Текст книги "Другой Путь (СИ)"

Автор книги: Владимир Марков-Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 13 страниц)

Глава 9
Великосветская кадриль

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

– Петя-я-я… Просыпайся.

– М-м-м…

– Петя, ты просил разбудить.

Пытаюсь продрать свои глазки.

– Катюш, сколько времени?

– Четверть седьмого. Ты просил разбудить. Помнишь? Тебе сегодня в час пополудни к Матушке в Зимний знакомиться с невестой. Ау-у! Просыпайся.

Нежный поцелуй в щеку и шепот:

– Просыпайся. Ты не барышня, но тебе тоже не вдруг собраться. Ты должен выглядеть лучше всех. Матушка может и привыкла к твоему виду, но принцессы должны тебя оценить во всей красе. Ты должен быть безупречен. Я уже отдала распоряжения. Портной будет в десять, цирюльник в половину одиннадцатого. А ты с утра ещё в мастерскую собирался. «Посмотреть». Измажешься опять.

Киваю сонно.

– Отмоешь… Ещё вагон времени…

– Вагон?

– Ну, ладно, телега. Или корабль. Короче, ладно, я проснулся.

– Я чай заварила твой любимый.

Целую её.

– Спасибо, радость моя. Что бы я без тебя делал…

Смешок.

– Я тоже иногда так думаю. Шучу, не обращай внимания. Я за чаем.

Она выскользнула из-под одеяла, и, накинув шелковый халат, принялась орудовать с чайником, водой и булочками.

На двоих.

Да, что бы я без неё делал? Катя незаметно вошла в мою жизнь настолько органично, что я даже не знаю, как Лина будет вписываться в эту сложившуюся почти идиллию моей, по факту, практически семейной жизни с Катей.

Мог бы я представить себе Катю в качестве моей жены?

Запросто.

Даже не сомневайтесь. Она достойна этого. И настоящей любви тоже.

Может гарем себе завести?

Шутка.

Почти.

Вот же бесы! Дело к свадьбе, вот они и норовят искусить!

– Петя, чай готов, вставай уже. Остынет.

– Сейчас. Спасибо, моя радость.

Улыбается. Мило и открыто. Наш разговор по душам окончательно раскрепостил её. Вместе со словом «барин» ушло всё лишнее. Всё наносное. Все условности и весь театр. Пусть она мне не жена и никогда ею не будет, но я всё больше дорожу нашими отношениями. Искренними. Без фальши высшего света.

Набрасываю халат и присаживаюсь за столик. Катя наливает мне чашку ароматного чая и пододвигает плетенную корзинку с булочками.

– Кушай.

– А ты?

Кивок.

– И я с тобой, конечно. Приятного аппетита.

– Взаимно, радость моя.

Она отпивает из своей чашки и спрашивает:

– К ужину вернёшься? Что тебе приготовить?

– Кто ж знает, Катюш. Практически официальное мероприятие, знакомство с принцессами, то-сё. Матушка может устроить что угодно. А на ужин… Не знаю, как там меня будут кормить в Зимнем, но почему-то захотелось запечённую утку. С удовольствием отведал бы утку. – подмигиваю, – Разделишь со мной утку и винишко?

Улыбка, полная нежности.

– Сделаю утку и разделю с тобой ужин. С тобой я разделю всё, что Господь пошлёт.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

– И что ты думаешь?

Силантий вздохнул.

– Задачи ты ставишь, барин. На дереве долго не усидит человек.

– На дереве-то как раз усидит.

Кивок моего плотника.

– Оно-то так, барин. Но, то оно на дереве, вы же собираетесь совсем иное сделать. Да ещё и на колёсах. Это ж не телега.

– Кать, что там с бронзовыми колёсами?

Катерина в своих записях перелистнула страницу назад и сообщила:

– Обещали сегодня в три по полудни, но, барин, это же не точно. Могу посыльного отправить и поторопить.

– Поторопи. Мне нужны эти колёса. И втулки!

– Сделаю, барин. Не волнуйся.

– Силантий, сделаешь до завтра?

– Барин, ну как скажу? Привезут колёса – будем посмотреть. Ты ж барин придумал ещё – сделать кресло на пяти ножках! Чудишь, барин! Да ещё чтоб крутилось!

Смеюсь. Да, такой вот я шалун.

Катя сидела в кресле, с гусиным пером в руках, и делала пометки в бумагах, лежащих на столике.

Чем я был занят? Изобретением веков – офисным креслом. Хочу сделать вращающееся кресло на колёсиках. Бзик у меня такой. Неудобно работать на стульях в лаборатории, когда приходится то туда посмотреть, то сюда повернуться, а куда и подъехать к соседнему столу. Так что пытаюсь изобрести велосипед. А как его изобрести, если нет тех же подшипников и лет под двести на Руси не будет? Своих так точно. Да и в Европе пока их нет. Только деревянные. А у них надежность маленькая и большое трения. Для стула, впрочем, хватит конопляного масла втулок. Бронзовых или латунных. Но последние дороги, да и нестабильны составом. Медь то давно известна, а цинк ещё нет… Вот так. Не паром единым… Не будет промышленной революции без металлического подшипника! Надо изобретать. Самому? Там много возни. Нартову поручу. Младшему. Степан артиллерист и инженер. Объясню, что к чему. Он поймет. А станки и все материалы для опытов у него на мызе отца есть. Будет делом занят юноша. А то что-то зачастил. Каждый почти вечер здесь.

Можно ли подобрать для стула альтернативные решения? Можно. Вот этим я сейчас и занят. Пытаюсь с Силантием решить эту проблему.

Силантий не очень понимал блажь барина, но не спорил и старался как мог.

Стук в дверь.

– Да!

Появляется Анюта – моя реальная горничная из Ново-Преображенского.

– Барин, к вам г’оспадин Строг’анав с визитам.

Хм…

– Скажи, сейчас иду. Предложи ему чаю.

– Канешна, барин.

Анюта испаряется.

– Катя, где ты её взяла на мою голову?

Спокойно:

– В Новопреображенском, барин.

– Она ж говорить по-людски не умеет!

– По-людски умеет. По благородному не умеет. А там других нет, барин.

Силантий кивнул, соглашаясь.

Выдыхаю.

– Кать, сделай чаю дорогому гостю, а то Анюта такого сделает, что я опозорюсь до старости лет!

Катюша кивает и выходит.

А я сижу и думаю – много было разговоров, что, мол, дали бы людям свободу, уж они бы! Кто? ЭТИ? Как сказал бы Дракон из Шварца: «Свободу? А что они с ней будут делать?» Учить и учить поколение за поколением. А страна аграрная почти полностью. Каждая почти деревня говорит на своём диалекте. А крестьянину много абстрактных знаний и не нужно – следи за приметами, планируй сев и жатву, да церковные праздники с постами чти. Ну, и хитрость мужицкая, как без этого. А женское образование на деревне – полный бред. Зачем бабе образование? Её дело рожать, работать, мужа кормить, ублажать, да за дитями посматривать. Ну, в церковь ещё.

Силантий прокряхтел и выдал:

– Не серчай барин, дозволь слово сказать.

Киваю. Сегодня меня все учат жизни. Но, Силантий – умный старик и хороший мастер.

– Говори.

– Зря ты, барин, Катьку сваришь. В Новопреображенском так ещё ничё. А в остальных деревнях так вообще тьма. Ты с Катькой их не сравнивай. Катька никогда не была в поле и коровам каким хвосты не крутила… На руки её, барин, посмотри… Очень зажиточная ейная семья. По меркам Новопреображенского понятно. Дали Катерине образование. Слова правильно говорит, музыку знает… Не смотри, барин, что она – крепостная… Она-то… Кхе… – Силантий усмехнулся каким-то своим мыслям. – А, вообще, барин, худая затея давать бабе выбирать других баб. Путёвого не будет ничего. Знаешь поди, что девки стараются подружек пострашнее и поглупее себя подбирать? С чего ты мыслишь, что, Катя поступит иначе? Ни одна баба вокруг себя не допустит цветника из других баб.

Минуту соображаю. Что-то я упустил из этого умного и правильного поучения.

Вкрадчиво спрашиваю:

– А ну-ка, Силантий, с этого места поподробнее.

Удивлённо подняты седые брови:

– С какого, барин?

– Что ты имел ввиду, говоря: «Не смотри, барин, что она – крепостная… Она-то… Кхе…»?

Недоумение на лице плотника стало настолько искренним, что я почти поверил.

– Говори, Силантий.

– Э-э, так это, барин, что говорить-то?

– Чья она?

– Так ясно чья. Матушки своей и батюшки.

– А кто у нас батюшка?

– Как-то? Платон. Кузнец наш. Ох, хороший кузнец, барин! Он такое…

Поднимаю ладонь.

– Стоп. Про чудеса кузнеца потом поведаешь. Кузнец, значит?

Кивок.

– Кузнец, барин. Настоящий…

– Стоп-стоп. А матушка её кто? Чья, точнее?

– Как чья? Известно чья. Прозоровская она. Обрюхатил князь бабку-то Катькину и за кучера своего замуж и выдал. Это ж всем в Новопреображенском известно, у любого спроси.

Так. Приехали.

– То есть Катя – внучка князя Прозоровского?

– Ну, да. Тебе, барин, это всяк в Новопреображенском скажет. У любого спроси!

Да. Мелкая сошка всегда знает, кто съел мясо, но кто спросит у мелкой сошки? А, я, типа, умный рассуждать, а сам даже не соизволил опросить местных. Ищу тут, конспирологические теории разные строю. Матушку расспрашиваю. Блюментроста прошу прознать на «медосмотрах». А ларчик ломом открывался. Конечно, Императрица в курсе этой истории. Мне только не соизволила сообщить о сём.

Силантий меж тем продолжал, даже с какой-то гордостью в голосе. Мол, знай наших!

– Князь бабку Катькину из вотчины привёз. Она уже грамотная была. Не знаю кто её и почему учил. Не ведаю. Не был я там.Князь-то вскорости помер, но управляющий и при Меньшикове тот же остался и, как Алексей Петрович завещали, семье кучера его бывшего помогал. И деньгами, и в хозяйстве если что надо. Корову там купить или ещё что. Не бедствовали они. Никак не бедствовали. Ново-Преображенское Александру Меньшикову отошло по итогу. Но, тот тоже не обижал Прозоровских-то. Уж не знаю почему. Врать не приучен. Жена его Дарья Михайловна потом Катькину мать к себе в Петербург забрала. Но, как раз в то лето, как село стало дворцовым, в село и вернула. Платон «Епифаничну» давно любил. От того сразу, как без барина-то мы остались, в жёны и взял. А потом Катька-то и родилась. Такая вот там история, у кого хошь спроси! Матушка у Меньшиковых при детях была, опосля и учила Катьку как дворянку. Так что так, барин. А ты про Анюту удивляешься. Её ж никто так не учил и от крестьянского труда не оберегал.

Забавно. Забавно. Вот где ключик-то золотой. От дверцы. Где деньги лежат. Шучу я так от впечатлений, которые меня переполняли сейчас.

А я всё ломаю голову над Катиным великолепием и ухоженностью. И кто настоящий отец самой Кати – тоже ещё вопрос. Может и кузнец. А, может, и не кузнец совсем. Уж больно воспитанная, холёная и образованная барышня. Настоящая крестьянка, в общем. Типичная. Широкими скулами на местных только не похожа. То-то я её в Ново-Преображенском сразу приметил в толпе. Сверкала как бриллиант на общем фоне. Меньшикова я портрет помню. Не похожа на него Катя. Но может в деда? И отец её таки кузнец. А может не старший, а младший Алексашка там постарался? Хотя хватило бы и деда из Прозоровских.

Тогда непонятно мне, почему она отказывается от моей вольной? Вот тут загадка, которую я пока не решил.

Появилась Катя, легка на помине.

– Барин, чай господину Строганову я заварила и подала. Они вас в Зелёной ожидают.

– Спасибо, Екатерина Платоновна.

Катя покосилась на Силантия и явно нахмурилась.

– Будут ещё приказания, барин?

– Нет, спасибо, Катюш.

Вечером поговорим.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

Визит Строганова не был совсем уж удивительным. Строгановы у меня уже бывали в гостях и не только. Завтра у младшего из братьев как раз приём, где будет и Матушка, и Лина с Ульрикой, и дядя, ну, и я тоже. И многие уважаемые люди столицы. Но, что нужно Сергей Григорьевичу от меня сегодня?

Гость ожидал меня в Зелёной зале.

– Сергей Григорьевич, рад вас видеть. Что привело вас в наши края?

Церемониальный реверанс.

– Государь.

Киваю.

– Слушаю вас, барон.

– Государь. Завтра у нас приём. Открываю в Петербурге особняк свой после ремонта.

Киваю.

– Понимаю, дело важное, у самого, знаете ли, стройка…

Учтивый поклон головы гостя.

– Рад буду видеть Вас, Государь, завтра у себя. Прошу простить за дерзновенность, но могу ли я рассчитывать, что вы будете у меня пораньше?

Вот жук! Матушка с принцессами намерены быть ближе к танцам. Многие из приглашённых тоже не будут спешить. Не единственный в Петербурге завтра приём. А «на Цесаревича» пойдут с радостью.Впрочем, я его понимаю. И я к нему и всей его фамилии со всем уважением. Род, который создал Урал и его промышленность. Род – Легенда. Конечно, у меня на Строгановых были и свои планы, как и на весь Урал тоже. Так что…

– Да, я буду у вас. Можете сообщить своим гостям.

– Благодарю, Государь!

Он поклонился.

– Полноте. Чем вы нас новеньким обрадуете? Кто будет играть?

– О! У меня есть для гостей сюрприз! – оживляется Строганов, – у меня первого после возвращения будет играть и петь Тимофей Белоградский!

Что за хмырь? Отстаю от здешней культурной жизни, ой отстаю!

Видя моё непонимание, гость пытается хоть чем-то меня заинтересовать.

– Ещё купил я, Государь, в Саксонии новинку: «форте-пиано» мастер Зильбермана, – говорит Строганов гордо.

А вот это «О»! Будет на чем сыграть. Надо бы тоже себе купить, в комплект к клавесину. Устал я от здешней музыки. Вечером будет послушать приятно. Да и мастера лучше сманить. Музыкальный инструменты сейчас – «хайтек». Стоят как в наши дни автомобили «Порше». Зачем мимо себя эту копеечку пропускать?

– Изрядно, Сергей Григорьевич, изрядно! – выказываю восхищение гостю.

– Спасибо Государь! Хочу я показать гостям радения об искусствах, достижения и пользу, которую приносят Отечеству наши предприятия. Вы много и лестно отзывались о наших заводах и рудниках. И лепо будет слышать если Вы соизволите так же при Государыне снова о том сказать?

Я ж говорю – жучара ещё тот. Но, как иначе? Как бы Строгановы иначе создали свою промышленную империю?

Благосклонно киваю.

– Сергей Григорьевич, доброе дело и хвалить приятно, я думаю, что вместе мы сможем сделать для дела горного и более…

– Всё, что пожелает Ваше Императорское Высочество, и всё, что доступно всем нашим силам.

Киваю.

– Вы знаете мои увлечения науками, – начал я издалека, глядя как насторожились глаза гостя, – придумал я метод как больше стали из имеющийся руды выплавлять.

Глаза Строганова сначала округлились, потом загорелись.

– Машины у меня есть и расчёты, но проверить не могу, – развожу руками, казённые заводы заказами переполнены, а свой времени нет создавать…

– Так, Государь, если метод такой хороший, так любой промышленник готов будет перенять.

Перенять? Прийти с деньгами и выкупить за гроши всё готовое? Шалишь, Серёженька, меня тебе на мякине не обскакать.

– Ну, любой мне не надобно, мне нужен надежный, – смотрю в глаза Строганову, тот не отводит, – чтобы мастеров мог прислать для отладки и отработки, в риск мог денег купно дать и потом в доле был и на сторону без согласия технологии не пускал.

Тумана я пустил. Но предложение понятно. Братья Строгановы после отца его империю делят, торгуются по каждому заводу. И хочется каждому из них самому управлять и, для «пользы Отчизны» си речь утолщения собственной мошны, больше стали и чугуна выпускать. Я же компаньон перспективный, но сложный. Дай им время могут подумать и отказать.

– Сталь будет лучше, и я знаю, как её лучше обрабатывать и на что она будет нужна, – продолжаю давить.

– Большой ли прирост будет? – спрашивает Строганов без напускного почтения.

– Большой, – отвечаю так же твёрдо, – при тех же людях можно будет давать вдвое больше чем Демидовы.

Азарт вижу у собеседника разгорается. Надоело быть вечно вторым.

Металлургия – моя тема! На Чусовском заводе я на мартеновской печи «собаку съел». Раз десять направляли консультантом в командировки. Пусть англичане изобретают пудлингование, я же могу сразу готовые бессемеровский, мартеновский и конверторный процессы наладить. Да что там! Я могу кокс дать! Для того всего нужна паровая машина, подшипники, и открытые Ломоносовым газы. Это в Европах пусть думают, что мы ими будем воздушные шарики пускать. Пусть думаю и тоже с шарами тужатся. Их время ещё не пришло. Настаёт только век стали и пара.

Вижу, как в горнопромышленнике борется тщеславие с жадностью.

– Я согласен, Петр Фёдорович, – говорит Строганов, – готов приехать, когда Вы скажете и всё обсудить.

Замолкает. Напрягает свою мысль.

– Вы, Государь, хоть и молоды, но партнёр надёжный, – решается Сергей Григорьевич, – готов, как Вы говорите, работать «пятьдесят на пятьдесят».

Притягиваю ему руку. Он пожимает крепко. Да и я не ряжусь.

В чём мы в равных долях пока будем ни мне ни ему не ясно. Но я его не обижу. Он это знает. Потому и верит на слово. И сам не будет от сказанного отступать.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

– Её Императорское Величество Государыня Императрица Всероссийская Елизавета Петровна!

Обер-церемониймейстер отошёл в сторону и низко поклонился. Высокие двери медленно распахнулись и вошла ОНА – Государыня Императрица и прочая, прочая, прочая…

Лисавет приветственно кивнула сделавшим глубокий реверанс принцессам и принцу.

– Рада приветствовать вас в России дамы и господа! Как доехали?

По старшинству слово первым взял принц Фридрих Август:

– Благодарим вас, Ваше Императорское Величество за столь тёплый приём. Я завидовал брату, зачаровываясь вашей красотой, а сегодня трудно оторвать взгляд от вас, как от цветущей розы. О богатстве вашего Двора и вашей Империи нам, немцам, часто приходится только слышать от восторженных купцов и путешественников, которые имели счастье посетить ваше великое Отечество!

Лиза улыбнулась гостю. С лёгкой грустью. Вспомнила и сестру, и первого своего жениха Карла Августа. Светлая им память. Дело прошлое. И всё же, умеют у них в Европах так словесные кружева завернуть. В России мало кто может так льстить. Ну, вот ещё Лесток, Шетарди и Бестужев. Эти умеют слова цветами раскрасить. Ну, Петруша ещё, но он ведь тоже из Европы и в университете учился. Ему ли не уметь говорить красиво?

– Благодарю вас, принц. Представите ли мне ваших спутниц?

– С удовольствием и почту за честь, Ваше Императорское Величество! Счастлив представить вам принцессу Ульрику Фридерику Вильгельмину Гессен-Кассельскую.

Императрица кивнула:

– Рада познакомиться, принцесса.

Реверанс:

– Это честь для меня, Ваше Императорское Величество, быть представленной вам. Счастлива посетить вашу державу. Много хорошего о ней слышала.

Кивок.

– Я рада.

Принц представил и вторую свою спутницу:

– Ваше Императорское Величество! Счастлив представить вам принцессу Каролину Луизу Гессен-Дармштадтскую.

– Рада познакомиться, принцесса.

Реверанс.

– Йа мещтала об этой встгечэ, Ваше Имперраторрское Величество, – говорит по-русски Карлолина, – и я щастлива, что моя мещта наконец сбылас.

Лисвет приветливо улыбнулась.

– Отрадно, принцесса, если и когда мечты сбываются, – Императрица тоже переходит на русский.

Вновь реверанс.

– Это таак, Ваше Имперраторрское Величество!

Лиза внутренне усмехнулась: «Знаю я твои мечты. Хочешь стать женой Петруши, а потом и Императрицей. Вот и по-русски уже неплохо разговариваешь. Готовилась. Обаче, поглядим ещё. Нет пока моего решения. Так что жди и улыбайся. Может удача и тебе улыбнётся в ответ».

На правах хозяйки Императрица пригласила выпить чаю. Разумеется, приглашение было принято со всем полагающимся случаю восторгом.

После ухода слуг, Лиза спросила по-немецки:

– Как вам Санкт-Петербург?

Она смотрела на Лину и той пришлось отвечать первой, выбирая, как и Царица, понятный всем язык.

– Ваше Императорское Величество, город явно станет великой европейской столицей. К сожалению, у нас не было возможности достаточно узнать обо всём, но мне лично Санкт-Петербург очень понравился!

Лисавет отпила чаю и кивнула: «Ещё бы он тебе не понравился, если ты собираешься в нём жить! Иначе зачем ты сюда приехала⁈»

Вслух же она одобрительно сказала:

– Уверена, дорогая моя Каролина… Или лучше Луиза?

Смиренное:

– Как будет угодно Вашему Императорскому Величеству.

Улыбка Царицы:

– А как к вам обращался в своих письмах мой племянник?

Принцесса склонила голову и отвечает по-русски:

– Наследник-Цесаревич наз’ивал меня Льиной, Ваше Имперраторрское Величество…

– А вы его в ответных письмах? – переходит и Елисавета на русский.

– Петер, Ваше Имперраторрское Величество.

Светский разговор должен быть понятен всем гостям. Но кто упрекнёт Императрицу? Впрочем, Елисавета Петровна, скользнув взглядом по лицам Адольфа и Ульрики, ни понимания, ни разочарования у них не заметила. Они скорее были поглощены друг другом. Молодо – зелено.

– Что ж, я доверюсь вкусу моего любимого племянника, – продолжает «конфидент» царица, – и тоже буду именовать вас Линой, если вы не против.

Румянец проступил у принцессы даже через слой пудры.

– Почту за честь и счастье, Ваше Императорское Величество.

– Хорошо, Лина. Кстати, правильнее звать моего Наследника не Петером, а Петром, он ведь русский Цесаревич.

Кивок.

– Да, Ваше Императорское Величество.

Царица что-то хотела сказать ещё, но тут двери вновь распахнулись, и вошедший Обер-церемониймейстер огласил:

– Его Императорское Высочество Государь Наследник-Цесаревич Владетельный Герцог Голштинский Пётр Фёдорович! Внук Петра Великого!

Лисавет пошла навстречу племяннику, а гости встали и вышли из-за стола, приветствуя вошедшего.

Лина заметила про себя, что Кронпринц был всё же очень молод. Даже моложе, чем она себе представляла. Но, уверенности, ума и властности в его взгляде было лет на сто.

Императрица Всероссийская заключила Наследника в объятья.

– Здравствуй, Петруша.

Поцелуй в лоб.

– Рада, что ты приехал.

Цесаревич поцеловал руку Царице.

– Здравствуй, Матушка. Ты позвала – я пришёл. Счастлив видеть тебя в добром здравии и прекрасном расположении духа.

– Петруша, а у меня гости. Разреши тебе их представить.

Когда представляли Каролину Луизу Пётр на секунду задержал её ладонь в своей руке после поцелуя.

– Счастлив, что вы приехали в Россию, Лина. Вы намного красивее, чем на портрете.

Принцесса улыбнулась.

– Здравствуйте… Пётр. Я могу вас так называть?

– Я настаиваю на этом…

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

Я шёл по залам Зимнего. Впереди у меня что-то типа первого свидания с будущей, как я надеюсь, женой. Что я чувствую? Не могу описать словами. Я долго добивался этой встречи, даже мечтал о ней. Всё делал, чтобы она состоялась. Но, трудно испытывать какие-то высокие чувства, к девушке, которую ты никогда не видел.

То, что она не сбежит с первого свидания было понятно, иначе зачем она проехала половину Европы? Но, всё же…

Двери распахнулись.

– Его Императорское Высочество Государь Наследник-Цесаревич Владетельный Герцог Голштинский Пётр Фёдорович! Внук Петра Великого!

Вхожу.

Матушка пошла навстречу, а гости вышли из-за стола, приветствуя.

Скольжу взглядом. Ага, а вот и Лина.

Объятия и поцелуй Царицы.

– Рада, что ты приехал, – выражает русское радушие на немецком тётушка.

Целую руку Государыне.

– Здравствуй, Матушка. Ты позвала – я пришёл. Счастлив видеть тебя в добром здравии и прекрасном расположении духа, – поддерживаю на берлинском наречии её игру и языковой выбор.

Матушка само радушие:

– Петруша, а у меня гости. Разреши тебе их представить…

– … Счастлив, что вы приехали в Россию, Лина. Вы намного красивее, чем на портрете.

Ну, назвать её совершенной красавицей было бы преувеличением, но вполне милая и симпатичная девушка. Особенно если отмыть всю пудру. Дурацкая мода этого времени. А глаза очень умные. С какой-то хитринкой даже.

Принцесса улыбнулась.

– Здгравствуйте… Пётр. Йа могу вас так называт?

А она хорошо говорит, не хуже моих крестьян в Ново-Преображенском.

– Я настаиваю на этом… – поддерживаю её на родном для наших будущих детей, я надеюсь, языке.

Мы расселись. Я галантно пододвинул стул сначала Матушке, а затем Лине, а дядя поухаживал за Ульрикой.

Нужно ли говорить, что моё место оказалось рядом с Линой? По её правую руку?

– Разрешите за вами поухаживать, Матушка? Ещё чаю? – говорю по-немецки, следуя этикету.

Кивок.

– Спасибо, Петруша. У меня ещё есть. Поухаживай лучше за своей гостьей.

Она интонацией выделила слово «eigene» – « своей».

Склоняю голову и обращаюсь к соседке:

– Лина, могу я вам предложить новую чашку с волшебным чаем?

Улыбка.

– Волшебным? Почему «волшебным»?

Императрица вставила свои пять копеек:

– Пётр у нас непревзойдённый знаток чая, сортов, купажей и церемоний.

– Вы льстите мне, Матушка. Я просто люблю чай и люблю дарить людям радость вкуса.

Лина кивнула, улыбаясь:

– Вы, оказывается, не только на бумаге поэт.

– Вы слишком добры ко мне, принцесса.

– Лина. Просто Лина для вас. Мы же так условились, Пётр, не так ли?

Склоняю голову.

– Счастлив, Лина, что вы помните об этом. Как вам показался город?

– Очень милый и красивый.

– Ну, это позавчера была погода отвратительная, а так Санкт-Петербург ещё красивее. С удовольствием покажу вам, и вашим спутникам нашу столицу.

– Это было бы замечательно. А говорят, что ваш Итальянский дворец просто полон чудес. Это так?

Киваю.

– Смею полагать, что – да. Это моя гордость и я всех приглашаю в Итальянский дворец. Как только вы выберете день визита, вас встречу я, мои учёные и соратники, и все чудеса моего дворца.

Дворец был не совсем мой, но как-то я уже привычно называл его своим домом, а Матушка не возражала.

Лина мило улыбнулась:

– Думаю, что это был бы замечательный визит.

– Матушка, у вас есть пожелания по дню визита? Завтра я буду у Сергея Строганова на приёме в честь открытия его дворца в Петербурге. – поясняю гостям. – Барон Строганов из фамилии уральских промышленников и одни из богатейших людей России. Много жертвуют на искусство, науку и народное образование.

– Барон Строганов, узнав о вашем прибытии, просил меня лично пригласить вас завтра к нему в паллацо, – вступает в разговор Императрица, – я посещу его после обеда.

Лина ответила за всех гостей:

– В таком случае, мы принимаем приглашение барона Строганова, не так ли?

Принц и принцесса благосклонно кивнули. А что они могли сказать в такой ситуации?

– А когда мне ждать гостей, Матушка?

Вздох.

– Что ж, пожалуй тогда, на 12 ноября едем к тебе во дворец.

– Рад буду принимать всех. За несколько дней я подготовлю всё в самом лучшем виде.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

Утка была просто великолепной.

– Спасибо, радость моя. Мясо просто волшебное!

Катя улыбнулась и ответила своим бокалом на мой салют. Тонкий звон стекла.

– Я рада, что тебе понравилось. Как тебе Лина?

Жую.

– Ну, как. Умна. Мила. Вообще, странно обсуждать одну женщину с другой.

Улыбка.

– Со мной можно. Я ведь не ревную и не обижусь.

Ой-ли? Все женщины одинаковы. Убеждался много раз. Никогда не забывают и никогда не прощают.

– Кстати, 12 ноября Матушка, принцессы и принц будут у меня в гостях. Имей в виду.

Кивок.

– Поняла. Что-то конкретно нужно особенное?

– Нет. Не знаю. Сама реши, потом мне расскажешь.

– Хорошо, Пётр. Я всё сделаю.

Она улыбалась. На мой вопросительный взгляд ответила спокойно:

– Любой женщине приятно, когда мужчина с аппетитом ест её стряпню.

Мотаю головой:

– Не-не-не, утка и вправду великолепна!

Улыбка стала ещё теплее:

– Кушай.

– Вкуснотища!

– Ты просто проголодался. Чем кормили в Зимнем?

Отмахиваюсь.

– По сравнению с твоей уткой я даже и не вспомню. Можно я положу тебе ещё кусочек?

– Сделай милость. И налей вина, будь добр. Так весело трещит камин. На улице такая гадость сейчас, а тут тепло и уютно.

– Спасибо, за чудесный ужин и чудесный вечер, радость моя.

Мы чокнулись бокалами. Вино приятно и радостно двинулось на встречу с моим желудком вдогонку за вкуснейшими кусочками утки.

Как там? Путь к сердцу мужчины лежит через его желудок?

* * *