Текст книги "Рассказы об армии"

Автор книги: Владимир Наконев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Приземлившись на две ноги без падения, я картинно роняю купол в сторону и, узрев напряжённость на кругу, прикладываю руку к каске:

– Товарищ полковник.... выполнил очередной тренировочный прыжок на точность с результатом....!

Командир части выслушивает меня, приложив руку к фуражке. Затем поворачивается к начальнику команды и недипломатично;

– Ещё раз, нах, увижу, что боевые офицеры прыгают на спортивных парашютах... сам знаешь, что будет.

– Так точно! Понял! – рявкает начальник команды, обрадованный тем, что гроза начинает стихать.

Но тут отличается замкомандира. Тот, который заместитель:

– Товарищ полковник? А я в круг попал.

Полковник, уже занеся ногу на порожек «бобика», лениво поворачивает голову:

– Ну и что? Ещё раз увижу на этом парашюте, ты ко мне на х.... попадёшь. Понял?

– Так точно, товарищ полковник, – согласился зам.

И прыжки продолжились.

19. Упражнение номер один.

После того, как я перестал дружить с начальником спортивной команды, а того выперли с этой должности, задержали очередное звание и не перевели в ГСВГ, я стал бельмом в глазу у всего командования части и части разведотдела округа. Что не добавило радости моему комбату – нормальному мужику, хоть и с закидонами. Я же стал служить ещё радостней и ревностней, дабы тень моих возможных проступков не омрачала социалистического соревнования подразделений.

Комбат постоянно находил мне щель в заборе рогаток, наставляемых пьянью с большими звёздами с целью поймать меня на причинении ущерба обороноспособности в общем и родине в частности да и с шумом и треском выставить из армии. Во время всяких проверок и внезапных учений я успешно избегал контактов с полковниками-дебилами, находясь в дежурстве по связи, проведении сеансов связи с передвижных радиостанций, мини-командировках, в которые кроме меня, естественно, ехать было не кому.

Мои сослуживцы-офицеры единогласно приняли меня кандидатом в члены КПСС, что тоже не добавило настроения командиру части и его собутыльникам. А, будучи батальонным запевалой, я вообще радовал глаз командованию части, столпившемуся на трибуне плаца во время прохождения маршем.

В этот раз комиссия округа приехала на стрельбы. Чертыхнувшись, майор заставил старшину батальона оставить насиженное место начальника пункта боепитания и доверил его мне. Работа не пыльная: сиди себе и следи, чтобы солдаты правильно снаряжали "рожки" автоматов. Один трассер – два простых с сердечником – один трассер.... Ночные стрельбы. Упражнение номер один: пулемёт и две ростовые фигуры. Сижу. Ведомость расходов боеприпасов потихоньку заполняю. Появляется старшина батальона.

– Комбат приказал подменить начальника пункта. Похоже, что кому-то хочется видеть мастерство сверхсрочника.

Дохожу до комбата. Тот мрачно поглядел на меня:

– Опять из-за тебя всё это. Сидят козлы и ни до чего им дела нет. Подождали пока пол-батальона отстрелялось и чуть не хором про тебя вспомнили. Типа: а где этот ваш знаменитый сверхсрочник. Чувствую, что приготовили тебе гадость. Не подведи. Кстати, приказали, чтобы ты доложился при прибытии.

– Понял, спасибо!

Занёс я своё тельце на вышку и доложил.

– А-а-а-а! Так вот Вы какой! Ну, покажите, как Вы готовы Родину защищать. На рубеж бегом марш!

Хм! Чудики! Именно так мы и выиграли упражнение на Чемпионате Сухопутных. Побежал. Докладываю старшему по рубежу, а сзади в мегафон доносится: подайте команду "Газы!", капитан!

– Пидарасы! – вполголоса прокомментировал капитан и в полный голос:

– Газы! – и далее уже потихоньку, – Володя, не торопись, я подкорректирую.

Я выхватываю противогаз из сумки и, глядя на капитана, спокойно выдавливаю большими пальцами правое стекло. Надеваю намордник, приготавливаюсь и расправляюсь со всеми мишенями.

"Стрелок, бегом сюда и доложите о результатах стрельбы!" Снова мегафон из освещённой вышки. Похоже, что у них пульт заело и на нём ничего не видно.

– Отбой «Газы»! – громче, чем нужно, командует капитан на рубеже и протягивает мне заранее открученый свой противогаз. Я благодарю его, меняюсь и доставляю себя на доклад.

– Умеете стрелять! Вы там у нас ещё и чемпион, оказывается...

– Служу Советскому Союзу! – реву я, пресекая полупьяные размышления о моей подготовке. После этой фразы подчинённого обязаны отпустить. Жалко их там, вместо мишеней, не было, я бы ещё лучше отстрелялся.

20. Инициатива наказуема.

Вся спортивная парашютная команда метала гранаты. Учебные. Для зачёта в "лошадином упражнении" на соревнованиях, три гранаты надо было закинуть в коридор семи метров шириной на расстояние превышавшее 50 метров. У всех почти получалось. Почти – это значит одна попытка была успешной, а двум другим не хватало нескольких метров. Я, в основном, отдыхал, потому что мои гранаты стабильно ложились за нарисованной линией с флажком около неё.

– Смирно! – подал команду начальник команды и бегом побежал к незнакомому подполковнику с докладом. Тот выслушал доклад, подошёл поздоровался, выслушал хор в виде "Здра-жла-тарищ-лковник!" Это был новый заместитель командира части. Молодой ещё и поджарый. Чувствовалось, что спортивные телодвижения ему ещё как родные. Он отметил некоторые ошибки в технике метания гранаты, позанимался с нами отработкой движения, снял и повесил на металлический барьер из трубы, опоясывающий стадион, свою форменную рубашку и пошёл первым на рубеж метания.

Одну за другой он запустил гранаты на зачётную дистанцию и предложил нам повторить. Все начали усердно и успешно повторять. Получилось со всех попыток у всех, кто кидал раньше меня. Моя первая же граната очень высоко преодолела пятидесятиметровый рубеж и, отказываясь приземляться, продолжила путь на десяток метров дальше и рубанула своими гранями по рубашке и барьеру. Грохот был как от разрыва.

– Отставить! – заорал испуганный начальник команды. Все замерли.

– Да можно уже и не отставлять, – филосовски заметил подполковник, подошёл к рубашке, взял в руки и задумчиво пропросовывал пальцы в сквозные дыры на материи, – Инициатива наказуема, ё-ка-лэ-мэ-нэ! Только на прошлой неделе пошили.

21. Всегда готовы.

Китайцы напали внезапно. На Вьетнам. Поскольку наш южный сосед ещё с 1968 года сидел у нас в печёнках, тревога была объявлена во всех приграничных округах. Шла демонстрация силы. На границу спешно подтягивались танки, войска, а в тылу шёл массовый призыв военнообязанных. Боевые подразделения части занимались своими делами, а вспомогательные оказывали им необходимую помощь.

– Будешь начальником по приёму на мобилизационом пункте. Там нужен кто-то физически посильнее, чтобы сглаживать ситуацию.

– Что? Солдат строить, что-ли? – не понял я

В глазах майора запрыгали весёлые чёртики.

– Сразу видно, что тебе не приходилось сталкиваться с партизанами. Ну, ничего. Разберёшься в процессе. Да, самое главное: фамилию не спрашивать, а записывать ту, которая в их документах обозначена.

Мобилизационный пункт развернули прямо на стадионе, примыкающему к контрольно-пропускному пункту. Длинный ряд палаток вытянулся в ряд по всей длине футбольного поля. К ним примыкали другие палатки побольше и поменьше, в которые солдаты таскали узлы и ящики. К КПП подъехал первый автобус с мобилизованными. Открылись двери и в них выпали первые прибывшие. Ошалев, я разглядывал невообразимую картину: я никогда не видел столько мертвецки пьяных людей.

– Не стоять! – прикринул майор, – Начинаем работу!

Зная, куда надо направлять людей, я подбежал к первому попавшемуся, который обнимал автобус, и потянул его за рукав. Мужик отлепился от металла, погладел на меня мутным взглядом и... врезал мне с другой руки. Я нырнул под удар, вывернул руку за спину, схватил мужика за волосы и выгнув перед собой, подбежал с ним ко входу в первую палатку и втолкнул его вовнутрь.

– Раздеть!

Двое солдат опрокинули будущего воина на землю и рванули в разные стороны пиджак и штаны. Третий стоял рядом и деловито упаковывал снятое в мешок, на который четвёртый воин уже наносил фамилию мужика из его военного билета, подобранного из кучи тряпья. Дядя, не привыкший к такому обращению, поднимался с пола, зажав в руке своё достоинство.

– Вы чё?

Но ему никто не ответил, Насильно сунув в руку его военный билет, другие солдаты подхватили его под руки и выкинули в другую палатку. Через пол-часа, организовав приём, я пошёл по цепочке поглядеть, что делается в других отделах мобилизации. Увиденное впечатлило. В других палатках на мужиков натягивали форменные брюки, гимнастёрку, вешали на шею застёгнутый ремень, на который уже была зацеплена пара сапог. В один сапог засовывались портянки, в другой – нижнее бельё. Рядом с ремнём повисал противогаз, подсумок, рюкзак с набором нужных предметов. В последней палатке на мужика вешали автомат и каска завершала процесс. С другой стороны мобилизационного пункта в строю стояли взрослые дяди, у которых было ни в одном глазу. Весь их вид говорил о том, что они готовы идти на защиту любимой родины и умереть за неё. Вот только им было непонятно, почему это надо было сделать именно сегодня.

22. Партизанщина.

Кажется, что где-то в недрах обороноспособности страны разошлись в разных направлениях мои две пачки документов. В одних я – отщепенец, отказавшийся от высокого звания коммуниста, а в другой кучке настолько всё тихо и спокойно, что звездопад званий сыпется на мои виртуальные погоны без задержки. С каждым новым званием военкомат отправляет меня на очередные сборы, дабы я там почерпнул чего сурьёзного. Сурьёзного же там были одни пьянки, что позвляло мне оттачивать мои умения управления пьяной шоблой.

Наконец, я попадаю на серьёзную учёбу. Весь контингент партизан состоит из офицеров запаса. Ни одного солдата. Нас учат. Сам командир небольшой части проводит большую часть занятий. Старается. Потому как срок на полковника ему подходит. Приглашают нас в класс для занятий по оружию массового поражения. Подполковник для начала пытается отработать с нами норматив надевания противогаза. Я – один из самых молодых в этой группе и, поэтому, от меня, в основном, идут все приколы и неудобные вопросы.

– Товарищ подполковник, – перебиваю я нашего преподавателя в самом начале занятия, – А давайте сегодня проведём занятия по организации связи в действующих войсках.

– Не мешайте мне, пожалуйста, – отвечает он, – Сегодня у нас – оружие массового поражения, а когда будет связь...

– Когда у нас будет связь, я не знаю, а оружие массового поражения мы, в случае боевых действий, не переживём. И я Вам, товарищ подполковник, это сейчас покажу. Наденьте сами, пожалуйста, противогаз.

Хмыкнув, подполковник подготавливает резиновую маску и, как учили, делает резкий выдох с закрытыми глазами и напяливает на голову. Поворачивается ко мне: типа, ну что дальше? Я же вытаскиваю из-за столов двух своих товарищей и прошу их тоже засунуться в противогазы. Посреди класса стоят три глазасто-резино-хоботных инопланетянина.

– Скомандуйте им что-нибудь, товарищ подполковник.

Народ в классе оживился. Наш командир повернулся к двум другим противогазам и...

– Ув-вувв-ва!

– В-во?

– А вву ув-вув-ва!

Я прикрикнул на зашедшихся в многоголосой ржачке коллег и, придержав, подполковника, чтобы он не снял противогаз, отвожу двух его подчинённых в другой угол класса.

– Ещё раз, пожалуйста, товарищ подполковник.

– Овав-вы оов-ве!

Сорвав с лица запотевшие противогазы, два добровольца скорчились в судороге и перебивая друг друга непечатно сказали, что им ничего не слышно. И, уж тем более, не понятно. Подполковник стянул с покрасневшего лица маску и швырнул её на стол. Вытащил из кармана расчёску и поправил остатки растительности.

– Чёрт! Мне никогда это в голову не приходило. А как скомандовать взводу? А роте?

– Связь – нерв армии! Без связи нет управления, без управления нет победы! – блеснул я знаниями военных лозунгов.

– Ладно! Хорош издеваться. Поскольку с индивидуальной защитой мы закончили, переходим к действиям в условиях применения противником ядерного оружия. Значит, при применением противником ядерного оружия мы, первым делом, укрываемся в бомбоубежище. По окончании бомбардировки на поверхность выходит группа радиационной разведки, оснащённая приборами обнаружения радиоактивного заражения. Кто там у нас командир группы по боевому расписанию?

Я поднимаюсь:

– Нам не повезло, товарищ подполковник. Начальник группы – я.

– Почему это нам не повезло? Скорее наоборот, у нас очень умный и находчивый боевой командир.

– Ну вот этот умный и находчивый не хочет выходить из бомбоубежища.

– Как это не хочет? – опешил подполковник.

– Потому что я знаю, что ждёт меня наверху.

– Но ведь... есть присяга. Приказ! Я могу заставить под угрозой оружия.

– Присяга и приказ, товарищ подполковник, могут уже не играть никакой роли, потому что мы с вами остались последние живые после этой бомбардировки. А оружие есть и у меня. Но я с Вами согласен. Надо выполнять свои обязанности. Приказ есть приказ. Его не обсуждают, а выполняют. Итак... я выхожу на поверхность, включаю приборы и вижу, что возвращаться мне уже нет необходимости. Доза смертельная и жить мне осталось столько, сколько времени, сколько нужно, чтобы вытащить и передёрнуть пистолет, чтобы не корчиться с ожогами. Внешними и внутренними. Вы меня обратно тоже не запустите, чтобы не нахвататься от меня. В принципе, я обратно и не хочу, но я помню, кто приказал мне пойти и умереть просто так. Я беру один из тягачей, завожу и нагребаю вам на бомбоубежище хороший слой земли на оба выхода. И радиация вам теперь не страшна, но и жить вы будете недолго. А потом я стреляюсь. Как Вам сюжет, товарищ подполковник?

В гробовой тишине класса подполковник садится за свой стол, откидывается на спинку и, закинув руки за голову, смотрит поверх наших голов. Все ждут. Подполковник тоже чего-то ждёт. Не дождавшись, он со стуком опускает руки на крышку стола.

– У меня брата призывали убирать на Чернобыле. Сейчас уже не поднимается с кровати. Всё! Занятие окончено! Все свободны!

Это были, наверное, самые убийственные сборы личного состава в ВС СССР. Восемь трупов из тридцати двух возможных. Народ по пьянке попал на грузовике под поезд, отмечая окончание сборов.

Интересно, какое там у меня уже звание?

23. Боевой офицер.(возможно случайное совпадение фамилий)

– Вот и посуди, Карданов, какой из тебя командир роты может получиться, – весь вид полковника Баглая свидетельствовал о том, как приятно ему делать замечание младшему офицеру.

Зачем-то понюхав выпачканый указательный палец, командир вытащил носовой платок, покрутил его в руке и ... вытер палец о висевшее в умывальной комнате солдатское полотенце.

"Ну и гусь!" – хмуро подумал Геннадий.

– Я думаю, что рано тебе ещё о повышении думать, – полковник перекатился с пяток на носки и покрутил головой, как бы выискивая на что ещё обратить внимание, но то, что произошло далее, отбило у него охоту к осмотру помещения роты.

– Извольте говорить мне «Вы»! – произнёс старший лейтенант.

– Вот как?!

– Так точно, товарищ полковник, мы не являемся близкими друзьями.

– Ну-с, хорошо. Занимайтесь, товарищ старший лейтенант, .... по распорядку, – и Баглай, отдав честь вытянувшемуся в приветствии дневальному, вышел из казармы.

– Дневальный!! – взорвался Карданов едва за полковником закрылась дверь и тут же, взглянув на себя в зеркало, висевшее на стене, подумал, что пожалуй излишне перенапряг свои голосовые связки, – Дежурного ко мне!

– Младший сержант Зеленков к старшему лейтенанту Карданову! – закричал дневальный и по полу забухали сапожищи двухметроворостого дежурного по роте.

Уже почти успокоившись, офицер взял сержанта под локоть и повторил обход помещения тем же путём, что и с полковником.

Сознание словно раздвоилось: один Карданов продолжал обычные дела ответственного офицера роты, а второй продолжал на все лады повторять фразу, сказанную комбригом: "... какой из тебя командир роты получится". Может впервые двадцатисемилетний старший лейтенант оглянулся на весь свой путь в Советской Армии. До сих пор он был уверен в правильности выбранного пути. Отслужив срочную, Геннадий совершенно осознанно поступил в Рязанское Десантное Училище и был уверен, что потерянные для карьеры офицера три года с лихвой компенсируются опытом и знаниями солдатской службы. И вот только сейчас он вдруг остро осознал, что его ровесники давно уже ходят капитанами и примеряются к батальонным должностям.

– Ну я тебе докажу!

– Что докажете, товарищ старший лейтенант?

– Что? А, нет... это.. я покажу тебе беспорядок в умывальной комнате, обнаруженный высоким гостем, – никогда не знающий тупиковых ситуаций, Карданов с некоторым удивлением отметил, что начал думать вслух и снова посмотрел на себя в зеркало: «Что, старик, заело? А, всё-таки, интересно: какой из меня командир роты выйдет?»

Утром, доложив командиру роты о посещении роты командиром части, Геннадий отправился домой. В его распоряжении было пол-дня.

– У тебя ничего не случилось? – поинтересовались за обедом жена.

– Нет. А что?

– Да ты уже третий кусок хлеба берёшь не доев предъидущий.

– Значит где-то двое голодных осталось, – отшутился Геннадий, – К учениям готовимся.

"К учениям! Ну конечно же учения! " Нечаянная фраза, как луч фонаря в темноте, вдруг высветила и расставила всё по местам. Нужно сделать смотр своим командирским качествам и чтобы арбитром или, по крайней мере, одним из арбитров этого смотра был командир части.

Когда Карданов вышагивал от автобусной остановки на окраине Уссурийска до КПП своей части, план был уже готов.

Конечно, никто не даст добро на проведение таких учений. Значит надо устроить что-то необычное. Может быть даже на грани дозволенного. И теперь всё своё свободное время и, даже, большую часть служебного старший лейтенант отдавал решениям задач так или иначе связанных с идеей учений. Уже и забыв о первопричине этого замысла, как мальчишка, увлечённый подготовкой к игре, офицер обстоятельно готовил план.

"Скорее всего нужен налёт на какую-нибудь часть с выведением её из состояния боевого дежурства. Существующий уровень дисциплины в армии позволяет это сделать практически везде. Значит, для эффекта нужно подобрать воинскую часть или гарнизон, значительно превосходящий по численности нападающую сторону" думал Геннадий.

"Лучшей модели, чем гарнизон в Воздвиженке, не найти. От него до Уссурийска – семьнадцать километров напрямик или двадцать три по шоссе. Далее: надо отобрать два десятка солдат и, естественно, подготовить. Продумать вооружение. Не с голыми руками же нападать. И разведать, конечно, самому".

2

Рота отстрелялась и офицеры, организовав чистку оружия, разбрелись по полигонному городку. Карданов подошёл к ротному.

– Командир! Я пойду пистолет пристреляю.

– Геннадий Николаевич! Ты меня удивляешь. Твой ли пистолет не пристрелян? А кто в прошлом месяце замполиту часы на спор разбил с тридцати метров двумя выстрелами? Впрочем, возьми все ротные пистолеты и проверь с кем-нибудь из сержантов. АПСы тоже захвати.

– Понял!

Рассовав по карманам патроны, Геннадий взял с собой Зеленкова и они понесли ящик с пистолетами в сторону стрельбища. Стрельбы из пистолетов не по программе мероприятий части проводились обычно в карьере с крутыми откосами. Вдвоём довольно быстро обстреляв оружие, сложили всё в ящик. Карданов придержал свой пистолет и, крутанув его на пальце, загадочно улыбнулся и спросил:

– Костя! Тебе не приходилось стрелять в живого человека?

– Нет, товарищ старший лейтенант.

– А попробовать не желаешь?

– Да, честно говоря, не очень.

Геннадий вытащил из кармана три патрона, в которых не было пуль.

– Холостые, товарищ старший лейтенант?

– Почти. Принеси-ка вон тот кусок фанеры.

Щёлкнув обоймой, Геннадий дослал партон в ствол, подошёл к фанерному обломку и выстрелил в упор. На фанере расплылось грязное пятно.

– Что это, товарищ старший лейтенант?

– Пластилин, Зеленков, в бумажке. А, ведь не проломало. Дай-ка мне твой бушлат.

Если бы через пару минут кто-нибудь заглянул в карьер, то увидел бы страшную картину: сержант с пяти метров целился в спину офицера из пистолета. Выстрел.

– Ерунда. Словно кто ладошкой хлопнул. Теперь давай без бушлата.

Ещё выстрел.

– Твою маму! – старший лейтенант крутился волчком, хватаясь обеими руками за спину.

Сняли гимнастёрку и на спине обозначился свеженалитый синяк размером с хорошую сливу.

– Зачем Вам это нужно было, товарищ старший лейтенант?

– Дело есть, Костя. Давай сядем, поговорим...

– По машинам, мужики, – комбат взялся за дверцу кабины, потом вспомнив, обернулся, – Николаев! Кто воспитателем у этих сачков останется?

– Карданов.

– До самого Уссурийска бежать будут?

– Нет. Двадцать километров отбегут, а в Крауновке я им машину оставлю.

Колонна тронулась, вытянулась серо-грязно-зелёной змеёй и полезла в сопку по узкой и извилистой дороге. На пыльной придорожной поляне остались восемнадцать солдат и офицер.

– Что приуныли, служивые?

– А Вам не кажется, товарищ старший лейтенант, что мы своё уже отбегали?

– Зря Вы ротному сказали, что мы плохо почистили оружие. Вы даже не проверили ни один автомат.

– Это молодёжи было бы на пользу пройти марш-броском!

Карданов безо всякого смущения выслушивал справедливые упрёки.

– Вообще-то, я оставил вас для того, чтобы побеседовать...

– А-а-а! Так мы беседовать будем все двадцать километров?

– Петров! Ещё раз без разрешения прервёшь старшего по званию и я тебя каратну!

– Понятно, товарищ младший сержант, – с издёвкой произнёс солдат, – Уж ты я вижу просто счастлив побегать. У тебя и папа, наверное, тоже лосем был.

– Зеленков! Отставить! Взвод в две шеренги становись!

Карданов загасил в самом зародыше конфликт в коллективе и побарабанил по пустой кобуре:

– Товарищи солдаты! Я должен вам объявить, что скоро нам предстоят учения. Вашей группе будет поставлена задача боевой разведки со взаимодействием с другими родами войск. Для этого в обстановке строгой секретности будет осуществлена подготовка группы. Поскольку вы заканчиваете службу, на вас, как на более подготовленных воинов возлагается наиболее сложная задача учений. Поэтому, прошу всех сознательно подойти к процессу подготовки. И самое основное – физподготовка. Каждый день бег в спортивной форме дистанции не менее двадцати километров. Зеленков!

– Я, товарищ старший лейтенант!

– На Вас возлагается подготовка группы в классе карате.

– Есть!

– Сержант Вирюшкин!

– Я!

– Осуществяете подготовку группы по программе тактико-специальной подготовки. Особое внимание вопросам скрытного передвижения и маскировки на местности. Ефрейтор Петров!

– Я!

– Вам – связь!

– Есть связь!

– Ну что, дембеля, пробежимся? Если, конечно, вопросов нет. Разойдись!

– Один вопрос, товарищ старший лейтенант. Когда учения?

– Скорее всего, в конце лета.

3

Начался месяц август. Стояла обычная для этого времени жаркая погода. По ночам землю накрывали туманы. Карданов сидел в канцелярии роты верхом на стуле и изучал график дежурств ответственных офицеров по батальону. Удача сама шла в руки. Сегодня его попросил подежурить замполит роты, а через десять дней его, Карданова, собственоое дежурство. Подготовка группы завершалась. Сэкономленные на стрельбах патроны к пистолету "Макарова" заряжены пластилиновыми пулями. Составлен боевой приказ и, самое главное, Карданов сам посетил несколько раз гарнизон в Воздвиженке и обстоятельно составил план, рассмотрел нахождение часовых, караульных помещений и дежурных по подразделениям, вооружённых боевым оружием. Геннадий отложил план на стол и подошёл к раскрытому окну. На спортплощадке шла волейбольная баталия.

– Петров! Зайдите все ко мне!

Через некоторое время в канцелярию втиснулась вся группа. Карданов прикрыл дверь и, не без труда протиснувшись между солдатами, уселся на свой стул.

– Я собрал вас для того, чтобы сообщить интересную новость: учений не будет.

На это заявление никто из присутсвующих не отреагировал совершенно никак. Офицер бросил взгляд на Зеленкова. Сержант смущённо сдёрнул с головы берет, потом нацепил его опять.

– Товарищ старший лейтенант... тут такое дело. В общем, я ребятам всё объяснил. Никто из них не отказывается.

– Вздуть бы тебя, Костя, за это надо. Ну, раз все знают... погляди, нет ли кого за дверью!

– Никого, товарищ старший лейтенант.

– Конспирация не помешает. Группа! Слушай боевой приказ! 18 августа в три тридцать пять местного времени осуществить захват гарнизона и аэродрома Воздвиженка для выведения их из состояния боевого дежурства. Состав боевой группы......

Группа номер один проводит в указанное время проводит захват аэродромных служб, с минированием сигнальными минами стоянок самолётов.....

Группа номер два....

Карданов видел, что Зеленков и Фалин, переглядываясь, слушают с нарастающим вниманием так как они не попали в передовые группы и сейчас их, конечно, мучает вопрос: что это – отставка или какое спецзадание.

– Группа номер три осуществляет захват дежурного по гарнизону. Именно в это время он остаётся в помещении один. Исключает возможность объявления им тревоги в течении сорока пяти минут. Это – время всей нашей операции. После этого будет обнаружено отсутствие дежурного, так как после проверки караулов вернётся его помощник.

Группа номер четыре через тридцать минут после начала операции захватывает автопарк на северо-востоке гарнизона, удерживает его до сбора всех групп, подготовив автомобиль для быстрого отхода из гарнизона. Сержант Зеленков остаётся со мной для обеспечения связи с группами.

– Но товарищ старший лейтенант!

– Отставить разговоры! В случае отказа радиосвязи мне нужен будет человек, который может быстро передать приказ любой группе. Другой кандидатуры для этого я не вижу. Младший сержант Фалин!

– Я!

– Вы записаны в наряд дежурным по роте. В момент проведения операции поддерживаете со мной двухстороннюю радиосвязь и только Вы можете в любой момент отменить или прекратить действие всей группыв случае возникновения чрезвычайной ситуации в части.

– Есть!

Ещё некоторое время после получения боевого приказа офицер отвечал на вопросы, уточнял маршруты. Особое внимание было обращено на применение оружия как крайней меры для отвлечения внимания или обеспечения собственной безопасности. Стрелять разрешалось только в воздух.

4

Ночью была полная луна, но туман, окутавший всю местность на небольшой высоте, рассеивал лунный свет и группа людей, шагавшая по полю, казалась призраками. Шум расположенного на окраине города завода скрадывал мягкие тренированные шаги ног, обутые в мягкие десантные ботинки. Трико, специальные куртки, не имеющие знаков различия и кепи – это обмундирование давало повод всякой безудержной фантазии по поводу принадлежности группы к какому-нибудь роду войск, если только вообще можно было принять этих людей за военнослужащих.

При хорошем освещении можно было бы увидеть, что у всех на лице выделялись раскосые дорисованные глаза. Жена Геннадия даже и представить не могля для чего мужу понадобился косметический карандаш. Выбритые юные лица (дембеля безропотно расстались с усами) делали их похожими друг на друга.

На исходном рубеже после кратких переговоров с оставшимся сержантом, Геннадий начал отсчёт времени. Группы по четыре человека в разных направлениях скрылись в темноте. Полуосвещённый городок гарнизона находился так близко, что казалось огни нависали прямо над головами. Ничто не шелохнулось. Не встревожилось. Серые тени строений словно поглотили ушедших солдат. Через положенное время Карданов и Зеленков с четвёртой группой пошли в обход городка в сторону автопарка. Стартовый командный пункт аэродрома был освещён и на стоянках было заметно небольшое движение. "Хорошо" – подумал Геннадий, – "Это будет отвлекать внимание часовых и никто не будет вслушиваться в ночную тишину".

–

3 часа 30 минут. Петров снял наушники, намотал шнур на корпус радиостанции и сунул её в карман.

– Вперёд, мужики!

Коротким броском через метеогородок подбежали к двухэтажному зданию. Окна первого этажа не светились. Оставив одного внизу, осторожно ступая, стали подниматься по лестнице. Но деревянные ступеньки предательски заскрипели. Сверху открылась дверь. Появившаяся голова вглядывалась в полумрак на лестнице.

– Васька, ты?

– Угу, – буркнул десантник, жестом останавливая своих товарищей и один, не таясь, бросился наверх.

Когда он появился в луче света, падавшем из открытой двери, солдат, глядевший в темноту, отпрянул и рванул створку на себя, пытаясь захлопнуть дверь. В прыжке нападавший успел сунуть руку в щель и сморщился от удара. Подоспевшие товарищи ухватили за ручку и край двери и одним махом распахнули её. Полными ужаса глазами хозяин кабинета вглянул на лица ворвавшихся людей, закрыл лицо руками и, присев, забормотал:

– Товарищи китайцы, только не бейте, я всё скажу.

Опешившие десантники стояли вокруг. Первым пришёл в себя /Петров.

– Скотина! – и от души ткнул носком ботинка под рёбра, – Вяжите его. И пасть заткните.

С первого этажа донёсся грохот чего-то упавшего.

– Сержант! Ты чего там? – крикнул Петров, подскакивая к двери.

– Да тут кто-то пришёл. Наглый. Пришлось отрубить.

– Вяжи его. Это – Вася. Поищи там чем пасть заткнуть.

Группа номер два из кустов на газоне изучала через окно помещение дежурного по гарнизону. Капитан сидел за столом и перелистывал книгу.

– Здоровый чёрт! Зеленкова бы сюда.

– Коля! Повисаешь на кобуре и не дай бог он вытащит пистолет.

– Понял!

– Мухтар, что на связи?

– Всё спокойно, сержант.

– Останешься снаружи и лишь в крайнем случае на помощь.

– Есть!

– Пошли!

Капитан, подняв взгляд на звук открываемой двери, даже головой тряхнул, словно отгоняя наваждение: на него смотрел ствол пистолета.

– Товарищ капитан, Вы арестованы!

Офицер дёрнул руку к кобуре, но сзади из открытого окна на него бросилась ещё одна фигура. Ударив нападавшего локтём, капитан ногой перевернул стол навстречу другим. Мухтар, встревоженный слишком большим шумом, заглянул в дверь. Разбрасывая стулья и нанося удары друг другу, по полу каталась рычащая куча. Связист бросился помогать. Получив мощное подкрепление, нападавшие скрутили дежурного и, плотно спеленав в объятиях, стали привязывать к стулу.

– Что с пистолетом делать?

– Разбери по частям и раскидай по ящикам стола. Обоймы тоже разряди.

– Смотри, значок «Мастер спорта».

– То-то я думаю, чего это он нас так грамотно швыряет.

– Закончили? Пошли.

Десантники вышли на улицу. Возбуждение после схватки ещё не прошло, успех окрылял.

– Братущик! Давай роту возьмём?

– Идея! – сержант вернулся в дежурку, поправил верёвку, от которой пытался избавиться связанный офицер и вышел обратно в плащ-накидке и офицерской фуражке.