Текст книги "Ацтекский вопрос (СИ)"

Автор книги: Владимир Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 17 страниц)

– Можешь приказать, такие вот мотивы на Пуэрто-Рико введут при строительстве новых зданий,– с ходу уловив ход моих мыслей, съязвила Изабелла.

– Будем посмотреть. Сама понимаешь, теперь наши планы лет этак ещё на несколько ограничиться в Новом Свете лишь одним форпостом. Причём островным, отправились котику под хвост. Карфаген, то есть, прощенья просим, Теночтитлан должен быть пусть не разрушен, но изрядно изменён. Равно как и кардинально реформирован здешний божественный пантеон. В нынешнем виде это столь редкостная хтонь, что способна вызывать лишь страх с ужасом, но никак не почтение с уважением. Что у ацтеков, что у майя, большую часть городов государств которых сейчас оказались завоёваны этой новорожденной империей.

Кивает подруга, полностью разделяя эти вот конкретные идеи. Не уничтожение, а реформа. Здесь и сейчас время такое, что вера имеет значение куда большее и глубокое, недели в века грядущие. Она проникает практически во все аспекты жизни людей, влияя, формирую немалую часть граней, что в целом составляют личность. Именно поэтому запускать сюда христианство, пускай и посаженное на короткую цепь… Нафиг такое счастье не требуется? Вот для Храма Бездны потом. лет так через много, работа найдётся, да ещё какая. Сперва же исключительно реформа, да к тому же с может не поголовным, но внушительным вырезанием именно жреческой прослойки. Слишком обезумели от передающейся из поколения в поколение привычки лить кровь потоками – не только чужаков, но и соплеменников, а порой и кровных родичей – и считать это совершенно естественным, богоугодным делом.

Работа, работа… Но она начнётся потом, после того, как достигнем конкретных и значимых успехом. Сейчас же едва первый осторожный шаг сделали, нащупывая ногой относительно твёрдые места в простирающейся перед нами болотистой местности.И плевать на то, что собственно болот ни посреди Тулума, ни рядом с ним не имеется. Метафоры и абстракции, однако.

* * *

Искать обоих Франциско, Пинсона с Писарро, не пришлось. Достаточно было лишь обронить, что мы желаем их видеть, как сразу же, да со всем почтением, сопроводили туда, где они оба находились. А находились в том помещении, которое являлось не личными покоями, а скорее приёмным залом наместника. Сейчас на лицах обоих конкистадоров было лишь старательно удерживаемое выражение готовности внимать коронованным – пусть и коронами не их королевств – особам. Но чувствовалась и некая напряжённость, особенно со стороны Писарро. Что характерно, направлена она была не на нас с Изабеллой, не на Пинсона, а значит отблески конфликтов внутри союзных войск исключались. Тогда что? Сейчас узнаем.

– Эти науа, магистр, оставили тут даже запасы провианта. Много, не отравленного… Сейчас это проверяется,– после необходимой по понятиям испанских кабальерос ритуально-этикетных фраз перешёл к сути Писарро.

– На пленниках? И кто вам попался,

– Им просто дали еды, сказав, что она из их складов, – пожал плечами уже, наверняка, не состоявшийся завоеватель инков, отвечая моей подруге. – С привычной нам перепутать сложно. Необычные какие-то зёрна, трава из воды. Мясо, – заметно было лёгкое передергивание, – как обычная дичь и не только, так и…

– Неужто вяленая или жареная псина так сильно удивила, Франциско? – тут уж я не смог удержаться. – Для них это совершенно естественно и привычно, они местных гав-гавов разводят как часть блюд вот уже много веков. Вот то, что всяких сверчков и прочих насекомых потребляют – это совсем не принимаю как возможное для себя. А так… Нравится, пусть лопают Впрочем, мы немного отвлеклись. Запасы провианта – это хорошо. Их действительно вряд ли отравили. Не для того нам намеренно сдали эту крепость, чтоб попробовать так просто и примитивно отравить. Вы же не думаете, что науа, показавшие себя отменными воинами, бежали в страхе.

– Не думаю, магистр, – соглашается Писарро.

– Они умело отступили, – вторит ему другой Франциско, который Пинсон. – У крепостей науа нет защиты от бомбардировки с моря или с суши. Но особенно с моря! Теперь мы убедились, что они отступают, не ввязываясь в проигрышные сражения. Значит, укрепившись в Тулуме, мы сможем взять под руку Их Величеств и другие прибрежные крепости их империи.

Губа не дура. Побольше, пожирнее, повкуснее, не откладывая дело в долгий ящик. Не удивлюсь, если в первом же донесении Колумбу Пинсон упомянет о крайней желательности уведомления Изабеллы и особенно Фердинанда Трастамара о почти полной беззащитности с моря таких крепостей как Тулум, про возможность взять их практически без боя и о нежелании воинов науа умирать под обстрелом, не имея возможности ударить в ответ. Хитро, отдаю должное.

Кому именно? Да всем, начиная с Франциско Пинсона и заканчивая собственно военачальникам науа, играющим собственную партию. По ходу, испанцам готовы сдать не только Тулум, но и другие подобные крепости, тем самым раздёргивая силы конкистадоров по побережью, но вместе с тем…

Пара мгновений размышлений, и вот она, вполне готовая теория, которой мог воспользоваться наш главный противник. Пусть войска империи Теночк не могли ничего толком противопоставить европейцам на воде и в прибрежной зоне, но вот если чуть углубиться в земли науа… Ага, те самые сложности и пакости, на которые индейцы всегда были горазды, что уже испытал на себе отряд Веласкеса при отступлении от Тулума и гарнизоны кубинских крепостей. Войну такого рода конкистадорам не потянуть, если брать хоть нынешние силы, хоть с учётом планируемых с метрополии подкреплений, однозначно не слишком больших. Испания сейчас всеми силами лезет в индейские земли, понимая, что это не на годы, а на долгие десятки лет. Не разорваться же им, мда. И нам тоже рваться в лоскуты не стоит, предпочитая обходиться малыми силами, но не стандартными решениями.

– Большую дичь лучше всего есть по кусочкам, сеньоры, – говорю, обращаясь к обоим Франциско. – Есть Тулум, вот пока попробуйте как следует закрепиться в нём. Ну и разведка окрестных земель, которая будет куда как проще, если перед этим разговорить пленников. Надеюсь, среди них есть хотя бы один воин?

– Трое, Ваше Величество, – искренняя, но преисполненная предвкушения с толикой жестокости улыбка зазмеилась на лице Пинсона. – Один уже говорит, двое пока молчат. Но и они разверзнут уста свои тем, кто умеет разговорить даже самых упорных молчунов. Нужно немного подождать, и будет известно всё, что знают они сами. Теперь мы знаем, о чём спрашивать. Империя этих изуверов для нас отныне не тайна.

Оптимист. Большой. Но со своей колокольни прав, чего уж там.

– Мы с удовольствием почитаем допросные листы, – проворковала Изабелла, умеющая, когда хотела, производить приятное впечатление или и вовсе очаровывать. А уж отблеск короны на голове, он даже для ближайших сподвижников испанского вице-короля многое значил. Тут к коронованным особам и отношение особое. Сакральность, куда без неё!

– Они будут предоставлены, – даже не подумал отнекиваться собеседник Белль. – Но уже сейчас мы знаем, что из Тулума жители и воины ушли в сторону города Коба, что не очень далеко к северо-западу. Крупный, хорошо защищённый. И идти по лесам не придётся, в этой империи хорошие дороги.

Факт, однако. Как ацтеки, так и майя большое внимание уделяли дорогам, по которым с давних пор торговцы переносили грузы. До недавних пор, ведь теперь стали порой и перевозить. Колесо, оно такое, даже без наличия тягловых животных заметно облегчает доставку груза из пункта А в Б или какой-либо иной. Другое дело, что у Пинсона или глаза больше желудка со здравым смыслом вместе взятыми, или на будущее планы строит.

Уф-ф, малость отлегло. Это у него далеко идущие планы, но вот прямо здесь и сейчас понимает, что нефиг рыпаться на захват новых территорий, когда только-только задницу в захваченной крепости пристроил.

Суета. Это не в плохом смысле, а касаемо того, что в помещение то и дело входил очередной курьер, докладывал нечто действительно важное. после чего или просто уходил или же после того, как получал новый приказ, порой даже письменный. От кого? От Франциско Пинсона, разумеется, временного губернатора Тулума. Он типа губернатор, Писарро, соответственно, комендант гарнизона. Очень временный комендант, поскольку конкретная личность с шилом в заднице желала схваток, движения вперёд, а вовсе не сидения внутри крепости в ожиданиях неведомо чего.

Желания и реальность – они порой действительно две большие разницы. Я вот, к примеру, тоже много чего хочу, только не имею возможности мгновенно воплотить планы в жизнь. Зато с интересом наблюдаю – в компании Белль, конечно – за действиями союзников. Они и не скрывают свои приказы, благо ничего секретного в них нет – обычная работа при взятии под полный контроль города. Почти бескровном взятии, когда и разрушений мало, и трупов при штурме и в боях внутри города навалить грудами не пришлось. Хотя имелась и специфика.

– Пусть мастера осмотрят стены, выберут места, которые лучше подходят для установки артиллерии. Все орудия из трюмов должны быть перемещены в крепость, а установка начата не позднее завтрашнего вечера.

– Что с начатыми укреплениями со стороны моря? – раздаётся встречный вопрос-уточнение от Хосе де ла Гернико, одного из артиллеристов эскадры.

– Там отвесные скалы, – морщится Писарро, успевший сунуть любопытный нос если не во все, то в большую часть дел по обустройству свежезахваченной крепости. – Выставить караульных, факелов не жалеть, пускать из арбалетов горящие стрелы. – Вдруг они, подобно ящеркам, по мелким трещинам влезть сюда попытаются.Нельзя допустить то, что произошло на Кубе!

Это он сейчас о чём? Стоп, туплю немного, бывает. Сейчас речь уже о караульной службе в целом, а не о том, что кто-то может влезть по отвесным скалам или там по тайным ходам, идущим снизу вверх. Лично я в наличии таковых сильно сомневаюсь, но пусть испанцы лучше перебдят, чем окажутся в положении «пойман со спущенными портками».

Проходит немного времени, а суета и не думает утихать. Мда, мы как будто чужие на этом «празднике жизни». То есть не чужие, конечно, ибо такого союзника никто гнать или даже намекать на нечто подобное не станет. Просто деловая суета захватила что Пинсона, что Писарро, а отвлекать их от неё лично я надобности не вижу. И без того узнали почти всё необходимое. Можно либо покинуть это место, либо…

– Чезаре, – тихо произносит Белль, маня в сторону окна, у которого пристроилась игнорируя остальные места, которые как бы боле приличествуют королеве. По мнению испанцев, разумеется, ибо подруга всегда делала лишь то, что хотела. Как и я, впрочем, как и я.

– Внимательно.

Тихо произношу это слово, подходя к ней. Почему тихо? Так по её лицу вижу. что и она не хочет привлекать к себе лишнего внимания. Ну а телохранители, они выполняют привычную работу, отсекая желающих поговорить нас от остального мира. Мягко так отсекают, ненавязчиво, но вместе с тем и эффективно, и эффектно. Выросли головорезы, ой как выросли за прошедшие годы! Это я про старых, ещё из первых нанятых кондотт вроде того же Ниньо. А так есть и «новая кровь», но тоже прошедшие через множество сражений, а ещё обученные именно охранять, а не бросаться с оружием на врага. Их цель прежде всего защита, а лишь потом уничтожение врага. Хотя практически всегда одно совпадает с другим, вот какая забавная ситуёвина выходит.

– Похоже, я поняла, как можно не проиграть противнику, противостоящему тебе сразу по многим направлениям.

– Поставила, значит, себя на место «синьора Тень», после чего попробовала сыграть партию «по ту сторону доски». Понимаю, я и сам старался это сделать, но вот до конца никак не удавалось сложить мозаику. А у тебя, значит, получилось?

– Очень на это надеюсь, братец. Взяла то, что ты уже раскопал, вспомнила все наши с тобой разговоры. После чего добавила больше чисто женского коварства и приправила полученное варево терпением. С ним у тебя всегда сложности были.

Обижаться на правду? С чего бы? Знаю за собой такой грешок – нелюбовь слишком долго ждать, терпеливо выжидать наиболее подходящего для удара момента. Всегда предпочитал подталкивать события. Провокации, интриги, использование врагов, союзников да и вообще всех доступных средств. Подобная модель поведения меня устраивала, потому не видел особого смысла её менять. Изабелла же, та хоть и была порой порывистой, всегда преисполненной лавой кипящих внутри эмоций, но имелась у неё способность и выжидать. Долго, упорно… Результативно. В этом она была чем-то похожа на моего «отца», Родриго Борджиа.

– Я весь превратился в одно большое ухо, Белль. Давай, удиви меня!

– Огнестрельное оружие. Флот. Европейские тактика и стратегия ведения боя. У науа, даже таких неожиданных, этого не оказалось. Тот человек, который нас очень интересует, наверное, не обладает нужными знаниями.

– Специфика, – пожимаю плечами, не будучи этим удивленным от слова «ва-аще». – Не будучи специалистом в определённой области, сложно развить её с ноля. И слава Храму, нам не попался многогранный гений, способный не просто реформировать заплутавшее в развитии технического прогресса общество науа, но ещё и сам являться источником прогресса в разных направлениях. Ну типа нашего Леонардо да Винчи.

– Или просто человеком с очень хорошей памятью, – напомнила о другой вероятности подруга. – Я тебя поняла. И хорошо, что он не такой! Но можно предположить…

– Не натягивай сову на глобус, лучше вернёмся поближе к реальности.

Кивает, делая небольшую паузу, собираясь с мыслями, чтобы сформулировать как можно более чётко. И ничуть не удивляется прозвучавшему выражению, как не свойственному этому времени. Тут ведь дело в том, что многие выражения, частью подредактированные в той или иной степени, с недавних пор пошли в народ, порой становясь популярными по всей Европе. А глобусы, они тоже имелись, благо доказать, что Земля круглая, тому же Леонардо удалось без особых проблем, использовав как труды античных учёных, так и известные уже мне факты родом из много лет тому вперёд. Да Винчи нужно было лишь подтолкнуть в нужную сторону, после чего… Подзорная труба, в небо направленная и вовсе поставила жирную точку в умах тех, кто не был мракобесом, а добросовестно сомневался в сферичности земли и её вращении вокруг Солнца. Ну и концепция, что Солнце, Луна, Марс и прочие планеты есть сферы, а Земля представляет собой летящий в пространстве плоский блинчик… Смешно, право слово.

– Затягивание времени, показ сил империи Теночк, принуждение вице-короля к переговорам на выгодных для того условиях в виде новых земель, но не очень важных для самих науа. Не месяц, не два, а пара-тройка лет. Мы наблюдаем не миттельшпиль, а дебют, самое его начало.

– Мир через демонстрацию силы и угрозы неприемлемых для Колумба потерь? Хм, любопытная тактика. Но каким образом она способна помочь империи Теночк получить огнестрельное оружие и флот? Вот тактика со стратегией – тут да, согласен. в боях с испанцами и нами науа, да вод правильным руководством, однозначно сумеют перенять многое.

– Не догадываешься?

И сама вся сияет, аки надраенная корабельная медяшка.

– Если ты про трофеи, то с них как таковых толку не столь и много. Обратная заработка тут никак не пройдёт, устройство тех же аркебуз и пистолетов весьма примитивная с точки зрения механики, но для тех же колесцовых и кремневых замков нужна особая сталь. Откуда ЗДЕСЬ можно узнать её состав, получив образец? Про сам порох я и вовсе не говорю. Даже если удастся узнать формулу у одного из пленников, то… Искать серу и селитру – это дело непростое. Если первую, я допускаю, поблизости ацтекам найти и удастся, то вот селитра.Ты же понимаешь, да?

Кивает, соглашаясь. Чили, Перу, но никак не земли ацтеков и майя. Далековато плечо доставки даже в самых идеальных условиях, а ведь я сомневаюсь, что тлатоани империи Теночк дотянулся хотя бы дипломатическими методами до инков, не говоря уж о том, чтобы успеть проложить полноценные торговые маршруты.

– С флотом ещё сложнее, Чезаре, – меж тем добавляет Белль, вроде бы подтверждая мои мысли, но в то же самое время коварно улыбаясь. – Не имея корабельных мастеров. даже при получении знаний о строительстве кораблей, постройка первого займет не один год. Игра в долгую. Большая, длинная партия, в которой преимущество у той стороны, которая давно освоила и активно пользуется своими преимуществами. И единственный шанс изменить это…

– Тянуть время, показывая свою силу, дабы потом спешно устранять «зоны бессилия», воспользовавшись убаюкиванием противника, получившего мир. Мир выгодный, вкусный, основанный на переваривании полученный кусков. Проклятье! Сестрёнка, если ты права, то нам в той или иной мере придётся повторить путь сама знаешь кого, только без перегибов. Конкиста, чтоб её!

– И конкистадоры, управляемые как из Мадрида, так и из места поближе. из Эспаньолы, – у подруги мысли со мной давно на одной волне работали, а потому и идеи совместные легко продвигались и развивались, на и намёк на головорёзов Кортеса и выбранную им тактику со стратегией мимо ушей не пролетел. – Изабелла Трастамара должна получить письмо, в котором будет сказано о том, что большой войны с империей Теночк нам никак не избежать, но вестись она должна не в лоб, а с использованием тех, кто недоволен властью ацтеков. Даже нынешней, заметно смягчившейся.

Методика Кортеса, изменённая под действующие реалии. Вот не думал и не гадал, что придётся возвращаться к классике, запуская поиск недовольных центральной властью ацтекской империи. Задача одновременно и проще, и сложнее той, которая была в известной мне ветке истории. Сложнее, ясно дело, из-за проводимых науа реформ, ослабивших чувства ненависти и страха. А проще… Тут и наши знания о противнике, как бы сильно он не изменился; и опора на куда более мощную материально-техническую базу; и использование уже захваченных нами и нашими союзниками как островных территорий. Так и этого вот Тулума. В общем, карты розданы, пришла пора ими играть. А ещё надеяться, что на «руке» у противника' не найдется старших козырей и тем паче ехидно усмехающегося джокера, способного чуть ли не любую партию обернуть в пользу того, кому он достался.

Интерлюдия

Интерлюдия

1504 год, январь, Эспаньола, Санто-Доминго

После отплытия эскадры под флагом вице-короля Нового Света, усиленной ещё и кораблями Ордена Храма во главе аж с двумя коронованными особами, Чезаре и Изабеллой Борджиа, в Санто-Доминго стало поспокойнее. По крайней мере, именно так считал сам вице-король, Христофор Колумб. Только вот спокойствие главного в семействе Колумбов не разделялось ни его младшим братом Бартоломео, ни сыном Диего. Особенно последним, оказавшимся особенно обеспокоенным по поводу золотых рудников. Вот и сейчас он находился отнюдь не в Санто-Доминго, а во главе довольно мощного и отлично вооружённого отряда отправился кружить по уже проложенным по острову дорогам, стремясь не то обнаружить нечто его тревожащее, не то просто успокоиться.

Бартоломео, младший брат вице-короля, тем временем старался превратить сам Санто-Доминго если не в неприступную крепость, так хотя бы предельно усилить боеспособность крепости и гарнизона, вызывая скептические улыбки Христофора.Баловень фортуны считал, что ему нечего опасаться, а все тревоги, которые оказались высказаны голосами обоих Борджиа, есть лишь их мнение… ошибочное, вызванное чрезмерным числом войн, в которых сей род участвовал и количеством интриг, постоянно затеваемых, пускай и с выгодным для тех результатом.

– Кого ты так опасаешься, брат? – лениво любопытствовал пригубливающий вино из золотого, украшенного каменьями кубка вице-король. Мягкое кресло; красивые по любым, даже самым придирчивым меркам, индеанки из служанок, хлопочущие вокруг и старающиеся исполнить любой каприз хозяина; безмолвными статуями застывшие в углах помещения стражи, хорошо вооруженные, привыкшие молчать и верные именно роду вице короля – всё это настраивало главного из троицы находящихся на острове Колумбов на благостный лад. – Эскадра ушла к Тулуму, вот-вот возьмёт его, и очень скоро мы получим эту весть с вернувшимся кораблём. И с трофеями, если среди них будет нечто особенное, заслуживающее нашего с тобой внимания. Франциско Пинсон и Писарро нас ещё не подводили. И не подведут! Знают, кому всем обязаны. Пинсоны особенно.

– Они знают, – эхом отозвался то замирающий на месте, то вновь начинающий метаться взад-вперёд Бартоломео. – Тут их верность становится ещё более крепкой. Не к кому переметнуться, нет смысла интриговать против нас, пользующихся расположением самой королевы Изабеллы. Пинсоны могли бы попробовать подольститься к Его Величеству Чезаре… Только он не заинтересован в наших землях, у него и остальных Борджиа особые планы, не всегда понятные. Странные, необычные, зато не конкурирующие с Их Величествами Изабеллой и Фердинандом. Мы с тобой нужны для его планов целыми, здоровыми и способными помогать. Он уже заступался за тебя, брат, когда ты вызвал неудовольствие королевы резнёй индейцев на этих землях.

– Помню и не понимаю, – вино внезапно, на короткое время, но потеряло почти весь вкус для вице-короля. Однако, почти сразу он отбросил не самое приятное воспоминание в сторону, вернувшись к нынешним делам и заботам. – Только ты говорил о другом, теперешнем дне. Так чего же тогда то бледен, то краснеешь от прилива к лицу дурной крови? Может позвать лекаря? Знаю, кровопускание уже перестало считаться ими верным средством, но есть настои. Те самые, по римским рецептам, успокаивающие и помогающие отринуть тревогу. Врачи умеют их применять, никогда не позволят себе подвергнуть здоровье любого из нашей семьи опасности.

– Мне они не нужны. А вот ты, Христофор, – вновь остановившись, Бартоломео указал пальцев на своего брата, – должен был задуматься, что может случиться и здесь, и там, куда уплыли корабли. Особенно здесь, в месте, которое мы хотим сделать новым домом для всей нашей семьи.

– Оно уже наше. И достанется детям, потом внукам и дальше, по идущей дальше по времени линии рода, сумевшего стать вровень со знатнейшими грандами Мадрида и Толедо. Или ты опасаешься тех засевших в горах дикарей, с которыми как хотел договориться император Чезаре? Я не хочу мешать столь могущественному властителю, даже обещал помогать. Они никто. И эта их Анакаона, у неё есть только ненависть, а людей и оружия мало. Будем откалывать от бешеной женщины касика за касиком, отдельных индейцев. Если хотят, чтобы мы были милостивы – мы ими будем. На чьих головах короны, те и отдают приказы таким как мы, губернаторам и вице-королям.

– Куба! Сожженные целиком или частью крепости. Там тоже считали, что опасаться нечего.

Христофор лениво так отмахнулся от подозрений.

– Там были не только касики Таино, но и воины науа, даже гвардия их императора, как там они его называют, уже не выговорю.

– Тлатоани. И воины-ягуары,– напомнил вице-королю Бартоломео. – Для губернатора Кубы и комендантов крепостей они стали неприятной неожиданностью в ночи. А что если и у нас случится похожее?

– Наши капитаны следят за тем, чтобы никто не высадился на острове. Те утлые судёнышки, которые, бывало, топили, если и несли на себе этих науа, то лишь нескольких. И наши шпионы, подбадриваемые звоном серебра, а иногда и золота, говорят, что если кто из империи этих науа и оказался на нашей Эспаньоле. То не в таком числе, чтобы представлять угрозу. Нет, брат, здесь только отряды знакомых нам касиков, которых мы привыкли громить, как только те высунутся из своих гор. Любое их нападение на крепости или даже рудники ничего не даст. И мой сын, твой племянник Диего, он делает всё, чтобы сделать немыслимое совсем невозможным. Достойный будет наследник!

Тут Бартоломео и впрямь нечего было возразить. Касаемо Диего, конечно. Сын вице-короля старался как мог, благо и полученная от отца должность надзирающего за добычей всего золота на Эспаньоле давала много, но и требовала немало, Если, разумеется, подходить к делу со всей ответственностью. А он подходил! И более отца и даже дядюшки считал возможным не нападение науа, конечно, но нарушение работы рудников со стороны непокорившихся таино и особенно тех, которые держали руку Анакаоны, с которой мира точно быть не могло Кровная месть, в ней испанцы знали толк и понимали. когда она заслоняет любые доводы для кошелька, собственных земель, благополучия близких и даже собственной жизни. Случай Анакаоны был как раз из числа последних.

Рудники не должны были простаивать! Так считал Христофор Колумб, а его более осторожный брат не мог навязать вице-королю своё мнение. Сын и вовсе не старался идти против воли отца, предпочтя иной путь. Не нападают на тех, кто готов это нападение отразить и способен показать свою силу. Оттого и был Диего Колумб не тут, в Санта-Доминго, а далеко за пределами как города, так и крепостной стены, рыская со своим отрядом как близ рудников, так и далеко вне их.

Что он рассчитывал найти или же напротив, чего обнаружить не хотел? Таино, конечно, с их стремлением доставить новых хозяевам этих земель те либо иные неприятности. А число ушедших с ним воинов и их умения сражаться как в правильном бою, так и вне его… О, тут Бартоломео не особенно беспокоился за родную кровь! Племянник был одновременно и храбр, и осторожен. Оказываться в опасных местах тоже не намеревался. Имел достойного советника, прошедшего множество сражений и не склонного проявлять норов к стоящему выше него. А потому… Оставалось надеяться. что прав именно вице-король, в то время как зёрна тревоги, взошедшие в душах двух других Колумбов после слов Борджиа, обернутся лишь повышением обороноспособности рудников и острова вообще.

– Да, я верю в Диего. Твой сын делает всё, что может и должен. Добыча золота растёт, попытки воровства или грабежей караются, но… Тревожно мне, храни нас Дева Мария и сорок мучеников!

– Выпей вина, это помогает. Ты перетрудился, стараясь сделать и так укреплённый город вовсе неприступным. Равняешься на Пуэрто-Рико тамплиеров?

– То, что случилось на Кубе, там бы не произошло. Патрули на суше и по воде, сеть дорог и укреплений вдоль них, очень быстро проходящие от одного конца острова к другому сигналы. Другое, о чём я могу гвоорить долго, а ты тоже знаешь, брат.

– И у нас не произойдёт. Куэльяр и Нарваес недоглядели, пропустили на Кубу тех, кого там не должно было быть. Теперь не попустят. Их опыт помогает нам избежать таких ошибок. Но в чём мой сын прав – в необходимости строить малые крепости у рудников. Где золото, там соблазн напасть, похитить. И охраны должно быть много. Простые надсмотрщики её не заменяют. Не всегда заменяют, – поправил сам себя вице-король Нового Света. – Я горжусь своим сыном. Выпьем за это, Бартоломео. И возблагодарим всемогущего и незримо присутствующего рядом с нами, Его верными слугами, Господа, что нам повезло, что мы не упустили из рук капризную и переменчивую ко многим удачу.

– Да, за это действительно стоит выпить, – согласился с вице-королём губернатор Эспаньолы. Кубки ударились друг о друга. Колыхнулось в них выдержанное, ещё испанское вино. А меж тем не в столь уж великом отдалении от Санто-Доминго творилось то, что скоро должно было перестать быть тайной для всех конкистадоров и не только их.

* * *

Старые воины, но новое войско. У Анакаоны, собственной волей и силами сумевшей остаться не просто символом, но настоящим лидером не покорившихся испанцам касиков народа таино, получалось разделять эти понятия. Она тщательно, словно песок, просеивала меж не пальцев, но ячей духовной сети всех своих и союзных воинов, отбирая тех, кто был по настоящему готов. Готов не просто сражаться, как делали предки и они сами, но делать это по новому, слушая тех, кто был сильнее, мудрее, умелее в воинских делах. Да, тех самых наставников из числа науа, говорящих от имени самого тлатоани могучей империи Теночк, способной сражаться и побеждать жаде этих бледных лицом умелых убийц.

Далеко не все таино готовы были к такому. Ведь учиться у жестоких и пугающих пришельцев с большой земли означало признать, что собственные силы таино малы, а умения пусть не ничтожны, но их недостаточно. Гордость, смешанная с множеством других чувств, такими как опасение, недоверие, зависть и иные, она могла сослужить плохую службу. Да и понимала Анакаона, что следовало опасаться тех, кто может оказаться на службе у бледных людей. Достаточно было шепнуть одному, что таино под присмотром наставников из числа науа учатся воевать по-новому и обращаться с непривычным оружием – враги заинтересуются. Два или три таких шепотка за вознаграждение – бледнолицые серьёзно насторожатся и начнут проверять. Не сами, но глазами и ушами тех, кто готов предать, получив взамен… разное.

Тут как раз помогли науа-наставники и особенно командовавший всеми ими Тоноак. Жестокими способами, но он находил, перехватывал тех, в ком ему виделся предатель. А попавший в руки к знающим толк в пытках науа редко когда мог не то что промолчать, даже просто промедлить в том, чтобы выдать тем всю свою жизнь. Нужное и ненужное, ближнее и дальнее.

Кое-кто оказывался невинен и таких отпускали. Самой Анакаоне подобное не нравилось, но женщина-касик понимала необходимость. Сложные, опасные времена выдались, когда и она не всегда могла понять, кто друг, а кто способен не просто уйти, окончив борьбу, но заодно и выдать тайны родных по крови. И вот таких отщепенцев она жалеть не сбиралась, лишь кривя губы, когда те хриплыми после пыток голосами пытались вымолить прощение.

Прощения не было, лишь казнь. Не руками науа, а от своих. Получившая власть над соплеменниками – и не только ими – распространившая и удержавшая её женщина понимала, что важно не только наказание, но и кем, а ещё как оно претворяется в жизнь. Карать таино могли лишь сами таино, но не их союзники. Давать посланцам науа власть над телами своих людей она не собиралась. Ведь сперва тела, а потом… души.

Это видели, это понимали и даже в большей части принимали. Принявшие же с ещё большим усердием старались постичь новые знания о войне. К тому моменту, как новые бледнолицые, из другого племени и на несколько иных больших лодках прибыли сюда, желая говорить и договариваться о почётном мире… Тогда почти всё было готово, оставалось выбрать время и сделать нужный шаг. Хотелось бы большего, но Анакаона умела довольствоваться уже имеющимся, не пытаясь схватить за яркие перья пролетающую над головой птицу. Они ж, с яркими перьями, редко когда летают достаточно низко. Можно было бы подбить камнем или стрелой, но для этого нужна ловкость, меткость, умение. А насчёт умений пока всё было не так хорошо, как хотелось бы. Зато как только и новые бледнолицые, и уже им привычные враги уплыли в сторону большой земли, к владениям науа, пришла пора действовать.