Текст книги "Фрегат Звенящий (сборник)"

Автор книги: Владислав Крапивин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 33 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

– А теперь, чтобы уж закончить разговор о якорях, скажу, как они делятся по своему назначению.

Главные якоря на корабле – становые. На них якорь становится на рейде или в другом месте, где необходимо задержаться.

Становых якорей два – правый и левый, они расположены на носу.

Кроме становых, есть вспомогательные якоря. Главный из них – стоп-анкер. Его место – на корме. Он легче станового якоря вдвое.

«Анкер» – по-голландски «якорь». А «стоп» – это понятно без переводчика. Иногда стоп-анкер применяют для срочной остановки судна. Например, когда оно на всех парусах летит на мель, на скалы или на другой корабль…

Кроме стоп-анкера есть вспомогательные якоря – верпы. Верп весит меньше станового якоря в три, в пять, а то и в семь раз.

Употребляются верпы для разных целей: для дополнительного укрепления судна на месте стоянки, для стаскивания с мели, для подтягивания к берегу…

Раньше, когда не было буксиров, судно с помощью верпа выводили на открытую воду. В гавани, в толчее кораблей, не очень-то развернешься с парусами, того и гляди пропорешь соседа бом-утлегарем. Поступали так: шлюпка с верпом уходила от корабля примерно на кабельтов (это десятая часть мили – помните?). Сбрасывала верп. На баке начинали вертеть шпиль, судно медленно подтягивалось вперед, к верпу. Потом верп поднимали и завозили подальше снова. И так до тех пор, пока корабль не окажется на свободном пространстве.

Эта процедура так и называется – верпование.

Кстати, верпами часто бывают якоря-кошки… – сообщил под конец Мотя.

Василиса и Синтаксис насторожили уши.

– Да не те кошки, за которыми вы ухаживаете, – засмеялся Мотя. – «Кошки» – это якоря без штока, с тремя или четырьмя неподвижными острыми рогами.

– Их пираты закидывали на борт противника для абордажного сближения, – вспомнил Слава. – Я видел в кино.

– Бывало и такое, – согласился Мотя. – Хотя, скажем прямо, это не лучшее применение «кошек»… А теперь – спокойной ночи.

Первого апреля четверо друзей вместе возвращались из школы. Синтаксис и Василиса встретили ребят у школьного крыльца. Вася погладил котов, а потом грустно сказал:

– Все-таки тяжелое это дело – первый день после каникул. Даже шутить не хочется, хотя и первое апреля.

– Зато послезавтра – хорошая дата, – напомнила Васе Ксеня. – У тебя же день рождения.

Конечно, Лису было приятно, что Ксеня не забыла про этот день. Но он притворно вздохнул:

– Чего хорошего. Второй десяток пойдет. Так и до пенсии недалеко. Буду как Мотя…

Все, конечно, рассмеялись. Потому что до пенсии было далеко, весна была в самом разгаре, а день рождения – всегда праздник.

– Мама и папа обещали подарить гитару, – сообщил Вася. – Я уже немножко умею играть, потому что брал гитару у двоюродной сестры…

– А я подарю тебе книжку про капитана Головнина, про его путешествия, – пообещал Антон.

– А я – карманный фонарик, – раскрыла свою тайну Ксеня. – А ты, Слава?

– А я… это пока секрет, – смутился Слава. – И к тому же подарок еще не готов.

Никто не стал расспрашивать. Сюрприз – это даже интереснее.

Вечером собрались у Якова Платоновича. Он очень обрадовался, что его друг Модест Мокроступович волшебным образом познакомил ребят со многими корабельными устройствами.

– Теперь, пожалуй, наш «Звенящий» и в самом деле готов к плаванию. Надо только поставить у штурвала компас да загрузить между днищем и трюмной палубой балласт – чугунные чушки или каменные бруски. Иначе фрегат может потерять устойчивость и опрокинуться.

– Раз-два, загрузили! – решил Вася. – А что еще надо делать?

– Хорошо бы как-нибудь украсить корпус, – нерешительно заметил Слава. – Я читал, что у парусных кораблей на носу было такое красивое сооружение, вроде узорчатого балкона… У него трудное название.

–  Княвдигед, – сказал Яков Платонович. – Но княвдигеды делались на судах старой конструкции. В девятнадцатом веке от них отказались. На «Звенящем» он будет, пожалуй, неуместен. А вот нарисовать на носу какой-нибудь орнамент, пожалуй, можно… Кроме того, под бушпритом даже в наше время иногда укрепляют вырезанную из дерева скульптуру. Обычно она соответствует названию судна… Сейчас покажу.

Яков Платонович достал с полки большую книгу с кораблем на обложке. Внутри оказалось множество цветных фотографий: с парусными судами всех видов, размеров и конструкций. Были там на снимках и носовые фигуры кораблей.

Под бушпритом знаменитого клипера «Катти Сарк» летящая юная ведьма держала во вскинутой руке клок конского хвоста, который вырвала во время погони.

На американском паруснике «Игл» распластал крылья орел, напоминая, что «Игл» – это «орел» и есть.

Блестела позолотой фигура Свободы на аргентинском фрегате «Либертад».

А еще были львы с рыцарскими щитами, индейцы, русалки, бюсты знаменитых людей, крылатые богини и фантастические птицы…

– Дед, почему мы раньше эту книгу не видели?! – возмутилась Ксеня. – Ты даже мне ее не показывал!

– Мне только вчера прислал ее один знакомый капитан. И я хотел припрятать ее до послезавтра, чтобы подарить Васе на день рождения, да не удержался, когда речь зашла о носовых фигурах.

Вася от радости расцвел и засмущался, словно был самой стеснительной девочкой, а не рыжим Лисом.

– Раз уж так случилось, получай книгу сегодня, – решил Яков Платонович.

– Спасибо, – выдохнул Вася. Остальные сопели – с удовольствием и слегка завистливо. И Вася тут же великодушно решил: пусть книга будет общая – всего экипажа фрегата «Звенящий».

Такое решение все шумно одобрили. А Вася напомнил:

– Мне кажется, надо и для «Звенящего» выбрать носовую фигуру…

– Надо! Надо! – поддержали его Ксеня, Слава и Антон.

– Да, но какую? – Яков Платонович в затруднении стал теребить пегие усы. – Надо что-то такое… звенящее.

– А я знаю, – сказала Ксеня. – Взглянула на Васю и слегка покраснела. – Пусть будет мальчик с гитарой. Рыжий… То есть золотистый… Мальчик – потому, что у нас детский экипаж. Золотистый… ну, потому, что красиво. А с гитарой – потому, что она звенит.

– Ну вот еще… – пробурчал Вася Лис. Он прекрасно понял, кого Ксеня имеет в виду под «золотистым мальчиком». И знал, что вовсе не заслужил такой чести.

– Но у тебя же скоро день рождения, – настаивала Ксеня. – Это будет тебе еще один подарок. – И это ведь ты самый первый среди нас придумал изучать морское дело!

– Вовсе не я… Все вместе…

Яков Платонович поскреб подбородок.

– А знаете, друзья мои, в таком предложении что-то есть… привлекательное. Действительно, мальчик со звенящей гитарой – это соответствует…

– Да не хочу я… – стыдливо пробубнил Вася.

– Ну, если не хочешь, тогда давай сделаем с гитарой не мальчика, а лисенка! – вдруг предложил Слава. Такого симпатичного веселого Лиса, как в диснеевской сказке. Это будешь и чуть-чуть ты, и в то же время… просто Морской Лис!

– А люди спросят – почему? – засомневался Антон. – Лис ведь очень хитрый зверь. И даже хищный.

– Всякие бывают, – возразила ему Ксеня. – Есть очень славные. – И чтобы не подумали, будто она только о Васе говорит, напомнила: – Мы же все видели кино «Рыжий, честный, влюбленный». Про лисенка, который не терпел коварства и всегда защищал справедливость. И тоже играл на гитаре.

Так и решили.

Васин день рождения справляли у него дома, а потом пошли к Якову Платоновичу. Именно туда Слава Воробьев принес свой подарок.

Это была картина, написанная акварелью.

По волнам с пенными гребешками летел трехмачтовый фрегат. Под его бушпритом держал гитару и взмахивал лапой улыбающийся лисенок золотисто-апельсинового цвета. На борту под узором из листьев было выведено название «Звенящий».

На реях и штагах были поставлены все-все паруса. Ветер туго надувал голубовато-белую парусину с похожими на длинные ресницы линиями риф-штертов. Мало того! На фрегате были и такие паруса, названий которых Вася не знал. Они плавно выгибались по сторонам от марселей и брамселей.

Вася сперва обалдел от восхищения. Долго держал картину перед собой, как зеркало. Разглядывал неотрывно.

Потом он спросил:

– А что это за паруса по бокам? Я таких не знаю.

– Я тоже не знаю, как они называются, – признался Слава. – Но я видел такие на одной фотографии. И нарисовал. Очень уж они красивые.

– Это дополнительные паруса, – объяснил Яков Платонович. – Я не успел рассказать о них. Называются они лиселя.

Вася заморгал. А Ксеня засмеялась:

– Что, в честь именинника?

– Нет, это просто совпадение. Но, конечно, приятное… Лиселя ставятся на дополнительных рангоутных деревьях, которые выдвигаются с реев. Называются лисель-спирты. «Грот-марса-лисель-спирт», «фор-брам-лисель-спирт» и так далее, по названиям реев. И у лиселей соответствующие их месту имена: «грот-марса-лисель», «фор-брам-лисель»…

 
Под бушпритом луч на Лисе
Сыплет искры в рыжий мех.
Надувает ветер лисель,
Он в поход зовет нас всех, —
 

вдруг сочинились у Антона стихи. И друзья решили, что они очень удачные.

А Яков Платонович сказал:

– Что же, можно и в поход, раз вам так не терпится. Но имейте в виду, друзья: в плавании нам придется учиться очень многому. Прямо на ходу…

Антон тут же сочинил опять:

 
Мы учиться будем на ходу,
Чтоб «Звенящий» не попал в беду!
 

ПОСЛЕСЛОВИЕ К ПЕРВОЙ ЧАСТИ

Это фрегат «Звенящий», готовый к плаванию. Таким Слава Воробьев нарисовал его в своей «морской» тетрадке. Правда, сейчас на фрегате не хватает нескольких парусов. Слава решил, что, если рисовать все, они заслонят друг друга. Поэтому нет лиселей, между мачтами поставлены не все стакселя, а бизань и крюйсель подобраны к реям, чтобы не закрывали контр-бизань.

Ребятам Слава сказал:

– Картина с лиселями и волнами – она для красоты. А точный рисунок – в тетради с чертежами – тоже необходим. Должны же мы видеть, какой корабль наконец построили.

И все с ним согласились.

Вторая часть
ИДУТ НАВСТРЕЧУ КОРАБЛИ.

У Якова Платоновича было много интересных вещей, связанных с морским прошлым. Разные мореходные инструменты и карты, большой капитанский бинокль, потрепанная фуражка с якорем, окруженным листьями (эта эмблема называется «краб», потому что вышитые листья напоминают крабьи клешни). Был даже спасательный круг с надписью «Меридиан».

– А корабельного колокола у меня нет, – сокрушался старый боцман. – Когда наша баркентина отплавала свой срок и ее решили превратить в прибрежный ресторан (это, конечно, страшное безобразие), я хотел колокол, на котором название судна, взять себе на память. Но начальство не разрешило. Хотя, казалось бы, зачем корабельный колокол ресторану?.. А нам сейчас он очень бы пригодился в плавании…

– Ничего, – утешила деда Ксеня. – Что-нибудь придумаем. – А колокол с «Меридиана» все равно не был бы колоколом «Звенящего». Нам нужен свой.

Всех выручил первоклассник Антон Штукин. У себя дома, в кладовке, он разыскал крупный медный колокольчик, который в старинные времена не то висел у дверей, не то мотался под дугой ямщицкой лошади. Размером он был с кружку.

Антон надраил находку до жаркого блеска, потом они с папой сходили в граверную мастерскую, и там мастер острым своим инструментом по краю вырезал буквы: ЗВЕНЯЩИЙ.

Все ребята очень обрадовались. И Яков Платонович тоже. Он рассказал, что иногда корабельный колокол называют рындой. Это не совсем правильно. Строго говоря, «рында» – это звон судового колокола в полдень. Однако привычка именовать колокол рындой из корабельного обихода не исчезает.

Колокол (или рында) нужен для многих дел. В него бьют частыми ударами, когда судно идет в тумане. Подают и разные другие сигналы. Кроме того, вахтенный матрос каждые полчаса отбивает в колокол сигналы времени. Многим известно, что это называется «бить склянки». Вовсе не от того, что звон напоминает о разбитой посуде, а потому, что раньше на кораблях время измерялось песочными часами, где в одном стеклянном шаре (склянке) песка хватало на полчаса. Пересыплется – поворачивай шар и бей в рынду…

– Теперь-то уж наш «Звенящий» полностью готов к плаванию, – весело сказал Вася Лис. И на своей гитаре сыграл песенку, которую недавно выучил:

 
Кто решил стать моряком,
Кто покинул отчий дом,
Пусть теперь о тихой жизни не тоскует…
 

Все, конечно, понимали, что плавание будет воображаемым. Они возьмут морские карты (или нарисуют сами – с таинственными островами), представят, что плывут то в открытом океане, то вдоль побережья от порта к порту, а Яков Платонович будет рассказывать об этих дальних портах. И о приключениях, в которых участвовал сам и о которых слышал от друзей-моряков.

Излагать разные истории старый боцман умел так, что порой даже казалось: это не рассказ, а все по правде.

Летит с волны на волну легкий красавец-парусник, «распарывая гребни мартин-гиком», гудят тугие паруса, струнным звоном поют штаги и бакштаги, эхо отзывается в корпусе, как в великанской гитаре…

Яков Платонович даже взял у Васи гитару и сипловато спел песенку, которую когда-то сочинил один из его знакомых курсантов. Струны не всегда слушались узловатых пальцев, но песня всем понравилась:

 
…И судно белокрылое твое
Взлетает на волну, как на качели,
И такелаж натянутый поет
Басовою струной виолончели.
Теперь пошла совсем иная жизнь,
Она законам суши не подвластна.
Ты знал, на что идешь, – теперь держись.
Во время шквала галс менять опасно…
 

Кончив петь, Яков Платонович покашлял и сказал, пряча смущение за строгостью:

– Имейте в виду: галс, о котором здесь поется, – это вовсе не снасть для привязывания галсового угла паруса. Речь идет о направлении судна в зависимости от ветра. Ну, об этом разговор впереди…

Отплытие назначили на воскресное утро, чтобы все обставить как следует, не торопиться. До торжественной даты оставалось еще трое суток. Вечером Яков Платонович сказал:

– Это будет прекрасная картина. «Звенящий» мчится под синим небом среди пологих зеленоватых волн, над ним реют чайки, а встречные суда приветствуют наш корабль гудками, криками команды и приспусканием флага.

Встречных судов будет много. В том числе и парусников… Вы не догадываетесь, куда я клоню?

Дружный экипаж «Звенящего» не догадывался.

– А вот куда, голубчики. Свой «Звенящий» мы более или менее знаем. Известно, что это фрегат. А почему он именно фрегат? Чем отличается от барка или брига? Имеете представление?

– Не очень, – вздохнул честный Слава Воробьев. – Точнее говоря, вовсе не имеем…

– То-то же. Значит, пора поговорить о том, какие бывают типы парусных судов.

– Должен сказать, – продолжал Яков Платонович, что у сухопутных жителей планеты на этот счет в голове сплошная каша. Каравеллы и клипера, барки и корветы, галеоны и винджаммеры – все перепутано. У них и в мыслях нет, что винджаммер может быть и барком, и фрегатом, а корвет – вообще не тип парусного судна, это военный гермин…

Поэтому начнем со строгого разделения.

Прежде всего выберем из этого пестрого флота и отведем в сторону старинные суда.

Здесь и германские одномачтовые когги, на которых плавали ганзейские купцы, и знаменитые каравеллы – с треугольными парусами («каравелла латинас») и парусами на реях, раздувавшимися, как пузыри («каравелла редонданс»). Это и похожие на каравеллы, но более тяжелые каракки. И могучие испанские галеоны, перевозившие в Европу из Америки награбленное у индейцев золото – этакие плавучие крепости с бушпритной мачтой впереди и с бонавентур-мачтой позади бизани. И похожие на них линейные корабли. И пинасы, и легкие флейты – предшественники фрегатов (только запомните – в единственном числе не «флейта», а «флейт»)…

Даже самые легкие из них по сравнению с нынешними парусниками были тяжеловаты на ходу. С многоэтажными надстройками, украшенные узорчатыми балкончиками, причудливой резьбой, золочеными статуями, они порой напоминали плавучие дворцы. На них полоскались непомерно большие вымпелы с эмблемами королей и адмиралов.

Не только торговые, но и военные корабли часто отличались непомерно дорогим украшательством. Это было совершенно неразумно. Несколько лет тратилось на строительство этакого чуда корабельной архитектуры, чтобы потом, в первом же бою, оно было изрешечено ядрами, а то и просто сожжено или пущено ко дну…

– А почему старые корабли шли ко дну? – спросил Антон. – Они же деревянные!

– Ты забыл про балласт. Он-то и тянет разбитое судно в глубину. А без балласта нельзя. С ним корабль на воде как «ванька-встанька», а без него может оказаться вниз мачтами при первом порыве ветра. Например, у нас на «Меридиане» балласт был сто пятьдесят тонн… Ну, а кроме балласта, в трюмах часто был тяжелый груз.

– Например, индейское золото в испанских галеонах, – напомнил Слава.

– Да… И надо сказать, что строительство такого большого и роскошного корабля обходилось очень дорого. Английскому королю Карлу Первому оно даже стоило головы. По крайней мере, так говорят на Британских островах. Он затеял строить громадный по тем временам военный корабль «Соверин оф зэ сиз». То есть «Владыка морей». Там было три орудийные палубы и около ста пушек. А украшался этот «Владыка» с такой роскошью, что пришлось обкладывать население дополнительными налогами. Народ не выдержал, случилась всем известная английская буржуазная революция, и бедному Карлу в 1649 году отрубили голову… Ну, конечно, были для революции и другие причины, однако не исключено, что этот корабль стал последней каплей, переполнившей чашу терпения.

А погиб он очень досадно. Даже не на войне, а сгорел от случайной свечки…

– Надеюсь, у нас на «Звенящем» есть противопожарные средства, – озабоченно заметил Вася.

– Есть, есть! – нетерпеливо перебил его Слава. – Яков Платонович, рассказывайте дальше!

– Про старинные корабли я рассказывать долго не стану. Про них много книг с картинками и гравюрами, вы потом посмотрите.

Переход к современным типам судов начался, когда моряки стали отказываться от прямых парусов на бушприте и под бушпритом (помните «блинд»?). Вместо них начали ставить кливера и стакселя. И на бизань-мачте вместо треугольной латинской бизани появился гафельный парус. Стали исчезать излишние украшения и громадные надстройки. Корпуса начали делать более узкими и низкими, приспособленными к быстрому ходу. Особенно много изменений в корабельном строительстве принес восемнадцатый век.

Но лишь к середине девятнадцатого века сложились типы парусных судов, которые можно считать современными. Во многом неизменными они сохранились до наших дней.

Нас с вами в первую очередь интересует современный парусный флот. Вот с ним и давайте разбираться.

– Давайте, – согласился добросовестный Слава Воробьев. И приготовил карандаш. – Меня, например, давно интересует, чем клипер отличается от фрегата.

– Вот-вот! О такой путанице в мозгах я и говорил. – Это все равно что спросить: «Чем «КамАЗ» отличается от самосвала?» Но ведь «КамАЗ» вполне может быть самосвалом. Так же и клипер может быть фрегатом. Надо отличать типы судов по парусному вооружению от типов судов по их назначению.

Клипер – это вовсе не судно с какой-либо особой парусной оснасткой. Просто клипера отличались большей площадью парусов по сравнению с другими кораблями тех же размеров. А самое главное – узкими острыми корпусами, которые позволяли развивать хорошую скорость.

Кстати, корпуса клиперов для прочности часто делались композитными. Это значит, что набор у них был железный, а обшивка деревянная.

Строились клипера для скоростных рейсов через океаны. Пароходы в ту пору ходили медленно, о самолетах еще и речи не было, а пассажиры и тогда любили экономить время. Особенно деловые люди, торговцы и золотоискатели, спешащие на только что открытые золотые прииски.

У слова «клипер» есть разные объяснения. Мне больше всего нравится, когда такое название переводят как «стригун». Эти парусники мчались так, что казалось – они летят над волнами и стригут днищем гребешки волн.

Считают, что первым клипером был «Рейнбоу», то есть «Радуга». Его построили в Америке в сороковых годах девятнадцатого века.

Наиболее известны «чайные» и «шерстяные» рейсы клиперов. Чай возили из Китая, шерсть из Австралии. Клиперов было много. Соперничество между ними разгоралось. Кто раньше успеет с товаром в Европу, тот дороже продаст. Но кроме деловых соображений сказывалась и гордость моряков. Оказаться первым в гонке клиперов – это была честь и слава.

Состязания клиперов во второй половине девятнадцатого века – славная страница в истории парусного флота.

И корабли эти были – загляденье. Трех– и четырехмачтовые красавцы, одетые белоснежной парусиной буквально от фальшборта до клотиков. Говорилось, что «там натягивают всю материю, вплоть до салфетки с капитанского стола». Лиселя клиперов были как громадные крылья. Чтобы увеличить площадь парусины, на некоторых клиперах даже возродили блинд. Мало того! Кое-где позади нижних прямых парусов на фок– и грот-мачтах стали появляться гафельные паруса – триселя. Такого не было со времен линейных кораблей и фрегатов восемнадцатого века!.. Для триселей, как в старину, стали позади основных мачт устанавливать специальные легкие трисель-мачты высотой до марса…

А какие были имена! «Ариэль», «Леандр», «Флайинг Клауд» («Летящее облако»), «Флайинг Фиш» («Летучая рыба»), «Робин Гуд»… Не названия, а песня…

Нынешним любителям моря и кораблей больше всего известен английский клипер «Катти Сарк» (его имя – прозвище юной ведьмы из шотландской баллады). Дело не в том, что «Катти Сарк» обладала какими-то преимуществами перед своими собратьями. Просто она пережила их всех и сейчас стоит в сухом доке, в Гринвиче, это предместье Лондона. Она теперь памятник парусному флоту и музей и школа для морских кадетов.

У «Катти Сарк» был постоянный соперник – клипер «Фермопилы». Его судьба сложилась иначе, но, по-моему, тоже не так уж плохо. В конце своей корабельной жизни «Фермопилы» принадлежали Португалии. Когда клипер совсем одряхлел, португальские моряки вывели его в открытое море и торпедировали. Флаги при этом были приспущены, оркестр играл траурный марш.

Такому концу может позавидовать любой старый корабль. Да и «Катти Сарк» повезло… А вот наши чиновники сплошь и рядом превращали одряхлевшие учебные баркентины в кафе и рестораны. Я считаю, что это издевательство над парусниками.

Вася, Ксеня, Слава и Антон считали так же. Даже коты возмущенно заурчали. Потом Слава спросил:

– А в России ведь тоже были клипера? По-моему, про них есть в рассказах писателя Станюковича.

– Там речь идет о других клиперах. Название такое же, но судно совсем другое. Это быстроходный военный корабль не только с парусами, но и с винтовым двигателем. Такие клипера использовались для разведки, для дальних морских экспедиций и для учебных кругосветных плаваний. Под парусами они ходили неплохо, но торговым клиперам-гонщикам, конечно, уступали. И парусное вооружение у них было иным – как правило, смешанным. То есть на одной мачте прямые паруса, на других трисели.

А клиперов для скоростных торговых рейсов у нас не строили. У России не было заморских колоний, поэтому не было и необходимости возить оттуда товары… Впрочем, один такой клипер все же был! В самом конце девятнадцатого века Россия купила его за границей, чтобы превратить в учебный корабль. Он ходил по Черному морю, практиковались на нем ученики мореходных классов. Назывался клипер «Хесперус», а у нас ему дали имя «Великая княжна Мария Николаевна».

О «Марии Николаевне» написано в замечательной книге «Жизнь моряка». Это воспоминания капитана Дмитрия Афанасьевича Лухманова. Он в свое время командовал этим учебным клипером. А потом Лухманов стал известен как капитан советского четырехмачтового барка «Товарищ» – тоже учебного судна…

После клиперов в разных странах стали строить «винджаммеры». То есть «выжиматели ветра». Это были громадные четырех– и пятимачтовые океанские парусники со стальными корпусами и стальным рангоутом.

Ходили винджаммеры потише клиперов, но тоже с хорошей скоростью и удачно соперничали с пароходами тех времен. А горючего почти не требовали, это было выгодно.

Для пущей выгоды хозяева винджаммеров сокращали численность команд. Зато для тяжелых работ, с парусами на этих судах ставились разные механизмы. Даже паровые лебедки были…

Винджаммеры брали на борт по нескольку тысяч тонн груза. Особенно частыми у них были рейсы из Европы в Южную Америку и обратно. Эти гудящие под штормовыми ветрами громады смело обходили мыс Горн, известный своими бурями.

Кстати, суда, ходившие вокруг этого мыса, называли «капгорнеры», потому что «кап» – это и есть «мыс».

Возили винджаммеры сыпучие грузы: зерно, уголь, чилийскую селитру. Не чурались никакой трудной работы…

Но опять же «винджаммер» – это название по ходовым качествам, а не по парусной оснастке.

В парусном же отношении винджаммеры, как и клипера, чаще всего были фрегатами или барками.

Вот тут-то мы и подходим к нашей нынешней главной теме.