Текст книги "Талисман власти"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

Глава 13

Он начал понимать, с чем связался.

Сражение развернулось стремительно и неожиданно. Разметавшаяся грива коня загородила зверя от Исина, и в этот момент оно прыгнуло….Не приседая и не рыча, что бы испугать противника, чудовище взвилось в воздух, целя сбить Исина своей пикой, но испуганный конь завизжал – не заржал, а именно взвизгнул и поднялся на дыбы.

Это действительно походило на порыв ветра. Только что оно сидело на земле, мутным взглядом наблюдая за сотником, но мгновеньем спустя чудовище уже неслось в воздухе, целя своим клювом то ли в коня, толи в его всадника.

В этот раз их спасло только то, что за мгновенье до этого конь, насмерть перепуганный тем, что видел вновь взвился на дыбы.

Чудовище пролетело мимо рыцаря, обдав его холодным смрадом. Это был запах не то пыли, не то мертвечины, конь забился, захрипел. Хазарин задергал узду, сжал конские бока, что бы удержаться в седле.

Кто бы мог подумать, что боевой конь поведет себя как необъезженная лошадь. Вместо того что бы помочь своему седоку он затрясся, взбрыкнул и у Исину пришлось треснуть его кулаком по голове, что бы привести того в чувство.

Он и раньше заставлял лошадей подчиняться себе таким способом, но на этот раз ничего хорошего из этого не вышло.

Конь от удара упал на землю, и это спасло Исина от следующего выпада чудовища. Сотник покатился по земле, мысленно благодаря всех Богов, каких знал за то, что сумел вытащить ноги из стремян. Пока он падал и поднимался с земли, зверь, не сумевший подколоть верткого противника, врубился в сосну. В стороны полетели щепки. С мокрым хрустом подрубленный у основания ствол стал заваливаться на землю. Аккурат на лежащего на земле Исина.

– Сосна! – заорал Сераслан – Берегись!

Неукротимое движение пушистой кроны, а главное вопли боярина, сидевшего на ней на несколько мгновений отвлекли внимание чудовища и хазарину этого хватило, что бы подняться.

Боярин, проявив чудеса ловкости, которые трудно было угадать в таком далеко не тщедушном теле, налету успел зацепиться за ветки другого дерева и теперь висел там крепко цепляясь за ствол.

Исин упруго отскочил от земли. Отбросив на дорогу ненужное теперь копье, он, выставив вперед меч, двинулся на зверя. Поляна уже была пуста – поединщики покинули ее. Там остались только хранители талисмана да Сераслан. Избор держал в руках лук, Гаврила гладил кулак, а волхв – свей загадочный ящик.

Исин успокаивающе махнул им рукой и повернулся к зверю. Чудовище медленно, словно эти два прыжка истощили его силы, стелясь по земле, стало подползать к нему. Глядя на него, Исин ощутил холод, исходящий от зверя. Это был знобящий ветерок, напоминавший холодную осеннюю ночь на кладбище. Казалось, эта тварь так долго не была на солнце, что в тело ее впитался холод вечного мрака или ледяных пустынь мусульманского ада.

Покачиваясь из стороны в сторону, словно он собирался идти против лучников, Исин приближался к своему противнику. Конь, оглушенный ударом Исина, и до сих пор неподвижно лежавший посреди поляны, слабо задергался, зашевелил ногами, стараясь подняться. Он скреб ногами по земле, пока ему не удалось встать сперва на колени, а потом и на ноги.

Зверь не обратил на него никакого внимания – глаза его следили за человеком. Он вновь прыгнул на хазарина, целя острым клювом в грудь, повыше щита, но Исин не оплошал. Повернувшись на пятке, он пропустил чудовище мимо себя, и наотмашь рубанул его мечом. По поляне прокатился звон, но меч хазарина, проверенный во многих схватках, отскочил от шкуры чудовища, словно солнечный зайчик от полированной стали.

Отдачей от удара у Исина так свело правую руку, что ему пришлось перебросить меч в левую. Слава Богам левая рука у него была не слабее правой, и орудовал он ей не менее проворно, но и чудовище знало свое дело. Словно понимая, что Исин именно сейчас не сможет ударить его в полную силу, зверь вновь бросился на человека.

Исину пришлось прикрыться щитом. После того, что он видел, он не мог рассчитывать, что щит серьезно защитит его. Так и вышло. Хазарин, прижатый к дереву, сдержал удар, но зверь клювом пробил щит насквозь, больше чем на половину просунув морду в образовавшуюся дыру. К счастью дыра оказалась узкой, и оно не могло широко раскрыть пасть.

Исин, поначалу опешивший от такой мощи, не растерялся. Воспользовавшись беспомощностью зверя, он ухватил его за клюв, и упер в землю.

– Отскочи, – крикнул Масленников. Хазарин послушно отпрыгнул и вдоль дороги прокатился щелчок от Гаврилова кулака. Этот удар подбросил чудовище высоко в воздух. Оно не успело коснуться земли, как другой удар подбросил его еще выше

– Ах! – в один голос крикнули Сераслан и Избор.

Им было видно, как медленно крутясь в воздухе оно старается стащить со своего клюва Исинов щит, но времени для этого у уже не оставалось. Его неудержимо влекло к земле. Со стороны было отлично видно, как зверь растопыривает лапы, стараясь задержаться в воздухе, зацепиться хоть за что-нибудь, но тяжеленный щит, которым ему так и не удалось снять все время разворачивал его мордой к земле.

Словно копьё, брошенное с пролетавшего мимо облака, оно ударилось спиной о твердую, утоптанную землю дороги и ушло в нее почти на половину. Безо всякого сомнения оно вонзилось бы и глубже, но этому помешало железо на морде. Исин увидев беспомощность чудовища, решил воспользоваться случаем. Подхватив добрый кусок разломившейся надвое при падении сосны, он бросился к копошащемуся в земле зверю.

– Гаврила! – крикнул он. – Бей его.

– Это не поможет, – крикнул Сераслан. – Чуть раньше или чуть позже оно все равно вылезет, и тогда нам придется еще хуже. Нам непременно нужно убить его.

Исин посмотрел на бревно в своих руках, потом на меч, потом на зверя. Тот уже вырыл когтями около своей морды изрядную яму и, мотая головой из стороны в сторону, начал вытаскивать её из смятого щита. Не жалея сил, Исин размахнулся и опустил на хребет зверя своё бревно. По поляне разнесся гулкий удар, а за ним треск – Гаврила снова пустил в ход свой кулак. Чудовище на глазах у них словно провалилось на аршин в землю, а оттуда ударил вверх фонтан щепок. В воздухе резко запахло сосновой смолой.

Меч был бессилен против чудовища, Гаврилов кулак – тоже. И сейчас хазарин и Масленников могли только мешать чудовищу выбираться из ямы каждый раз, вколачивая его туда поглубже. Но, он это прекрасно осознавал, этому тоже должен был когда либо наступить конец. Сераслан понял, что Исин сделал все что мог, и далее предстояло действовать ему самому.

– Уходи, богатырь! – крикнул он ему. – Ты свое дело сделал, дай мне его закончить!

Исин конечно же не послушался волхва. Сейчас ему не нужна была ни юная княгиня, ни земли но упустить победу над таким чудовищем он не мог. Отбросив в сторону обломок дубины, он вновь вял в руки меч, и встал рядом с ямой. Тогда Сераслан обратился к боярину все еще висевшему на ветках сосны

– Ты еще живой, Кочтыга?

Дозорный боярин отозвался с сосны слабыми проклятьями.

– Живой? Сухой, не мокрый?

– Уймете вы его там, аль нет? – донеслось сверху. – У меня уж и руки не держаться и ноги не стоят, а тебе все шутки!

– А ты слезай, боярин, пошути с нами, – предложил волхв, следя холодными глазами за зверем.

– Слезай! – плачущим голосом передразнил его Кочетыга. – У меня от этих страхов руки-ноги отнимаются, а ты «Слезай», я отсюда только упасть смогу, а слезть – никогда.

– Ну, зато язык то у тебя в порядке остался, и голова, похоже, соображает. Правила-то не забыл, что князем нашим как раз для этого случая придуманы? Али тебе напомнить?

Сверху раздалось жалобное кряхтение:

– Помню, волхв…

– Ну, а раз помнишь – тогда командуй. Пока есть хотя бы один поединщик сражение еще не окончено!

– Вас то там четверо.

– Ты не на нас смотри, а на того, кто с чудовищем бьется.

– Смотрю, – донесся до них слабый голос Кочетыга.

Чудовище потихоньку вылезало наверх и Исин стоял перед ним, готовый биться дальше. Он не видел, как за его спиной Сераслан раскрыл свой ящичек и вынул оттуда небольшой меховой узелок. Распотрошив мех, он достал из него не броского вида горшочек. Избор увидел глиняный бок и горловину, затянутую материей.

– Все видно?

Избор и Гаврила промолчали, а боярин сверху отозвался:

– Вижу. Вылезает.

– Ну, теперь гляди на будущего княжеского зятя.

К этому времени чудовище уже освободилось из земляного плена и, цепляясь когтями за края ямы, выбралось наружу.

Едва оно вылезло, как Сераслан нежно и замедленно, словно это был не кусок глины, а куриное яйцо, бросил горшок прямо в морду зверя.

Горшочек летел зверю навстречу такой маленький и нестрашный, что у Избора сжалось сердце от нехорошего предчувствия.

«Что же это такое? И как?» – мелькнуло у него в голове. – «Что должно сейчас произойти? Что ж он сожрет его и сдохнет?…»

Верилось в это с трудом, да и сам вид чудовища говорил скорее о том, что если оно и намеренно что-нибудь съесть, то это будет не этот горшок, а что-нибудь повкуснее. Наверное, именно для этого оно вертело головой, отыскивая хазарина.

– Эй! – крикнул Сераслан. Зверь повернул голову на голос и прыгнул вперед. Задние лапы взрыли землю под ним, и он взлетел над дорогой, но в тоже мгновение горшочек ударил его между глаз. Его прыжок еще не закончился. Зверь и летевший ему навстречу Исинов меч еще не встретились, но Избор увидел, что волховской горшочек уже сделал свое дело. За мгновение до того, как меч сотника встретился с чудовищем, оно вдруг замерло, на дороге пахнуло лютым холодом, и в это мгновение по поляне прокатился тонкий звон, словно сошлись где-то рядом две серебряных чаши. Меч хазарина коснулся чудовища, но вместо того, что бы отскочить, как в прошлый раз или разрубить зверя, он разбил его на куски. Звон перешел в шелест, и на землю упали тысячи осколков, а через мгновение хазарин оказался по колено завален ими. Еще не разобравшись что случилось он вертел головой отыскивая невесть куда пропавшего врага.

– Вот и все, – сказал Сераслан. В голосе его слышалась спокойное удовлетворение случившимся. Он сделал то, зачем приехал и в знак этого отряхнул ладони. Исин еще не пришедший в себя от того, что произошло на его глазах, смотрел то на свой меч, сознавая, что такое ему не под силу, то на начинающую уже оседать на солнце кучу кровавых осколков. Он повернулся к Гавриле, тот пожал плечами, не желая принимать на себя чужой славы. Тогда он посмотрел на Сераслана.

– Там где есть Божье слово, – в ответ на его взгляд назидательно сказал волхв, – меч не нужен.

После этих слов Исин задвинул свой меч назад в ножны. Хазарин вышел из сугроба, несколько раз подпрыгнул на месте, то ли греясь, то ли стряхивая кровь. Он находился в замешательстве – кто же все-таки убил зверя?

– Где оно?

– У тебя под ногами, – ответил Избор. Он перевел взгляд на Сераслана.

– Это, пожалуй, самое доходчивое Божье слово, – сказал, наконец, он, – из тех, что мне доводилось слышать. Да и действует оно не хуже отеческого проклятья…

Сераслан поднял с земли то, что осталось от зверя – лапу и кусок усеянной зубами верхней челюсти. Задрав голову к верхушке сосны он крикнул.

– Эй, Кочетыга! Все видел?

– Все! – неожиданно бодро откликнулся боярин. – Все видел. А ты, оказывается, с бесами знаешься, волхв. Экую хреновину выдумал!

– Дурак ты, боярин. Я не с бесами знаюсь, а с умными людьми, да с богатырями, – отозвался Сераслан. – Да и не причем я тут. Кабы не этот богатырь, что чудовище изничтожил сидеть бы тебе на сосне еще два дня… Не забыл, как в прошлый раз все обернулось?

Сверху ойкнуло, и Исин, еще не до конца осознавший случившееся, недоуменно дернул головой.

– Я? – спросил он.

– А кто же еще? – Спросил Сераслан. – Кроме тебя ведь никто с ним и не дрался. Это все подтвердят.

– Точно, – засмеялся Гаврила. – Я хотел, было помочь, так ты и сам справился… Вон ты, оказывается какой. Тихий, тихий, а разойдешься, так и угомону на тебя нет.

– А ты что думал? – сказал Избор. – Ежели наш Исин за что берется, то обязательно либо до конца, либо до могилы доведет.

Он посмотрел на сосну, где сидел боярин и, засмеявшись, крикнул, обращаясь к нему.

– Ты, боярин, запомни спасителя. Это Исин, сотник Пинского князя Брячеслава. Ему, говорят княжна полагается и еще чего-то там от княжеских щедрот, так он на обратной дороге заедет за своим…

– Между прочим, на счет княжны – это серьезно… – сказал Сераслан.

Гаврила, став серьезным, махнул рукой.

– Нам сейчас не до этого. Давай поможем тебе боярина снять, не оставлять же его здесь и дальше двинемся, а вы уж тут как-нибудь без Исина обойдитесь.

Вчетвером, помогая друг другу они стащили Кочетыгу вниз. Усевшись у корней дерева и вновь обживая землю, он охал так горестно, что даже у хладнокровного Избора по спине пробегали мурашки, однако Сераслан, знавший боярина несравненно лучше других, затормошил его понуждая подняться и дойти до телеги. Боярин слабо сопротивлялся, стонал, а потом сказал вдруг совершенно здоровым голосом:

– Исин? Сотник? Пинского князя?

Глава 14

Все шло не так.

Тьерн злился, и то, что он никого не мог обвинить в своих несчастьях, только добавляло яду в его злобу. Кто мог знать, что четыре сотни песиголовцев с двумя драконами не смогут сходу сломить сопротивление княжеской дружины и взять Пинск? Кому могло прийти в голову, что в этом захолустье окажется Черная свеча? Кто смог бы предвидеть, что талисман не даст ему возможности увидеть ни его, ни тех, кто его несет?

Полуоглохший и полуослепший после огня Черной Свечи он целый день просидел около Шара, извел треть припасенных для него снадобий, но талисмана не обнаружил. Беглецы пропали, словно монеты брошенные в воду. Шар, что после заклятий должен был показать княжеского воеводу Избора – Тьерн был твердо уверен, что уж этот-то наверняка окажется среди тех, кто понесет талисман – но Шар не показал ничего. В нем плавали расплывающиеся зеленые полосы, так, словно Тьерн лежал, уткнувшись лицом в траву, а однажды там показался выпуклый рыбий глаз. Сельдеринг точно знал, что талисман покинул город. Реликвия проявила себя лишь однажды. На несколько мгновений он сумел увидеть его в лесу и каких-то людей рядом – старика и еще кого-то, но все кончилось. Это было коротко как касание, как удар капли дождя о землю. Он готов был грызть землю от злости и отчаяния и не делал этого только потому, что знал, что это не принесет пользы.

Рядом послышался хруст травы, пискнула птица, и перед глазами вырос большой песиголовский вождь с чудным именем Белый Ежик.

– Куда смотришь? – без церемоний спросил он. Зверочеловек говорил почти правильно, даже не прищелкивая, как большая часть его сородичей, зубами.

– На город, – ответил Тьерн.

– И что видишь?

– Нашу победу и их смерть… – ответил маг. – Сегодня ночью ты должен ворваться туда. Мы слишком медлим.

– Ты применишь колдовство? – в голосе вождя прозвучала осторожная надежда, но Тьерн предпочел не услышать ее.

– Только если твои воины потеряют храбрость.

– Они скорее потеряют жизнь, чем храбрость, – немного разочаровано проворчал песиголовец.

– Они храбры, – подтвердил Сельдеринг, довольный в душе, что ему не придется разъяснять этому зверю все сложности взаимоотношений между ним и Белояном.

– Ударить нужно двумя отрядами, – сказал он. – Один удар по воротам, другой со стороны реки.

– Лучники… – напомнил песиголовец. – Если бы ты лишил их стрел или глаз…

– С той стороны стену охраняют поселяне, умеющие только ковыряться в земле. Ты сам сможешь лишить их и глаз и жизни.

Тьерн улыбнулся, а Белый Ежик оскалился.

– Ты разметешь их, словно ветер сухие листья, а в городе тебя ждет слава и золото…

Вождь зверомордых стоял кряжистый и сильный, покачивая мечем. Его оружие был самым длинным и самым тяжелым из всех мечей, которые Тьерну приходилось видеть, но ни маг, ни даже сам песиголовец не были уверенны, что сегодня все выйдет именно так, как сказал Тьерн. Конечно, будет штурм, будет смерть, но закончится ли все сегодняшним днем, сказать не мог никто.

Маг морщил лоб, размышляя, что еще можно сделать, что бы увеличить свои шансы на победу. Враги заставляли его разделить силы. В городе оставалась Ирина и княжич, но талисмана там уже не и новой заботой были поиски тех, кто уносил реликвию прочь от Пинска.

Ведь были же они где-то!

Именно сейчас, когда он думал о тех, кто нес талисман те где-то шли и, наверное, даже радовались, что так ловко обвели его вокруг пальца. От этой мысли кулаки его сжались сами собой, и он глубоко вздохнул успокаиваясь. Гнев в любом деле был плохим советчиком, а уж в этом-то тем более. Со вчерашней ночи он чувствовал себя человеком, попавшим в туман. Все вокруг казалось неясным и призрачным, и что оказалось самым скверным жизнь складывалась так, что ему нужно было быть сразу в двух местах одновременно. Он нужен был тут, где Белый Ежик стучался лбами своих соплеменников в городские ворота и еще где-то, где неведомые ему люди несли куда-то «Паучью лапку».

Он готов был послать бы погоню, но куда? К тому же тут почти не было дорог, да и то, что местные жители называли дорогой, в его понимании ей не было. Чаще всего это оказывалось продавленной сквозь густой лес тропой, зачастую даже протоптанной не человеком, а зверем. После дождей они раскисали и от этого путникам приходилось либо ждать, когда они подсохнут, что бы при каждом шаге на ногах пуды жирной грязи, либо идти через лес, торя новую тропу. Таких тропинок в лесах было не мало, но и они жили только до первого дождя.

Вот по одной из таких тропинок сейчас шли или ехали его враги. Почти наверняка они направлялись к Киеву. Не зная, где сейчас враги Совета и Императрицы он все-таки мог задержать их движение к цели. Был способ, но что бы добиться успеха он должен был рискнуть… Рискнуть собой.

В ход должно пойти колдовство. Хоть не боевая, малая магия, но все-таки магия. Что бы задержать своих противников он должен был рискнуть и обозначить себя. Он становился похожим на человека, зажегшего во тьме свечу. Огонь, хоть слабый и не сильный обозначал его и теперь любой маг или волхв если приложит кое-какое умение сможет найти его.

Но другого выхода не было. Он мог еще подстраховаться, но избежать опасности он не мог. С мыслью об этом он вошел в шатер и занялся приготовлениями.

Воевода Слепень стоял у окна и смотрел на дорогу, что вела к далекой кромке леса. Странно и непривычно смотрелась она в этот полуденный час – пустая и залитая солнечными лучами. Даже ветер, словно понимал, что что-то тут не так и не гнал по ней ни пыли, ни соломы, а осторожно колыхал жнивье по сторонам.

Воевода находился в комнате один и поэтому, когда за спиной раздался веселый звон, словно кто-то уронил на пол серебряное блюдо резко обернулся. Его взгляд пробежал по комнате. Там по-прежнему никого кроме него не было. Он взглядом обежал стены, увешанные оружием, соображая, что могло упасть оттуда, но звон раздался во второй раз. Уже догадываясь, что случилось, и не веря этому, он сделал шаг к столу.

Два года он купил эту безделушку на Митинской ярмарке у ромейских купцов. Хитромордый купец, что почти навязал ему диковину, обещал, что когда-нибудь дух, заключенный в этом шаре проснется и попросит выполнить какую-либо просьбу… Что это будет за просьба он не знал, но зато был твердо уверен – если выполнить просьбу духа, то, он сдержит слово и в ответ выполнит любую просьбу своего хозяина.

Слепня это все вполне устраивало. Он не то, что сильно хотел перемен, но надеялся извлечь из них какую-нибудь пользу. Осторожно подойдя к столу, он посмотрел в Шар. Тот полыхал багровым светом, отбрасывая блики на серебряную бадейку с икрой, что стояла рядом. Стало ясно, что чудеса только начинались и только светом они окончиться не могли. Все так и получилось.

– Эй, смертный! – донеслось до человека. Голос не шел из шара, а, казалось, звучал отовсюду. Воевода вздрогнул и покрепче ухватился за рукоять меча.

– Кто зовет меня?

– Меня зовут Тьерн Сельдеринг. Я дух, заключенный в этом шаре. Готов ли ты выполнить мою волю?

Воевода посмотрел в шар.

– Волю? Нет. Просьбу – может быть, если, конечно, ты потом выполнишь мою, – осторожно ответил Слепень.

– Можешь не сомневаться, – донеслось из Шара. – Я честный дух и соблюдаю договоры.

Воевода недоверчиво смотрел, как в отблесках алого там ворочается чье-то лицо – не то человека, не то зверя… Он сидел там маленький и уродливый, без друзей и выпивки…. На воеводу внезапно накатила волна сочувствия.

– Кто это тебя так, и за что, а? – спросил он. – Может разбить, шар-то… А ты за это…

– Пока не надо, – быстро откликнулся дух. – Потом может быть…

– А чего ждать? – воодушевился Слепень. Он протянул руку к шару, готовый прямо сейчас сделать доброе дело, но дух закричал оттуда:

– Я смогу выполнить твое желание только сидя тут. Погоди немного…

Услышав о выполнении желаний, Слепень стал осторожнее и руку убрал.

– Чего ты хочешь? Я могу многое, но не все, что хочу, делаю. Что тебе нужно?

Тьерн даже не задумался, как объяснить этому человеку свою странную просьбу. Этот был пятый из тех, с кем Тьерн сегодня говорил и поэтому его речь была гладка.

– Я хочу, что бы ты нашел для меня человека, который идет по землям твоего княжества.

– Если бы моего, – проворчал Слепень, – все это было бы проще.

Потом он подумал, чего это будет стоить – искать человека по всему княжеству и уже более резко сказал.

– Это легко сказать, а вот сделать… Ты хоть представляешь насколько это княжество больше твоего Шара? И сколько в нем дорог? И людей? И..

– Представляю, – перебил его Тьерн. – Знал бы ты, смертный, что я могу представить. Я даже представляю, что можно получить в награду, выполнив такую пустяковую просьбу.

– А что можно получить, выполнив такую пустяковую просьбу? – на всякий случай поинтересовался Слепень

– Чего душа пожелает…

Воевода задумался. Потом, не выходя из задумчивости, произнес:

– У меня душа широкая… Разобраться бы чего ей нужно.

– Идет время, идут люди… – нетерпеливо напомнил дух. Время уходит… Ну, что, берешься?

– Как я найду их? – спросил воевода после молчания.

– Одного из них зовут Избор. Он воевода Пинского князя. С ним могут быть и товарищи, трое четверо, а может быть он будет один.

– Какой же ты демон, если этого не знаешь? – презрительно спросил Слепень.

– Ты узнаешь его, – пообещал Тьерн.

– Ну… Не знаю… – протянул воевода. Тьерн почти физически ощущал, как песок времени пересыпается из одной бесконечности в другую и пролетающие песчинки царапают его душу. Терпение Тьерна лопнуло. Ничем не выдавая себя он сказал:

– Посмотри, какими монетами он будет расплачиваться. Это поможет найти его..

Воевода наклонился и тут Тьерн произнес Слово Послушания.

Воевода застыл безвольный как кукла и услужливый как чистый лист пергамента.

…Причитая и прихрамывая, боярин добрался до телеги и, забравшись под крышу, затих там. Сераслан заботливо укутал его чьей-то шкурой, положил рядом сумку с останками чудовища. Весело взглянув на попутчиков, он крикнул:

– Но! – и хлестнул лошадей по крупам.

Дорога потянулась длинная и невзрачная, но они не замечали ее, ибо оживленно обсуждали перипетии только что произошедшей схватки. Сераслан время от времени отвлекался и рассказывал им о событиях, происходивших в княжестве, однако разговор постоянно поворачивал к чудовищу. Сераслан как заправский военачальник пустился в рассуждения о ловушках и засадах, устраиваемых на пути этого зверя в прошлые разы и показал в этом немалую осведомленность. Когда поведения чудовища было исследовано до тонкостей разговор, было, увял, но волхв предложил:

– А, может, я вам сказку расскажу? Путь дальний, а так все веселее…

– Про Гаврилу Масленникова знаешь? – быстро спросил Избор.

– Кто же про него не знает? А я вам про другое расскажу. – Он засмеялся. – Был тут у нас один случай у соседей…

Сказка о том, как княжий сын Иван повстречался с драконом Фывой

«Князь грохнул посохом об пол, и двери в опочивальню тотчас открылись. На пороге появился худой длинный мужик. Небритый, с острым кадыком, выпирающим из горла, словно гвоздь из стены он в этих палатах смотрелся на своем месте. Все тут шло по-домашнему: во дворе княжеского терема бродили свиньи, в палатах ходили черти в чем, а любимым развлечением князя были сказки, да собственноручная порка смердов на конюшне. Князь зевнул:

– Сказку…

Боярин поклонился и втолкнул в комнату человека в синем кафтане, расшитом серебряными звездами. Двигаясь неуверенными шагами, он приблизился к трону. Не дожидаясь разрешающего кивка сел. Судя по всему, пребывал он в глубочайшей задумчивости: по лицу сказочника бродили посторонние мысли, пальцы перебирали янтарные четки. Не обращая внимания на князя, сказочник поерзал, усаживаясь по удобнее, и ухватив себя за бороду, словно уснул.

За окном послышался конский топот и вслед за ним поросячий визг. Сказочник превозмог свое оцепенение:

– Дошло до меня, светлый Князь…

Он остановился, сам не заметив этого. Мысли были где-то далеко. Князь грозным взглядом окинул тщедушную фигурку сказочника.

– По палачам соскучился? – прошипел он. Стоявший за спиной сказочника рослый дружинник приподнял сказочника со скамейки и тряхнул так, что голова мотнулась как у ощипанной курицы. Сказочник вздрогнул, широко раскрыв глаза повторил:

– Дошло до меня, светлый Князь…

Дальше этого дело опять-таки не пошло. Взгляд его помутнел. Не находя в себе сил отрешиться от мучивших его мыслей, он погружался в них как в омут. Слова слышались все тише и тише. За ними послышалось и вовсе неясное бормотание.

– Князю!? Грубить!? – зашипел Князь в изумлении. Дружинник снова протянул руки к сказочнику, но тут же отдернул. Князь сам, с размаху, втянул сказочника вдоль спины посохом. Тот даже не охнул. На губах его появилась слабая улыбка.

– Дошло! – заорал он неожиданно громко. – Дошло до меня!!!

Князь, наливаясь кровью, хрипел, а сказочник побежал из тронного зала мимо слуг, мимо бояр в высоких горлатных шапках. Челядь и бояре провожали его глазами, вслушиваясь в ликующий вопль:

– Дошло! Дошло до меня!

Но уже через минуту сказочник был забыт.

– Князю худо! Лекаря!

Князю действительно было худо. Он налился кровью, став сизым, словно с перепою. Вокруг него суетились воеводы и бояре, подкладывая подушки.

Пришел лекарь. Протолкавшись к Князю сквозь толпу ближних бояр, он почтительно оттянул ему веко. Бояре задержали дыхание.

– Все ясно, – сказал лекарь и произнес несколько слов по ромейски. Кто-то из бояр взмолился:

– Да ты дело говори, мил человек.

– Прострел – пояснил лекарь. Князь захрипел с трона:

– Лечи, иноземец. А не то…

Лекарь непочтительно хмыкнул.

– Средства-то есть? – заволновались бояре.

– Испокон веку лучшее средство от прострелов – драконья шкура.

– Полкняжества… – прошипел Князь с трона. – Полкняжества….

После минутного замешательства бояре гурьбой выбежали из терема. Во дворе поднялась суета – все поспешно седлали коней. Терем опустел. Оставшись наедине с лекарем, Князь велел позвать сына. Княжич явился.

– Что, батюшка? Никак занедужили?

Князь с трудом проскрипел.

– За грехи Перун наказал.

Лекарь коротко объяснил княжичу, чего от него ждет отец.

– Будет шкура, – успокоил отца Иван. – Себя не пожалею, а добуду!

Растроганный Князь напутствовал сына, посулив ему славу и, в скором времени, княжество. Иван небрежно кивнул – знал он цену папашиных обещаний – и отбыл. Не то чтоб он сильно хотел покняжить, но все же папашин прострел случился как нельзя кстати. Были у него и свои вопросы к дракону.

Самым драконьим местом в княжестве был лес за речкой Дуболомкой. Часа через два княжич уже ездил по нему, выискивая драконов. Иван ругался, орал на весь лас, гремел оружием, но дракон не показывался. Так в разъездах прошло часа три. Время бежало, как мышь от огня. Дурная слава, что шла про лес, оказалась сильно преувеличенной. Драконов, во всяком случае, там не было, правда, время прошло не без пользы – дважды Иван дрался с местными разбойниками, потом пил с ними мировую… В общем было не скучно, хотя пользы из всего из этого, надо признать, не было никакой.

Устав ругаться он спешился на какой-то поляне. Шагах в сорока от него высоко в небо возносилась серая, изъявленная трещинами скала. Сквозь редкий кустарник у подножья Иван заметил темное пятно, полускрытое оползнем. Злой и усталый княжий сын в очередной раз крикнул осипшим от многочасового ора голосом:

– Который тут дракон? Выходи-ка тварь летучая!!!

Дракон, однако, не появился и на этот раз. Может не слышал, а может только делал вид, что оглох. Тогда, оставив за спиной прочесанный лес, княжий сын привязал коня к дереву, и полез в пещеру. Темнота там была густой, как черничное варенье. Несколько шагов он прошел, осторожно держась за стену, и помахивая перед собой мечем. Дважды свернув, следуя поворотам пещеры, он попал в обширный зал, освещенный неярким светом, падавшим откуда-то сверху.

Со всех сторон его окружали каменные колонны, уходящие вверх и пропадающие там в темноте. Иван задрал голову и просиял, увидев предмет собственной озабоченности – немного выше его головы сидел самый настоящий дракон, какого только можно было вообразить.

– Трепещи, загадочной чудовище! – крикнул Иван и яростно замахал мечом. Дракон взлетел. Неистово махая крыльями, заорал так, что эхо заходило по пещере:

– Опомнитесь, юноша! Что я вам плохого сделал?

– Все вы одного корня, – ответил Иван. Видя, что удары его не достигают цели он начал подпрыгивать. Подскакивая вверх, он рубил воздух под драконом, который не на шутку перепугавшись, кругами носился под потолком, крутыми виражами обходя каменные сосульки. Выход из пещеры был только один. Иван-княжич вскоре понял это и прекратил скакать. Оглядевшись по сторонам, он сел на камень, положив меч рядом. Дракон немного успокоился. Спокойно сидящий Иван внушал ему намного меньше опасений. Последовав его примеру, он тоже сел отдохнуть на каменный выступ. Несколько минут дракон укоризненно молчал, а потом сказал:

– А еще, наверное, княжеский сын…

Иван в ответ плюнул вверх, целясь в дракона. Плевок до него не долетел, а звездочкой упал вниз и блестящим пятном, медленно, словно улитка, пополз по сталактиту назад к земле. Дракона это обидело. Кончики его огромной пасти опустились, и он сразу стал похож на обычную жабу.

– Это вам, юноша, не княжьи палаты, что за манеры? Вот я батюшке пожалуюсь.

– Я те пожалуюсь, – пообещал княжеский сын. – Думаешь я к тебе сам пришел?

– Неужто САМ послал?

Иван важно кивнул.

– По княжескому велению за шкурой послан, – подтвердил он..

– Что же я ему плохого сделал? – удивился дракон. – Вреда от меня никакого. Конечно иногда кого и сожрешь, но иначе нельзя – дракон есть дракон. Если их не есть, так они всю пещеру загадят…Я вообще то больше говядину люблю, – признался он. – А человечина это так….Что бы уважали.