Текст книги "Ветер истории (СИ)"

Автор книги: Владимир Шилкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

   – Что вам угодно? – спросила старшая. Она явно была раздосадована моим приходом, но старалась не подавать виду.

   – У вас можно приобрести небольшой кусочек красной ткани? Примерно такой. – спросил я и показал руками размер требуемого куска.

   – Вам для банта? – оживилась хозяйка. Хотя скорее дочь хозяина, оставленная им присматривать за мастерской.

   – И для банта тоже, а еще для повязки на руку.

   – Конечно, есть! Сейчас покажу. – девушка нырнула под стол и вынырнула уже с ярко-красной лентой. – а почему повязка? Вы участвуете в революции? А в подполье вы были? А что там происходит? А то папа велел нам сидеть здесь и никуда не выходить. Давайте я вам бант на фуражку сделаю.

   – Правильно велел. У вас тут рядом городового убили. Вам бы вообще лучше запереться. Сейчас всякая шваль будет пользоваться ситуацией, пока мы порядок революционный не наведем. Сколько я вам должен?

   – Нет, нет! Денег я с вас не возьму ни за что!

   – ну как знает – я улыбнулся, надевая фуражку с бантом под кокардой – Благодарю вас от имени революции.

   Девушка зарделась и тут же бросилась помогать мне с повязкой.

  Так в революционном образе я пошел дальше, уже не прячась. По улицам носились восторженные студенты и интеллигенция, толпами ходили солдаты и рабочие, наяривая на гармошках и размахивая самодельными флагами. Иногда праздно шатающуюся публику рассекали группы целеустремленных людей. Часть с революционной символикой и винтовками, а часть откровенно уголовного вида. Последние двигались торопливо, видимо спешили урвать свой кусок великой холявы. Некоторые приветствовали меня, заметив бант и повязку, спрашивали из какой я партии, но я ссылался на спешку и революционную необходимость уклонялся от бесед и все так же спешно шел дальше.

   До библиотеки я не дошел. В паре кварталов от нее я увидел библиотекаршу с пачкой бумаги в руках.

   – Здравствуйте Елена Владимировна! Куда вы так спешите?

   – Товарищ Волков? Где вы пропадали? Мы вас искали, уже было решили, что вас охранка взяла.

   – Нас на казарменное положение перевели. Вот сегодня только сумел ускользнуть, пока начальство другими делами было озабоченно.

   – Ну и слава богу! А я на митинг спешу, листовки несу. У нас теперь есть возможности пользоваться настоящей типографией! Кстати, вы наверное, хотите Вениамина Петровича увидеть? Пойдемте со мной, он как раз сейчас на митинге.

   Я отобрал у библиотекарши-подпольщицы пачку листовок и мы пошли дальше вдвоем. Кромков узнал меня сразу. Он стоял с краю толпы и что-то говорил двум парням. Те внимательно выслушали его и с сосредоточенными лицами стремительно ушли. Петрович оглянулся и увидев нас с Еленой, устремился на встречу, заодно взмахом руки подозвав одного из своих.

   – Товарищ Волков! Это замечательно, что вы появились, а мы уже, знаете ли, беспокоиться начали.

  Подбежавший помощник, забрал у Елены листовки и убежал в толпу, раскидывая их над головами митингующих. В толпе я заметил у многих оружие.

   – Ваша статья, товарищ , нас здорово помогла. Благодаря ей, на нас вышли товарищи из других ячеек и помогли наладить связь с центром. Теперь наши возможности существенно больше. -Кромков возбужденно сверкал стеклами пенсне и активно жестикулировал – А вы знаете, что вашу статью передрали черносотенцы?

   – Знаю, читал даже. – улыбнулся я в ответ. – Да и не такая уж она и моя, вашей работы там ничуть не меньше.

   – нет, нет, не скромничайте. Гладко изложить мысли на бумаге могут многие, а вот надумать эти мысли не всякий.

   Революционер помялся и сменил тему

   – Мы сейчас пойдем в центр, там войска охраняющие режим пытаются разогнать восставших. Пойдете с нами?

   – Пойду, только к 20.00 я должен быть в части, так что давайте не будем затягивать.

  Решительность моя была наигранной. Лезть в перестрелку не хотелось совершенно, тем более, что с обеих сторон будут свои. Можно было и уклониться, благо меня даже не звали, а просто спросили, но именно в такие моменты и решается кто свой, а кто посторонний.

   Народ еще немного помитинговал, но вот очередной оратор призвал идти на помощь товарищам и толпа нестройно распевая интернационал, двинулась за лидерами. Я вместе с главным и Еленой оказался в первом ряду. Так с песнями и периодическим одобрительным ревом в ответ на какой-нибудь выкрик агитаторов мы шли по городу. Мне сунули в руки знамя и я неожиданно для себя внес в работу агитаторов новый прием – кричалки. Первая кричалка была простейшая – 'когда мы едины, мы непобедимы'. Толпа быстро подхватила и начала шагать в ногу, стремительно превращаясь в мощную организованную силу. По дороге к нам примыкали все новые и новые люди, в том числе и довольно крупная группа солдат.

   Заслон мы увидели издалека. Точнее не сам заслон и небольшую группу горожан стоявших поперек улицы и что-то выкрикивающих впередистоящим.

   – Надо бы вооруженных во вторую линю убрать, а то сразу стрелять начнут. – шепнул я заметно волновавшему Кромкову.

   – Да, действительно.

   Он закрутил головой и подозвав своих ребят поставил им задачу. Те рассыпались вдоль первой линии и начали организовывать перестановки. Народ вникнув в суть, задвигался. Неожиданно вперед полезли женщины. Мы попытались загнать их обратно, но они уперлись и отвоевали свое право на риск. Кучка бунтарей впереди заметила нас и расступилась, открывая вид на шеренгу солдат с винтовками наперевес. Те стояли в два ряда. Передние на колене, задние стоя. Все изготовились к стрельбе, а с левого краю стоял офицер с шашкой в руке и зло смотрел на нашу колону. Я живо представил как он командует 'залп!' и пули сметают первые ряды. С такой дистанции, наверное, рядов пять пробьют сквозняком. Покарябанные пулей ребра заныли, напоминая как оно бывает, когда пуля входит в тело. Офицер вскинул шашку вверх, командуя и строй взял на прицел.

   – Сто-о-ой! – протяжно проорал я.

   Колона сбилась с шага и остановилась шагах в двадцати от строя, недоуменно оглядываясь на меня.

   – Зачем вы остановили колону? – нервно спросила бледная и напряженная Елена – всех не перестреляют, мы их сомнем.

   Не отвечая, я просто пошел к офицеру. Поскольку в увольнение полагалось ходить при полном параде, то выглядел я колоритно. Три Георгия на груди, планшетка, шашка и здоровенная кобура маузера на боку. Он хоть и не соответствовал форме, но начальство глаза на это закрывало. Считалось, что слушатель понтуется не только сам, но и за школу. Офицер сделал пару навстречу, встав перед строем. Неспешно, в абсолютной тишине я подошел к штабс-капитану впритык. Тот косился на кресты и пока не решался скомандовать открытие огня. Сам он наград не имел и похоже, на фронте не бывал еще, зато на лице явственно был заметен, уже начавший желтеть синяк. Интересно, кто это его так?

   – Будете в баб стрелять? – спокойно спросил я его, так чтобы слышали солдаты.

   – Немедленно расходитесь. – ответил тот. Фраза эта, сказанная лично мне, а не толпе прозвучала нелепо.

   – А ты, ты... ты изменник и бунтовщик! Тебя вешать надо! – офицер начал заводиться. – Всех вас, быдло, пороть надо! Скоты! Я вас всех сейчас в расход пущу!

   Штабс, ругаясь и брызгая слюной мне в лицо, опустил руку и солдаты в строю немного расслабились. Приклады отлипли от плеч и немного сползли вниз. Командир все не унимался и войдя в раж, пообещал перевешать не только нас всех, но и детей или как он выразился 'щенков'. Народ в колоне заволновался. Наконец, я решил, что он наговорил достаточно

  – Сука ты тыловая. – вздохнул я и пнув в щиколотку, толкнул его в грудь.

   Нога его скользнула по мерзлой мостовой и неловко взмахнув руками, офицер рухнул спиной на штык стоявшего за его спиной солдата. Засипел, удивленно взглянув на штык, торчащий из груди и затих. Солдат ошарашено переводил взгляд с меня на труп командира, на свои опустевшие руки и снова на меня. Остальные солдаты тоже растерялись от внезапной смены обстановки. Все произошло так буднично и нелепо, что не воспринималось как нападение. Я и сам не ожидал такого результата и смотрел на труп не понимая, как это так получилось. Не собирался я никого убивать. Думал просто добавить ему ногой в челюсть, чтобы вырубить. Я был уверен, что солдаты стрелять сами не начнут. Мордобой между двух офицеров для солдата что-то совершенно не требующее его вмешательства без прямого приказа. По крайней мере, я на это надеялся. Но получилось иначе.

   – Армия с народом! Ура-а-а! – внезапно разорвал тишину женский крик.

   Я вздрогнул. Народ подхватил крик и радостно повалился вперед. Солдаты заграждения совсем растерялись и быстро были поглощены толпой обнимающих их женщин и хлопающих по плечам мужиков. Ко мне подбежал Кромков с Еленой и дернув за рукав вывел из ступора.

   – Ну вы и ловкач, однако! Как вы ловко разрешили ситуацию! А я-то уже думал, что без крови не обойдется.

   – Так и не обошлось. – буркнул я ткнув рукой на труп.

   – Да черт с ним, с этим карателем! Главное, что солдаты стрелять не начали.

   С таким аргументом не поспоришь. Через несколько минут, колона снова организовалась и двинулась дальше. Больше столкновений не случилось. Мы слились с еще несколькими колонами. Куда шли, останавливались, митинговали, опять шли. В итоге мы пришли к Таврическому дворцу, где располагалась Дума и колона рассыпалась. Люди толпились, пытаясь высмотреть кто входит и выходит и жадно ловили новости и слухи, приходившие из передних рядов. В задних рядах народ сбивался в кучки и делился впечатлениями от сегодняшних событий. Из этих разговоров я узнал, что без боев все-таки не обошлось, но сохранившие верность царю войска, были быстро смяты. На сообщения о расстрелах восставших сбегались целые полки мятежных солдат. Взят и арсенал и тысячи стволов разошлись по рукам, сожжено охранное отделение, дом министра Фридерикса и какая-то Шпалерка. Говорили о разгромленных полицейских участках и освобожденных из тюрем узников. Ой, и завоют они все скоро от благодарности спасенных узников, когда те, освобождение отмечать начнут.

   Мне это быстро надоело да и смерть штабс-капитана всякий намек на кураж унесла. Поэтому я подошел к руководителю и сообщил, что делать мне тут нечего и если у него никаких вопросов ко мне нету, то я пойду.

   – Подождите, товарищ Волков! Вы просто обязаны написать еще одну статью. Нельзя обойти вниманием революцию!

   – Надо так надо. – пожал я плечами. – Где тут можно пристроиться поработать?

   – Сейчас что-нибудь придумаем.

   Через некоторое время меня через черный ход провели во дворец и нашли небольшое свободное помещение со столом.

   Я снял шинель, положил перед собой лист бумаги и вынув из планшета ручку задумался. Первая статья была ориентирована на армию, особенно на офицерство. Союзники итак не вызывали доверия у них. Многие прямо говорили о предательстве Росси ими с целью переложить на нас основную тяжесть потерь. Я же сместил акценты, доказывая, что цель войны не разгромить Германию, расплатившись за победу русской кровью, а именно уничтожить Россию. Таким образом, я надеялся ослабить позиции тех офицеров, которые ратовали за войну до победного конца и снять их восприятие антивоенной пропаганды как измены. Подлинным врагом России в таком восприятии становилась Антанта. Теперь надо было развить эту мысль и показать грядущее Белое движение как пособников врага в операции по уничтожению России, а установление власти советов как операцию по спасению страны. Ну вот, теперь сформулировав основной посыл, можно и работу начинать. Я быстро набросал пункты:

  1. А я предупреждал.

  2. Буржуазия пытается оседлать революционную волну и захватить власть.

  3. Для недопущения захвата буржуазией всей полноты власти, необходимо создать альтернативные властные структуры.

  4. Оружие держать наготове.

  5. Следует ожидать отречения царя в пользу одного из ВК.

  6. Армейское командование попытается установить диктатуру.

  7. Ничего у него не выйдет из-за политической импотенции и не понимания чаяний народа.

  8. Стремительное разложение системы неизбежно.

  9. Теперь спасти страну от распада и разграбления иноземными ордами, а население от полного истребления может только взятие власти самим народом(советами народных и солдатских депутатов)

  10. Спасение России встретит противодействие реакционных сил.

  11. Реакционные силы будут подпитываться внешним противником, а оплачиваться эта подпитка будет природными богатствами и территориями России.

   – Ого! – удивился Кромков глянув на список. – Вы уверены в своих тезисах?

   – А вы полагаете, что лишившиеся своих привилегий и доходов элиты просто утрутся и уйдут? Да и история нас учит, что ни одна революция не обходилась без гражданской войны.

   – Да-а-а... серьезно все завертелось. -старый подпольщик упал на стул и начал задумчиво протирать пенсне – Знаете, товарищ Волков, я ведь всю жизнь боролся за приближение революции. И вот революция свершилась. Вы действительно думаете, что Николай отречется?

   – Да, напряженность в городе нагнеталась искусственно. Без участия верхушки такое невозможно. Значит, у них был план и направлен он мог быть только на смену правителя. Ситуация, конечно, вышла из под контроля, но Николая все равно будут дожимать. Он слаб и поддержкой не пользуется. Значит дожмут.

   – Да, пожалуй, логика в ваших словах есть. Выходит царизм рухнет... – Кромков замер глядя в пространство – а я все никак не могу осознать, что все это свершилось на самом деле. Смешно. Столько бороться с режимом и вот теперь, когда он пал я совершенно не понимаю, что делать дальше.

   Он растерянно улыбнулся, глядя мне в глаза и смутившись своей слабости, вышел, пообещав вернуться вскоре для работы над статьей. Я углубился в работу. Хорошо знать результаты заранее, можно притягивать логику к уже готовым решениям. Свою имитацию аналитики я построил на схеме 'система – антисистема – контрсистема', где системой был царизм, еще только создаваемое Временное Правительство представлялось нежизнеспособным огрызком системы, служащим для ликвидации страны по заказу внешних сил, а террористические организации антисистемой, способной только разрушать. Почетное звание 'контрсистемы', которой предстояло спасть страну от хаоса и гибели, я отвел, конечно, большевикам. Прямо их назвать не мог, но описал максимально узнаваемо. В меру своих знаний о большевиках, конечно, а знал я о них крайне мало.

  Вениамин Петрович вернулся через пятнадцать минут и не один. Он шумно вломился в комнату с печатной машинкой в руках, а следом вошел молодой человек с аккуратно зализанным пробором.

   – садитесь – скомандовал подпольщик, грохнув машинку на стол.

  Молодой дисциплинированно уселся на указанное место, споро заправил лист, предварительно выровняв машинку и замерев с поднятыми над клавиатурой руками, выжидательно уставился на нас.

   – Рано пока, – сказал я – еще не готово.

   Молодой опустил руки на стол и сделал отсутствующее лицо, а мы накинулись на статью. Нормальной статьи не вышло, время поджимало. Так что вместо нее набросали краткую выжимку с обещанием в конце дать более объемный материал по окончанию событий. Кромков убежал со статьей, а я напряг молодого на поиск телефона. Телефон нашелся на втором этаже. Я было спросил, что с этим аппаратом делать, но вовремя спохватился и с умным видом взял трубку.

   – Слушаю – отозвалась трубка голосом знаменитой барышни.

   – Военную автомобильную школу, пожалуйста.

   – Соединяю.

   Вскоре трубку взял дежурный офицер.

   – Здравия желаю, это прапорщик Пациент.

   – Ваше превосходительство, прапорщик Пациент у аппарата. – ответил дежурный в сторону. Раздался невнятный удаленное бормотание, шорохи и, наконец, голос Секретова.

   – Прапорщик, где вы? Доложите ситуацию в городе.

   – Я в Таврическом Дворце. В городе революция. На данный момент это выражается в беспорядках и уличных боях, много погибших. Разграблен Арсенал, разгромлены тюрьмы, все заключенные выпущены, в том числе уголовные. Сожжено отделение охранки, несколько полицейских участков. На улицах убивают городовых и офицеров, наиболее везучих арестовывают.

   Секретов издал какой-то сиплый звук, прокашлялся и помолчав, спросил

   – Вы сами в безопасности?

   – Так точно, планирую спасать офицеров.

   – Каким образом?

   – Вольюсь в процесс, буду арестовывать. Думаю, страсти за день-два улягутся и их выпустят.

   – Ну-у.. – Секретов явно растерялся от такого подхода. – Если вы считает, что это может их спасти, то я одобряю ваш план. Действуйте.

   Секретов повесил трубку не прощаясь, видимо совсем потерялся, а я направился на выход. В коридоре меня опять перехватит Кромков в компании с незнакомым человеком.

   – О! Это и есть товарищ Волков.

   – Рад знакомству – протянул руку незнакомый – Посмотрел ваши тезисы – толково. Только не вы один такой умный, Петросовет уже формируется. Так что власть буржуям мы просто так не отдадим. Что планируете делать сейчас?

   – Думаю, основные цели для себя вы уже наметили и ответственных назначили. Так что мне остается только наведение порядка в городе.

   – Да, Вениамин Петрович был прав – вы действительно хорошо просчитываете ситуацию и решительно действуете. Даже выявили наше упущение.

   Меня познакомили с несколькими активистами, которым поручили наводить порядок во главе со мной. Я коротко проинструктировал новых подчиненных, велев пресекать самосуд и всех потенциальных врагов революции арестовывать для последующего разбирательства. Погромщиков решили разгонять стрельбой в воздух, а если не угомоняться, то на поражение, мародеров и грабителей расстреливать на месте. Быстро нарезав район на участки, мы, подобрав себе по десятку добровольцев, разошлись.

   Первый погром мой отряд пресек уже через десять минут. Какие-то оборванцы громили аптеку. После первого залпа все, кто был снаружи, разбежались. Я с парой рабочих зашел внутрь, осмотрелся и пошел на шум. Шумевших нашел в подсобке. Здоровенный пьяный мужик бил пожилого уже продавца.

   – Прекратить!

   Бугай остановился и увидев меня зло оскалился

   – а-а-а, охфицер пожаловал. Ща и тобой займусь.

  Оставив скукожившегося в углу продавца, он направился ко мне. Я молча достал маузер, а один из рабочих неумело наставил штык. Бугай уставился на оружие расширенными зрачками, а потом вытянул из-за пояса крупный револьвер. Ждать дальнейшего я не стал, просто пристрелил его и пинком выбил оружие из рук еще дергающегося погромщика и перешагнув через него, подошел к продавцу.

   – Вы в порядке? Врач нужен?

   – Ничего, ваше благородие, я уж как-нибудь сам – зашевелился тот – сейчас полежу немного и оклемаюсь.

   Я выпрямился и оглянулся. Ребята уже пинками выгоняли пьяных из помещения, а одного, гремя пустыми склянками из-под спирта и настоек, выволакивали за ноги. Тот что наставлял штык рядом со мной крутил в руках револьвер бугая. Тоже поглядел – древность жуткая, ржавая с непонятными радиальными проточками в основании гнезд и без патронов. Бросили на пол и пошли дальше.

   За поворотом мы увидели толпу и пошли проверять. Толпа оказалась мирной и слушала выступление. Балкон красивого особняка был украшен триколором с большими красными бантами по углам. Изящно расправленные банты выдавали женскую руку. Даже разной длины концы были уложены симметрично, длинными концами по краям. Сама женщина стояла на том же балконе. Собственно ее люди и слушали. Стоя в пол оборота и сжав руки с высоко задранными локтями у горла, она читала стихи. Периодически впередторчащая рука выстреливала широкой дугой и на секунду замерев, возвращалась обратно. Справа от чтицы стоял интеллигент в дорогом костюме и медленными величественными движениями бросал вниз листовки.

   Стоявший с краю солдат, озадачено чесал затылок и пялился на парочку. Мне его даже жалко стало, я пока подошел, услышал четыре сточки стихов, но смысла так и не уловил, настолько вычурными были обороты. У наверняка, полуграмотного солдата, наверное, уже мозги вскипали от этой зауми. Нас заметили. Первым оглянулся солдат и я его сразу узнал. Это был Клим.

   – Здравия желаю, ваше благородие – радостно ухмыльнулся он.

   – И тебе, Клим, не хворать. Как нога твоя?

   – В порядки уже, в запасную учебную роту определили. – Клим чуть помялся – а вы, Сергей Алексеевич, стало быть, теперь революцию делаете?

   – Участвую немного. Порядок вот навожу, а то шушера всякая повылезла пользуясь ситуацией.

   – Это дело. – кивнул бывший подчиненный и мотнув головой в сторону балкона добавил – Вот говорит барышня чего-то. Красиво говорит, только не понятно про что. Может растолкуете?

   – Да я сам ни черта не понял и не собираюсь понимать. Что обитатели дворцов мне умного о моей жизни сказать могут? Ничего.

   – И то верно.

   – Слава рыцарям революции – раздалось сверху. Чтица наклонившись в нашу сторону театрально зааплодировала. Толпа присоединилась и мы быстро ушли.

   Клим присоединился к нам и до вечера участвовал в патрулировании. Его хорошо поставленный рык и матюги нам здорово помогли. До конца дня мы пресекли еще три погрома, расстреляли две банды грабителей и одного пьяного дебошира. Арестовали больше тридцати человек. Большую часть из них пришлось с дракой отбивать у толпы. Всех арестованных отвели в ближайший полицейский участок, где и устроили, выставив караул.

   Участок пережил разгром. Повсюду валялись бумаги и опрокинутые стулья. Там же нашли и полицейского. Он не прятался. Просто сидел с залитым кровью лицом, пил водку и плакал. Увидев нас, он поднял мутные глаза и горько спросил

   – За что же так? Ведь верой и правдой десять лет служил, покой и порядок обеспечивал. Детям их по кривой дорожке пойти не давал, по совести все решал.

   – Отец, тебе отлежаться надо – ответил я.

   Полицейского взяли под руки и повели в камеру. Тот продолжал сокрушенно качать головой и повторять 'ведь верой и правдой, по совести...'

   Мне стало не по себе, вспомнился дядя. Он служил в какой-то хитрой армейской шараге, где не то слушали весь мир, не то следили за всем миром, а в девяностые выяснилось, что врагов у нас нет и следить ни за кем не надо. Дядю уволили и тот полгода пил по черному. Переживал не за свою судьбу, а за погром своей шараги. Любовно выращенная, с тщательно подобранным коллективом организация, десятки изобретений и рацпредложений, колоссальный опыт, манящие перспективы, все во что вложили умы и души сотни людей в один момент оказалось ненужным и оплеванным. Дядю тогда спасли товарищи, пристроив в службу безопасности крупной компании. Хотя самого запоя я по малолетству не помнил, но лицо дядино при каждом упоминании демократии помнил хорошо, равно как и его редкие, но горькие воспоминания о былом величии. Полицейский этот очень похоже сокрушался. Оно и понятно, плохой или хороший он был правоохранитель, но мир его сегодня рухнул.

  Вообще арестованные вели себя по-разному. Одни возмущались, другие восприняли арест с явным облегчением, многие были просто растеряны. Всех их мои ребята, не разбираясь, растолкали по всем пригодным помещениям. Назначил караульных и пару дежурных для приготовления ужина. Продукты мы нашли в пролетке грабителей уже после их расстрела и узнать откуда они не смогли. Не известно так же было и куда делся и хозяин пролетки, хотя тут как раз, было все понятно – лежит где-нибудь в подворотне зарезанный.

   Я из участка связался по телефону с Таврическим и договорился о смене, а потом со Школой, где отчитался о проделанной работе. Объявив ребятам о времени смены, я собрался продолжить патрулирование, но внезапный звонок меня остановил. Звонили из Таврического.

   – Товарищ Волков, вы ведь вроде состоите в бронеавтомобильной школе?

   – Вообще-то она называется Военная Автомобильная Школа, но это детали. – не удержался я от уточнения – а что собственно вам в ней понадобилось?

   – В ней ничего. – говоривший явно устал и торопился решить вопрос – Тут запасной автобронедивизион захватил дворец Ксешинской и Арсенал. Однако, Петропавловская крепость и Васильевский остров все еще под контролем царских войск. Вам необходимо поехать туда и организовать захват этих оплотов контрреволюции. Справитесь?

   – Надо посмотреть какими силами там располагаем мы и противник. Обещать что-либо не зная ситуации считаю безответственным.

   – Хорошо, немедленно выезжайте сюда, получайте мандат и берите ситуацию в свои руки.

   Новое задание меня несколько озадачило. Я ведь для революционеров человек новый, непроверенный и вдруг дают мне в руки серьезную силу. Непонятно и почему там не могут решить вопросы без меня. Ладно, на месте разберемся.

   Я оставил за себя самого солидного из рабочих и прихватив Клима рванул на трофейной пролетке в Таврический. Мандата мне там не дали, зато к нам присоединился суровый парень, который солдат из бронедивизиона знал и вел среди них агитацию, пока не попался охранке. Сейчас его освободили вместе с сотнями других заключенных и он сразу же включился в работу.

  Не погодам серьезный брюнет быстрым шагом подошел к пролетке и запрыгнул на подножку.

   – Вы товарищ Волков?

   – Я.

   – Я поеду с вами к бронедивизону, меня там знают.

   – Садитесь. Вы, кстати, из какой партии?

   – РСДРП. – ответил он – большевик.

   – А разве это одно и то же? – удивился я.

  Теперь удивился парень. Изумленно посмотрев на меня, он ответил.

   – Большевики это фракция в РСДРП. – чуть помолчав, спросил – Вы в подпольной работе недавно?

   – Да, мы с товарищем Климом прибыли с фронта по ранению в ноябре. До сегодняшнего дня я только с Кромковым связь держал. Кстати, а он тоже большевик или как?

   – На сколько я знаю, он из межрайонцев.

  – а это кто такие? Какие вообще фракции есть?

  – Есть большевики и меньшевики, а межрайонцы это колеблющиеся в своей позиции члены партии. По одним вопросам они поддерживают нас, по другим меньшивиков. Болото, короче.

  – Понятно, а в чем различия ваших позиций?

   – Это долгий разговор. Я вам дам литературу почитать, а потом уже обсудим. – агитатор помолчал и внезапно спросил – Скажите, товарищ Волков, а это случайно не ваша работа?

  Он достал из-за пазухи бумажку и протянул мне. На ней напечатанные не очень четким шрифтом были мои тезисы. Во, Петрович дает! Когда же он успел-то?

   – Мне товарищ Кромков помогал в работе, но он почему-то упорно не желает писаться в соавторы.

   – Это потому что главное мысли, а не их изложение. Видимо мысли принадлежат вам. Толково в целом написано, но есть спорные идеи. – поделился мнением напарник, пряча листовку обратно.

   – Это какие?

   – Вот вы считаете, что царь в ближайшее время отречется, а почему вы так решили?

  Я повторил аргументы, которые приводил Кромкову. Парень задумался.

   – Так вы считаете, это ненастоящая революция?

   – Настоящая, монархию же валят. Готовился лишь переворот, но элита, раскачивая ситуацию, как обычно, не воспринимали народ, как дееспособную силу. Вот стихия и вышла из-под контроля. Вопрос в том, чья эта революция будет в итоге.

  На этот раз попутчик задумался надолго. Уже на мосту он встряхнулся, сбрасывая оцепенение, и жестко произнес, ни к кому не обращаясь

   – Чтобы они там не планировали, а революцию мы им не отдадим.

  Мы подкатили к особняку, где толпились солдаты и стояли три Остина-Путиловца. На крайнем над аккуратной надписью 'Олег' были наспех нарисованы большие буквы 'РСДРП'.

   – Надо полагать, эти ребята тоже большевики? – спросил я молодого агитатора.

   – Ну, в юридическом смысле их всех так назвать нельзя, все-таки они не в партии, но они наши.

   Парень бодро соскочил на ходу и направился к солдатам.

   – О, Яша пришел! – обрадовано крикнул крайний из них – где пропадали, Яков Ефимович?

  Ну вот, хоть буду знать как напарника зовут.

   – Привет, Артём – сходу включил тот обаяние – в тюрьме я был. Только вовсе я не пропадал. Большевики нигде не пропадают, все об нас зубы обламывают. Кто сейчас за главного у вас?

   – Елин, кто ж еще. – солдат повернулся к особняку и крикнул – Эй там! Георгия позовите, Яша пришел!

   Нас уже обступили солдаты и расспрашивали Яшу о тюрьме и прочих новостях. Тот сыпал шутками-прибаутками, попутно накручивая солдат на продолжение борьбы и проясняя обстановку. Мастер, однако, я бы так не смог.

   Толпу разрезал крепкий мужик и сгробастал Яшу в объятия.

   – Яшка, жив чертяка! – потряс немного и отпустив, перешел на серьезный тон – Ты с чем-то важным или просто к нам?

   – Важным, Георгий Васильевич. – Яков повернулся ко мне – Это товарищ Волков. Его прислали к вам для организации дальнейшего наступления на старую власть.

   – Елин.

   Мы пожали руки и я сразу перешел к делу.

   – Необходимо как можно быстрее взять под контроль крепость и мосты на Васильевский остров. Какими силами вы располагаете?

   Елин оказался человеком основательным и описал весь расклад сил на Петроградской стороне. Солдат тут было много, но организованы они были слабо. Так же было огромное количество рабочих вооруженных винтовками, захваченными в Арсенале, но их боевая ценность для меня была сомнительна. Мужики хоть и идейные, но военного дела не знают. К тому единого командования все эти отряды не имели. Сам автобронедивизион на поверку оказался всего лишь мастерскими этого дивизиона. Ну теперь понятно, почему меня сюда прислали. Не понятно было лишь, как брать Петропавловскую крепость без артиллерии. Сейчас это совсем не музей, а крепость вполне действующая и хорошо вооруженная. Ладно, будем разбираться по ходу дела, тем более о штурме Петропавловки я ни разу не слышал. Значит, масштабной бойни там не было. Впрочем, о февральской революции я вообще имел представление как о вполне мирной и бескровной, а крови уже пролилось изрядно.

   Работа потихоньку пошла. Послали связных в другие отряды, проверили технику и оставив караул, выдвинулись к крепости. Выдвинулись, это громко сказано, на самом деле там просто дорогу перейти только. Зато в зоне обстрела мы находились постоянно. Даже сам особняк в ней находился, так что усложнять маневр смысла не было. Если крепость откроет огонь, то прячься – не прячься, всех положат. Остается только демонстрировать уверенность и давать понтами.

   Мы колонной подошли к воротам и остановились. И что теперь? Сделать мы ей ничего не можем, а старший тут вроде как я, мне и предпринимать что-либо. Между тем отовсюду начали подтягиваться отряды рабочих и солдат. Стоим. Все выжидательно уставились на меня. Мда, надо все-таки что-то делать. Я выдохнул и пошел к воротам. Рядом шагал Яша.