Текст книги "Гравировщик и Рита (СИ)"

Автор книги: Владимир Прудков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

  По-другому надо утешить, не словами. Иногда он представлял, как ведет Риту к реке и приглашает сесть на личный катер – такой же, какой их обогнал... нет, еще лучше!

  В идеале, конечно, неплохо прокатить Риту на белоснежной яхте с алыми парусами. Но это неосуществимо. Он же не капитан Грей и не Роман Абрамович, и даже не бандит с чулком на голове, про которого сам же упоминал на острове. А вот насчет катера... Почему б и нет? Глеб мало на себя тратил, и деньги у него водились. Да и от родителей кое-что осталось. Он извлек из резной шкатулки две сберегательные книжки и подсчитал, сколько у него имеется. А ведь приличная набирается сумма!

  Не откладывая в долгий ящик, снял все деньги и отправился в новомодный магазин, открывшийся неподалеку от дома. И раньше обращал внимание на этот приличный двухэтажный особняк, к которому то и дело подкатывали крутые авто. Неоновая надпись сверху подтверждала, что здесь находится магазин "Охота", а ниже прыгали разноцветные буквы слогана, напоминавшего, что она, охота, – пуще неволи. Здесь в продаже имелись снегоходы, байки, джипы удивительной проходимости, водный транспорт – катера, моторные лодки... все, что угодно! А во внутреннем дворике выставлен самолет. Не дай бог, Рите захочется полетать на собственном аэроплане. Никаких денег не хватит.

  В просторном зале Шаров объявил поспешившему к нему молодому продавцу-консультанту о намерении приобрести катер. Тот подвел к внушительному судну, на борту которого значилась цифра с серией девяток. Молодой человек во всю, не давая вставить ни слова, расхваливал замечательные технические качества плавательного монстра. Наконец, Шарову удалось прервать красноречивый поток слов.

  – Простите, – извинился он. – Я не обладаю такой суммой.

  Консультант заискивающе улыбнулся.

  – Да ну уж, не прибедняйтесь, Ардалион Семенович.

  – Кажется, вы меня с кем-то путаете, – смекнул Шаров. – Я не Ардалион Семенович.

  Продавец внимательно его оглядел, сосредоточив основное внимание на дешевых кроссовках, и, остывая, спросил:

  – А какой суммой вы располагаете?

  – На одну девятку меньше.

  – Ну, в таком случае рекомендую вам лодку с подвесным мотором, – нашелся парень и повел в другой зал. – Вот "Колибри", прекрасная модель.

  Шарову стало неудобно, что он отнял столько времени, и на "Колибри" согласился без лишних разговоров. Да и понравилась ему "лодчонка".

  Потом было еще много хлопот, связанных с новым приобретением. Знакомый лодочник отвел место для стоянки. Разумеется, не за бесплатно. Последовали новые расходы, учебные поездки с инструктором, которому тоже пришлось платить. Затем – пробный самостоятельный выезд, и восторг, когда при виражах тебя окатывала тобой же поднятая волна.

  Наступил день, когда выпотрошенный в финансовом смысле гравировщик решился пригласить на борт судна Риту. Он в очередной раз не пошел в магазин и с утра стал караулить девушку, не решаясь ей позвонить, чтобы не потревожить сон.

  И еще одно знаменательное событие намечалось в тот день. СМИ сообщили, что в 15. 30 по местному времени произойдет редкий случай в природе – полное солнечное затмение.

  Во дворе к Шарову подбежал Саша, вернувшийся из "Орлиного гнезда" – загоревший, окрепший.

  – Привет, Александр, – гравировщик обратился к пацану по полному имени. – Рита дома?

  – Эх, вы; забыли про наш уговор? – Саша укоризненно покачал головой, но все-таки ответил. – Дрыхнет еще, поздно спать легла. Могу разбудить.

  Шаров взглянул на часы, время приближалось к полудню.

  – Да ладно, пусть поспит.

  Часа два он провел в нетерпеливом ожидании. А потом Саша сам подошел к нему и насмешливо известил:

  – Оне уже встали. Пьют чай с вишневым рулетом.

  Теперь можно было и побеспокоить. Шаров позвонил и сказал, что ждет. Рита вышла из подъезда, он смело подрулил к ней и, пока что не открывая тайны, интригующе улыбаясь, повлек девушку за собой. Рита послушно вышагивала рядом, с улыбкой поглядывала на спутника, заинтригованная обещанным сюрпризом.

  И сюрприз последовал! Но не для нее, а для него. Спустившись к стоянке разномастных катеров, Шаров застыл, как трахнутый молнией. Он не увидел свою "Колибри". Уходила в воду цепь, к которой под замок пристегивалась моторка. У него даже мелькнула фантастическая мысль, что лодка ушла в самостоятельное подводное плавание.

  – Что с вами? – спросила Рита.

  – Да так... ничего.

  Солнечный диск, склонившийся на западный берег реки поблек и черным кругом обозначился в небе.

  – Вот и началось затмение, – севшим голосом сказал Шаров.

  – Так вы меня сюда притащили наблюдать затмение?

  – Да... очень редкое явление...

  – Очень мило с вашей стороны, Глеб Константиныч, – Рита мельком глянула на часики. – И сколько оно продлится?

  – Один час.

  – К сожалению, вынуждена отказаться. У меня свидание с... работодателем.

  – Я провожу, – сконфуженно пробормотал он.

  – Нет уж, оставайтесь здесь и продолжайте наблюдать, если вам интересно.

  Она быстренько удалилась. Большего конфуза он не испытывал, пожалуй, ни разу в жизни. И, делать нечего, продолжил наблюдать за солнечным затмением. Потом кинулся искать охранника. И не мог найти. Попытался обратиться к другим ответственным лицам. Но стоянка оказалась незарегистрированной, юридически не оформленной. Вернулся к тому месту, где находился его "сюрприз", присел на карточки и потянул на себя цепь, точно надеялся вытащить из воды улов. Увы, ничего не оказалось на последнем звене. Посторонний мужик, заинтересовавшийся его "ловлей", посоветовал обратиться в милицию.

  Сотрудник милиции допрашивал вяло и неохотно.

  – Лодка-то застрахована?

  – Нет, не догадался. Не успел.

  – Ну так что ж вы хотите? Надо было сразу. А так – нам искать не с руки. У нас таких краж больше, чем тараканов в коммунальной квартире.

  Шаров хотел сказать, что он тоже живет в коммунальной квартире, но тараканов у них нет. Но не спорить же по этому поводу.

  – Ладно, – позволили ему, – напишите заявление.

  Рита вечером сама позвонила: «Глеб Константиныч, выходите; прогуляемся». Он собрался и вышел, хотя погода для прогулок стояла не самая лучшая. Темные, плотные облака затянули небо, накрапывал дождь. Рита поежилась и прильнула ближе.

  – Неохота домой идти, – пояснила она. – Папа усилил натиск. Не терпится замуж меня отдать.

  – За кого?

  – Вы забыли, я ж говорила. За Лёнчика! Боится, как бы Лёнчика другие самки не увели. Считает его очень талантливым и перспективным.

  – А ты что же?

  – Даже не знаю, что делать. Мой отец, как танк, набравший ход. Лёнчика в гости недавно зазвал, и Лёнчик, глядя на меня, облизывался как мартовский кот. А я далеко от него не в восторге. Была бы у него хоть такая прическа, как у вас... Хотя, знаете, – вдруг на секунду оживилась она, – оказывается, плешивость у мужчин – признак высокой сексуальности.

  "И что ж это я не плешивый?" – уныло подумал он.

  – Боюсь, сегодня, с работы, папа опять его затащит к нам. Да ну их всех! – с досадой махнула рукой Рита и даже притопнула ножкой. – Глеб Константиныч, может, пригласите к себе?

  Разумеется, он тут же пригласил.

  Когда вошли, соседка не выглянула в коридор, и, стало быть, находится в неведении, кого он привел. Ну и хорошо: и упоминать не хочется. Но, к сожалению, пришлось и о соседке разговор вести. Рита сразу заметила усечение квартиры, нагромождение мебели в единственной комнате и удивилась:

  – Уж не глюки ли меня преследуют, Глеб Константиныч. У вас, кажется, была дверь в спальню?

  – Была, – подтвердил он. – Я её шкафом загородил.

  – Зачем?

  – Соседке комнату уступил. Она сильно просила во временное пользование. Пока не решатся ее жилищные проблемы.

  – Знаю я таких соседок! – резко объявила Рита. – Им только пальчик подай, они всю руку оттяпают. И когда вы думаете восстанавливать свою жилплощадь?

  Он пожал плечами. Только впервые сообразил, что это будет очень хлопотливая, да и неприятная процедура.

  – Ну и ну, – продолжала Рита с досадой. – Мне непонятно, на что вы надеетесь? С милой и в шалаше рай, да?..

  Настроение у неё опять ухудшилось, да и он окончательно осознал, что не то сделал.

  Сидели рядышком на диване. Рита ему рассказала свежие новости про девушку Оксану из Тамбова, которая вышла замуж за американского артиста Мэла Гибсона, но теперь разводится, оставляя себе дочь и требуя отступные в сто миллионов долларов. Попал артист, сыгравший в "Последнем искушении Христа", как кур во щи. Оксанка из Тамбова стала и его последним искушением. В годах же мужик. Шаров слушал ее и чувствовал, что девушка дрожит: то ли от того, что оперировала такими большими суммами, то ли еще не согрелась после прогулки. Приобнял жалеючи... Она не возразила, не отстранилась.

  – Вы, наверно, хотите, чтобы я осталась? – спросила, раздумывая. – Не скрою, у меня уже были мужчины. И всю эту романтическую дребедень насчет девичьей невинности я считаю предрассудками. Но странное дело, Глеб Константиныч, именно когда я рядом с вами, они во мне почему-то оживают. И я не могу так просто лечь с вами в постель. При вас я себя как-то необычно ощущаю. Вы понимаете, что сами виноваты?

  "Ну вот, опять я виноват". Он, обескураженный своей виновностью, убрал руку с ее плеча. А она вдруг рассердилась из-за того, что пришлось пускаться в такие откровения.

  – Ну, что вы за человек! Ничего-то не добиваетесь, цели в жизни никакой не ставите. Застряли в гравировщиках и рады. Я могла бы и жестче сказать, но промолчу.

  – Да говори уж, чего там.

  – Вы из тех, кого называют лохами... Ладно, не обижайтесь, – другим тоном, почти ласково добавила она. – Я пойду. Нежеланный гость, если и был у нас, уже наверняка ушел, солоно не хлебанувши... А вы над моими словами подумайте.

  Шаров остался один и задумался. "Чего мне добиваться? В чем? В каком деле?" Ведь он, как и Рита, не имел каких-либо особенных талантов. Наверно, наследственность подкачала. Родители-то были талантливые. Мать – музыкантша. Отец – маляр с даром художника. Живи отец сейчас, наверняка стал бы востребованным дизайнером...

  "Нет, кое-что, конечно, и мне перепало", – заключил Шаров. Вспомнил, что в детстве посещал изостудию и музыкальную школу. Почему же остановился и не продолжил? Что остановило?.. "Мальчик сломал пальчик", – как изволила пошутить Рита. Да ну, что там пальчик! Куражу не хватило – вот причина всего.

  А сейчас? Амбиции захлестывают его, как волны утлое суденышко в океане. Так, что недолго и захлебнуться. Он задернул шторы, закрыл дверь поплотнее и сел за пианино. Робко коснулся клавишей. Но звук, извлеченный им, показался таким громким, что он замер с растопыренными пальцами над клавишами. А в комнату вбежала малышка Виолетта.

  – Ой, дядя Глеб, давайте вместе поиграем!

  Она присела рядом; он занял правую часть клавиатуры, а она левую, и они стали играть в паре. Девочка из-за всех сил колошматила по клавишам. Какофония вышла ужасная. В комнату вошла Виктория Павловна с заспанным лицом и попыталась мило улыбнуться.

  – Музицируете?.. У вас прекрасно получается.

  Леща кинула. Чтобы, значит, и дальше развлекал внучку.

  В понедельник, когда «Райские кущи» отдыхали в свой единственный на неделе выходной, а Виалетту отвели в садик, Шаров еще раз сел за пианино. В его бывшей комнате стучали и сверлили, занимаясь ремонтом и подготавливаясь к вселению новых жильцов, – так что в доме стоял шум и обеспечивал звуковое прикрытие. Он долго настраивал себя; размял пальцы, пощелкав костяшками. Заиграл, на слух подбирая известные ему мелодии...

  Эге-гей! – крикнул кто-то со двора. Глеб вышел на балкон и глянул вниз. На дорожке стоял дворник Моисей и держал в руках метлу.

  – Ты, что ль, сейчас наяривал? – спросил, задрав бороду кверху.

  – Ну я. – Отпираться было невозможно. Застукали на месте преступления.

  – Молодец! Продолжай в том же духе, – поощрил Моисей. – Как увидишь, что я мету, так и играй. Я буду слушать и под заданный тобой ритм мести.

  "Ну вот, угодил", – усмехнулся Шаров. Но для самоутверждения этого мало. Рите вряд ли его музыкальные опыты понравятся. У нее другие вкусы, современные. От Саши он слышал, что Рита посещает модный в их городе клуб "Эксель". Однажды вечером, возвращаясь от А. М., гравировщик проходил мимо и остановился, прислушиваясь. Рыдали трубы, бомбили ударные. Дурниной заверещал чей-то голос, без конца повторяя одну и ту же фразу на неизвестном языке.

  Он смылся с балкона и закрыл крышку инструмента.

  "А может, мне Риту изобразить?" – появилась новая мысль, рожденная неуспокоенным сознанием. На всякий случай заглянул л на антресоли – посмотреть, что от отца сохранилось. Мольберт, краски, кисти – всё есть. Даже загрунтованный холст, натянутый на подрамник, нашелся. Краски, правда, засохли. Но можно свежие приобрести и взяться за дело с тем же старанием, с каким отец когда-то писал портрет мамы...

  За хороший, качественный набор в тубах он, не скупясь, отвалил две тысячи, но заняться живописью так и не решился. Представил, как Рита посмотрит на его мазню, поморщится и скажет: "Фи, неужели это я?" Вспомнилось, что Рита верит в реинкарнацию. Во всяком случае изъявляла желание в переселении души и даже пыталась представить, кем она могла быть в прошлой жизни. А кем, интересно, он мог быть раньше? В памяти ничего не осталось. Но можно предположить, что за тысячи лет являлся в самых разных ипостасях. И все эти гаврики обладали одним общим качеством – являлись лохами. Тут уж ничего не попишешь. Неосознанное коллективное.

  «А ведь все мои неприятности связаны со знакомством с Ритой», – еще, вот, и такая мысль однажды появилась. И страшно неудобно было продвигаться к логическому выводу: «Значит, ничего, кроме огорчений, знакомство с Ритой мне не принесло?» К счастью, отвлекли трели входного звонка. Затем, почти сразу, в коридоре раздались женские голоса. Один принадлежал соседке, а второй... вот неожиданность! В гости явилась А. М.

  – Ну здравствуй, Глеб! Соломон не идет к горе, так гора явилась к Соломону, – басом объявила троюродная тетушка, подруга покойной матери, переврав известную поговорку. Сунула ему зонтик, не спеша сняла плащ.

  – Чего не приглашаешь?

  – Проходите, Анастасия Михайловна, – он вдруг подумал, что она тоже обнаружит недостачу комнаты и начнет выговаривать. Поэтому попытался извернуться. – Может, сразу на кухню? Я вас чаем угощу.

  – Спасибо, сыта.

  Пришлось вести в гостиную. Но, слава богу, перемен она не обнаружила. Наверно, запамятовала, как было раньше. Сто лет не заходила.

  – Садитесь на диван...

  – Да уж посижу, отдышусь, – она присела, а он остался стоять. – Чей-то у тебя вид такой?..

  – Какой?

  – Заполошенный. Ты, наверно, только и думаешь об Оксане?

  – О какой Оксане? – рассеянно спросил он. – Которая из Тамбова?

  Ярче всего у него откладывалось в памяти то, о чем рассказывала Рита. И он хорошо запомнил об американском артисте Гибсоне, сыгравшем Иисуса, а также о его молодой жене Оксане.

  – Да ты что, господь с тобой! – сердито сказала А. М. – Вовсе она не из Тамбова, а из Калачинского района нашей области. А сейчас в городе живет. Снимает комнату, в зубной клинике работает. Кстати, у тебя зубы не болят?

  – Нет.

  – Ну, еще могут заболеть. Ты, Глеб, совсем забыл, что я тебе об Оксане говорила.

  – А, – припомнил он. – Это ж вы ей фоточки показывали?

  – Ну, наконец-то включился!

  – А я, вот, её на фотографиях еще не видел.

  – Так я попрошу! Запросто! – А. М. оживилась. – Ты желаешь продолжить с ней знакомство?

  – Ну, если на уровне изображений...

  – Она тебя и живого видела! Я ей сказала, где ты работаешь, и она в ваш магазин заходила. Ты даже ей невзначай улыбнулся. Но сильно занят был. Она не рискнула заговорить.

  Шаров напряг память и припомнил, что и впрямь, какая-то девушка крутилась возле его кабинки, но никаких работ не заказывала. Может, он ей и улыбнулся – чисто случайно, ему не трудно. Попытался припомнить, какая она, и не смог. Но приблизительный образ явился в воображении: простенькая и миловидная. С ней, наверно, ему будет очень легко. А еще бонус: калачинская Оксана его знает, благодаря стараниям А. М., как облупленного. И уже воспринимает положительно. Значит, не надо напрягаться, казаться лучше, чем ты есть. Не надо пыжиться и что-то обещать на будущее. Дело, стало быть, совсем за малым: пойти навстречу усилиям А. М., добровольно взвалившей на себя роль свахи.

  – Оксанка сегодня опять ко мне забегала, – добавила Анастасия Михайловна. – И насмелилась передать тебе привет.

  – Передавайте и ей, – сказал он.

  В конце концов этот "привет" ни к чему его не обязывал.

10. У воды да не напиться?

    В рабочее время вызвали повесткой насчет украденной лодки. На этот раз были внимательней.

  – Вы не первый, – сообщил назначенный по делу следователь. – Кражи приобретают массовый характер.

  Он устроил очную ставку с разысканным лодочником.

  – А че я?.. Ничего не знаю, – отнекивался тот и попытался свалить все на затмение. – Разве ж уследишь. Затмение ж было.

  Выйдя от следователя, Шаров запоздало припомнил, что затмение-то произошло уже после кражи лодки. И еще он заметил, что лодочник, вышедший чуть раньше, теперь не хромал – ни на правую, ни на левую ногу. Может, это вовсе и не один человек был, а целых трое?

  "Вернуться, что ли, и доложить обо всем?" – но не вернулся и не доложил. И так проваландался больше часа.

  Когда вновь появился в магазине, его поспешно окликнула молодая продавщица из отдела напротив. Она ему симпатизировала и однажды призналась: "Глеб, если б я не выскочила так рано замуж, я б не задумываясь, пошла б за вас". Примерно то же самое высказывали еще две или три знакомые сотрудницы. "Почему-то у замужних я имею успех", – не раз отмечал он, но этот вывод ни к чему не подвигал. Заводить себе любовницу из числа замужних – не собирался.

  – Что вы хотели, Наташа?

  – Вас искали!

  – Кто искал?

  – Не пугайтесь. Двое, но без носилок, – обнадежила она. – Мужчина и девушка. Он такой характерный, сильно похож на артиста Сапрыкина.

  Шаров не знал такого артиста, но не стал уточнять.

  – А девушка?

  – Кра-си-вая. И тоже на кого-то сильно похожая, – заверила продавщица. – Расстроились, что вас не застали. А девушка даже рассердилась и высказалась в том смысле, что как это вы посмели отлучиться. И велели вам, если явитесь, никуда больше не отходить.

  Он сразу подумал, что "рассердившейся" девушкой была Рита. Объяснял же ей, где работает, и она нашла. Но зачем, с какой целью? И с кем приходила?.. Ума не мог приложить, терялся в догадках. Терпеливо сидел в кабинке и ожидал, как ему повелели.

  Дождался!

  И в самом деле, вскоре появилась Рита. А с ней – незнакомый молодой мужчина, лет двадцати семи, в светло-сером костюме, с безукоризненной прической. С желтым портфелем в руках.

  – А вот он и вы! – воскликнула Рита. – Радуйтесь, Глеб Константиныч. Наконец-то у вас появился случай воспользоваться вашим необыкновенным талантом.

  – Какой случай?.. Каким талантом?

  – Мой папа сейчас в Москве, а тут срочно нужно подписать пару документиков. Иначе беда. Леонид, вынимай!

  Ее спутник открыл портфель, вытащил несколько листов с отпечатанным текстом и приятно улыбнулся.

  – Вот здесь нужна подпись Николая Петровича, а вот образец его подписи. Вы действительно сможете скопировать?

  – А кто это – Николай Петрович? – уточнил Шаров.

  – Фу, какой вы недогадливый! – бросила Рита. – Я ж вам говорю: тот самый папа, который сейчас в Москве.

  – У тебя разве их несколько? – тормознул он.

  – Никого у меня больше нет! Он у меня единственный и неповторимый. И сейчас в Москве, в командировке. А подписать надо здесь. Срочно!

  Шаров напрягся. Надо было решаться. Или подписывать или отказать любимой девушке.

  – А твой папа не будет против?

  Она словно ожидала вопроса.

  – Сейчас я ему позвоню, и он отдаст вам устное распоряжение. – Она и в самом деле принялась звонить по мобильнику и спустя минуту раздосадовано сообщила, что отец "вне зоны доступа". – Да вы что, Глеб Константиныч? Сомневаетесь?

  Рита заметно занервничала, а ее спутник Леонид иронично улыбнулся и пожал плечами. Как, мол, можно сомневаться и колебаться, когда просит такая девушка?

  – Хорошо, давайте ваши бумаги, – Шаров решился.

  Он секунд пятнадцать изучал подпись "папы", а потом лихо, не задумываясь, подписал четыре листа, не читая их и не вникая в суть. С последним, пятым листом произошла заминка по вине самого подавателя. Что-то он вдруг замешкался; Шаров это заметил, и у него невольно дрогнула рука.

  Прошло несколько дней, за которые «ничего существенного» не случилось. Риту он видел всего однажды, про оказанную услугу не заикнулся. Правда, не сдержал любопытства: «А кто с тобой был?»

  – Ну, здрасьте! Это ж Лёнчик, – разъяснила Рита. – Тот самый перспективный парень, которого папа навяливает мне в женихи.

  – Но ты же говорила, что он плешивый, – с недоумением припомнил Шаров.

  – Я авансом. У него уже макушка светится, а не пройдет и трех лет, как совсем облысеет, – разъяснила Рита.

  А еще через неделю, зайдя к нему вечером без предварительного звонка, сообщила обескураживающую новость.

  – Ну и влипли мы! Леонид выкинул номер. Из пяти приказов один оказался не санкционированный папой. Дело-то пахнет керосином. Папа очень рассердился и на всякий случай предложил Леониду уволиться.

  – А почему... керосином? – заикнулся Шаров.

  – Незаконно разрешил продажу земли. Этакий лакомый кусочек, предназначенный совсем для других целей. Папа предполагает, что в результате этой сделки Ленчик положил в карман тысяч эдак сто. Попросту говоря, ему дали на лапу, и он хапнул.

  – Сто тысяч рублей? – переспросил Шаров.

  – Экий вы мелочный! Долларов!

  – Гм, действительно перспективный...

  – Что вы там шепчете? Папа говорит, что подобная услуга определяется именно такой суммой. По таксе.

  – По какой таксе?

  – Ну, не знаю. У них там свои прейскуранты. А в точности, сколько ему дали, и папа не знает. Этот жук даже ни с кем не поделился. Мой папа в шоке. Всю жизнь честно служил и морально готовился, а Лёнчик, ничтоже сумляшись...

  – Прости, не понял: что означает "морально готовился"?

  – Ну, все ж берут взятки, не секрет. Даже поговорку придумали: "У воды да не напиться". Значит, чтобы не отстать, не выглядеть белой вороной надо морально себя подготовить к этому, и удачно хапнуть.

  – А этот... твой соискатель ... он подготовился?

  – Он все сделал экспромтом. По крайней мере для папы это стало полной неожиданностью. На всякий случай, предупреждаю вас, Глеб Константиныч. Если дело всплывет, то ждите повестки. В качестве свидетеля. А может и как соучастника. С УБЭП шутки плохи... Что вы глаза округлили? Да-да, я говорю про тех шустрых ребят, которые борются с экономическими преступлениями.

  Шаров пожалел, что похвалился Рите о своих способностях. Он припомнил, как расписывался в бумагах. В четырех случаях расписался так, что ни одна графологическая экспертиза не прикопается. Но то были приказы, "санкционированные" Николаем Петровичем, их коварный "Ленчик" взял для прикрышки, а вот в последнем... гм, Шаров и сам засомневался идентично ли он воспроизвел подпись.

  – Ну, что вы скуксились? – Рите было все ни по чем. – Папа уже "уволил" Лёнчика. Радуйтесь! Причем, по всем статьям. То есть и в качестве жениха тоже. И я теперь свободна, как птица. Или, как незаказанная еще пицца... Кстати, Глеб Константиныч, я б не отказалась от кофейку. С пиццей или что там у вас есть. Только на кухню не пойду. Мне не хочется сталкиваться с вашей вымогательницей-домоуправительницей.

  – Конечно, я сейчас, – заторопился он.

  То, что Ленчика отшили, слегка утешило. Но сам факт участия в криминальном деле с подписями был крайне неприятным. Правда, попроси Рита еще о чем-либо сомнительном или даже противозаконном – опять не посмел бы отказать. "Я полный её раб", – осознал, приготавливая для неё кофе. Выскреб из банки последнюю ложечку. Из холодильника вытащил и порезал последний кусок копченной колбасы. Затем хлеб. Еще и печенье имелось. Куснул, пробуя: не засохло ли. Забегал с тарелками.

  – Ну, что ни делается, все к лучшему, – подытожила Рита, принимая чашку. – Я осталась при своих и при ваших интересах...

  С аппетитом налегла на кофе.

  – Что ж вы, Глеб Константиныч, себе не приготовили?

  – Не хочу. Перед твоим приходом перекусил, – скоренько ответил он, с оторопью подумав: "А вдруг еще потребует?"

  – Последняя новость, – продолжила Рита. – Со знаком плюс. Я с подругой помирилась. Маринка извинилась за невнимательность. Ну, помните, на реке. Мы с ней опять общаемся. Она о своем женихе арии поет, а я... – лукаво блеснула глазами, – а я о вашем существовании объявила. Короче, ле-га-ли-зо-ва-ла вас.

  Протерла губы услужливо поданной салфеткой. И неуверенно, как бы сомневаясь, стоит ли сообщать, проронила:

  – Глеб Константиныч, конечно, я извиняюсь, однако у меня опять проблемка...

  – Говори, Рита!

  – Маринка предложила мне махнуть на недельку в Питер. Ну, разумеется, в Эрмитаж сходить, туда-сюда, на Адмиралтейскую иглу поглазеть, в Невке искупаться. И, конечно, по магазинам прошвырнуться. У Маринки же сейчас предсвадебно-закупочная сессия. И я согласилась составить ей компанию. Я не могла отказать! И вот теперь хожу и думаю: а на что мне ехать? Папа отказал в кредите, а мама от него в полной финансовой зависимости.

  "Вон как обернулось! – подумал Шаров. – Похоже, Рита в ответ на хвастовство подруги, объявила, что у неё тоже есть жених. Но у Маринки жених солидный, состоятельный – судовладелец, а я – полный банкрот. Как же мне теперь быть?"

  – Не беспокойся, Рита, – сказал вслух. – Это хорошо, что ты ле-га-ли-зо-ва-ла меня. Я выручу.

  – Ой, правда?

  – Правда. Сколько тебе надо на поездку?

  – Я еще не прикидывала.

  – Ну, давай вместе прикинем.

  Они уселись рядом и стали подсчитывать. Её темные волнистые волосы иногда касались его щеки и будоражили. В общую сумму вошли билеты на дорогу, проживание в гостинице... Значительная вышла сумма! И Шаров сам же округлил её – в сторону увеличения.

  Впервые в жизни у него возникли финансовые проблемы. Но раз пообещал – надо выручить Риту. Отправился к А. М. и, позволив накормить себя обедом, попросил взаймы. Знал, что у нее есть деньги. И почему-то был уверен, что тетушка выручит.

  Покончив с домашними котлетами, коих она положила ему на тарелку аж три штуки, он попросил её об одолжении. Но пока не объявил о конкретной сумме.

  А. М. стояла у плиты, включая чайник.

  – Я думала, ты более рачительный, Глебушка. Интересно знать, на что ты тратишься? Я ведь в курсе, что папа с мамой тебе кое-что оставили.

  – Да так как-то все... – не нашелся он, что ответить.

  – М-да, – она покачала головой. – Что-то с тобой творится. Неухоженный, исхудавший, глаза ввалились... Ты как питаешься?

  – Нормально питаюсь.

  В виду безденежья, он полностью перешел на супы в пакетиках, в кафе перестал заходить, на завтраки жарил глазунью. Но про эти мелкие подробности родственнице рассказывать не стал. Тетушка заварила ему чая (кофе она не признавала, находя его вредным), выставила на стол буженину, сыр, сливочное масло и глазированные булочки.

  – Сливок добавить?

  – Да не хлопочите, садитесь. Без сливок обойдусь.

  – Нет, не обойдешься.

  Она вытащила из холодильника банку со сгущенными сливками, долила в кружку с чаем. Только тогда присела и стала сердобольно смотреть, как он ест. Он почти достоверно знал, о чем она поведет речь дальше. И – не ошибся.

  – Жениться тебе надо, Глеб. Кстати, Оксана превосходно готовит. И с ней ты финансовых проблем испытывать не будешь. Она девушка самостоятельная, бережливая, умеет деньгами распоряжаться. Будет тебе и за повара, и за домашнего бухгалтера. – Далее А. М., со свойственной ей прямотой, к известным положительным качествам девушки прибавила еще одну, предположительную: – Да и в постели, я думаю, она не оплошает.

  – Ого, сколько у неё достоинств, – пробормотал он. – Так вы мне дадите в долг?

  – У меня деньги в сберкассе, на срочном вкладе. Там ведь проценты идут.

  – Я возвращу с процентами, – пообещал он.

  Она подумала, старательно наморщив бровки.

  – Нет, не дам. Приучайся жить по средствам. Я оказала бы тебе плохую услугу, поддержав мотовство. Твоя мама вряд ли меня одобрила. Твоя мама...

  Он выслушал очередную лекцию, поблагодарил за обед и ушел ни с чем.

  Еще раз посетил следователя. Тот, выпустив в него струю вонючего табачного дыма и загадочно прищурившись, посоветовал обратиться в частную сыскную фирму.

  – У меня сейчас денег нет, – вынужден был признать Шаров.

  – Денег не надо. У них гибкие методы. Сговоритесь, я уверен.

  Сходил по указанному адресу. Приняли тепло.

  – У вас сохранились документы на катер? Техпаспорт, счет-справка из магазина, гарантийный талон?

  – Да.

  – Тогда все окей. Вы передаете все права на лодку нам. Мы, как бы покупаем её, хотя она, возможно, уже не существует вовсе. Поэтому платим двадцать процентов от ее стоимости. Если согласны, сейчас же оформим сделку, и вы получите деньги.

  Он подписал бумаги, хотя на задворках сознания появилась мысль: "А ведь, пожалуй, жулики!" – и получил, что причиталось. Уже кое-что, но мало. Оставалось последнее: взять в кредит. В банке приняли очень вежливо. Молодой человек, безукоризненно одетый, помимо всего прочего, спросил о цели кредита. Шаров замялся с формулировкой. Не дождавшись ответа, сотрудник почти утвердительно спросил:

  – Причина ваших затруднений – ля мур?

  – Да, можно сказать и так, – кивнул Шаров, представляя, что будь Рита рядом, она ответила бы по-французски.

  Сотрудник виртуозно набирал текст, легко гуляя пальцами по клавиатуре.

  – Запишем: цель кредита – романтическое путешествие.

  В графе "работа, род занятий" означил: "Гравировщик, частное предпринимательство". Идя с банка домой, Шаров заглянул на почту и купил конверт. Подать Рите деньги без конверта почему-то показалось неприличным.

  Она, вызванная им и появившаяся мигом, приняла конверт и помахала вокруг лица, как веером. Но вдруг заколебалась и протянула обратно.

  – Нет, я передумала. Не могу принять.

  – Рита, но почему?

  – Если приму, значит, буду вам обязанной. Еще и требования начнете выставлять, давить на меня морально. Вы-то хоть понимаете, что этим как бы покупаете меня?

  – Я забуду. Ни словом не обмолвлюсь.

  – Ага, не обмолвитесь, а про себя думать будете.