355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Владислав Князев » Русская комедия » Текст книги (страница 7)
Русская комедия
  • Текст добавлен: 6 октября 2016, 23:42

Текст книги "Русская комедия"


Автор книги: Владислав Князев



сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 34 страниц) [доступный отрывок для чтения: 13 страниц]

– Ну погоди ж ты! – говорит третий удалец и садится на бронированную армейскую машину-амфибию.

Сами знаете, она не тонет. К тому же на ней миномет установлен, а спереди и на бортах – красные звезды для пущего устрашения врага нарисованы. Ничего не боится наша армейская бронетехника. Пёхает по воде, как на параде. Допёхала аж до Молодецкого кургана.

Но тут откуда ни возьмись выскочила волна с десятиэтажный дом. Как вдарит прямым попаданием, так и гикнулась непобедимая армейская техника. Куда броня, куда колеса, куда миномет! Про красные звезды и не говорим: на небо улетели.

И вот уже лежит наш смельчак на берегу бездыханный. Хорошо хоть армейский насос приберегли. Искусственное дыхание можно сделать.

А стихия скачет-беснуется. Будто техническим спиртом или политурой опилась. А змеи на берегу ликуют. Пляшут на радостях падеграс. Дескать, ловко мы этим горе-удальцам погибель нагадали.

Тогда вышел вперед сам Лука Самарыч.

– Рано торжествуешь, – сказал он стихии. – Еще не отведала ты той силушки, про которую будет говорить весь мир. То богатырская сила по-колдыбански.

И без лишних слов спускает он на воду свой челн. Подобного челна Волга еще никогда не видела. Хитроумный Лука Самарыч приспособил под него дубовый комод. Разумеется, производства местной мебельной фабрики. А надо сказать, что колдыбанская мебель – это такая дубовая штуковина, при появлении которой в доме впадают в истерику даже бывалые колдыбанские домовые.

– Полюбуйся, сестрица Волна, – усмехается Лука Самарыч. – Вот такие штуковины то и дело заставляют двигать туда-сюда своих мужей колдыбанки, которые обожают всякие перестановки. Ну-ка поработай и ты, раз уж такая сильная!

Волна туда-сюда, слева-справа. Никак не подступится! Да, это тебе не какой-нибудь линкор или же «Титаник»: в бок вдаришь – и все дела. Где у этой уродины бок, где корма? Замешкалась волна и… чудо-челн уже на середине Волги.

Но тут другая волна идет. Высотою с телебашню и похитрее первой. Присмотрелась к челну, прицелилась. Сейчас сделает ему амбу.

Как уйти от верной гибели? Достает тогда Лука Самарыч из комода невиданные чудо-весла. Думаете, это какие-нибудь бронированные бревна? Да что для озверевшей волжской волны бревно! Спичка.

Достает Лука Самарыч… скалку. Ту самую, с которой колдыбанские жены поджидают дома своих припозднившихся мужей. И еще достает половник. Тот самый, которым во время скандалов на кухне колдыбанские жены стучат то по столу, то по плите, то по спине мужа.

– А ну-ка, тетушка Волна, получи и ты сполна! – смеется Лука Самарыч.

Хлоп скалкой волну по холке, ну то есть по гребню! Бах половником вдоль траектории, ну то есть вдоль спины! У волны – только искры из глаз и сразу – никакого желания возникать. Захлебнулась с перепугу – и нырь на дно. Нет волны. Одна лужа.

А челн тем временем проскочил уже за Молодецкий курган. Шпилит прямым курсом к утесу.

Но тут из-за острова на стрежень выскакивает самая громадная и самая коварная волна. Не идет, а заходит, не накатывает, а подкатывается. Так, чтобы занести челн в сторону, закружить его, завихрить, как в Бермудском треугольнике. Чтобы был ему полный параллелепипед, то есть каюк.

Достает тогда Лука Самарыч чудо-штурвал. Думаете, это какой-нибудь автопилот, весь на электронике? Эка невидаль – электроника. Разве она может соображать по-колдыбански?

Достает Лука Самарыч из трюма, то бишь ящика комода… носок. Да, обычный мужской носок. Само собой, с дыркой на пятке.

– Вот в таких носках рулим каждый день и к шефу на ковер, и к врачу на прием, и в баню на санобработку, – гогочет наш герой, – а жены только злорадствуют: ничего, мол, не случится, зато ни одна любовница не примет… А ну-ка, подружка Волна, может быть, ты приголубишь босяка?

Ногу – в воду и пошел драной пяткой вправо-влево. Будто у тещи на именинах пляшет. Фи! Какой моветон! Бедная волна от таких манер, как ошпаренная, – вправо. Влево. Назад. Шасть! Аж через утес сиганула.

Вот это в самый раз. Взмыл наш герой верхом на волне прямо под облака, а как пролетали над утесом – шмыг. И с «коня», то бишь с волны, долой. Бух! Ну и гробина всё же эта колдыбанская мебель! Ладно еще, что утес диким мохом оброс. Приземлился наш герой, как на перину. Ух…

Где тут цветы необычайной красоты? Вот они. Глянул Лука Самарыч и залюбовался. Действительно, цветы имеют вид совершенно диковинный. И не оттого, что на диком мху растут. Это и в Альпах так. А потому, что их особые кислотные дожди поливают. Те самые, которые от орденоносных колдыбанских промгигантов. Аромат у цветов – тоже совершенно особенный. И высокооктановым бензином они благоухают, и силикатным кирпичом, и даже угарным газом. Короче, всеми орденоносными запахами, которые приносят сюда колдыбанские ветры.

Да, это вам не альпийские хризантемы и не голландские тюльпаны. Настоящий колдыбанский букет. То что надо!

Только вот как обратно плыть? Впрочем, зачем?! Докинем букет, дошвырнем до берега, если хорошо размахнемся. Хоть и не олимпийские дискоболы, но зато насмотрелись, как колдыбанские жены по наущению внутренних змей кидают своим мужьям рубль на обед или же швыряют тарелку щей, которую-де не заслужил. Так швыряют, что если бы не чемпионская хватка, ходили бы истинные колдыбанцы всю жизнь голодными.

– Ну, женушки, Марьи да Аленушки! Надевайте-ка на белы рученьки вратарские перчатки, а на носик-курносик – две пары защитных очков! – говорит по-былинному Лука Самарыч. – Ваш черед кайф ловить.

Размахнулся хорошенько. Да как запулит вязанку чудо-цветиков в сторону Колдыбана!

А колдыбанские жены на высоком берегу уже застоялись-заждались. Уже размякли-задремали. Уже ресницы-занавески опускают. Вдруг слышат: летит что-то прямо на них с диким свистом. То ли пуля из автомата Калашникова, то ли фугасная бомба с учебного самолета, то ли родной муж со стремянки. Короче, не спи! Лови, держи, хватай!

Хватать колдыбанские жены приучены. Все что под руку попадет. Особенно если без очереди или с черного хода.

Хвать! Каждой – по букетику. Прямо под нос. Точнее, в нос. Как шибанет! Всеми неповторимыми промароматами. До самого нутра проняло. А внутри что? Внутри – змеи.

Ну как вам, очковые, наша экология? Уж если от нее мы не кашляем, то на вас тем более чихаем. Чего корчитесь? Али не нравится? Ну бегите, жалуйтесь. Хоть в экологическую прокуратуру. Хоть в МЧС. Хоть во всемирный гадючный центр, который сейчас, кажется, не то в Лондоне, не то в Нью-Йорке. А лучше ползите сразу в школу № 1. Поработать на пользу народного просвещения. В виде чучела.

Подумали змеи, пораскинули своими змеиными мозгами и… наутек! Не в прокуратуру, конечно. В прокуратуре, хоть бы и в экологической, следователю надо «подмазать», причем не змеиным ядом. Не в Нью-Йорк, конечно. Туда из России без блата обычную гадюку и кобру не пустят; разве только удава. И уж тем более не в школу № 1 помчались очковые. Здесь им трижды второгодник Антоша Добронравов оторвет и головы, и хвосты. А без головы и без хвоста змея для показа уже не годится. Любой инспектор, даже из районо, придираться будет. Дескать, что это за чучело и чему оно учит?

Словом, коварные неозмеи улетучились. Как и не было их. А женсовет Приволжского микрорайона – как ни в чем не бывало. Что такое для колдыбанок сто или двести ПДК? Ну разве что слезы на глазах появились. Точнее, из глаз. Да и то от счастья. Дескать, неужто в нас теперь ничего змеиного нет? Аж самим не верится.

Ну тогда вслед за женской стихией просияла и природная стихия. Дескать, чего зря бушевать, пока есть на Самарской Луке истинные герои. А змеи – что змеи? В крайнем случае, из Москвы выписать можно.

Глава пятая

Ах, удивительные легенды и былины! Как легко и приятно сочинять вас! Гораздо труднее сотворять удивительные были.

– Еще вчера ваши мужья были совсем никто, – объявил наш могильщик змеям, в смысле нашим женам, в головы которых заползли змеиные мысли. – Сегодня они – отважные рыцари Особой Колдыбанской Истины, все три слова с большой буквы. Они выполняют особую историческую миссию. Поздравляю вас!

Эффект был поразительный. Змеи молчали. Они будто лишились дара речи. На целую минуту. Но вот разверзлись уста их атаманши.

– Особая миссия, – растерянно повторила она. – Это что же, Москва такую акцию объявила? В каком телешоу об этом сообщали? Какие призы учреждены для победителей? И каковы, интересно, были итоги интерактивного голосования?

– Москва? – с горькой усмешкой подивился бравый командир заволжских рыцарей. – При чем тут Москва? Столица истинного духа – Самарская Лука, ПОП номер тринадцать «Утес». Здесь и сейчас зарождается новая слава эпохи.

– Вот ее бескорыстные благодетели, – могильщик торжественно ткнул в нашу сторону своей лопатой, то бишь багром. – Своими геройскими подвигами они взялись спасти наше время от бесславия и забвения.

Очковые немного смутились и даже протерли очки. Может быть, даже с желанием узреть вокруг себя что-нибудь героическое.

– Своими подвигами? Хм! – пожала плечами бывалая современница тире нео-Золушка, тире шесть раз замужем. – Не представляю. Ну, министры – те еще на что-то способны. На коррупцию то есть. Рэкетиры – на ограбления. Аксакалы всегда молчат, когда их жены пилят. Тоже подвиг. Даже артисты эстрады, на что уж люди никчемные, и то… ну хотя бы бабники. Но какой подвиг могут совершить современники-колдыбанцы?

Убийственная логика. Она заставила бы умолкнуть любого Гомера и Гюго. Даже столичного. Но нашего выступальщика она лишь вдохновила.

Взгляд его уплыл в облака, то есть в потолок. Надо полагать, там немедленно вспыхнул чудесный киноэкран.

– Есть на Волге утес, – нездешним голосом былинника-сказителя зачал врио. – Старинные волжские предания гласят…

Ну, дальше вы знаете: утес… диким мохом оброс… цветы необычайной красоты… близок локоть, да не укусишь… дедам и прадедам неймется… мы – наследники своих славных предков…

– На штурм неприступного утеса пошлю я ваших мужей, – объявил докладчик змейсовету. – Очень знаменательно, что свой первый подвиг они посвятят вам. Ликуйте, жены бесстрашных удальцов!

Мы безмолвствовали. Чего уж тут выступать? Вырыл нам могилу супер-пупер, штаны на бечевке. Спихнул нас в нее. Могила – не трибуна. Чего ни скажи – все равно закопают.

– Сейчас возликуем, – с большой готовностью взялась за лопату гюрза и аж Растрелли. – Сейчас, обязательно, всенепременно. Вот только пусть мои подруги выяснят у своих удалых мужей, ка-ка-каким образом они собираются штурмовать неприступный утес. Где их расписные челны? Умеют ли они работать веслами, то есть грести? И не в тазу ли они, как в известной детской песенке, собрались плыть по морю в грозу? Ха.

Первой начала допрос Самосудова.

– Ха, – засвиристела она. – Где ваши расписные челны, удальцы? Под диваном или под барной стойкой?

– Ха-ха, – продолжила Безмочалкина. – Зачем им челны? Они же не умеют грести, то есть работать веслами.

– Ха-ха-ха, – встряла Молекулова. – Они поплывут в грозу в старом тазу. Как в известной детской песенке.

– Ха-ха, ха-ха, – подытожила Профанова. – Всем скопом – в одном тазу. Чтобы и утонуть всем разом.

– Куда им и дорога! – не выдержала Рогнеда и залилась: ха-ха-ха-ха-ха…

Мы с упреком смотрели на человека в плащ-избушке и болотных сапогах. Ну что, гибрид орла с гусаком, помесь кита с килькой? Ведь просили тебя: не копай слишком глубоко и слишком широко. Могила получится.

Разошлись бы сейчас тихо-мирно по домам, и там каждый со своей медузой горгоной разобрался бы. Ну пришлось бы посуду помыть. Ну веником немного помахали бы. Ну гвоздь куда-нибудь вбили бы. В крайнем случае пообещали бы на рынок за картошкой сходить и свет в туалете за собой выключать. Глядишь, уже и растаяли медузы горгоны. Никаких горгон, сплошные медузы. На целую неделю. А то и на две.

Завтра бы снова собрались без потерь в «Утесе». И наверстали бы упущенное.

Так нет, развел ахинею. Будто в кинолектории. Нашел кому мозги пудрить своими байками. Вот и закопали нас. Урыли наглухо. Без лопаты, без оркестра, без поминального обеда.

– Герои, – зашелестела Самосудова. – Этого следовало ожидать.

– Герои. К тому же спасатели эпохи! – зашуршала Безмочалкина. – Вот к чему приводят систематические оргии и вакханалии.

– Герои. Да еще отважные рыцари! – зашипела Молекулова. – Это ж надо до такого докатиться!

– Герои. И еще бескорыстные благодетели! – захлебнулась ядом Профанова. – Допились до чертиков.

– Герои. Мало того, легендарные! – зашлась в гневе и Рогнеда. – А я-то отказала рэкетиру.

Иванова-Шевченко и прочая игриво подтанцевала к горе-атаману, он же монумент в болотных сапогах.

– Ну вот что, Самар Лукич! Или Лукович. Или Репович, Хренович, или как вас еще там, – без всякого почтения обратилась она к нашему суперу. – Хватит пороть чушь, нести околесицу, морочить нам голову несусветной ахинеей. Не спорю: еще ни одна современная женщина не имела особого удовольствия разводиться с легендарным героем-удальцом. Мои подруги, конечно же, готовы испытать такое особое удовольствие, но… Общеизвестная истина состоит в том, что…

Изящным, но решительным жестом она выхватила у нашего пузана багор:

– …нет больше на свете легендарных героев-удальцов. Не будет. И не может быть!

И колдыбанская медуза горгона грохнула багром об пол так, что позавидовал бы Зевс-громовержец.

Точка? Да, если бы дело происходило в древней Элладе или в нашей Первопрестольной. Но на Самарской Луке, где Волга-матушка ломает свою судьбу через колено, точку не ставят даже после кораблекрушения. Запятая, только запятая! И после нее наша быль получает удивительный поворот…

«Нет больше удальцов, – сказала медуза горгона от имени всех змей на свете. – И никогда не будет».

Но последнее слово осталось не за ней.

– Слушайте меня все и вся! – вскричал наш доморощенный Геракл так, что на Олимпе задрожали стекла. – Ложным и ничтожным истинам не торжествовать! На Самарской Луке легендарные герои-удальцы были, есть и будут! До тех пор, пока жив хоть один истинный колдыбанец.

Какие слова! Хорошо бы еще закрепить их ударом об пол царского жезла, то есть пудового прадедовского багра. Волжский Геракл так и хотел сделать и попытался изъять свое богатырское имущество из наманикюренных пальчиков крестной мамочки женсоветской мафии. Однако, как и следовало ожидать, силы оказались неравными, и наш грозный вожак остался безоружным. Тогда он гневно топнул болотным сапогом. Сначала левым, потом правым. Потом для усиления эффекта – еще раз в обратном порядке: правым и левым. А потом вскричал. По-президентски, по-маршальски, по-атамански и, может быть, даже еще хле-ще – по-бабьи:

– Как пить дать!

«Пить… дать! – понимающим и призывным эхом отозвались седые Жигули. – Да, да, да!»

Ты помнишь, читатель? На Самарской Луке всегда есть место диву. И диво случилось. Нет, не посреди Волги. В точке номер тринадцать. Посреди зала ПОПа «Утес».

Диво случилось внутри нас.

Нас разом проняло. С головы до ног. От кепки до шнурков ботинок. От кончика носа до самого копчика. Всем нутром мы почувствовали: вот он, настоящий, особый момент истины. Если мы сейчас уйдем из «Утеса» как заурядные завсегдатаи забегаловки, то после этого нам уже никогда не вернуться сюда истинными колдыбанцами. И не звучать больше над Волгой заветному колдыбанскому призыву: «Как пить дать!» И оборвется удивительная вахта дедов и прадедов. Но тогда нам действительно не о чем рассказывать внукам и правнукам. Значит, и правда канет в реку забвения наше родное время. Во всяком случае, здесь и сейчас. В родимом ПОПе «Утес». Конечно, это всего лишь точка, да еще под номером тринадцать. Но вдруг она на самом деле последний оплот эпохи? Неприступный для безвременья утес, где жаждут истину до дна.

«Волга-матушка! – возопили мы. – Не оставь в трудную минуту своих сынов!»

Нет, не легенда это, не легенда. Быль. Удивительная, особая колдыбанская быль. Мы действительно вспомнили тогда, что мы – вроде как бы сыны великой нашей реки. Вспомнили и мысленно обратились к ней:

«Волга-матушка! Научи, как нам быть».

«Ах вы, чадушки мои недосмышленные», – вздохнула Волга.

Нет, не легенда это. Быль. Мы действительно услышали голос нашей великой реки.

«Я же и дедов ваших, и прадедов, и вас учила-наставляла, – рекла она. – До последнего дна!»

«Помним, родная, ведаем. До последнего дна последней бутылки! И рвемся к этой благородной цели всей душой. Так ведь не пущает нас лютый вражина».

«Ишь, какие шустрые, – ворчит Волга. – Все бы им на дно бутылки. А вот теперь, коли вы удальцы-герои да еще рыцари Особой Истины, попробуйте нырнуть так же, как я, на дно Каспия. Дно глубокое, неведомое, такое, что просто страх».

«На испуг нас, Волга-матушка, не возьмешь, – отвечали мы. – Надо потонуть, так потонем. Амба – и все дела».

«Смотря как нырять, – возражала Волга. – Если по-московски, то, само собой, амба. А если по-колдыбански? Ну! Где ваша знаменитая колдыбанская смекалка? Пусть ухнет по-бурлацки да выкинет удалое коленце!»

Ну что ж: если Волга-матушка благословляет… Да будет балаган! Но не по-столичному, а по-колдыбански!

Итак, надо доказать заблудшим колдыбанкам, всем очным и заочным участницам «Мадамского клуба», а заодно уж и всем современницам, что на Самарской Луке легендарные герои есть и в двадцать первом веке. Вот они, то бишь мы, герои, – перед вами. Собственной персоной!

Читатель помнит, что сия истина вообще-то не требует доказательств. Но с одним обязательным условием. Когда крепкие руки колдыбанских удальцов поднимают вверх наполненный до краев третий стакан. Ах, заветный третий стакан, наш щит и меч! Сейчас он там, на барной стойке. На пути к ней стеной стоит противник тире женсовет. Правда, в тылу у него еще наш бесстрашный атаман, но сейчас от него никакого проку. Он застыл, как монумент, и, кажется, даже не дышит. Так что мадамская атаманша сочла возможным вернуть ему его багор.

Диспозиция, то есть расположение войск перед боем, сами понимаете, крайне невыгодная для нас. Но капитанская рубка тем не менее включает «мигалки». Эй, на корабле! К сражению за взятие источника истины готовы?

В ответ в зале вспыхнула дружная иллюминация: всегда готовы!

И флагманский столик пошел на лихой, но хитроумный маневр.

Первым поднялся из окопа мент Самосудов.

– Как представитель наших славных силовых органов имею честь доложить, что вы, уважаемые колдыбанки, мыслите по-московски, – отчеканил он в ментовском стиле. – У нас действительно никогда не было и нет ни расписных челнов, ни даже надувных лодок. Старый таз, правда, раздобыть можно, но…

– Но в какую сторону плыть? – вылез и банщик Безмочалкин. – Никто из нас никогда легендарного утеса не видел. К тому же мы действительно не умеем грести, то есть работать веслами, а равно – управлять рулем.

– Мы действительно пойдем ко дну, – храбро замахал саблей школьный работник, сокращенно – шкраб, Молекулов. – В полный штиль – не гарантируем, а уж в бурю – обязательно. Разом, всем скопом. Буль-буль и амба. Но…

– Но… в этом и есть особый смысл нашего особого подвига, – рубанул сплеча просветитель-незнайка Профанов. – Такой подвиг не описан ни в одной энциклопедии. Вот почему мы идем на него с особой радостью, с просветленной улыбкой на устах.

Змейпартер захлопал ресницами. Дескать, что все это означает, куда вы клоните? Ха! Если бы мы сами это знали…

– Простите, му-му-мужчины, – замычала женсоветовская предводительница. – До нас не доходит смысл вашего особого мероприятия, которое вы якобы посвящаете своим женам. Вот вы все сгинули. Как один. С улыбкой на устах. Вам хорошо. но… что с этого будут иметь мои подруги? Какие им радость и счастье?

Н-да. Вопрос, конечно, на засыпку. Вряд ли на него ответили бы десять древних афинских мудрецов. И десять тысяч нынешних московских. И тут особый колдыбанский дух явил в лице нашего суперидеолога всю свою глубину и силу. Он нанес бескрылым истинам безвременья сокрушительный удар.

– Я обещаю вам особое женское счастье, – сияя, как майское солнце, пояснил наш супер искательницам земных радостей и утех. – Оно заключается в том, что вы станете…

Тут последовала мхатовская пауза. А потом – бах:

– Вы станете вдовами.

Во бабахнул! С тротиловым эквивалентом в сто килограммов. Нет, в сто тонн. Даже нас зашатало. Что уж там говорить о колдыбанках, которых шатает от такой ерунды, как взрыв сезонных цен на лук и картошку.

– Мы – вдовы?! – вскипел женсовет и аж застонал от гнева. – О-о-о!

– О-опомнитесь! – кипела Самосудова.

– О-одумайтесь! – вторила Безмочалкина.

– О-охолоните! – приняла эстафету Молекулова.

– О-очухайтесь! – плеснула кипятком Профанова.

– О-оболваню! – цыкнула Рогнеда Цырюльникова и помахала как бы ножницами перед носом Ухажерова.

На эту пальбу мы реагировали спокойно. Потому что уже овладели своей игрой.

– О наилучшие наши половины! – завели мы свои куплеты. – Безвременье ослепило вас, и вы не понимаете, насколько удачен проект, направленный на ваш удивительный триумф в телешоу «Мадамский клуб».

Ловкий зигзаг, да? Женсовет сразу распустил губки, развесил ушки, и мы с особым вдохновением пошли загибать на триста градусов. Нет, на четыреста, на пятьсот – до тех пределов, пока верится самому себе на слово.

Сценарий удивительного и чуть ли не всемирного триумфа женсовета Приволжского микрорайона мы видели как на ладони.

Вот «Мадамский клуб», перемыв косточки мужьям, свекровям, снохам и пр., выруливает на новую сенсационную акцию, а именно объявляет всероссийское телешоу на приз «Современная вдова». В нем, естественно, принимают очное и заочное участие миллионы телезрительниц из России, из ближнего, а равно дальнего зарубежья и даже из Израиля и княжества Лихтенштейн.

Вдовы чиновников хвалятся с телеэкрана, что их мужья оставили им после себя тугие портфели и даже рюкзаки со взятками. Вдовы олигархов предоставляют фото– и видеоматериалы, наглядно демонстрирующие их элитное вдовье счастье: заграничные виллы и яхты, замки и пароходы. Вдовы аксакалов – и те задирают нос: за мемуары их усопших знаменитых супругов им обильно, как сентябрьский дождь, капают высокие гонорары и, как гроза в начале мая, гремят хвала и славословия. Жюри телешоу в крайнем затруднении: кому же присудить главный приз, кому – поощрительный, а кому специальный приз – за самое открытое декольте?

И тут вдруг – совершенно неожиданные гости. Достославные дщери Колдыбанщины! Как снег на голову модницы, только что причесанную лучшим столичным фигаро. Дескать, что это за видеоряд такой малосенсационный выбрали организаторы нашей любимой телепрограммы? Кому интересны тетеньки бальзаковского и льватолстовского возраста, будь они даже вдовами самого американского президента? Разве это гламур? Разве это вдохновляющий пример для миллионов будущих вдов России, ближнего и дальнего зарубежья, а равно – Израиля и княжества Лихтенштейн? Таким живым телеэкранным примером должна являться вдова… в расцвете лет. Кровь с молоком, щеки с румянцем, глаза с блеском. Энергичная, динамичная, телегеничная. И непременно – с особым поворотом.

– Вдова-ромашечка! – пылко озаряется телеведущий «Мадамского клуба» – как обычно, мужчина. – Да, это гламур!

Его пыл, разумеется, тут же спешат остудить семидесятилетние экс-министерши, аксакальши и олигархерши:

– Да где же вы найдете такую вдову? Разве что в офшорной зоне на Соломоновых островах. А знаете, какие там таможенные пошлины и прочие сборы, не считая взяток и откатов? К тому же вдову-ромашечку, даже с искусственными лепестками, сразу перехватит Би-би-си.

– Ха! – возражают достославные дщери Колдыбанщины. – При чем тут Соломоновы острова? Вот же они, вдовы в расцвете лет! Прямо перед вами. Собственной персоной. В количестве ста цветущих и телегеничных единиц.

– Вы?! – изумляются организаторы и участники телешоу.

– Ну! – с гордостью подтверждают колдыбанки. – Буквально пять минут назад мы все разом, среди бела дня и на глазах всего Среднего Поволжья, стали вдовами-ромашечками. По собственному желанию. По зову сердца. Специально для того, чтобы оживить видеоряд и повысить зрелищность любимой телепрограммы.

– Вдовы по собственному желанию! Без пошлин и взяток! – страстно вопиет телеведущий. – Полный гламур!

У богатеньких бабулек, разумеется, уже готов ушат воды. Как им кажется, ледяной.

– Пусть ваши ромашечки дадут сначала признательные показания на предмет внезапной и массовой кончины своих супругов. Кто их отправил на тот свет? Тут дело пахнет особым криминалом!

– Ха! – веселятся в ответ колдыбанки. – По-московски рассуждаете.

– О, если бы вы знали, что такое – истинные мужи-колдыбанцы! Им не надо ни власти, ни золота, ни славы. Им бы только потешить свою удаль.

– И это еще не всё. Истинные колдыбанцы несут в широкие массы современников новые, совершенно особые образцы удали. Пообещать жене цветы, выйти за порог дома и буквально сию минуту сгинуть. Как будто его и не было.

– Так и не выбив ковер на улице. Не вбив гвоздь в стену. Не сходив на базар за картошкой. Не оставив даже рубля на похороны.

– Уверены, что такое доступно каждому телезрителю-современнику. Именно такой показательный подвиг совершили наши мужья-удальцы. Специально для того, чтобы все очные и заочные участники нашего любимого телешоу не заснули от скуки, а наоборот – засветились бы восторгом и радостью. Назло и на зависть телезрителям всех остальных телешоу, телепрограмм и телеканалов.

– Удальцы-герои без похорон! С таким гламуром «Мадамский клуб» переплюнет Би-би-си! – задыхается от радости ведущий.

И тут уж нет никаких контраргументов даже у депутатов Европарламента.

– Браво вдовам Колдыбанщины! – скандируют многомиллионным хором очные и заочные участницы телешоу, испытывая радостные надежды, что их мужья непременно последуют вдохновляющему примеру колдыбанских героев-удальцов. – Все призы – этим удивительным вдовам! Снять про них специальный сюжет! Нет, десять сюжетов. Нет, десять телесерий. Показывать по всем телеканалам круглые сутки. Выпустить компакт-диск. Открыть сайт в Интернете…

Асы колдыбанской мысли в изнеможении умолкли. Пожалуй, хватит. И так переплюнули и Гомера, и Гюго, не говоря уж о выступальщиках со столичного телевидения.

– Специальный сюжет… Сериал… Сайт в Интернете… – завороженно зашептала предводительша женсовета. – Это действительно предел мечтаний. Но…

– Вы подумали, что будут делать мои подруги в прямом телеэфире? – обратилась она к нам. – Выбить ковер на улице. Вбить гвозди в стену. Принести с базара мешок картошки. Это все ведь для мужчин – трудовой подвиг. А для женщины – всех дел на пять минут. Сюжет для небольшого ролика. А что дальше по вашему сценарному замыслу? Хотя бы на одну серию…

Эх, какой крутой вираж! Как говорится, на вылет. Эллинские мудрецы летели бы после такого виража до самых Афин. Московские, которые, естественно, похитрее – прямо до ресторана «Москва». Но что такое десять древних и десять тысяч нынешних мудрецов перед одним Колдыбанским умником в образе ночного трижды сторожа! Вы поняли: речь идет о нашем врио. Он все еще в тылу у противника, но рвется нам на подмогу.

– Благородные дочери Колдыбанщины! – обратился он к женсовету с проникновенностью партийного трибуна перед выборами или базарного торгаша перед обвесом покупателя. – Вам не придется заниматься на глазах всего человечества какими-то мелкими хозяйственными делами. При чем тут гвозди, коврики и картошка? Как только вы станете вдовами, то немедленно приступите к своим прямым и истинным обязанностям. Вы будете…

В глазах боевых подруг колдыбанских лихачей засветилась робкая надежда: может быть, им сейчас завещают секрет какого-нибудь клада разбойных предков?

– …плакать. Вы будете плакать и только плакать! – обрадовал их сценарист в болотных сапогах. – Сейчас, в безвременье, нет истинных вдов. Мир забыл, что истинная вдова – не та, которая ищет себе утешение. Это вдова… безутешная!

– Вы, дочери Колдыбанщины, и явите миру этот вдохновляющий пример истинной вдовьей судьбы. Уверен, что вашей печали и ваших слез хватит не только на десять серий… При чем тут вообще какие-то телесериалы? Вы будете печалиться и плакать десять лет. Двадцать лет. Всю оставшуюся жизнь. Я верю в вас!

Какой удачный контрвираж! Аж самих слеза прошибает.

– Весь мир ужаснется от вашей скорби, – твердо пообещал наш супер обалдевшим женсоветчицам. – Ужаснется, но вместе с тем и восхитится: «Ах, какие безутешные вдовы! Не было еще таких безутешных вдов. Ни в какие времена. Только в наше время!»

– Что это означает? Это означает, что безвременью не удалось столкнуть нашу эпоху в реку забвения. Вашими рыданиями эпоха будет прославлена и спасена. Какая завидная судьба! Позвольте от всей души заранее поздравить вас.

Такой удивительной пакости не сулили нашим женам даже в советские времена. Молодец! Настоящий главарь. Знает, что говорит. И главное – полностью верит себе на слово.

Противник, то бишь женсовет, безмолвствовал. Самое время идти на прорыв. Вперед, удальцы! В рукопашную!

– Лука Самарыч!

Да, именно так сказали мы. Принципиально, демонстративно, с вызовом. Чтобы эта змей-хунта знала: здесь и сейчас нет ни Луковича, ни Реповича, ни Хреновича, ни как там еще у них, на кухне, водится. Здесь и сейчас – наш вожак, наш супервоевода, наш колдыбанский Геракл номер два.

– Лука Самарыч! – воззвали неоудальцы. – Во имя родной эпохи пошлите нас на…

Мы судорожно глотнули воздух.

– На смерть. На верную, на неминуемую, на лютую смерть-погибель!

– Немедленно! – ликующим хором протрубил весь зал. – Буквально сию минуту!

Во загнули! Змеи совершенно растерялись и готовы были ужалить хоть самих себя, лишь бы понять: уж не спят ли они?

Признаться, мы тоже немного сомневались: не во сне ли все это? Во всяком случае, еще не очень верили себе на слово. Но ничего, сейчас свое слово скажет супер-врио.

Эй, атаман, где ты там? Твой ход. Не подведи. Сыграй как надо!

И атаман сыграл. Как надо. По-колдыбански.

– Слушайте меня, затаив дыхание! – призвал он наших жен. – Буквально через минуту над Волгой появится невиданный туман, поднимется неслыханная буря, начнется невообразимый шторм. Такого разгула стихии не ведали наши лихие предки. Да, их потомкам, вашим мужьям, повезло на зависть. Никто из них не вернется живым. Все они погибнут как один.

Атаман уставился в пространство, чтобы увидеть, как мы идем на заклание.

– Вот лихо гибнет Самосудов! – радостно возвестил он. – Его сменяет Безмочалкин. На место павшего Безмочалкина становится Молекулов. Вслед за ним идет на верную гибель Профанов. Затем, восхищаясь своими капитанами, спешит с улыбкой на устах сложить голову юноша Ухажеров… И вот уже в живых не осталось никого.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю