Текст книги "На Западе Диком. Трилогия (СИ)"

Автор книги: Владимир Абибок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 5

Зима прошла на удивление спокойно, мои роты плотно обосновались в Царёв-Борисове, прикрывая возможные нападения со стороны крымцев на Оскол. Этот городишко достаточно регулярно и по приемлемой цене продолжал поставлять железное сырьё, чугунные изделия под печные наборы, и необходимую утварь. Стоимость кустарного производства кусалась, но мне было важным обеспечить качественный быт для своих крестьян, чтобы лучше работали, и примером, перетаскивали ко мне других.

Те бойцы, которые оставались в Сульском поместье, трудились всю зиму, не разгибаясь. Отобраны для развития поместья были, в большинстве, знакомые с производством, строительством и ремёслами. Помимо прочего, приходилось заниматься обучением набираемых новобранцев в местное ополчение. Части, контролирующие набеги крымчаков, тоже без дела не сидели. Выяснилась весьма неприятная новость, что зимой все татарские кочевья уходят в Крым. Неприятная в том смысле, что единственной добычей, рыскающим в Диком Поле ротам, были кони и личное имущество немногочисленных отрядов кочевников. Однако, за зиму все роты обзавелись конным транспортом в полном соответствии с новым драгунским распорядком, придуманным мной для формирующихся отрядов ополчения. Да ещё и на долю будущей армии досталось с две тысячи лошадей.

– Государь, надо в новый поиск отправлять воинов! Местные говорят, что с новой травой появятся кочевники. Это будет славная добыча. Овцы нужны, рабы тоже, а то всех зимой убивали – из воина плохой раб выходит. – Доклад Дсонокуа о реальном состоянии и уровне развития Крымского Ханства внушал определённые надежды, окончательно повернуть исторический курс в другую сторону.

– Отправляй, только разве это настоящая добыча для воинов Аркаима? – Посетовал я на местную нищету.

– Так воевода черкасский не позволил Азов разграбить, говорит, мол с турецким ханом у нас мир, так мы и не стали их грабить, а воинов там всего три тысячи. Я с тремя сотнями наших управился бы легко.

– Ты свои шапкозакидательские настроения оставь, так и нарваться на рогатину недолго. – Остудил своего ротного.

– Государь, так я бы всех взял, для верности, ещё и донских казаков, да они видишь не посмели врага пограбить. Странный у них мир, те грабят донцов и московитов когда хотят, а басурман не тронь.

– А басурмане – это кто? – Уточнил я, на всякий случай, мало ли, как в наше время думают.

– Да кто их знает, наверно турки, татары да чужие ногаи. Так мне Енали говорил. Смелый воин, мы вместе с его сотней по Дикому полю ходили.

– Енали? Он не московит?

– Московит, только из ногаев, которые за московского царя. Он младший сын, потому его кочевье малое, а сотню воинов собирает из свободных, своих только десяток. Он тоже с нами хочет пойти. Будет много овец, много рабов и Енали станет уважаемым боярином. Его кочевье за Доном, а из-за Маныча – это река такая, на него всегда набеги делают басурмане. Ох, как свирепо он их рубит. – От собственного рассказа у самого Дсонокуа глаза заблестели.

– А тех, что за Манычем живут, почему он не грабит, зачем ему в Поле тащиться так далеко? – Уточнил для полного понимания.

– Так я же говорю, государь, им нельзя грабить, а тем можно. Такая вот дурь!

– Хорошо, пусть тебе помогает, можешь ему даже местное оружие из трофеев передавать. Пусть собирает не сотню, а тысячи, скоро я найду, кого ему пограбить. Для тебя же наступает ответственное время. В Царёв-Борисове останешься один со своей ротой, в Недригайлове будет Джако с Па Тоем, а я после посевной отправляюсь назад в новые владения Аркаима на восточном побережье.

– А кто старшим будет? – С явным огорчением от новости, спросил ротный.

– Вы втроём и будете решать. Ты отвечаешь за свою зону, Джако за оборону поместья, Па Той за хозяйство.

Внедрение многопольной системы, двуконные плуги, волы, как часть тягловой силы меня лично пугали, но местный народ и их использовал. Несмотря на обещание в виде щедрой доли от урожая на моих хозяйствах, крестьяне, один чёрт, заводили собственные огороды и живность. Если картошку я планировал использовать в свиноводстве, то кукурузу на птичий прокорм. Один из литвинов, особо разбирающийся в этом многотрудном деле, был поставлен управляющим на птицеферму, с дальнейшим прицелом на развитие. Учитывая косность мышления моих предков, тем не менее, я считал результаты построения хозяйства удовлетворительными.

Ближе к середине июня, когда я уже планировал отправляться в путь, прибыла посылка от Тлехи. В письме он писал, что с первой партией отправить ничего не смог, только стальные заготовки для продажи в Амстердаме, да небольшой набор различных мехов для пробы, выменянных у туземцев. Повинился, что без моего ведома заключил с тамошними купцами договор на торговлю с Квебеком, оговорив возможность взаимного вхождения в порты друг друга, правда ограничившись Квебеком и Амстердамом. Взамен голландские купцы обязывались присылать детей обоих полов от трёх до семи лет, либо обеспечить доставку из Мемеля собранных там людей. Ещё можно привозить коров и лошадей.

Железную руду нашли довольно быстро, трёх месяцев не прошло, в верхнем течении реки Оттава, а вот с углём вышла заминка. Если месторождения железа я подсказать не мог, то угольные залежи в Пенсильвании и ниже по течению реки Огайо известны любому, кто читал хоть что-то про покорение Северной Америки. Возникло неожиданное препятствие в виде недопонимания с тамошними туземцами. Особенно подробно Тлехи не расписывал, но повоевать пришлось, как я понял. К счастью, большинство других племён встали на нашу сторону, видимо с этими могавками тёрки были у всех окрестных ребят. Ещё в докладе мимоходом упоминались небольшие поселения франков, а вот это по моему мнению было, куда как опасней воинственных ирокезов.

– Ты своими словами расскажи, как там? – Решил потерзать посланца от своего главного розмысла.

– Хорошо, только зимой очень холодно, как в горах. Племена все, почти, честные воины, отзывчивые женщины. Правь приняли все радушно, теперь у всех племён будет храм Ворона, а у некоторых и Рода. Медь то, сразу нашли, потому и купола сделали быстро. А стекло, государь, не получается, Тлехи говорит: «Надо соду из Аркаима везти».

– А железную руду, как так быстро смогли найти, просто чудо?

– Да нет никакого чуда, попросили у местных камни разные привезти, а уж рудознатцы те камни смотрели и выбрали нужный. А уж как Тлехи на них ругался!!! – Вспомнив видимо весёлый случай, заулыбался гонец.

– Их похвалить надо, что так быстро нашли.

– Так они и нашли, не только медь и железо, но и золото. Смешные: тряслись, слюни раскидывая, кричат, надо ехать туда, где может быть золото по каким-то признакам, которые они заметили. А Тлехи им: «То вещи не важные и пока бесполезные!» Один даже в обморок от напряжения упал, так переживал, что его золото не интересно. После всё же уговорили, якобы там больше свинца, чем золота, вот Тлехи одного туда и отпустил, как раз с моим взводом. Так, что других новостей я не знаю.

– Ну, а нашли там золото и свинец? – Уточнил я этот нюанс.

– А то, как же, конечно нашли, потому я с взводом там всю зиму и просидел, мы дома строили, литвины с московитами розмыслу помогали руду промывать. А после я от Тлехи узнал, что в той руде больше свинца и цинка, не зря значит мы в глуши сидели.

– Так, я же говорил, что все люди на нашей земле – аркаимцы, не литвины или московиты. Это они здесь могут быть кем угодно, а у нас – только аркаимцы.

– Так мы то, да, только они сами так друг друга называют. – Понурился воин.

– Значит, ты им объяснять должен, а не понимают – через спину мозги прочистить.

Ещё в письме Тлехи сетовал на большую нехватку электрических генераторов. Если паровые машины и газогенераторы удалось начать производить, правда, пока используя запас коленвалов и подшипников, сделанных в Аркаиме, то токарные и прочие станки пока питались от двух генераторов, остальные четыре из взятых с собой шести, пошли на азотное производство. В Спокан с ротой Весёлых Нерп отправились две тысячи молодых переселенцев, с ними Тлехи передал свои просьбы Олегу. «Ой ли, только ли о генераторах просит хитрец!» – зная характер Тлехи, по хомячеству не уступающий Тамилиному, подумал я. Порадовала меня посылка не только хорошими новостями, но и тремя тысячами стволов для ополчения.

Передав привезённые гладкостволы, боезапас и тротиловые шашки, выдал последние напутствия остающемуся тримвирату. Па Той, Джако и Дсонокуа, вместе с с полутора сотнями гвардейцев, умудрившихся завести себе пару из местных, становились главной опорой Аркаима на стыке интересов Порты, Речи и Московии. Создадут ли боеспособную армию, смогут ли удержаться от прямых конфликтов? Особенно тревожила Речь и магнаты Вишневецкие, имеющие виды на Сулимскую вотчину.

Не долго раздумывая, решил ехать в Мемель напрямую через Вильно. Хотя лето было в разгаре, память о дороге в прошлом маршруте запечатлелась негативом. Переписал все грамоты и полномочия посла на Па Тоя, с чистым сердцем и спокойной душой отправился в путь. Хотелось, конечно, встретиться с дядей Фёдором, узнать его дальнейшие планы, поделиться собственным видением развития Московии. Но желание не усиливалось необходимостью, поэтому встречей с московским царём решил пренебречь.

– Государь, потому и разделили флот на пары, чтобы караваны местных купцов сопровождать. Мзду берут великую, да ещё и полонили два корабля купца из Гданьска. – Докладывал Наум о сложностях в датских проливах.

– Шесть рот отправляются со мной в Аркаим на Вороне и Перуне, но прежде мы навестим датского короля и решим вопрос. Напомни, купец, чьи корабли задержали – что вёз? – Жадность и беспринципность датчан привела к моему огорчённому состоянию, мы не отказывались платить за проход, но меру знать надо.

– Вестимо, государь, людишек нам потребных, а ничто иное нам от этих дикарей и не нужно. – Даже удивился вопросу адмирал Колесников.

– Гхм. – Я чуть не подавился. – Они же себя считают цивилизованными людьми, да и ты сам из этих мест, что Московия, что Литва разницы нет.

– Эдак я тоже себя считаю пером Ворона, а как волной окатит, так наваждение спадает. А что из этих мест, так уж прости государь, не в том прок, где родиться, а в том, где пригодиться. – С гордостью произнёс бывший стрелец.

– Хорошо, когда будет готов караван с переселенцами?

– Вчера только возвернулись последние купцы, надо хоть пару дней на роздых им дать. А людишек в город прибывает бессчётно, успевай вывозить.

– Наши команды готовы?

– Наши всегда готовы, да и прибыли мы ужо третьего дня.

– Тогда мы выходим завтра, а купцам скажешь, что мы их ждём в проливе возле Копенгагена. – Решение было принято, заодно выполнялась задача по утилизации позапрошлогодних боеприпасов.

К сожалению, неожиданным наш визит не получился, ещё на подступах к порту, пара корабликов решила нас остановить. Как пояснил Наум, для проверки и взимания платы. Отдал приказ топить без разговоров, вот эти выстрелы и услышали в городе. Две наши яхты датчане никак не были готовы рассматривать, как вторжение, поэтому ограничились готовностью береговой охраны, даже сделали несколько выстрелов в нашу сторону. Тяжело рявкнули в ответ наши корабельные пушки, десантные умиаки понесли на абордаж штурмовые команды. К моему удовольствию, в порту стояли восемь красавцев, совсем новеньких галеонов, к ним я и направил штурмовые команды. Сами же, неспешно причалили к свободному пирсу, выпуская гвардейские роты и шесть пушек(остальные оставили Джако в Недригайлове).

Знаменитой цитадели с русалочкой ни в первом, ни во втором приближении не наблюдалось. В любом случае, всё шло по уже привычному распорядку: пушки разворачивались в фронт и давили артиллерию противника, гвардейцы под огненным валом атаковали подавленную пехоту. Гранаты приказал не жалеть, что с успехом выполнялось. После окончательной выгрузки сказал адмиралу пройтись до северного сужения пролива и обратно, попутно утопив все корабли под датским флагом.

Уже к ночи весь город был под нашим контролем, Слава Роду, местный король с семьёй выжил после артобстрелов и был посажен в тюрьму. Мобилизованные туземцы под руководством моих гвардейцев усиленно грабили склады, дома местных богатеев и перетаскивали казну короля на захваченные галеоны. Другой задачей было наполнение свободного места на кораблях детьми от 10 до 14 лет. Поскольку брать взрослых датчан не хотелось, детей отбирали только способных самостоятельно за собой ухаживать. Так продолжалось все четыре дня, пока не прибыли первые купцы, отправляющиеся с нами в Квебек.

– Прошу прощения, ясновельможный пан, незачем собирать команды с наших кораблей, когда и тут можно набрать достойные команды. А для спокойствия можно по десятку ваших воев наблюдать поставить. – Втолковывал мне купец из Гданьска, которого я пригласил, как переводчика с датского.

– Так они же датчане, обидятся за город порушенный, и взбунтуются!

– Что ты, ясновельможный пан, ты им положи оклад добрый и они за тебя будут радеть не щадя живота своего. Да, в моей команде треть данов, пять германцев, ещё и словене разные, поляков – я, боцман и помощник капитана. Однако уже пять годиков ходим вместе. – Никак не мог понять Анджей Скарга, почему я отказываюсь от славных мореходов, коими являлись датчане.

– Хорошо, тогда ты поможешь моему адмиралу подобрать команды на галеоны, а вечером придёшь ко мне, пойдём с местным королём говорить о жизни и судьбе. – Навесил на бедного торгаша работу.

Обсудив проблему набора моряков на захваченные галеоны с Наумом, утвердился в решении брать местных, хотя внутри всё противилось этому, я никак не мог привыкнуть за последние полтора года в Европе, что народ прохладно относится к национальному вопросу, служат сюзерену, вне зависимости от его национальности, даже вероисповедание вторично. Более того, скорее сюзерен поменяет веру, вливаясь в среду, чему пример знаменитая фраза, про то, как Париж стоит мессы. В этом и минус был тоже: преданность подобных вассалов даже меньшая, чем простых, но честных наёмников. Не к месту вспомнился Курбский из истории с Иваном Грозным, теперь понятно, почему он выглядел предателем лишь в глазах самого Ивана и наших современников. Такие смены сюзерена в этом мире обыденное явление.

Впервые почувствовал отсутствие Тамилы и Па Тоя, когда решил выяснить количество и качество награбленного в Копенгагене и окрестностях. Оказалось, что никто не вёл никакого учёта, а поскольку на галеонах руководством занимались катланы и старшины, успешно фиксирующие дебет с кредитом, только под руководством хозяйствующих командиров. Пришлось в срочном порядке выделять опытных руководителей для подготовки к походу, чтобы дети не умерли с голода. В одном из галеонов, например, весь трюм был завален тканями, посудой, различным инструментом, но среди всего барахла не нашлось ни единого мешка с крупой, кроме небольших запасов, оставшихся от бывшей команды.

Сидя за письменным столом в одном из королевских дворцов, я готовил договор с Датским королевством. По гамбургскому счёту, мне это было вообще, как собаке пятая нога, но для купцов свободный проход через датские проливы сильно уменьшал стоимость перевозки, а значит, и я буду платить куда меньше. Только закончил переписывать второй экземпляр, как резко возникший сквозняк принёс зловоние бомжацкой помойки.

Два гвардейца, подталкивая прикладом в спину, завели уже обрюзгшего, но явно молодого пока, ну никак не старше 30 лет, короля. Чуть позади с гордо поднятым подбородком мерно шёл Анджей Скарга, словно король – это он. Действительно, сложно было увидеть правителя в существе, умудрившемся провонять за четыре дня хуже старого бомжа за зиму.

– Анджей, ты что, как лебедь на пруду, шевели ногами! – Ускорил вплывание в зал толмача.

– Негоже гонор ронять перед чужими монархами! – Пояснил своё поведение купец.

– Садись уже, у меня времени мало, других дел невпроворот.

Местный монарх с растерянностью наблюдал одинокого меня в огромном зале, то и дело, оглядываясь по сторонам в расчёте увидеть невидимую свиту. Я сначала вообще хотел провести встречу в кабинете, но слабое освещение через узкие щели вертикально вытянутых окон смущало. Благо в этом же дворце был довольно просторный зал с выбитыми вдоль одной стены окнами, что позволяло качественно осветить помещение естественным светом. Пригнали десяток мужиков, которые очистили зал и перетащили стол из кабинета. Я попросил гвардейцев усадить контрагента в нескольких шагах от меня, чтобы зловоние грязного тела не раздражало. Несколько минут, пока я объяснял Анджею его задачи, король сидел молча, потом обратился с вопросом, не выдержав напряжения, державшее его с самого выхода из темницы.

– Кто вы такие и что вам надо? – Весьма неприветливо и даже грубо задал вопрос пленник.

– Минуту, уважаемый король, сейчас вы всё узнаете. – Ответил я, когда Анджей перевёл.

– Сказал, что подождёт! – Не отрываясь от переписывания договора на датский, сказал толмач.

– Итак, уважаемый Кристиан, настало время и нам познакомиться, увы, в весьма неприятной для тебя обстановке, но винить ты можешь в этом только своих подданных, чья жадность и наглость застила разум. Я директор, это вроде вашего канцлера, царства Аркаим. Сейчас возвращаюсь из Московии, где был с посольством и заключал торговые договоры. Да вот на пути наших торговых караванов встали ваши чиновники, поэтому я приехал к вам прояснить это недоразумение.

– Зундская пошлина, есть право короны.

– Есть, так есть, никто не спорит. А зачем было суда захватывать? Теперь, как было уже не будет. Анджей, прочитай договор товарищу Кристиану.

В целом, договор был достаточно условной формой закрепления взаимоотношений, и я, и король, это понимали, поэтому демонстрация силы была главной, хоть и незримой частью договора. Загонять оппонента в угол я не стал, поэтому в договоре была прописана только возможность беспрепятственного прохода проливов и ответственность за безопасность судов в водах Дании. Более того, подобное условие касалось исключительно судов под флагом Аркаима, все прочие должны решать вопросы сами, даже если груз предназначен для нас. Только в отношении переселенцев в Аркаим, предлагалась половинная пошлина, если есть у капитана договор с воеводой мемельского острога. Московиты, русины и литвины, которые собирались в нашем мемельском лагере были более предпочтительны для нас, чем те же чехи, поляки и германцы, которых тоже в немалом количестве везли гданьские купцы.

– И это все ваши требования? – Задал вопрос король, когда прослушал весь договор.

– Нет, есть ещё одно, главное, не нарушать этот договор, как можно дольше, в противном случае мы вернёмся с большей армией. А для закрепления нашей дружбы, твоего сына мы заберём с собой погостить лет на пять.

– Это невозможно, Кристиан единственный сын и наследник престола! – В негодовании воскликнул монарх.

– Ну других детей у тебя нет, не будем же мы брать в аманаты девочку, да ещё вдобавок младенца. – Меня уже просветили о семейном раскладе Кристиана. – Пять лет, и если Дания будет соблюдать договор, то парень вернётся живой и здоровый, в качестве исключения, готов разрешить отправится с ним двум твоим надёжным слугам, которые будут следить за его сохранностью.

– О боже, но ваша страна так ужасающе далека, а океан не каждый взрослый осилит пересечь и остаться в живых, а Кристиан ещё ребёнок. – Сделал король ненужную попытку надавить на жалость.

– Этот вопрос решён и не обсуждается, другие возражения есть?

– Умоляю, сберегите моего сына. – Увидев, что я выжидающе на него смотрю, добавил. – С договором я согласен.

– Твоя королевская печать, чернила, перо. – Пододвинул Кристиану набор для письма, увидев недоуменное выражение на его лице, при виде авторучки, милостиво произнёс. – Перо дарю.

Глава 6

Прибытие огорошило меня новостями, о которых Тлехи в письме не упоминал. Квебек выглядел приблизительно, как я и представлял. Что-то среднее между Зюзино и Какан-тек, обычный торговый пост, который городом можно назвать с большим натягом. Одна широкая улица с аккуратно, по линеечке, выстроенными домами и большая площадь с огромными амбарами.

– А для нас есть другой причал? – Спросил я Наума, когда мы прошли мимо Квебека.

– Нет, государь, здесь только товарами торгуют, поселенцев выгружаем в конце пути.

– Так, а где Тлехи сделал главный город? И что за конец пути?

– На реке этой много порогов, вот как в первый упрёмся, то и конец пути. Там стоит город Ребров, оттуда всех поселенцев и распределяют, а где главный город, то мне не ведомо, я же дальше порогов не ходил, а зимой мы на южной стоянке стоим. Разве я не рассказывал?

– Южная стоянка, это где вы верфь строите? Кулибин?

– Кулигин, кулига – это место где выкорчевывали деревья, и теперь пахать можно. Дубы добрые на корабли идут, потому и верфь строим, не сидеть же без дела, покуда штормы. Плотницкого дела мастеров сразу туда отвезли, да поначалу целой ротой сидели, однако не потребны вои, народ в тех местах приветлив и не злоблив. – Набирая темп, начал вещать адмирал про своё любимое детище.

– Это я слышал, где Ковригин твой на карте, пошли – покажешь. Долго нам ещё до конца пути?

– Это как Ворон ветер погонит, то к вечеру будем. Кулигин, государь, я уж и в реестр внёс, и карту в Аркаим отправил. – Настойчиво продолжил меня поправлять Колесников.

Под словом «южная стоянка» я мог предположить всё, что угодно. Видимо за последний год с небольшим, проведённый безвылазно на Сулимской вотчине, я совсем замшевел и не могу теперь верно оценить размах стрелецкой души. Город, основанный адмиралом Колесниковым, находился за две тысячи километров от Квебека, а если по морю, то все три, в бывшей/будущей Южной Каролине на месте Чарльстона. И в этом ключе меня резко стали интересовать подробности, от которых я отмахивался во время путешествия. Выяснилось, что весь последний осенний завоз поселенцев Наум делал с учётом поиска места под верфь, с возможностью спокойно перезимовать. Соответственно, население Кулигина составляло, по словам адмирала «пять сотен мужиков да наших граждан с аркаимской верфи десяток». На вопрос, а как они без женщин, последовал толерантный ответ: «А то, как же, с бабами, иные и с детишками, да кто же баб да мальцов в учёт берёт!»

Обмозговав будущее этого города с адмиралом, решили, что просто стоянки и верфи недостаточно. Необходимо иметь гарнизон, на случай бандитских налётов, продовольственное и материальное обеспечение лучше местное, а значит, каждый год привозить новых людей, налаживать торговлю с местными, в том числе с теми, кто в глубине материка. Рекомендовал построить второй город чуть южнее и там начать высаживать хлопок из Перу. Не говорить же Науму, что если мы это не сделаем, то через 5-10 лет этим займутся англичане. Только мы будем завозить ирландских рабов и переселенцев из Мемеля, никаких негров. Для обеспечения саженцами крайне важно переправить их быстро, а потому захват панамского перешейка выглядел не блажью, а государственной необходимостью. Несмотря на отсутствие новостей из Аркаима, я был уверен, что, как минимум один караван мы сумеем провести, даже если не удержим перешеек навсегда. Наум предложил послать две яхты следующим летом, чтобы встретить посылку, а я тем временем пошлю гонцов, чтобы Олег организовал всё с той стороны. Очередное наступление на испанское владычество в Новом Свете сулило хорошие дивиденды, а в успехе я не сомневался.

К вечеру до конечной не дошли, лишь через два часа после рассвета впереди по курсу показались дымы. На левом берегу уже показались первые деревни, явно европейского вида. Череда поселений продолжалась ещё целый час, когда Наум объявил о прибытии. Увиденное, повергло меня в ступор: гигантский муравейник со стройками, уже построенные стройные ряды улиц уходили в бесконечность, на сколько хватало глаз, то тут, то там, виднелись растущие остовы каменных строений, пока не ясного предназначения, на острове напротив, мирно паслись коровы. Ущипните меня – я вижу город, которому едва исполнился год?

– Государь, пришёл городской голова, просит принять. – Доложил один из гвардейцев, когда меня провели в лучший дом города, по совпадению, принадлежащий его главе.

– Зови, не до расшаркиваний, домой хочу, а дел ещё невпроворот.

Вошедший мужчина, никак не походил на того, кого я себе представлял. Передо мной появился типичный апач, только не с таким носом, может абсалока.

– Приветствую, государь! Рад, что ты вернулся, нужен нам твой глаз, да совет.

– Тебе почёт и уважение, большой груз взял на свои плечи. Столь огромный город за год создал, глаз радуется. Скажи, а почему Зорян Светозаров, я таких имён в Аркаиме не встречал? – Озвучил я, терзавший меня вопрос несоответствия имени и внешности.

– Мы с Тлехи уже давно вместе, так он никак не мог моё имя правильно произнести, потому я и по-русски теперь зовусь.

– Странно, я думал он в мастера только молодых выбирает, а тебе сколько лет?

– Тридцать второй пошёл, так я и не мастер, мы с ним на торговых тропах познакомились, а сын моего брата у Тамилы учился. Па Той, помощник твой.

– Да, вижу боярские ухватки у вас в крови, жаль Па Той никакого письма не передал, так я тебе скажу, что назначил его с двумя опытными воинами втроём править заморскими владениями и послом в Московию поставил.

– Благодарю за признание, государь. Однако, без твоего пригляда не всё гладко выходит. Московиты, что занимаются извлечением металлов из руды, требуют подсказки, как им лучше делать. Тлехи месяц назад приезжал, всё им наладил, а теперь у них опять плохо выходит, только уголь переводят, да кислоты на них не напасёшься. – Зорян, от расстройства, наминал кулаки.

– Сходим, только до завтра. Сегодня я хочу тебя послушать, как вы устроились и всё про переселенцев. Просто невероятно, откуда столько народа и, кстати, почему вы не отправляете их в Спокан?

– Отправляем, только пешком их не отправишь, а фургоны делать не успеваем. Да кроме фургонов, ещё в дорогу надо всего разного. И так уже две сотни работает в ходовой мастерской, не считая тех, кто на лесопилках доски делает. – Продолжал сокрушаться городской голова.

– Ты карты города и окрестностей заполняешь?

– Обязательно, голова я, на то и поставлен, друга подвести нельзя, особенно перед тобой государь. Может пообедаем, а после я тебе покажу, что за год проделано? – Сглатывая голодную слюну, попросил хозяин дома.

К обеду подошёл Наум с Катлианом. Командир Малой дружины возбуждённо забрасывал своими впечатлениями, от увиденного в городе, уставшего адмирала. Не удивительна усталость, если учесть, что окончание каждой фразы могучий воин, вдвое шире в плечах и на голову выше бывшего стрельца, сопровождал встряхиванием последнего за плечо.

– Наум, Катлиан, голова приглашает пообедать, неприлично задерживаться, когда суп стынет. – Спас я адмирала от пытки.

– Игорь, они тут такого понаделали, ты не представляешь. Непонятно, чем мы занимались в Московии, когда здесь просто всё сделали без нас. Ты представь, ряды фургонов, их сотни, может даже больше тысячи. А храм Рода хотят построить больше нашего, я шагами посчитал, основу из камней уже заложили. А людей навезли, поменьше чем в Москве, но больше чем в Мемеле. – Перенёс свои впечатления на новый объект в моём лице Катлиан.

– Ты сначала с хозяином познакомься! – Одёрнул я его. Пора прививать культур-мультур, не вечно же нам в походах да боях жить.

– Да я знаю Зоряна, это же друг Тлехи. – Ответил мне гвардеец, поворачиваясь в сторону головы. – Здорово, хитрюга, хорошо устроился!

– Привет тебе, воин. Хорошо я устроился, видишь, фургонов понаделал, а ты лошадей к фургонам привёз? – Взаимностью ответил Зорян.

– Так сколько всего людей переселилось? – Задал я вопрос, когда все уселись за стол.

– Мужчин не так и много, но если считать всех, с бабами и детишками, то сто двадцать одна тысяча шестьсот сорок три, из них померли за зиму восемьдесят человек, да сбежало сорок два. А лошадей не хватает сильно, только три тысячи привезли, да сильно дороже хотят за лошадей, чем за людей. Мужчина и тот меньше втрое стоит, чем жеребёнок. – Бесстрастно доложил голова.

– Сколько? – Чуть не сверзившись со стула, переспросил я, хрипя неожиданно пересохшим горлом.

– Ничего страшного, государь, золота хватает, мы ещё мехами и стальными прутками платим. – По-своему, рассудив мою реакцию на цифру переселенцев, ответил Зорян.

Я не сразу воспринял огромный копошащийся, словно муравейник, город, как вновь созданное поселение переселенцев. Дома, потерявшие свежий вид новостроя за зиму, создали в голове ошибочное представление о городе, как уже привычному зрелищу в Европе. Но даже на самый смелый взгляд, население не превышало сорока тысяч, цифру которую я мысленно занизил вдвое. Что само по себе отличное достижение, но озвученный результат просто ошеломил. При самой полной загрузке яхты – пятьсот человек, три ходки за сезон, в лучшем случае шесть тысяч в прошлом году и ещё четыре в этом. Итого десять. Ну сколько привезут наёмные купцы, делающие за сезон один заход на своих черепаховых галеонах? А ещё и коров, и лошадей они везли.

– Отчёты подготовишь сегодня: кто, сколько, куда и зачем. Погоди, а что это за сбежавшие, поясни?

– В прошлом году Тлехи приказал всех из второй партии отправить на строительство дороги от угольных копей до озера Эри. Разделили на бригады по сотне, да каждой свой участок дали. Розмыслы по дороге ходили, подсказывали, как удобней и быстрее делать, а потом заметили, что на одном участке совсем сильно отстали. Стали выяснять, что и почему, оказалось уже две седьмицы прошло, как почти половина сбежала, а бригадир боялся сказать. Хотели взвод на поиски отправить, да замятня случилась с могавками, так и сгинули беглецы в неизвестности. – Рассказал историю побега Зорян. Что-то в этой ситуации наводило на мысль, что и конфликт с могавками случился неспроста.

– А с могавками как дело закончилось?

– Обыденно, государь. Поначалу, нападения были неожиданностью, потому и погибли, почти полсотни поселенцев и шестеро гвардейцев, а дальше наши все подошли, по лесам прошлись, да от тебя целая рота пришла, так и замирили непокорных. От могавков аманаты в Реброве учатся нынче, а на юге от Эри самые верные союзники.

Узнал некоторые географические подробности, раскрывающие доклад Тлехи в новых красках. Оказывается, что с реками в этих местах не всё так просто, на той же Оттаве, в районе одноимённого города, тоже непроходимые для судов пороги. Добытый пирит в верховьях везли до порогов, потом выгружали, а дальше он уходил в двух направлениях: на юг до реки, а уже там перегружали в небольшие баркасы, вроде ладей, и в город назначенный Тлехи главным, на южное побережье Онтарио, чуть дальше Ниагары; другой маршрут, обходя пороги на телегах, продолжался по Оттаве до Реброва. Где руду очищали от серы, а потом складировали, в ожидании постройки обещанной вагранки. Маршрут угля ещё более эпохальный – на берег Эри телегами километров двести, частично путь груз проходил на лодках, тогда тележный путь сокращался до 50 километров, потом через озеро перегруз. Далее ещё километров сорок, там уже разделяли уголь, на более качественный антрацит для вагранки, остальной по причудливому маршруту шёл в Ребров через Оттаву.