывает, «ради сохранения мира», к фактическому подчинению всех стран и народом, американскому капиталу! Если якобы «наднациональная» организация, расположенная в США, и в которой США имеют главенствующую роль, будет в наш век научно-технического прогресса запрещать прочим странам развивать технологии, которые призвольно сочтет «опасными», если эта же организация будет распоряжаться всеми научными кадрами (все университеты во всех странах, подчинены и финансируются этой организацией, она же по своему усмотрению назначает профессоров, и воспитывает в студентах верность «интересам мира», а не своей страны) – то как это назвать, если не глобальным подчинением?

Эйнштейн считает, что при всех недостатках этого плана, «это будет лучше, чем атомная война»? Мы же видим логику – «если самим отдать бандиту все свое имущество, он больше не будет нас грабить». Или логику первобытных африканских племен – «если мы будем поклоняться крокодилу как своему божеству, он нас не сожрет». Или же, знакомую нам логику предателей в недавней войне – «немцы придут и всех накормят», «лучше рабство, чем Верден». Вот только жизнь показала – что тот, кто выбрал рабство, получил в итоге и рабство, и Верден, только на чужой войне и за чужие интересы. Разоружиться перед агрессором ради мира – что ж, американские индейцы могли бы рассказать, чем такое кончается!

Эйнштейн бесспорно, великий ученый. Но быть гением в открытии тайн природы, и быть первопроходцем, открывающем путь развития общества – это все же разные вещи. Гений, открывающий новые горизонты мироздания – может совсем не знать людей, вращаясь лишь в узком, привычном ему мирке, и имея весьма далекие от реальности взгляды на то, чем живет даже его сосед по квартире. Или же, сознательно не интересоваться этим. Гитлеровские преступники, кто изобретал «Циклон Б», проводил бесчеловечные опыты над заключенными в Освенциме, придумывал для бесноватого фюрера все более смертоносное оружие – после, на скамье подсудимых, клялись что думали лишь о чистой науке… может, кто-то из них и был искренен в попытке оправдаться.

Или же, мы все знаем про «когда пироги печет сапожник». Если в среде самих же ученых, при научных спорах принимается во внимание лишь мнение компетентных в данной области лиц – ну кто бы стал всерьез принимать например, на конгрессе физиков, выступление врача или филолога, или даже студента первого курса физико-математического факультета? Так отчего даже великий ученый должен считаться непререкаемым авторитетом при выдаче им социальных рецептов, «как переустроить мир»?

Советский Союз стоит за мир. Нам не нужна война, после которой от планеты останется пожарище. Но нам не нужен и мир, где не будет нашей страны и нашего народа.

Лазарев Михаил Петрович (бывший командир атомной подводной лодки «Воронеж»).

У кого-то дела космические – а у меня, подводные. Но тоже, с ракетами связанные!

Летал в Северодвинск – где на стапелях Севмаша уже формируют корпуса двух ракетных атомарин. Пока еще не с баллистическими – с крылатыми ракетами. Очень похожи на «Воронеж» (проект 949), те же пропорции, но меньше размер – за счет того, что пусковые по бортам не спаренные, а одиночные, всего двенадцать в залпе. Не сделали еще в этом времени – ракет таких габаритов и характеристик, чтобы можно было ими из торпедных аппаратов стрелять. Назвали проект – сначала «косатки», даже в документах значилось, и вдруг недавно совсем, сам Сталин, эскиз рассматривая, сказал:

– А отчего не «моржихи» – чтобы преемственность сохранить? Тем более, что так похожи.

Слово Вождя – закон. Наш корабль и правда так звали, когда мы сюда провалились, из 2012 в 1942й. Вот американцы за голову схватятся! Интересно, а как тогда ракетные с баллистическими назовут – «кашалоты»?

Проблема лишь – будут «моржиха-2» и «моржиха-3» (если «Воронеж», что пока в строю, считается первым) готовы лишь через два года, и то если никаких неожиданностей не вылезет. И еще время на освоение личным составом – так что получим мы полноценные боевые единицы не раньше весны пятьдесят восьмого. Так же как в Ленинграде обещают «Супруна» и «Осипенко» сдать, первые советские атомные авианосцы. А по плану нам уже возможно в следующем году (или годом позже, как пойдет) придется оказывать помощь братской Кубе. Поскольку Сталин утвердил – Куба должна быть наша, раз так было там, должно быть и здесь!