Текст книги "Хранительница меридиана"

Автор книги: Владислав Бахревский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

БЕССМЕРТЬЕ

 
Все становятся на цыпочки,
задирают подбородки,
смотрят, где оно – бессмертье?
А забор высок и колок.
Прыгать прыгают, да около.
Только дети всех столетий
в сад меж прутьями пролазят
и с бессмертьем,
да, с бессмертьем
в догонялки и скакалки
без смущения играют!
 

РЕСПУБЛИКА ДЕТЕЙ

I

Вступление

Сколько лет терпели этот дом взрослые – неизвестно; ребята ненавидели его всю жизнь.

Взрослые каждое лето подновляли его: меняли сгнившие бревна, налаживали водосточные трубы, перекладывали печи. Ребята вредили дому: рисовали на нем страшные рожи, дразнили его обитателей, кирпичами в него кидали…

Дом был длинный, узкий. В черном коридорчике, возле бесконечных дверей, чадили керогазы. Опутанный бельевыми веревками, дом косо выпирал из-за помоек, и от него на всю улицу несло отвратительным смрадом и кислятиной.

Улицу, на которой стоял дом, чужаки прозвали Поганкой, и поганятам, даже в жестоких схватках, не удалось отстоять ее официального названия.

Звалась она улицей Василисы Прекрасной.

И вот дом опустел. Жильцы получили квартиры и разъехались.

Дом ожидал последнего часа…

II

Главная часть

1. КАК ОНИ ПОЗНАКОМИЛИСЬ

а) Роман

Он лежал на полу и всхлипывал. Ленька спросил его:

– Ты что тут делаешь?

– Плачу.

– Поищи другое место.

Мальчишка посмотрел на Леньку красными глазами.

– Где хочу, там и плачу.

– Может, дать ему? – спросил Ленька у Варежки. Варежка засуетился.

– Не трожь его, Леня. Его и так, наверное, наши тронули. А слушай, как тебя зовут?

– Роман.

– Ты с какой улицы?

– С Казаковской.

– Я говорю – наши!

Мальчишка сел, вытер руками мокрые щеки.

– Двойку сцапал? – спросил Ленька.

– У меня по всем предметам двойки. Варежка ужаснулся.

– Сразу по всем предметам!

– Пока нет. А будут по всем.

– Здорово придумал! Бежать, что ли, собрался? Путешественником хочешь стать?

– Я ничего не хочу. Не успею.

– Ты, может, заболел тяжело? – спросил пугливо Варежка.

Роман усмехнулся.

– Заболел… А что, если завтра Америка начнет войну?

– Ну и что? – сказал Ленька. – Дадим отпор.

– Отпор! Это атомная война. Зачем же мне тогда знать, что Юлий Цезарь перешел Рубикон?

Роман стал похож на взъерошенного злого зверька.

– Ты трус, – сказал Варежка. – Ты боишься.

– Боюсь. Ведь мы ничего не успеем. Зачем учиться, когда ничего не успеешь?

– А если войны не будет? Ленька сказал:

– Он ляжет в постельку и будет ждать бомбу.

– Ты трус, – сказал Варежка. – Так живут трусы. Если бы люди были такими, как ты, они бы и теперь ходи ли в шкурах.

Ленька сел на старую подшивку газет.

– А вообще-то, – сказал он, – надо всех дипломатов затащить в такой дом, чтоб ни окон, ни дверей, и пусть ругаются.

– А если бы так? Если бы сказали: «Умри – и войны не будет»? Никогда. Никогда, но ты должен умереть! – Варежка смотрел на ребят испуганными глазами. – Вы согласились бы?

– Согласился! – сказал Ленька.

– Я тоже, – сказал Роман.

А Варежка вдруг понял, что он бы не умер, что это страшно – умереть, чтобы тебя больше не было. И он промолчал.

– Ты приходи к нам, – сказал он Роману. – Мы здесь от взрослых прячемся. Ленька хохотнул.

– Ты знаешь, почему Варежка здесь? У него тетка —. баба-яга.

– А ты от кого прячешься? – спросил Роман.

– Меня отец за арифметику дерет. У меня задачки с ответом не сходятся.

б) Пирог из времени

В доме было много комнат, и они выбрали самую лучшую, угловую. В комнате было три окна и прекрасные серебряные обои. Видно, хозяева сделали ремонт, а тут как раз подоспела новая квартира. В свое тайное жилище ребята принесли кипу старых газет, которые заменяли им стулья.

Ленька с Варежкой прослушивали стены.

– Не колоти так! Потихоньку надо.

– А ну тебя, – сказал Ленька. – Стены как стены. Какие здесь тайники!

– В старых домах всегда есть тайники. Помнишь, у водокачки перестраивали? Там целый миллиард керенок нашли.

– Тот был совсем старый.

– Смотри же! Варежка сорвал кусок обоев.

– Ну и где тайник?

Варежка сел на пол и сквозь стекляшку от очков стал изучать обои.

– Эти стены сначала газетами оклеивали. Видишь?

Снимок даже. Машины какие-то.

Ленька подсел к Варежке, сковырнул ногтем почерневший клей.

…фейны… Что за «фейны»?

– Трофейные! – закричал Варежка. – Во время войны газета выходила.

Они разглядывали снимок.

Стояли в ряд машины, лежало оружие.

– Немецкие, – сказал Ленька.

Потом они слюнявили пальцы и терли слои обоев. Из-под газеты сначала глянул голубой глазок оберточной бумаги. Потом опять была газета. Они разобрали слова: «благополучно прибыл в порт». Потом шел листок из учебника немецкого языка, потом желтые обои и, наконец, последний слой – обои серебряные.

Варежка сказал:

– Найти бы такой дом, которому лет двести-триста. Там, может, газеты Петра Первого нашлись бы.

– Зачем они тебе?

– Интересно. Пирог из времени.

– Ерунда, – сказал Ленька. – Когда новые обои клеят, старые сдирают. Здесь лентяи жили.

– Сундук бы открыть, – сказал Варежка.

– А если за ним приедут?..

В раму ударился камень. Вздрогнули.

– Эй! Вы дома?

– Он с ума сошел! – Ленька высунулся в окошко и погрозил Роману кулаком.

– Здесь что? Громко разговаривать нельзя? – спросил Роман.

– Если хочешь по шее заработать, кричи! Варежка объяснил:

– Взрослые не разрешают сюда ходить.

– Почему?

– Домишко может завалиться.

– Сами жили – не боялись, а другим – нельзя.

– В этом доме не разрешали плясать. Даже на праздниках, – сказал Ленька.

Роман подергал себя за ухо.

– Вы знаете, парни, я не один пришел.

– С кем?

– С девчонкой одной.

– Додуматься! – Ленька пнул ногой подшивку. – еперь сюда все набегут.

– У них дома трудно, – сказал Роман. – Вы не бойтесь, она не выдаст.

– Не пустим! – отрезал Ленька.

– Тогда я тоже уйду.

– Уходи. Нужен ты нам.

– Постойте, – сказал Варежка. – Ленька, а может, пустим? Она же все равно знает.

Ленька отвернулся к стене.

– Зови! – сказал Варежка. – Зря, конечно…

в) Девчонка

Она была в зеленой кожаной куртке, и глаза у нее были зеленые. Как трава под заборами весной.

– Здравствуйте, мальчики!

Она сказала очень вежливо, и Леньке стало неловко, что он скорчил ей мерзкую рожу.

– Меня Василисой зовут, – объявила девочка.

– Чудно, – сказал Варежка. – Наша улица тоже Василиса. Василиса Прекрасная.

– Как у вас грязно, – сказала девочка. Варежка вспыхнул.

– Так мы же здесь просто так.

– Вы знаете, парни, что я придумал, – сказал Роман. – Давайте жить, как живут в настоящих домах. Чтоб и стол у нас был, и книги, и еда.

Василиса улыбнулась.

– Настоящий дом? Это хорошо.

– Здесь и уроки можно готовить, – сказал Варежка. – Леньке надо помочь. У него с арифметикой швах.

– Поможем!

– Конечно! Это здорово!

Они очень радовались выдумке.

2. Билет в кино

а) Рубль

Когда мужчина влюбляется, он приглашает любимую в кино.

Варежка сбросил одеяло и встал.

Одеваясь, вспомнил, что влюбленный мужчина должен покупать мороженое и фруктовую воду.

У него было восемнадцать копеек. Чтобы купить два билета на детский сеанс, нужно двадцать копеек. Два мороженых по пятнадцати – это тридцать копеек и бутылка водь? – еще двадцать. Всего нужно семьдесят копеек. Почти целый рубль.

Спрашивать у тетки нельзя. Она вчера дала ему сорок копеек. Попросить взаймы у Романа или Леньки? Станут спрашивать – зачем?

Варежка прошел в большую комнату. Тетки не было. Он открыл шкаф. Сумочка с деньгами лежала на месте.

Варежка потрогал медную застежку и задвинул ящик. Если бы тетка дала ему рубль, он вернул бы за него десять. Конечно, не сейчас, а когда вырастет. Варежка пошел умываться. Он лил на лицо воду, тер щеткой зубы и думал о Василисе.

С Василисой, наверное, Роман дружит. Может, он даже и в кино с ней ходил. Ленька тоже ходил с одной девчонкой.

Варежка повесил полотенце и пошел в большую комнату. Открыл шкаф, открыл сумочку, взял рубль, оглянулся: в дверях стояла тетка, Александра Александровна.

– Я как раз собиралась просить тебя, – сказала, наконец, тетка, – чтобы ты купил один лимон.

– Хорошо.

– Остальные деньги, Коля, возьми себе. Сейчас идет очень красивый фильм. Ты его должен обязательно посмотреть.

Бабы-яги видят мальчишек насквозь.

б) Чей билет?

В старом доме было шумно. Из всех комнат в штаб-вартиру тащили брошенную мебель. Варежка побежал следом за Василисой. Они вошли в комнату, где стоял сундук.

– Когда же мы его откроем? – спросила Василиса.

– Завтра. Если за ним сегодня не приедут, завтра откроем.

Одну руку с билетом наготове Варежка держал в кармане. Надо было скорее что-нибудь сказать, но Варежка молчал. Он покрутился возле окошка, оставил на подоконнике билет и позвал Василису.

– Сейчас, – сказала она. – Я нашла фитиль для керогаза.

И тут в комнату заглянул Роман.

– Пошли, стол поставим.

Он подошел к Варежке.

– Ха! Билет. – Роман нахмурился. – Новый. Кто-то здесь был сегодня.

Из-за голландки вышла Василиса, взяла у Романа билет.

– На три часа. Еще не пропал.

Надо Леньке сказать. Варежка изо всех сил хохотнул.

– Шерлоки! Это я на улице нашел.

– А ты что, не хочешь идти на «Мушкетеров»?

– Н-нет…

– А я пойду.

– Иди, – сказал Варежка.

Все пропало. В кармане лежал другой билет, но ведь вместе с Романом теперь не сядешь.

– Вид у тебя какой-то, – сказала Василиса. Варежка потрогал лоб.

– Пройдет. Голова у меня болит.

в) Сестра Василисы

Варежка шел за Василисой по пятам. Она его не замечала, и ему было весело. Он бросил ей в спину желудь, она не почувствовала, не обернулась.

Варежке показалось, что чем дальше уходила она от улицы Поганят, тем становилась все меньше. И косички торчали неуверенно, и прямая спина была узкой, и ноги стали еще длиннее.

Василиса зашла в детский сад. Варежка спрятался за углом и ждал. Мимо проходили бабушки с внучатами, молодые парни с серьезными карапузами на руках, женщины, мужчины… Наконец показалась Василиса с девочкой, точь-в-точь как она сама, только маленькой.

Варежка услышал:

– Если они будут ругаться, ты не плачь. Не будешь?

– Не буду.

– Ты вчера тоже говорила, что не будешь, а сама ревела.

– Вчера ревела, – сказала маленькая Василиса.

г) Дом Василисы

Василиса жила на первом этаже. Когда она вошла в дом, Варежка долго сидел у забора. Наступили сумерки. Надо было идти домой, но ему хотелось заглянуть в окно к Василисе. Варежка забрался на выступ фундамента и прильнул к стеклу.

За столом сидел мужчина. Он сразу не понравился Варежке. Мужчина лениво протягивал руку вперед и опять подносил ко лбу. Варежка сдвинулся вбок и увидел женщину. Она стояла у стены, маленькая, худая, и обнимала девочек. Все они были Василисы – побольше и поменьше. А мужчина все говорил и медленно простирал к ним руку и опять убирал ко лбу.

Варежка уже не видел лиц. Только шесть одинаковых глаз видел он.

Мужчина вдруг встал и ударил кулаком по столу.

Шестеро глаз смотрели на него не мигая.

Мужчина поворотился к окну и увидел Варежку.

Он сдвинул брови, шагнул к окошку. Он, наверное, мог пройти сквозь стену. Варежка отпрянул и упал.

– Что ж ты, бесстыдник, в окна подглядываешь! – Над ним стояла старушка.

Варежка вскочил и побежал. Он остановился возле школы. Зашел во двор. Вся дорожка была усыпана опавшими листьями молодых кленов. Листья пахли сухим теплом. Варежка сел на них, потом лег.

Днем здесь ходят люди, и первоклассники, и десятиклассники. Василиса и он тоже. Днем люди как люди, а вот ночью…

Вспомнил лицо мужчины. Один мучит троих. Варежку тоже все мучают. Если бы не Ленька, его колотили бы каждый день. А ведь Василиса добрая, и сам он, Варежка, добрый. За доброту его и прозвали Варежкой. Зачем обижают добрых? Хотят, чтоб они стали злыми? А вот и не выйдет!

– А вот и не выйдет! – сказал Варежка громко.

– А вот и не выйдет, – сказал Варежка.

Он повторял это много раз и забыл, что же должно не выйти. Но сразу вспомнил и опять сказал:

– А вот и не выйдет!

3. Лангор

а) Эремурус

Лангор умер. Он жил в старом доме и умер вместе с ним. Он был удивительный человек, а поганята не догадывались об этом. Они уважали героев и других славных людей: футболистов, сыщиков, капитанов. Лангор был просто старик. Лангор был старик, а поганята были его лучшими друзьями. Они и сами не знали об этом, но это так и есть – они были его лучшими друзьями. Он рассказывал всегда одно: про страну Лангорию.

Есть море, на море – остров. На острове все чудеса мира. Снежные горы и степь, саванна и сосновый бор, джунгли, пустыня, пальмы и березы. В реках крокодилы и пескари. В лесах обезьяны и соболи, тигры и вымершие везде мастодонты.

Когда Лангор рассказывал, ему смотрели в лицо. Ему это нравилось.

Он расхваливал свой остров, а Ленька тем временем стягивал с его ноги галошу. Галошей играли в футбол.

Лангор сидел молча, опустив голову, потом поднимал на обидчиков глаза, и те, дождавшись этого, кричали: «Опять вы мучаете бедного старика!»

Лангор жил у дочери за голландкой. Вечерами он лежал на своем сундуке и боялся повернуться. Дочь о нем забывала, а поганята нет. Они подвешивали картошку над его окном и стучали, пока он не выходил на улицу. Тогда мальчишки кричали:

– Опять вы мучаете бедного старика! Он стоял возле крыльца и молчал. Пригнувшись, выскальзывала на улицу дочь, кралась к помойкам, за которыми прятались мальчишки. Ее встречали гнилыми помидорами и смехом. Она возвращалась к дому и шипела Лангору в лицо:

– Господи, за что мне такая мука!

Но были и другие вечера.

Бесшабашная улица Поганят вдруг становилась задумчивой. Она, как по сговору, собиралась на крыльце Лангорова дома и слушала. В эти вечера молено было говорить о самом запретном, даже о цветах, о которых говорят только девчонки.

Лангор рассказывал о необыкновенной бабочке – эремурус. И если он начинал говорить о другом, его просили рассказать о бабочке. Это была и вправду хорошая история.

Один ученый объездил весь мир, но так и не нашел самую прекрасную в мире бабочку – эремурус. И вот ученый добрался до Полинезии. Долго бродил по лесам и однажды увидел то, чему посвятил жизнь. Легенда не лгала. Крылья бабочки эремурус играли всеми цветами, которые есть на земле, и теми, которых на земле нет. Ученый бросился в погоню и уже догнал бабочку, но вдруг земля разверзлась. Ученый следил за бабочкой, а трясина затягивала его. Она затянула его по грудь, и бабочка, словно в насмешку, села ученому на темя. Осторожно, чтобы не спугнуть эремурус, ученый дотянулся до сачка и накрыл им голову. Бабочка попалась. И только тут ученый вспомнил о том, что и сам он попался.

– Ну, а дальше не рассказывай! – просил всегда Ленька. – Теперь ты начнешь хвастать, что эта бабочка лежит в твоем сундуке золотистого дерева.

– Так оно и есть! – говорил Лангор. – Я вам покажу. Выберем вечерок, когда дочери не будет дома, и я вам покажу. И бабочку и другие удивительные вещи.

б) Сундук Лангора

Сундук Лангора и вправду был из золотого дерева. Даже в темном углу, за голландкой, крышка светилась желтым.

Варежка погладил крышку ладонью.

– Ишь, как вылежал ее Лангор. Зеркало!

– Лесом пахнет, – сказал Ленька. – Чуешь? Василиса потянула ноздрями воздух.

– Сосной.

– Может, сундук все-таки забыли? – сказал Варежка. – Замок все-таки…

– Ха! Замок! – крикнул Роман, ощупав его руками. – Пробой с корнями выдран.

– Дочь, наверное, шарила, – сказал Варежка. – Лангор перед самым выселением умер.

– Тащи сундук на свет! – приказал Ленька.

Крышку поднял Роман. Он поднимал ее медленно, и все, сбившись в кучу, ждали.

Крышка стукнула. Ребята поднялись на цыпочки. Они увидели зеленое, оранжевое, красное. Роман поднял руки.

– Тише!

Но они окружили сундук, и сияние угасло. В сундуке лежали птичьи перья. Больше всего синих, как шелк, как обожженная огнем сталь.

– Перья зимородка! – сказал Роман зачарованно.

– Зимородка, – повторила Василиса.

– Эта птица может отводить молнии. Если взять ее на корабль, то в море она утихомиривает ветры. А тот, кто носит ее при себе, становится красивым. Ребята, а ведь это хвост японского петуха! – закричал Роман, вытягивая бесконечную ленту атласных перьев.

Тогда каждый взял из сундука перья, какие кому по душе. Роман сиял.

– У тебя перо попугая, – сказал он Варежке. – У Леньки – сойки. Василиса, а ведь у тебя крыло обыкновенной вороны.

– Откуда ты столько птиц знаешь? – спросил Ленька.

– У него мама – орнитолог. Она изучает птиц, – сказала Василиса. – У них во всех комнатах чучела.

Только теперь они по-настоящему осмотрели сундук. Копался в нем кто-то очень торопливо. Перья были вытряхнуты из драного бурдюка. Под перьями лежал железнодорожный китель с обгорелой полой, без пуговиц.

– Дочь, – сказал Ленька. – С пуговицами не рассталась.

В китель был завернут кусок обгорелого полотенца с красным петухом, вышитым крестиком.

Роман вынул из сундука легкую тарелку, покрытую фосфором. Тарелку держали на солнце, и все вместе бегали за голландку, светили друг другу в лицо.

– Ручная луна, – сказал Варежка.

В сундуке нашли черный корень, похожий на скачущего оленя. Старинные монеты с квадратными дырочками посредине. Скорлупу кокосового ореха, выползень змеи и медвежью лапу с когтями.

– Он был железнодорожником, – сказала Василиса. – Всюду ездил.

– Ха! – крикнул Роман. – Он был матросом. Смотрите!

Роман развернул тельняшку.

– Мальчишки, марки! – Василиса держала бумажный пакетик.

Марок было десять.

Гондурас, Панама, Гренландия, Филиппины, Таиланд, Чили, Берег Слоновой Кости, Монако, Индонезия и еще одна длинная, без надписей.

На марке был вечер. Было спокойное далекое море. Берег и костер. Рядом с пальмой, резные листья которой четко темнели среди неба, береза. В море вливалась тусклая река, и возле нее стоял дом, рубленый, пятистенный, с высокой трубой и высоким крыльцом.

– Лангория! – сказал Варежка. – Это Лангория!

– Неужели она взаправду? – спросил Ленька. – Где же она? Когда Лангор говорил про нее, я все карты облазил.

– Такой страны нет, – сказал Роман авторитетно.

Василиса заволновалась.

– Но, может быть, она очень маленькая. Может быть, она меньше нашего города или даже нашей улицы. Ведь бывают такие острова?

– Бывают, – сказал Варежка. – И, наверное, такая страна все-таки есть. Ведь о чем бы ни рассказывал Лангор, все мы находим в сундуке.

– А где бабочка эремурус? – спросил Роман.

Ему не ответили. Варежка искал это слово в словарях и нашел: эремурус – цветок высотой в три метра, лепестки розовые.

Они уверяли друг друга, что есть на белом свете остров Лангория, а про себя знали – марка нарисована от руки.

4. В школе

Сегодня дежурил Красиков, и Варежка по дороге в школу останавливался возле каждого дома и считал окна. Ему хотелось прийти за одну минуту до звонка, чтобы Красиков не успел командовать.

Все окна пересчитал Варежка, шел как черепаха и пришел первым. Открыл дверь класса, увидел, что никого нет, и обрадовался. Варежка прошел по рядам и дотронулся ладонью до каждой парты, поздоровался. На доске, в нижнем левом углу, написал букву «К» – Коля, а в правом углу написал букву «В» – Василиса. Буклл были как точки, никто про них не догадается.

Когда появился Красиков, Варежка сидел за партой и разглядывал географический атлас. В Тихом океане он нашел едва приметное пятнышко, и ему, конечно, показалось, что это Лангория. Теперь, когда пришел Красиков, Варежка упорно смотрел на карту только потому, что боялся встретить насмешливые глаза своего главного мучителя. Но Красиков и без этого скомандовал:

– Варежка, принеси из учительской карту! Только быстро.

Варежка встал и пошел в учительскую. Сколько раз он себе говорил, что это позор – быть на побегушках, – и всегда все исполнял.

В учительской Варежка медлит. Он разворачивает одну карту за другой, будто не может отыскать нужную. Нужная карта стоит возле шкафа, на самом виду. С оборотной стороны она голубая. У всех карт оборотная сторона белая, а у этой – голубая. Варежка тянет время.

– Тихомиров! – говорит учительница географии. – Наша карта возле шкафа, голубая.

Варежка багровеет от смущения.

– Спасибо!

Берет карту, выходит в коридор и бежит: если Красиков увидит его, подумает, что Варежка и вправду торопился выполнить приказ. Не успел Варежка карту повесить, Красиков тут как тут.

– Поди тряпку намочи.

Варежка и сам не понял, как вышло: ослушался Красикова, который может отлупить любого мальчишку.

Сел Варежка за парту и атлас листает. Красиков подошел.

– Тряпку намочи, говорю!

Варежка не слышит.

Красиков схватил его за плечи, попробовал поднять. И тут в класс вошла учительница.

– Красиков, почему не на месте?

– А чего он тряпку не намочил?.'– Разве дежурит Тихомиров?

– Я дежурю.

– Отправляйтесь из класса и сделайте, что положено дежурному. А вы, Тихомиров, должны помнить: географы были мужественные люди.

– Я хочу быть историком, – сказал Варежка.

– Тогда тем более.

– Я знаю! Я постараюсь.

5. Клятва

Они лежали на подшивках газет и смотрели в потолок. Варежка сказал:

– А что, если бы так было: двинул человек ногой, и какая-то машина что-нибудь сделала. Подумал – придумал полезное. Лег спать, повернулся на бок: машина щелк – готово.

– Чудак, – сказал Роман, – как человека ни заставляй работать, а больше четырех-пяти киловатт из него не выжмешь. Это наука подсчитала.

Ленька был не согласен.

– Ерунда! Человек может и пятьсот киловатт наработать. Лев Толстой сколько книжек написал? Сто. Айвазовский сколько картин нарисовал? Четыре тысячи. Главное, чтоб работать хотелось. Дом пионеров, помнишь, строили? За три года два этажа. А потом дали нагоняй – в два месяца закончили.

Пришла Василиса. Поздоровались. Тихо села на шаткую скамейку.

– Сколько за всю жизнь человек может сделать полезных дел? – спросил у нее Роман.

– Не знаю. Много.

Василиса долго набирала грудью воздух.

– А ты согласна, что каждое движение человека должно быть полезным? – спросил Варежка.

– Согласна.

Ленька вскочил.

– Неужели ты согласна, чтобы человек стал, как грузовик?

– Кто как грузовик?

– Че-ло-век! – сердился Ленька.

– Подождите, ребята. – Роман подошел к Василисе, тронул ее за плечо. – Что-нибудь нехорошо? Дома что-нибудь?

– Они собираются нас делить. Я – к маме, Катька – к нему.

– Насовсем?

Глаза у Василисы были как сливы. Притуманенные.

В них ничего нельзя было увидеть. Варежка вспомнил ее отца со сдвинутыми бровями, идущего к стенке, словно он мог пройти ее и схватить дерзкого мальчишку.

– Они говорят, что мы с Катькой будем ходить друг к другу в гости, – сказала Василиса. – А мы с Катькой убежим. Мы будем жить одни. Думаешь, не проживем? В детский дом убежим. И будем вместе. Ведь она совсем маленькая.

– У нее отец расходится? – спросил у Романа Ленька.

Роман не ответил.

– Ты не горюй. Не очень горюй, – сказал он Василисе. – Может, они раздумают.

– Не раздумают. Они сегодня заявления написали.

Неожиданно Роман всхлипнул.

– И ничего им не сделаешь. Как нас, так в угол. А вот они что хотят, то и делают.

– А вы с Катькой так и скажите, что уйдете в детский дом, – предложил Ленька.

– Я говорила.

– И что?

– Мама обняла нас и плакала.

Варежка, худущий, как чучело, стоял бледный и дрожащими губами собирал слова.

– Не так… У меня тоже. Я, как Василиса…

– Не трясись, – сказал Ленька.

– Не могу я, Ленька, не трястись. Ты-то помнишь!

– А ты не растюривайся. Посмотри на Василису, она же не трясется.

Варежка не слушал. Он подошел к двери и, вытянув руку вверх, сказал:

– Я клянусь вам, что никогда не буду большим. Как все они.

Роман встал.

– И я клянусь, Варежка.

– И я, – сказал Ленька.

Василиса посмотрела на них и засмеялась. – . Как же это вы не будете большими?

– Не будем! – крикнул Варежка. – Пусть у меня борода вырастет до самых колен, я не буду таким, как они. И ты поклянись.

Она сказала:

– Клянусь.

И заплакала.

6. Всемирная республика

а) Еще один разговор

Василиса ушла, а мальчишки не расходились. Настроение было невеселое.

– Надо помешать им ссориться, – сказал Роман.

– Как ты им помешаешь?

– Установим дежурство. Начнут ругаться, забарабаним в окно – бежать.

– Точно! – обрадовался Ленька. – Они к окну – никого. Станут думать, кто стучал, а ругаться уже некогда.

– А я вот что придумал, – сказал Варежка. – Надо создать Всемирную республику детей.

Роман подмигнул Леньке.

– Так уж прямо и Всемирную?

– Всемирную!

– Ох, и чудак ты, Варежка! – сказал Ленька. – Все выдумываешь чего-то.

– Ну и выдумываю!

– Выдумывай, тебе не запрещают.

– Ну и выдумываю!

– Хватит спорить, – сказал Роман. – Давайте дежурство распределим. Тащите.

В кулаке у него были зажаты три спички.

– Самая короткая – первый, чуть побольше – второй, целая – третий.

Ленька вытянул целую, Варежка среднюю, самая короткая осталась у Романа.

– Ну что же, – сказал он, – сегодня буду дежурить я.

б) Про кошку

Варежка с Ленькой пошли посмотреть афиши. Афиши висели за Большим мостом. Ребята перешли мост и постояли у насыпи. Внизу, от самой насыпи и до горизонта, легкая как пух вспаханная земля, совхозный огород.

Варежка испугался. Только что придумали и сразу дежурить. Сегодня Роману, а завтра ему, Варежке.

Варежка сказал:

– Когда я прохожу мимо, мне хочется спрыгнуть вниз.

– И мне.

– Тут высоко. Метров пять.

– Меньше. Это только так кажется, что высоко. Прыгнем?

– Зачем?

В обоих кинотеатрах фильмы шли старые. Ребята поплелись домой.

– Смотри! – сказал Варежка.

Возле забора стояло пятеро мальчишек. Один держал кошку, другой завязывал на веревке петлю.

– Живодеры! Повесить хотят.

Все случилось так быстро, что Варежка в первую минуту остался на месте.

Ленька подскочил к парням.

– Брось кошку!

Мальчишка, который мастерил петлю, обернулся, посмотрел почему-то на Варежку и засмеялся, показывая желтые зубы.

Леньку толкнули, и он ударил того, кто держал кошку.

Кошка прыснула через дорогу.

Трое мальчишек повисли на Леньке, а двое повернулись к Варежке. Он попятился и побежал. Сначала за угол, потом нырнул в парадное и спрятался под лестницей.

Он шумно дышал и не мог разобрать, гонятся за ним или нет.

И вдруг он понял, что совершил подлость: бросил друга одного. Может быть, Ленька теперь лежит избитый, а ему, Варежке, ничего не сделалось, посиживает в темном уголке – и ничего.

Осторожно, все еще боясь засады, он выглянул на улицу и – отпрянул. По улице шел Ленька. Он зажимал рукой рот, и пальцы у него были в крови. Новенькая желтая рубашка вылезла из штанов и была разорвана. Варежка пробрался в свой темный угол под лестницей и сидел затаясь.

По коридору проходили взрослые люди, пробегали девчонки и мальчишки. Они проходили рядом, и Варежка боялся, что его увидят и ему нечего будет сказать, почему он здесь сидит. Очень напугал его один карапуз. Бабушка волочила мальчишку за руку, а он таращил глазенки в самый темный угол под лестницей и показывал на Варежку пальцем.

Наконец коридор наполнился темнотой. Варежка побежал домой, но у насыпи остановился. Вспаханная земля была черной и глубокой. На мосту – никого, но вот показалась одинокая фигура. Варежка обрадовался. Если сломается нога, человек услышит крик и спасет.

Прыгнул.

Холодный воздух. Толчок. Боль в плечах, и все в порядке! Все в порядке, а Леньку-то избили.

в.) Как дежурит Роман

Вечером Роман сказал матери:

– Мама, я хочу сегодня ночью наблюдать звезды. Разреши мне, пожалуйста.

– На всю ночь у тебя терпения не хватит, – сказал отец..

– Хватит. Мам, ты не беспокойся, я оденусь потеплее.

Мать посмотрела на отца.

– Ты ему бутербродов дай, чтоб веселей было, – сказал тот.

Роман взял бутерброды, звездную карту и отправился на пост. Заглядывать в окна было неприлично. Роман отошел в тень забора и сел на кучу листьев. На небе были все созвездия, которым полагалось быть в сентябре. Ящерица, Дельфин, Орел, Стрела, Лебедь, Пегас, Щит… Роман светил фонариком на звездную карту, находил на ней созвездие и потом искал его на небе.

В квартире Василисы было спокойно, и скоро огонь погас.

Роман постоял напоследок возле окна и ушел домой спать.

г) Как дежурит Варежка

Целый день Варежка не выходил из дому, даже в школу не пошел. Боялся Леньку встретить. Ленька не станет его упрекать, но самому было стыдно.

7. Что же нам делать?

а) Варежка и тетушка

Три дня Александра Александровна не пускала Варежку на улицу, и он размышлял.

Несправедливость искореняют мечом. Василисиного отца надо подкараулить и, выхватив пистолет, приказать: «Мы запрещаем обижать дочерей. Это наше последнее слово!» И жалкий трус станет белым как полотно. Но вот что тревожит Варежку. Мелкие люди мстительны, и мелкий человек, он будет мелко мстить.

Наступил вечер. Варежка ходил от окна к окну, садился в кресло, брал с полки книги, перелистывал. Пора было отправляться на дежурство, а он не знал, как вырваться из дома. Тетка позвала ужинать. Он ел неохотно, но вдруг тетушка сказала:

– Мне говорили, что новый итальянский фильм чудо как хорош. Тебе придется вечерять одному.

Варежка даже зарумянился от радости. Откуда только аппетит взялся! Он съел весь картофель, выпил чашку чаю с бутербродом и потом еще две чашки.

Тетушка ходила по комнатам, одевалась, причесывалась, и, к ее удивлению, Коля был расторопен. Он принес туфли, разыскал очки, первым подскочил к двери и распахнул ее перед тетушкой.

Дверь захлопнулась. Варежка – к окну. Вот Александра Александровна появилась на тротуаре, перешла улицу, идет по скверу. Можно действовать.

Поверх рубашки надел теплую фуфайку. Разобрал постель, сунул под одеяло пальто. Если особенно не приглядываться, похоже, что человек спит.

У дома Василисы Варежка встретил Леньку.

– Я думал, ты не придешь.

– Я пришел, – сказал Варежка.

– Они ужинают. Я смотрел. Ужинают и молчат.

– Ленька, я плохой человек. Если тебе хочется меня ударить, ты ударь.

– Брось ты, – сказал Ленька, – правильно, что не полез. А то бы и мне и тебе досталось.

– Не говори так, Ленька.

– Да ну тебя! Главное, что кошка удрала.

– Я, Ленька, струсил. Ты избей меня или не разговаривай со мной. Целый месяц не разговаривай.

– Не приставай, а то правда заработаешь.

Варежка пригорюнился.

– Я пойду, – сказал Ленька. – Как они уснут, тоже уходи.

– Нет, – сказал Варежка, – я всю ночь буду стоять, до самого утра.

Он то и дело заглядывал в окно. Василиса сидела одна и читала газеты и толстую книгу.

Была чистая звездная ночь. Было холодно. Чтобы согреться, Варежка бегал вокруг дома. Спать хотелось.

Проехал на мотоцикле с коляской милиционер. В конце улицы он развернул машину, и фары уткнулись в лицо Варежки. Он зажмурился и встал за угол. Мотоцикл зарокотал, помчался и остановился прямо возле Варежки.

– Ты что делаешь тут? – спросил милиционер.

– Ничего.

– Садись в коляску, прокачу.

– Мне нельзя.

– Садись, садись.

Милиционер быстро взял Варежку за локоть. В отделении ждала тетка.

– Он был в дурной компании? – спросила она у милиционера.

– Был один. На углу Володарской стоял.

– Что ты там делал? – спросил Варежку высокий милиционер с белыми офицерскими погонами.