Текст книги "Исправить всё (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)

  «Интересно, где она сейчас, что делает»? – Подумал Сергей, и в это время часы на стене пробили два часа дня.

  Ого, уже два часа, – заглянул в комнату Виктор, – Ну, пойдем, перекусим, чем бог послал. Бог послал неплохо: на первое – щи зеленые, на второе, правда, яичница с ветчиной, зато в холодильнике нашлась палка Таллинской колбасы (дефицит, по тем временам) и бутылочка Цинандали.

   Помнится, ты угощал меня Кинзмараули, – Виктор поставил бутылочку на стол, – Так вот это, от нашего стола, вашему столу.

  Вай! Дорогой, спасибо, – прищелкнул языком от удовольствия Сергей, – Посидим, поговорим, можем даже спеть, что-нибудь, но только, после того как выпьем.

   Виктор достал штопор, вынул из бутылки пробку и налил вино в бокалы.

  За что пить будем? – он поднял свой бокал и посмотрел на приятеля. Тот тоже поднял свой бокал,

  Давай, просто так, без тоста, устал я что-то от всего этого, – Сергей сделал рукой неопределенный жест, долженствующий обозначать, от чего он устал, – Просто посидим, поедим и выпьем, как будто, ничего такого не происходит.

  А получится? – усомнился Виктор.

  А черт его знает? Давай, хоть сделаем вид, что это так.

  Глава 18

   Кольщик, наколи мне купола,

   Рядом чудотворный крест с иконами,

   Чтоб играли там колокола

   С переливами и перезвонами.

   М. Круг.

  На третий день, поутру, Виктору позвонили из управления и вызвали вместе с Сергеем к полковнику Сидоркину.

  Не понравился мне, что-то, этот звонок, – поделился своим настроением с Сергеем Зиновьев – Вроде бы, в самом деле, пора предстать вместе с тобой пред очи полковника Сидоркина, но что-то на душе кошки скребут. Сергей прислушался к своим ощущениям; нет, ничего плохого он не чувствовал. В конце концов, все равно надо было начинать что-то делать, нельзя же, просто так, сидеть дома, ожидая не известно чего. Договорились позвонить Василию, предупредить, чтобы он связался с генералом Зиновьевым, если с ними что-нибудь случится.

  Не бойся, прорвемся, – подбодрил друга Сергей, и они поехали в управление. Оставив автомобиль на стоянке, Зиновьев остановился, посмотрел на голубое небо, на зеленую листву на деревьях, уж больно ему не хотелось заходить внутрь здания.

  Давай немного постоим, подышим свежим воздухом, – предложил он другу.

  Сергей посмотрел на него внимательно, – Тебя, что-то беспокоит?

  Да так, – усмехнулся Виктор, – Как у Гамлета, перед фехтованием с Лаэртом, «какой-то пустяк, нехорошее предчувствие, которое женщину, быть может и испугало бы». – Он еще немного постоял и спросил, – Мне все время было интересно, что ты такого сказал Крючкову, что он согласился встать на нашу сторону?

  Ах, вот, что тебя так волновало? – Засмеялся Сергей, – Я ему просто рассказал его будущее.

  Вот оно что? – Виктор вспомнил испуганные глаза этого страшного человека и покачал головой, – Видно, не всегда это хорошо – знать, что тебя ждет впереди.

   На это Сергей ничего не ответил, и они пошли в здание управления. Оформив пропуск на Кострова, они поднялись на второй этаж и вошли в приемную Сидоркина. Секретарь, майор Незванцев, доложил начальнику о прибытии вызванных и пригласил их в кабинет. В кабинете, полковник встретил их очень сухо. Не предлагая им сесть, он довольно неприязненно посмотрел на своего подчиненного.

  Ну-с, товарищ майор, объясните мне, как же так получилось, что вас отправили на АЭС, специально, для того, чтобы там ничего не произошло, а в результате, под вашим носом персонал своими собственными руками, можно сказать, сотворил аварию?

  Майор Зиновьев понимал, что горячиться и психовать, в такой ситуации, не стоит, поэтому он постарался взять себя в руки и отвечал спокойно и обстоятельно.

  Направляясь в командировку на АЭС, мы исходили из соображений, что авария может произойти по двум причинам: 1– я – нарушение техники безопасности или Регламента работ оперативным персоналом и 2-я – в результате теракта. Именно на это и обращали внимание члены комиссии, каждый в своей области. Никакого теракта не было, об этом Вам говорю я, и это может подтвердить любой член нашей комиссии. Никаких нарушений техники безопасности персоналом не было допущено, что было лично подтверждено, за три минуты до взрыва, академиком Алексеевым и сотрудником института Волковым. Казалось бы, никаких причин для беспокойства не было, и все-таки, авария произошла. Конечно, в этом должна разобраться государственная комиссия, но у меня сложилось твердое мнение, что причиной аварии послужили конструкционные ошибки реактора РБМК.

  При этих словах, Сидоркин вскочил из-за стола и подбежал к Зиновьеву. Казалось, еще секунда, и он бросится на майора с кулаками.

  Скажите, пожалуйста! У него сложилось мнение, – полковник прямо трясся от злости, – Вы, что, великий физик? Нет? А, если нет, то и не лезьте не в свои дела. Люди, поумнее нас с вами, строили этот реактор. И этот реактор уже работает много лет и не только в Чернобыле. Вот у меня докладная академика Алексеева, где говорится о нарушениях, допущенных оператором. Полковник потряс перед носом Зиновьева листами докладной. Здесь прямо говорится, что некто Топтунов делал оперативные переключения, игнорируя прямые приказы академика, что и привело к катастрофе, и все это при вашем молчаливом согласии.

  Вот видишь, товарищ майор? – влез в разговор Сергей, – Я же говорил, что эта сволочь начнет валить всю вину на операторов.

  А ты молчи, – повернулся к Сергею Сидоркин, – C тобой мы еще разберемся, что ты за фрукт такой?

  Ты сам помолчи и послушай, что я тебе скажу, – Сергей побелел от ярости, – Я тебя предупредил, о том, что будет катастрофа. Ты же плевать хотел на тех людей, которые там погибли и еще погибнут. Тебе и сейчас на них плевать. Ты здесь потому слюной брызгаешь, что тебе позвонил Щербина из ЦК, прикрывающий свой зад, и вставил пистон.

   Костров на секунду замолчал и попытался взять себя в руки. По опыту он знал, что в таком состоянии, всегда делает глупости.

  Впрочем, что с тобой говорить? Скажу тебе одно. Обещаю,

   что ты будешь жалеть, о том, что сделал, всю оставшуюся

   жизнь.

  На полковника было страшно смотреть, казалось, еще секунда, и его хватит апоплексический удар. Красный, как рак, выскочил он из своего кабинета, и тут же из приемной в кабинет ворвались вооруженные люди в военной форме, скрутили Зиновьева и Кострова, надели на них наручники и повели к лифту, на котором и доставили их на нулевой этаж, который находился под землей. Здесь задержанных разделили и развели по разным камерам.

  – Стоять, лицом к стене, – приказал охранник, и, убедившись, что команда выполнена, открыл замок камеры. После этого, он завел в нее Кострова, снял с него наручники и вышел в коридор.

  Глава 19

   Если места хватит – нарисуй

   Лодку, с парусами ветром полными.

   Уплыву, волки, вот вам...

   Чтобы навсегда меня запомнили.

   М. Круг.

  Дверь камеры захлопнулась. Сергей осмотрелся по сторонам, Каменные, крашенные масляной краской стены, каменный потолок и такой же пол, тяжело давили на сознание. Окон не было совсем, металлическая дверь со смотровым глазком и топчан у стены, напротив двери.

  «Замуровали демоны», – подумал он и невесело усмехнулся.

  «Ну что же, раз я лишен возможности действовать, то я и не буду ничего делать. Мне необходимо расслабиться, а еще лучше, заснуть». – Сергей лег на топчан, расслабился, закрыл глаза и постарался заснуть, но после всего происшедшего в кабинете у Сидоркина, заснуть, никак не получалось. Тогда он стал вспоминать, как в армии, будучи в тренировочном лагере, он ушел подальше от всех, на вершину холма, лег на спину в траву и лежал так, глядя в высокое небо. И ему тогда показалось, что еще никогда он не был так свободен, что нет никакой армии, никаких командиров, а есть только он и это голубое небо, и он летит в небе, как птица. Сергей представил высокое голубое небо, мысленно потянулся туда, в голубую высь и не заметил, как заснул. Или, это был не сон? Слишком уж все было реально вокруг: легкий ветер развевает его челку, птицы щебечут в листве деревьев, и пахнет сеном, а он, еще маленький мальчик, стоит на склоне Машука. Рядом с ним его приятель Колька, измазанный ягодами тутовника. В волосах у них воткнуты черные куриные перья. Они восхищенно смотрят на открывшуюся перед ними величественную картину. Там на западе солнце садится за гору Бештау, и ее могучий силуэт чернеет на фоне алого неба.

  Ну вот, – говорит он приятелю, – Опять не успели домой к ужину. Теперь снова влетит от бабки.

  Ха, – отвечает ему приятель, – Бледнолицые беспомощны, как слепые котята. Если у них нет времени, они не знают, что делать? Если индейцу не хватает времени, он просто идет во времени назад.

  Как это, назад? – Не понял Сережа.

  Дай мне твою руку, Соколиный Глаз, а теперь надо очень захотеть очутиться во времени раньше. Ты просто ныряешь во время, как в волну и выныриваешь уже в прошлом. Впрочем, Великий Змей сможет сделать это за нас двоих. Смотри, – он взял Сережу за руку, зажмурился, и вдруг, мир перед глазами Сережи качнулся, и вот уже вокруг было светло, и солнце стояло в зените, и сами они были не на склоне Машука, а в питомнике, где лакомились тутовником.

   Тут загремел засов, раздались чьи-то тяжелые шаги и голос,

  А ну, встать!

  Сергей открыл глаза, первое время не понимая, где он? Наконец он пришел в себя. Перед ним стоял прапорщик с общевойсковыми петлицами.

  На выход! – скомандовал он и повел Кострова по длинному коридору. Дважды свернув налево, они остановились перед дверью какого-то кабинета. Прапорщик открыл дверь и посторонился, одновременно подталкивая вперед Сергея.

  В этом кабинете также не было окон. Напротив двери стоял письменный стол, за которым сидел гражданин среднего возраста, в сером, недорогом костюме и в очках. По виду он больше всего походил на бухгалтера.

  Присаживайтесь, пожалуйста, – указал он Сергею на стул,

   И, пожалуй, начнем.

  Ваша, фамилия имя и отчество? – Бросил он взгляд на Сергея.

  Костров Сергей Дмитриевич, и прежде, чем вы продолжите ваш допрос, разрешите у вас спросить, на каком основании я задержан?

  Гражданин, похожий на бухгалтера, снял очки, посмотрел на Сергея и улыбнулся,

  Вообще-то, здесь спрашиваю только я, а основания, выбирайте, какие вам больше нравятся: терроризм, покушение на государственного деятеля, сотрудничество с иностранной разведкой, действия, наносящие прямой вред нашему государству, – он еще раз улыбнулся, – Надо продолжать, или этого хватит?

  Хватит, – согласился с ним Сергей, – Бреда достаточно. Только вот разговора у нас с вами сейчас не получится.

  Это почему же? – Вежливо улыбаясь, поинтересовался гражданин-бухгалтер.

  Потому, – Сергей, внимательно смотрел на следователя, что здоровье у вас стало пошаливать, сердечко заболело, вот оно стало давать перебои...

  Гражданин вдруг покачнулся за столом, потом побледнел и упал на пол. Растерянный конвоир бросился к нему на помощь, попробовал его приподнять с пола.

  Оставь его! – резко скомандовал Сергей, и потом, уже спокойно добавил, – Сейчас ему станет лучше.

  Следователь зашевелился, затем пришел в себя и приподнялся с пола, держась рукой за сердце.

  Вот видите, – сказал Сергей, – Вы сейчас просто не в состоянии проводить допрос. Давайте отложим это на завтра, – и, повернувшись к конвоиру, сказал, – Веди меня в камеру, охранник.

  Тот вопросительно посмотрел на следователя, который согласно кивнул, и отворил дверь кабинета. Снова они идут по длинному коридору, делают два поворота, теперь уже направо и останавливаются у дверей камеры. На этот раз конвоир держится настороже, он опасается Сергея, ведь он видел, что случилось со следователем и предпочитает держаться от Сергея подальше. Поэтому он облегченно вздохнул, когда за тем захлопнулась тяжелая железная дверь. Сергей задумчиво постоял в середине камеры и потом стал прохаживаться из угла в угол. Следовало немедленно что-то предпринять, ведь, на самом деле, времени у него было не так уж и много. Следователя они заменят и неизвестно, что еще придумают, чтобы не позволить ему провести еще раз такой трюк. Костров подошел к кушетке,

  Так, как там, во сне, говорил Великий Змей? Надо очень захотеть очутиться в прошлом и нырнуть во время, как в волну.

   Он лег на кушетку, закрыл глаза, расслабился и пожелал оказаться сейчас на квартире у Виктора, два дня тому назад. Он вспомнил, как сидел на диване и смотрел на картину на стене, на которой была нарисована Мария Лопухина и всеми силами своей души, постарался вернуться туда. Внезапно, ему показалось, что гигантская волна подхватила его и понесла с собой, и когда он, барахтаясь и задыхаясь, наконец-то вынырнул из нее, перед его глазами, в самом деле, висела эта картина, а он сам сидел на диване, в комнате Виктора.

  Глава 20

   Корабли в моей гавани...

   Не взлетим, так поплаваем.

   Стрелки ровно на два часа назад.

   Земфира.

  Сергей ощупал себя руками, встал, прошелся по комнате.

  Его странное поведение не укрылось от Виктора, который удивленно смотрел на друга, не понимая, отчего вдруг изменилось его поведение, и тут Сергей еще больше удивил его и даже обеспокоил.

  А какое сегодня число? – Спросил он у Виктора.

  С утра было двадцать восьмое, – удивился тот и встревожено спросил, – Сережа, с тобой все в порядке? Господи, уж не последствия ли это Чернобыля?

  Увидев, как беспокоится за него друг, Сергей поспешил того успокоить.

  Нет, Витя, не беспокойся. Кое-что, действительно случилось, но к облучению это никакого отношения не имеет. Извини, но мне сейчас надо немного подумать, – он встал, вышел на балкон и постоял там, разглядывая окрестности, точнее, делая вид, что разглядывает. В голове его было чёрти-что. Если первое его путешествие в прошлое было делом совершенно непонятным (Ну, скажем, оказался не в то время не в том месте, попал в какой-то временной водоворот, или, как их там называют? – кротовую нору), то сегодняшнее, или (вот глупость-то какая?) послезавтрашнее путешествие оказалось делом его воли и его способностей. Вопрос: «Это у него одного такие способности, или кто-то ещё так умеет»? Что-то он о таких способностях никогда не слышал. Гораздо легче предположить, что он просто заснул, сидя за столом у Виктора, и всё это ему просто приснилось? А если не приснилось? Тогда, получается, что на них уже началась, или вот-вот начнется охота, и что, мне долго придется так от Комитета в прошлом прятаться? Ведь, ясно, что академик, защищая свои шкурные интересы, поднял очень большие силы. Скорее всего, доложил своему непосредственному руководителю из ЦК, при этом наплел там такое, что доказывать свою невиновность просто бесполезно. Некому доказывать. Никого, просто, не интересует истина. Как раз, на истину всем этим людям наплевать. Главное для них, это их личное благополучие.

  А что, для тебя, важно? – подумал Сергей. Сначала, было важно, чтобы не произошло трагедии, потом, чтобы восстановилось честное имя погибших людей, но ведь и не в одном этом дело. Ведь авария произошла не в результате ошибки оператора. Получается, если бы ты предотвратил аварию в Чернобыле, то она, точно, произошла бы позже, ну, например, в Сосновом Бору, под Ленинградом, и тогда жертв было бы в тысячи раз больше. – Он представил, как катит свои могучие воды Нева, и стоит на ее берегах мертвый город, город, где среди дворцов и парков нет ни одного живого человека. – Да, «спаситель человечества», ты мог наделать страшных дел. Почему же, тогда, в том мире, после Чернобыля не было больше ни одной крупной аварии? Почему? – мучительно думал он, и ответ вдруг пришел сам. Ответ был очень прост и очевиден – если авария, в данных условиях, была неизбежна, а ее не произошло, значит условия изменились. А, что могло измениться такого, чтобы, точно, не было взрыва? В первую очередь, сам реактор. Значит, академик Алексеев, спасая свою шкуру и сваливая вину на операторов, одновременно, изменил конструкцию реактора, ведь не дурак же он? Подлец – да, но, не дурак, а еще одна подобная авария на таком же реакторе открыла бы всем глаза на истинную причину катастрофы, и тогда, ему был бы конец. Значит, получается, Чернобыль был необходим? Нет, с этим Сергей согласиться не может. Должен же быть какой-то выход, и он чувствует, что выход есть и, больше того, он этот выход уже знает. Он теперь может возвратиться назад и попытаться предотвратить эту аварию, хотя, одному это сделать очень сложно. В самом деле, кто он такой, чтобы указывать операторам, что им делать? Тут нужен другой человек, и он знает, кто. Но, допустим, предотвратили они катастрофу, тогда возникает опасность новой и, возможно, более страшной трагедии. Должен быть выход, он где-то рядом, но я не могу его найти, вынужден был признаться себе Сергей. Он вернулся в комнату к Виктору. Тот, все еще беспокоясь за друга, спросил,

  Ну и как? Тебе, что, нехорошо стало?

  Нет, Витя, не в этом дело, просто я близок к решению наших проблем, но, какой-то малости мне не хватает, – и, увидев вопрос у него в глазах, добавил, – Извини, объяснить толком, просто не смогу. Давай пока, отдохнем, а то столько на нас навалилось в последнее время, что голова идет кругом.

  Ну, как хочешь, – согласился Виктор, – И правда, разрядка тебе просто необходима. Если хочешь, почитай, вон в шкафу книги, а хочешь, можешь музыку послушать. Смотри, какой у меня отличный касетник, да и записей много, думаю, что тебе понравится.

  В самом деле, записи у Виктора были хорошие, причем, что особенно понравилось Сергею, наряду с музыкой восьмидесятых, к которой он был, по большому счету, равнодушен, была у него и классическая музыка, и музыка конца шестидесятых, начала семидесятых. Хотя, если вдуматься, кто же из их ровесников, не заслушивался музыкой Битлз, Лед Зеппелин, Дип Парпл, Пинк Флоид. Это потом, пришли многочисленные «продолжатели», а, по мнению молодых, начала семидесятых – жалкие подражатели тех гигантов, которые подняли планку на такую высоту, что новым соискателям впору было придумывать новый шест для достижения таких результатов. И они придумывали – создавали новые музыкальные течения, использовали новые звуковые и световые эффекты, но все это, опять же, по мнению старых поклонников, были лишь тщетные потуги, а стоило поставить кассету со старыми записями, и сколько раз Сергей видел, как у уже убеленных сединами, солидных дядь, на глазах наворачивались слезы. Он выбрал кассету Битлз и включил магнитофон. Из колонок понеслись до боли родные, для всех его сверстников, звуки.

  I want to hold your hand, – неслось из динамиков и эта песня захватывала Сергея и уносила его в воспоминаниях...

  Стоп! – заорал, вдруг, он, окончательно перепугав приятеля. Тот точно решил, что Костров свихнулся. – Ай вонт ту хол ё хэнд. Ну конечно! Я хочу держать тебя за руку. Ты понимаешь? Колька же говорил, что может это сделать за меня, ему достаточно держать меня за руку. И мы прошли вместе с ним. Ты понимаешь, что это значит?

  Но Виктор ничего не понимал. По его лицу было видно, что он очень сильно переживает за приятеля.

  Какой Колька? Куда прошли?

  Великий Змей, впрочем, это не важно.

  Виктор побледнел, было видно, что он не на шутку испугался. Не за себя, конечно, а за друга.

  Ничего, ничего, – успокоил его Сергей, – Просто нам с тобой, прямо сейчас, необходимо провести один маленький эксперимент. Ты как, готов?

  Что Виктор мог ответить другу? Он только пожал плечами,

  Если только мы не будем взрывать мою квартиру.

  Нет, – улыбнулся Сергей, – Сохранность квартиры я тебе гарантирую.

  Ну и на том спасибо, – облегченно выдохнул Виктор, – Ну, а если серьезно, что мы будем делать?

  Прежде всего, зафиксируй, сколько сейчас времени. – Настенные часы Виктора показывали два часа тридцать пять минут. – Теперь дай мне руку.

  Взяв Виктора за руку, Костров попытался расслабиться и внутренне постарался вернуться назад. Против ожиданий, это ему удалось сделать, даже легче, чем в прошлый раз. На этот раз не было даже ощущения сильной волны, так, слегка качнуло и все. Может быть, так произошло из-за того, что он хотел попасть всего на час назад? После того, как мир принял снова свои четкие очертания, Сергей посмотрел на Виктора, и по его виду догадался, что он пережил те же самые ощущения. Затем, он глянул на часы и, торжествуя, указал на них Зиновьеву рукой. Стрелки часов показывали один час тридцать пять минут. Но, главное было не это. Главное было, понять, совершил ли с ним прыжок Виктор, или он просто здесь потому, что еще не был в будущем. Но на этот вопрос ответил сам Виктор,

  Не может быть, – сказал он, – Ты наверное усыпил меня и перевел стрелки назад. Он снял трубку телефона, набрал 08 и дождался, пока ему не сообщили московское время, тогда лицо его приняло удивленное выражение, и он спросил,

  Сергей, ну честно, как ты это сделал?

  Главное, – Сергей сиял, как новый пятак, – Не то, как я это сделал, а то, что у нас теперь есть шанс, решить все наши проблемы. Давай, теперь пойдем на улицу и обсудим все, что нам надо сделать, для того, чтобы никакой ядерной катастрофы в нашей стране не было. Заодно, надо бы вызвать на совещание и Василия, и назовем это историческое совещание, «Совет в Филях – 2».

  Глава 21

   Давайте-ка, ребята,

   Закурим перед стартом:

   У нас ещё в запасе

   Четырнадцать минут.

   В. Войнович.

  Совет проходил на скамейке у детской песочницы, на территории детского садика. В это время, здесь никого не было, и это позволило им, трем здоровым дядям, расположиться на детской площадке, не привлекая ничьего внимания. Как это ни странно, но вид взрослых мужиков, распивающих пиво на территории детского сада, в нашей стране, никого не удивляет. Первым, слово взял Сергей. Вкрадце, он доложил, что против них подняты очень большие силы, очевидно, по докладу академика Алексеева. Времени, в их распоряжении, всего два дня. Еще он рассказал, что есть возможность вернуться в Чернобыль, до того, как произошла катастрофа, и объяснил, почему этого нельзя сделать без Алексеева.

  Теперь я прошу вас разработать и провести операцию. Напоминаю, нам надо оказаться втроем, вместе с академиком, с глазу на глаз в любом месте, и еще, нам нужно какое-то время, для того, чтобы поговорить с ним, а потом совершить прыжок во времени.

  Василий смотрел, то на одного приятеля, то на другого, не понимая, не смеются ли над ним?

  Все так и есть, не удивляйся, я подтверждаю, что все это правда, – кивнул Виктор, в ответ на его удивленный взгляд

  Потом все сам увидишь, а пока, давай просто решать поставленную задачу.

  Могу я привлечь к этой операции еще людей?

  Любых людей, за моим приказом, но только, таким образом, чтобы о наших планах не стало известно руководству, и нам не успели помешать. При этом совсем нет необходимости продумывать пути отхода или последующие действия противника, потому, что их просто не будет. После прыжка во времени, все пойдет по-другому.

   Василий поднялся,

  Ну, что ж, это намного облегчает всю операцию, я пошел.

  До завтра все постараюсь приготовить. Ну, бывайте.

   Он посмотрел на друзей.

  Иди, связь через Оксану, и постарайся держать нас в курсе.

  Они попрощались и расстались. Василий сел в свой Жигуленок, помахал им рукой, резко газанул и скрылся за поворотом. Виктор с Сергеем, пока, остались на месте.

  Думаешь, сможет? – Сергей кивнул головой в сторону уехавшего. Виктор не спешил с ответом, казалось, взвешивая все за и против,

   Думаю, да. Если он не сможет, значит, никто из нас, точно бы не смог. Не знаю, понял ли ты уже, или еще нет, но голова у него очень хорошо работает. Он, знаешь, что про тебя сказал, как только мы письмо получили?

  Интересно, что? – оживился Сергей.

  А, то, что ты, может быть, точно знаешь, что это произойдет. Не в том плане, что ты сам это организуешь, хотя такую гипотезу, мы тоже рассматривали, а просто, знаешь и все. Вот такая у него голова. Так что, надеюсь, он придумает, как провести операцию.

  Я вот о чем думаю, – Сергей, как бы лениво посмотрел по сторонам, – Нас, или уже пасут, или с завтрашнего дня пасти начнут. Надо бы мне куда-нибудь от тебя съехать, пусть потом ищут.

  Не надо, – отмахнулся Виктор. Ты же знаешь, когда они тебя брать будут?

  В том-то и дело, что не меня, а нас. Всех троих, послезавтра в 15 часов.

  А, черт с ним, – бросил Виктор, – Одного, троих, но все равно – послезавтра, а значит, до этого времени мы будем свободны. Главное, чтобы они не узнали о наших планах, а узнав о них, не успели нам помешать. Поэтому, успех всей операции будет зависеть от быстроты и четкости наших действий. А пока, мы с тобой будем отдыхать и болтаться по городу, у всех на виду. Пусть следят и пусть о нас докладывают. – Он с хрустом потянулся и встал со скамейки, – А, теперь нам с тобой предстоит стандартная программа для приезжих: ГУМ, ЦУМ, Красная площадь. Вперед, – и они направились к автомобилю, который стоял за забором детского сада.

  Глава 22

   И качает головой постовой,

   Он сегодня огорошен Москвой,

   Ни черта он не поймет, сам не свой,

   Словно рыба на мели.

   Я по улице бегу, хохочу,

   Мне любые чудеса по плечу...

   Л. Филатов.

   В ГУМе, как всегда, было полно народу, причем все – приезжие. Только один раз, прежде, Сергей видел пустой ГУМ, это было во время Московской Олимпиады, в 1980 году, когда, на время Игр, Москву сделали закрытым городом, то есть запретили въезд в нее всем нашим соотечественникам. Сам Сергей попал туда по командировочному удостоверению. К тому времени, работая в строительной организации, он постоянно мотался по всему северо-западу нашей Родины в командировки, большая часть которых, приходилась на Москву. Все эти поездки ему порядком надоели, поэтому, когда начальник пришел в отдел и спросил, кого послать в Москву во время Олимпийских игр, а все работники вскочили и наперебой закричали, – Меня, меня, – Сергей во всеуслышанье заявил,

  А меня прошу в Москву не посылать.

   Естественно, начальник тут же остановился, устремил на него свой добрый, изучающий взгляд и после недолгой паузы сказал,

  Всё. Решено. В командировку едет Костров.

  Вот таким образом, против своей воли, Сергей оказался в Москве, во время Игр, и надо сказать, что это был единственный раз, когда Москва ему, безусловно, понравилась. Чудеса начались уже на Московском вокзале, в Ленинграде. У кассы, где был забронирован ему билет, не было очереди, то есть, ни одного человека. Полностью осознать всю величину этого чуда могут только помнящие те времена и те громадные очереди, которые были у касс поездов южного направления летом. Получив свой билет, Сергей двинулся в сторону поезда, который уже стоял у своего перрона. На перроне, у входа в вагоны стояли проводники, сплошь молодые, усатые грузины (и где их столько взяли?), в ослепительно чистой форме. Зайдя в свой вагон, он с удивлением обнаружил, что кроме него, в вагоне едет еще три человека. В купе все койки были застелены белоснежными простынями. В этот момент поезд тронулся, и из репродукторов на вокзале раздались слова,

  Поезд следует в столицу нашей Родины, Москву. Счастливого Вам пути! – И дальше, понеслись звуки государственного гимна. Это было уже даже не чудо. До сих пор Костров считает, что нельзя было подвергать нервную систему неподготовленных людей таким перегрузкам. Все можно выдержать, но, чтобы вот так, ни с того, ни с сего, пожелать счастливого пути? Ведь, будешь кому рассказывать – не поверят. Ошеломленный всем этим, Сергей отказался от чая, заботливо предложенного проводником, забрался на полку и утомленный непривычным сервисом заснул. Может быть, кому-то из молодых читателей, покажется, что ничего необычного, а уж тем более чудесного во всем этом нет? Не спешите. Что мог об этом подумать человек, привыкший к нашему ненавязчивому сервису, человек, который, как-то ехал из Архангельска в Ленинград в общем вагоне, стоя, потому, что народу там было столько, сколько в автобусе в час-пик. Когда одна пожилая женщина, в этом вагоне умерла от духоты, она так и ехала, вместе со всеми, до конечной остановки, потому, что снять ее с поезда не было никакой возможности. Что мог подумать человек, которому, чтобы попасть из Воркуты в Ленинград к Новому Году, приходилось брать билет на Москву, и оттуда, почтово-багажным поездом добираться домой, чтобы ворваться в дом под звон курантов? То-то, не суди сгоряча, молодой читатель. Утром сказка продолжилась. Сергей проснулся, встал с постели и умылся в чистом туалете. После чего, попросил у проводника чай, который ему тут же и был подан. И снова под музыку, только на этот раз, это была какая-то песня о Москве, поезд прибыл в столицу нашей Родины. Как только Сергей вышел из вагона, его сразу поразила тишина на вокзале. Не толпился народ на перроне. Никто не спал на мешках у стен вокзала, не ругался в очередях, нигде не было видно разных узбеков, в цветастых халатах, крестьян в сапогах и телогрейках, что раньше составляло обычную картину любого вокзала в Столице. Только в дальнем углу небольшая группа иностранцев распевала русские песни, и кое-где виднелись фигуры милиционеров. Медленно, не спеша, прошел он через зал и вышел в город. Там его ожидала та же непривычная картина, чистые тихие улицы, с редкими приветливыми прохожими. Как вы помните, Костров был направлен в Москву в командировку, но, положа руку на сердце, как раз эту часть своей поездки, позже, он так и не мог вспомнить, зато на всю жизнь запомнил эту Москву с москвичами, эту удивительную атмосферу мира и дружбы, которая царила в те дни в столице. Поверьте, это не дежурная фраза, люди улыбались друг другу, обменивались сувенирами, распевали вместе песни о мире и дружбе. Попытался он попасть и на стадион, чтобы вживую увидеть Игры, но тут возникла проблема билетов. Наконец, у входа в спортивный комплекс «Олимпийский», ему удалось найти спекулянта, который продавал билеты на женские баскетбольные матчи. Цена, которую спекулянт запросил за билеты, была неимоверно высока. Покрутив в руках предлагаемый билет, Костров прочитал надпись на нем, гласящую, что для членов профсоюзов, стоимость билетов – 5 рублей.

  Послушай, уважаемый, – обратился он к спекулянту, – Я член профсоюза и готов купить у тебя этот билет за пять рублей.

  Может быть, потому, что спекулянт рассчитывал продать билеты иностранцам и побоялся связываться с соотечественником, может быть, оттого, что соревнования давно уже начались, и он не хотел остаться с не проданными билетами, но только, спекулянт плюнул и продал этот билет, за льготные пять рублей, члену профсоюза. Таким образом, Сергей попал на женские баскетбольные матчи Олимпиады. Не добравшись до своего места, он сел на пустующее кресло и начал болеть за свою команду. Вообще-то, по этим билетам можно было посмотреть подряд три матча, проводимые в этот день, но ему повезло, и он попал на игру нашей сборной с итальянками. За нашу сборную играла Ульяна Семенова, баскетболистка, ростом 206 см и весом за 100 килограммов. Она выглядела на площадке, по сравнению с другими баскетболистками, как курица, по сравнению с цыплятами. Стоило ей повести рукой, и ее соперниц, как ветром сдувало. Так получилось, что вокруг Сергея сидели одни иностранцы, точнее, он просто сел на место одного из них. Почему в зале так много свободных мест, он понял несколько позже, когда увидел, что, периодически, то одни, то другие из иностранцев, поднимаются и направляются в буфет. Вскоре он увидел, как два иностранца направляются в сторону его кресла. Жестом, он спросил у приближающихся людей, не их ли это место. Но, увидев, что место занято, они лишь махнули рукой, мол, сиди, и сами сели на другие места. Таким образом, он остался смотреть матч в их компании. Так вот, когда иностранцы увидели, какая Семенова здоровая, и как от нее шарахаются в разные стороны соперницы, это вызвало у них такой смех и восторг, что каждое ее касание мяча они начали приветствовать криками, – Уля! Уля! – Сначала, Сергей даже не понял, почему они болеют за чужих, но потом, и он проникся этой атмосферой всеобщего братства, царившего на тех Олимпийских играх. Это не штамп, никогда, ни до, ни после этого, он не испытывал таких чувств, как в том зале, когда все люди вскакивали и в одном порыве скандировали, – Уля! Уля! – Не потому, что все болели за нашу сборную, а потому, что всем было хорошо, весело, и еще потому, что эти русские, оказывается не такие страшные, как показывают в кино, и всем верилось, что дальше жизнь будет лучше, и не будет войны.