Текст книги "Моя миссия в Армении. 1992-1994"

Автор книги: Владимир Ступишин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 32 страниц)

СРЫВ ПЕРЕГОВОРОВ

21 сентября – 4 октября внимание не только нашего посольства, но и многих наших армянских друзей было приковано к событиям в Москве. В противостоянии президента, олицетворявшего тогда демократические силы и перспективы, с мятежным вице-президентом и парламентом посольство без колебаний стало на сторону Ельцина, о чем я не преминул информировать Москву. Президент, правительство, большинство парламентариев, демократическая интеллигенция Армении открыто заняли такую же позицию. 24 сентября в Доме журналиста я встречался с корреспондентами московских СМИ. В Ереване были представлены ИТАР-ТАСС, РИА-Новости, «Московские Новости», «Независимая газета», «Правда», «Комсомольская правда», «Российские вести», радио и телевизионные программы. Мне было трудно проследить, как сами они подавали московские события, но их армянские корреспонденты, за редким исключением, которое тогда в основном помалкивало в тряпочку, высказывали сочувственное отношение к решениям Ельцина. Поэтому разговор у нас получился дружеский, прошел при полном взаимопонимании. Это потом, через много месяцев, узнав, что я уезжаю, корреспондент «Правды» ни с того, ни с сего решит обгавкать мою позицию, занятую в октябре, и ради вящей убедительности переврет ее до неузнаваемости. Но это – исключение, лишь подтверждающее правило: порядочных людей все же больше, чем непорядочных.

Свою повседневную деятельность наше посольство, естественно, не прекращало. Я даже побывал в Гарни и Гехарде, местах древних и очень красивых, где старинные храмы органично вписываются в прямо-таки сарьяновские и акопяновские пейзажи. Гарни славится прекрасным храмом бога огня Митры, внешне подобным Парфенону. Под ним – ущелье, скалы, речка внизу. Совсем рядом – запущенный виноградник и старые груши с великолепными сочными плодами. И много солнца и синего неба. И симпатичный привратник Арам, который угощал нас этими самыми грушами.

А дальше – Гехард. Это потрясающий христианский храм в скале, а вокруг него – целый монастырь. Настоятель монастыря Тер-Егише, бывший сослуживец Тер-Петросяна по Матенадарану, спел псалом в усыпальнице князей Прошянов и угостил замечательным медом из ульев, прилепившихся на скалах. Тер-Егише за чаем с медом рассказал забавный случай. Лет пять назад монастырскую пасеку «посетил» медведь. Полакомиться ему захотелось. Его прогнали холостыми выстрелами. Отойдя на почтительное расстояние, мишка забрался на высокую скалу над входом в монастырь и долго оттуда грозил кулаком обидчикам.

Когда мы осматривали достопримечательности Гехарда, к нам подошли ребята из знаменитой команды КВН, пригласили на «Шарм-шоу» во Дворец спорта. Мы там потом побывали. Дворец нам очень понравился. А «Шоу» слишком долго не начиналось, и мы после первых, очень шумных номеров сочли за благо не досматривать его до конца.

Было много и других дел. Именно тогда я познакомился с новым министром обороны Сержиком Саркисяном и писателем Грантом Матевосяном, съездил на Мецаморскую АЭС, участвовал в открытии международной конференции сейсмологов, ходил на прием к послу КНР, ездил в музей Сардарапатской битвы. А ночь с 3-го на 4 октября мы с женой провели у телевизора, переживая ход событий в Москве, звонили домой, беспокоились о наших детях, а они дополняли в живых красках картину происходившего у Белого дома. И в нашем Девятинском переулке, где с колокольни церкви по прохожим стрелял снайпер, убивший несколько ни в чем не повинных людей. Стрельба по зданию Верховного Совета, конечно же, восторга ни у кого не вызывала, но поражение блока Руцкого-Хасбулатова, поддержанного красно-коричневыми и просто фашиствующими элементами мы приняли со вздохом облегчения. Я дал несколько интервью местному агентству СНАРК и радио России, потом московским «Вестям» и Армянскому телевидению. Это – 4 октября. А на следующий день объяснял суть происходящего по Армянскому радио. 11 октября вручил президенту Тер-Петросяну заявление Ельцина о предстоявших выборах и референдуме, о продолжении реформ и неизменности внешней политики. Президент сказал, что Армения примет приглашение направить наблюдателей на процедуру голосования в России, и сама пригласит российских наблюдателей, когда назначит свои новые выборы и конституционный референдум.

Когда я сейчас перечитываю некоторые документы, относящиеся к тому времени, у меня складывается совершенно определенное впечатление, что американцы с помощью своих европейских союзников попытались воспользоваться смутой в Москве, чтобы сорвать прямые переговоры Баку-Степанакерт и посредничество Москвы и Еревана.

21-23 сентября в Праге заседает КВДЛ СБСЕ. Среди прочих вопросов – Карабах. Опоздавший представитель Азербайджана заваливает уже согласованный всеми остальными участниками проект «компромиссных развязок» и начинает новый раунд споров. Вот тут-то на первый план и вылезают американцы, демонстративно противопоставляя коллективные усилия в рамках Минской группы любым другим, «автономным», посредническим шагам (имея в виду прежде всего встречи в Москве представителей Азербайджана и Нагорного Карабаха). Тупиковая ситуация усугубляется тем, что еще 20 сентября советник-посланник посольства США в России г-н Селл передал Казимирову любопытное «Устное сообщение Госдепартамента США». «Устное» – это эвфемизм. На самом деле – это бумага, в которой черным по белому английским языком прямо говорилось, что «одностороннее развертывание российских миротворческих сил» не устраивает американцев. И излагалось это мнение не иначе, как от имени «международного сообщества». А 25 сентября, когда в Москве было достигнуто согласие продлить еще на месяц договоренность о прекращении огня и продолжать прямой диалог Азербайджана с Нагорным Карабахом, появляется новая американская «не бумага», почему-то на уровне всего лишь 2-го секретаря посольства – ничего себе визави для посла Казимирова! И в этом «Устном заявлении Госдепартамента США», сделав дипломатическую оговорку о том, что они не испытывают ревности к России в связи с ее инициативой и даже приветствуют диалог между Азербайджаном и… нет, не Нагорным Карабахом, а лишь «армянами нагорно-карабахскими», американцы настаивают, как и в Праге, что эти двусторонние контакты непременно «должны быть составной частью усилий минской группы и обсуждаться в ее формате», иначе, грозят они нам, «вы рискуете утратить поддержку международного сообщества.» А поэтому извольте передать ваши предложения на заседание минской группы в Париже. (Минская группа с маленькой буквы – так значится в американском тексте). Тут же американцы напоминают, что «Турция имеет важные стратегические интересы и заслуживает быть включенной в этот процесс», то есть, другими словами, в навязывание их, американцев, «формата» переговоров об урегулировании карабахского конфликта. Остается только удивляться бесцеремонности этих притязаний и беззубости российского дипломатического ведомства, которое вместо того, чтобы послать подальше непрошенных искателей бакшиша в чужом огороде, глядело на них заискивающим взором своего американофильствующего министра и, конечно же, ни о каком отпоре и не помышляло.

Было еще и третье «Устное сообщение» госдепа. Оно поступило в МИД РФ из посольства США 5 октября по факсу. В нем восхвалялся очередной вариант плана Минской группы, отредактированного на неофициальном совещании «девятки» в Париже 22-28 сентября, приветствовалось намерение России «работать более активно с минской группой» и давалось понять, что «сторонам важно сосредоточиться на плане минской группы и не обсуждать новые планы», то есть, опять-таки, предлагалось выхолостить двусторонние прямые переговоры.

Тем не менее МИД НКР заявил о готовности обсудить принятый в Париже «обновленный график», хотя он в некоторых своих пунктах оставался неприемлемым для карабахской стороны. Армения план «девятки» решила принять, но при этом Ваган Папазян заявил в телеинтервью, что его надо совместить с российским планом. Что за российский план он имел в виду, мне чуть позже объяснил Жирайр Липаритян. В его основе – то же, что в графике «девятки», но, кроме того, предлагается ввести миротворческие разъединительные силы, скорее всего российские, с последующим получением флага ООН, против чего остальные участники процесса СБСЕ. И во главе наблюдателей должен стать российский посредник, что тоже не нравится американцам и их союзникам. Наконец, надо еще определить демилитаризованные зоны, и это уже не подходит Карабаху, ибо пришлось бы убрать из таких зон молодежь, что равнозначно депопуляции деревень, а много ли их у Карабаха?

Азербайджан обновленный график просто отклонил по той причине, что в нем не упоминалось ни о Лачинском коридоре, ни о судьбе «миллиона» беженцев. Откуда взялся этот миллион, одному Аллаху известно. Даже в мирное время не жило столько людей во всех районах Азербайджана, над которыми установила контроль карабахская армия к концу октября 1993 года, а в условиях военных действий, готовя собственные удары по армянам и карабахцам, азербайджанские политики заблаговременно эвакуировали значительную часть людей из приграничных и прифронтовых районов, и к беженцам их отнести можно было с большой натяжкой, а свои претензии они должны были бы предъявлять правительству в Баку. Да вот, поди ж ты, пошла гулять липовая цифра и по документам ООН и СБСЕ, превратившись в один из «аргументов» азербайджанской стороны, вполне достаточный, по ее мнению, чтобы торпедировать даже перекошенные в ее пользу планы СБСЕ. Но самое любопытное нововведение в позицию Азербайджана заключалось в том, что азербайджанцы опять стали возражать против «искусственного раздувания статуса армянской общины Нагорного Карабаха» и требовать равноправия на переговорах для представителя азербайджанской общины Нагорного Карабаха, которому давно уже было отведено место в креслах азербайджанских делегаций, поскольку сама эта община с территории НКР эвакуировалась в собственно Азербайджан в первые дни конфликта. Другими словами, произошло серьезное отступление от курса на прямые переговоры с НКР, от признания которой в любом виде Баку категорически отказался. А Гейдар Алиев продолжал между тем пудрить мозги московским деятелям, что он-де по-прежнему не отвергает идею прямых переговоров с руководством Нагорного Карабаха.

8 октября в Ереван явилась делегация СБСЕ во главе с Матиасом Моссбергом, личным представителем председательши СБСЕ шведки Маргариты аф Угласс. С ним приехал и уже известный мне итальянец Форнари. По словам Левона Тер-Петросяна, с которым я виделся 11 октября, от встречи с шведом и итальянцем у него сложилось впечатление: в кругах СБСЕ вроде бы смирились с тем, что миротворческие силы в районе конфликта будут состоять из российских военнослужащих, но ради спасения лица СБСЕ надо, чтобы Россия обратилась именно к этой организации за благословением, которое будет дано. Козырев всегда был за то, чтобы действовать под эгидой СБСЕ, но в Москве боялись, что эта идея будет отвергнута и хотели поставить всех перед фактом. Ну а теперь Россия может спокойно обратиться к СБСЕ. Только важно, чтобы не было преждевременной утечки информации к азербайджанцам. Пусть об этом знает лишь Казимиров. Я сказал, что направлю эту информацию Лобову и Козыреву. И Левон Акопович согласился.

13 октября Казимиров снова прилетел в Ереван и успел повидаться с Робертом Кочаряном перед самым его отлетом в Париж, куда карабахского руководителя пригласила Международная дипломатическая академия, чему поспособствовали послы России и Франции в Ереване. Казимиров встретился и со своими обычными собеседниками с армянской стороны.

А в это время в Нью-Йорке постпреды с подачи своих столиц сработали еще одну резолюцию СБ ООН, которая не внесла ничего нового в развитие переговорного процесса. Более того, была явно ему противопоказана повторением устаревшей формулы «нагорнокарабахский регион Азербайджанской Республики», которую категорически отвергали и НКР, и Армения. В своей реакции на резолюцию № 874 от 14 октября МИД Армении вслед за этикетными комплиментами и приветствиями заявил о неприемлемости для Армении какой-либо формулировки, предопределяющей результаты Минской конференции СБСЕ. Аналогичной была и реакция НКР, изложенная в письме Карена Бабуряна генсеку ООН Бутросу Бутрос-Гали. А в своих посланиях к Марио Рафаэлли он и Аркадий Гукасян предложили конкретные коррективы к обновленному графику «девятки». Все вернулось на круги своя. И это в условиях нового обострения на фронтах.

БРОСОК К АРАКСУ

Вечером 21 октября Аркадий Гукасян позвонил мне и сообщил, что азербайджанские войска начали массированное наступление в Джебраильском районе. Радиоперехват свидетельствует о вероятном участии в боях с их стороны афганских моджахедов. Гукасян потребовал объяснений у Джалилова. Тот обещал ответить. Но азербайджанские власти, как водится в подобных случаях, стали уклоняться от контактов.

Я немедленно отправил краткое сообщение в Москву, в адрес нашего МИДа, где оно утром 22-го уже легло на стол Козыреву и некоторым его замам.

Тем же утром Гукасян снова позвонил мне и сказал, что военные действия продолжаются, а Джалилов так и не прорезался. На фоне агрессивных публичных заявлений Гейдара Алиева и его министра иностранных дел Гасана Гасанова речь явно идет о попытке нового витка эскалации вооруженного конфликта. Карабахские военные готовы дать отпор.

23 октября наступление азербайджанцев в Джебраильском и Физулинском районах продолжалось. По железной дороге к станции Горадиз на границе с Ираном пошли эшелоны с артиллерией и танками, в основном украинского производства. Московские витии как в рот воды набрали. Кое-кто в Москве явно надеялся, что на этот раз азербайджанцам удастся справиться с карабахцами. Их ждало жестокое разочарование.

Ответная атака карабахских войск опрокинула аскеров, азербайджанская армия ударилась в панику и в позорное бегство, несколько тысяч мирных граждан и солдат бросились через Аракс в Иран. Карабахские войска, практически без сколько-нибудь серьезного сопротивления со стороны азербайджанцев, вышли на границу с Ираном на двадцатикилометровом ее отрезке в районе Горадиза, и великодушно дали оказавшимся в окружении азербайджанцам уйти вдоль Аракса на восток.

25 октября Давид Шахназарян в беседе со мной высказал предположение, что Баку вызвал обострение конфликта потому, что Гейдару Алиеву нужна победа, хотя бы маленькая. Поэтому он будет покушаться даже на территорию Республики Армения, в частности, в районе Ноемберяна и Иджевана, граничащем с Казахским районом Азербайджана, и со стороны Нахичевана, где провокаций можно ждать и от алиевцев, и от эльчибеевского «народного фронта», и от «серых волков», подпитываемых из Турции.

Если 21-22 октября в течение суток карабахцам не удавалось связаться с Баку по телефону, то с того момента, как азербайджанские войска обратились в бегство, вновь «прорезался» Джалилов, названивая в Степанакерт и Ереван. В беседах с Давидом Шахназаряном по телефону и с Казимировым, который находился в Баку вместе с миссией мадам аф Угласс, Джалилов фактически признал, что военные действия начались по инициативе азербайджанской стороны, но сделал оговорку, что это было якобы делом рук «неконтролируемых отрядов», действующих по указке Сурета Гусейнова, и что Гейдар Алиев распорядился провести расследование. С армянской стороны Джалилову посоветовали разобраться во всем с карабахцами при посредничестве России, дать событиям объективную оценку, прекратить их пропагандистское извращение, наказать виновных, если Азербайджан всерьез хочет продолжения переговоров.

Карабахцы подозревали, что этого-то азербайджанцы тогда как раз и не очень-то хотели, иначе бы они не требовали длительного прекращения огня без предварительных условий, то есть без деблокады, без наблюдателей, без миротворческих сил, чтобы дать себе передышку и поставить на ноги свою деморализованную армию. А делать это они собирались с помощью западных союзников, проявлявших обостренный интерес к каспийской нефти и планам строительства трубопровода в сторону Турции.

Давид Шахназарян высказал пожелание, чтобы Россия оказала воздействие на Азербайджан в пользу прямых двусторонних азеро-карабахских переговоров.

Как только азербайджанцы начали терпеть поражения, МИД России, наконец, проснулся и 26 октября сделал заявление о своем глубоком разочаровании и озабоченности, проигнорировав тот факт, что инициаторами обострения были бакинские умники и обвинив во всем нехороших «карабахских армян». Вечером 26-го объявившийся в Ереване Казимиров позвонил мне по телефону. В ходе разговора он признался, что является автором этого замечательного опуса родного МИДа и попытался представить свое творение как нечто «сбалансированное», на что я ответил:

– Твоя сбалансированность, когда тебе и всем известен инициатор, лишь поощряет последнего. Почему-то когда били карабахцев, Москва обвиняла их же самих и их армянских братьев. А вот подобного отношения к азербайджанцам я не вижу. Так улещивать азербайджанцев, как делаешь ты, Володя, значит срывать процесс прямых переговоров с твоим же участием.

И еще тогда любили поговорить о «неадекватности» ответа карабахцев на азеро-моджахедские провокации. Я задумался над этим. Адекватно – это как? Подставить другую щеку? Сами собой сложились вирши:

Враги сожгли родную хату,

А я им нотой отвечаю?

Они в меня из автомата,

А я их все увещеваю?

А, может все ж пустить их матом?

Хоть и не будет адекватным

Такой ответ, а все ж приятно.

Ну а потом и автоматом.

Чтоб было точно адекватно!

«Врага надо бить на его территории, – писал я в своем дневнике. – Это настолько очевидная истина, что даже как-то неудобно слушать треп о «неадекватности», особенно со стороны тех, кто по-ослиному упрямо отказывается определить границы территории, выход за которые только и может считаться основанием для обвинений в неадекватности. Абсурд какой-то!»

Любопытно, что в эти же дни была сделана попытка втянуть Армению во внутригрузинский конфликт. На совещании глав трех закавказских государств и России в начале октября армянам было предложено поучаствовать войсками в охране железнодорожной ветки, ведущей от Черного моря через Тбилиси в Армению, правда, не на территории, контролируемой сторонниками свергнутого президента Звиада Гамсахурдия. Еревану это было совсем не с руки, ибо в Тбилиси проживало 400 тысяч армян, в Аджарии и Абхазии десятки тысяч, а главное – в Джавахетии (особенно в селах Богдановка и Ахалкалак) население состояло в основном из армян. Туда войдешь, а потом не выйдешь, сказал мне Давид Шахназарян. К тому же составы в Армению задерживает Шеварднадзе, а не Гамсахурдия и не Абашидзе. Оба они против ввода в Грузию армянского батальона. Не ухудшить бы положение армян в Грузии. Да и на Северном Кавказе оно стало менее стабильным. Не лучше ли поискать политические решения? Может быть, Грузии все же подумать о федералистской формуле. Почему бы ей не прибегнуть к посредничеству Армении в паре с Россией, чтобы собрать за одним столом, например, в Ереване, Шеварднадзе, Гамсахурдия, Абашидзе, Ардзинбу и других и инициировать диалоги между ними, а также общий разговор о новом устройстве Грузии для прекращения кровопролития и сохранения ее как единого, но федеративного государства?

Что думает Россия на этот счет? Этот вопрос Давида Шахназаряна я переадресовал Лобову и Козыреву, но ответа не получил.

От посылки в Грузию своего воинского контингента армяне тем не менее воздержались. И правильно сделали.

Однако занимали их все-таки не столько грузинские, сколько карабахские дела, приобретавшие иногда неожиданный оборот. 26 октября в телефонном разговоре со мной Давид Шахназарян сообщил, что утром из Зангеланского района подвергли мощному обстрелу населенный пункт Нювади недалеко от Мегри. Кто и зачем стрелял, непонятно: буквально накануне с азербайджанской стороны были сделаны подходы к армянским властям на предмет выяснения возможности эвакуации из Зангелана десяти тысяч человек… через Армению, причем не женщин и детей, а в основном солдат, попавших в окружение. Святая простота! Или прохиндейство?

Почти одновременно азербайджанцы обстреляли армянские села в Ноемберянском районе, на стыке армянской, азербайджанской и грузинской границ, и активизировали дезинформационную кампанию, к которой почему-то охотно подключились наши телевизионные «Вести» и «Новости».

Вечером 26 октября в Ереван явилась г-жа Маргарита аф Угласс со товарищи, а с ними все тот же Казимиров. Побеседовали мы с ним по телефону по поводу заявления МИД России, о котором я уже говорил, поговорили, что называется, по душам, и я вышел из моего кабинета на площадку перед КПП. Смотрю, рядом с входом в нашу посольскую дачку стоят Роберт Кочарян, Леонард Петросян и Аркадий Гукасян, ждут Сержика Саркисяна, чтобы разместиться в его квартире в третьей от ворот даче. Оказалось, Роберт в курсе, кто автор антикарабахского заявления МИД РФ, и собирается с ним поговорить, как следует. Казимиров часто жалуется на азербайджанцев, что они все время хотят всех надуть, а что делает сам? В этот момент в ворота въезжает черная «Волга» и из нее выходят Казимиров, Моссберг и де Сика. Все они – и ожидавшие, и только что прибывшие – тут же отправились в квартиру Липаритяна для беседы. Поговорили они по-крупному. Причем со стороны Казимирова была сделана попытка наврать, будто я вовремя не отправил информацию, полученную мною в ночь с 21 на 22 октября от Гукасяна о начале азербайджанских провокаций с участием моджахедов, а лишь постфактум, с запозданием на несколько дней, выдал пространную бумагу о развернувшихся событиях. Карабахцы знали, что это – брехня, ибо информация Гукасяна мною с помощью полковника Третьякова была отправлена фазу же по получении, о чем я сообщил Аркадию утром 22 октября. Зачем Казимирову потребовалось врать? Чтобы скрыть недогляд московских властей, не предпринявших ничего для предотвращения эскалации? Или же он покрывал Козырева, который мог не доложить президенту или хотя бы премьер-министру о моей телеграмме? Или просто хотел порушить доверие, которое испытывали к российскому послу и лично к Ступишину карабахские руководители? Что-что, а вот этот фокус ему не удался. Да и все другие его задние мысли легко прочитывались его карабахскими и армянскими собеседниками.

Время от времени Казимиров появлялся у меня в кабинете, куда ему по ВЧ названивал из Баку Джалилов. Сначала азербайджанец жаловался на то, что мост через Аракс, по которому в Иран удирает азербайджанское воинство, – это у населенного пункта Худаферин, – якобы обстреливается аж из Мегри. «Ну это уж полная фантастика, – заметил Левон Тер-Петросян, когда ему доложил об этом Казимиров. – Из Мегри до Худаферина дострелить ну никак не возможно.» Казимиров долго и терпеливо пытался выяснить у Джалилова, о каком мосте идет речь, и просил уточнить его географические координаты, чтобы дать их карабахцам, от которых мост скрыт горой, и просить их не стрелять по нему. Роберт Кочарян готов откликнуться положительно, но ему нужны координаты. Джалилов все путал и путал мост у Худаферина с дамбой у Горадиза, которую – кричал ему в трубку Казимиров – никто в данный момент не обстреливает, и она полностью контролируется азербайджанской армией, но координат того моста, что у Худаферина, Джалилов так и не дал.

Я удивлялся выдержке Казимирова: он потратил кучу времени на разговор с Джалиловым и все впустую.

– Вот так очень часто бывает, – признался он мне. – Говорим-говорим, а все без толку.

– По-моему азербайджанцы темнят, – сказал я ему. – Они все время врут про беженцев. Похоже, и с мостом что-то накручивают. В Зангелане и Кубатлы у них попали в западню не беженцы, а десять батальонов, приготовившихся ударить по Мегри, чтобы пробиться к Нахичевану. Вот теперь они локти и кусают.

После звонков из Баку и в Баку и переговоров с Робертом Кочаряном и Левоном Тер-Петросяном 27 октября Казимиров продиктовал моей заведующей канцелярией Ларисе проект совместного заявления Азербайджана, Армении и Нагорного Карабаха, более взвешенного, чем заявление МИД России. Во всяком случае, исчезло одностороннее обвинение НКР. Но цель у посредника была одна – вернуть все, как было 20 октября, то есть добиться отвода карабахских войск на прежние позиции, что устроило бы Азербайджан, но никак не могло устроить карабахцев, которым предлагалось пожертвовать своим успехом на поле боя, не получив ничего взамен.

Позвонила Франс де Артинг, интересовалась содержанием бесед Роберта Кочаряна с Левоном Тер-Петросяном, о чем я ей ничего поведать не мог, хотя бы потому, что был не в курсе. Франс поделилась со мной, что хотела бы устроить встречу Маргариты аф Угласс с дипкорпусом, но та отказалась под предлогом цейтнота. График у нее действительно был насыщенный. 27 октября она с утра была у президента, потом у председателя Верховного Совета, после обеда встречалась с карабахцами, потом с премьер-министром, наконец, дала пресс-конференцию и в 18.00 отбыла в аэропорт. Тем не менее мы с Франс решили, что эта дама делает все для «галочки», так как срок ее председательства в СБСЕ подходит к концу, и ей совершенно наплевать на суть карабахской проблемы.

Я поинтересовался впечатлениями от недавней поездки Роберта Кочаряна в Париж. Франс сказала, что все прошло как нельзя лучше. Кроме выступления в Дипломатической академии на Авеню Ош и встреч с представителями разных неправительственных организаций, Роберта Кочаряна принимали директор департамента Восточной Европы МИД Франции Пьер Пудад, представитель Франции в Минской группе госпожа Дюбуа, сотрудники кабинета министра обороны и отдела гуманитарной помощи МИДа. С Робертом Кочаряном в Париже беседовали корреспонденты таких влиятельных газет, как «Монд» и «Фигаро», а также турецкие журналисты. После этого он съездил в Бельгию, где был принят в Комиссии Европейских Сообществ в Брюсселе. Посетил он также и Европарламент.

Мне было известно, что подобные разъяснительные поездки намечались в Британию и Германию, и я предложил своему МИДу использовать французский опыт и пригласить Роберта Кочаряна или Карена Бабуряна в Москву, скажем, от имени Внешнеполитической ассоциации или благоволинского Института национальной безопасности и стратегических исследований, или ИМЭМО, или даже нашей Дипакадемии. Тогда это прозвучало гласом вопиющего в пустыне.

А во Франции принимали карабахцев и после поездки Кочаряна. В eвропейских организациях в Страсбурге тоже.

Утром 27 октября в 11.15 у меня в кабинете зазвонил телефон:

– Казимирова!

– Кто спрашивает?

– Из Верховного Совета Азербайджана.

– А кто именно?

– Джалилов.

– Здравствуйте, господин Джалилов. Я постараюсь найти Казимирова.

– Здравствуйте. В Зангелане драматические события. Блокада со всех сторон. Людям некуда выйти. Это что ж такое делается?

– А кто наступает-то?

– Кто-кто, все они, карабахцы.

– Понятно. Я обязательно найду Казимирова и передам сказанное вами.

– А кто вы?

– Посол России.

Там положили трубку. С помощью руководителя аппарата президента Шатена Караманукяна я нашел Казимирова и сообщил ему о «плаче Джалилова».

– А что он предлагает?

– Ничего. Может, позвонишь ему сам?

– Хорошо.

Это было 11.20. А в 11.35 звонок из Москвы:

– Пусть Казимиров срочно позвонит Адамишину.

Просьбу эту я передал сразу же.

В 11.55 звонят из ДСНГ:

– Пусть Казимиров позвонит Чуркину.

И так весь день, то олень позвонит, то тюлень, а все в общем-то суета сует и дребедень. Звонят московские чины, чтобы отметиться, а работает по сути дела один Казимиров. Хоть и заслуживает иногда даже самой суровой критики его работа, но это – на мой взгляд. Я же не могу не отдать ему должного: вот уж кому ни минуты покоя, ни дня отдыха, с самолета на самолет, из столицы в столицу, многочасовые беседы, терпеливо, а то и кулаком по столу, как тут голова кругом не пойдет.

В 13.30 засели у меня в кабинете де Сика и Моссберг, пили кофе и правили проект Казимирова, отпечатанный Ларисой. Не успел приехать от Левона Тер-Петросяна Казимиров, опять звонит Джалилов. Казимиров цитирует ему Тер-Петросяна: «Поскольку азербайджанцы не признают официально, что эскалацию начали они, у Кочаряна нет оснований давать указания об отводе карабахских войск».

На вопрос итальянца и шведа о разговоре с президентом Казимиров ответил, что он передал Левону Тер-Петросяну «серьезные предупреждения из Москвы». Так вот зачем звонили от Адамишина и Чуркина.

Президент вежливо выслушал и улетел в Париж, переведя дискуссию на уровень Давида Шахназаряна.

Моссберг выразил сомнение, что азербайджанцы публично признаются, что они виноваты. Ну и хрен с ними! За что боролись, на то и напоролись.

Казимиров сообщил о недовольстве Москвы и Роберту Кочаряну, которому звонил от меня. Ссылался при этом на Адамишина, а тот на Черномырдина, который якобы бросил фразу: «Они доиграются.» Это карабахцы, значит. «Мы с вами потом обсудим, что стоит за этой репликой, – сказал Казимиров Кочаряну. – Я вам всегда говорил, что Москва такого рода широкомасштабные операции карабахцев не одобрит. Вот и Адамишин просил Левона Тер-Петросяна употребить все свое влияние на карабахцев.» Роберт, судя по репликам Казимирова, нажимал на то, что Москве неплохо бы занять более объективную позицию.

– Вот видишь, – сказал я Казимирову, – своими обвинениями в адрес карабахцев Москва подставилась.

– Но в проекте заявления был хороший кусок, его выбросили.

– Да я-то еще могу тебе поверить, но, согласись, необъективность московского заявления – лишнее основание для карабахского требования, чтобы азербайджанцы признались публично. Разве не так?

В 16.15 опять звонит Джалилов. Казимирова рядом нет, и он говорит со мной.

– Армяне идут на Зангелан через речку Акера. Это приток Аракса. Они ее преодолевают вброд и идут дальше.

– Откуда идут-то?

– Откуда же еще – со стороны Нагорного Карабаха.

– Ладно, передам Казимирову.

– Ну а как там у вас, в Ереване?

– Блокада есть блокада, все дорого, зима трудная была.

– А вот когда соседнюю страну рвут в клочья, как вы на это смотрите?

– Ну мне отсюда трудно оценку давать, кто что и кого рвет в клочья.

– Вот у России вечно вопросы…

– У России и к самой себе вопросы.

– Да, да… Что же это Левон улетел, не позвонил?

– Он еще до обеда улетел. Может, его не успели найти.

– Он в 12.30 улетел.

– Ну так это и есть – до обеда. – Казимиров и Моссберг при вас говорили со мной, обещали… – Я постараюсь найти вам Казимирова.