Текст книги "Исправить всё (СИ)"

Автор книги: Владимир Коваленко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

   Для незатухающего процесса деления урана, топлива в реактор загружают с избытком. Чтобы не происходило постоянного наращивания мощности такого реактора, в активную зону вводят, так называемые, органы воздействия на реактивность, содержащие материалы, интенсивно поглощающие нейтроны. В каналах СУЗ размещаются стержни, содержащие сильный поглотитель нейтронов – бор, с помощью которого и поддерживается нужный баланс нейтронов и, следовательно, мощность реактора. При необходимости увеличения мощности, часть стержней выводится полностью или частично, из активной зоны. По достижении необходимой мощности, стержни вновь вводятся, при этом, положение их, как правило, не идентично, первоначальному.

   То есть, теперь Кольцов, имел хотя бы смутное представление о том, что же это такое реактор и, благодаря Волкову, понял, что не все с этим реактором так просто и ясно. Сути замечаний Волкова он не понял, но в этом пусть разбираются специалисты, а вот то, что вероятность поломки реактора реально существует, для него было ясно. А значит, данные письма, были делом рук серьезного человека и, следовательно, требовали к себе серьезного отношения.

   После обеда, Зиновьева вызвал к себе на доклад полковник Сидоркин. Он сидел за своим служебным столом и читал, или делал вид, что читает, какой то документ. Подняв глаза, на вошедшего Зиновьева, Сидоркин указал ему на стул, возле стола, примыкавшему к своему столу, в виде буквы "T" и попросил присаживаться. Дочитав до конца бумагу, он положил ее и обратился к подчиненному,

  Итак, Виктор Николаевич, какие соображения у вас, по данному делу?

   Виктор подробно изложил ему, весь план мероприятий, доложил, какие шаги, уже

  предприняты и под конец сообщил, что в любом случае, считает необходимым, проведение профилактических мероприятий на самой АЭС.

  Так, у Вас все? – Полковник смерил Зиновьева холодным взглядом.

  Так точно, – не понимая этого тона и внутренне сжимаясь, ответил майор.

  Тогда послушайте меня, – Сидоркин встал, прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Подошел к висевшей на стене карте Советского Союза, постоял, глядя на нее и обернувшись к Зиновьеву, продолжил, – Полагаю, Вам не нужно рассказывать о сложной международной обстановке в наши дни? – Произнес он, смерив подчиненного уничтожающим взглядом, и тут же стал об этой обстановке рассказывать.

  Вы, не хуже меня, знаете о колоссальных средствах, затраченных Соединенными Штатами на военные нужды. Скажу прямо, Рейган, придя к власти, так и заявил, что его цель – развал экономики Советского Союза, и он все делает для достижения этой цели. Он называет нас Империей Зла. Именно с его помощью произошла вся эта смута в Польше. Именно Америка, поддерживает моджахедов в Афганистане. В последнее время вражеские силы буквально стягивают кольцо вокруг наших границ, поэтому, любая авария, или слух об аварии на таком объекте, как АЭС, будет использована, как мощнейшее идеологическое оружие против нашей страны. Кроме того, любой сбой в работе АЭС, ведет к колоссальным потерям, для нашего хозяйства. Знаете ли вы, сколько электроэнергии вырабатывает Чернобыльская АЭС? – тут он посмотрел на Зиновьева, и констатировал, – Не знаете. Так вот, довожу до вашего сведения – 28 миллиардов кВт часов в год. Если хотите, перемножьте это на 4 копейки, и узнайте, о каких деньгах идет речь. Грубо говоря, о миллиарде рублях. Такая цифра даже в голове не укладывается.

  Тут полковник взял со стола бумагу и потряс ею перед лицом Зиновьева,

  Пожалуйста, уже есть запрос из ЦК. К ним стали поступать

   жалобы, на ваши действия. Никто на свете не может

   сказать, что завтра, там то и там то, случится авария,

   если..., – в этом месте полковник сделал,

   многозначительную паузу, и продолжил, – Если только, не

   он сам организует эту аварию. Поэтому, все, что вы

   нагородили в своем докладе, это чушь собачья, за

   исключением одного. Речь идет об обнаружении и

   задержании автора письма, а вот, когда мы его задержим, -

   Сидоркин заиграл желваками, – Вот тогда он нам, сам все и

   расскажет. Теперь, слушайте мой приказ. 1-е, прекратить

   вмешиваться в работу электростанции и научно-

   исследовательских институтов. 2-е, все силы сосредоточить

   на поимке автора письма. А теперь, можете идти, и, -

   добавил он, напоследок, – Никакой самодеятельности.

  Выйдя от начальника, майор Зиновьев спокойным шагом прошел к себе в кабинет, закрыл за собой дверь и сел за свой стол. Гнев клокотал в его груди. Он не мальчишка, чтобы выслушивать подобные наставления от Сидоркина, да и, если честно, не считает он Сидоркина способным руководить отделом. Ему бы врагов народа в тридцать седьмом году ловить, а, на большее, мозгами не вышел. В последнее время слишком много развелось тупоголовых карьеристов. Не даром, любую речь они начинают с политинформации, – «Идя на встречу двадцать пятому съезду КПСС».... Плевать хочется, – подумал Виктор, но не плюнул. Не такой он дурак, чтобы так себя вести в управлении, даже, будучи одному в своем кабинете, за закрытой дверью. На такой мякине его не проведешь. Пусть они видят, какой он дисциплинированный и лояльный, а там, глядишь, придет и его время.

  Глава 9

   Назвался груздем – полезай в кузов.

   Народная поговорка.

   Подходя к своему дому Сергей увидел молодого человека, сидевшего на скамейке возле входной двери. Он сидел, спокойно глядя куда-то вдаль и казалось совсем не обратил внимания на подходящего Кострова. Но обмануть Сергея в таких случаях было невозможно. Он всегда чувствовал, когда ему угрожала опасность. Это чувство не раз спасало ему, если не жизнь, то, во всяком случае, здоровье. Пусть вас не удивляет, что такое чувство может развиться в наши, казалось бы, такие спокойные дни. Но, видимо, не для всех наши дни являются такими уж спокойными, и потом, не совсем понятно, вырабатывается это чувство, или оно врожденное. Во всяком случае, ему было абсолютно ясно, что этот человек сидит тут не просто так и, что ждет он его. Удивило Сергея другое, ощущения прямой опасности не было. Здесь было что-то другое, в чем он до конца разобраться не смог. Подойдя к скамейке, Сергей сел рядом с парнем, откинулся на спинку и принялся изучать дом напротив.

  Весна в этом году ранняя, – сказал он, не глядя на парня.

  Да, ранняя, – согласился тот.

  Говорят, лето будет дождливым, – продолжил Сергей.

  Зато осень обещают сухой, – отозвался парень.

  Что, в самом деле?

  Обещают, но ведь вы знаете, как верить этим синоптикам?

  Это, да, – согласился Сергей, – Ну, а как там вообще, в мире?

  Спокойствия нет, – развел руками парень, – Террористы взорвали бомбу в Дели.

  Безобразие, – Сергей огорченно покачал головой, – Выпить хочешь?

  Да я бы и не против, только где?

  Ну, пошли ко мне, – Сергей поднялся со скамейки, – Нам же, кажется, нужно о чем-то поговорить, а здесь, на скамейке, как-то неудобно.

   Они поднялись на лифте на одиннадцатый этаж. Сергей открыл дверь квартиры и пропустил вперед незнакомца.

  Раздевайся, да проходи на кухню, а я поищу, что бы нам такое открыть, – Костров открыл холодильник, – Водочка, коньячок, сухенькое или пиво?

  Пожалуй, сухое, – молодой человек снял кожаную куртку, по тем временам, весьма дорогую вещь, и подсел к столу, – Я, знаешь, не люблю разговаривать под водочку.

  Ну что ж, разумно, – Сергей, достал бутылочку Кинзмараули, штопор, соорудил небольшой натюрморт из яблок, принес два фужера и, открывая бутылку, продолжил треп, – Пробку нюхать не будем, заменить бутыль все равно нечем, но винцо, пусть и не совсем сухое, я думаю, тебе должно понравиться. Говорят, это любимое вино Сталина.

  Да что ты говоришь? – Молодой человек посмотрел фужер с вином на свет, пригубил его и почмокал губами, – А вино и в самом деле хорошее. Приятно так посидеть, особенно во времена Указа. Если не секрет, где ты все это берешь?

  Да какой там секрет, – Сергей небрежно махнул рукой, – К счастью, не все виноградники вырубили эти головотяпы, а то пришлось бы нам сейчас не вино пить, а самогон, что, кстати, многие и делают. Но вернемся к нашим баранам, – он выжидающе посмотрел на незнакомца, – Мне показалось, что ты хотел со мною о чем-то поговорить.

   Незнакомец отпил еще немного вина, с интересом разглядывая Сергея, потом сказал,

  Пожалуй, мне стоит представиться, а то, как-то некрасиво получается, пьем вместе и даже не знаем, как друг друга зовут. Я, – парень слегка наклонил голову, – Зиновьев, Виктор Иванович, майор КГБ.

  Услышав это, Сергей вскочил и, расшаркиваясь, произнес,

  Разрешите, также представиться, Костров Сергей Дмитриевич, сотрудник Ленгипротранса. – Он снова сел и продолжил теперь уже серьезно, – Разрешите поинтересоваться у вас Виктор Иванович, чем ваше, столь серьезное, заведение заинтересовала моя скромная персона, да, заодно, чтобы не портить атмосферы нашего застолья, выдвигаю предложение, опустить, к чертям собачьим, отчества.

  Предложение единогласно принимается, – голосуя за него, Виктор поднял руку, – А, что касается интереса к твоей скромной персоне, так ведь ты сам нам прислал пригласительное письмо. Разве не так? – и, не давая ему ответить, продолжил,

   Теперь скажи мне, что ты там за ерунду написал, и на кой черт это тебе было нужно? Я, вот, за тобой уже полчаса наблюдаю, на дурака ты не похож, на психа, – он усмехнулся, – Может быть, но не на такого, который пишет столь странные письма. Так, зачем же ты это сделал?

  Так, вот ты с чем пожаловал? – Сергей немного помолчал, о чем-то думая, потом, видимо решившись на что-то, поднял голову, – Представь себе, ты знаешь, что там-то и тогда-то произойдет несчастный случай. Что ты станешь делать? Можно ничего не делать, это самое простое, но тогда пострадают люди, а можно попытаться им помочь, но тогда можешь пострадать ты. Так, что бы делал лично ты, Виктор?

   И самое интересное, что Виктор понял, что он даже не примерял на себя эту ситуацию. А, в самом деле, что бы он сделал, в таком случае?

  Хорошо, – сказал он, чтобы потянуть время, – Есть еще третий путь, посмотреть, а случится ли этот несчастный случай?

  Нет, – Сергей отрицательно покачал головой, – Нет никакого третьего пути. Я не гадаю на кофейной гуще. Я не высчитываю варианты. Я знаю, что то, о чем я написал, произойдет; и третий путь, в таком случае, автоматически переходит в первый, а меня это не устраивает. Потому я и написал это письмо вам, что одному мне эту проблему не решить. Сможете ли вы решить? – не знаю. Если бы захотели, тогда решили бы легко, но слишком много у нас везде дураков. Ты уж не обижайся, Виктор, это я не про тебя, но убежден, даже если ты серьезно отнесешься к тому, что я тебе сказал, многие, в твоем ведомстве, постараются помешать тебе предотвратить катастрофу.

  Почему ты так думаешь? – спросил Виктор и покраснел. Ему самому стало стыдно, что он это говорит, хотя сам думает так же.

  А, черт его знает, почему? – пожал плечами Сергей, – Может потому, что не делать всегда легче, чем делать. Может, потому, что дурак всегда боится оказаться в дураках. Может, потому, что просто не умеют работать. Может, потому, что, сделав глупость, умрут, но не признают своих ошибок. Не могу, да и не хочу в этом разбираться. А, к тебе у меня просьба, если уж ты занимаешься этим делом, то сделай все, чтобы этого не произошло. Ведь, боюсь, ты не до конца понимаешь, что это будет? Но, если хочешь, я довольно просто тебе объясню. Представь себе Хиросиму. Не правда ли, страшно?

  Да, – Виктор вспомнил кадры из хроники и поежился, – Правда.

  Так вот, авария, которая произойдет в Чернобыле, это тысяча Хиросим.

   Странно, ведь Виктор, уже много прочитал про АЭС, но все эти цифры, по настоящему, мало что ему говорили. Но от такого сравнения, у него просто мороз пошел по коже. Самое главное, он понял, что этот парень не шутит.

  Вот видишь, Витя, вы мне можете не верить, вы можете меня считать сумасшедшим, но на одно, только, вы не имеете права – не предпринимать никаких мер, для того, чтобы предотвратить эту катастрофу. Вот, что я тебе скажу, Виктор, ты мне показался человеком порядочным. Обдумай мои слова. Если ты решишься, то мы вместе сделаем это. Если нет, ну что же, тогда ты можешь арестовать меня, хоть сейчас, а в конце апреля, я тебе задам пару неприятных вопросов, – и он посмотрел на Зиновьева, ожидая его решения.

   Майор встал, посмотрел на часы,

  Знаешь, пора и честь знать. А винцо и в самом деле, хорошее.

  Он пошел к выходу и уже одевшись, протянул Сергею руку и сказал,

  Завтра я тебе позвоню.

  Глава 10

   Гул затих. Я вышел на подмостки.

   Прислонясь к дверному косяку...

   В. Высоцкийй.

   Назавтра, с утра, еще до работы, раздался телефонный звонок. Звонил вчерашний знакомый.

  Как насчет того, чтобы подъехать сейчас к нам? – Задал он риторический вопрос.

  А, как насчет того, чтобы сделать мне какую-нибудь справку, для моей основной работы? – парировал Костров, – И желательно, не из вашей организации.

  – Тяжело с тобой. Ну да, что-нибудь придумаем.

  Ну и куда подъезжать? – спросил Сергей, – Хотя, дай-ка, отгадаю, Большой Дом?

  Почти угадал, только ехать никуда не надо, мы внизу стоим.

   Сергей оделся и спустился на улицу. У подъезда стояла черная «Волга». При его появлении, двери машины распахнулись, и из нее вылез Виктор.

  Привет, – поздоровался он с Сергеем, потом предложил, – Давай пройдемся немного. Я тебя попробую ввести в курс дела.

  Они, не спеша, пошли по песчаной дорожке, ведущей к детской поликлинике.

  – Так вот, начал разговор Виктор. Твое дело поручено в главном

   управлении непосредственно мне. Изучив его, мы с моим

   сотрудником пришли к выводу, что независимо от того, верим

   мы тебе или не верим, нам придется ехать на АЭС и

   присутствовать при эксперименте, для того, чтобы

   предупредить, как ты пишешь, нарушение ТБ. Но, поскольку,

   как ты понимаешь, – тут Виктор виновато развел руки в

   сторону, – Ни он, ни я, в этом деле, ничего не понимаем, то нам необходимо захватить с собой специалиста. Но, какого? – он

   поднял вверх указательный палец, – Такого, который бы и

   знал все, и имел бы полномочия решать все на месте. Мы

   прикинули все варианты, и получилось, что таким человеком

   должен быть академик Алексеев. Чтобы тебе было ясно, кто

   это, скажу, что он изобретатель этого реактора и,

   одновременно, Президент Академии Наук СССР. Вот так. Но

   тут есть одно «но», и «но» – большое. Это слишком большая

   шишка, для того, чтобы такие люди, как мы, заставили его

   ехать. Поэтому нам пришлось обратиться к такому человеку,

   который может это сделать. Но мы должны предъявить ему

   какие-то весомые доказательства. Как ты понимаешь, у нас

   этих доказательств нет. Поэтому я обращаюсь к тебе. Можешь

   ли ты нам помочь?

   Минуту Сергей молчал, обдумывая ситуацию, было слышно, только, как песок шуршит под ногами.

  Наконец, он, видимо, пришел к какому-то решению.

  Я должен знать, кто этот человек? – и увидев, как колеблется Зиновьев, добавил,

   Для разных людей нужны разные доводы. К тому же, все равно я его увижу, в конце концов, не за ширмой же вы его прятать будете?

  Тем временем они уже дошли до детской поликлиники. Пора уже было поворачивать обратно.

  Думаю, резон в твоих словах есть, – наконец решился Зиновьев, – Фамилия Крючков тебе о чем-нибудь говорит?

  Говорит, – подтвердил Костров, – Как видишь, не совсем «темный». А теперь, мне надо подумать, – они повернули и пошли обратно к машине. Всю дорогу назад Сергей сосредоточенно думал. Наконец, подойдя к машине, он сказал,

  Пожалуй, это должно сработать.

  Что должно сработать? – не понял Виктор.

  Извини, Виктор, то, что я скажу, я скажу только Крючкову. Но поверь мне, шанс у нас есть, так что: «Рубикон перейден, мосты сожжены, назад дороги нет».

   Виктор печально покачал головой. Что-то ему подсказывало, что он еще натерпится бед с этим Костровым.

   Против ожиданий Сергея, его повезли не в Большой Дом. Машина выехала на проспект Славы и помчалась в сторону Московского проспекта. Несколько минут езды, и вот они уже остановились у гостиницы «Пулковская». Поднявшись на лифте на четвертый этаж, они подошли к номеру 412. Сергея удивило, что Виктор, судя по всему, волнуется больше, чем он сам.

  Ну, ни пуха, ни пера, – сказал Зиновьев и постучал в дверь. Дверь открылась.

  Спасибо, – ответил Костров на пожелание Зиновьева и шагнул вперед.

   В номере, на диване, у журнального столика сидел человек, лицо которого было Сергею хорошо знакомо по девяностым годам: лысина, маленький крючковатый нос.

  Точно, Крючков. Его, наверное, в детстве Крючком звали, – почему-то подумал Сергей, глядя на заместителя председателя КГБ и ожидая, когда же ему предложат сесть. Кроме Крючкова, в номере находился еще один человек, с цепким взглядом, вероятнее всего охранник. Пауза несколько затянулась, наконец, Крючков указал вошедшим на кресла, возле журнального столика, – Садитесь, товарищи, и давайте поговорим. Ну и наделали же вы, молодой человек, шуму. Наверное, вы и сами не догадываетесь, какие силы вы потревожили, – он продолжал изучать Сергея внимательным взглядом, – А, может быть и догадываетесь. Может быть, это мои сотрудники в вас ошибаются. Не буду скрывать от вас, молодой человек, что положение ваше очень серьезное и все будет зависеть от того, сумеете ли вы меня убедить, в том, что вашей информации можно доверять. – Он замолчал, налил себе в стакан минеральной воды из бутылки, стоявшей на журнальном столике и, отпивая ее маленькими глотками, стал ждать ответа, продолжая взглядом изучать Сергея. Занимая такой пост, он привык, что одно его имя уже вызывало у большинства людей трепет. Но в данном случае, он, с удивлением понимал, что молодой человек не испытывает никакого страха в его присутствии, наоборот, он ведет себя так, как будто находится в обществе равного, хотя и уважаемого господина, и должен был признаться, что это ему понравилось.

  Ну, что ж, – Сергей поднял на него глаза, – Вы хотите, чтобы я убедил Вас в том, что мне можно доверять? Я постараюсь убедить Вас в том, что мне нужно доверять, и в том, что лучше будет мне верить. То, что я Вам скажу, предназначено только для Ваших ушей. Извините, майор, – повернулся Сергей к Зиновьеву, но эта информация, сугубо конфиденциальная.

   Виктор, слегка опешив от такой наглости, смотрел, то на Сергея, то на Крючкова, не зная, что ему делать. Сам Крючков, не ожидавший такого поворота событий, слегка нахмурился, но после некоторых колебаний, все же, согласно кивнул головой,

  Хорошо, всем выйти из номера, – и заметив колебания охранника, повторил,

   Я, сказал, «всем».

   Дождавшись, когда все вышли, он снова повернулся к Сергею, – Итак, я вас слушаю...

   Через пять минут, когда Виктора с охранником пригласили снова зайти в номер, Крючков, все так же сидел в кресле, только Зиновьеву показалось, что в уголках его глаз затаилась тревога, а может быть, даже страх.

  Решено, – объявил он, – Это дело я беру под свой личный контроль. Комиссию из Москвы с нужным нам человеком, я обеспечу. Твое задание, Зиновьев, обеспечить сохранность этого человека, – Крючков указал на Кострова, – Встречаемся в Москве двадцать третьего в 10-00, – он встал, давая понять, что разговор окончен,

   Теперь идите.

   Улица встретила их ярким солнечным светом. На ветвях деревьев начали распускаться первые нежные листья. Газоны покрылись свежей, еще редкой травой. Было уже довольно жарко, градусов восемнадцать. По непонятному для Сергея закону природы, каждый год, в Ленинграде, конец апреля выдается теплым, но, как только наступают майские праздники, наступает резкое похолодание. Одни говорят, что это происходит, потому что черемуха цветет, другие – оттого, что лед на Ладоге тает. Сергей думал, что и то, и другое не верно. Но факт, остается фактом, это температурное колебание повторяется каждый год.

  Эх, жизнь хороша! – потянувшись и глядя на всю эту красоту, мечтательно произнес Сергей, – Сейчас бы к озеру, да шашлычки жарить. Слушай, – обратился он к Виктору, – Как ты, на счет шашлычков из свининки?

   Виктор отмахнулся от него, вот же послал бог наказание. Все-таки, странный он человек, выходит от самого Крючкова, казалось бы, должны колени дрожать, а он идет и дурачится, и ведь, что-то же он сказал Крючкову такое, что, похоже, у того самого поджилки затряслись.

  Отстань от меня, со своими шашлыками. Ты, лучше вот, что скажи, есть у тебя, где пожить два дня, так, чтобы тебя не могли найти? Видишь ли, домой тебе возвращаться нельзя.

  Здорово! – восхитился Костров, – Всесильный Комитет кого-то боится. Никогда бы не подумал. Ну и, если не секрет, от кого же мы будем прятаться?

  Хочешь верь, хочешь нет, не знаю, но догадываться могу. Скорее всего, от своих же.

  Да ребята, – покачал головой Сергей, – Распустили вас. Но ничего, придет время, и будете вы подконтрольны Государству, сиречь народу, а то, закон, видишь ли, для вас не закон. Что хотим, то и делаем.

  Ты брось такие разговоры, за такие разговоры, знаешь, что может быть? – рассвирепел Зиновьев.

  Знаю, – Сергей, неожиданно для самого себя, тоже разозлился, – Но ты уж послушай. Знаю, не привык, когда простой человек не боится тебе правду говорить, но привыкай. Так вот: КГБ, это комитет государственной безопасности. А государство, это территория, от Балтийского моря, до Берингова пролива и население – 250 миллионов человек, и ваша задача сберечь эту территорию, и покой и счастье этих людей. Только для этого вы и существуете. Только поэтому, вам, эти самые люди и платят зарплату. А на деле, что получается? Вы тут в игры играете. Касту неприкасаемых из себя устроили, а как только до дела дошло, так вы и посыпались, а между тем, именно сейчас у вас появился шанс сделать именно то, что вы, и обязаны сделать, то есть спасти покой и счастье людей и сберечь территорию нашей страны.

  Ладно, – буркнул Виктор, – Кончай политинформацию. Так, как с жильем?

  Есть такое место, – остывая бросил Сергей, – За два дня не найдут.

  Вот и ладненько, – Виктор открыл дверь машины, – Полезай.

   Молодой шофер, повернулся к ним,

  – Куда теперь, Виктор Иванович?

  Вот что, Петя, давай пока вперед, а задача у нас такая: уйти от возможного хвоста.

  Петр кивнул головой и медленно выехал со стоянки. Обогнув площадь Победы, он направился по Московскому проспекту к центру города. У метро «Электросила» он проехал на мигающий желтый свет и обратил внимание на то, что следом за ними, уже под красный, проскочил старый серый Жигуленок. Не доезжая до метро «Московские ворота», Петр резко повернул направо в переулок. Идущий за ними Жигуленок, повторил этот маневр.

  Грубо работают, – усмехнулся водитель, уж не знаю, кто это, но гнать их надо за такую слежку.

  Ты, пока спокойно покатайся, потом отрывайся и уходи к Нарвским Воротам, к той проходной, что мы с тобой облюбовали, – подсказал Виктор.

  Вместо ответа Петр только улыбнулся. Выехав на Лиговку, он продолжал спокойно вести автомобиль, не делая никаких попыток оторваться. Так продолжалось до пробки, на пересечении Лиговского проспекта и Обводного канала.

  Теперь держитесь, – сказал Петр, бросая автомобиль в узкую щель между двумя самосвалами.

  Сергей зажмурился от страха, он был уверен, что сейчас их размажет в лепешку между бортами грузовиков, но Петр знал свое дело. То, что он вытворял с коробкой передач и педалями, Сергею раньше довелось видеть только на съемках из кабины в раллийных гонках. Он поглядел в заднее стекло и увидел безнадежно застрявший Жигуленок, который скоро совсем скрылся из вида.

  Тебе бы в гонках участвовать, – обратился Костров к водителю.

  А он и есть гонщик, мастер спорта, – ответил за шофера Виктор.

  Между тем автомобиль пролетел Московский проспект и по улице Розенштейна, вылетел к Нарвским Воротам, здесь он углубился во дворы и остановился возле одной из парадных.

  Теперь бегом, – скомандовал Виктор, и они с Сергеем побежали в парадную, а автомобиль тронулся и поехал дальше, впрочем, уже не спеша.

   Парадная оказалась проходной, и пробежав ее насквозь, молодые люди углубились во дворы на другой стороне улицы. Спустя полчаса, поймав на дороге какого-то частника, они отправились на Малую Балканскую улицу, на квартиру к Берману, не забыв сменить, по пути, два автомобиля и не доехав до места два квартала.

  Глава 11

   Гаснут-гаснут костры, спит картошка в золе.

   Будет долгая ночь на холодной Земле.

   Б. Акуджава.

   Сашка Берман был очень удивлен, когда увидел, что Сергей прибыл к нему не один, а с каким-то парнем. Впрочем, парень этот, осмотрев квартиру, скоро попрощался и ушел, о чем-то перед уходом пошептавшись с Сергеем.

  Ну и кого это ты ко мне привел? – спросил он, указывая на дверь, в которую ушел парень.

  А, не волнуйся, – успокоил его приятель, – Это так, один тип из КГБ.

  Откуда? – подпрыгнул от неожиданности Берман.

  Да, из КГБ, из КГБ, не дергайся ты так.

  Вот спасибо, удружил, – не мог прийти в себя Сашка, – Хорошо еще, я его коньяком не угостил, то-то он бы обрадовался. Слушай, Серега, ты взрослый человек, а занимаешься, хрен знает чем. Ну и на фига, он тебе сдался?

  Так, пустяки, – ответил Сергей, – Мир спасаем. Кстати, большая просьба, в течение двух дней, никому не говорить, что я у тебя и не водить сюда баб.

   Берман сделал возмущенные глаза, – Ну, ты брат и задачи ставишь!

  Ничего, Саша, потерпишь, я ведь, как та самая золотая рыбка, когда-нибудь тебе пригожусь.

   С этим Сашка не спорил, он знал, что Сергей ему пригодится и еще не раз.

   Днем Берман занимался в городе своими делами, а Костров валялся на кровати и читал Пушкина. Сейчас Сергея поражала красота, чистота и простота его прозы. Вспомнился один рекламный ролик, непонятно как пробившийся на телеэкран, в котором было сказано, – «Пушкин – чтение для настоящих мужчин». В самом деле, если прививать детям и подросткам вкус к такому чтению, то вырастет совсем другое поколение, не поколение «пепси», а поколение настоящих мужчин, которые будут знать, что такое честь и дружба, и женщин, верных, преданных и красивых. А ведь вспоминая свою юность, Сергей был вынужден признаться, что учителя в школе сделали все возможное, чтобы он невзлюбил Пушкина. Уже потом, в солидном возрасте, Костров пытался понять, в чем тут дело, и единственно, что понял – нельзя насильно заставить любить. В юности он любил Лермонтова. Так ведь, у него дома было полное собрание сочинений Михаила Юрьевича, и он мог, не спеша, не понуждаемый никем, читать его стихи. В результате, чуть ли не половину его стихов, он знал наизусть.

   Костров вспомнил, как мурашки бежали по его спине, когда он читал «Мцыри»:

   Старик! я слышал много раз,

   Что ты меня от смерти спас -

   Зачем?.. Угрюм и одинок,

   Грозой оторванный листок,

   Я вырос в сумрачных стенах

   Душой дитя, судьбой монах.

   Но Лермонтов, поэт, более бурного темперамента, чем Пушкин. А с Пушкиным у него получилось так.

  После школы Костров попал в Армию, и вот там, чтобы, как-то скрасить свой досуг, он взял в библиотеке «Евгения Онегина». Сначала просто читал его, а потом, от нечего делать, начал учить и выучил наизусть четыре главы. Это помогало, особенно ночью на посту, когда, чтобы не заснуть, он читал стихи по памяти. Прозу же Пушкина Сергей оценил значительно позже. В той жизни, уже после тридцати. С тех пор, раз в несколько лет, он возвращался к Пушкину и перечитывал его творения. Кстати, он поймал себя на том, что есть ряд произведений, разных авторов, которые он перечитывал в своей жизни несколько раз, каждый раз, спустя много лет. Хорошо это или плохо, он не думал, но просто, у него появлялась такая потребность.

  Вечером вернулся Берман. Вдвоем, они посидели, попили чайку, поболтали о том, о сем. Сашку, в частности, интересовала полезная информация о будущем. Но, к его удивлению, Сергей не склонен был в этот раз много расказывать,

  Понимаешь? Так, наперед, я тебе говорить ничего не буду, потому, что никакой пользы это тебе не принесет. Все ценное я скажу в свое время. Сейчас же, в течение двух лет, не будет происходить ничего, но ты, если хочешь стать действительно богатым, в эти два года должен хорошо подготовиться. Пока, твоя задача, потихоньку набирать капитал и знакомиться с нужными людьми. Могу одного подсказать, запиши, – он назвал фамилию. – Сейчас этот человек, может быть, занимается цветами через фирму «Лето», а потом станет просто непотопляемым. Конечно, дружба с ним не принесет тебе уважения простых людей, но для твоих финансовых дел, это будет, в будущем, очень полезно. Кстати, держи меня в курсе своих дел. И чтоб ты знал, Саша, – Костров посмотрел ему прямо в глаза, – В той жизни, ты меня кинул на очень большие деньги. Не надо делать такие удивленные глаза. Конечно, ничего этого ты не знаешь, но так было. Так вот, ты мне все это возместишь. Это не значит, что я стану брать у тебя долю, хотя, думаю, что когда-нибудь мне может понадобиться твоя помощь в бизнесе, а может быть и финансовая. Кроме того, некоторые мероприятия мы будем проводить вместе и тогда, прибыль пополам. Так как, согласен? – Берман немного подумал, что он мог потерять в этом случае и что приобрести? Получалось, что плюсы перетягивали, в конце концов, если бы Сергей не предупредил его об «Указе», то у него вообще ничего бы и не было.

  По рукам, – они скрепили свой договор рукопожатием.

  Так вот, – продолжил Костров, отхлебывая чай из кружки, – Имеет смысл за эти два года приобрести и где-то складировать цветной металл, главным образом медь и алюминий. В восемьдесят девятом, тонна меди будет стоить, если не ошибаюсь, три тысячи долларов, а доллар сейчас стоит три пятьдесят. Вот и прикинь, выгодно ли этим заняться? Да, где-то в университете поищи выход на ниобий. И, наконец, самое главное, но далеко, не самое спешное. Подумай вот о чем, в восемьдесят девятом году состоится съезд народных депутатов СССР. На этот съезд поедут, не как до этого ездили, попки, назначенные компартией, а будут там и депутаты, выбранные народом. Многие туда попадут в результате своих критических выступлений против партии и порядков в стране. Необходимо туда попасть. Там и тогда будет решаться все. Так вот, Саша, тебе надо там быть, а мне почему-то кажется, что из Питера тебе туда не пробиться. Может быть, через год тебе придется вернуться в Винницу. Это будет еще не скоро, но повторяю, попасть туда – это значит решить все проблемы. Вот, вкрадце, я тебе рассказал нужные действия на ближайших два года. И пусть тебе не кажется, что время застыло, и никаких изменений не происходит. Через два года события пойдут со сказочной быстротой.