Текст книги "На Западе Диком. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Владимир Абибок
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
– Обозначить не труд, да труд в цене сойтись. – О, ещё один любимый конёк Колькин, смотри – седлает. – я всего лишь воевода виленский, а вы прошли по земле жмудской, трокийской и прусской, а далее на восток и минские, витебские и полоцкие воеводства. Запрошу я, допустим, по 50 дукатов за мужика и по 20 за каждого приживалу, а другие скажут, хорошо – если пусть, а если мало, ужели мне из своего кармана им приплачивать.
– Экие запросы у твоих соседей, придётся местных холопов гнать поганой метлой, в Московии за ладного мужика запросят 10 дукатов, да отдадут за 8, а дети малые разве в довесок за спасибо идут. – Вызов брошен – вызов принят.
– Ужели я цен на хлопью породу не ведаю, надо у помощников поспрошать – неужто на мужика так цены упали, что оный не нужен никому и за 10 дукатов! – Начал заламывать иезуитские руки Радзивилл. – Утомительно для старика такие долгие речи без закуски вести, продолжим лучше за обедом, придёшь ли?
– Обязательно, лучше выручить за беглого холопа хоть грош, чем впустую пороть да вешать, приду, порадею за кошт славных панов литвинских.
Обедом дело не ограничилось. В лучших традициях средневековой медлительности, наши игры в тяни-толкай продлились добрых три дня. Подводя итоги вышло, что за каждого холопа, кроме грудных детей, мы должны заплатить по 8 дукатов, пришлось для этого накинуть в цену, лично для воеводы, ещё одно похожее зеркало. Поскольку переговоры проходили при огромном количестве приводимых свидетелей из числа местных шляхтичей, то к утру четвёртого дня мы с удивлением узнали, что в сторону нашего острога уже отправились больше трёхсот пар и семей. А их владельцы делают вид, что преследуют беглых холопов, чтобы получить долю за свою собственность. И тут религиозная составляющая оказалась весьма весомой: паны католики продавали православных, православные католиков, протестанты же и тех, и других.
Срочным образом собрали совет, на котором я принял решение отправить одну роту гвардейцев на обустройство Квебека, всех правовестников, мастеров и максимум, но без фанатизма, поселенцев. Вся эта солянка отдавалась под руководство Тлехи, соответственно получившему дополнительные инструкции к эксплуатации. Также спешно, но нашли троих рудознатцев, бывших свободными, один даже шляхтич среди них затесался. Посулив хорошее вознаграждение за работу и отдельно премии за месторождения, подписали контракт на 5 лет и отправили под сопровождением наших бойцов к Мемелю. Самое весёлое, но и за этих свободных Коля потребовал сто дукатов отступных, ненасытная морда.
Вот так, вроде бы неспешно торговались, а результат сразу – удивительно! В людском гомоне, заполонившем в последнее время границы нашего лагеря, я ненароком услышал фамилию Годунов. Удивительно, но проведя в Европе почти месяц, я так ни разу и не поинтересовался, кто сейчас на троне Московии. Потому что был абсолютно уверен, что сейчас 1606 год и Смутное время бушует вовсю, а как в текущем времени называют всех этих Лжедмитриев или кто там после Годунова – неважно. И тут выясняется, что Годунов и сейчас на троне, а год у схизматиков 1605.
– Наум. – Меня просто трясло, что имею(имел) в руках такой шанс и прохлаждаюсь в неге, когда ещё есть возможность пусть не спасти положение, но сгладить последствия, так что даже массовый вывоз людских ресурсов не изменит положения Руси Московской. – Когда вас привёз Спящая Касатка, кто-то из вас сказал, что год 7111-й, я ничего не упустил?
– Так и есть, государь-батюшка! – Включил опять покорного служаку адмирал.
– Хорошо, а сейчас какой тогда год?
– Знамо дело 7113-й.
– Ты мне что несёшь, вы уж почти три года у нас, значит 1+3=4. 7114-й должен быть!
– Почти – то верно, токмо после лета в первый месяц года и будет три, тогда и наступит 7114-й год, государь! – Наум смотрел на меня ничего не понимающим взглядом, для него было безразлично какой год, время и время, да и у нас привык уже к новому летосчислению.
– Я дурак, болван, так на…ться… – Я крыл себя матом 21-го века с самыми боцманскими загибами.
– Как вину то мне искупить, государь? – Рядом в ужасе, никогда прежде не видевший столь бурного проявления моих эмоций, навытяжку стоял Колесников-младший.
– Нет за тобой никакой вины, но ты ничего не слышал сейчас! Удачной тебе дороги, пусть Ворон хранит наш флот, а ты возвращайся поскорей, чувствую, не один раз в этом году ездить придётся. – Обессиленно выдохнул и сел, обхватив голову руками. Думать, только не пороть горячку.
Собственно думать долго не пришлось, нужно было собираться и ехать по грязи и бездорожью, заодно и для моих бойцов хорошая тренировка на грани возможностей выйдет.
– Николай, благодарю искренне за гостеприимство, надеюсь, что мы останемся добрыми друзьями и товарищами(тогда это слово ещё обозначало партнёра по бизнесу), пора и мне в дальнейший путь выступать. – Понимание между нами за эти несколько дней достигло апогея, оставаясь при этом непримиримыми врагами – не простил мне, морда иезуитская, фактический запрет на попытки втянуть в свою веру иудейскую моих соратников, умело лавировали вместе к общей выгоде.
– Будем всегда ждать тебя, мой друг, с твоим золотом и чудными товарами на земле виленской, может и у нас найдётся что-то поинтересней для торговли, кроме беглых холопов. – Лаконично завершил ужин Радзивилл.
Несомненно в этом походе я наяву осознал, сколь надёжна защита на Руси в виде непролазных дорог. За первые три дня после Минска, до которого добрались довольно споро, наши парни умудрились перевернуть три полевые кухни, практически каждый раз оставляя без горячего обеда очередную роту. Безусловно это был наш с Олегом косяк, ширина колеи у кухонь была несколько уже ширины колеи фургонов, что в путешествиях по Америке или тем более по засушливому Перу этот недостаток в глаза не бросался, проявив себя с иезуитской подлостью именно сейчас. Отчаянно воюя с раскисшей грязью, из последних сил мы в итоге добрались до точки назначения, где нас впервые!!! встретили официальные власти московского государства.
– Директор Игорь, там воины на конях тебя видеть хотят, говорят, что они застава московская. – Доложил Катлиан, пробиваясь через засохшие кусты по обочине разбитой в хлам дороги.
– Хорошо, пойдём – покажемся, раз так хотят. Сколько их?
– Человек пятнадцать, все на конях. – С завистью, к сожалению пока конную армию позволить мы себе не могли, дома в смысле, отметил гвардеец. Здесь же парни с удовольствием обкатали всех виленских лошадей, пока я бился с литовским князем.
Аналогично, но в обратном порядке, пробились в голову колонны сквозь кустарник.
– Здравствуйте, уважаемые воины, только ли видеть меня хотели, может сказать чего или спросить? – Обращение видимо неправильное, судя по скривившимся рожам.
– Большое у тебя посольство, да только ни жён, ни других девиц нет, одни воины. Ежели желаешь в град въехать, то возьми с собой одну сотню, другие пусть здесь остаются. – Сурово, но буднично, проворчал боец.
– Так ты, воин, может скажешь, кто ты есть, а то ты нас знаешь, а мы тебя нет. – Я уже понял, что нас ждали, неплохо разведка сработала.
– Я лишь сотенный чертольской заставы Зыков Семён, что было велено, то тебе и обсказал. – Так же буднично поведал о своём роде-племени воин.
– Версты две до моста, а там и до Белого Города ещё версты чуть поболе.
– Тогда зачем так далеко мне оставлять своих людей, вот за рекой и встанут лагерем. Надеюсь такой ответ удовлетворит пославших тебя.
– Велели за Москва-реку не пущать войско твоё, там посадских много живут, нет места для такого лагеря.
– Хорошо, встанем перед рекой, передай царю вашему, жду встречи дружеской и сам с миром иду. – Вручая верительную грамоту, коих нарисовал за долгий путь с десяток разных, улыбнулся я.
– Передам что велишь, да токмо не царю, а воеводе царскому, не вхож я к царю, родом не вышел. – Спокойно, но ударение на слово «родом», делало его схожим со словом «рылом», начал разворачивать коня сотенный.
– Семён, возьми от меня подарок на память о доброй встрече. – Остановил я его.
Набор серебряная зажигалка типа зиппо, со сменными кремнями(такие тут ещё лет триста не смогут делать) и бутылкой с бензином. Быстро показал как и что, добившись улыбки удовольствия на лице Зыкова, а большего и не надо мне. Это было от души.
Дойдя до реки ближе к вечеру, нашли приличный холм, вокруг которого решили устроить лагерь. После ужина собрал своих командиров, проработали различные варианты общения с местным населением, подобрали завтрашние подарки и завались спать.
Завтра меня ждала встреча с Годуновым.
Глава 2
Бесконечное бульканье, чваканье размытой в хлам дороги и натужное фырканье лошадей, с трудом преодолевающих несчастные пару километров от моста до заставы Белого Города. Апрельское солнце предвещало отсутствие дождя сегодня, плетущиеся впереди нас телеги местных обывателей наглядно доказывали, что отсутствие дорог не в силах остановить предпринимательское рвение. Бредущие по обе стороны дороги коровы в поисках свежей зелёной поросли, нарастающий лай собак и узнаваемый шум, производящийся жителями, так встречала нас самая большая деревня этого мира.
– Доброго здравия, послы дорогие! – На заставе нас встретил некий чин, постарше сотенного, скромно занявшего место в арьергарде встречающей делегации.
– И вам, уважаемые, доброго здоровья! Прибыли мы из далёкого Аркаима, не проводите ли нас для встречи с царём вашим Борисом?
Тут вся делегация слегка растерялась, нервно резкими движениями перекрестились и старший переглянувшись с Семёном набрал в грудь воздуха.
– Прости, посол вельможный, однако нет мочи таковой, покинул нас государь Борис Фёдорович пятого дня, ныне государь наш Фёдор Борисович наследовал державу.
– Соболезную вашей потере, стало быть, встретиться надобно с государем Фёдором. Когда мы сможем это сделать? – Я сжал луку седла – не успел, смута пошла на новый виток.
– Ныне государь стоит обедню, а после примет тебя. Велено проводить до Посольского приказа.
– Тогда поехали, пока доедем, глядишь и к встрече поспеем.
Я ехал и совсем не узнавал не то что город, это то понятно, но даже саму местность. Особенно удивила река, впадающая в Москву-реку возле Боровицких ворот, соединённых мостом с противоположной частью реки. Сколько раз там гулял – никакой реки не видел, в голову закралась мысль, что это таки параллельный мир. С другой стороны какой он ещё может быть, если этот мир уже точно не станет прежним, значит уже точно не наш, а вернее теперь наш, но не тот, что был при рождении. Да ну её, какая-то приставучая и бесполезная мысль – свербит и свербит. Надо просто делать, что должно и будь, что будет.
– Дошли твои людишки и до наших пределов, потому как мы теперь соседи с тобой и язык наш схож, вот и решили с посольством прийти, дабы мир меж нашими державами воцарился. – После недолгих политесов, объяснил причину нашего появления в столице Московии.
– А есть ли чертёж земли твоей, сколь далеко она от украин сибирских отстоит? – Пухленький подросток, именующий себя царём московским, с жадностью задавал свои немудрёные вопросы.
– Есть и чертёж, и остроги на границах, и соседи беспокойные есть, да только на твоём чертеже нет границ с нашей державой, а вот воинов твоих мы встречали. Далеко за пределы царства твоего заходят. Надо бы жить в добрососедстве, торговать.
– Так на востоке только дикие страны, где же ваше царство? – Начитанный мальчик.
– Мир очень мал и тесен для народов, а для человека огромен и неизведан. Есть на востоке страна Чина, разве они дикари? А много ли московитов доходили даже до неё, а ведь наша держава ещё дальше? Быть может не стоит принимать чужих выводов, тем более не верных? Это сказки твоих соседей голландцев, испанцев, франков, которые сами прозябают в дикости и невежестве, однако очень наглы и агрессивны. – Начнём потихоньку образовывать деревенщину.
– Но я читал, что индианцы дикари, не имеющие даже пушек и коней. – Продолжал возражать юный царь.
– Один муж всю жизнь упражнялся с мечом и конём, другой изучал науки учёные, третий водил караваны торговые – кто из них дикарь?
– Так это же другое, у цивилизованных народов все сии мужи есть!
– Ой ли! А ведомо ли тебе, что испанцы разрушили водоводную систему города Теночтитлан, просто потому, что не сумели разобраться, как она работает? И таких примеров дикости и необразованности тьма тьмущая.
– Перья самописчие, зажигалка твоя, зе…, ну и прочие подарки подтверждают правду твою, посол, но отчего тогда вы не покорили европейцев и другие народы, что подле вас живут?
– Незачем. Но времена меняются.
В общем и целом, встреча на высшем уровне прошла довольно успешно, без каких-либо договоренностей о сотрудничестве, но доброжелательное знакомство состоялось. Удивило несколько напряжённое отношение к зеркалу, такое ощущение, что зеркала у них под запретом, надо будет разузнать у местных. Место под посольский двор не определили, но я получил заверения, что подобное место нам подыщут вскоре. Для меня же сами политические дрязги внутри московского царства были неинтересны, от слова совсем, куда важнее были переговоры с будущими поставщиками нужного нам товара. И это не пенька и мёд, впрочем от этого тоже не откажемся.
– Какие впечатления, разница с другими заметна? – Вечером я собрал совет, уже практически сложившийся штаб похода.
– Да что их сравнивать, что те дикари, что эти. Только у местных борода ещё длиннее! – Кто-то из ротланов вызвал общее веселье нелестным выводом.
– Нищета и оборванцы. А у знатных только понты, а в домах даже стёкол нет. В Вильно кое у кого хоть были, а тут даже в палатах царских нет. – Добавил его соратник.
– Зато их очень много, в одном этом городе больше, чем во всём Аркаиме народа, а я слышал у них ещё городов чуть не сотни. Если сражаться будем, тяжело будет. – Встал, упёршись руками в стол, Букуас, давно и успешно руководивший не только своей ротой, но и взводом разведки.
– Боишься рука рубить устанет или палец натрёшь о курок? – Подначивали Букуаса.
– Отставить шуточки – дело серьёзное! Воевать мы с ними пока не собираемся, но возможно будем использовать как союзника. Наша задача вывести отсюда как можно больше людей и сделать их нашими гражданами, так и только так возможно противостоять европейцам. Нас действительно мало и кое в чём их царь прав, и сиу, и дакота, и апачи, и атапаски, и абсалока – вот на самом деле дикари, только под силой Прави прозревают, но очень медленно, а мы упускаем время. – Я пресёк веселье, потому что помню страну, которую шапкозакидательство до добра не довело.
– Прости, государь, а зачем нам с ними союзничать? В Вильно народ такой же, только к морю ближе, да и ребята за те дни со многими познакомились, говорят с ними торговлю вести можно хорошо, а сегодня мне один катлан сказал, что местные пугливы к торговле, а кто смел, тот обмануть сразу норовит. – Сказал Катлиан.
– Действительно хороший вопрос! Всего я вам не расскажу, то мои думы, а вот главное таково: мы живём лучше и столица наша пусть и меньше, но богаче, верно? – Обвёл народ вопросительным взглядом.
– Да, конечно. А как иначе… – Раздался разноголосый ответ.
– Страна эта огромна и её границы подступают к нашим, ещё три года назад Спящая Касатка столкнулся с их передовым отрядом. Рано или поздно мы встретимся решать вопросы границ, а если полюбовно не получится – тогда как быть? Их охотники будут бить нашу нерпу, ходить по нашим торговым тропам, воровать наших женщин.
– Нам останется только сражаться или умереть! – Провозгласил известный постулат Джако.
– Это верно, но! У нас будут жить их бывшие соплеменники, они расскажут как лучше жить в Аркаиме и что сделают московские воины? Не все, конечно, но многие. – Пытаюсь натолкнуть на мысль своих будущих воевод.
– Захотят ограбить ещё сильнее! – Катлиан высказал чисто свои желания.
– Я думаю, как испанцы – перебегут на нашу сторону! – Неуверенно сказал Джако.
– Именно!!! Война никогда не начинается вдруг, поэтому многие их воины перебегут к нам ещё до начала, а другие после.
Конечно, были и куда более долгосрочные идеи, но это уже уровень стратегии, моим парням пока рано, Йэлшан или Шах ещё смогли бы понять, да только им знать о том не стоит. Интересно, как у них успехи в мексиканской войне. Как бы жадность не сподвигла беречь патроны, в отличии от испанцев им то, по большому счёту, подкрепления брать неоткуда. Понятно, что и сотню тысяч можно поставить под ружьё, да только как их всех снабдить и обучить. Если сейчас опытные воины тратят на врага в среднем по три патрона, то во Второй Мировой, на каждого убитого пришлось по сто тысяч, это ещё не считая снарядов. Если я конечно точно помню статистику, но что-то вроде того было. Безусловно применение автоматического оружия увеличило расход патронов кратно, но и уровень подготовки нельзя сбрасывать со счетов.
Следующий день я рассчитывал полностью посвятить московским боярам и прочим крупным землевладельцам на интересующий меня предмет торга. Первым хотел посетить Шуйского, в силу известности этой фамилии для меня, но судьба распорядилась иначе, столкнув меня возле Посольского Приказа с князем Мстиславским. Благо его двор был рядом и я принял его приглашение.
– Фёдор Иванович, ни в коем случае я не призываю тебя или других честных христиан продавать людей православных. – Разговор уже с первым попавшимся боярином развивался просто великолепно, но мучило пустопорожнее средневековое славословие, которого я уже наелся по дороге от Мемеля в Москву.
– Дак цену же за души объявляешь, покупаешь стало быть! – Продолжал придуриваться Мстиславский, почти как Жорж приснопамятный Милославский.
– Только за доставку добровольных переселенцев в наш лагерь под Мемелем. А уж ты, как отец их и хозяин решаешь отпустить к новой жизни или нет. А за то золото, что ты выручишь за доставку холопов своих, мы с тобой и будем главный торг вести. У нас есть, что предложить хорошему другу.
– Истинно говоришь, отец я холопам своим, а мудрый отец всегда отпустит чадо своё к светлой жизни, вот ещё бы им церквушку какую там поставить, да попа какого-никакого.
– В вере никого не неволят в Аркаиме, да только мне какой прибыток от тех трат, надо – пусть едут, невозбранно сие, токмо за свой кошт. – Вот уже и я по-древнерусски заговорил. Лучше правда не злоупотреблять, а то полного смысла многих слов не понимаю.
– А какие ещё товары у тебя есть? – С вожделением косясь на ящик с зеркалом, теребил свой рукав князь.
– Товаров у нас много разных и много интересных, да далеко наша держава, не каждый год приехать можем, а вот кто с нами торговать захочет – не всем хватит. – Подстегнул озвучивание уже принятого решения от Мстиславского.
– Торговлей мне невместно заниматься, но и оставить купчишек своих без прибытка – негоже. Коли сыщу в поместье своём холопьев аль крестьян, за долей лучшей алчущих отправиться в далёкий Аркаим, так жди в Мамеле моих посланцев. Ряд с тобой распишем ныне же! – Поставил точку в разговоре рабовладелец честолюбивый.
Такими темпами за день удалось встретиться, кроме Мстиславского и Шуйского, только с Голицыным, поскольку на вечер ещё была назначена встреча с царём – больше не успевал. С Голицыным не сложилось, но не в том смысле, что он отказался продавать людей, а то, что он организовывает заговор против Годунова. Мне же это совсем было не нужно сейчас, но пока отговорить мне его не удалось. Я, после чуть ли не откровенного признания в заговоре Голицына абсолютно незнакомому человеку, то есть мне, просто выпал в аут. Значит все всё знают, а ловят и пытают других людей – мелких исполнителей, в лучшем случае, а так – большей частью просто невиновных.
– Наш род же по местничеству куда как выше Мстиславского, а он держит пост главы Боярской Думы, да и с тобой, посол, вон как невместно обскакал, заявился к Посольскому Приказу, делая вид, будто не знает, что ты первым делом туда заедешь. – Жаловался на жизнь бедняжка, чьи предки просрали великокняжеский литовский престол, как я понял, а теперь и шапки Мономаха не видать, как своих ушей.
– Я не очень хорошо разбираюсь пока в ваших родах, но разве не твой дядя Василий отправлен командовать передовым полком в Кромы, против самозванца? – Сделал я наивно-удивлённый вид.
– То брат мой, а не дядя. И служить наш род будет истинному царю, помазаннику божьему, а Фёдор – земской царь, да на царствие не венчан. Всё может оборотиться иначе. Во всё воля божия! – Перекрестился, продолжив заливаться соловьём. – Басманов Пётр такоже мне брат, только двоюродный, а и его невместно Годуновы сдвинули, вперёд Тялятевского Ондрейку поставили, а его предки завсегда под Басмановыми ходили.
– Вот оно как – несправедливость великая. – Вздыхаю, вроде искреннее сочувствие получается. – Стало быть, ты считаешь, что истинный царь восстановит порядок древний и род Голицыных получит достойное место в государстве московском?
– Учинил царь Борис обиды многие боярам и воеводам северским да украинным, а ну как выкрикнут Димитрия во здравие, нежто Ондрейка решит пролить кровь православную? А уж как дале войско взбунтуется, не станет у Фёдора опоры. Но мы верность законному государю блюдём!
– А что до наших договоренностей, как думаешь легче людишек в Мемель отправлять? – Для меня уже было всё ясно и нужно было соскочить с этого скользкого разговора.
– Да ты, посол, об том не печалься. Знамы нам шляхи добрые, что до виленской земли, так там негоже ходить всуе, через Ивангород морем будем переправлять холопей для тебя. – Перебирая пальцами по столешнице, мысленно подсчитывал будущие барыши православный боярин.
Постепенно понимание ситуации в царстве Московском складывалось в стройную картину, а она была весьма удручающей. Кругом заговоры и недоверие, даже хуже – абсолютная паранойя, при всём этом каждый тянет одеяло на себя, не взирая на государственные интересы, на судьбу которых было плевать всем, в том числе самому царю. Конечно, все занимались различными делами, но главные действующие лица государства стремились исключительно к собственной сиюминутной выгоде, красивые ходы в цуцванге – нонсенс, но они именно так и делали. Выяснил, что главные силы самозванца скованы огромной армией Годунова под Кромами, но при этом сам претендент находится в Путивле. Я не мог понять: или я – дурак, или лыжи не едут! Больше года они занимаются нелепыми игрищами, в которых гибнут люди, а просто взять и добить врага никто не собирается, словно боярство ждёт победы Отрепьева. Болея всей душой за дело процветания и развития Аркаима, точно также я не мог просто так смотреть на ужасы, творящиеся на Руси. Нашёл на карте и Кромы и Путивль, который вообще оказался в Сумской области Украины. Шансов на хорошую урожайность, да вообще на произрастание в Московской области подсолнечника, помидор, баклажанов и кукурузы, были весьма призрачны, но не зря же я привёз их на Русь. В общем, решение, о чём будем говорить с Фёдором, принято – осталось только с ним договориться.
– Государь, может не будем оставаться в том доме, который нам предложили? Очень он мрачный, лучше в лагере поставим шатёр. – Предложил Катлиан, осмотревший, пока я гостил у Голицына, выделенный для нашего посольства дом.
– Посмотрим, может быть завтра поедем дальше, а посольский дом будем строить позже, когда поставим стекольную печь. Ты, кстати, дай ребятам задачу, пусть купят пару тонн поташа, нам пригодится для начала.
– Да лучше бы поехать подальше быстрей! – Заметил гвардеец.
– А что так? Новый город, новые впечатления, другие люди – интересные знакомства.
– Да, государь, только наши ротланы жалуются, что местные воинам девок подсовывают на каждом углу, дисциплину разлагают. Вокруг лагеря свой потлач дикарский устроили, что и не протолкнёшься. – Посетовал на трудности общения командир.
Царя опять пришлось дожидаться с очередного стояния в церкви, у меня вообще складывалось впечатление, что стояние в церкви, для этого народа, главная тема в жизни. Вокруг меня сновали неугомонные дьяки, подьячие и прочие служки. С некоторыми я делал попытки поговорить, но кроме выпученных глаз и пустых речей добиться ничего не удалось. Пока один из ребят в богатой одежде, назвавшись князем Романом Фёдоровичем Троекуровым, добавив при этом, что он рында государя, не пригласил в разукрашенный золотом зал, поменьше вчерашнего. Я не страдаю топографическим кретинизмом, но вчера не удосужился запомнить маршрут, по которому нас вели. Опять же, нас сегодня было только пятеро и уже без подарков, чисто деловая встреча.
– Пётр Басманов похвалялся, дескать приведёт вора, незачем тебе сейчас ехать в Путивль, вот охолонут бунтовщики, так и поедешь, ещё и велю выдать посоху, дабы справно свершить задуманное тобой. – В ответ на мою просьбу выделить землю под Путивлем для высадки привезённых культур, сделал попытку похоронить сам себя Фёдор.
– Да, государь, твои холопы служат тебе верно, да только уже больше года не могут изловить вора, дозволь мы сами его изловим, если будет мешать нашему делу, а после передадим твоим верным людям. Время не позволит ждать для сева, а уж как угостим тебя и народ московский, не так давно, говорят, у вас три года пшеница не родилась, так наша картошка с кукурузой очень бы помогли против голода. Картошку правда и здесь можно посадить, только попозже в мае, оставлю я на месте своего лагеря один взвод, они научат местных как её сажать, как ухаживать. – Продолжал я настаивать.
– Ну будь по-твоему, ныне же напишу указ о деревнях, что тебе отпишу и людях даточных. Как ты говоришь, в аренду на три года берёшь, а после уедешь, оставив доброе хозяйство? – Уточнил условия моей благотворительности, дядя, тьфу, царь Фёдор.
– Всё верно, государь, моя корысть в едином, не гибли чтобы люди с голода, да меня и моих сотоварищей кормили привычной пищей. Дружить и торговать с твоим царством нужно нам к обоюдной выгоде.
– Потому и велю не лезть к вору, твоих воинов всего тысяча, а у Гришки в Путивле вдвое супротив твоего, да тати распоясались литвинские и такоже разбоем промышляют на украинах. Сторожко иди, посол, дам тебе в силы ещё сотню стрельцов.
– Спасибо, Фёдор Борисович, лучше полсотни, но всадников одвуконь. Быстры мы, не угонятся стрельцы пешие за нами.
– Откуда тебе сие вестимо, ты же токмо два дни, как приехал? – Удивился царь.
– Так большой путь от Мамеля до Москвы уже прошли, бывали и проводники и попутчики – они и заметили, что мы быстро ходим. – Пояснил так свою позицию, не буду же я ему говорить, что знаю их скорость из исторических книг, когда преодолеть 70–80 км в сутки – уже подвиг. Наши же бойцы, не будучи обременены лошадьми, наоборот подобный темп могут выдержать с неделю легко. Но в этот раз обоз едет с нами, поэтому лошадей будем беречь, как можем.
– Береги себя, посол, ибо не желаю виниться перед твоим государем, ежели вор тебя поимает. – И царственно взмахнув ручкой, завершил разговор.
Пацан-пацаном, но разговор с ним мне понравился, не было вчерашних бояр, толпившихся и гомонящих в огромном зале. Да и шутка ли, вести переговоры когда две сотни меховых цилиндров гудят как пчелиный улей. А царь действительно богобоязненный, весь вечер крестился на свою державу лежащую в пирамиде возле трона. Ну да бог с ним, а нам нужно было не просто помочь Федьке, не только спасти Россию, как и всем порядочным попаданцам, сколько показать Старому Свету, что стоят мои воины, чтобы лишний раз не провоцировать европейцев на попытки позариться на наше добро.
Собираться долго не пришлось, как и договорились с царём, часть картошки и взвод из молодых, но знакомых с выращиванием картошки оставил в лагере, а сами приготовившись в поход, стали ждать сопровождающих и дьяка с указом.
– Доброго утречка, послы дорогие. – Сколько же он одевался!!! Весь расфуфыренный, предстал передо мной дьяк посольского приказа.
– Доброго и тебе, эээ…
– Афанасий Иванович Власьев, дьяк Посольского Приказа. – Протягивая царёвы бумаги, назвал себя чиновник.
– Да, Афанасий Иванович.
– Подьячий Митька со служкой, поедут с тобой, дабы на месте огласить указ государя. Велено же было тебе выступать, а полусотня из детей боярских догонят тебя на Калужском тракте.
– Хорошо, Афанасий Иванович, а не знаешь, чьи дети боярские пойдут с нами? – Уточнил немаловажный вопрос.
– Ведомо мне сие, голицынские пойдут, Иван Васильевич кланялся царю своими холопами.
– Не понял, так дети боярские или холопы?
– То дело простое, бояре – то холопы государя, а дети боярские холопы бояр, такоже и боевые холопы вестимо будут.
– Запутался я за этот месяц в ваших отношениях так, что лучше и не понимать ничего, а то пока разберёшься кто за кем, так и дело скиснет. Прощай, Афанасий Иванович.
– Скатертью дорога! – Если бы не поклон и доброжелательная интонация, я бы подумал, что меня послали далеко.
А Голицын, хоть и недалёкого ума, но интриган достойный, и перед Фёдором прогнулся, и самозванцу может сказать, что специально соглядатаем полусотню ко мне приставил. Хорошо, дорогой ты наш, сыграем твоими картами, пусть посмотрят, что мы им дадим увидеть. Забегая вперёд, скажу, что невзирая на все коварные потуги боярина, его парни отработали на ять, вообще не задавая вопросов и практически беспрекословно исполняя мои приказы.
Как только голицынские нас догнали, сразу поставили их на довольствие, распределив по нескольким ротам. Те сначала вроде отказаться попытались, мотивируя наличием собственных припасов, но потом втянулись и очень удивлялись, наличию горячей пищи в походе, быстрой и чёткой раздачей на привале, что практически не отнимало времени на развёртывание лагеря. Когда дошли до Орла, переправились на правы берег Оки, пошли кружным путём, огибая нездоровую тусовку под Кромами. Не знаю дошли ли слухи до сопровождающих нас русских, что разведчики Букуаса походя ликвидировали две небольшие банды человек по двадцать после переправы, но продолжали уверенно вести нас к Путивлю, выбирая по их мнению наиболее безопасные дороги.
Выше по течению Сейма от Путивля, где по указу царя нам были выделены земли и четыре деревни, по крайней мере так было указано в бумагах, нас встретил небольшой отряд всадников. Медленно, прощупывая нашу принадлежность к противостоящей стороне, они подъехали на расстояние полёта стрелы, как пояснил командир голицынских.
– Эй, вы кто такие? – Издалека заорал один из подъехавших лыцарей.
– Дозволь, господин посол, довести до этих приспешников самозванца волю государёву! – Порывался в омут головой подьячий Митька.