Текст книги "Трюкачи-2 (роман) (СИ)"

Автор книги: Владимир Пекальчук

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

Кавадзо придерживался принципа "делай только то, за что тебе ничего не будет", большинство его проделок оставалось даже без заведенного дела. Самым показательным случаем была кража автомобиля одного мелкого чиновника, причем в тот момент, когда последний был у любовницы. Стали составлять протокол – потерпевший начал мяться, а затем забрал заявление. В самом деле, записанное в протоколе признание, что машина была оставлена у дома, где живет его секретарша, было бы не очень просто объяснить своей жене, если б содержимое протокола стало ей известно тем или иным способом.

Одним словом, Кавадзо был не из тех, кто пойдет на тяжелое преступление, предпочитал не высовываться и доставлять полиции как можно меньше хлопот. Типичный мелкий преступник, умный, дружащий со здравым смыслом, такой всю жизнь будет мелочевкой промышлять и никогда не попадется, а если попадется – то только по ерундовой статье.

Помимо этого, Кавадзо обладал, благодаря уму, жестокости и лидерским качествам, большим авторитетом среди себе подобных, держал подчиненных в железном кулаке и на корню пресекал любую самодеятельность. Именно поэтому, по мнению капитана Оноды, которое Ямасита разделял полностью, Кавадзо был последним, кем стоило бы заняться вплотную. Если где-то кто-то из его банды что-то сделал, то почти наверняка это просчитано и одобрено лидером. И почти наверняка это какая-то мелочь, обычно заканчивающаяся вхолостую. Показательно, что те же Мияги и Накаяма, ближайшие помощники Кавадзо, несколько лет ходили по краю, ни разу не перейдя грань и не попавшись, пока не ввязались в тот злополучный инцидент.

И потому полицейское управление Сакурами на Кавадзо закрывало глаза. Ну не то, чтобы закрывать, просто его банда, будучи самой крупной – около десятка человек ядра и шушера несовершеннолетняя – доставляла при этом меньше всего проблем. Наркотики, дерзкий рэкет и прочие серьезные художества, сильно портящие полицейскую отчетность – не его профиль. Как бы парадоксально это ни звучало, но Кавадзо, будучи влиятельным главарем уличной банды, одновременно являлся фактором, уменьшающим преступность в городе: никто из его подчиненных не смел и подумать, чтобы отколоть номер без одобрения босса. А босс категорически не позволял того, что могло бы попортить статистику и привлечь пристальное внимание полиции – и тем самым удерживал несовершеннолетних подопечных Ямаситы от поступков, способных сильно поломать молодую жизнь.

Но тут Кавадзо исчезает – и теперь у Ямаситы большой вопрос: а что дальше-то будет? Чего ждать от шантрапы, внезапно лишившейся того, кто за них думал? И самого инспектора по делам несовершеннолетних это тоже волнует, потому что в кохаях у Кавадзо числится немало подростков. Что они теперь будут делать, оставшись без сэмпая? Который, надо отдать Кавадзо должное, довольно мудро их направлял, по крайней мере, не позволяя слишком сильно столкнуться с законом...

В таких думах и застал инспектора звонок от капитана.

– Тадаси, тут ко мне коллега заглянул из Фукутиямы... Ты помнишь Мотоко Курусу?

Ямасита, конечно же, очень хорошо помнил эту малолетнюю клептоманку: ее он жалел больше других своих "подопечных" и пару раз очень расстарался, чтобы девочка отделалась минимальными неприятностями и получила медицинскую помощь. И вот уже больше шести месяцев она в его поле зрения не попадала... до этого момента.

– Да, капитан.

– Отложи, будь добр, все дела, собери все материалы, которые у тебя на нее есть, и загляни ко мне, хорошо?

– Конечно. Сейчас буду.

Вскоре Ямасита, неся под мышкой тонкую папку, постучался в кабинет капитана.

Здесь, кроме Оноды, находился тот самый коллега, в лицо его Ямасита не знал, хотя на всю Фукутияму полиции человек двадцать или тридцать, городишко-то крохотный, даже меньше Сакурами.

Они обменялись приветствиями.

– Вот ее дело, – сказал инспектор и спросил: – она теперь ездит в Фукутияму номера откалывать?

Тот покачал головой:

– Вовсе нет. Я сейчас сделаю копии с ваших материалов и верну.

– Рад был помочь... Так что Курусу натворила на этот раз?

Собеседник вздохнул.

– Она умерла. Насильственной смертью. Ее обезображенное тело найдено недалеко от города, и по предварительным данным, Курусу, вероятно, хорошо знала убийцу. И убита она была не там, где найдено тело. Есть предположение, что само преступление произошло тут, в Сакурами... Если оно подтвердится – вам понадобится еще одна копия материалов... Уже для своего убойного отдела.

***

Ничто не предвещало беды, потому в понедельник Тео пришел в школу в замечательном настроении, даже несмотря на то, что проспал первый урок. Однако школа встретила его особенно зловещим молчанием, как в старые «добрые» времена. Трюк, подсказанный сэнсэем Хираямой, когда Тео выгородил двух напавших на него, перед судом, чтобы представить себя жертвой собственного обманчивого лица, поначалу сработал, но теперь его эффект почему-то сошел на нет.

Но Тео недолго довелось пребывать в неведении: на перемене его отыскал Такехиса.

– Утречка, аники! Как прошла ваша поездка в Токио?

– Привет, Юдзи. Прошла замечательно. Только это... Как-то в школе тихо стало и молчаливо. В пятницу такого не было... Ты не в курсе, может, случилось чего?

– Хм... В общем-то, случилось. В городе объявился убийца, в субботу возле соседнего города нашли обезображенное тело первой жертвы... Ученица из нашей школы, училась в соседнем со мной классе. Мотоко ее звали.

– Вот же ужас какой... Только... Постой. Ты же не хочешь сказать, что вся школа подумала на меня?!

Такехиса замялся.

– Ну, видите ли... В общем, так и есть. Куча недоумков убеждена, что маньяк – вы.

– Это же чушь! – чуть ли не завопил Тео. – Я в субботу был в Токио!! С Киоко и Уруми Кацураги!! У меня алиби!

– Да я знаю, аники, знаю... Тут, правда, такое дело, что личность жертвы не сразу сообщили, и поначалу все были уверены, что это либо Хираяма, либо Кацураги...

– Ну трындец... – вздохнул Тео. – Это же бред...

– Да это понятно... Я на первой перемене паре самых активных болтунов рот закрыл, чтоб не городили чепуху, но тут такое дело, пока все не увидели живыми девчонок – думали на вас.

Мальчик тяжело вздохнул. Хреново быть людоедом с задней парты: чуть что случится, так сразу думают на него. А его вина лишь в том, что он не владеет в совершенстве колдовством, которым маскируется. Вот отцу хорошо, он может негра заколдовать так, что он сойдет за своего на сборах Ку-клукс-клана, а Тео пока что умеет лишь не позволять людям понять, что у людей не бывает серой кожи, длинных ушей и люминесцирующих глаз, отсвечивающих зеленым при свете и красным в темноте. Но увы, ум не понимает – а взгляд видит. И вот этот диссонанс между тем, что видят сознание и подсознание, оборачивается жутким дискомфортом для окружающих. И прозвище "людоед с задней парты" вполне закономерно, если каждый видит у него на лице самые недобрые намерения, а простая улыбка воспринимается как коварная ухмылка.

Чуть позже появилась Киоко.

– Привет, Тео-кун. Ты знаешь, нас с Уруми, оказывается, успели в твои жертвы записать... Это было смешно, пока я не узнала, почему...

– О да, – мрачно изрек Тео, – и теперь, если не приведи небеса, случится еще одно убийство – все снова подумают, что это я! Ну почему, а?! В городе что, других отморозков нету?!

– Да тут понимаете, аники, какое дело... Это же захолустье, самая-самая задница страны, и город совсем маленький... И тут внезапно вы приезжаете, а затем убийство... Многие не верят в совпадения...

– Юдзи, просто между прочим, я уже шесть месяцев как тут живу! Фига себе совпадение в полгода!

– В прошлом году некто Сугита, не помню, кто он такой был, порешил свою жену сковородой, а затем выбросился с балкона. И до этого времени других убийств не было. А предыдущее преступление – криминальные разборки на шесть трупов – было еще за год до того, и все шестеро – приезжие, вроде бы, а не местные. Ну говорю же – захолустье... Вот если бы тут каждый месяц кого-то убивали – был бы другой разговор. Никто не приписал бы это убийство вам...

– С моим-то счастьем мне бы приписали все! Эх, жизнь моя жестянка, а ну ее в болото...

Постепенно школа отходила от шока, вызванного нелепой ошибкой, и на последней перемене Тео уже преспокойно сходил в столовую поесть рамэн, не вызывая своим появлением могильной тишины. Вроде пронесло, но если убийца окажется серийным... Впрочем, судить рано, ведь пока неизвестно ничего о причинах. Мало ли кто и почему убил... может, отвергнутый парень или еще что. В жизни ведь всякое бывает.

После уроков он у самого выхода из школьного двора повстречал всю троицу: Такехису, Киоко и Уруми.

– А что это вы тут собрались?

– Мы собрались пойти в музей, – ответила Киоко, – Юдзи видел афишу: там новая экспозиция с вещами, которые никогда раньше не выставлялись. Пойдешь с нами?

– Хм... Можно.

– Только я есть хочу, – пожаловалась Уруми. – Погодите, я за такояки сбегаю.

– Беги давай. А мы по аллее пойдем – в конце встретимся.

На аллее царило оживление: рядом со старшей школой Хоннодзи располагалась средняя, и сейчас толпа учеников с шумом и гамом спешила по домам делать уроки, смотреть мультики, играть в игрушки и что там еще обычно делает беззаботная детвора. Тео им мысленно позавидовал: свое собственное детство он не мог бы назвать беззаботным. Тренировки рукопашного боя, упражнения в магии, физические упражнения, основы выживания – а потом школьная программа. Периодически Тео слышал то там, то тут, что было бы здорово не ходить в школу вообще, и как человек, проживший первые четырнадцать лет своей жизни в домашнем заточении, был с этим не согласен.

–...Кстати, аники, а вы будете участвовать с состязаниях? – вырвал его из задумчивости Юдзи.

– В каких состязаниях?

– Так в Фукутияме на следующей неделе соревнования по каратэ.

– А, вот оно что... Я, пожалуй, пас. В самом деле, что я там забыл?

– Ну как что?! – вытаращил глаза Такехиса. – Выиграете соревнования, станете чемпионом уезда среди всех школ, получите черный пояс без очереди, так сказать.

– А почему ты решил, что я, прозанимавшись у сэнсэя Хираямы где-то так занятий то ли двадцать, то ли тридцать, должен выиграть, победив тех, кто занимается с детства?

– Помнится, Сагару вы отправили с тычки в пыль еще до того, как начали заниматься у сэнсэя Хираямы. А он ведь сам титулованный боец и сэнсэй. Не говоря уже о том, что взрослый. Не вижу, что смогли бы вам противопоставить обычные ученики.

Тео только вздохнул.

– Понимаешь, Юдзи, так не интересно. Если состязания по каратэ, то они по каратэ, а не по "у кого сильнее грязный трюк в рукаве".

– Ну и что?! – искренне удивился Такехиса. – Цель оправдывает средства!

– Некоторые средства, Юдзи, имеют свойство обесценивать достигнутую цель, – заметила Киоко.

– Окей, – согласился Тео. – Я получу черный пояс, укладывая всех с одной подачи приемом, не имеющим ни малейшего отношения к каратэ, и неважно, что мне не нравится сам процесс. Что дальше?

– Это добавит вам авторитета, аники!!

Тео вздохнул. Юдзи неплохой парень, но неуловимо напоминает ему типичного дроу, каким описывал свой народ отец. Ради статуса и авторитета готов на все, и ему невдомек, что это путь в никуда.

– Авторитета добавляет мастерство. Черный пояс – не самоцель, а всего лишь внешний признак мастерства. Ярлык. Наклейка. С таким же успехом ты можешь украсть из музея корону императора, но это не сделает императором тебя самого...

– У императора нет короны, – вставила Киоко, – я имею в виду – у нашего.

– Вот как? А что у него есть?

– Императорские регалии – бронзовое зеркало, ожерелье из яшмы и меч, которые Аматэрасу передала своему внуку, а тот – собственному внуку, первому императору Дзимму. Правда, "есть" – не очень корректный термин... Регалии частично или полностью были утеряны в знаменитой морской битве в заливе Данноура между кланами Тайра и Минамото в тысяча сто пятьдесят пятом и затем заменены на копии. Считается, что зеркало "Ята-но кагами" было захвачено солдатами Минамото в целости, тогда как яшмовое ожерелье "Ясакани-но магатама" и меч "Кусанаги-но цуруги" были выброшены Тайра-но-Токико, бабкой малолетнего императора Антоку, в море, чтобы они не достались победителям. Ожерелье вскоре было обнаружено ныряльщиками, но меч так и не нашли, и, по-видимому, заменили копией. Но на самом деле точно не известно, существуют ли регалии вообще, показ их императору жрецами – часть процедуры восхождения на трон, однако увидеть их широкой публике, увы, невозможно.

Тео скептически покачал головой:

– Найти ожерелье на дне залива... Повезло, однако, фарт дикий.

– Ну, есть версия, что регалии были не выброшены, а бабка императора, перед тем как броситься в пучину вместе с малолетним внуком, надела ожерелье и меч на себя... Хотя тогда возникает вопрос, если ожерелье было снято с тела, почему там же не было меча.

– Короче говоря, все домыслы, – добавил Такехиса, – потому что сам факт существования регалий под сомнением. Если публике не показывают – это ведь не просто так?

И в этот момент навстречу им выбежала Уруми с огромными круглыми глазами в пол-лица.

– Уруми, ты...

– Там маньяк, маньяк! – в неописуемом ужасе пропищала Кацураги, – я его своими глазами видела! Вон там, на параллельной аллее!

– Тише, тише, – попыталась урезонить подружку Киоко, – кого ты там увидала? С чего взяла, что это маньяк?

– Он прямо сейчас похищает девочку из средних классов! Уводит ее!!

– С чего ты это взяла?

– Я слышала, я все слышала! Он сказал ей, что он ее дядя, что его прислала ее мама!

– И что с того? – удивился Юдзи.

Тео нахмурился:

– Обычно люди знают своих дядей и тетей...

– Вот именно! – снова затараторила Уруми. – Она ему так и сказала, что не знает его! А он ей – что долго жил в Токио и только теперь приехал погостить!! И она, глупая, поверила!! Он уводит ее, уводит!!

– И правда подозрительно, – сказала Киоко.

– А давайте его схватим! – воодушевился Такехиса. – Схватим и навешаем!

– Навешивать рановато, я бы сказала... Но явно стоит вмешаться...

– Схватить, а не вмешаться! – возразил Юдзи. – Иначе он может сбежать, или у него может быть оружие. Надо именно что схватить, Кацураги достаточно слышала, это очень подозрительно!

Киоко попыталась что-то возразить, но Уруми снова затараторила:

– Он ее уводит, пока вы спорите!

Такехиса взглянул на Тео:

– Что скажете, аники?

– Надо разобраться. Уруми, покажи!

Они вдвоем бросились следом за Кацураги, Киоко не оставалось ничего другого, кроме как побежать следом.

Как только Тео выскочил из-за угла, по ушам резанул писк Уруми, слегка "подросший" до визга:

– Вот он!!!

"Он" оказался крупным, массивным мужчиной лет сорока, ведущим за руку девочку лет двенадцати. На резкий вопль он обернулся рефлекторно, еще не понимая, что речь о нем самом, и в тот момент, когда Тео собрался предложить ему остановиться и объяснить все, Юдзи перешел к активным действиям.

Такехиса стрелой метнулся к нему и попытался с разбега сбить с ног плечом, но весовые категории были слишком неравны: где-то пятьдесят пять кило против восьмидесяти. Мужчина попытался оттолкнуть налетевшего на него подростка, но Юдзи схватил его за руку и почти повис на ней.

– Держите его! – завопил Такехиса, его крик подхватила Кацураги: – бейте мерзавца, бейте!!!

Пока Тео с ужасом соображал, что ситуация развивается в не очень правильном направлении, чтобы не сказать в очень неправильном, Киоко мелькнула мимо и попыталась опрокинуть жертву, используя прием с ударом сзади под колено. Но тот оказался не только крупным, но также довольно сильным и ловким. Юдзи полетел на асфальт, затем мужчина с воплем "Вы что творите, гады?!" грубо схватил Киоко, и стало ясно, что обратно пути нет.

Тео оказался за спиной у мужчины даже быстрее, чем на изуверских тренировках отца, его ладонь уперлась в спину маньяка.

Психокинез – простейший вид магии, зачастую применяемый даже без вербального компонента и жеста. Элементарное его проявление – психокинетический удар – работает идентично удару твердого тела, и отличить психокинетический удар, переданный для лучшего эффекта через касание, от обычного удара зачастую может только маг.

Мужчина, получив в спину мощный толчок, пролетел по воздуху метра полтора и затем грузно приземлился на асфальт. Почти в тот же миг у него на спине оказались Юдзи и Киоко.

Пока Киоко заламывала жертве руку, мужчина попытался поднять голову и сразу же получил кулаком в скулу от Такехисы. Все это происходило под аккомпанемент Кацураги, которая пронзительно призывала бить мерзавца покрепче, чтобы неповадно было, а спасенная малышка просто стояла сбоку и смотрела на происходящее круглыми, ничего не понимающими глазами.

– Сволочи! Уроды малолетние! Да вы свихнулись все! – заорал мужчина.

– Все, приехали, хватит с тебя и одной жертвы! – заорал в ответ Такехиса, заламывая вторую его руку, и между делом снова съездил кулаком в лицо.

– Вы рехнулись, недомерки?!

– Лежать, поганец, пока ребра целы! – ответил ему Юдзи и повернулся к Тео: – Ну, аники, вы даете. Четко сволочугу уложили, не хуже, чем Сагару!

Тут, наконец, вернулся дар речи к девочке.

– Что вы делаете?! Зачем вы бьете моего дядю?!!

Тео подошел к ней, стараясь не обращать внимания на толпу, преимущественно из детворы, которая собралась вокруг на почтительном расстоянии.

– Успокойся, все в порядке. Это твой дядя?

– Да! Он приехал в гости из Токио!!!

– А твоя мама когда-нибудь тебе о нем рассказывала? Может, фотографии показывала?

– Нет, я даже не знала, что у нее есть брат, – промямлила девочка и умолкла: в ее голову наконец-то начало закрадываться подозрение.

– Попался, гад, – подытожил Юдзи и сильнее заломил руку: – Кацураги, звони в полицию!

– Звоню-звоню! Вы ему сломайте пока что-нибудь, психопату проклятому!!

– Кретины, да я и есть полиция!! – заорал пойманный. – Я инспектор Торуяма!!

– Ага, как же, мы уже поверили, – хмыкнул Такехиса.

– У меня удостоверение во внутреннем кармане!

Юдзи переглянулся с Киоко: кажется, дело приняло необычный поворот. Впрочем, Тео он не выбил из равновесия: верить нельзя никому, это отец ему в голову прочно вбил.

– Удостоверение ничего не значит, – спокойно возразил он. – Оно может быть поддельным, да и полицейский вполне может быть маньяком, как любой другой человек. Сейчас приедет патруль – разберется.

Тут появились и первые взрослые, но их недоумение Тео развеял быстро.

– Этот человек пытался похитить эту вот девочку, – сказал он, – представившись ее якобы дядей. Вот мы его и задержали.

– Во дают, детвора задержала маньяка, – присвистнул кто-то.

– А что вы удивляетесь, – ответил ему женский голос, – вон та девочка – дочь сэнсэя Хираямы...

– А, ну тогда все ясно! Ребята, а вы кто такие будете?

– Мы – защитники школы Хоннодзи! – гордо пропыхтел Такехиса.

Из толпы детворы послышались восторженные возгласы и кто-то сказал:

– Я непременно пойду в старшую школу Хоннодзи... Это самая крутая школа на свете!

У кого-то из толпы нашлась веревка, купленная в хозяйственном магазине, потому мужчину, который осознал бессмысленность сопротивления, быстро связали.

Такехиса, поднявшись, деловито отряхнул ладони и сказал:

– Знаешь, Кацураги, я бы никогда не подумал, что ты такая по-настоящему кровожадная.

– Если ты думаешь, что это настоящая кровожадность, – хихикнула Киоко, – то ты никогда не встречался с ее хомячком.

А потом приехали полицейские, и выяснилось, что задержанный действительно инспектор полиции и провести эксперимент по определению степени доверчивости городских детей ему поручил его капитан.

***

Терри Ладлоу вышел из дома в весьма приподнятом состоянии духа, и у него на то имелись вполне себе веские причины: наконец-то, спустя многие годы, он ухватил удачу за хвост.

Одна, всего одна передача в топовое эфирное время – и оппа, Терренс Ладлоу внезапно становится известным. Ну не то, чтоб очень сильно – но это фундамент, которого ему так сильно не хватало в молодости.

Разумеется, Терри ни в коем случае не зазвездился, он не обманывал себя и не приписывал свою удачу своим собственным заслугам. Нет, ему просто повезло, не более того. Кто-то выигрывает миллионы в лотерею, кто-то находит клад, кто-то удачно выходит замуж, кому-то внезапно достается наследство, кто-то, наконец, просто приходит на церемонию в платье, представляющем из себя лоскуты материи, скрепленные огромными золотыми английскими булавками, и на следующий день просыпается знаменитой.

Ну а Терри Ладлоу повезло только потому, что один очень-очень известный иллюзионист срочно нуждался в исполнителе своих воинственных планов, нещепетильном неудачнике третьего сорта, который не погнушается тридцатью сребренниками и будет молчать.

Да, Терри прекрасно понимал, как будет воспринят его поступок в той среде, куда он всю жизнь безуспешно пытался пробиться. Фокусник, выдающий секреты других фокусников – сродни чернокожему работорговцу. Иуда, проще говоря. Но так уж несправедливо и противоречиво устроен мир: среди иллюзионистов жестокая конкуренция, но стоит тебе выдать чьи-то тайны, как ты сразу становишься предателем "братства". И никого не волнует, что чуточку раньше для Терри Ладлоу в этом "братстве" попросту не нашлось места. Он не потянул суровую конкуренцию с гораздо более талантливыми иллюзионистами, но теперь внезапно стал известен, как разоблачитель оных.

Вот и сегодня, подходя к своей машине, Терри увидел незнакомого человека.

– Здравствуйте. Вы Терренс Ладлоу?

– Он самый, – лучезарно улыбнулся он.

– Можно взять у вас интервью? Оно будет коротким и взаимовыгодным.

Всего за несколько дней Терри дал больше интервью, чем за предыдущие двадцать лет. А к хорошему привыкаешь быстро. Год назад он был бы готов давать интервью кому угодно и где угодно, лишь бы нашелся кто-то, кому это интервью было бы интересно. Но теперь Терри уже немножко разбалован.

– А вы, простите, кого представляете?

– Один относительно малоизвестный канал на "Ютюб". Вам мы точно не известны, потому что наш профиль – расследования, а не фокусы. И, отвечая на ваш еще не заданный вопрос, ваша выгода не в том, что вы на нем засветитесь.

– А в чем? – приподнял бровь Терри.

– В информации. Вы узнаете кое-что, чего, как мне кажется, не знаете.

– Вот как? Ладно, заинтриговали. Только на каверзные вопросы отвечать не буду, уж не взыщите.

– Замечательно, – улыбнулся интервьюер. – В таком случае сразу же первый вопрос. За много лет вы, мистер Ладлоу, пытались играть на саксофоне, играть на телевидении, подвизались каскадером и стэнд-ап комиком, выступали как фокусник. Вы человек широкого круга талантов... что, в принципе, синонимично неудачнику, который ничего нигде не добился.

Терри нахмурился, услыхав такой внезапный поворот.

– И что это за намеки?

– Это не намеки. Вы до недавнего времени никому не были известны, включая меня. Как так вышло, что фокусник сильно ниже среднего внезапно начинает разоблачать трюки сильнейших иллюзионистов? Почему вы сами не стали их показывать? Да и как так получилось, что вас внезапно взяли и пустили на мощный канал в час пик?

Теперь этот разговор нравился Терренсу еще меньше.

– Знаете, мне не нравится это, с позволения сказать, интервью, потому я, пожалуй, откланяюсь. Хорошего вам дня, мистер Расследователь.

– Секундочку, мистер Ладлоу. Тут недоразумение. Видите ли, наше расследование, оно не против вас направлено. Я ведь и так понимаю, что вам, скорее всего, кто-то слил чужие секреты и дал возможность их разоблачить. Главный вопрос в том, знаете ли вы, кому подсунули свинью и что с вами за это сделают.

Терри снова повернулся к незнакомцу.

– Ваши намеки неуместны, но давайте поиграем по вашим правилам. Предположим, что вы правы и я действительно послужил чужим орудием не самой честной конкурентной борьбы. И, предположим, что я не знаю, чьи фокусы разоблачал. И что дальше?

– Вам говорит что-нибудь имя Тирра Волана?

– Эм-м-м... Я не помню, чтобы он выступал на каком-то популярном канале, честно говоря.

– А он и не выступал. Он в Вегасе, играет роль темного эльфа и дает представления черной магии. Так вот, был с ним связан один инцидент, когда фокусник-конкурент, некто Уилсон, пытался выступать как "белый маг", со слоганом "белая магия сильнее черной".

– Ну-ну, – с интересом сказал Терри, – и что было дальше?

– А дальше Тирр Волан заявился на его представление, унизил его, причинил физический ущерб от ожогов, заставил беднягу Уилсона обмочиться от страха, а затем спокойно ушел сквозь стену.

– Я так думаю, это постановка, устроенная этим самым темным магом. Иначе Уилсон его просто засудил бы.

– Уилсон пытался. Тирр Волан оказался с железным алиби, находился в соседнем казино, но доказать, что он оттуда выходил, не удалось. Уилсон потратил на адвокатов кучу денег, но ничего не добился, только здоровье посадил, едва не умер от сердечного приступа и теперь ходит с кардиодрайвером в груди. Живет на пенсию по инвалидности. Вы этого не знали, мистер Ладлоу?

– По правде говоря, нет. Так в чем, простите, смысл этого интервью?

– Простите, я вам немножко приврал. Это вообще не интервью. Я детектив. Моего нанимателя интересовали секреты того самого "темного мага", но после того, как вы их разоблачили, его интересует, как он с вами за это расквитается. Ну а я чисто по-человечески решил вас предупредить, заодно и для себя кое-что прояснил. В общем, хорошего вам дня, мистер Ладлоу, и берегите себя.

– Ну-ну, – хмыкнул Терри, – все это невероятная чушь, но... спасибо за добрые намерения, что ли. А теперь мне пора. Всего доброго.

Этот эпизод основательно позабавил его. И "типа сыщик" слегка того... странный немного.

Он вырулил со стоянки на авеню и взял курс на ближайшую магистральную развязку, а оттуда уже попадет на автобан.

Мысленно Терри вернулся к своему успеху. Точнее, к грядущему успеху, который еще предстоит построить на так удачно подвернувшемся фундаменте.

Самое забавное, что после телепередачи к нему обратились не только за интервью и с предложениями сделать передачу регулярной. Было также два звонка от "типа коллег", которые позвонили "типа поздравить с успехом", а на деле – разузнать, не собрался ли "Иуда" Ладлоу разоблачить и их фокусы тоже. А это открывало кое-какие перспективы.

Разумеется, вариант с откровенным вымогательством денег Терри не рассматривал. Деньги кончатся, а репутация – не штаны, подмочил – не сменишь. Терренс Ладлоу настолько низко еще не пал, к тому же, есть куда более элегантный вариант. С одним из позвонивших, к слову, тоже не последним иллюзионистом, он уже договорился о роли "гостя выпуска" в его еженедельном телешоу. Вдвоем они поставят сюжетный выпуск про мага и его вредного ассистента. Маг показывает трюки, а Терри-ассистент делает мелкие пакости, периодически превращая фокусы ведущего в собственные. Допустим, фокус с телепортацией кролика. Маг делает все необходимое, кролик исчезает, но не появляется там, где должен. Пока маг недоумевает, ассистент с хитрой и обаятельной улыбкой вытаскивает кролика из-за пазухи.

Подобный способ "взыскания дани" нравился Терренсу все больше и больше. Тут главное – засветиться и запомниться. К тому же, есть стереотип, что гость программы, или там приглашенная звезда в сериале – это величина большая, нежели ведущий или регулярный набор актеров. То есть, если некий Ладлоу появляется приглашенным гостем в передаче некоего иллюзиониста – то, значит, он еще более известный иллюзионист.

Конечно, ведущий программы тут оказывается в несколько проигрышном положении, потому что, по сути, делится своей известностью с конкурентом. С другой стороны, если вдуматься, для всей иллюзионистской братии будет лучше, если Ладлоу станет для них своим. Конкурентом – но своим, а не иудой, выдающей их тайны...

С этой мыслью Терренс обогнал идущий впереди грузовик, вернулся на свою полосу и чуть отпустил педаль газа, сбрасывая скорость.

Только скорость не сбросилась.

Долгих несколько секунд понадобилось Ладлоу, чтобы осознать: его машина не желает уменьшать скорость, педаль газа осталась нажатой даже после того, как он полностью убрал с нее ногу. Вот черт, не вовремя сломалась, подумалось Терренсу.

Он нажал на тормоз, но педаль не поддалась, а стрелка спидометра начала медленно ползти направо.

– Срань господня! – выругался Терри.

Еще несколько секунд он пребывал в счастливом заблуждении, что машина сломалась капитально и остановиться, не спалив к чертям коробку передач, не получится, но вскоре пришло леденящее душу понимание, что остановиться ценой коробки не удастся: рычаг переключения заклинило... как и ручной тормоз.

Тут Терри вспомнил о ключе зажигания, но радовался недолго: ключ не вынимался, замок зажигания не поворачивался. А спидометр уже показывал сотню.

Отчаянно пытаясь не врезаться, Ладлоу крутил баранку, вцепившись в нее изо всех сил, на волосок разминулся с автобусом и проехал перекресток на красный, чудом никого не сбив. Покосился на приборную доску – сто десять. Чудесно, просто чудесно! Машина сошла с ума!

Холодный пот приклеил рубашку к спине и заливал глаза. Заложник взбесившегося агрегата, отчаянно сигналя, пролетел еще квартал, напряженно соображая, как быть. Остановить машину не представлялось возможным, несколько раз Терренс пытался хоть как-то образумить механизмы, но все впустую: послушным оставался только руль, все остальное, словно одержимое гремлинами, повиноваться отказывалось.

А спидометр уже перевалил за сто двадцать и вплотную приблизился к ста тридцати.

Внезапно в голове мелькнула мысль: мост. Перед развязкой есть мост, ограда там капитальная, но перед этим мостом – ресторан и парковка. И парковка отделена от обрыва лишь столбиками с провисающей между ними цепью...

...И машина снесет эти столбики легко и непринужденно, а затем полетит в воду с высоты примерно сорока метров. То есть, у бывшего каскадера будет достаточно времени, чтобы выпрыгнуть из нее еще в воздухе, если только воздушные подушки, сработавшие при ударе об ограду, не помешают.

Эта мысль Терренса почти не испугала: он уже понял, что другого способа выбраться из машины живым у него нет. Если повезет – отделается испугом и синяками, инвалидная коляска, впрочем, тоже не исключена. Но стрелка уже на ста сорока, бак почти полон, машина невменяема.

Как назло, за ним увязался черно-белый полицейский автомобиль, словно только его тут еще не хватало.

– Водитель черного "линкольна", немедленно остановитесь! – заорал громкоговоритель.

Терренс горько подумал о том, что мечты имеют отвратительное обыкновение иногда сбываться. Всю жизнь он хотел быть известным – теперь у него есть возможность попасть во множество газет. Под заголовками типа "Известный иллюзионист погиб во время погони".