Текст книги "Империя. Исправляя чистовик (СИ)"
Автор книги: Владимир Марков-Бабкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Глава 5. Заговоры и измены
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МАРИУПОЛЬ. 9 мая 1919 года.
Где-то наверху, в Городском саду, играл оркестр, прогуливались парочки и целые компании чистой почтенной публики. Офицеры, чиновники, мещане, купцы, инженеры, барышни. Даже гимназисты умудрялись ускользать от бдительного ока полиции, лавируя между гуляющими. Но разве можно было бы там вот так душевно посидеть? Да ни в жизнь! Тут же появился бы городовой, или, что еще хуже, военный патруль, и на том бы и завершился праздник для всей троицы. Причем, для двоих из них праздник вполне мог завершиться в стенах гарнизонной гауптвахты.
Как бы то ни было, но праздник в Мариуполе сегодня. Высочайший визит и открытие трех первых линий городского трамвая.
Императорский поезд на станции и Императорская яхта «Полярная звезда» в море в виду города.
И День поминовения усопших воинов, установленный Всесвятейшим Государем на 9 мая.
– Хорошо придумали с казенными стаканами! И сами не пустые и разлить по новой всегда можно!
– Это да. И спасибо тебе, Митрофаныч, выручил. Не дали бы нам «казенники»!
– Так как же не выручить вашего брата. Тем более в такой день.
Хозяйственный Митрофаныч достал из корзинки нехитрую снедь – сало, хлеб черный, лук, домашнюю колбасу, огурцы, жаренных бычков, соленую таранку. И еще одну бутылку водки.
– Жинка моя собрала. Она у меня баба с пониманием. Знала, что в такой день все равно дома не усижу, вот и собрала корзинку, так чтоб по-людски, значит, все было.
Старший унтер-офицер Горбатов одобрительно крякнул:
– Повезло тебе с женой.
Митрофаныч согласно закивал.
– Да, как демобилизовали, значит, так сразу и оженился.
Горбатов деловито поинтересовался:
– Где воевал?
– На Западном фронте полтора года в окопах вшей кормил, пока не стали демобилизовывать мастеров нужных в тылу. Теперь вот в ремонтных мастерских при станции. На паровозном, так сказать, фронте теперь.
Убедившись, что закуска у всех в пределах досягаемости, гостеприимный хозяин выверенным жестом свинтил жестяную крышку с гербового стакана с водкой.
– Почтим, братцы, память всех наших, кто не дожил до Победы. Царствие им Небесное, пусть земля будет пухом.
Все трое поднялись с травы и, помолчав, опрокинули «казенники».
Похрустев огурцом, Митрофаныч поинтересовался:
– А вы, как я погляжу, все еще на службе? И судя по крестам и медалям тоже повоевать пришлось?
Он с уважением указал на два Георгиевских креста и три Георгиевские медали на груди у Горбатова и Георгиевский крест на гимнастерке у Катукова.
Оба кивнули.
– А в Мариуполь какими судьбами вас занесло?
Александр Горбатов пожал плечами.
– Я в отпуске. Потом в Харьков поеду, поступать в школу прапорщиков.
Митрофаныч разлил по опустевшим стаканам водку и кивнул:
– Школа – это всегда дело хорошее. Только вот не пойму я род оружия на твоих петлицах. Вот у Мишки сразу понятно – «машинерия», а вот у тебя что за чудная эмблема?
Горбатов гордо ответствовал:
– Я, Андрей Митрофанович, имею честь служить в Императорских Воздушно-десантных войсках.
Хозяин присвистнул:
– Это те, которые с аэропланов вниз сигают?!
Он с чувством перекрестился, пробормотав:
– Не приведи Господь! Я вообще высоты боюсь, а тут такое! И не страшно прыгать с аэроплана в ту пропасть под ногами???
Десантник рассмеялся.
– Нет, Митрофаныч, не страшно. Самолет – штука надежная, а парашют системы инженера Котельникова весьма и весьма хорош. Хотя, не скрою, попервах многим страшновато, с некоторыми даже медвежья болезнь случается.
– Не мудрено. Со мной бы такое приключилось еще на земле, если бы попробовали меня только в аэроплан всунуть. Нет, ребятки, я считаю, что если бы Господь желал, чтобы мы летали, он даровал бы людям крылья, так что нечего в небеса переться!
Катуков резонно возразил:
– Если так рассуждать, то и на лошадях не нужно ездить, и на подводах, ведь если бы Господь Бог хотел, то он бы даровал нам вместо ног колеса, не так ли, уважаемый Андрей Митрофанович?
Тот крякнул и рассмеялся.
– Уел! Ладно, ребятки, водка греется. Не будем томить ее и душу свою.
Звон стаканов и прочие сопутствующие процессу звуки на пару минут прервали разговор.
Где-то наверху гуляющая публика взорвалась очередным гулом восторга. Где-то там, в парке, очередной смельчак совершил прыжок с открытой сегодня в Городском саду парашютной вышки. Новый аттракцион вызвал живейший интерес у отдыхающих, и, хотя большинство из них пока предпочитали оставаться лишь сторонними наблюдателями, все чаще находились отчаянные сорвиголовы, желающие показать удаль молодецкую и произвести впечатление на барышень.
Впрочем, несколько прибывших по такому случаю в Мариуполь десантниц, облаченных в модные в этом сезоне воздушные комбинезоны, показывали горожанам, что и среди барышень предостаточно смелых девиц.
Горбатов авторитетно ткнул пальцем в сторону шумящего парка.
– Вот, слышишь, Митрофаныч? Люди прыгают и ничего с ними не сделалось. Лишь смелость воспитывает и волю закаляет. Не зря Государь наш повелел парашютные вышки строить в каждом городе Империи. Народу это только на пользу. Особенно молодежи.
Гостеприимный хозяин не стал ввязываться в опасное обсуждение повелений Императора, а предпочел перевести разговор на другую тему.
– Ладно, с Сашкой все понятно. Отпуск по службе – дело святое. А ты-то, Мишка, за каким делом в нашу дыру-то попал?
Младший унтер-офицер Катуков засмеялся.
– Не такая уж и дыра, этот ваш Мариуполь. Уж я-то повидал всяких дыр, особенно в Ромее.
Митрофаныч тут же оживился:
– Так ты в Ромее бывал? И как там оно? Житиё-то?
Михаил пожал плечами.
– По-всякому житиё. И так бывает, и эдак. Те города, где наши обустраиваются, вроде и ничего, растут. Особенно Город. А османские городки и деревеньки – это, действительно, дыра дырой.
Хозяин уточнил:
– Ты сказал «Город». А какой город не сказал.
Катуков удивленно поднял взгляд. Горбатов засмеялся и с легкой снисходительностью хлопнул Митрофаныча по плечу.
– Город – это Константинополь. Понимать надо!
– А почему?
– А потому. Город – он и есть Город. Главный. Царьград.
– Постой, а как же Москва?
Александр пожал плечами.
– Москва, брат, это Первопрестольная. Столица России. А Царьград – центр и столица всего. Не только Ромеи, не только всей нашей благословенной Империи, но и всего Новоримского Союза. А может и не только. Думаешь просто так такая силища народу рвется переселяться в Ромею? Чувствуют люди, где есть шанс начать новую жизнь.
Несколько задетый за живое Митрофаныч, упрямо возразил:
– Ну, не знаю. В Мариуполе нашем тоже неплохо. И раньше было неплохо, а теперь так совсем. Город-то как строится! Заводы, фабрики, новые дома и целые улицы. К нам только и едут со всех сторон! Кого-то, конечно, присылает Корпус Служения, но очень многие сами едут. Вот. Сто пятьдесят тысяч населения уже, на минуточку!
Видя настроение хозяина, Горбатов сбавил обороты.
– Не спорю, Мариуполь – прекрасный город. Не зря Государь собирается почтить город Высочайшим визитом. Ну, за Мариуполь! За процветание и за его замечательных жителей!
Звякнули стаканы. Митрофаныч, хоть все еще взъерошенный, но за такой тост не выпить не мог. Вновь захрустелись огурчики, зажевалась домашняя колбаска, закусился ароматный хлебушек.
Переведя дух, хозяин вернулся к своему изначальному вопросу.
– Так, все же колись, Мишка, какими ветрами ты в Мариуполь попал? Просто интересно. На «Мариупольмаш» небось? За бронеходами прислали?
Катуков напрягся.
– Откуда такие дровишки?
Митрофаныч рассмеялся.
– Тоже мне, брат, тайна великая! Ты из машинерии, так?
Кивок.
– Так. Это по форме и по петлицам видно.
– Верно. Молчишь, как на допросе о цели своего пребывания в Мариуполе. Значит не погулять прибыл, а по служебной необходимости. На станции сегодня сформировали состав для поставки в «Мариупольмаш». И не просто состав, а платформы со специальными креплениями для бронеходов. А где у нас выпускают нынче бронеходы? Правильно – на «Мариупольмаше».
Поглядев на вытянувшееся лицо Катукова, Митрофаныч вновь рассмеялся.
– Не говори вот только, что тебя за трамваями прислали!
Горбатов подвел итог:
– Добро, господа Шерлоки Холмсы, водка греется!
Вновь зажурчал хмельной напиток по стаканам.
– Глядите, братцы! Летит!
Все обернулись туда, куда указывал Катуков. Вдали над морем летела исполинских размеров красная сигара, окруженная точками самолетов сопровождения. И, судя по крикам восторга наверху, в Городском саду также увидели Высокого гостя. Впрочем, какой он тут гость? Хозяин, что ни есть хозяин.
– Ну, за здоровье Государя Императора, Государыни Императрицы и Наследника-Цесаревича!
– Многие лета!
– На славу нам и на страх врагам!
Все трое встали и, чокнувшись граненными боками, опрокинули «казенники» с двуглавым орлом на стекле.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МАРИУПОЛЬ. 9 мая 1919 года.
Я откинулся на спинку кресла в радиорубке. Нужно ли говорить о том, что с определенного момента «красоты» Мариуполя меня стали интересовать значительно меньше?
В войсках Киевского и Одесского военных округов была объявлена внезапная проверка готовности. Все отпуска и увольнительные были отменены. Наш Экспедиционный корпус в Румынии был поднят по тревоге. Два бомбардировочных и два истребительных авиаполка начали подготовку к переброске на румынские и наши приграничные аэродромы. Был введен в действие протокол «Омск-2» согласно которому целый ряд воинских частей должен был, согласно графику, начать выдвижение «в летние лагеря». Нужно ли говорить о том, что по странному стечению обстоятельств эти самые «летние лагеря» находились близ наших западных границ?
Причем, в отличие от протокола «Омск-1», по «второму» все мероприятия осуществлялись с нарочитым небрежением секретности и у меня не было сомнений, что в течение суток информация о большей части наших приготовлений будет известна венгерскому генштабу.
Конечно, далеко не все, что мы разворачивали, было показательным. Те же отряды ССО графа Слащева не слишком любили светиться. Специфика их работы не терпела шума и прочих рисовок на публику.
Но, в целом, была у меня определенная надежда на то, что наша показательная игра мускулами несколько охладит горячие головы в Будапеште и послужит весомым дополнением тех аргументов, которые я изложил в своем втором письме «брату Карлу».
Разумеется, основное беспокойство вызывал у меня вовсе не Будапешт, а как раз именно Бухарест, где события могли пойти как угодно. Уже было совершенно ясно, что «хитрый план Кароля» не стал таким уж сюрпризом для его генералитета и те решили сделать ход первыми, перехватив инициативу и фактически оттерев монарха от принятия решений. Собственно, как мне это виделось отсюда, Кароль II отчаянно пытался выиграть время, надеясь либо на чудо, либо на то, что ситуация как-то изменится, ведь, по словам генерала Дитерихса, румынский король вполне осознает слабость своей армии, а рассказ Оленьки лишь подтверждает тот факт, что ее царственный супруг не такой уж и дурак, каким хочет казаться.
Что ж, он может и не дурак, но время свое безнадежно упустил. Кароль сейчас чрезвычайно слаб и уязвим, а позиции его весьма и весьма шатки. По аналитике из Румынии, вопрос отречения нынешнего монарха практически решен среди элит, и если мы не вмешаемся самым решительным образом, то Оленька запросто может лишиться короны, а вместе с ней короны лишится и ее еще не рожденный сын.
Такие вот у нас дела.
Собственно, Кароль наконец-то четко понял, что без опоры на Россию он власть не удержит, и полгода метаний лишь ухудшили его положение. Да, понимаю, опора на иностранные штыки штука весьма неприятная, но сейчас без русских штыков ему не обойтись. И, вообще, без поддержки со стороны Единства и всего Новоримского Союза.
Я вышел на смотровую площадку и присоединился к сыновьям. Внизу проплывал город.
– Па, а мы уже на второй круг пошли.
Георгий указал на приближающееся море. Бросаю взгляд на командира корабля полковника Кононова. Тот утвердительно кивнул:
– Приказа идти на посадку не поступало, Государь.
– Мой поезд на станции?
– Так точно, Ваше Всевеличие.
– Хорошо, Василий Егорович, заканчивайте облет и швартуемся.
Полковник козырнул и стал отдавать приказы команде. Я же вернулся к лицезрению окрестностей и достопримечательностей.
Под нами проплыла железнодорожная станция и Городской сад. Мой взгляд непроизвольно зацепился за ажурную конструкцию парашютной вышки. Что ж, инженеру Шухову удалось создать типовой проект, который был сравнительно дешев, достаточно красив и максимально функционален. Так что мы теперь такие вышки строили во всех основных городах, а в крупных полисах такие вышки возводились во всех приличных парках. Равно как создавалась целая сеть аэроклубов. Конечно, большую часть летного состава комплектовали из переживших Великую войну наших и иностранных самолетов, которых в Европе было огромное множество и которые продавались буквально по бросовым ценам.
Немало было аэроклубов, которые имели не только летное поле и ангар, но располагали даже ремонтными мастерскими и конструкторскими кружками, которые, из всякого рода летных подручных материалов, создавали местные варианты планеров. Да, большей частью это были довольно неказистые уродцы, с ужасными летными характеристиками, даже не имеющие шанса оторваться от земли, но мне важен был сам факт технического творчества, ведь именно так и именно там рождаются будущие Королевы и Гагарины, Циолковские и Жуковские, Илюшины и Яковлевы, Цандеры и Янгели. Тысячи и тысячи самородков Земли Русской. Самородков, влюбленных в небо и верящие в светлое грядущее. В города на Луне и в яблони на Марсе.
Люди, которые и будут творить наше будущее.
Будущее в том числе и таких вот городов, как Мариуполь.
Внизу проплыл центр города с подпирающими небо колокольнями церквей. Вот мост через Кальчик и длинная дорога в сторону заводов «Никополь», «Русский Провиданс», «Мариупольмаш», «Тесла-Электро». Дорога, сверкающая на солнце новеньким рельсами трамвая.
Что ж, в отличие от моего прошлого будущего, сейчас весь город находился сугубо на правом берегу Кальмиуса, весь левый берег, относящийся к Области Войска Донского, был практически необжитым, не считая нескольких сторожевых построек перед Горбатым мостом. Впрочем, сейчас на берегу было довольно оживленно, ведь встречать меня приехала целая делегация «лучших людей Дона». Что ж, придется уважить и ступить на левый берег.
Да, Мариуполь строился. Я помнил прошлогоднюю аэрофотосъемку и могу сказать, что многое изменилось.
Ну, посмотрим. Для того я сюда и прибыл с инспекцией.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МАРИУПОЛЬ. 9 мая 1919 года.
«Империя» плавно опустилась на летный стол, жестко удерживаемая на месте тросами, моторами и самой причальной мачтой. Спустили трап и первым на землю сошел, как и положено, командир корабля полковник Кононов. Стоящие у раскрытой двери гондолы улыбчивые стюардессы сказали несколько дежурных фраз и я, признаться, уже ожидал от них услышать что-то наподобие приглашения и в дальнейшем пользоваться услугами «Имперских авиалиний». Но, нет, на то он и «Борт № 1», чтобы избавить своего Августейшего пассажира от всяких рекламных глупостей.
Да, визуально мой борт мало отличался от пассажирских «номерных» «Империй». Разве что две батареи спаренных 20-мм германских пушек системы Беккера, произведенных в Санкт-Петербурге по лицензии, и счетверенный пулемет системы Максима выдавали в дирижабле что-то не совсем обычное. Понятно, что бой в воздухе мы вести не собирались, для этого почти всегда есть авиационное охранение в виде истребителей и летающих батарей Си-29АБ, являвшихся настоящими воздушными крепостями, ощетинившимися во все стороны автоматическими пушками и пулеметами, но, как говорится, береженного – Бог бережет.
Внутри же «Борт № 1» и вовсе мало походил на свои пассажирские систершипы. Несколько кают, салон, и, собственно, мини Ситуационный центр из нескольких офицеров и мощной радиостанции. И даже, конюшня, если понадобится. Конечно, начинка и возможности дирижабля значительно уступали возможностям Императорского поезда, но тут уж ничего не попишешь, грузоподъемность и объем гондолы значительно уступали железнодорожному составу из полутора десятков вагонов.
В пользу дирижабля была скорость, возможность двигаться напрямую и независимость от наличия железнодорожных линий. Из минусов была высокая парусность, необходимость в причальных мачтах и огромных ангарах, зависимость от погоды и… пожароопасность.
Собственно, катастроф с дирижаблями случалось не так много, как это могло показаться обывателям в моем прошлом будущем. «Гинденбург» еще не сгорел, и, вообще, еще не был даже в проектах, других громких происшествий тоже пока не наблюдалось, а поезда и автомобили также имели свойство попадать в различные неприятности. Как сейчас помню, как царственный ПапА держит на своих плечах крышу вагона, пока все семейство спешно покидало разрушенный Императорский поезд. И как ПапА, словно разъяренный зверь, буквально раскидывал обломки вагона, пытаясь найти среди стального и деревянного месива мою перепуганную тушку. В смысле, прадеда тушку. Нашу тушку, в общем. А вы говорите – дирижабль.
Понятно, что мой нынешний поезд совсем не ровня прежнему поезду ПапА. Броня, амортизация, конструктивные особенности, позволяющие минимизировать последствия любой катастрофы, но все же, зарекаться от возможной опасности я бы не стал. Как, впрочем, и на борту Императорских яхт. Затонул даже теоретически непотопляемый «Титаник», что уж говорить о яхте.
Тем более что мои химики делали все возможное, чтобы уменьшить пожароопасность дирижабля и взрывоопасность его водородной начинки, добавляли в баллоны всякого рода инертные газы и прочий азот, но я в химии не слишком силен. В любом случае я очень внимательно слежу за ходом работ в Оренбурге, очень уж я хочу получить в свое распоряжение гелий…
Ладно, что-то задумался я не о том, а внизу уже все готово к Высочайшему визиту.
Спускаюсь по трапу, за мной выходят сыновья, сопровождающие меня сановники, генералы и офицеры. Одной из последних скромно вышла Ольга Кирилловна и встала за спинами генералов. Не слишком хочет попадать на страницы местных и общеимперских газет. Может и правильно. Особенно, если не забывать, что моя Маша тоже читает газеты. А женщины, иногда, бывают весьма мнительными и им не всегда нравится сидеть с маленькими детьми на острове и видеть, как возле находящегося в отъезде благоверного мужа крутится соперница. Тем более что их общий ребенок тоже где-то рядом.
– Здравия желаю Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие! Счастливы верноподданнически принимать вас на благословенной земле Екатеринославской губернии! Верный Вашему Всевеличию генерал-губернатор губернии генерал-майор Свиты Вашего Всесвятейшества и Величия князь Владимир Оболенский!
Пожимаю руку предводителю встречающих.
– Рад видеть вас, князь. Все ли благополучно?
– Так точно, Государь! Готов предоставить полный отчет!
Киваю.
– После, князь. Я предоставлю вам время для аудиенции.
– Благодарю вас, Ваше Всевеличие!
Дальше следовали городской голова Мариуполя статский советник Иван Алексеевич Попов, уездный предводитель дворянства действительный статский советник Сергей Васильевич Бахирев, председатель мирового съезда действительный статский советник Павел Иванович Смирнов, военный комендант города полковник Алексей Николаевич Короваев, начальник Управления Отдельного Корпуса жандармов в Мариупольском Уезде подполковник Алексей Ипполитович Куприянов и прочие официальные лица.
Я пожимал руки. Козырял военным. Отвечал на титулования и приветствия. За мной шли сыновья и тоже пожимали руки, тоже козыряли, благо форма юнкеров Звездного лицея давала им права равные с правами юнкеров Пажеского корпуса. Да, они еще не офицеры, но официально они на Государевой Службе.
За спиной только и слышалось:
– Ваше Светлейшее Высочество.
– Очень рад.
– Ваше Светлейшее Высочество.
– Очень рад…
Сыновья не слишком разменивались на изобретение оригинальных ответов и явно тяготились этим шоу. Ничего, пусть привыкают. И они пусть привыкают, и верноподданные тоже пусть не расслабляются. Пусть мои сыновья не наследуют корону, но они мои сыновья и всем с этим жить. И им, и всем моим подданным.
Присваивать сыновьям офицерские чины я считал неправильным. Выучатся, сдадут испытания, получат свой чин поручика, вот тогда и будут с полным правом козырять. Во всех смыслах этого слова.
И я позабочусь, чтобы они прошли действующую армию. Без дураков прошли. Я не знаю, что нас всех ждет в будущем, но во многом мой авторитет в армии держался именно на самом факте моего реального участия в войне. Как я могу требовать что-то от других, если мои собственные сыновья будут паркетными офицерами?
Тут в ряду встречающих неожиданно для себя вижу генерала Васильева.
– Здравия желаю Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие!
– Здравствуйте, Иван Петрович. Рад видеть вас в добром здравии.
– Благодарю, Ваше Всевеличие.
Киваю и иду дальше, пожимая руки. От меня не убудет, а они месяц руку потом мыть не будут, показывая ее всем и рассказывая, что пожимал ее САМ (!!!).
Что-то случилось. Васильева тут быть не должно. Нет, ничего внешне сверхъестественного не произошло, подумаешь шеф ИСБ прибыл на место заранее дабы проинспектировать подготовку мер безопасности во время Высочайшего визита. Но, я-то знал, что он сейчас должен был быть в Москве и заниматься совершенно иными делами. Что ж, видимо в делах этих возник совершенно новый поворот, да такой, что глава Имперской Службы безопасности рванул встречать меня в Мариуполь.
Вновь знакомое лицо.
– Где бы мы еще увиделись!
– В любом месте мироздания, если будет на то воля Вашего Всевеличия.
Усмехаюсь.
– Никола Милутинович, будьте осторожны делая подобные заявления, ведь я могу пожелать организовать встречу и на Марсе.
Тесла склонил голову.
– Если такой будет ваша воля и под это будет выделено соответствующие финансирование, то я незамедлительно начну работать в этом направлении.
– Вот и славно. Значит договорились.
Под занавес встречи новый генерал, вытянувшись в струнку, четко приложил ладонь к фуражке.
– Здравия желаю Ваше Императорское Всесвятейшество и Величие! 4-й гусарский Мариупольский Императрицы Елизаветы Петровны полк для торжественной встречи Вашего Всевеличия построен! Командир полка генерал-майор Петерсон!
Козыряю, а затем жму руку генералу.
– Здравствуйте, Вольдемар-Александр Карлович. Как ваши орлы?
– Готовы сражаться и умереть во славу Вашего Всевеличия!
Киваю. Выхожу на середину строя.
– Здорово, орлы!
Ответный слитный рев не оставлял сомнения, что здравия мне желали воистину богатырского.
– Поздравляю вас с Днем полка!
Ну, разве я виноват, что так совпало? Граф Суворин не простил бы мне легкомысленное отношение к такому совпадению. День перенесения мощей Святого Николая Чудотворца. Да, по новому стилю отмечать следовало 22 мая, но, путем нехитрых махинаций, я оставил в качестве дня празднования именно 9 мая. К тому же День Николая Чудотворца считался днем покровителя лошадей и всякого рода конных войск. Что мне 22 мая? Ничего. А 9 мая? Думаю, что вопрос исчерпан.
Полк проревел благодарственное восторженное приветствие. Мне подвели моего жуткого коня. Марс злобно таращился на лошадиную братию, и, как мне кажется, они (лошади) тут же поняли кто тут ПАПА. Что ж, знай наших. Желающих подойти к Марсу как-то решительно не наблюдается. Самоубийц не так много на нашей земле.
Кони моих сыновей, конечно, и близко не годились на конкурс с Марсом, однако я позаботился о том, чтобы в Мариуполь доставили и их. Пусть сыновья чувствуют себя достаточно важными персонами, чтобы для рядового выезда им коней доставляли специальным поездом через полторы тысячи километров. Полагаете баловство? Нет. Очень уж тут тонкая грань между гордостью и панибратством. Вы думаете все эти «Всесвятейшества» чисто раздувают мое Чувство Собственного Величия? Да плевать я хотел на это самое «Величие». Но Культ личности никто не отменял. Как только монархическая или вождистская Власть потеряет свой сакральный статус, так дни ее сочтены. Недоучившийся семинарист Джугашвили, при всем своем левом марксизме, эту тезу прекрасно понимал. А вот Горбачев, видимо, нет. Даже Ельцин, в своем глобальном пьяном угаре, не был столь безнадежен. Нет, рекламировать на старости лет баварское пиво я был решительно не готов.
Категорически.
Мы взлетели на своих коней. Я и сыновья. Император Михаил, Светлейший Князь Михаил Марфинский и Светлейший Князь Георгий Брасов-Илионский.
Мимо нас процокали копытами гусары Мариупольского полка.
Я отказался от автомобиля.
В город мы въедем верхом. Во главе Собственного Мариупольского полка.
На коне.
* * *
ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МАРИУПОЛЬ. ГОСТИНИЦА «КОНТИНЕНТАЛЬ». 9 мая 1919 года.
Насколько я помнил, это здание на углу Екатерининской и Харлампиевской благополучно пережило в моем времени все на свете и все смены властей. Что в нем только не находилось в моей истории! И первая в городе электростанция, и штаб Красной Азовской флотилии, и вели бои белогвардейские юнкера, отстреливаясь от штурмующих город красных, был и штаб Батьки Махно, были тут и две сотни гайдамаков, с которыми опять воевали красные. В общем, много всего было. Здание пережило все войны и все бомбежки. Одно из первых трехэтажных зданий города, между прочим.
Но все это было там, в том будущем, которого, как я надеюсь, никогда здесь не случится. А пока из этого всего случилась только электростанция. Первая, но далеко не последняя в этом городе.
Прибыли мы сюда не только «попудрить носик» с дороги, но и дать Высочайший обед для лучших людей Екатеринославской губернии и Области Войска Донского. Но это будет позже, а пока я мрачно глядел на шефа Имперской СБ.
Что ж, генерал Васильев меня не разочаровал. Он действительно привез мне серьезнейшую проблему.
– Государь! Исполняя ваше повеление, мы проводим мероприятия по выявлению британской агентуры в Империи. В частности, нам установлена связь с английским посольством некоторых лиц, вхожих в высшее общество и имеющих возможность получать данные самого деликатного и секретного свойства. В частности, нами достоверно установлено, да простит мою дерзновенность Ваше Всевеличие, что информация о вашем тайном сыне Михаиле попала в Лондон именно через этот канал.
– И кто эти люди?
– Резиденты британской разведки Пол Дюкс и Артур Рэнсом. Первый является пианистом и дирижером Санкт-Петербургской консерватории, много ездит по России в рамках гастролей и частным образом. Вхож во многие приличные дома. После ареста и казни в 1917 году коммодора Френсиса Кроми возглавил британскую разведывательную сеть в Империи. Второй – писатель и журналист, корреспондент радикальной газеты Daily News, а по совместительству офицер британской MI5 под кодовым обозначением «S76». Также активно перемещается по Империи, прикрываясь легендой о написании новой книги о России.
– А он и ранее что-то писал о России?
– Точно так, Государь. Под его авторством в Лондоне вышла книга «Сказки дедушки Петра» с иллюстрациями господина Митрохина.
– О чем книга?
– Переводы русских сказок на английский язык.
– Хм, сказки значит. Дальше.
– Ранее господин Рэнсом сделал себе имя издав роман «Богема в Лондоне». Книга получила хорошие отзывы.
– А в России что он делает?
– Артур Рэнсом, Государь, прибыл в Россию еще в 1915 году в качестве корреспондента Daily News, с тех пор не выезжал. Завсегдатай Английского дома в Москве.
Я прошелся по кабинету. Что-то Васильев темнит. Явно ради такой ерунды, как текущая шпионская игра, он бы не рванул в Мариуполь.
Генерал меж тем продолжал доклад:
– Мы пока не пресекаем их деятельности, ведя работу по выявлению всей агентурной сети в Империи. Среди выявленных есть и весьма значимые лица, но большая часть просто болтуны, не умеющие держать язык за зубами и сдерживать свою откровенность в части служебных дел…
– Постойте, генерал. Вы ранее упомянули, что информация о Михаиле ушла в Лондон через эту сеть. Каким образом? Об этом почти никто не знал, а если и догадывались, то единицы. Так каким образом?
Васильев склонил голову.
– Вот ради этого я и прилетел в Мариуполь, Государь. У нас есть все основания полагать, что британский агент находится в непосредственном окружении Вашего Всевеличия.
Я остановился и хмуро спросил:
– И кто же этот счастливчик?
– Да простит меня Государь, но это ваш личный адъютант полковник Абаканович.
Твою ж мать!!! Вот тебе и «Адъютант его превосходительства» на мою голову! Да легендарный Штирлиц имел куда меньше доступа к государственным секретам, чем Абаканович!
– Доказательства?
– Полковник Абаканович является завсегдатаем Английского клуба в Москве, когда он бывает в Первопрестольной. Там он часто играет за одним столом с господином Рэнсомом. Имеются свидетельства их частого общения в курительной комнате, а также о передаче Рэнсому неких бумаг. В Санкт-Петербургской консерватории он постоянно бронирует одну и ту же ложу. Всегда от его имени посылаются букеты, даже тогда, когда его нет в северной столице. Документально зафиксирована одна шифрограмма, замаскированная в упаковке цветов. В Городе полковник Абаканович регулярно обедает с купцом второй гильдии Константином Мораитисом, который, как нами установлено, является не только сторонником находящегося в Лондоне изгнанного из Эллады бывшего премьера Венизелоса, но и активно сотрудничающий с британской резидентурой в Греции. Также отмечены многократные случаи отправки телеграмм постоянной горничной полковника Абакановича Агнешки некой «бабушке», в которых она в иносказательной форме сообщает о передвижениях Вашего Всевеличия и о предстоящих визитах. Нами перлюстрированы ее письма, одно из которых нам пришлось проявить на предмет выявления скрытых чернил. После термической обработки в данном письме обнаружилась шифрограмма, которую нам, к сожалению, пока расшифровать не удалось.
Генерал протянул мне лист с проявленной паром шифрограммой. Мрачно оглядев бумагу со всех сторон, я вернул ее шефу ИСБ. Это как раз тот случай, когда не так уж и важно, что там написано в шифрограмме этой. Важен сам факт написания шифрограммы в письме горничной моего адъютанта.
– Что еще по данному делу?
– Смею отметить постоянные встречи с братьями-генералами Иосифом и Константином Довбор-Мусницкими. С первым полковник Абаканович регулярно встречается в Городе, а со вторым в Первопрестольной. Есть косвенные данные, позволяющие полагать, что братья также сотрудничают с британцами, но прямых доказательств у нас пока нет.
