Текст книги "Другой Путь (СИ)"

Автор книги: Владимир Марков-Бабкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 13 страниц)

Матушка пришла к власти путём переворота и потому сама переворотов боится. И я её понимаю. Тема опасная для всех, кто рядом. Для меня, например. Что с того, что я доказал свою лояльность и верность? Что с того, что Императрица сказала, что меня больше не подозревает? Конечно, я сделал вид, что поверил. Нет, конечно. Я же не малолетний малахольный имбецил. Уверен, что офицеры моей охраны докладывают куда следует о каждом моём шаге и о каждой поездке.

Власть – шутка опасная и очень вредная для здоровья.

Хорошо хоть поводок в руках Матушки становится всё длиннее, а возможностей, ресурсов и денег у меня становится всё больше. Кстати, по итогу раскрытия «Бабьего заговора» и доказательства моей лояльности, Матушка соизволила сообщить мне, что шифрованные списки владельцев векселей из шкатулки де Брилли нашими криптологами раскрыты, учинено дознание и многие нечестные на руку предпочли расстаться не с головой, а с имуществом и деньгами. Больше правда оказалось в списках честных людей… Но и полученного было с избытком.И моя из этих средств – половина. Матушка лишь сказала: «Трать по уму». А сумма там… к-хе… Пусть я не почувствовал себя новым графом Монте Кристо, но, мне даже стало любопытно, это кто ж такие огромные суммы переводил тайно из России в голландские и французские банки? Впрочем, это уже не мой вопрос. Для этого у Матушки есть Ушаков. А он любит вопросы. В том числе и задавать.

В общем, я не был более нищим ни в каком смысле, мог вкладываться в науку и производство.

Пакетбот уходит к почтовой пристани. Фрегат же направляется к причалу. Посылали «флагманский» понятно, что на нём, а не на пакетботе предпочли плыть принцессы. В подзорную трубу мою толком ничего не видно. Потеет. Да и линзы пока здесь мутные. Ждём.

Наконец судно пришвартовалось, был спущен трап. Широкий, адмиральский. А вот и наши гости. В подзорную трубу я видел две женские фигуры в дорожных платьях и каких-то зимних вариантах длиннополых пальто с башлыком и муфтами, и одну мужскую фигуру в нормальной шубе парике и треуголке. В Любеке бывает холодно, да и бывал мой дядя Фридрих Август уже в России. А Лине я вот подсказать одеться сильно теплее не догадался. Надеюсь, не простудится.

Волконский их встретил, что-то там им сказал радушное. Как и было оговорено, принцессам вручили подарки от Императрицы Всероссийской – длинные в пол шубы из песца, с капюшоном. Принцу достался мужской вариант того же самого. Он его накинул на плечи. Барышни сразу укутались в это меховое великолепие.

Вот и славно.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ПОРТ. 4 ноября 1743 года.

Жак-Иоахим стоял на полубаке «Поллукса». Шведский бриг домчал из Стокгольма весьма ходко. И только на досмотре двух русских вперёд пропустил.

Теперь приходилось ждать. Маркиз поёжился. Сыро и холодно.

Мерзко.

Что здесь, что в Швеции.

Зачем его дернули из Италии? Не только же из-за той мелочи что он урегулировал в Копенгагене и Швеции? Впрочем, не мелочи. Собственно, он был уверен, что и русская Императрица его по тем же вопросам пригласила.

Париж дернул его из Турина. Дав, правда, времени несколько дней чтобы с Савойскими, всё решить. Щедро. Будто не знают, что герцог Карл Эммануил III, не посоветовавшись с Папой, вопрос не решит. Ну, если весьма предварительно. Ничего дожмут. Главное, что Элеонора и Мария «если будет на то воля отца и дозволение Папы» согласились. Сухо. Но, по всему было видно, что о женихе они приятно наслышаны.

После Парижа был Гессен. Где не всё так сладилось с невестами. Копенгаген, где как раз нужно было чтобы разладилось. Стокгольм. Там маркиз де ла Шетарди мог только повздыхать на упущенную им для русского наследника невесту. Такая как Софья Августа Фредерика очень бы Франции в Санкт-Петербурге пригодилась.

Маркиз поднял подзорную трубу. Русский фрегат уже пришвартовался и там творилось что-то интересное. В объективе скользнул князь Волконский. Уж не Шетарди ли он встречает? Жака-Иоахима аж передёрнуло от мысли от возможной встречи с русским коллегой. Такой может и до Ушакова не довезти…

Ан нет. Встречали не его.

Маркиз было успокоился и пытался в мутное стекло разглядит малознакомых ему дам. Вот Волконский даёт им шубы собольи. И какому-то мужчине. Ба! Да это герцог Фридрих Август из Голштинии прикатил. Он сам там есть никто. Возможный наследник Ойтинский. Но, кто-же те дамы, которые прибыли с ним?

Поведя трубой чуть в сторону, Жак-Иоахим заметил карету с гербом цесаревича. А вот и он рядом стоит. Пьёт что-то, негодный мальчишка. И тоже в трубу пялится. Маркиза снова посетило подозрение, что это уж точно по его душу. Слухи о лично мучащем врагов на дыбе русском принце уже до Парижа доходили. Но, маркиз только улыбнулся опасениям и проследил куда Пётр Фёдорович смотрел.

И смотрел он в сторону прибывшего двоюродного дяди с эскортом. Две дамы уже скрылись в карете императрицы. И Она здесь? А вот и Фридрих Август с Михаилом Волконским туда же сели. Полный набор, этот экипаж четырёхместный. Постояли немного. Поехали. А русский дофин?

Новый поворот трубы. Фокусировка.

Пётр выплеснул что-то из кружки, отдал её слуге и тоже сел в карету. В свою. Поехал следом за прибывшими.

Кто же это? Наверно невесты. Две. Одна наверняка его Каролина Гессен-Дармштадская. А вторая? За кем-то «Королевский секрет» возлюбленного короля Франции Людовика XV не доследил. Или не успели Жаку-Иохиму Тротти об том сообщить. Теперь ему, носящему титул маркиза де ла Шетарди, придется одному здесь крутиться. Нет, не одному, хвала Господу! Верные люди у будущего посла Франции в России есть.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ПОРТ. 4 ноября 1743 года.

Карета с прибывшими, в сопровождении конной охраны, тронулась и отправилась в город. Выждав пяток минут, чтобы не пристраиваться в хвост, я сел в свою карету и приказал:

– Домой!

Всё принцессы и принц прибыли, их встретили, я могу со спокойной душой заниматься своими делами.

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. 4 ноября 1743 года.

Каролина с любопытством смотрела в окно кареты на проплывающий мимо город. Санкт-Петербург. Столица Российской Империи.

Чувствовалось, что город новый и много где идёт стройка. Дворцы, храмы, особняки, кладутся мостовые, устраиваются набережные, большей частью пока состоящие из деревянных свай и досок. Ехали медленно, чтобы гости сумели рассмотреть столицу и составить мнение. Наверняка Елизавета Петровна будет их расспрашивать о впечатлениях о городе.

Впрочем, Лина рассматривала не только для того, чтобы поддержать завтра разговор с Императрицей. Ей было любопытно всё. В том числе и вопрос – где сейчас Петер?

* * *

САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. ГОСПОДСКАЯ ПОЧИВАЛЬНЯ. 4 ноября 1743 года.

Едва я выдохнул от тяжелого дня, как одеяло моё вспорхнуло и улеглось на место. Привычное гибкое тело Кати нежно обволакивало мою уставшую тушку.

– Здравствуй, Катюш.

Смешок.

– И тебе не хворать, барин. Сделать массаж?

Хмыкаю.

– Ну, как говорится, Бог в помощь.

– Ему спасибо, но я справлюсь.

Гибкие, но сильные пальцы занялись моей тушкой.

Усмехаюсь.

Ещё утром я ломал голову, как совместить Катю и Лину. А никак, пока. Перед Линой у меня нет обязательств пока никаких. Я даже не видел её вблизи. Она сейчас не моя гостья, а Матушки. А для Кати всё просто и ясно – подушка у меня свободна? Пора греть постель барину.

Массаж был хорош, так что я расслабился и почти уснул. Катя что-то шептала, целуя меня, я не вникал что.

Неожиданно сам для себя я спросил сквозь сон:

– Ты меня любишь?

Катя остановилась. Я даже глаза открыл.

Она покачала головой.

– Нет, барин. Я не знаю, что такое любовь. Это господское чувство. Я твоя и мне этого достаточно.

Катерина помолчала.

– Крепостные не знают любви. Нет её у нас. Опасна она. Нет ничего хорошего от неё. Только боль сердечная. Всё равно или барин, или родители выдадут тебя замуж, не спросив люб тебе жених или нет. Я не хочу так. Ты спрашивал, хочу ли я вольную. Нет, не хочу. Меня там не ждёт ничего хорошего. Что я умею? Толком ничего. Не пройдет и двух месяцев, как меня голодную и отчаявшуюся затащит в постель гнусный старикашка. Зачем мне это? У меня есть ты. Для тебя я готова на что угодно. Не прогоняй меня, прошу тебя. Я – твоя и только твоя. Не прогоняй. Я знаю, что ты женишься. Но жена не всегда рядом и не всегда может, а мужчине нужно всегда. Тем более, когда жена понесёт. Умная жена согласится скорее терпеть меня, чем муж будет где-то гулять и принесёт в дом заразу.

– А если ты понесёшь?

Пожатие обнажёнными плечами.

– Это может случиться. На всё Божья воля. Но, я постараюсь этого не допустить.

Поднимаю голову и внимательно смотрю ей в глаза:

– Почему?

– Я знаю много случаев, в том числе в моём роду, когда барин или высокородный дворянин обрюхатит, а потом девицу спешно выдают замуж за дворового. Я, может, и крепостная, но я не хочу такой жизни.

Она замолчала.

Я про себя заметил, что во время своей исповеди, она ни разу не назвала меня барином. Ни разу. Словно имела право обращаться ко мне на ты, и без «барин». Просто говорила. И многое мне стало понятно. В том числе то, почему она не хочет залететь. Ягужинской мама облажалась и её с мамой и отчимом выбутцали из Санкт-Петербурга ногами. Так они графья. А Катю не ждёт ничего, кроме постылой жизни, пьющего и колотящего её мужа, своры голодных ребятишек и бытия, от которого хочется утопиться.

– Спи, моя радость. Ты тоже устала за сегодня. Запомни, я тебя, без твоего желания и согласия, никому не отдам, поняла?

Кивок на плече.

– Спасибо.

– И не называй меня в постели «барин». Меня это выводит из себя, договорились? Ты не крепостная девка в моей постели, а просто моя женщина. Уяснила?

Катюша усмехнулась.

– И как мне тебя называть в постели?

– По имени. И, вообще, когда мы одни. Не только в постели. Договорились?

– Да, Пётр. В любом случае я вся твоя и только твоя. Пусть твоя Лина не ревнует меня к тебе. Я не претендую ни на что. Вы поженитесь, и, я уверена, что она тебе будет хорошей женой. Я её видела сегодня. Тебе будет хорошо с ней. Она тебе родит хороших деток…

Целую её в любопытный носик. Интересно, где это она Лину видела сегодня? В Зимнем, куда она ездила по требованию Матушки на карете с моим герцогским гербом на дверцах? И, понятно, в Зимний дворец она ездила не в обносках, а в своём лучшем наряде от меня и с прочими яхонтами, так что на фоне Герба Герцога Голштинского Екатерина смотрелась весьма органично.

Но спросить об этом я уже не мог – Катя мирно спала у меня на плече.

Перешли наши отношения с Катей на какой-то новый уровень? И да, и нет. Мы объяснились, я её понял. Обращение «барин» в постели меня откровенно выбешивало всегда. Задерёт ли она носик? Посмотрим. Если что – отправлю экономкой в мой дворец в Ново-Преображенское. Захочет САМА замуж – дам вольную. Понесёт? Ну, что ж, на всё воля Его. Конечно, своего ребёнка я не брошу на произвол судьбы, дам соответствующее хорошее образование и к делу какому приставлю. Говорят, что Императорская Кровь – священна. Может быть. Если что – то у нас с Катей могут быть весьма умненькие детки. А за титулом для неё и деток дело не станет. Это не так трудно организовать.

Матушке нужна фаворитка помимо официальной супруги? Тоже можно устроить всё чин по чину. А то, что Катя из крепостных, так и Императрица Екатерина Первая тоже была отнюдь не из дворян. Половая девка в кабаке, прости Господи. Ничего. Пережили.

Усмехаюсь.

Интересно, как долго ждать до момента, когда высший свет начнёт улыбаться крепостной Государя Цесаревича-Наследника владетельного Герцога Голштинского? Крепостной, которая ездит по делам Цесаревича на его карете с герцогской короной на крыше? Или просто на карете, благо у меня не один экипаж и целая конюшня с выездом? Крепостной, у которой собственные гувернантка и учителя? Крепостной, которая помогает в опытах Ломоносову и Рихману? Это же всё сейчас тема номер два в высшем обществе. Первая, безусловно, приезд Лины и Ульрики в Санкт-Петербург и их радушная встреча Матушкой в Зимнем дворце. А третья – изгнание из столицы Ягужинской с семейством в деревню. По последнему поводу злопыхатели в полном восторге. Мол, так ей и надо. Сильно взлетела.

Можно ли так сказать про Катю? Можно. Когда она получит графский титул и станет моей фавориткой. А так – нет. Она, сейчас, просто проекция моей силы, власти и влияния. Без меня она ничто и никто. Её вообще нет. Так что…

А то, что я в центре трех главных обсуждаемых высшим светом тем, тоже ведь показатель моей нынешней значимости в жизни Санкт-Петербурга и Первопрестольной.

Ладно, хорош. Спи давай. Бери пример с Кати.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 5 ноября 1743 года.

Принцессы играли в шахматы.

– Как тебе приём?

Лина пожала плечами.

– Так официальный приём только через два часа. Привели себя в порядок и немного поспали. Какие тут могут быть впечатления?

Ульрика покачала головой, двигая фигуру по чёрно-белым клеткам.

– Не скажи. Ты вчера была очень уставшей и мало смотрела по сторонам. А я вот заметила молодую барышню, которая шла нам навстречу на пороге Зимнего дворца. Приличная барышня, хорошо одетая, в шубе, с причёской, красивая и ухоженная. С изумрудом на шее и сапфиром на пальце. Холёные руки, не поднимавшие ничего тяжелее веера или гусиного пера. Не зная её, я бы подумала, что это аристократка очень высоких кровей.

Лина не проявила интерес к теме и лишь спросила, для поддержания разговора:

– Выходит, что ты её знаешь?

Усмешка.

– Теперь – да. Она так внимательно и изучающе на тебя смотрела, проходя мимо нас, что я спросила у князя Волконского о том, кто это. И знаешь, что он мне ответил?

– И что.

Ульрика сообщила победным тоном:

– Он ответил: «Это крепостная личная горничная Цесаревича. Катей зовут». И знаешь на чём крепостная уехала из Зимнего дворца? В карете с Гербом Шлезвиг-Голштейна и с Герцогской Короной на крыше! Она одна уехала в карете с гербом и короной! Не было с ней никого! Уехала, сверкая каменьями, как гордая хозяйка, в сопровождении своих слуг и лакеев!

Лина подняла голову.

– Крепостная горничная? Рабыня⁈

– Вот именно! Рабыня! А одета и ухожена, как принцесса! И знаешь, где она обитает? Я тут поспрашивала, пока ты отдыхала. А обитает она в Итальянском дворце, где живёт твой Петер! Она ездит в Императорский Зимний дворец на его Коронной карете! Рабыня!

Каролина Гессен-Дармштадская потёрла виски.

Невестка продолжала:

– Петер тебе ничего о ней не писал?

– Нет. Только о Ломоносове и Рихмане. Они, кстати, тоже живут в Итальянском дворце. С семьями. Там, вообще, много кто живёт. Так что всё может и не так трагично.

– В любом случае, держи себя в руках. Ты пока Петеру никто. А его рабыня ездит на его карете с короной. Мне тут по секрету вчера сказали, что они не просто живут под одной крышей, и Петер с этой Катей не просто любовники. Она его доверенное лицо и обладает всей свободой принятия решений. Он ей полностью доверяет. Потому она и ездит, сверкая, в такой карете с лакеями. Она часто представляет интересы Цесаревича. Она его представитель и его лицо. Так что умерь свои чувства. Не спугни возможного жениха. Потом с ней и с ним разберёшься. Главное – понравься Императрице. Петер не пойдёт против воли своей Государыни.

Ульрика взяла термос и налила чай в чашки.

– Заметь, на этой фляге гравировка: «Товарищество на паях 'Термос». И корона. И штамп с гербом Российской Империи. Десять рублей, между прочим, стоит эта фляга. Молодую рабыню можно купить. Не, такую, как Катя, конечно. Думаю, что на Катю вообще нет цены. И, обращаю твоё внимание, знающие люди говорят, что этот термоштоф, как его называют, изобретение самого Петера. Вообще, у Петера во дворце собрались весьма интересные люди, и я не удивлюсь что рабыня Катя не чужда им. Будь с ней внимательна и осторожна. Не торопись и не торопи.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ. 5 ноября 1743 года.

Императрица приветливо улыбалась гостю. Что ж, она устроит ещё испытания. В том числе и проверку на вшивость. Её придумка была проста, а Лисавета так любит развлечения со смыслом.

Сегодня она принимает Фридриха Августа Гольштейн-Готторпского. Свойственник как никак. Гостьи же пусть пока отдохнут. А завтра мы поговорим. Вместе и отдельно.

Организовать вызов во дворец Кати было несложно. В нужное время, в нужном виде, на нужной карете. Петруша даже не понял ничего. Просто исполнил требование – Катю во дворец при полном параде к такому-то часу! С драгоценностями! На Герцогской Карете! С лакеями! А устроить их с Линой «случайную встречу» вообще было несложно. Лисавет потом из окна дворца наблюдала за этой встречей. Лина ничего не поняла, а вот Ульрика, похоже, заметила странности. Потом расспрашивала о Кате у Волконского. И не только у него.

Нет и не может быть у Петруши одной женщины, которая будет крутить им как хочет! Вернее, такая женщина есть, но она только одна – сама Елисавета!

А Кате нужно отдать должное – она полностью соответствовала образу гордой и уверенной в себе аристократки, как будто была таковой всю свою жизнь.

Молодец.

Мы ещё поиграем.

Пусть гостьи пока отдохнут. А завтра мы поговорим.

* * *

РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ. ИТАЛЬЯНСКИЙ ДВОРЕЦ. 6 ноября 1743 года.

Мы обозревали территорию под будущие строительства. Мы – это я, ваш покорный слуга, мой управляющий производством Аким Петрович Северянин, мой главный инженер майор Степан Миронович Валуев, Ломоносов, Рихман и Катя.

Конечно, Катя на подобных совещаниях бывала отнюдь не в качестве горничной. На ней множество организационных вопросов, в том числе и вне пределов территории Итальянского дворца. Катерину уже знают многие решающие в Петербурге и не слишком парятся по поводу её статуса крепостной и горничной. Кому надо – те знают, что это не совсем так. И что с ней можно и нужно говорить, если ты хочешь решить какой-то вопрос или достучаться до Цесаревича.

Здесь же она, ко всему прочему, ещё и в качестве перспективной ведущей направления целебных средств, духов, косметики и прочей парфюмерии. Откровенно говоря, несмотря на то, что тут «трудящиеся» аристократы ходят с килограммом пудры на мордах и разит от них крепкими экстрактами, которые здесь гордо именуют духами, а также потом и прочими человеческими производными, подходы к этой сфере пока сильно дилетантские и просто варварские. Типа пустить кровь, втереть в лицо свинец, облить себя флаконом духов. В парфюмерии я не силен, но химия она и есть химия. Мыло туалетное ручной работы моя Иринушка дома делала. Там ничего сложного нет. Ну, а всякие целебные мази и прочее, что я утащил в закоулках памяти из будущего и додумал здесь, требовали просто отладки и масштабирования производства. Так что мы осматривали площадку за моим дворцом именно в части строительства будущих производственных линий. Мне предстоял приём, и Матушка собиралась лично посмотреть планы на будущее строительство с привязкой к местности. Соответственно, принцессы и принц тоже будут здесь.

В общем, не ударим в грязь лицом и всё такое.

Получил от Насти письмо. Сидят они в своей деревне. Скучает.

Надо будет написать что-то ободряющее, хотя, честно говоря, Настя давно и прочно вылетела из моего душевного гнезда. Я никогда не любил входить в одну реку дважды. Особенно с женщинами.

Да-да, нет-нет, страница перевёрнута. Всё.

Не Настя первая в моей новой жизни, не Настя, даст Бог, и последняя.

Матушка старательно организовывает вокруг меня женское общество. Да ради Бога. Нравится ей – пусть. От меня не убудет. Женщин я как-то не боюсь и от них не шарахаюсь. Экспедиции и командировки были долгими, да и девяностые – томными. Ирина догадывалась наверное. А может о ком и знала, но молчала. Детей на стороне и любовниц вдолгую у меня не было. Грани я никогда не переходил. Это я под старость лет остепенился, а так…

Ну, вы поняли.

Ладно, вопрос двадцать десятый – женщины. Лина – умница и прекрасный династический брак. Катя – умница и… да, вы всё поняли уже.

Люблю умных женщин.

А других баб на постоянку мне пока и не надо. С этими бы разобраться. Дел и так выше крыши. Или кто-то думает, что у Цесаревича может быть недостаток женского внимания?

Нет.

А так, Катя вполне мне мила, умна и красива. Удовлетворяет меня во всех смыслах.

Лина.

С ней сложнее. Нужно искать подходы, но ещё долго мы будем чужими друг другу, просто вежливо куртуазно улыбаясь. Я не прыщавый подросток, чтобы страдать о всякой ерунде. На гормонах я, конечно, посвятил ей стих ещё нерождённого Бёрнса. Точнее переложение его на немецкий. Но перевод – это не порыв души, это расчёт. Как и всё в наших с ней отношениях в общем. Мы близки по духу и интересам. В том числе политическим и государственным. Что ещё нужно для создания семьи? Я не верю в любовь с первого взгляда. Мне, всё же не пятнадцать лет, а 100+. Чепуха это всё.

Лину вживую я даже не видел ещё вблизи. В любом случае, не худший вариант династического брака. Да и влюблюсь – это уже будет не «с первого взгляда». По письмам мы смогли друг друга узнать и надеюсь зауважать тоже.

Матушка, конечно, учудила со встречей Кати и Лины. Ну, у Императрицы свои шахматы в голове. Ларс, возивший «Екатерину Платоновну» к Зимнему, видел всех со своего облучка и мне рассказал.

– Аким Петрович, а вот здесь для цеха подвод воды нужен будет?

Кивок.

– Да, Государь. Без воды тут никак. Сделаем подвод из Лиговского канала. Перепад высот здесь маленький, мельницу для станков вода не осилит крутить. Нужно будет ставить паровые машины, и для наших нужд бассейн рыть.

– Летний сад не оставим без фонтанов? Матушка нам всем головы поотрывает!

– Нет, Государь. По расчётам нам не надо будет столько воды. А для расширения производства нужно или озеро приличное, типа Онеги, либо полноводная река. Минимум Нева. Канала не хватит. Особенно, под металлургические печи и производство листов. Да и не дозволит Государыня превращать центр столицы в сплошной завод.

– Да, это верно. Не дозволит.

Придётся звонкую монету нам с Матушкой зарабатывать чуть дальше от Петербурга. Здесь же пока только цеха под термосы и туалетное мыло. Да ещё под лаборатории. Будем «НИОКРы» и пробные серии производить.