Текст книги "Потерянные дети (СИ)"

Автор книги: Владимир Потехин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 7 страниц)

–Убирайся. Пошел прочь, болван! Оставь меня одну. Можешь сам бежать, жалкое трусливое создание! Беги и спрячься в безопасном месте! Если сможешь найти такое! Некуда нам бежать, мы теперь без дома и родины! И не будет нам спасения нигде, ни в этом мире, ни в другом! И если я не могу присутствовать там со своим народом, то я хотя бы не брошу его отсюда. Я не могу его предать еще сильнее, чем...

Солнце скрылось за горизонтом и в тот же миг над Севером пронесся стон.

Великие, которые удерживали Бессмертного, лишились сил и пали.

Она видела, как упали там внизу люди, словно скошенные.

Громогласный рев разнесся над городом, сметая все, что веками сверкало, как символ гордости, величия и власти. Содрогнулся дворцовый комплекс. Содрогнулся, но выстоял. Последовавшая следом стена огня поглотила город и озарила Север, затмив своим ужасающим светом вечерние звезды. Огонь поглотил все...

–Эллеен...

Щемящая боль в душе сменилась холодной яростью, которая высушила слезы в ее глазах. Ужасающая тварь взирала на нее из бушующего пламени. Энцелад смотрел в ее глаза и смеялся, наслаждался мигом своего величия."

Мужчина накинул халат и отошел от постели, на которой было распростерто тело мальчика. Трое суток мальчишка провел в этой комнате и порядочно уже надоел. Он был красив, по северному, холодно красивый мальчик с яркими зелеными глазами. Первый день мужчина обращался с ним как с сокровищем. Но быстро наскучивает нежность тому, кто привык к силе. Слишком приторно сладко кажется все, пока на теле не появится первый алый цветок от удара. А потом уже не остановить. Абсолютная покорность этого мальчика, которого Сайа предварительно накачала наркотиками, начинала раздражать. До тех пор, пока вместо желания обладать его телом не появилось ничего, кроме брезгливого отвращения к этому замученному зверьку, покрытому синяками и ссадинами.

–Уберите его отсюда. Делайте с ним что хотите, но к вечеру он не должен больше заговорить. Никогда.

Этим вечером ему предстояло быть на балу, устроенном в честь Весеннего Равноденствия, видеть всех этих наряженных дураков, не способных ни на что, кроме тупой растраты денег из казны. Они не нравились ему, он ненавидел их. И именно поэтому полученный заряд радости от этого мальчика следовало беречь, слишком многие захотят его растратить впустую. Альтаир было совершенно безразлично, что сделают с ним стражи, отдадут на растерзание тюремным рабочим, или же поиграют сами. Скорее второе, слишком долго они воздерживались, слишком много в них было животного желания, слишком ярко загорелись их глаза. Пока еще город не заполнился звуками жизни, пока еще солнце не вспыхнула тысячами огней на башнях, нужно было доставить мальчишку подальше от этого дома, чтобы никто и никогда не смог подумать на него, посла великой Алтмекийской империи. Стражи все понимали и взяв жертву за руки, бесцеремонно потащили по длинному коридору к черному входу. Их мало заботило, что мальчик обдирает колени об каменную кладку коридора, что он совершенно нагой. Никто не узнает этого, никто не найдет его. Мальчику тоже было все равно. Слишком много мучения он перенес за эти дни, что теперь, когда беспамятство отступало, он мечтал только о смерти, быстрой и безболезненной.

Туман, густой молочный туман окутывал улицы города, пока солнце еще не разбило его. В этом тумане таились ночные грабители, нападавшие на одиноких путников, идущих домой после бессонных ночей в барах или у любовников, прятал он в это утро и крытую повозку, которая отбыла от заднего двора посольства Альтмекии. Многие секреты можно сокрыть в тумане. Об этом знала и девушка в коротком летнем платье, покинувшая туже резиденцию несколькими минутами позже. Ее господин непременно рассердится, когда узнает, куда направилась она и зачем. Но в тот момент она уже вряд ли будет жива. Светлейшая не прощает такие грехи.

-Ты не можешь отложить этот бал! Лорды и леди начнут прибывать уже сегодня. Ты же не забыла, что этот бал – это демонстрация силы твоего народа, твоего города?

–Никогда не смей мне говорить, что могу делать, а чего не могу! Не ты правишь этим городом, не ты хозяин Севера, Энцелад тебя подери! Не у тебя пропал наследник дома в конце концов!

Альмалея гневно бросила в камин веер и в упор посмотрела на старого магистра. Он прибыл еще до рассвета, когда звезды еще видны на небе, но уже не так четко, как ночью. Единственный, к чьим слова она время от времени прислушивалась стоял перед ней и предлагал ей оставить все как есть, не отменять бал и не объявлять в городе траур о потере наследника.

–Мне плевать на то, что влияние моего города может упасть, мне плевать, что непоколебимая ранее твердость Аллиен-Тар может обрушиться в Тартар. Мне нужен мой племянник! Мне нужно найти Амальтея, во что бы то ни стало. И в фоне этих событий мне совершенно, ты слышишь меня, старый дурак, мне совершенно не до какого-то торжества! Пошел прочь с дороги!

–Не забывай, с кем говоришь, дитя Севера!

Альмалея обернулась, отбросив все сомнения и посмотрела в глаза своему древнему страху, который так долго спал в старом теле. Огромный, до сводчатых потолков демон взирал на нее с высоты своего роста взглядом, которым можно было вдавить в землю кого угодно, но только не ее. Огненное дыхание его плавило воздух и наполняло его удушливым запахом подземелий, настолько глубоких, что никто не осмеливается спускаться в их недра.

–Мне все равно на то, кем ты был! Кончай этот спектакль. Слышишь? Ты не сможешь меня запугать!

Что будет, когда столкнутся свет и тьма? Кто победит? Древнейшее из порождений Вселенной, или же величайшая из сил, подвластных смертным? Никто не знает ответов, даже те двое, стоящие друг против друга в просторной зале. Но оба они понимали, что столкновения допускать было нельзя. Ты не знаешь, что будет с тобой, если ты опустишь руку в муравейник, но проверять все равно страшно.

–Госпожа! Есть зацепки!

Томек ворвался в залу, радостно смотря то на Светлейшую, то на сгорбленного старого магистра.

Темнота подземелий древнего Эллеен давила на плечи, сковывала разум и изматывала эмоции. Шаги, тихие в других местах, тут были подобны раскатам грома на небосклоне и разносились по широким коридорам и тонелям, отдаваясь гулким эхо.

Альмалея сама еще не знала, что именно она готова увидеть, а что нет, что именно она готова сотворить с обидчиками, что именно может позволить себе простить. Когда ее повозка остановилась около небольшого склада на самой окраине города, она долго сомневалась, стоит ли идти самой или же отправить стражу, но в таком случае все станет известно слишком широкому кругу людей, а этого допускать нельзя совершенно. Репутация превыше всего, репутация и честь рода. И ничто не должно ее запятнать. Она, конечно, сделает все возмможное, чтобы спасти племянника, но нужно сделать это без лишних глаз, ушей и прочих частей тела.

Она ворвалась в темницу, сорвав дверь с петель одним взмахом руки. Ослепленная яростью и гневом, она стояла в дверях, взирая на открывшуюся ее взору картину. Возможно, творящееся вызвало бы у нее рвотный порыв, не будь она так сильно зла. Распростертое на грязном полу тело мальчика и сидящие на стульях стражи, которые только еще, видимо, приходили в себя, после своих мерзких деяний. Штаны одного еще были расстегнуты, а на лице блуждала тупая улыбка.

–Мерзкие выблюдки!

Один из стражей, видимо самый умный в их дуэте, подскочил и потянулся за мечом, когда легким движением пальцем Альмалея припечатала его к стене. Ей потребуется вся сила воли, чтобы не лишить их жизни прямо тут, сейчас.

–Знаете ли вы, что причинение физического вреда, любому, не достигшему совершеннолетия, является одним из самых страшных преступлений Аллиен-Тар. Вы же осмелились причинить вред потомку древнего правящего рода Айэшей, представители которого из по кон веков считаются неприкосновенными, вне зависимости от тяжести совершенного проступка. Я имею полное право казнить вас без суда и следствия... – Альмалея сохраняла спокойствие, подавляя в себе желание распылить этих ублюдков, не оставив от них и следа, но чем бы тогда она, отличалась от них?

Оба стража пали на колени и склонились перед ней, что-то бормоча о прощении. Мерзкие ничтожные люди, возомнившие себя великими на краткий миг теперь осознали все свое презренное существо. Альмалея смотрела, как Томек закутал мальчика в плащ и осторожно, как собственное дитя, вынес его на улицу.

–Сидеть и не двигаться.

Затворив дверь, женщина достала из складок платья стилет с тонким лезвием, покрытым узорами и письменами древних.

–Этим ножичком совершались ритуальные жертвоприношения в дни становления нынешнего мира, когда Боги еще ходили среди людей и говорили им свою волю. Этим лезвием мой отец вырезал сердце лорда, который осмелился взглянуть косо на его наследницу, мой дед этим лезвием отрезал кисти того, кто посмел дотронуться до его супруги. Долгие девятьсот лет это лезвие лежало без дела. Я каждую ночь слышала, как оно поет мне, как просится на волю, как скучает по своей судьбе. И сегодня я решила, что пришла пора снова окропить его кровью. – обойди небольшую камеру по периметру, Альмалея опустилась на краешек стола и покрутила стилет в руках, любуясь игрой света на полированной стали. – Секрет этого клинка в том, что гномы, когда ковали его, наложили мощные чары, которые не позволяют душе убитого им переродиться. Она навсегда остается в этом клинке и блуждает по его бесконечным лабиринтам в поисках выхода и успокоения. Прелестное наказание для таких выблюдков как вы, правда? Молитесь. Просите своих Богов о спасении, ибо не будет границ моему гневу...

Томек ждал у повозки, стоя рядом с раскрытым золотым сундуком. Амальтей в полубреде, укутанный в плащ лежал в повозке, что-то бормоча. Слов было не разобрать, да и Томек не особо желал, его волновало только то, что предстояло увидеть. Он всегда думал, что его сердце не сможет уже дрогнуть, а душа в ужасе сжаться, но, когда из темноты старого барака вышла прекрасная Альмалея, держа в руках две головы, с которых еще капала кровь, перед его глазами поплыл туман, а завтрак подкатил к горлу. Ее платье, разукрашенное алыми пятнами крови, в некоторых местах было порвано, а руки были облиты кровью, которая уже начала высыхать тонкой корочкой. Она шла не спеша, подставив лицо утреннему солнцу и тихонько улыбаясь, словно в ее руках были не кровавые дары, а корзинки с цветами. Сохраняя спокойствие, она сложила головы в сундук и забралась в повозку.

–Скорее, Томек, впереди нас еще ждет много дел.

Их было двое, и они давно уже шли в тишине, под затянутым тяжелыми бардовыми тучами небом. Узкая тропа тянулась вверх по склону и скрывалась, как и горизонт, за огромным валуном, так что сказать, как далеко еще идти было невозможно. Над головой бурлил багрянец, как если бы море и небо вдруг поменялись местами. Массивные облака неслись по небу, словно тяжелые морские волны. Сквозь них не пробивался свет и все вокруг было погружено в бардовый сумрак. Напряженная атмосфера этого странного места давила физически и морально, угнетала и натягивала нервы. Все было странно в этом молчаливом мире, все было тускло и тихо. Лишь только они двое выглядели на фоне всего остального настоящими. Двое мужчин, молча поднимавшихся на самый верх горы.

Что это было за место? Что за мир окружал двух спутников? Может быть ответ был в тех бардовых тучах, которые так неистово клубились над головой. Или быть может ответ был скрыт в тех сухих кустарниках, которые изредка попадались вдоль дороги. За все время пути, им ни разу не встретилось ни одного даже самого маленького ручейка. Все в этом мире было мертво. Мертво уже не одну сотню лет и, скорее всего, уже никогда это мертвое не станет живым, никогда не будет в этом мире радостной зелени или спокойного журчания воды.

– Это странно, тут все не живое. – один из мужчин отломил сухую веточку с придорожного куста, которая тут же рассыпалась прахом. Его спутник промолчал. Лишь глубже надвинул капюшон и запахнул плащ. – Куда мы идем и почему вы мне ничего не говорите? Сколько еще...

–Тебя ждут. – проскрипел спутник и пальцем указал на вершину скалы, теряющуюся в облаках, – Там. – Из-под капюшона на Амальтея уставились два круглых желтых глаза. Лучше бы он не начинал говорить со своим молчаливым провожатым, не нужно привлекать его внимание к себе. Нужно просто идти следом. Молча. И не смотреть в глаза, иначе потеряешься. – Хочешь спросить еще что-нибудь у Молчаливого Стража? – ссохшаяся рука легла на плечо и Страж попытался поймать взгляд ясных зеленых глаз своими тающими желтыми.

– Кто ждет? – от прикосновения Стража по плечу расползался могильный холод, проникая все глубже в тело и сознание, затмевая его. Отводить глаза было все сложнее, слишком заманчиво блестели эти два немигающих желтых огонька. Холодный пот выступил на спине, колени начали дрожать. – Я тебя не боюсь!

Амальтей оттолкнул Стража от себя, со всей своей юношеской горячностью и с вызовом посмотрел в его глаза.

Темная бездна распахнула перед ним свои врата, мерцая и переливаясь, она увлекала его в самую глубину, туда, откуда невозможно было бы выбраться. И чем дольше ты смотришь в нее, тем сильнее тебе хочется окунуться в нее с головой, уйти окончательно и потеряться для всего мира. Только лишь наблюдать, как тебя наматываешь на огромные колеса и растворяет в этой бездне, наполненной отталкивающе– прекрасных миражей и иллюзий, низменных и возвышенных человеческих стремлений, и желаний. Но больше всего чувствовалось стремление бездны получить тебя, полакомиться и насладиться тобой, распробовать тебя на вкус и утолить тобой свой голод. Она была похожа на Систему, такая же непредсказуемая и упорядоченная, бесконечно, безумно прекрасная своей отвратительной сущностью.

Амальтей погрузился с головой в эту бездну, видя страдания и наслаждения, наполняющие ее. Слишком велик был соблазн, чтобы мальчишка мог противостоять ему. Время прекратило свое существование. Вокруг кричали и страдали люди, рождались и умирали миры и все это создавало нечто поистине удивительно и омерзительно одновременно, что-то такое, чем хотел любоваться вечно и наслаждаться до бесконечности.

Бездна захлопнула свои врата.

Темнота подземелий древнего Эллеен давила на плечи, сковывала разум и изматывала эмоции. Шаги, тихие в других местах, тут были подобны раскатам грома на небосклоне и разносились по широким коридорам и тонелям, отдаваясь гулким эхо. Древние были вокруг, их бесплотные духи. Некогда эти земли принадлежали эльфам, той великой рассе, которая бросила вызов Богам и проиграла сражение. Мало кто из ныне живущих знает, что именно Эллеен стоял на месте древней печати, наполненый великой мощью и магией жини он должен был сдерживать печать, не дать ей отвориться и защитить мир от порождений Всеенной, коорые сами себя называют Извечные. Знание это передавалось от правителя к правителю, от Верховного Магистра к приемнику, из поколения в поколение. Не случайно именно род Айэшей правил этими зельями тысячи лет, самые сильные маги жизни, самые блистательные ученные, самые доблестные воины они были назначены нести это бремя самими Богами. Это одна красивая легенда, которая написана на древних свитках, которые хранились в глубоких подземельях. Кто то другой может утверждать, что именно Айэши правили землями севера, потому что некогда родоначальница этой династии смогла объединить все разрозненные фамилии и рода вместе, в одно великое государство, которое смогло отбить Север у драконом, орков и снежных великаном и отстоять его, вытеснив всех так далеко ко льдам, что воспоминания о них затихли и растворились во времени.

Кириэ шел по длинным тонелям подземелий и смотрел на стены, на которых еще можно было увидеть следы росписей, мозаики и орнамент, который сохранился благодаря холоду, пронизавшему дворец и занявшему залы на многие сотни лет. Величетсвенные представителя Айэшей, изображенные на фресках и мозаиках, прекрасные Боги, дарующие им свою милось, тексты на языке, столь древнем, что наверное даже сами тени не смогли бы прочитать их, но Кириэ читал, и зло вскипало в нем. Он ненавидел этот род, каждого представителя, каждого наследника и предка, он ненавидел их всех, проклиная столь черными проклятьями, что не каждый осмелился произнести бы их. Владыка считал, что именно они виновны в захлестнувшим миры Вселенной хаосе, который он намеревался прекратить, упорядочить и подчинить. Он ненавидел их за то, что именно они приняли решение дать бой Энцеладу и именно они этим решением привели к краху империю. Ему было плевать на всех людишек, которые погибли тогда, только его мать и отец имели значение, они погибли тогда, в том аду, который наступил. Он винил Айэшей и требовал отмщения.

Тяжелые дубовые двери перекрыли проход, прекрасно сохранившиеся, они были приоткрыты, будто бы его уже ожидали. Распахнув их, Кириэ вошел в просторное помещение, потолки которого терялись во мраке, так же как и пол обрывался и уходил в бездну. Заглянув с самого края вниз, он ожидал увидеть все что угодно, но только не печать, на самом краю которой сидел старик.

–Ты хранитель печати? – мужчина смотрел ему в глаза и видел, как губы старика двиаются, хотя тот находилсся на самом дне бездонной пропасти. – С тобой я должен был встретиться тут?

Любовники всегда вынуждены скрываться. От посторонних глаз, от родных или же от Богов. И как легко скрыться там, где ты знаешь каждый уголок, каждую потаенную дверь. И в то же время как тяжело, когда твой любовник есть сам наследник древнего рода, будущий правитель лордства. Тяжело смотреть ему в глаза, когда вокруг так много придворных, а ты всего лишь ученица ведьмы при дворе и за связь с лордом тебя ждет в лучшем случае публичная порка и изгнание.

Так думала Марка, лежа на расстеленном покрывале рядом со своим любимым. Они любили друг друга, но волей Богов были рождены под разными звездами, он в опочивальне леди, а она в хижине крестьянина.

–Моя.

Его губы скользнули по ее шее вверх и прикусили мочку уха.

–Никому не отдам, – прорычал он нежно и прижал ее к себе, скользнув рукой по гибкой спине и узкой талии. Она любила его руки, наглые, горячие и безумно нежные, которые скользили по ее телу, зная все ее слабые места, от прикосновения к которые так часто начинало биться сердце и замирало дыхание. Так же и она знала всего его места и часто, когда наедине с ней он начинал злиться, говоря про политику, она нажимала на эти его рычажки, сменяя гнев на ласку.

–Я не могу больше так. Нам нужно прекратить это все.

–??

–Мы не можем больше встречаться так. Или объяви меня своей при всех или же не приходи больше. Пройдет время, и ты найдешь себе жену, из ваших. Понимаешь? А я что же? Так и останусь девкой на ночь? Для удовлетворения желаний, на которые она не согласится?

–Дай время. Все будет, я не женюсь на другой, но и сейчас не могу тебя представить матушке. Пойми меня, любовь. Нужно просто чуть – чуть еще потерпеть и все будет хорошо. Верь мне, – молодой лорд усадил девушку себе на бедра и легко вошел в нее, легонько придерживая за талию. – Ты мне веришь?

– Да...– Марка двинула бедрами и застонала, запрокинув голову.

-Встреться со своим самым жутким кошмаром лицом к лицу, и ты увидишь, на что способен. Позволь загнать себя в угол, лишить пути к отступлению и в тебе проснуться небывалые силы, словно камень с плеч сбросишь. – серые тени бродили по разрушенным стенам, темные провалы заполняла тьма, такая густая, что ее можно было бы мазать на хлеб, а ветер гонял перешептывания мертвых. – Мой учитель всегда говорил так.

Ведьма, осмотрелась вокруг и остановилась, глядя прямо перед собой, туда, где возвышались развалины дворца.

– Они будут ждать нас там.

Дамонион, как многих он привлекал своими богатствами и тайнами. Многие искатели приключений сложили свои головы на промерзшей насквозь земле. Некоторые погибали от лютого холода, царившего в этих краях. Других же убивала Тьма, пропитавшая собой и небо, и землю. Смертью пахло над Дамонионом. Разрушенные города встречали путников черными провалами в стенах и яростным воем ветров. На сколько можно были видеть, простиралась ледяная пустыня, на которой не росли даже чахлые деревца. Только снег и мрак, который не могло разогнать даже тусклое северное солнце, казалось, что Боги не хотят видеть это проклятое место, все время затягивая небо черными грозовыми тучами. Дальше на север можно было видеть очертания древней столицы эльфов, величественного некогда Эллеена, над руинами которого возвышались дворцовые башни, которые выделялись своей чернотой даже на фоне тяжелых грозовых туч.

Тьма пробудилась ото сна и зашевелилась в темных залах дворца. Она всматривалась в пришельцев и изучала их. Владыка всматривался в темные коридоры, бродил по брошенным залам, так давно покинутым и забытым. Клубы пыли, взметаемые его шагами, переливались тенями, следовавшими за ним по пятам, тенями, которые никогда не покидали этих стен и никого не пропускали вовнутрь. Но тут они отступили, чувствуя силу, превосходящую их, чувствуя черное сердце, отравленное жаждой мести, болью и яростью, холодной и расчетливой.

Стоя на самой вершине смотровой башни, он смотрел на юг, туда, где во мраке надвигающейся бури сверкала одинокая звезда, туда, где люди были не готовы к его появлению. Ледяной, пробирающий насквозь ветер, яростно шипел, стараясь подхватить этого человека, который так нагло осмелился нарушить покой древней столицы, и скинуть его с этой башни в самый низ, туда, где на многие мили вокруг расстилалась выжженная ледяная пустыня, усеянная обломками империи. Длинный черный плащ яростно хлопал на ветру и рвался вперед. Нетерпение одолевало его, подстегивало к действиям, быстрым и решительным.

– Готов ли ты проливать кровь неверных? Тех, кто отвернулся от общей, единой веры и теперь живет, не оглядываясь назад, забывая свое прошлое, свои давние обещания? – холодные серые глаза не отрываясь смотрели на юг. Скоро. Совсем скоро он сможет наконец то показать всю силу, которой наделили его Боги, во имя которых он пролил столько крови. Скоро содрогнется весь Иллион. Ни что не сможет остановить его. – Собери мне армию. Пусть придут и преклоняться угнетенные великаны с востока, пусть поднимется из своих жалких нор на западе нечисть. Скажи им, что Владыка призывает бороться за мир, который у них отняли, сражаться за свое будущее, отстаивать великое прошлое. Ступай и пусть придет Видящая.

Где-то внизу копошились мертвые, поднятые из своих могил по прихоти Богов. Они были омерзительны ему, жалкие существа, некогда бывшие великим народом, теперь существовали лишь для того, чтобы утолить свой голод, терзающий их черные души постоянно. Он ненавидел и презирал их, но еще больше он ненавидел тех, кто жил, наслаждаясь каждым мигом своей жизни, тех, кто не знал ни лишений и бед. Они все, даже не подозревают о том, что являются всего лишь гостями в мире, который не принадлежит им. И все они молятся своим Богам, поклоняются им и боятся прогневать. Не знает еще никто из них, что Боги давно оставили этот мир, ушли в небытие, так же, как и все остальное уходит, оставив после себя лишь пустоту, которая никогда не сможет затянуться.

Пришло время показать и этому миру новых Богов, долгие тысячелетия спавших во мраке.

Буря надвигается на Иллион, покрывая тьмой северное небо.

Воздух, пропитанный травами и микстурами, неприятно щипал в носу. Тишину и покой комнаты прерывало только хриплое, прерывистое дыхание тяжело больного, лежавшего на широкой постели. Решением Светлейшей, в покои не пускали никого, кроме узкого круга людей, в числе которых были лекари, лучшие в Аллиен-Тар, магистр Меррой Грохтемский и, конечно же, она. Для остальных вход в покои молодого наследника был закрыт. Лекари молча покинули покои, скорбно опустив головы – они сделали все, что от них зависело и теперь оставалось только молиться Богам, чтобы они не забрали душу. Или же наоборот, покончили с мучениями и отпустили его.

Оставалось ждать.

Альмалея сидела у изголовья, держа в своих ладонях руку мальчика. Очень тяжело смириться с мыслью о том, что кто-то дорогой для тебя, может просто перестать существовать. Просто исчезнуть из этого мира, уйти, не оставив после себя ничего, кроме воспоминаний. Альмалея смотрела на него, и не видела ничего, кроме лиц алтмекийских стражей, которые искажены болью и страхом. Это было омерзительное зрелище, видеть, как они молят ее о пощаде. Те, кто не так давно измывался над ребенком, подвергая его изощренным пыткам, ползали у ее ног и молились сквозь слезы. Только Боги либо решили не прощать такого, либо действительно отвернулись от этого мира, не в силах более смотреть на мерзости, которые творили люди от их имени.

Хриплый вздох. Содрогание тела в предсмертной конвульсии.

Бал весеннего равноденствия, самое торжественное и прекрасное событие, которое может случиться в Северном Иллионе. Окончание долгой и суровой зимы и начало прекрасного, теплого и цветущего лета, которое застилает цветными покровами пустовавшие долины. Люди со всех земель собирались для празднования в Сияющем городе Аллиен-Тар, где каждый год это празднество проходило с невиданным размахом.

Близился вечер. Время, когда на небе должны были сойтись после долгой разлуки в своем таинственном и мистическом танце супруги – жаркое солнце и холодная луна. Правители всех лордств пожаловали на бал в Дом Светлейших, сверкая драгоценностями и своими нарядами, словно стараясь таким образом спрятать пустоту, которая была у них внутри. Был тут даже и посол от далекой и таинственной Алтмекийской империи, державшейся особняком, после сокрушительного поражения, нанесенного ей объединенными войсками лордов и Аллиен-Тар. Многие молодые лорды присутствовали впервые в этом городе и были искренне потрясены его величием и красотой– дворец сверкал, как будто был полностью высечен из огромного драгоценного камня, наполненного внутри ярким светом. В нижнем городе гуляния шли уже полным ходом и до дворца докатывались отзвуки быстрой музыки и обрывки песен, под которые так часто бросались в пляс обычные люди. Правильно говорят– дай людям вино и песни, и они забудут о проблемах.

– Дитя мое, как ты повзрослела с нашей последней встречи, – старый магистр по-семейному обнял Меллису, – Все хорошеешь и хорошеешь, не то что я. Старая развалина! Ты посмотри, как интересно время, кого-то старит, а кого-то красит.

–Ну что вы, магистр Меррой, вы прекрасно выглядите для своих лет. И даже немножечко лучше. – девушка широко улыбнулась, – Но только немножечко.

Взяв девушку под руку, магистр двинулся с ней вглубь зала, подальше от этого надоевшего оркестра и высокомерия окружающих, которые смотрели на молодую эльфийку оценивающе, будто бы спрашивая– ну и что же ты можешь, девочка, чем ты удивишь нас. Он не любил это общество и старался появляться на людях как можно реже, предпочитая всему этому блеску уединение в горном монастыре Ордена.

– Гадюшник. Иначе и не назовешь. Я бы с удовольствием не вылезал из своей древней берлоги, но твоя тетка обозлиться на меня, ведь это же священный праздник вашего народа. Кстати, не подскажешь ли ты мне, дитя, когда эта старая ведьма соблаговолит обрадовать нас своим величием? – магистр весело взглянул на принцессу, которая тактично решив промолчать, задорно улыбнулась ему, давая понять, что не имеет ответа на заданный вопрос. Она нередко размышляла над отношениями этих двоих, которые вели себя как старые друзья, но в то же время могли резко обозлиться и бросить все былое в огонь, став злейшими врагами, как это бывало уже однажды. – Эти разодетые женщины и мужчины, делающие вид, что им интересно и приятно общество друг друга, а сами, готовые в любой момент перерезать глотку за земли другого. Лицемерие и ложь, вот кто правит балом, кто дергает за их ниточки, а они послушные марионетки. Не более того. Будь с ними осторожнее, дитя, они будут тебя еще долго окружать, иногда будут меняться лица, но мысли всегда будут те же, что и сейчас. Да что сейчас, те же, что и сотни лет назад... – магистр вежливо улыбался окружающим, отводя девушку подальше от лишних ушей. -Вот посмотри на эту,– магистр указал на дородную женщину, окруженную многочисленными служанками, – правительница западного лордства, леди Шантаниэльськая. Считает свое лордство хрустальных башен самым прекрасным на западных хребтах. Любит купаться в лучах величия, но с трудом влезает в свое вечернее платье, которое так старательно усыпает драгоценностями, что выглядит как сверкающее облако. А вон та, леди Картвудская, правительница долин на востоке, убила во сне своего мужа, который слишком громко храпел и мешал спать ей. Суровая женщина, что не скажешь о ее сыне, которому предстоит принять все ее наследство. Тот еще размазня, все время прячется за спиной своей матери. Не радостное будущее ожидает долины с таким правителем. – девушка посмотрела на затравленного юношу, понуро опустившего голову. Худая, можно даже сказать, что, тощая, леди Кортвудская отчитывала его по какому-то пустяку, эмоционально жестикулируя. Бедный юноша, слишком волевой была его маман, слишком властной и темпераментной. Одним словом– Восток, все не как у людей.

Магистр долго еще рассказывал бы Меллисе о ее будущих соседях, если бы двери тронного зала не распахнулись, приковав к себе взгляды всех собравшихся. Лорды и леди выстроились в живой коридор, готовые в любой миг поклониться и опуститься в глубоких реверансах, приветствуя Светлейшую правительницу Аллиен-Тар. Это не мало позабавило девушку и заинтересовало, ведь свободные лордства потому и свободные, что не присягают никому из правителей и даже не создают союзы или альянсы. А тут такое...

– Театр лицемерия, лжи и фальши. Не более того. – магистр хотел было сплюнуть, но видимо, вспомнив, где находится, решил, что лучше этого не делать. – Так повелось, дитя, что лорды и леди, как звери уважают только того, кто сильнее и только его власть признают. Они понимают, что твоя тетка для них слишком сильный противник и поэтому даже не оспаривают ее властвование над Севером. Но не допусти того Боги, твоя тетушка Альмалея Айэши проявит минутную слабость или совершит ошибку, и эта толпа растерзает ее, не оставит на память о ней ничего. – старик на миг задумался, и добавил, словно нехотя, – И тебе предстоит стать такой же, учись у нее, пока есть такая возможность. Никто не знает, какую игру затеют Боги дальше. А теперь иди на свое законное место рядом с ее троном и отдыхай, как подобает молодой наследнице.