Текст книги "Царичина (СИ)"

Автор книги: Владимир Манчев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 28 страниц)

– Большое Вам спасибо! – пожимая мне руку, с горящими глазами, сказал парень.

– Вы так много для нас сделали. Мне жизнь спасли, Бориса от батрачества избавили, сестру его освободили. Не знаю, как Вас и благодарить.

– Ну что ты, Вылчан! Это мы с майором Первушиным должны вас благодарить. Один человек ничего не сможет, даже вдвоем. Другое дело – все вместе, дружно. И вы друг за друга держитесь. Нельзя бить растопыренными пальцами, только крепко сжатым кулаком.

– И мы будем бить! – нахмурив брови, сверкнув глазами, гневно сжав кулаки, произнес Вылчан – Освободим священную болгарскую землю от проклятых агарян!

– А мы вам в этом будем помогать. – добавил я.

Мы замолчали на какое-то время, а потом Борис спросил:

– Господин майор, а где майор Первушин? Он больше не придет к нам?

Признаться, вопрос молодого человека сначала поставил меня в тупик, однако меня выручила моя природная находчивость.

– Как вы знаете, ребята, мы – люди военные, куда родина и начальники пошлют, туда и отправляемся. А куда послали моего боевого товарища, я не знаю. Это военная тайна. Мы ведь не обыкновенные офицеры. Но большего я вам сказать не могу – присягу давал.

– Понимаем, господин майор. – негромко произнес Вылчан и выразительно посмотрел на Бориса. Парень молча кивнул, но по глазам их обоих я понял, что молодые люди заинтригованы и горды одновременно, оказавшись причастными к некой большой тайне. А я внутренне с облегчением вздохнул, сумев столь хитро выйти из затруднительной ситуации, и перевел разговор на другую тему.

– А как наши новые четники?

– Стараются, господин майор. – ответил Вылчан – Вот только пока не очень получается. Да и забитые они, запуганные.

– Мы их научим, господин майор, обещаю! – поддержал своего командира Борис.

– А не искал их прежний хозяин? – полюбопытствовал я.

– Искал, как не искать. – криво улыбнулся Вылчан. – Сегодня поутру приезжал с сыновьями своими и батраком. Да только дядя Тодор ему сказал, что беглецы в Софию отправились – лучшей доли искать, а у него, мол, и своих батраков хватает, чужие не нужны.

– Это хорошо. – задумчиво сказал я – Вот только если этот Эню не поверит, что тогда? – и сам себе ответил – А тогда, ребята, придется нам его ликвидировать.

Борис удивленно посмотрел сначала на меня, потом на Вылчана, видимо не понял мудреного слова. А вот воевода все правильно понял и зло улыбнулся.

– Надо от этого Эню избавиться. – пояснил я молодому человеку свою мысль, а затем продолжил – Придется опять маскарад устраивать. На этот раз оденемся турками. Кажется, майор Первушин взял четыре турецких формы?

– Точно так. – подтвердил воевода – Три солдатских и одну офицерскую. А наши женщины их постирали и подшили, где надо было.

– Вот и прекрасно. Завтра утром отправимся к чорбаджии Эню. Только не вчетвером, а впятером, возьмем с собой Фотю – он по-турецки говорит свободно. Надо только для меня подходящую одежду найти – чтобы на турецкую была похожа. Здесь оставим двух наших четников – для охраны.

– Хорошо, господин майор, да будет так! – подвел итог Вылчан и мы встали из-за стола.

На следующий день, позавтракав, мы отравили Бориса за Руменом, Фотю, Христо и Колю. Встретив и проинструктировав прискакавших четников, переодевшись турками, вооружившись, оставив сына кузнеца и немого охранять нашу базу, мы отправились к Эню.

На требовательный стук прикладом в ворота вышел крепкий и очень недовольный парень лет девятнадцати-двадцати. Однако, увидев, кто к ним пожаловал, он быстро сменил гнев на милость. И неудивительно: вести себя нелюбезно с офицером и солдатами регулярной турецкой армии было чревато очень крупными неприятностями. Поэтому, часто кланяясь и улыбаясь во весь рот, старший сын хозяина (а это был именно он) спросил, что будет угодно господину офицеру, который, приказав что-то по-турецки солдатам, отправился к чорбаджийскому дому в сопровождении угрюмого усача в возрасте, одетого то ли как богатый турок, то ли как главарь шайки башибузуков.

Богатей был немало озадачен таким визитом, но, быстро придя в себя, перестав кланяться и лебезить, пригласил «многоуважаемого господина офицера» в тайную комнату для, как он выразился, важного разговора. А его старшему спутнику предложили кофе и сладости. Хмурый турок бросил на пол подушку, которую зачем-то таскал с собой, повернулся на восток, что-то пробормотал, провел ладонями по лицу, поклонился и молча уселся по-турецки за низенький столик в ориентальском стиле. Старший сын хозяина налил в стоявшую перед гостем малюсенькую чашечку – филджан – горячий, крепкий кофе и, подобострастно улыбнувшись, сказал на турецком:

– Пей, ага[8]8
  господин (тур.)


[Закрыть], в свое удовольствие!

Но турок не спешил. Он придвинул поближе свою подушку, окинул взглядом комнату, скользнув по стоявшему с застывшей на губах улыбкой парню, как по неодушевленному предмету и погрузился в раздумья. Спустя минуту из соседней комнаты раздался какой-то шум. Сын хозяина повернулся в ту сторону, а угрюмый осман быстро схватил подушку, сунул в нее руку и вскинул по направлению к парню. Раздался громкий хлопок. Потом еще один. Турок быстро вскочил на ноги и бросился в соседнее помещение. Он опоздал: тело чорбаджии, несколько раз дернувшись в конвульсиях, застыло на полу.

Да-а, мерзкое это все-таки занятие – уничтожать разных гадов! Эню, конечно, предатель и сволочь редкостная, но все равно противно. Хорошо, что нас за настоящих турок приняли – искать и разбираться не будут. Даже трофеи кое-какие взяли: деньги – золотые, серебряные и медные монеты, серебряную тарелку с арабской вязью, серебряные с позолотой застежки для женского пояса, два кремневых ружья и пистолет, двух коней и молодого барашка. Даже гильзы я подобрал. Только одно обстоятельство несколько портило картину – младший сын и батрак богатея куда-то исчезли. Впрочем, без самого чорбаджии и его старшего сына, лишившись части своего богатства и арсенала они реальной опасности уже не представляли. А жаловаться на произвол турок местному бею они не побегут.

Обратно мы возвращались другим путем – сперва пастушьей тропкой, чтобы сбить с толку вероятных свидетелей (лишние очевидцы ни к чему!), а затем выехали на дорогу. Вот тут нас и поджидало новое, совершенно не запланированное приключение.

Первым жертв нападения разбойников заметил Румен, ехавший в голове нашего маленького каравана. Парень тут же сообщил об этом мне и Вылчану. Мы приготовили оружие и, внимательно глядя по сторонам, подъехали к паре стоявших на обочине телег. Возле них лежало несколько тел: четыре мужских и одно – подростка, совсем мальчишки, над которым склонилась и причитала пожилая женщина. Мы быстро спешились и подошли.

– Что же это твориться, аго?! Разбойники проклятые! Всех мужчин убили, ироды! Внучка моего, Захаринчо прибили. Мальчик мой, что они с тобой сделали?!

В своем горе пожилая крестьянка готова была искать помощи и сострадания даже у турок. Я подошел к ней и посмотрел на паренька. С его головы из-под шапки вытекала тоненькая струйка крови. Потрогал артерию у него на шее – живой!

– Фотю! Быстро с флягой сюда! Перевязочный пакет захвати! – скомандовал я нашему писарю-переводчику, который, кстати, имел кое-какие познания в медицине и исполнял в нашей чете обязанности санитара.

Мы оказали первую помощь раненому. Мальчишке повезло – удар пришелся плашмя и рана оказалась пустяковой.

– А ведь вы не турки? – удивилась воспрянувшая духом пожилая женщина.

– Болгары мы, четники. Когда на вас эти разбойники напали? Сколько их? Куда они уехали? – удовлетворив любопытство бабушки, я тут же перешел к вопросам.

– Туда они поехали, ироды проклятые, и дочку мою, Цветанку, с собой увезли. Пятеро их. Арнауты[9]9
  албанцы (прим. авт.)


[Закрыть] это. Дочку мою спасите, ребятки, умоляю! И Бог вам в помощь! – при этих словах женщина, встав на колени, схватила мою руку и поцеловала, а затем перекрестила всех нас.

Дальнейшее, как говорится, было делом техники: оставив уцелевших от разбойного нападения на попечение Фотю, мы вскочили на коней и пустились в погоню за бандитами. А те, как выяснилось, не очень-то и спешили, отягощенные добычей и пленницей. Мы настигли негодяев довольно скоро.

– Вылчан, ты с Борисом и Руменом останови этих мерзавцев, а я им в спину зайду! – громким шепотом приказал я – Только постарайтесь, чтобы они в ряд стояли – мне так стрелять удобнее будет. И женщину берегите.

Мой план был прост и основывался на том, что от одетых в форму регулярной турецкой армии всадников бандюки вряд ли побегут, сопротивления, скорее всего, не окажут, а поскольку нагнали мы их у поворота дороги, где слева низина, а справа – негустой лес, то и позиция для стрельбы с минимально возможной дистанции мне обеспечена. К тому же, я сумел некоторую часть пути проделать верхом, хоть и пригнувшись к самой гриве кобылки.

Найти позицию удалось не сразу, но, спасибо Вылчану и ребятам, разбойников они остановили грамотно и мне оставалось лишь тихо и спокойно (хотя мандраж, конечно, присутствовал) сделать свое дело. Тут я снова воспользовался так хорошо себя зарекомендовавшей подушечкой-глушителем. Первые два выстрела оказались очень удачными, третий может и не убил, но серьезно ранил бандита, начавшего что-то соображать и дернувшегося в сторону, так что пришлось добавить. Пятый и шестой я сделал выскочив на дорогу, для контроля, уже без подушки.

Можно сказать, нам повезло: мы уничтожили маленькую шайку без потерь, спасли молодую женщину, даже взяли весьма приличные трофеи. После быстрого осмотра оказалось, что нам в руки попали: пять ружей, восемь пистолей, шесть пороховниц с порохом, пули, холодное оружие. Причем два пистолета, нарезное ружье, богато украшенные сабля и кинжал, принадлежавшие, по всей вероятности, главарю маленькой шайки, оказались элитным оружием – Вылчан утверждал, что клинки изготовлены из дамасской стали. В моем мире их можно было бы, наверное, продать за несколько десятков тысяч евро. Пистолеты были двуствольными, с кремневыми замками, явно европейской работы, украшенные серебром, гравировкой по металлу, ружье османского типа тоже явно недешевое, очень хорошего качества, украшенное слоновой костью и перламутром. Было также несколько кожаных мешочков с золотыми, серебряными, медными монетами и даже ювелирными украшениями, мешок с медной и серебряной утварью, карманные часы «Бреге» в серебряном корпусе, пять коней (два ускакали). А с пальцев двух наиболее богато одетых и хорошо вооруженных бандитов я снял четыре перстня и пару колец, мог бы и больше, да не снимались. На удивленный взгляд Вылчана просто ответил, что нашей чете никакие ценности не помешают, ведь оружие и боеприпасы за «спасибо» не купишь. Кстати, среди перстней, украшавших руку главаря банды албанцев, был один очень интересный – с циркулем, наугольником и буквой G между ними. Я показал его Вылчану:

– Что скажешь?

– Серебро. Недорогой.

– Я о другом. На нем символы масонов. Откуда у простого арнаутского разбойника масонский перстень?

– Хм, масоны? Слышал я о таких. Но среди них все больше французы, испанцы, итальянцы, а этот – арнаут.

– Вот именно. Подозрительная история.

– Значит, этот разбойник какого-нибудь чужеземца ограбил. Вон какие у него пистолеты – европейская работа, сразу видно.

– Да, ты прав, Вылчан. Знать бы только, что этот европейский масон здесь делал… Ладно, давай этих гадов подальше оттащим и ветками закидаем. А потом – трофеи соберем и домой.

– Слушаюсь, господин майор! – по-военному ответил Вылчан.

На мельницу мы возвратились уже после полудня. Первым делом передали на попечение Румяны бабушку Тодорку (так звали пожилую крестьянку), ее дочь Цветану, уже пришедшую в себя после случившейся с ними трагедии, и внука Захаринчо. Затем расседлали ездовых и выпрягли гужевых коней, привязали их к коновязи, отнесли трофеи в бывшую оружейную комнату, умылись с дороги (тут я прочел своим боевым товарищам маленькую лекцию о необходимости соблюдать гигиену) и отправились есть.

Утолив поистине зверский голод, я собрал парней и подробно проинструктировал их о том, что им предстояло сделать в ближайшее время, а потом сообщил, что отправляюсь за оружием и вернусь только завтра к вечеру.

– Господин майор, нехорошо Вам одному ходить, может, кого-нибудь из ребят с собой возьмете? – предложил воевода. А я задумался над очень непростой задачей: с одной стороны, он совершенно прав, ведь путешествия в одиночку даже на небольшие расстояния в этом мире нередко могли кончится весьма плачевно, к тому же вдвоем можно принести куда больше полезных и нужных вещей. Но с другой стороны – раскрывать секрет переходника и мира-копировальника было крайне нежелательно. Ребята, конечно надежные, вот только уж очень соблазн велик, к тому же, человек существо слабое – может и проболтаться кому-нибудь случайно. И тут меня осенило: «Стоп! Проболтаться. А ведь наш Колю этого точно не сделает. Эврика!».

– Вот что, ребята. – обратился я к своим боевым товарищам – Сделаем так: со мной пойдет Колю, заодно его в деле проверю, а Борис и Румен нас немного проводят и тут же – назад.

– Почему Колю? Мы же с Вами с самого начала, а он совсем недавно появился! – обиделся Румен.

– А потому, Румен, что дело это опасное и рисковать вами я не хочу. Не спешите – и ваша очередь придет. Тут торопиться нельзя, с умом надо действовать. – ответил ему я.

– Старые люди не зря сказали, что быстро только кошки родятся. Мы вот с ребятами тоже торопились, да только чету погубили. – хмуро заметил Вылчан.

– Точно. Сначала надо чету побольше собрать да обучить как следует. Потом еще одну, в другом месте, всех предателей и чорбаджий-кровопийц перебить, чтобы туркам не донесли. И так по всей Болгарии. – посмотрев на погрустневшие лица ребят, я продолжил – А вы как думали? Регулярная армия это вам не башибузуки! Да и с ними не справиться, если их много. – и, помолчав немного, добавил – Что носы повесили? Вы – молодые, навоюетесь еще. Только не забывайте, что, во-первых, для посторонних вы – простые сельские парни, для своих – охрана от разбойников, и только для нас, Тайного революционного комитета, – четники и борцы за свободу. Во-вторых, чтобы врагов побеждать, учиться надо, хорошо учиться. Побеждают не те, кого больше, а те, кто сильнее, смелее, умнее, у кого оружие лучше, кто этим оружием лучше владеет и кому есть за что воевать. А вам есть за что. И оружие у вас, скажу по секрету, самое лучшее в мире. Но об этом никто кроме нас знать не должен. Так что берегите его как зеницу ока и учитесь им мастерски владеть. Был такой русский полководец – Александр Васильевич Суворов, он говорил: «побеждать надо не числом, а умением». Так и мы должны делать. В-третьих, враг о вас не должен знать ничего, а вы о нем – все. Поэтому военому делу учитесь тайно, язык за зубами держите, а сами обо всем расспрашивайте. У нашего революционного комитета везде должны быть надежные люди, которые бы нам докладывали, что турки и башибузуки замышляют, где они, что делают, сколько их. Помогали бы нам предателей вовремя находить.

– И не каждому человеку верьте, а только самым проверенным. – дополнил мои поучения воевода.

– Правду Вылчан говорит, он человек опытный, слушайтесь его, как отца родного. Пока нас с майором Первушиным нет – он в Комитете самый главный, как мы и договаривались. Ему и новых четников проверять, и с турецкими шпионами бороться. Это по-военному называется контрразведка. Да, новеньким тайное оружие не выдавайте, только кремневое, а как проверку пройдут и себя хорошими бойцами покажут, тогда можно и винтовки выдавать или двустволки – тем, кто похуже стреляет.

– А как проверять их будем, господин майор? – нетерпеливо поинтересовался Борис.

– Хороший вопрос, молодой человек. Во-первых, каждый, кто от турок пострадал и у него к ним счет имеется, может быть нашим человеком. Правда для этого он должен быть молодым, сильным, смелым, неглупым и язык за зубами уметь держать. Вот ты, Борис, как раз такой человек и есть. – при этих словах юноша скромно опустил взгляд – Во-вторых, – продолжал я – если в человеке сомневаетесь, скажите при нем что-нибудь, что будет интересно туркам, будто случайно, а потом тайком посмотрите – побежит он агарянам докладывать или не побежит. В-третьих, возьмите его с собой, когда с разбойниками драться придется, вот как сегодня, например. Если он не струсит и на ваших глазах кого-нибудь из них убьет или хотя бы ранит, то скорее всего верить ему можно. И, наконец, в-четвертых, дайте ему задание кого-нибудь из турецких шпионов или сборщиков налогов убить, только не здесь, а где-нибудь подальше, чтобы на вас не подумали. Да пошлите кого-нибудь из проверенных четников, чтобы за этим проследил. Но имейте в виду, так поступать надо лишь в крайнем случае и как можно дальше отсюда. Нельзя сейчас гусей дразнить – наш Тайный революционный комитет еще слаб. Кроме того, ребята, наша главнейшая задача сейчас работать с людьми, просвещать их, готовить к организованной борьбе, создавать ячейки нашего комитета в других городах и селах. Свобода сама не придет, за нее воевать надо. Но воевать умеючи.

– А я чем займусь, господин майор? Только грамоте буду учить и писарем работать? – не выдержал бывший купеческий приказчик.

– А ты, Фотю, будешь за разведку отвечать, пока майор Первушин не вернется. Ты ведь человек грамотный, языки знаешь, с купцами дело имел. – обратился я к молодому человеку. – Вот сделаем мы из тебя купца и будешь ты, юноша, и деньги для четы зарабатывать, и сведения для нас интересные собирать.

– Неужели Вы меня настоящим купцом сделаете? – удивился парень.

– Конечно. – ответил я – Купцы ведь по всей стране ездят, даже за границей бывают, со многими людьми разговаривают, многое видят и слышат, полезные знакомства у них есть. Да и деньги нашему Тайному революционному комитету нужны.

Помолчав немного, я встал, давая понять, что разговор окончен – А теперь я в свою одежду переоденусь и в путь, пока еще не стемнело. Вылчан, смени на посту Колю – пусть в дорогу собирается, но оружие здесь оставит, я ему другое выдам. Борис, Румен, проводите нас немного, а потом быстро возвращайтесь назад.

Как сказал один умный и дальновидный человек: «Дилетанты обсуждают тактику, профессионалы занимаются логистикой.» Вот и вашему покорному слуге предстояло заняться этим трудным и скучным, но совершенно необходимым делом, превратившись в некое подобие челнока из девяностых, с той только разницей, что работать предстояло бесплатно. Хотя нет, не совсем бесплатно – по десятку золотых и серебряных монет, часы Бреге, масонский перстень, два золотых кольца, пару редких двуствольных пистолей, дорогие саблю и кинжал, а также доверенное Колю ружье главаря шайки арнаутов я все-таки с собой прихватил. Правда, эти ценности все равно потом вернутся в наш Тайный революционный комитет в виде копий.

ГЛАВА VII

Как мы и договаривались, парни проводили нас с немым чуть дальше, чем до половины пути и вернулись обратно, за чем я проследил, во избежание, так сказать.

На сей раз мы прямиком отправились в мир-копировальник, не заходя ко мне домой, набили мой рюкзак, одну из двух матерчатых сумок и вместительную кожаную торбу Колю патронами 12 калибра – с пулями и картечью, патронами к «Винчестеру», к «Галану», прихватили также десяток спичечных коробков. Затем я положил в освободившуюся пещерку оба двуствольных пистолета, все золотые и серебряные монеты, завалявшиеся в одном из карманов самородки, карманные часы (сразу вспомнились пушкинские строки: «Пока недремлющий брегет не прозвонит ему обед»). Из большой пещеры взяли пятнадцать банок с порохом, четыре «Винчестера», пять ИЖ 12, а Колю с довольным видом заткнул за пояс подаренный мной «Галан». Кстати, я обратил внимание на одну интересную закономерность: пока продолжался процесс копирования вещей, входы в пещеры, подобно занавесу, были закрыты матовой, мерцающей пеленой. Дождавшись, когда эта таинственная завеса исчезнет, я взял часть готовых ценностей из малой пещерки и рассовал их по карманам, а внутрь положил патрон с пулей для ИЖ 12. Затем, хорошенько навьючившись, мы двинулись в Болгарию ХIX века, к нашим боевым соратникам.

Первым, что меня неприятно удивило по возвращении в мир XIX века, был снег. Да, его пока еще было совсем немного, но вполне достаточно, чтобы остались следы. Вторым неприятным сюрпризом оказались темнота и довольно сильный, холодный ветер. Третье досадное обстоятельство заключалось в том, что я явно переоценил свои скромные силы и по этой причине полз со скоростью черепахи. Однако возникшее желание поставить сумки на снег и немного отдохнуть я решительно отогнал – оружие и боеприпасы надо держать сухими – продолжив брести, сгибаясь под увесистым грузом и преодолевая порывы ветра. Зато мой спутник бодро шагал, несмотря на четыре винтовки, двустволку и увесистую торбу с патронами.

Едва доковыляв до двора мельницы, я заметил закутанную в ямурлук – длинную накидку из толстой шерсти с капюшоном – фигуру постового, обходившего территорию нашей базы. Часовой, заметив нас, тут же бросился навстречу, позабыв спросить пароль и взять ружье на изготовку.

Распекать стоявшего на посту Драгана я не стал, а просто попросил его помочь мне внести в дом сумки. Да, я понимаю, что идти, пусть даже на небольшое расстояние и с напарником, с поклажей в обеих руках, да еще ночью, глупость несусветная, но жадность победила благоразумие.

Несмотря на раннее время, Вылчан не спал: он сидел за добротным деревянным столом в большой комнате, служившей столовой, гостиной и кухней одновременно, и при свече изучал револьвер. В углу, рядом с ним, стоял «Винчестер».

– Что случилось, Драган? – не поворачиваясь, но быстро приведя оружие в боевое положение, спросил воевода когда молодой человек, постучав условным образом, перешагнул через порог.

– Воевода, господин майор и Колю пришли! – бодро отрапортовал четник. Вот тут наш бравый заместитель не выдержал – вскочил, оставив револьвер, и порывисто шагнул мне навстречу, протягивая руку. – Милости просим, господин майор! Вижу, что не напрасно мне не спалось нынче. Драган! Что встал? Марш на пост!

– Слушаюсь, воевода! – парень аккуратно поставил сумку с патронами на пол и быстро скрылся за дверью. Тут же рядом с ней опустилась и вторая.

– Ну, здравствуй, Вылчан! Рад снова встретиться. – я пожал руку воеводы.

– Располагайтесь, господин майор. Как добрались?

– Слава Богу, хорошо. Вот только погода уж очень скверная.

– Да, настоящая зима пришла. – подбросив в очаг пару поленьев произнес мой боевой товарищ. А мы с Колю тем временем освобождались от груза: развязали веревки, которыми были связаны ремни висевших на плечах «Винчестеров» и двустволок, мой спутник бережно снял и положил на пол свою торбу с патронами, а я попытался снять увесистый рюкзак, но не преуспел.

– Вылчан, поможешь?

– Конечно, господин майор. Хорошо же Вы нагрузились!

– Как не нагрузиться – для благого дела стараемся.

– Это верно, что для благого. Вот только как мы справимся с тем, что задумали? Очень трудным мне это дело кажется.

– Трудное, но возможное. Кстати, который сейчас час?

– Не знаю, господин майор – часов-то у меня нет.

– Сейчас будут. – с этими словами я извлек из кармана и протянул воеводе точную копию тех самых серебряных часов Breguet, которые мы затрофеили у главаря албанцев. Вылчан потерял дар речи, а ваш покорный слуга с удовольствием смотрел на его растерянное лицо. – Бери, воевода, ты эти часы тысячу раз заслужил.

– Но, господин майор… А Вы как же?

– У меня тоже есть. Только немного другие. – я поддернул левый рукав и продемонстрировал свою кварцевую «Чайку». Оба моих боевых товарища с нескрываемым любопытсктвом посмотрели на эту диковину.

– Удобная штука. В карман класть не надо – всегда под рукой. – одобрил Вылчан мой хронометр.

– А теперь, юнаки[10]10
  герои, богатыри (прим. авт.)


[Закрыть], давайте делом займемся. – прервал я процесс любования часами – Надо оружие и патроны распределить. Да, кстати, Вылчан, – я извлек из карманов своих туристических брюк несколько серебряных и золотых монет – это – в казну четы. – восемь золотых и восемь серебряных было отложено в сторону – Это – еще два желтых кругляша оказались рядом с воеводой – вам с Румяной, как молодоженам, в прошлый раз забыл, извини. Это – одна серебряная монета легла рядом с Вылчановыми – Борису. А это – тебе, Колю, за помощь – я протянул оставшуюся деньгу немому. Тот, однако, отрицательно закивал головой[11]11
  в Болгарии – жест, означающий отрицание (прим. авт.)


[Закрыть] и приговаривая – Шета, шета! – стал тыкать указательным пальцем правой руки в сторону самой большой кучки денег.

– Ты хочешь, чтобы монета пошла в казну четы? – уточнил я. Колю, довольный, что его правильно поняли, замотал головой[12]12
  в Болгарии – утвердительный жест, (прим. авт.)


[Закрыть]. А мы с Вылчаном по очереди крепко пожали ему руку, поблагодарив за благородный жест.

Как известно, оружия и патронов много не бывает, особенно в смутные времена. Так было, так есть и так, увы, будет еще неопределенное время, пока человечество, наконец, не поймет, что худой мир лучше доброй ссоры, а договариваться куда лучше, чем воевать. Но и в параллельной реальности XIX в., и в моей действительности XXI столетия о мире можно лишь мечтать. А значит надо вооружаться, «учиться военному делу настоящим образом», как сказал Владимир Ильич, и поднимать местное народное хозяйство на большую высоту, ибо соловья, т. е. четников, баснями не кормят.

Дожидаясь, пока проснутся его молодая супруга и Борис, мы немного поговорили с Вылчаном, а затем, уже все вместе, потащили наши богатства в служившую оружейкой комнату. Тут выяснилось, что патроны складывать некуда. Решение нашла, как ни удивительно, Румяна, уступившая нам свой сундук для личных вещей и всякого добра, подаренный ей на свадьбу дядей Тодором. На мою попытку отказаться от щедрого подарка, молодая супруга воеводы гордо заявила, что свобода Болгарии, ее супруг, наша чета и дядя Тодор для нее важнее «каких-то тряпок и побрякушек».

Покончив с делами военными, мы спустились вниз, где нас уже с нетерпением дожидались бабушка Тодорка и ее дочь Цветана, хлопотавшие по хозяйству. На мой вопрос о состоянии Захаринчо его мать ответила, что мальчику уже лучше, но он еще слаб и к завтраку не выйдет. А я попросил Вылчана послать кого-нибудь к дяде Тодору за Фотю, чтобы тот осмотрел рану паренька и сделал ему перевязку и заодно напомнил о необходимости как можно лучше нести караульную службу. Только после этого мне пришла в голову удачная и своевременная мысль о необходимости позавтракать.

– Ну, юнаки, я вижу, стол уже накрыт, так что давайте перекусим, чем Бог послал, да за дела.

– Ваша правда, господин майор, перекусить не помешает. – ответил мне Вылчан на правах старшего после меня.

Отдав должное пище, мы поднялись из-за стола, поблагодарив женщин. Помолчав немного, я, глядя в глаза воеводе, решительно сказал:

– Вылчан, в сундуке Румяны еще есть место для новых патронов, но надо подумать и о другом хранилище для боеприпасов. Мне надо еще раз сходить… – тут я запнулся, лихорадочно соображая, как назвать чудесный мир-копировальник – в то место, где есть нужные нам вещи, а ты пока займись тем, о чем я тебя просил.

– Слушаюсь, господин майор! – по-военному ответил воевода, а потом спросил: – А Колю вы с собой не возьмете?

– Возьму, но потом. А пока пусть он тебе тут помогает.

– Понял, господин майор.

Я быстро собрался в дорогу, попрощался с четниками и по еще неглубокому снегу бодро пошагал к переходнику.

В этот раз пришлось зайти в свой мир, чтобы сделать хотя бы необходимые домашние дела, отзвониться родителям, что все в порядке, а я известное время буду жутко занят, да и себя в порядок привести, немного отдохнуть. Только после этого я отправился в мир-копировальник за патронами. Из оружия прихватил только три двустволки, пару пистолей со сменными камерами и один двуствольный, украшенный серебром.

Снега в мире XIX века прибавилось, а у переходника я с тревогой и неудовольствием обнаружил чьи-то следы, уже немного заметенные белым. Это означало, что о скрытности теперь уже и мечтать нельзя, следовательно, надо думать об охране «двери в иные миры».

Встретили меня уже как-то буднично, хотя подаркам, конечно, были рады. Распределив принесенное боевое имущество и переговорив с воеводой, я решил навестить дядю Тодора. Вылчан отправил со мной в качестве охраны только что сменившегося с караула Драгана.

У гостеприимного мельника меня ожидал самый радушный прием и царское по здешним меркам угощение. После застолья я занялся торжественным вручением подарков, так как пришел не с пустыми руками: хозяину достались серебряный «Брегет» и один самородок, Гергане – пара золотых монет и маленькое зеркальце, ее молодому супругу – дорогой двуствольный пистолет, а Фотю – две серебряные монеты, записная книжка, блокнот, пара карандашей и патроны к «Дерринджеру».

Из разговоров с дядей Тодором и его домочадцами я узнал, что никаких действительно важных событий не произошло, жизнь в этом мире неспешно идет своим чередом. Фотю отчитался о занятиях со своими учениками, похвалив одних и посетовав на нерадивость других, не забыв поблагодарить меня за карандаши и блокноты. Новые члены нашего коллектива уже освоились и усердно исполняли свои обязанности. Короче говоря, все работало как хорошо смазанный механизм, каких-либо причин для беспокойства не было и в ближайшей перспективе не предвиделось. Оставалось только порадоваться за своих подопечных и идти за новой партией товара.

Мои путешествия между мирами продолжались, с небольшим перерывом, до конца сентября по нашему времени и до конца января по местному. Даже Рождество я умудрился встретить в теплой компании дяди Тодора и его домашних. Разумеется, посетил Вылчана с его молодой супругой и Борисом, повидал прочих четников. Новый год, кстати, мне тоже повезло встретить в мире XIX века. Должен сказать, что этот праздник отмечали как Васильевдень (в честь Св. Василия), совсем не как в нашем суетном времени – без обильного застолья с фейерверками, ночных гуляний и прочей мишуры. Но все равно было занятно, даже для меня – человека, не особенно интересующегося фольклором. Между прочим, несмотря на параллельность наших миров, очень многие традиции и обычаи совпадают – нарочно интересовался – как, например, полазник или полезник. Название этого обычая происходит от слова «польза» и означает человека, который может быть полезен, принести в дом удачу. Болгары верят, что с приближением Молодого года, как тогда называли Новый год, в дом должен войти человек, приносящий счастье. И этого человека называли полезником. Поэтому мне пришлось тщательно рассчитать дату своего прихода в мир моих новых друзей и соратников, чтобы сыграть роль этого самого «полезника» (я тайно надеялся, что от моей скромной особы все-таки есть какая-то польза). К счастью, у меня получилось прийти точно 20 декабря. Да и кое-какие действительно полезные вещи я с собой принес.