Текст книги "Талисман власти"

Автор книги: Владимир Перемолотов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 28 страниц)

Ай, Булгар город каменный. В нем дворцов да теремов стоит не меряно. Сидит в городе злой каган Аббадия. Радость в его доме – привез верный Ханукка княжну Иринушку. Ходит он вокруг нее, радуется, потирает рук жирные, скалит зубы черные. Говорит он ей слова зловредные:

– Быть тебе Ирина женой моей. Будешь мне детей рожать – маленьких каганчиков…..

Слышит это Ирина, плачет, косой утирается, а каган смеется, радуется.

Прибыли они тем временем в город каменный, ходят меж двор, княжну разыскивают. Разузнали они, где сидит княгинюшка да пошли выручать ее болезную.

Пошли они вперед ходами тайными подземными. А там что ни шаг, то напасть окаянная. От мышей летучих, от гадов ползучих отмахиваются, от остроголовых отбиваются.

Прямо из-под венца поганого увели друзья княгинюшку!

Увели Исин да Гаврила Масленников княжну беспамятную, а Избор – богатырь, да Добрый Шкелет встали в нужном месте да дорогу врагу перетырили. Встали враги в изумлении их храбростью ножи-копья выставили. Старшой вышел, закричал громким голосом:

– Ай, уйди, богатырь с дороги хоженной, а не то мы тебя побьем, потопчем, косточки в пыль разотрем, развеем. Даю тебе на раздумье три минуточки.

Поглядел Избор на могучее воинство, на богатырей хазарских, на Шкелета глянул доброго, что стоял по руку правую да ответил Ханукке хазарину:

– Смерть она, конечно не свет в окошечке, но бояться ли ее мне нерадивому, коли я ее еще не видывал? А ваша смерть вот она стоит. Посмотрите, удивитесь, да одумайтесь.

Показал он на Шкелета Доброго, а тот как из-за спины выскочит, да как пойдет руками махать, крушить рать нечестивую, а Избор-богатырь схватился с Хануккой хазарином.

То не ветел дверью хлопает, то не Ящер ногой топает. То идет битва великая, бьет богатырь богатыря по буйной головушке. Изловчился Избор да швырнул в Ханукку засапожный ножичек. Невелик тот ножичек всего восемь пуд, а попал он в место нужное. Охнул хазарский богатырь страшным голосом, зажурчала кровь водой колодезной, упал да умер немедленно.

Разбежалось после того воинство хазарское, разбежалось-рассеялось….

– Все вранье, – сказал Гаврила. Он терпел сколько мог, только ведь у всего на свете конец есть. Не мог больше слушать все это. Пока старики рассказывали, он несколько раз дергался, пытаясь поправлять их, но каждый раз Исин останавливал его. Хазарин восхищался той легкостью, с которой старцы тасовали реальные события и вымысел, а к концу рассказа он просто умиротворенно молчал, испытывая странное чувство. То, что он слышал и нравилось ему, и не нравилось. Вранье, конечно, но ведь оказывается, и про него поют кощунники… Он расправил плечи и как мог утешил Гаврилу:

– Ну, почему же все? В некоторых местах даже лучше стало, чем было…

Глава 34

Избор отъезжал от стариков с чувством разочарования.

То ли старики оказались хитрее и не позволили им узнать о себе слишком много, то ли сети расставленные ими были скроены так неискусно, что двум убогим ничего не стоило отвести от себя все подозрения. Избор хмурил брови и думал, кто тут кого обманул, Гаврила задумчиво оглядывался, и только Исин улыбался, наново переживая сладостное потрясение от только что услышанного. Ничего кроме уважения к старикам, вставившим его в былину, он не испытывал. Сосна постепенно отдалялась, и стариковские рубахи постепенно слились с валунами, что лежали у подножья сосны и пропали из виду. Через пару поприщ Избор все-таки не выдержал и сказал:

– Обхитрили они нас!

– Кого? – задумчиво отозвался Гаврила. – Почему?

– Не знаю как ты, а я так и не понял кто они и зачем. Два старика посреди леса…. Чудно.

Гаврила оглянулся. Стариков уже не было видно, да и дерево едва виднелось на виднокрае. Он шевельнул насупленными бровями.

– Ничего подобного. Они выдали себя первым же словом….

– Первым? – опешил Исин, вернувшийся с небес на землю. Его руки сами собой натянули повод, и конь встал. Гаврила и Избор, вырвавшиеся вперед, тоже придержать коней.

– Ну, может быть не первым, а вторым, – поправился Гаврила. – Неужели не заметили?

Избор покачал головой, а Исин ответил:

– Нет.

– Ну, как же… Ты тогда еще сказал, что не любишь сказителей.

– Ну. – Исин побледнел. По тону Гаврилы он уже понял, что тот действительно углядел там что-то такое, что ускользнуло от него

– А что они тебе ответили?

– Что-то сказали… Имена назвали, кажется…

Исин честно рылся в памяти, но в голове ничего не находилось. То, что он услышал, уже выскочило у него из головы.

– Не вспомнил?

– Нет.

– Он назвал тебя «благородный сотник»!

Исин нахмурил брови, а потом рассмеялся.

– Ну, так я ведь и есть сотник.

Избор закусил губу. Он все понял, а Гаврила спокойно с некоторым даже недоумением смотрел на хазарина, и только тут до Исина дошло, что это значит. По говору старик мог бы еще узнать в нем хазарина, но чтобы назвать его сотником он должен был быть или провидцем или…

– Даже если б это было написано на твоем лице, то это еще нужно было прочитать. А как это мог бы сделать слепец? – подтвердил Гаврила.

Несколько тяжелых мгновений хазарин крутил повод, наматывая его на кулак. В голове началась складываться какая-то картина. Слова сцеплялись с чувствами, подводя его к одному единственно правильному выводу. Остроголовые… Маги… Гады… Только среди них могли найтись люди которых не знал он и которые знали его. Краска тяжелой волной залила лицо. Он повернулся.

– Куда?

– Вернусь, зарублю…

Гаврила дернул его за рукав. Хазарин хотел сделать глупость.

– Уймись. О другом подумайте. Почему они не попытались отобрать талисман.

Масленников повернулся к Избору.

– Он с тобой?

Избор побледнел, сунул руку за пазуху и вытащил шкатулку. Осторожно, словно там жила ядовитая змея, потряс ее. Талисман ударился о стенку, и этот звук вернул кровь на лицо воеводы.

– Ну раз так, тогда поехали.

Гаврила тронул коня, но ни Исин, ни Избор не тронулись за ним. Не услышав стука копыт позади себя, Гаврила полуобернулся и насмешливо спросил:

– Что, старичков зарезать хочется?

Избор с Исином стояли на месте, переглядываясь. В голосе Масленникова звучала насмешка, делающая самую мысль об этом глупой. Тогда Гаврила вернулся и подъехал к Избору, зная, что тот сможет приказать Исину сделать то, что нужно.

– Хочешь вернуться?

– Очень, – честно сказал Избор. – Хочу руки покровянить.

– А стоит ли? – спокойно спросил Гаврила. Он вел себя так, словно знал что-то такое, что было неведомо Избору.

– Врагов надо убивать.

– Не всех… И не всегда. Если враг тебе полезен, лучше оставить его в живых…

Он попытался ухватить Избора за рукав, но тот вырвал руку.

– Полезен?

– Полезен. Хочешь, назову сразу две причины, что бы оставить их живыми?

Избор положил руку на рукоять меча. В нем зрело решение.

– Ребенка убивать не станешь?

– Конечно нет.

– Хорошо. Значит, придется тебе возить его с собой.

Воевода прищурился, внутренне смирившись с такой необходимостью.

– Мальчишка, ладно… Но ведь старцы…

Исин и тут не удержался. Представив ухмыляющиеся стариковские лица, он вскипел.

– Гады ведь, а? Убить бы гадов…

Гаврила пропустил его слова мимо ушей.

– Ладно. Мальчишка это пустяки. Довезли бы до ближайшей веси и все. Старики нужны нам живыми.

– Зачем?

– Если это была ловушка остроголовых, и она почему-то не сработала, то они обязательно выставят ее еще раз. Мы ведь не заметили ее?

Исин молчал, но на его лице проявлялось понимание.

– Нет

Он посмотрел на, Избора потом на далекое уже дерево.

– Где они, там ловушка, – пробормотал Исин. – В этом что-то есть… Дорога мерно стелилась под копыта лошадей, словно судьба, расщедрившись, расстелила перед ними широкую ровную скатерть. Свет спускающегося к виднокраю солнца стекал на дорогу сквозь резные листья. В перестук копыт изредка вплеталась птичья трель или шум падающей воды. Пыльные облачка, что поднимались после каждого удара копыта о землю, уносились ветром в сторону и дорога после них оставалась такой же светлой и чистой. Даже ветер, которому полагалось по его извечной легкомысленности считать листья на деревьях и пускать вилы по воде, вел себя не так как всегда. Вместо того, что бы заниматься обычным и делами он дул им в спины, заставляя и без того резвых лошадей бежать еще быстрее. Самым замечательным было то, что это продолжалось и тогда, когда дорога заворачивала.

Судьба словно решила побаловать их после всех выпавших на их долю испытаний. Поприщ через двадцать, Избор, опасаясь, что их начнут искать вдоль дороги свернул в лес на какую-то звериную тропу и вновь для них потянулись часы, когда над головой перерыва шелестели березовые и дубовые листья… Ближе к ночи, когда в редкие просветы начали заглядывать первые звезды они спешились.

Темнота под деревьями казалась плотной, словно камень. Ведя в поводу коней, они шли друг за другом в надежде набрести на поляну с овражком. Можно конечно просто улечься прямо под деревьями, но всем хотелось тепла и света.

Из темного неба посыпался, было, дождь, но быстро прекратился. Несколько раз они натыкались на завалы из поваленных ветром и временем деревьев, но, ругаясь, шли дальше.

Потом деревьев не стало вообще. Ветер, которому негде было разгуляться среди деревьев, пахнул в лица запахом прибрежных трав. А потом деревьев стало слишком много. Избор, шедший первым, ударился о них сразу и головой, и коленом, и грудью. Несколько секунд он вообще ничего не видел – перед глазами мелькали искры, но он бросив повод, ощупал препятствие руками.

Стволы лежали не кучей, а друг на друге.

– Это еще что? – спросил Избор, хотя уже понял, с чем столкнулся.

– Стена, – пояснил Гаврила удивленным голосом.

Исин, который шел последним еще не разобрался, шутят его друзья или нет и на всякий случай сказал:

– Шли лесом, наткнулись на стену….

Гаврила не стал объяснять хазарину что тут и как, а просто достал меч. Шелест железа мурашками пробежал по Исиновой спине и он, поняв, что никто тут шутить не собирается, достал свой.

– Дверь! – шепнул Избор. – Наверняка ведь разбойники!

– Что шепчешь? – в голос ответил Гаврила. – Ты только что так об не треснулся, что там, если что на стене висело, так попадало…

Гаврила стукнул его по спине, направляя внутрь. Дверь бесшумно открылась, и воевода проскользнул внутрь.

Сделав несколько быстрых шагов в темноте, Избор присел на корточки и прислушался. Если тут были люди, то они должны были бы дышать или двигаться, но тишина стояла такая, что уже через несколько секунд он расслабился и встал. На счет разбойников он ошибся. Похоже, что тут вообще никого не было. Он принюхался, пытаясь носом определить то, что не мог определить глазами. Каждый лесной житель пах по-особому. У колдуна Мури пахло травами, у разбойников, где бы они ни попадались, всегда пахло перекисшей брагой, горелым мясом, а тут…. Тут не пахло ничем. Словно дом был только что построен или жители давным-давно покинули его.

– Не бойтесь, добрые люди, – на всякий случай сказал воевода. – Мы с добром…

Створки окон скрипнули, и в комнату заглянул Гаврила. Уже не опасаясь каких-либо каверз, он в голос сказал:

– С добром… У тебя добра-то, только то, что в ножнах или за пазухой. Нет тут никого. Ни злых, ни добрых.

Он засмеялся пришедшей в голову мысли.

– А может, и не было….

Изба стояла пустой. Жилой дух, что присутствовал в любом доме, где жили люди, тут совершенно не чувствовался. Не было ни запахов еды, ни дыма, ни воска. Оставив коней перед домом, они зашли внутрь. Обшарив избушку сверху до низу они не нашли ничего интересного – люди, что жили тут давным-давно ушли из этих стен, оставив пришельцам, две лавки и стол.

Привязав лошадей прямо под окном, они расположились за столом и достали припасы. День прошел трудно, но, слава Богам, не плохо, до Киева оставалось всего несколько дней пути и если им будет и дальше везти как сегодня, то все кончится хорошо.

– Молится за нас кто-то! – сказал Исин. – Это надо же, как вышли! Лес, ночь, дождь..

Он передернул плечами.

– Нет дождя, – перебил его Гаврила, выглянув в окно.

– Начинался, – не сдался хазарин. Перечисление неприятностей добавляло значимости случившемуся.

– И вот дом… Тепло….

Хазарин потер руки, словно именно он и осуществил все это. Избор слушал его сперва с усмешкой, а потом на лице его появилось выражение легкого недоумения. Он посмотрел за окно. За створками виднелось чистое звездное небо.

– От тестя тебе подарочек.

– Это как это? Они-то тут причем?

– Дружинники голубевские постарались, что бы значит, ты ничего себе не застудил, а то мало ли что….А князю наверняка внуков иметь хочется… – брехнул Избор и сам думавший над этим.

– Повезло, – объяснил Гаврила, сметая со стола крошки и отправляя их в рот. – Еще больше повезет, если тут ни клопов, ни тараканов не окажется…

Они не решились ночевать под крышей.

– Боги берегут только береженых… – напомнил Гаврила. Избор согласился. Этот подарок судьбы люди приняли настороженно, уж слишком им сегодня везло. В сарайчике, где они расположились коротать ночь вместе с лошадьми, Избор вспоминал прошедший день – Картагу и его подарки, песиголовцев, так и не начавшийся дождь и, наконец, эту избушку посреди леса. Исин, вздыхавший рядом, и думавший о том же, пробормотал:

– Не все ж судьбе нас бить. Можно бы и погладить…

Ему никто не ответил, хотя все тут думали об одном и том же.

– А?

Гаврила, улегшийся около дверей, отозвался.

– Сперва погладит, а потом нож в спину. Бывало уж такое…

Избор понимал, что, скорее всего Гаврила прав, но в его жизни бывало и по-другому. Бывало так, что удача, отбросив здравый смысл, вцеплялась в человека и не выпускала его из своих рук. Когда такое случалось, можно было свершать невозможное – в одиночку можно было бы справиться с десятком врагов, забраться на стену, под градом стрел и уцелеть. Он зевнул, поудобнее уложил голову на седло и сердито сказал:

– Что вы как дети в гадалки играете? Погладит судьба – почешемся. Ножом погрозит – выбьем… Первый раз что ли?

Глава 35

Ночь для них прошла спокойно, и утро не принесло неприятностей. Не тратя времени на еду они оседлали коней и еще до восхода солнца подошли к реке

Кони, спустившись с крутого обрыва, вышли на самый берег. От мокрого песка тянуло прохладой и они переступая с ноги на ногу грелись. Над рекой стоял зябкий туман, и в сыром воздухе отчетливо звенели капли росы, что собиралась на листьях растущей вдоль берега осоки и падала в реку. То там, то тут по реке переплетаясь, скользили водяные кольца – вилы.

– Рыба жирует… – сказал голодный хазарин, – Как до корчмы доберемся обязательно карасей в сметане возьму… Он потер живот и зевнул. Сон еще бродил в нем как пиво в бочке.

– Ты доберись, доберись… – всматриваясь в противоположный берег, сказал Избор. – Дождешься еще. Сунет тебя судьба самого в сметану, а ты… Лучше бы плавать учился, а то все караси на уме.

Ветер, что молчал всю ночь, дунул с новой силой и толкнул их в спины. Движение воздуха взбаламутило туман. Он закрутился плотными вихрями, раскрывая перед ними водную гладь. Прямо у них из-под ног, словно луч света, под водой тянулась широкая полоса песка.

– Чур, я первый! – сказал Исин, и, не дожидаясь, что ему ответят товарищи, погнал коня в воду. От брызг кони попятились, но люди удержали их.

На берегу, они спешились, и вытерли коней. Гаврила, водя рукой по конской шкуре, оглядывался и качал головой.

– Чудно, – наконец сказал он. – Такое место, а ни дороги, ни тропинки….

– Лес, – ответил Избор, посмотрев за спину. Река, потревоженная их вторжением, успокоилась, поднятую переправой муть унесло, и желтая полоса песка казалась сплетенной из соломы рогожей, что проложили по дну.

– Верно, – согласился Гаврила, – Лес. Тем более, звериные следы должны быть. А где они, следы-то?

Трава перед ним стояла прямая и сочная, но нигде нее было видно ни сломанных веток, ни притоптанной травы, ни клочков шерсти на ветках.

Поприщ через пять они вышли-таки к дороге, а там дело пошло легче. Весь день дорога безмятежно текла им под ноги, обтекая неприятности. Они проскакивали деревеньки, объезжали городки, и никто не гнался за ними, не пускал стрел в спину, не грозил лишить жизни не с земли, ни с воды, ни с воздуха.

День уже клонился к закату. Солнце, измотавшееся за день не меньше их, готовилось нырнуть в облака, и все ниже спускалось к виднокраю. Гаврила на глазах мрачнел. Беспокойство копилось в нем, как гной в ране. Пока его было мало, оно не причиняло ему боли, только беспокоило иногда, когда мысль натыкалась на необъяснимое, но со временем этого гноя в его душе скопилось столько, что любое происшествие, любой случай он рассматривал как непонятую ими и оттого боле страшную угрозу.

Что-то внутри ворочалось и просилось наружу – криком ли, действием ли. Он не знал, что и как нужно сделать, но знал, что хоть что-нибудь сделать нужно.

Сомнения, что жили в нем, постепенно превращались в уверенность, но он молчал. Избор, ехавший рядом, посматривал то на него, то на Исина. Хазарина ничего не волновало. Скорее всего, он сейчас вспоминал рассказ Гаврилы о пирах, что в Киеве, да золотой посуде, что князь Владимир раздавал своим соратникам.

До Киева оставалось всего ничего, и нетерпение гнало его вперед. В предвкушении обещанных Гаврилой радостей он оглядывался, и его улыбка освещала дорогу не хуже солнца. Гаврила, напротив, выглядел мрачным.

Глядя как сотник вертится в седле, Масленников нарушил молчание и выругался.

– Что злой такой? – спросил Избор.

– От злости, – невнятно ответил Гаврила.

– Случилось что? – насторожился Избор.

Гаврила так и не стряхнувший с себя мрачности и подавленности ничего не ответил. Избор не стал донимать вопросами, только скакал рядом. Их кони проскакал почти поприще, когда богатырь все-таки выдавил из себя.

– Не знаю… Что-то…

Он молчал, но Избор не спешил, и, в конце концов, Гаврила проворчал.

– Видно у меня одного душа о деле болит…

– Да ладно тебе… – остановил его Избор. – Толком скажи. Случилось чего?

– Толком?

Гаврила задумался, облекая в слова свои мрачные размышления.

– Чудно, – наконец сказал он. – Раньше как не оглянешься, обязательно кто-то за спиной торчит, в затылок дышит. То на ковре, то на орле…

Он замолчал.

– А сейчас? – спросил Избор.

– А сейчас благодать. – Гаврила поднялся в стременах, оглядел небо позади и впереди себя. – Хоть через степь езжай.

– Чему же удивляться? – ответил подоспевший к разговору хазарин. – Вон куда ушли. Почитай неделю бегаем.

Гаврила зло посмотрел на Избора.

– Если б мы в Царьград должны были бы талисман донести, а оказались тут, то нас бы может и не нашли… А так… Должно быть наоборот. Чем ближе к Киеву, тем больше засад должно быть. Мышеловку то ведь перед норой ставят.

Ему никто не ответил. Деревья медленно плыли мимо них, огражденные кустами.

Слова Гаврилы что-то изменили в каждом из них. Исин, шевеля губами, смотрел в небо и на лице его постепенно появлялось выражение озабоченности. Воевода напротив смотрел в землю. Для него слова Гаврилы оказались ключом, что отпирал доселе закрытую дверь. Он по-новому посмотрел на все то, что произошло за эти несколько дней.

– Ты думаешь… – начал было Избор. Но Гаврила перебил его, словно боялся, что тот напрямую скажет то, о чем он только думал.

– Я всегда думаю. А вот теперь особенно. И все главное больше о неприятностях. Почему это они нас в покое оставили?

Избор тоже думал над этим, но для себя он нашел ответ.

– Потеряли, – уверенно сказал он. – Сколько уж бегаем, следы путаем. Да и талисман, наверное, помогает.

Гаврила только хмыкнул. И слепой бы увидел, что уж он-то так не думает.

– А ты что думаешь? Почему так?

– Вот это и есть самое интересное, – сказал Гаврила. – Похоже, что они либо испугались нас, либо потеряли к нам всякий интерес.

– Это было бы здорово! – Сказал Исин.

– Что?

– Ветер в спину и сознание того, что неприятности кончились, что ни одна сволочь не стоит у нас на пути.

– Да, – задумчиво сказал Гаврила. – На счет сволочей ты правильно говоришь. Вот и ветер второй день в спину.

Сказав это Гаврила помолчал, а потом встрепенулся, взгляд его стал жестким.

– Ветер? Ты проверял?

– А чего его проверять? – недоуменно переспросил Исин. – Подставь щеку.

Ни слова не говоря Гаврила поднял голову к небу. Легкие облачка там двигались наперерез им. Гаврила молчал, и его молчание было тягостным, словно надвигающаяся непогода. И когда упали первые капли дождя, он сказал:

– Переждем. Что мокнуть зря.

Они свернули в лес. Здесь под древесными кронами дождь почти не чувствовался, только сильнее обычного шумели листья наверху. Они ехали молча. Каждый думал о своем. Потом Исин, замыкавший цепочку, спросил:

– А что он может, талисман-то?

– Как это «что может»? – не понял его Избор. Он помолчал, соображая то ли обругать хазарина на недогадливость, то ли ответить. Решил ответить.

– Висеть может, блестеть может… Русь, само собой от раззору…

– Да нет, – остановил его тот. – Я о другом.

Избор замолчал, и он посмотрел на Гаврилу, словно от него ждал ответа на свой вопрос.

– Ты, я помню, рассказывал, как он Избора по кругу гонял, все уйти не давал.

– А! Это…. Ну перво-наперво конечно Русь.

– Это мы знаем, – перебил его Избор, – еще что скажешь?

– Кому его нести он сам выбирает.

– Это еще как? – удивился Исин.

– А так. А самое главное – он сохраняет целое! Пока ты добром его не отдашь в другие руки, он все будет держать вместе.

Не получив ответ на первый вопрос, Исин вновь повторил:

– Это еще как?

Гаврила покрутил пальцами, словно выуживал ответ из воздуха. Задача перед ним стояла не из легких – простыми словами объяснить несведущим людям суть колдовства.

– Он сохраняет целое. Пока ты его по-доброму не отдашь кому-то, то он не даст разойтись отряду, шайке, стране… Пока он с нами мы не сможем разойтись, а пока он на Руси – она меньше не станет.

Исин первым нарушил молчание. Потрогав свои щеки он, наконец, сказал:

– Это что, вход бесплатно – выход золотой?

– Что-то вроде этого… – согласился Гаврила.

Избор крутил в пальцах ковчежец, вспоминая, что произошло год назад.

– Врешь! Как же тогда на болоте?

– Когда?

– Когда разбойники с тебя чуть штаны не сняли…. В ту ночь у нас Ханукка еще Ирину уволок….

– Ну и что?

– Ты же говоришь – не разлей вода.

Гаврила погрозил пальцем, но ругаться не стал.

– Все верно. Талисман-то, где тогда был?

Избор молчал, потом вспомнил.

– У разбойников…

– Украли?

– Сам отдал.

– То-то. Сам отдал, сам и….

Гаврила умолк. Перед глазами в один миг промелькнуло все то, что произошло на болоте – Бобырь с раскаленным добела мечом в руках перед подвешенным Избором, лунный свет, запах горелой крови и комариный звон. Мысль, пришедшая ему в голову, была настолько простой и ясной, что он несколько мгновений молчал, прежде чем закончить фразу.

– Сам и взял… И вот, что еще. Похоже, что у тех, кто его лихим путем берет – ворует или отбирает начинаются неприятности.

– Да у меня всю жизнь неприятности, – проворчал Избор, – разберись тут…

– Да. Тут не разобраться, – подтвердил Исин.

– Ничего, – ответил Гаврила. – Разберемся. Каким бы ты дураком не был, а крупные неприятности от мелких всегда отличить можно. Помнишь, как тебя Бобырь каленым-то железом гладил?

Избор невольно провел рукой по боку. Сожженный бок давно уже не болел, но шрам остался на всю оставшуюся жизнь.

Они сидели молча рассматривая ковчежец. Сейчас было не до разговоров. Каждый представлял, что будет, если они откроют его. В этом случае хозяева остроголовых будут точно знать, где они находятся. Талисман, словно малый ребенок, которого не уговоришь и не успокоишь, зайдется криком, что обязательно услышит любой маг, кто захочет прислушаться. И тогда – конец спокойного путешествия. Конец тишине и безопасности.

Если не сделать этого, то вполне может оказаться, что приехав в Киев они не найдут в ковчежце ничего стоящего, кроме куска золота, да какого-то камешка..

– Но ведь что-то там гремит?

– Да. А вот что? Может кусок камня?

Его рука лежала на крышке, но он не открывал ковчежец. Гаврила словно ждал, что друзья приведут какие-то веские доводы в пользу того, что бы оставить все как есть. Такие, какие еще не успели прийти в голову ему самому.

– А если все в порядке? – спросил Избор, – и там настоящий талисман?

– Значит, мы об этом быстро узнаем. Прилетят остроголовые, начнется пожар, наводнение, саранча…

Избор молчал, не зная что сказать. Гаврила предлагал сунуть голову в медвежью берлогу и посмотреть, что из этого получится.

– А если не отобьемся? – спросил Исин.

– Отобьемся. Кулак при мне, да и вы не без рук… А представляешь, что будет, если в Киеве выяснится, что вместо талисмана кусок дерьма привезли? Что Белояну скажем?

Избор покачал головой.

– Что-то там, во всяком случае есть…

– «Что-то» это еще не «Паучья лапка»!

Дождь лупил по листьям, сверху уже не капало, а текло. Под деревьями было суше и они перебрались под развесистую елку.

– Надо открывать, – сказал Гаврила. – Били мы остроголовых год назад и, Бог даст, еще побьем. Мы не слабее, ни глупее не стали…

– С Гы мне было бы спокойнее…

– Что имеем – не храним, потерявши плачем. – Ответил Гаврила. – Где ж я тебе его возьму? Пробросались волшебником.

– Ну, так что? – спросил Исин, доставая меч. Он был готов к тому, что едва крышка откроется им на голову, как и в старые добрые времена, посыплются остроголовые. – Открывай.

Избор не послушался. Узнать правду ему хотелось никак не меньше, чем товарищам, но сделать это так, как предлагал Исин он не хотел. Он баюкал в руках ковчежец и в нем зрело решение.

– Нет. Проверим иначе! Разводите костер. Ночуем!

– Куда ночевать? – удивился Исин – Светло же еще.

– Помнишь, я рассказывал, что хотел в прошлый раз уйти да не сумел? Талисман удержал.

– Ну, – кивнул Гаврила.

– Понимаешь, он не отпустил! Сам же говорил, что он сохраняет целое.

– Ну, – подтвердил Гаврила.

Видя, что друзья его не понимают, он сказал.

– Я попробую уйти, и посмотрим, получится ли сегодня так же, как в прошлый раз.

Гаврила подумал и снял ладонь с крышки. Конечно. Наверняка были способы получше, но никто не предложил ничего другого.

– Годится! Давай.

Избор вскочил. В нем самом кипело нетерпение узнать правду. Он поправил меч, проверил ножи.

– Если начну по кустам шуршать, хватайте меня, да тащите, а то до утра бродить буду…