Текст книги "Заматерение (СИ)"
Автор книги: Владимир Шарапановский
Жанр:
Попаданцы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 33 страниц)
В довершение наш рейс задержали по погодным условиям в Москве. Поэтому со мной перезнакомилась добрая половина зала, чтобы скоротать это время. Встречались люди с других рейсов и других направлений. Поговорил с многими пассажирами, и потому решил, что покоя мне не дождаться и надо брать стихийное общение в свои руки и перевести в организованное русло концерта.
Развёл на слабо наших немцев, упомнив им вчерашние слова, и предложил тем, кто не испугается, исполнить для нашей аудитории вчерашнюю «Розамунду». Куда ж они денутся с подводной лодки? Пришлось им мне подпевать.
Пошла она на ура, и ребята отлично подтягивали мне, отрепетировав песню за вчерашний вечер. Жаль знаю мало других немецких песен, да и те из фильмов про фашистов и не подходят для этого случая. Русские петь тоже не резон, их мало кто поймёт. А потому спел пару народных, что вчера слышал от прадеда, и рассказал о том слушателям.
Затем исполнил старинную колыбельную, которую мало кто знал из слушателей. В результате получился мини-концерт. Стюардессы с других рейсов и экипажи самолётов тоже присоединились к слушателям. Потом стали выходить другие пассажиры, пели свои песни, а я старался им подпевать в припевах, хотя большинства ранее ни разу не слышал.
Время пролетело незаметно, и уже непосредственно перед посадкой я обнялся и расцеловался со всеми друзьями. Пообещал держать всех в курсе дел через Веронику Степановну и Всеволода Никитича. И обратную связь поддерживать также через них.
Писем писать не стану, и подвигнуть на написание меня могут только очень важные происшествия. А потому постараюсь чаще звонить по телефону, и очень надеюсь, что для меня постараются установить льготный тариф на международные разговоры, а то быстро вылечу в трубу с тем количеством необходимых мне переговоров.
Своей прабабушке шепнул, чтобы проследила и не позволяла Всеволоду Никитичу перерабатывать, как он это обычно делает. А ему, пожимая руку, сообщил, что первый том «Битвы королей» находится в тумбочке подле пишущей машинки. Ждёт его авторских правок. Но совсем негоже так дома усердствовать, как он это делал в недавнее время, и необходимо больше отдыхать.
Лишь расположившись в кресле авиалайнера, я смог по сложившейся традиции погрузиться в обдумывание дальнейших планов и списка первоочередных московских дел. Лететь нам куда дольше, чем из Женевы, и в пути будет представится время для отдыха, и для раздумий.
В Мосфильме мне предстоит посетить съёмки фильма про особенности национальной охоты. А далее галопом по редакциям изданий художественной литературы. К настоящему времени набралось три книги из серии «Автостопом по Галактике», ну и не стоит забывать про ту, что родственники оставили Леночке перед отъездом в ГДР. Да и в редакции «Детской литературы» стоит переговорить про новую книгу о Гарри Поттере.
Уж и не знаю насколько продвинулась сама Леночка в написании «Голодных игр». Я пропадал за границей слишком долго, что при своей скорости она вполне могла выйти на финишную прямую. И пора готовить почву и для печати её книги.
В одном издательстве столь разные книги вряд ли станут печатать, так что придётся изрядно побегать. А если центральные издательства заартачатся, то свои могу разместить в наших республиканских. Но вот «Песнь Льда и Пламени» необходимо печатать только в центральных, чтобы её заметили за бугром. Ох как мне нужно отжать Хьюго для этой песни.
Безусловно, что поселимся с Людмилой в квартире предков у Леночки. За последнее время мы с ней привыкли ночевать в одной комнате, и при этом испытывали не так много неудобств. А сколько мы там пробудем, то одному богу известно, так как кроме очевидных задач всенепременно возникнет множество новых, совсем непредвиденных. Нисколько в том не сомневаюсь, и сейчас очень трудно предвидеть каких.
Майские праздники прошли, и страна уверенно вошла в трудовой ритм, а у меня быстро приближаются экзамены в Университете. К сдаче которых я по большей части не готов. Правда это экзамены экстерном за весь второй курс, только сейчас эта сдача подвисла в воздухе.
Я форсировать события не желаю, сдавая некоторые из предметов на госоценку. Они и того не заслуживают, но нельзя понижать планку, ибо за это сразу ухватятся западные журналюги или же их спецслужбы. Пусть лучше помаются любопытством до осени, тогда и сдам всё чохом.
Торопыжка очень обаятельный персонаж у Носова, но уподобляться ему очень не хочется. Лучше хорошо подготовиться летом, если конечно не придётся срочно передавать проектную документацию для выпуска персоналок. Тогда всё лето буду вкалывать, как тот папа Карло, и медным тазом накроются все мои прочие планы.
В полёте я так погрузился в свои планы и мысли, что даже не сразу отметил, как самолёт стало немного покачивать и появились воздушные ямы. Слава богу с вестибулярным аппаратом всё обстоит замечательно и меня не беспокоят ни качка ни болтанка.
В жизни я столько налетался на самых различных самолётах: начиная от кукурузника и знаменитого Дуглас ДС3 (ЛИ-2) до всяких там «Боингов», что даже не замечал некоторую суету и нервозность стюардесс и пассажиров. Оказалось что в Москве нелётная погода и нас переправили для посадки в Киев.
Хорошо что мы отказались от того, чтобы Леночка нас встречала в Шереметьево, а то бог знает сколько проторчим в аэропорту, пока погода не улучшится. Пока что о всепогодности полётов говорить слишком рано. Нет той техники и авиадиспетчеры не готовы сажать борт в дождь, снегопад или туман.
А о точных прогнозах погоды, тем более говорить не приходится – «темна водица в облацех». На крайний случай до Москвы поездом менее двенадцати часов. Странно что в середине мая погода дождливая и распространился такой большой фронт облачности. Лучше бы нас посадили в Минске, там до Москвы ближе и он расположен по трассе перелёта.
Спросил об этом у стюардессы, но та сослалась, что не знает отчего направили сюда, а не в Минск. Пришлось обратиться к летчикам. Оказалось циклон пришёл со стороны скандинавского полуострова и накрыл весь северо-запад европейской части. И родина встречает нас не столь любезно, как того хотелось бы. Уж не догадываюсь отчего же впал в такую немилость?
В Борисполе нас промаринуют не менее пары часов, и я попросил охрану по своим каналам сообщить причину нашей задержки, чтобы близкие не беспокоились. Там сообщат всем заинтересованным лицам. Куда менее вероятно дождаться междугороднего разговора на переговорном пункте, а автоматическая междугородная связь делает лишь свои первые неловкие шаги, и в будний день все каналы обычно перегружены.
Так что собрались в кружок и устроили маленькое обсуждение. А пока ломали копья и спорили, вернулся Виктор и сообщил, что в Москве сильный дождь. а по прогнозам маловероятно скорое его окончание. Эх, где же Гисметео[179]179
Гисметео (Gismeteo.ru) – популярный интернет-ресурс о погоде в тысячах населенных пунктов по всему миру. Сайт Gismeteo.ru имеет более, чем 10-летнюю историю, и на сегодняшний день предоставляет информацию о погоде в 13 тыс. населенных пунктов каждые 3 часа (по некоторым населенным пунктам каждый час).
[Закрыть] с его картами облачных фронтов, чтобы трезво оценить наши шансы?
Ситуация такова, что можно прождать несколько суток пока борт выпустят в Москву. И то не факт, что нас там примут. Так что сам предложил троим бросить монетку и решение возложить на волю случая, чтобы никому не стало обидно и не было на кого пенять.
Так что последующие десять часов мы ехали в сторону Москвы на нескольких «Волгах». Контора расщедрилась и выделила их нам, после поступившего распоряжения с Лубянки.
Я вполне уютно разместился в машине между Виктором и Людмилой, и посапывал в дороге на её плече. Она также дремала рядышком на заднем сидении. А прибыли мы в Москву только глубокой ночью в три часа. Подняли на ноги ни свет, ни заря бедную Леночку, которая покормила и напоила нас чаем с дороги, пока сама собирала и стелила нам постели.
Ну, здравствуй знакомая комната, в которой не первый раз останавливаюсь. А вот привычное кресло-кровать на котором мне очень просторно и привольно. К тому же нас совсем не нужно уговаривать спать, мы и так все клюём носом, включая поднятую с постели хозяйку. Так что отключились на диво быстро, а утром даже не расслышали, как Леночка убежала в свою Ленинку.
На кухне нас ждала только записка в которой указывалось, где и что находится в холодильнике. В ночи мы сонные только успели с ней обняться и расцеловаться при встрече, а затем она оставила нас на кухне насыщаться, и занялась нашим обустройством.
Единственное, что не забыл ей наказать, чтобы оформила несколько отгулов на ближайшие дни, а то у нас предстоит необычайно много дел. Это я помню точно, а вот на её полупрозрачную ночнушку даже не среагировал. За последнее время снова привык спать в обществе молоденькой девушки и перед сном любоваться очаровательными изгибами лёгкого стана.
Глава 24
«Если справедливость – это заблуждение, может быть, заблуждение лучше, чем истина?»
«Билет на планету Транай» Роберт Шекли
Везли нас в Завидово привычным для меня маршрутом, но хоть бы единое словечко мне не удавалось выдавить из конвоиров. Чурбаны деревянные какие-то. Слова им сказать лень. Сами вытащили нас с важных переговоров в издательстве «Художественной литературы», где дело было почти на мази. Редактор уже начал поддаваться под нашим с Леночкой совместным натиском.
И тут эти бравые ребятки, без всяческих объяснений, выволакивают нас из кабинета и уводят с собой. Благо хоть руки за спину не стали заламывать, и демонстрировать своё «маски шоу – спецназ на захвате». И за то им наше сердешное спасибо, и низкий поклон до земли. К машинам проводили очень бережно, но никто не ушёл обиженным, ибо взяли всех моих спутников.
Я сперва забеспокоился, что это очередная акция западных спецслужб, но из-за неподражаемой лексики сразу расслабился. Такое могут отчебучить лишь наши спецы. Я в их среде уже не первый год вращаюсь, а в поездке вообще постоянно контактировал с ними.
Когда выехали из Москвы, то признал и саму дорогу, хотя вокруг стоит почти лето и помина нет от прежних сугробов. Пробовал ещё раз прояснить у них основания для подобных действий. Но заразы молчат, как пни. Нет, пожалуй, те даже разговорчивей будут!
Сделал попытку возмутиться и качнуть свои права, но мне продемонстрировали кляп, и стало понятно, что церемониться не станут, а путём скандала ничего от них не добиться.
Ну и чёрт с ними! Как писал наш мудрейший визир-мухтар Александр Сергеевич Грибоедов:
Но притом такая злость вскипела на всех этих истуканов, что стал истошно горланить Мурку, подражая Промокашке из «Места встречи». Притом изгалялся, как только смог. Затем перешёл к следующей по очереди «А на чёрной скамье». И продолжил зэковской классикой «По тундре, по железной дороге». И это уже из собственных армейских впечатлений, пришлось там поваляться на зэковских нарах в их бараках и общаться с бывшими сидельцами.
Но эти дубины стоеросовые только ещё шире заулыбались. Тогда я уж совсем взбеленился и выдал им парочку реплик на блатном жаргоне, и улыбки как рукой сняло. А сидевшая рядом Леночка аж запунцовела.
Блин! В запале совсем о ней подзабыл и сумел сдержаться. Сразу же повернулся к спутнице и принялся сокрушённо извиняться, и умильно просить прощения с видом котика из Шрека. Все окружающие сразу перестали для меня существовать.
Ссылался на стресс от неожиданного задержания, вот и погорячился. Взбесили меня эти молчуны. Ну да, я понимаю, что служба у них такая, но ведь сорвали нам почти завершившиеся успехом переговоры в издательстве.
Вот и сейчас ничего не желают нам объяснять. Так что у меня полностью сорвало предохранительный клапан. Я ведь никогда подобным образом не выражаюсь, и сейчас тоже выражался не я. Это кричал проснувшийся зверь, когда я вжился в образ, полностью растворяясь в личине блатного.
В общем всю оставшуюся часть пути мне пришлось извиняться и исправлять подпорченное впечатление. Стал читать ей возвышенные стихи. Перебрал многих поэтов золотого и серебряного веков. А затем оседлал любимого Сергея Есенина и читал подряд из его «Москвы кабацкой».
Пооткровенничал, что для понимания этой страницы его поэзии мне пришлось ознакомиться с весьма своеобразным языком, и научиться даже по фене ботать.
Есенин ведь прослыл гулякой, бабником, хулиганом и бунтарём. А вместе с тем оставался тонким лирическим поэтом. Вас в Литературном институте совсем иному учили, не так ли? Или же просто оставили в стороне его кабацкую лирику, часть которой просто запрещена цензурой.
Вот мы с этим белым пятном в его творчестве мы и стали разбираться. Да так бойко спорили, что конвоиры стали очень внимательно прислушиваться к беседе. Иной раз уважительно поглядывали на девушку, сыпавшую научными терминами. Та вся раскраснелась и превратилась в валькирию, отстаивающую своё видение творчества поэта.
Тогда я взял, и в качестве аргумента спел «Мне осталась одна забава». Одновременно напористо, но и с лирической тоской.
Девушка даже застыла, да и окружающие спецы навострили уши. Такой песни здесь явно не слыхивали. А голос мне в Берлинской опере всё-таки поставили. Точнее даже не голос, а просто научили им правильно пользоваться и дыханию. Выдали целый комплекс вокальных упражнений оперных певцов. Заодно подтвердили, что у меня абсолютный слух[181]181
Абсолютный слух – способность достаточно точно помнить высоту звука, позволяющая носителю определять и называть любые услышанные ноты без предварительного прослушивания заранее известных звуков. Эта способность может формироваться в раннем детстве и зачастую считается врождённой.
[Закрыть], что мне и раньше прекрасно было известно.
Так что такого пения от мальчонки никто не ожидал. Конечно же у меня далеко не золотой голос Робертино Лоретти, но тоже вполне себе заполнил всё пространство и вытеснил остальные звуки.
Затем у меня отлично пошла лирическая «Не жалею, не зову, не плачу…». И далее меня стало уже не остановить. В последнее время появился явный кураж, и выступления на публике давались с каждым разом всё легче.
Девушка поплыла на третьей песне «Клён ты мой опавший». А уж когда запел «Письмо матери», то полезла в сумочку искать платочек. И при звучании «Отговорила роща золотая», она выбросила его как полотенце на ринг, признавая своё поражение.
Но я из природной вредности прочёл ещё пару запрещённых цензурой стихотворений. А первая песня также была из них. Леночке пришлось со мной согласиться, что в Литературном институте творчество Есенина преподавали совсем иначе.
На что я ей ответил известной фразой Бернарда Шоу: «Кто умеет, тот делает; кто не умеет, тот учит других». И это относится ко многим из их преподавателей. Они прекрасные специалисты, но большинство бескрылы. Им не дано воспарить до есенинских высот. В нем всё было намешано: и ангел, и бес. Трудно определить кто из них выступал на первый план в тот или иной момент его творчества.
Приплёл фразу из Терри Пратчетта: «Ад – не трясина зла, точно так же, как Рай – не водопад добра: это просто имена игроков в великой партии. А вот настоящее, неподдельное, неповторимое добро – и равно кровавое, кошмарное, катастрофическое зло – можно найти только в глубинах человеческого сознания».
Дал ей время переварить эту фразу полностью, прочувствовать весь её смысл. Пока глаза девушки не зажглись огнём понимания. И уже не понадобилось дальше рассказывать, что за проказник был наш Сашка Пушкин в юности, про его амуры с девицами и замужними дамами нашего города, правда в первопрестольной и многих других местах и весях он также отметился. Такие моменты старательно обходили в советские времена.
Она девушка тонко чувствующая – тургеневского типа. И лишь под воздействием написания «Голодных игр» в ней стала прорезаться стальная семейная струнка. Идеализма в ней ещё навалом, но ступать стала уже не по облакам. Как там писал великий бард в одном из бессмертных сонетов: «Не знаю я, как шествуют богини, любимая ступает по земле».
Леночка с нашей предыдущей встречи стала ближе к жизни и одновременно сильнее. Даже по изменениям происшедшим в тексте книги это чётко ощущается. В первой книге вполне уместно наличие метаний, непоследовательности, как у юной и наивной барышни. А вот во второй Леночке придётся бескомпромиссно вытеснять её из себя, и потребуется быть значительно жёстче.
Ничего, мы ещё сделаем из неё сойку-пересмешницу к третьей книге. Она уже сейчас стала понимать, что мир значительно сложнее и люди в нём не всегда однозначны, а куда более многогранны. Вот и сегодняшний наш спор также пойдёт в эту копилку.
Но какой она всё же молодец! Ведь практически завершила первую книгу всего за полгода, и мне понравилось. Героиня получилась более жизненной и цельной, без лишних истерик, что отличает от оригинала. Быть может я сужу предвзято и субъективно, но читатель нас потом рассудит. Думаю, что книга им понравится и наделает немало шума.
Образ Кориолана Сноу в её романе очень узнаваем и почти списан с отца народов. И в целом это показывает, насколько разными путями может идти судьба человека, из-за всего лишь одной маленькой точки бифуркации.
В приквеле Кориолан также начинал «нищим семинаристом» с некими своими идеалами, но стоило ему оступиться разок-другой, слегка изменить свою систему ценностей и получился абсолютно противоположный результат. Он превратился в монстра. А его бы способности, да на благое дело.
Но в романе американки положительных героев фактически не существует: антагонист Кориолана Сноу – президент Альма Койн. Но она представляет лишь его зеркальное отражение. Недаром в фамилии заложен смысл, что монета-то поддельная – fake Coin.
Сойка-пересмешница совсем лишена талантов руководителя, и самый симпатичный герой – это алкаш Хеймитч. Он изначально держится подальше от власти, чем для меня значительно ближе прочих героев книги.
Так мы всю оставшуюся дорогу проспорили с ней о творчестве и её книге в том числе. Зато, когда приехали в Завидово, то я сразу же принес извинения мужикам, – «Был неправ, вспылил: и теперь считаю своё поведение безобразной ошибкой. Раскаиваюсь, прошу дать возможность загладить, искупить». Вы увели нас в самый ответственный момент переговоров, ещё бы с десяток минут и мы дожали редактора. А теперь судьба романа повисла в воздухе, а в редакциях такие сквозняки, что унесёт его ветром.
Мужики только улыбнулись и кивнули в ответ. Типа – наше дело исполнить приказ и доставить всех в целости и сохранности. После чего отвели нас в знакомое мне здание. Там меня поместили в тот же номер что и ранее, а Леночку в соседний. Своих сотрудников они сразу же оставили в караулке.
Мне обживаться в своём номере не требовалось, а вот к девушке сразу же забежал, чтобы успокоить и разъяснить, где мы находимся и у кого в гостях. Глаза у Леночки стали размером с пятак, и губы немного задрожали. Наслушалась страшилок в своих интеллигентских кругах. Вот ведь, точно малые дети, рассказывающие на ночь страшные истории в окружающей их темноте.
А ведь я только недавно потратил большую часть поездки, чтобы её успокоить. И вот снова-здорово, приходится ободрять по-новому. Примостился рядышком с кроватью и приобнял сидящую девушку, а в ушко стал шептать успокаивающие слова, – Я срочно потребовался, сам не знамо по какому вопросу, а время у генерального секретаря расписано буквально по минутам. Вот нас сюда и доставили, где мы станем спокойно дожидаться приезда Брежнева. Ничего страшного или тревожного в том нет, а ей стоит брать пример с меня. Вот её героиня – Огненная Китнисс Эвердин совсем не столь пуглива и робка, в чём нужно на неё равняться. Здесь можно лучше всего ощутить и прочувствовать атмосферу приглашения и разговора героини книги со всесильным Сноу. Огромная удача для писателя!
Попытался вербально и эмоционально внушить ей своё спокойствие и уверенность. Отвлёк описанием сцен из следующей книги. О личных встречах героини с антигероем. Увлекся, и пару часов пролетело почти незаметно. Я бы успел пересказать ей добрую часть следующей книги, но вокруг стала ощущаться некая суета, и по коридору зазвучали спешные шаги.
Вскоре появился Виктор, и прямо с порога меня обругал. Насел на бедного ребёнка, что того нельзя хоть на пару часиков оставить одного, как что-то очередное отчебучит. Вся охрана обменивается мнениями о поездке, и о концерте, состоявшемся по дороге на дачу. Рассказчикам не все верят, хотя те вовсю крестятся и мамой клянутся.
Затем на меня насел, – Ты нас с Людмилой зачем отпустил гулять по городу? Чтобы я показал его, сводил посмотреть фрески Новодевичьего монастыря, пройтись по музеям. Заглянуть в парк отдыха и на ВДНХ, показать Останкинскую телебашню, где подняться в ресторан «Седьмое небо», и показать ей столицу с высоты птичьего полёта, – скорбно продолжал перечислять Виктор, – Мы по возможности выполняли твои пожелания. Там нас в башне и разыскал Олег. Сообщил, что тебя срочно потребовали доставить в Завидово, когда вы с Еленой Степановной ушли в редакцию. Туда они и направили приехавших. Благо, что рация всегда при ваших охранниках.
Оставалось только пожимать плечами и делать невинную мордочку. Я не я, и лошадь не моя, но горячо ему возразил, – Не сам же я арестовывал себя без всяких объяснений. Нам ни единого слова за всю дорогу не сказали. Ты первый кто с нами заговорил. Что мы с Леночкой должны были подумать? – и продолжил гневно. – Девушку совсем запугали, а мне приходится успокаивать! Такое теперь у нас оказывается разделение труда? Да, я отправил вас смотреть фрески Новодевичьего монастыря. Так ведь ни сном ни духом не предвидел такого наисрочнейшего приглашения. А тем более его характера!
Виктор осознал, что меня всё одно не переспорить, и посоветовал прикрыть фонтан красноречия, а самому собираться на встречу с Леонидом Ильичом. Именно за тем он и пришёл. Скоро прибудет сам Брежнев, и повсюду выставлены усиленные посты, так что гулять без сопровождающих по территории не рекомендуется. Когда поступит вызов, то он меня проводит.
А то я сам бы заблудился! Бывал и не раз, но совершенно ясно, что это Ж-Ж-Ж-Ж неспроста. И без сверхъестественного чутья предвижу, что будут бить, и может быть, даже ногами. Блин, не хотелось бы присутствовать при порке, и ещё больше в качестве её объекта. Что могло произойти, и какая редиска на меня настучала? И по какому поводу? Одно приятно, что не повезли сразу на экскурсию по подвалам Лубянки. Оттуда в окошко Сибирь видать.
Небось спецам приказали не сообщать причины, и не беседовать со мной, чтобы нагнать страху и оказать психологическое давление. Дабы объект поплыл перед встречей, сам стал выискивать грехи, в которых можно покаяться дорогому Леониду Ильичу.
Ну уж дудки – плохих следователей я уже насмотрелся, и вряд ли куплюсь на этот банальный приём. Я словно жена Цезаря – вне всяческих подозрений. И заменить меня, словно очередную жену божественного Августа, не так-то просто. Да и Сибири насмотрелся вдосталь – меня ею не удивить.
* * *
Ну вот дотащил я наконец-то свой крест до светёлки Брежнева, и вошёл, не дожидаясь особого приглашения. Оно и так доведено донельзя ясным способом.
– Здравия желаю, Леонид Ильич! – обратился, представ пред хозяином домика, – Разрешите войти? – приложившись рукой к пустой голове, изобразил бравого солдата Швейка одновременно пожирая начальство взглядом.
– Заходи, – радушно произнёс хозяин видного домика, – Располагайся поудобнее. Сейчас принесут чай и всего к нему потребного, чтобы мы могли продолжить разговор. За чаем, это будет намного удобнее. И не напрягайся так: пороть не стану и в угол ставить тоже, хоть проявил излишнюю прыть и избыток инициативы. – завершил приглашение Леонид Ильич.
В дверь тихо постучались, и мы переждали пока сервируют стол, чтобы продолжить беседу, когда двери затворятся за последним из вышедших.
– Угощайся, выбирай что тебе приглянулось. Я знаю, что вас доставили давно, а аппетит у тебя отменный, ведь ты спортсмен. Виктор мне о том докладывал. – приветливо продолжил Леонид Ильич.
Это совсем не походило на ожидаемую мной взбучку, и я слегка расслабился. А пока гоняли чаи, мне припомнилось, что согласно законам гостеприимства, преломившего с хозяином хлеб, никогда затем не казнили, и отпускали с миром. И распознав заложенный намёк, осмелел настолько, что задал первый вопрос, – Леонид Ильич, вы меня пригласили только чаи с вами гонять? Или были другие основания для столь категоричного вызова?
– Ишь как завернул. Поднабрался политеса за границей. Докладывали мне о твоих достижениях. Всё время был на глазах у публики, а репортажи не сходили с газетных полос. Не загордился ли ненароком? – прозвучал вопрос, и мимолётная улыбка промелькнула на лице генерального.
Ну-ну, а я было собрался потягаться в подковёрных играх с профи, «Здесь вам – не тут» промелькнули в голове отлитые в бронзе слова одного управленца последующих времён. Человек, достигший таких высот власти в аппаратных играх, не может быть прост. Сам же писал, что в последние годы его посадили на барбитураты, что сгубило его самого и возможно всю страну. Но и прогибаться не собираюсь, а буду так же недоговаривать. Не знаю отчего он такой добрый, но расслабляться рано.
– Хорошо, не станем играть в эти «кошки-мышки», ловя друг друга на вырвавшемся слове, – и продолжил более напористо, – Скажу прямо. Не влечёт меня публичная жизнь, слишком в ней много забот, что перестаёшь сам себе принадлежать. А я вольная птица. Хоть и воробей, но зато стрелянный.
– Значит не понравилась жизнь у всех на виду. А в ГДР вон как повсюду поспел. Даже орден отхватил. Чего же не носишь? Заслужил – носи! – поощрительно произнёс Леонид Ильич.
– Так нас выдернули прямо из кабинета редактора издательства, и ни слова ни сказали. Собраться тоже не дали, и пояснить куда везут. Знал бы, так явился при полном параде и в смокинге. А то в издательство был простой рабочий визит. Нам почти удалось убедить редактора напечатать книгу прадеда. А теперь вот придётся по новой его уламывать. А у меня накопилось три своих новых книги, одна бабушкина и у тёти почти готова. Так что ждёт ещё нас беготня по многим издательствам.
– Ладно, нечего из меня слезу выжимать, – усмехнулся Леонид Ильич. – Мне рассказали, как ты в машине это проделывал. И на ребят нечего обижаться, они за тебя очень меня просили, чтобы простил мальчонку, если чем провинился. Паша даже сказал, что давно не слышал такого хорошего чтения стихов Есенина, а песни просто замечательные. Они давно так интересно не развлекались. Утверждал, что в Кремлёвском дворце съездов на торжественных концертах не видел таких выступлений.
– Я очень польщён их оценкой, но те больше заслужены работниками Берлинского театра оперы и балета. Они мне поставили голос и посоветовали, как нужно его разрабатывать и улучшать. Пытался им показать своё видение исполнения некоторых арий из музыкального спектакля. Специалисты сразу определили, что голос хороший, но абсолютно отсутствует какая-либо техника и вокальное образование. А впоследствии ещё и хвалили, что схватываю на лету и за полгода смогут сделать из меня оперного певца.
– Да, наш пострел, везде поспел. – серьёзно произнёс Генеральный секретарь. – Я, собственно, из-за чего приказал так срочно тебя доставить. Мне, вот больше, нечем заниматься, как следить за таким бойким сорванцом. Хоть больше за границу тебя не выпускай. Мне сегодня с самого утра позвонил товарищ Хонеккер, и завёл разговор о сотрудничестве наших государств в широкомасштабном выпуске вычислительной техники, – и укоризненно продолжил. – А я понять ничего не могу. О чем он говорит и какой такой техники? Я уж подумал, что он перебрал вчера, но знаю, что у него нет такого пристрастия. Потом он рассказал про ваш разговор и твои предложения. Уверял, что у тебя дома находится рабочий образец новейшей малогабаритной вычислительной машины, помещающейся на столе. Что учёные с инженерами испытывают острую нехватку именно таких персональных вычислителей в своей деятельности. Он собрал своих специалистов и провёл совещание по данному вопросу. Все подтвердили твои слова. А ещё им очень понравились твои высказывания про возвращение Германии исторического приоритета в данной области, где был разработан и продемонстрирован первый работающий образец раухера, значительно раньше появления американских аналогов. Все ухватились за идею производить такие персональные вычислители в ГДР. – и затем приостановился, бросив на меня суровый взгляд. – А теперь поясни мне, отчего я это должен узнавать такое от товарища Хонеккера? Что мы сами не в силах организовать такое производство? Ты где живёшь, и в какой стране?! Что-то я совсем не понимаю!
Пришлось сделать виноватый вид и пролепетать, – Леонид Ильич, так сложились обстоятельства. Перед выездом на международную конференцию в Женеву, я не успел полностью завершить пуско-наладочные работы на первом образце. Операционную систему только начал лепить. В работе показал только нашему замечательному учёному Жоресу Алфёрову. Его очень сильно заинтересовал такой вычислитель, и он просил меня, как можно скорее, организовать выпуск столь нужной техники. И тут в ГДР представился такой замечательный случай. Вот и камрады также заинтересовались. Немцы аккуратисты и очень дисциплинированный народ. У них куда меньше бюрократии, а вопросы решаются стремительно. Сами смогли убедиться. Инженеры и рабочие у них очень высококвалифицированные. Так что такая техника сможет появиться на год или даже два ранее. До этого собирался передать всю документацию в Институт кибернетики АН УССР Глушкову. И в городе наладить её выпуск на заводе аналоговых вычислительных машин «Луч». Но боюсь из-за нашей бюрократии и расхлябанности проваландаемся лишних год-два. А по приезду в Москву, тем же утром написал вам отчёт о своей поездке, где указал, что в Берлине обсуждал очень важный вопрос, о котором смогу доложить только лично вам. Он наверно утонул в недрах бюрократического аппарата.
Ильич немного оттаял и сказал, – Не читал, у меня бумаг целые ворохи и секретари их сперва разбирают для представления мне. И всё равно ты поторопился. Должен был здесь всё обстоятельно рассказать, продемонстрировав рабочий экземпляр, а только потом мы вышли бы на товарища Хонеккера и решили вопросы по международной кооперации. Будь я монахом, то отпустил бы тебя с миром – «иди и впредь не греши», но у меня ты так просто не отделаешься. Чтобы через день тут стоял работающий образец и полная документация на него. Всё расскажешь и покажешь, а я приглашу заинтересованных лиц с нашей стороны. Понял?! – грозно произнёс генеральный секретарь, сдвинув брови, что они превратились в одну.
– Яволь, разрешите идти исполнять! – гаркнул, вскочив по стойке смирно, и развернувшись строевым шагом направился к двери.
– Ладно, хватить паясничать. Садись на место. У нас с тобой серьёзный разговор и он ещё не завершён! – одёрнул меня генеральный секретарь.
