Текст книги "Психотехнологии измененных состояний сознания"

Автор книги: Владимир Козлов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 45 страниц)

Основные психоэмоциональные паттерны переживаний духовного кризиса

При всем многообразии эмоционально-чувственных проявлений психодуховного кризиса можно выделить специфические паттерны переживаний, наличие которых может говорить о факте психодуховного кризиса.

Страх. Различные формы страха в целом характерны для всех аспектов функционирования личности как целостной системы отношений с реальностью, однако при психодуховных кризисах страх может принимать достаточно специфический характер:

1) недифференцированный страх, возникающий внезапно и сопровождающийся чувством неминуемо надвигающейся угрозы, катастрофы, часто метафизического характера (существует более удачное повседневное определение такого неопредмеченно-го страха – «жуть»};

2) страх перед новыми, неожиданными внутренними состояниями, быстро сменяющими друг друга. Часто бывает характерен страх перед неприемлемыми, неожиданно возникающими мыслями и представлениями, а также страх потери контроля над содержаниями сознания;

3) страх утраты контроля, связанный с потерей основных жизненных ориентиров и девальвацией прежних целей, а также переживанием новых состояний, сопровождающихся интенсивными эмоциями и телесными ощущениями;

4) страх безумия, возникающий в результате переполнения сознания бессознательными содержаниями; этот страх тесно связан со страхом утраты контроля;

5) страх смерти, связанный с ужасом уничтожения центра «Я»-материального – тела. В трансперсональной психологии объясняется активацией перинатальных бессознательных содержаний, в первую очередь процесса смерти-рождения.

Чувство одиночества. Одиночество – еще один компонент духовного кризиса. Он может проявляться в широком диапазоне – от смут-ного ощущения своей отделенное™ от людей до полного поглощения экзистенциальным отчуждением. Чувство одиночества связано с самой природой тех переживаний, которые составляют содержание психодуховного кризиса. Высокая интрапсихическая активность вызывает потребность все чаще и чаще уходить от повседневности в мир внутренних переживаний. Значимость отношений с другими людьми может угасать, и человек может чувствовать нарушение связи с привычными для него идентификациями. Это сопровождается чувством отделенности как от окружающего мира, так и от самого себя, вызывая своеобразную болезненную «анестезию» привычных чувств и напоминая тяжелую клиническую форму депрессии – «anaestesia dolorosa psychica» («скорбное бесчувствие»).

Кроме того, люди, находящиеся в психодуховном кризисе, склонны расценивать происходящее с ними как нечто уникальное, не случавшееся ранее ни с одним человеком.

Часто люди, пребывающие в духовном кризисе, испытывают оторванность от своей глубинной сущности, от высшей силы, от Бога. Наследие иудейского христианства изобилует примерами мучительной экспрессии одиночества. Псалмы полны жалоб, стенаний одинокого человека: «Доколе, Господи, будешь забывать меня вконец, доколе будешь скрывать лице Твое от меня?» (Пс. 13:2). «Как лань стремится к потокам вод, так душа моя стремится к Тебе, Боже!» (Пс. 42:2). В сочинениях пророков много подобных мест. Это чувство предельной изоляции было выражено в одинокой молитве Иисуса, распятого на кресте: «Боже мой, Боже мой! Почто Ты оставил меня, удаляясь от спасения моего, от слов вопля моего?» (Пс. 22:2).

Те, кто сталкивается с подобными переживаниями, чувствуют не только свою изолированность, но и свою совершенную незначительность, подобно бесполезным пылинкам в бескрайнем космосе. В большинстве своем люди склонны экстраполировать это состояние на окружающий мир, который предстает как абсурдный и бессмысленный, а любая человеческая деятельность кажется тривиальной.

Чувство отчужденности. В социальном окружении, где приняты вполне определенные нормы и правила поведения, человек, который начинает внутренне меняться, может показаться не совсем здоровым. Рассказы о своих страхах, ощущениях, связанных со смертью и одиночеством, переживаниях трансперсонального характера, могут насторожить друзей и близких и привести к социальной изоляции от привычного окружения. У человека, переживающего духовный кризис, могут измениться интересы и ценности, он может не захотеть участвовать в привычной деятельности или времяпрепровождении. У человека может пробудиться интерес к духовным проблемам, мо-литве, медитации, к некоторым эзотерическим системам и практикам, что будет казаться странным его ближайшему окружению и способствовать возникновению ощущения, что он чужой среди людей.

Субъективно переживаемые состояния «безумия». Психодуховные кризисы редко сопровождаются потерей контроля над внутренними переживаниями и экстремальными формами поведения. В то же время роль логического ума значительно ослабевает и человек сталкивается с внутренними реалиями, лежащими за пределами обыденной рациональности. Следует отметить чрезвычайные перепады настроения и отсутствие самоконтроля. Это общие начальные реакции на интенсивный опыт, иногда удивительно мощные. Человек может переживать внезапные беспричинные колебания настроения от одних эмоций к совершенно противоположным. Возможен частичный паралич произвольного внимания, личность может почувствовать, что почти совершенно потеряла контроль над собой, своими мыслями и чувствами.

Эти переживания могут вызывать у человека неоднозначную реакцию: с одной стороны, возникает чувство полной потери рационального контроля над происходящим во внутреннем пространстве, расцениваемое как начало безумия, с другой – расширение сферы осознания и более глубокое понимание себя и окружающего мира.

Переживание символической смерти. Конфронтация с проявлениями смерти – центральная часть процесса трансформации и объединяющий компонент многих психодуховных кризисов. Когда развитие кризиса подводит человека к максимально полному осознанию его смертности, чаще всего он начинает испытывать колоссальное сопротивление. Осознание своей смертности может истощить человека, не готового столкнуться с подобным аспектом реальности, но оно же может стать освобождающим для тех, кто в силу собственной зрелости или с помощью эмпирической терапии готов принять факт своей смертности.

Активация темы смерти в сознании человека всегда говорит о достаточной глубине кризисного процесса и, как следствие, – о высоком |трансформационном потенциале этих состояний. Темы смерти могут 1быть активированы внешними событиями, связанными с разрушени-|ем привычных идентификаций – смертью друзей и близких, потерей [привычного социального статуса, крупным материальным ущербом. |В других случаях процесс психологической смерти запускается при столкновении с ситуацией, потенциально опасной для жизни – тяжелая [соматическая болезнь, травма, катастрофа, стихийное бедствие и др.

Одной из форм переживания символической смерти являются ха-" рактерные для многих кризисных состояний чувства утраты значения всего того, что ранее составляло жизнь человека, разрушения прежних привязанностей и освобождения от прежних ролей. Такие пе-реживания могут сопровождаться глубокой тоской и довольно часто их спутниками являются депрессивные тенденции.

У грани

Описанные экзистенциальные проблемы порождаются пробуждением новых помыслов, стремлений и интересов нравственного, религиозного или духовного свойства. Их можно рассматривать как следствие кризиса в ходе развития и кризиса роста личности индивида. Кроме того, кризисные проявления иногда сопровождаются феноменами, которые традиционно находятся за пределами предмета психологии или трактуются как психопатологические. Современная клиническая психиатрия не признает духовного потенциала кризисных проявлений и подходит к ним исключительно с биологических позиций.

Кризис обозначают одновременно как ненадежную ситуацию, так и потенциальную возможность подняться к более высокому уровню бытия.

Признание двойственной природы кризиса – опасности и возможности – является фундаментальным для определения стратегий профессионального взаимодействия с людьми, находящимися в кризисном состоянии, – клиентами психолога и социального работника, пациентами психотерапевта.

В основе психодуховных кризисов иногда лежат переживания, традиционно (в соответствии с концепциями западной психиатрии) относящиеся к разряду психопатологических. Однако существует ряд важных отличий кризисного состояния от клинической психопатологии.

Во-первых, отсутствие объективно определяемой органической природы переживаемых состояний (инфекции, интоксикации, последствия черепно-мозговых травм, опухоли, нарушения гемодинамики и т. п.).

Во-вторых, осознание человеком, вовлеченным в кризис, внутренней природы переживаемых явлений, а также границы между внутренним и внешним миром.

В целом содержание и характер переживаний, составляющих психодуховный кризис, определяются активацией в сознании различных уровней бессознательного (биографического, перинатального, трансперсонального).

В трансперсональной психологии такие состояния понимаются как целительные для психосоматического и психологического здоровья человека; психотерапевтические стратегии направлены на катализа-цию и поддержание этих состояний до появления признаков трансформации личности.

Важная задача психологической работы с духовным кризисом – приведение к той ситуации, в которой разрешены основные проблемы «Я»-духовного.Если проявления духовных измерений психики не встречают выраженного сопротивления со стороны основных личностных устано-‹:, то в этом случае мы имеем дело с духовным самораскрытием, как эавило, не сопровождающимся психопатологическими проявлениями. Если же такое сопротивление имеется, то возникают феномены, iio всем клиническим критериям подпадающие под категорию психопатологических нарушений. Интенсивность и глубина этих нарушений зависит от ряда факторов, среди которых необходимо выделить эежде всего скорость активации бессознательного материала и использования личностью механизмов психологической защиты.

Если бессознательный материал обладает высокой активностью, а amp;,аптивные функции Эго снижены, то в некоторых случаях проявле-психодуховного кризиса могут принять форму, напоминающую пограничное психическое расстройство. В то же время следует разде-. пограничные психические расстройства, представляющие собой зроявления психодуховного кризиса, и симптоматику, имеющую болезненное или сугубо личностное происхождение. Сложность в этом учае состоит в том, что практически при всех пограничных психических расстройствах человек осознает их «внутренний» характер (в шической терминологии – «критика к болезни»), а также практически всегда имеются четкие отграничения от пограничных рас-эойств, вызванных органическими изменениями в ЦНС. На наш взгляд, следует выделить специфические критерии, отли-эщие пограничные психические расстройства как форму психоду-(совного кризиса от пограничной психопатологии, имеющей иное происхождение.

В первую очередь, таким критерием может быть стремление само-› клиента психологически понять свое состояние, готовность рассматривать альтернативные точки зрения на происходящее с ним, минимальное проявление сопротивления психотерапевтическому и консультативному процессу. Своеобразным диагностическим «указателем» может послужить и интерес к той форме профессиональной помощи, которая включает духовные измерения функционирования ячности.

Основные этапы развития духовного кризиса

На мой взгляд, переживание кризиса, как и архаическое инициа-ческое путешествие героя или мудреца, описанные Д. Кэмпбеллом, рожно разделить на пять основных этапов, неких форм существования, отличающихся по смыслу и силе переживания: обыденная жизнь f человека с его привычными заботами и функциями, зов, смерть-возрождение, урок, завершение кризиса и возвращение к обычной жиз-| ни с новыми качествами.Обыденное существование

Первая форма является привычным способом жизни для каждого из нас. Мы существуем в соответствии условностями общества, без сильных напряжений – «как все». Общественные убеждения, мораль и ограничения мы или принимаем безоговорочно, как вполне естественные, или нарушаем их настолько, насколько их нарушают все. Каждый человек в России знает, что добропорядочный гражданин не должен нарушать законы и правила (налоговые законы, правила дорожного движения и др.). Мы их нарушаем настолько, насколько это нарушение является мерилом здравомыслия и насколько это делают все.

В науке эта стадия развития человека называется линейной. В силу простоты и понятности это обозначение является правильным. На данной стадии мы далеки от необычных вопросов и глобальных проблем, если, конечно, они не являются привычным способом структурирования пространства и времени. Обыденность, понятность, серость, наполненная иллюзиями, – вот характеристики этой формы жизни. Из данной стадии перспективы жизни встроены в привычное мировосприятие, мы обладаем предельным знанием того, что хорошо, что плохо, как надо поступать, как не надо, куда надо стремиться, куда не надо… Все знания, умения, навыки, которые мы приобретаем на этой стадии, являются выражением наших привычных тенденций, мотивов, целей, интересов.

На Востоке это состояние, эту обусловленность называют ослабленным, затуманенным состоянием сознания, сансарой или майей. Азиатское продвинутое мышление обозначает его как захваченность иллюзиями, в европейской философии и психологии это описывается как всеобщий гипноз, транс консенсуса или стадный менталитет, который не замечается, поскольку разделяется всеми.

Не знаем мы ни тревог, ни радости, ни боли… А если они и присутствуют в нашей жизни, то не имеют шокирующей интенсивности: «Бог страдал и нам велел». Все хорошо настолько, насколько это социально допустимо. Все плохо настолько, насколько бывает у всех…

Я бы сказал, что на этой стадии ничего не происходит, даже если кто-то умирает или рождается, – так бывает со всеми и не нарушает ритма жизни.

Для основной массы жизнь является нормальной в той степени, в какой она привычна и обыденна. Более того, человек предпринимает все возможные усилия, для того чтобы сохранить эту «нормальность». В некотором смысле мы спим и видим сон, который жизнью зовется, и тихо ненавидим тех, кто хочет разбудить нас. В стабильном, линейном отрезке своей жизни люди, как правило, живут в зоне комфорта. В этой зоне ничего не происходит или просто происходит жизнь: время и пространство структурированы в соответствии с мотивационно-потреб-ностной и ценностно-ориентационной системами личности. Смысло-деятельностные структуры самодостаточны и стабильны. В этой зоне наблюдается налаженность социально-психологических коммуникаций. Жизнь в комфортной зоне связана с привычным образом, стилем существования. Ассоциативно вспоминается человек-машина Гурджие-ва. Жизнь в комфортной зоне А. Пятигорский называл профаничес-кой, обычной, обыденной.

Интенсивность жизненных обстоятельств такова, чтобы поддерживать некую фоновую активность существования. Нельзя сказать, что в этой зоне нет проблем, напряжений, конфликтов. Они, вне сомнения, существуют, но имеют обыденный характер и являются некими характеристиками привычных способов взаимодействия с внутренней и внешней реальностью.

В комфортной зоне нет вызова, ситуаций, фрустрирующих личность. У личности существует запас прочности, запас опыта, система знаний, умений, навыков, чтобы линейно проструктурировать смыс-лодеятельностное поле и при этом не встречаться с неразрешимыми ситуациями. Помните: «Умный в гору не пойдет, умный гору обойдет». Именно такова стратегия жизни в комфортной зоне. Именно такова основная стратегия личности как сложной системы, стремящейся к гомеостазису. Более того, иногда я думаю, что многие психологические структуры на уровне восприятия жизни устроены таким образом, чтобы сохранить существование в комфортной зоне. Любая сложная система может функционировать, только имея порог чувствительности. Мы как бы не замечаем или не присоединяемся, не хотим вовлечься в эмоциональные состояния с ситуациями, грозящими комфортному гомеостазису. Все защитные механизмы устроены в соответствии с этой логикой. Порог чувствительности часто специально снижается именно нашим стремлением к жизни в зоне комфорта.

Существование в зоне комфорта обеспечивается несколькими переменными:

а) бесконфликтностью между основными глобальными структурами «Я»-материальное, «Я»-социальное, «Я»-духовное. Без всякого напряжения и конфликтов внутри этих сфер и между ними существование личности невозможно. Конфликты и противоречия являются источником функционирования личности. Важно, что эти конфликты не обладают травмирующей интенсивностью, не имеют стрессогенного заряда. Существование внутри комфортной зоны всегда связано с идеей правильности жизни, стабильности «Я»;

б) тотальной отождествленностью с «Я» и табу на взаимодействие с «не-Я». Применительно к психодуховным кризисам решаю-щее значение имеет задача «развить» себя, освободиться от всего, что фактически человеку больше не соответствует, с тем чтобы подлинность, истина и действительность, истинное «Я» становились все более очевидными и действенными; в) снижением порога чувствительности и высокой селективностью к выражениям «не-Я» за счет увеличения внутренней жесткости и ригидности «Я».

Во многих культурах в переломные моменты жизни, которые являлись для членов сообществ критическими, кризисными, выполнялись определенные ритуалы перехода из одного статусного состояния в другое.

Например, существовали ритуалы инициации подростков во взрослое состояние. Молодых людей специально готовили к этому важному моменту в их жизни. Они овладевали основными производственными навыками, усваивали основные традиции и нормы поведения в обществе, знали наизусть необходимые заклинания, молитвы, ритуальные церемонии. После прохождения этого ритуала молодой человек, до сих пор неполноценный член общества, становился его полноценным членом.

Кризисное состояние во многом напоминает обряд инициации, то есть посвящения личности в новые тайны жизни. Именно кризисы приводят личность к глубинному переживанию тайны смысла жизни, в духовные пространства культуры. Кризис – это не просто способ переведения личности в новое качество более полноценного социального индивида, но нечто большее.

Кризисное состояние является посвящением в ядерную смысловую структуру, оно приводит к включению в сознание личности новых жизненных ценностей и таким образом становится действительным преображением индивида.

Кризисное состояние является испытанием на соответствие новой ситуации в материальном, социальном, духовном «Я», новым социальным требованиям.

Психологически кризисное состояние требует концентрации всех сил для решения задач, которые ставятся перед личностью. Позитивная дезинтеграция происходит тогда, когда у личности имеются силы и навыки организации активности, чтобы преодолеть испытания, а также когда она может и умеет собрать их в одно целое в данный момент. Для позитивной дезинтеграции необходимы навыки осознания, самоконтроля, саморегуляции.

Кризисное состояние всегда сопровождается лишением, фрустрацией. Кризис в некотором смысле является хирургическим вмешательством в структуру личности. Человек привыкает к определеннойструктуре своей жизни и идентификаций, которые в основном являются внешними по отношению к психической реальности – образ и состояние тела, пища, одежда, более или менее комфортные условия существования, счет в банке, автомобиль, жена, дети, социальный статус, смыслы и духовные ценности. Кризисное состояние лишает некоторых элементов внешней опоры и именно при этом вычленяет, что человеческого останется от человека, что у него останется внутри, что в нем укоренилось и крепко сидит, а что сразу разрушается, как только убрать внешнюю поддержку.

В психологии существует красивая метафора формирования «внутренней матери». При полноценном развитии ребенка у него формируется образ внутренней матери. Сначала есть реальная, «внешняя» мать, она любит ребенка, поддерживает, помогает, и ребенок знает, что всегда может к ней обратиться в трудную минуту, и она придет и поможет. И вот при правильном развитии у ребенка постепенно формируется образ внутренней матери. Он как бы вбирает в себя свою реальную мать и сам себе оказывает поддержку. Сначала мать оставляет после себя различных заместителей (например, игрушки, которые напоминают ребенку о присутствии матери), затем постепенно формируется и внутренний образ матери. Свою любовь, свои навыки оказания помощи и правила принятия решений в трудную минуту мать оставляет ребенку. Так ребенок остается с матерью на всю жизнь.

А если такого образа у человека внутри нет, он будет все время цепляться за внешнее, искать поддержки и утешения вне себя.

Кризис всегда является вызовом для личности, испытанием на укорененность, интроецированность каких-то важных установок личности.

Кризисное состояние – это также и разрушение всего внешнего, неукорененного, всего, что сидит в человеке неглубоко. И одновременно это проявление внутреннего, укорененного, действительно личного. Такое разрушение внешнего и проявление внутреннего важно прежде всего для истинного созревания личности, становления Человеком. Все внешнее выходит наружу в процессе кризиса, и человек начинает осознавать свою внешность. Если же он еще и отказывается от этой внешней шелухи, то происходит очищение сознания, соприкосновение с истинной экзистенциальной глубиной человеческого существования.

Любой значимый шаг в развитии личности предполагает понимание своей ограниченности и выхода за свои пределы. Это не война всех против всех или бунт, предполагающий конфронтацию с социальными законами сосуществования и этическими нормами. Это изменение места восприятия себя в жизни, взгляда на себя из-за пределов себя и честное признание своей ограниченности, иллюзий.В конце концов, закон развития состоит в том, что появляются какие-то предвестники изменений. Сначала незаметно, но затем все интенсивнее жизнь начинает указывать тебе, что то лоно, которое ты обжил, уже устарело, или тесно, или от него пахнет затхлостью. Слышишь ты или не слышишь, зов к изменениям начинает заполнять пространство твоей жизни. И этот зов мы называем кризисом.